До этого я видел труп всего раз – на похоронах бабушки, когда был еще ребенком. Она лежала в открытом гробу, но ни тогда, ни после меня не пугала мысль о смерти. В конце концов, это естественно. Тем не менее, новый сосед несколько изменил мое мнение.

Мистер Молино, земля ему пухом, сидел в своем кресле у окна, пристегнутый ремнем и накрытый синим флисовым пледом. Плед не покрывал его руки, лежащие на коленях. Думаю стюардесса сложила их так из уважения к телу.

Бледные пальцы Молино скрутило судорогой – так сильна была его агония. Невозможно было смотреть на эти руки и не представлять, что случилось с его лицом.

Я хотел попросить еще один плед, но экипаж был слишком занят, успокаивая остальных пассажиров. Так что оставалось только попытаться отбросить беспокойство и заснуть.

Я проснулся – не знаю, через пару часов или минут – от тряски. Мы попали в турбулентность. Свет в салоне не горел, большинство пассажиров спали. Я выглянул в окно, стараясь не смотреть на Молино, но увидел лишь темноту. Где-то в десятках километров под нами волновался холодный океан. Эта мысль выбила меня из колеи, и я потянулся через тело, чтобы опустить штору.

И остановился. Разве штора не была опущена, когда я садился?

И еще кое что… Поза Молино. Он передвинулся, пока я спал. Потребовалось несколько секунд, чтобы это осознать. Скрюченные руки все так же лежали на коленях, ремень охватывал талию, а лицо было укрыто пледом. Но теперь ткань выглядела смятой, будто он ворочался.

Очень медленно – полностью осознавая, что это безумие, но неспособный остановиться, – я приподнял край одеяла.

Показалась рубашка. Пуговицы расстегнуты – видимо экипаж пытался его спасти. Из-под нее выглядывает клочок серо-голубой кожи, поросший седыми волосами.

Следом воротник. Весь в пятнах засохшей крови. Не зря он так ужасно задыхался.

Я полностью снял плед. С трудом сдержал крик.

Молино отвернул от меня голову. Ровно так, как сделал бы, если бы смотрел в окно.

В отражении белело его лицо. Лицо мертвеца: бледное, осунувшееся, рот открыт, челюсть отвисла… В нем не было жизни.

А в глазах была. Они двигались.

Я не мог оторвать взгляда от отражения с полминуты и точно в этом уверен. В центре мертвой маски два зрачка двигались взад-вперед, будто высматривали что-то в небе.

– Что вы делаете? – Женский голос вырвал меня из оцепенения. Резко обернувшись, я уперся взглядом в женщину, сидящую через проход. Она смотрела на меня не столько со страхом, сколько… с отвращением. – Немедленно прикройте его! Дайте человеку упокоиться.

– Он… Кажется он двигался, – пробормотал я. – Глаза. Может он на самом деле и не…

Закончить фразу мне не удалось. Слишком безумно звучало. Да мне и не пришлось бы стараться, потому что ровно в тот момент мой желудок ухнул вниз, вместе со всем остальным самолетом.

Кружки и сумки впечатались в потолок. Мужчина в начале ряда подлетел в кресле. По всему самолету погасли огни. Пассажиры просыпались в панике и замешательстве.

– Пожалуйста, займите свои места и пристегнитесь! Закрепите все незакрепленные предметы. – Пилот снова вышел на связь. Он и сам казался потрясенным. – Погода на маршруте полета ясная, ни один экипаж не сообщал о турбулентности в этом районе. Я не могу точно сказать, с чем мы столкнулись. Но мы с этим справимся.

Пока он говорил, легкая фоновая дрожь, которую я ощущала с момента пробуждения, стала заметно сильнее. Женщина через проход вцепилась в ремень безопасности, больше не обращая никакого внимания ни на меня, ни на Молино.

Я снова через силу посмотрел на него. Толчок заставил тело завалиться вперед. Голова ударилась о спинку сидения.

Но лицо Молино по-прежнему смотрело в окно. Шея его вывернулась под таким острым углом, что я испугался, как бы она не сломалась.

Скрюченные руки. Бледная кожа. Три стюардессы и дюжина пассажиров были свидетелями смерти этого человека, невозможно было рационально предположить, что они все ошибались.

И все же, в отражении его глаза метались слева-направо, слева-направо.

Я как-то слышал, что после смерти все еще срабатывают рефлексы. Люди машут конечностями, цыплята бегают без головы – короче говоря, нервная система выполняет последние инструкции мозга. Но глаза? О таком я никогда не слышал.

С трудом оторвав взгляд от жуткого отражения, я посмотрел на само небо. Все такое же: темное, безлунное, безоблачное… но как будто в этой темноте появился странный туман. Лишь легкий оттенок темно-зеленого. Казалось, я даже вижу клубящиеся очертания во мраке, но это наверняка была всего-лишь иллюзия. Я отпрянул.

В тот момент мне хотелось только оказаться подальше от этого места. Но самолет буквально был переполнен. Стюардессы сновали взад и вперед по проходам, убирая пятна и помогая с травмами. Их не останавливало даже то, что сами они едва держались на ногах. Весь самолет содрогался, как бочка на речных порогах.

Серия толчков заставила тело Молино раскачиваться взад-вперед, как перевернутый маятник. Его отбросило назад на сиденье, затем боком на меня (ужасное ощущение, которое я никогда не забуду), а затем в противоположную сторону. Он врезался лицом прямо в окно, где и остановился.

Достаточно.

Я отстегнул ремень, вскочил с кресла и заперся в туалете. Лучше скрючиться на унитазе до конца полета, чем и дальше сидеть с мистером Молино.

Полчаса или около того все было неплохо. Я растопырил руки, упершись в обе стенки и так и замер, прислушиваясь к звону сигнальных кнопок вызова стюардессы, вою двигателей и рычанию неба. Даже попытался успокоиться, представив линию небоскребов Нью-Йорка, взлетно-посадочную полосу аэропорта Кеннеди и спокойный спуск.

А потом перед глазами всплыло окно самолета, лицо Молино, прижатое к стеклу, как у маленького мальчика, его мертвые глаза, вглядывающиеся в ночь…

Бестелесный голос капитана вернул меня к реальности. Теперь он звучал откровенно испуганным, а звук то и дело пропадал.

– …чрезвычайно аномальная погода… займите свои места, согласно аварийному протоколу… немедленно… если мы сбросим давление…

Турбулентность прекратилась на четыре или пять секунд, а затем внезапно меня будто затянуло внутрь стиральной машины. Мотало по ванной, словно мяч. А когда я наконец приземлился на пол и едва сумел открыть дверь, то пополз на четвереньках в проход к своему месту.

Трое стюардесс растянулись кто где, валяясь на спинах и животах между сидениями. Багажные отсеки распахнулись, сумки вывалились. Многие пассажиры плакали. Некоторые молились. И все это время самолет бешено трясло.

Над моей головой раздалась серия негромких хлопков. Что-то пролилось мне на голову. Все банки с газировкой в хранилище взорвались. В ужасе, я забрался на свое место и пристегнулся, даже забыв о Молино.

БАМ. БАМ.

Но он никуда не делся. Так и сидел на своем месте, раскачиваясь взад-вперед, как флагшток во время урагана, и так сильно ударяясь головой о стекло, что оно как будто начало прогибаться наружу.

БАМ.

В страхе, что он разобьет окно – хотя предполагалось, что это невозможно, – я схватил его за плечи, преодолевая отвращение. Но мне было его не удержать.

Снова и снова он бился головой о стекло. И кажется, вовсе не турбулентность была тому причиной.

БАМБАМБАМ

Больше никто в самолете этого не видел. Кое-кто из пассажиров собрались с силами и пытались оттащить пострадавших стюардесс от прохода. Другие шептали прощальные сообщения в свои телефоны.

БАМБАМБАМ КРКРРРРР

Что-то треснуло. Господи, только бы голова Молино, а не стекло! Зеленый туман за окном складывался во множество смутных форм.

БАМ КРРРКРРРКРККРР

БАМ

Снова взрыв. На этот раз не газировка, а кислород под давлением.

Молино выбил оба стекла одним последним ударом. Его искалеченная голова свисала снаружи самолета, а остальное тело рвалось за ней, удерживаемое только ремнями безопасности.

Завопила сигнализация. С потолка посыпались джунгли кислородных масок. Я тут же надел свою, но некоторые люди все кричали, пытаясь надеть маски на лежащий без сознания экипаж. Самолет трясло и болтало – мне еще никогда не приходилось такого испытывать – обломки со всего самолета летели в мою сторону к дыре, проделанной мертвым соседом.

– …пробоина в кабине… запас кислорода ограничен… спуститься на безопасную высоту… сложно в такой шторм, или что бы это ни было… храни нас Бог.

Поняв, что снова могу дышать, я снова взглянул на Молино. Наверное ему начисто оторвало голову, хотя я все-равно ее не видел.

Я снова представил себе эти глаза, которые искали в небе нечто такое, чего не видели мы – не могли видеть, даже если оно грозило развалить самолет на части. Между этими событиями была какая-то связь, которую я, возможно, никогда не пойму. Но даже не понимая, я мог сделать последний доступный мне ход.

Я перегнулся через колени Молино, поднял одну из холодных скрюченный рук и отстегнул его ремень безопасности.

Раздался невыносимый хруст – то ломались кости в плечах Молино, протискиваясь через оконную раму. А затем – за долю секунды – он исчез. Вылетел из окна в ночь и пропал. Бледный старик, летящий в объятия черного океана.

– Что бы там ни увидел, – прошептал я, – что бы ты ни искал, иди к нему и оставь нас в покое.

***

Зеленый туман рассеялся через несколько минут. Самолет снижался до тех пор, пока не стало безопасно дышать без масок. Менее чем через час я действительно увидел взлетно-посадочную полосу аэропорта Кеннеди. У трапа нас встретила целая эскадрилья полиции и машин скорой помощи. Стюардесс и нескольких пассажиров госпитализировали, но, насколько мне известно, серьезных травм никто не получил.

Федеральные следователи в конце концов пришли к выводу, что мы пролетели через локальную погодную аномалию, которую в ту ночь в небе не встретил ни один другой самолет. Какие-то обломки, должно быть, летали там вокруг нас и разбили стекло у места 43-А. В отчете написали: “Это событие привело к внезапной потере давления в салоне, в результате чего тело пассажира, который умер ранее в результате неотложной медицинской ситуации, не связанной с происшествием, было выброшено из самолета”.

Я думал, что эта новость будет по всем каналам, но увы. Авиакомпания, конечно, не была заинтересована в предании огласке инцидента, а у пассажиров не было желания переживать этот ужас вновь.

Для большинства людей, летевших этим рейсом, это была просто страшная трагедия, на счастье быстро закончившаяся, а ведь все хорошо, что хорошо кончается.

Только мне всю оставшуюся жизнь будут сниться глаза Молино и то, что они высматривали там в темноте.

~

Оригинал

Телеграм-канал, группа ВК чтобы не пропустить новые посты

Хотите получать эксклюзивы? Тогда вам сюда =)

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Но не все так грустно, как может показаться на первый взгляд. В психологии есть два очень важных правила. Первое гласит, что никогда не поздно “полюбить” своего ребенка. Второе гласит, что гораздо больше чем деньги, игрушки и новые гаджеты ребенку нужно внимание и любовь. А это значит, что счастье ребенка мало зависит от финансовой состоятельности родителей.

Думаю, вы и сами в своей жизни сталкивались с людьми успешными и счастливыми, которые провели свое детство не на шелковых простынях, а вполне себе в скромных, если не сказать больше, условиях.На наш успех в будущем, на наше отношение к этой жизни, да и вообще на все наше будущее в первую очередь влияют родители и их к нам отношение.

Если вы являетесь счастливым человеком, в перечисленных пунктах, возможно, найдете ответ на вопрос, почему вы так себя чувствуете. А если вы родитель, то мне очень хотелось бы, чтобы вы не допускали таких ошибок, а если это уже случилось, смогли их признать и постараться исправить ситуацию.

Важное время

Самый главный ресурс, который мы обязаны вкладывать в своего ребенка, это отнюдь не деньги, а время. Время необходимо ребенку настолько, что сложно будет объяснить, а многие родители не очень знакомы с этим фактом, к огромному сожалению.

Многие из нас слышали леденящие душу истории о детях, которые совершают жестокие и иногда просто чудовищные поступки. Происходит это по разным причинам, но чаще всего за всей подростковой и детской жестокостью стоит равнодушие самых важных для них взрослых.

Правильным будет сказать, что все мы работаем, иногда даже слишком много, имеем заботы и проблемы, которые необходимо решать. Но это отнюдь не снимает с нас ответственности за то, чтобы уделять ребенку максимально возможное количество времени. К сожалению, ребенка нужно любить не так, как мы себе это представляем, а так, как ему необходимо.

Без вас и вашего времени ребенок перманентно будет чувствовать себя брошенным и ненужным. А потом такие дети начинают искать внимания и значимости в других местах и благо, если это окажется спортивная школа или театральная студия. Но чаще всего это улица, сомнительные компании и самое страшное - другие взрослые люди, которые специфическим образом могут оказывать внимание ребенку. В силу отсутствия критического мышления и недостатка опыта ребенку очень просто попасть под влияние и нажить себе огромное количество бед и проблем.

Кстати, если вы хотите знать больше о воспитании детей, их здоровье и гармонии в семье, могу посоветовать сайт s2.zapret.me, на котором находится огромное количество отличных материалов, которые пишут врачи и психологи с огромным опытом. Многие с настороженностью относятся к таким ресурсам, поэтому это просто дружеский совет, не более того:)

Отсутствие защиты

К сожалению, мы все знаем истории о детях, которые становятся жертвами насилия или попадают в другие неприятные, а порой трагические события. Очень часто это происходит от того, что ребенок не способен себя защитить или вовремя обратиться за помощью. А это, в свою очередь, часто происходит от того, что ребенок в принципе не чувствует себя защищенным, а потребность в безопасности - одна из базовых потребностей ребенка.

Необходимо защищать своего ребенка всегда и при любых обстоятельствах. Тогда у маленького человека формируется понятие собственной ценности, уважение к себе и понимание того, что насилие любого рода по отношению к нему недопустимо и не может происходить. Такие дети гораздо реже попадают в плохие обстоятельства, а если это и происходит, то у них гораздо больше шансов отделаться меньшими потерями.

Обесценивание

Шутки про “сына маминой подруги” который делает все гораздо лучше, более хорош собой и так далее, на самом деле не такие уж смешные, если подумать. Ведь речь идет о настоящем обесценивании, абсолютном пренебрежении личностью другого человека. Более того, обесценивание это происходит не со стороны малозначимой личности, а со стороны самой главной фигуры.

Это очень часто встречающаяся история, наверное, наиболее частая из всех. “Все дети как дети, а ты…”, “А вот дочь/сын тети Наташи..”, “Ты ничего не можешь, посмотри на себя..” - это только самое безобидное и того, что можно услышать от обесценивающих родителей. Дети, которые слышат подобное, могут всю жизнь доказывать своим родителям свою “хорошесть”, заслуживать любовь и быть при этом самым несчастным человеком на свете.

Кстати, на вышеупомянутом s2.zapret.me есть огромное количество информации именно по психологии родительства и отношениям между родителями и детьми. В тематическом разделе можно посмотреть сотни материалов на эту тему. По количеству всего, что там можно узнать, сайт сравнится разве что с крайне популярным ресурсом Складчина. Очень много интересного нашла там и для себя, очень советую.

Физическое насилие

Конечно, этот пункт самый очевидный, но как показывает опыт, далеко не для всех. Принятая при старых временах позиция о том, что бить ребенка - это нормально, прочно прижилась и торжествует даже сегодня. Многие думают, что такое воспитание с позиции силы даст ребенку возможность понять ответственность за плохие поступки.

Но на самом деле, единственное, что понимает ребенок, которого бьют - это то, что прав тот, кто сильнее. А еще что с позиции силы разбираться в любых вопросах проще и быстрее. это невероятно грустно и ломает правильное представление о жизни.

Очень надеюсь, что эти пункты помогут вам лучше понять своих детей и что очень важно - себя самих. Желаю вам гармонии дома и в семье, до новых встреч!