Истории из жизни

Она села у большого окна, через которое полуденное солнце заливало гостиную теплым золотистым светом. Дом был тих, только редкие скрипы старых половиц нарушали абсолютную тишину. Анна аккуратно вскрыла конверт, чувствуя, как учащается ее сердцебиение.

Письмо было от Михаила - человека, имя которого она слышала только отрывочными намеками от бабушки в далеком детстве. Тогда её история любви казалась почти легендой - романтичной и таинственной.

27 июня 1962 года Моя единственная Елена...

Первые строки заставили Анну буквально задержать дыхание. Почерк был идеальным - каждая буква выведена с такой аккуратностью и нежностью, словно сама любовь материализовалась в чернильных штрихах.

Михаил писал с геологической экспедиции где-то в диких предгорьях Кавказа. Его слова были полны не только описаний сурового горного ландшафта, но и невероятной нежности к женщине, которую он любил.

Здесь, среди скал и вечных снегов, я думаю только о тебе. Каждый камень, каждая пройденная горная тропа напоминают мне о твоих глазах - таких же глубоких и непокоренных. Знаешь, иногда мне кажется, что я люблю тебя сильнее, чем эти горы любят свою вечную высоту.

Анна почувствовала, как по её щеке скатилась слеза. Письмо было не просто посланием - это было целое откровение, запечатленное на бумаге более полувека назад.

Она понимала, что держит в руках не просто документ, но настоящую семейную реликвию. История любви её бабушки Елены и геолога Михаила всегда была окутана тайной. Родственники редко говорили о них, а если и упоминали, то максимально скупо и туманно.

Михаил описывал экспедицию - суровые условия, рабочий быт геологических партий, но каждый абзац был буквально пронизан любовью к Елене. Он писал о том, как мечтает вернуться, как планирует их совместную жизнь.

Я знаю, что однажды найду месторождение, которое изменит всю нашу жизнь. И тогда мы сможем построить дом, о котором мечтали. Представляю, как ты будешь сидеть у окна, а я буду смотреть на тебя...

Анна понимала, что это письмо - только начало. Она чувствовала непреодолимое желание узнать продолжение этой истории. Что же произошло между Михаилом и Еленой? Почему их история осталась такой неясной?

Аккуратно положила письмо обратно в конверт, но теперь её сознание было полностью захвачено этой неожиданно открывшейся семейной тайной. Она решила - нужно найти остальные письма, нужно восстановить их историю.

В этот момент телефон на столе мягко звякнул - пришло сообщение. Анна машинально взглянула на экран. Это была её мама.

- Доченька, как прошёл день на даче дедушки?

Анна улыбнулась. Судьба, казалось, специально подбрасывала ей загадки, чтобы она могла разгадать семейную тайну, которая дремала в старых письмах...

Анна провела бессонную ночь, перечитывая найденное письмо снова и снова. Каждое утро она просыпалась с твердым намерением расспросить маму о Михаиле и Елене, но что-то всегда останавливало — какая-то внутренняя интуиция подсказывала беречь эту тайну.

На следующий день она вернулась в дедушкин дом. Старый чердак встретил её тем же запахом пыли и времени. Анна методично принялась осматривать ящики, надеясь найти продолжение истории.

И удача улыбнулась ей. В углу, за стопкой пожелтевших фотоальбомов, лежала потрепанная кожаная папка с надписью "Личное" неразборчивым почерком.

- Михаил... - прошептала она, открывая папку.

Внутри было еще несколько писем, фотография молодой женщины в белом платье и небольшой дневник. Анна села прямо на пол, чувствуя, как учащается пульс.

Первое, что привлекло её внимание - фотография. Женщина с удивительно выразительными глазами смотрела прямо в объектив. На обороте было написано:

"Елена, 1962 год".

Она развернула следующее письмо. Почерк был другим - женским, более округлым, но не менее аккуратным.

15 августа 1962 года

- Мой любимый Михаил!

Письмо Елены было наполнено нежностью и тревогой. Она писала о том, как ждёт его возвращения, как боится за его жизнь в экспедиции.

- Здесь всё также. Мама продолжает волноваться. Говорит, что геологические экспедиции - это слишком опасно. Но я знаю - твоя работа важнее любых её страхов. Ты исследуешь землю, находишь её сокровенные тайны...

Анна почувствовала, как история начинает оживать. Каждое слово, каждая строчка были как крошечные пазлы огромной семейной истории.

Неожиданно её взгляд упал на дневник. Страницы были исписаны неровным почерком, местами - карандашом, местами - чернилами. Анна открыла первую страницу.

"22 июня 1962 года. Михаил уехал. Мне кажется, что часть моей души уехала вместе с ним. Странное чувство - любить кого-то настолько сильно, что физическая разлука становится настоящей болью..."

Записи были личными, интимными. Елена описывала свои чувства, страхи, надежды. Она работала школьной учительницей в небольшом городке, жила с родителями и мечтала о совершенно другой жизни.

- Михаил обещал, что мы уедем далеко-далеко, когда он найдет месторождение. Мы построим дом у подножия гор, где воздух чистый, а небо кажется бесконечным...

Анна понимала, что держит в руках не просто документы. Это было настоящее человеческое откровение - история любви, которая существовала задолго до её рождения.

В папке также лежала газетная вырезка. Анна развернула пожелтевший лист и увидела заметку о геологической экспедиции 1962 года. Михаил значился руководителем группы, исследовавшей горные районы Северного Кавказа.

Внизу была приписка от руки:

"Пропал без вести во время экспедиции".

Анна почувствовала, как по её щеке скатилась слеза. Что же произошло с Михаилом? Почему его считали пропавшим без вести? И как сложилась дальнейшая судьба Елены?

Она понимала - это только начало большой истории, которую ей предстоит раскрыть. Любовь, спрятанная в старых письмах, ждала своего часа...

Телефон снова мягко звякнул. Сообщение от мамы:

- Доченька, как твои дела? Нашла что-нибудь интересное?

Анна улыбнулась. Она точно знала - нашла. И эта история только начинается.

***

Анна понимала, что история Михаила и Елены требует полного погружения. Она решила обратиться к единственному живому свидетелю тех событий - своей бабушке Марии, сестре Елены.

Марии было уже за восемьдесят, она жила в небольшом доме на окраине города. Когда Анна позвонила и рассказала о найденных письмах, в трубке повисло долгое молчание.

- Ты нашла их? - наконец прозвучал тихий голос.

Встреча была назначена на следующий день. Анна привезла с собой папку с документами, фотографиями и письмами.

Мария смотрела на старые снимки влажными от слёз глазами. Её рука дрожала, когда она касалась фотографии Михаила и Елены.

- Это была настоящая любовь, - прошептала она. - Такая редкая и чистая.

История, которую рассказала Мария, была невероятной. Михаил и Елена познакомились летом 1961 года на танцплощадке в маленьком городке. Он - молодой геолог, она - молодая учительница. Они полюбили друг друга с первого взгляда.

- Михаил был не просто геологом, - говорила Мария. - Он был мечтателем. Верил, что найдет месторождение, которое изменит жизнь их семьи.

В августе 1962 года Михаил отправился в экспедицию. Елена ждала его писем, как воздуха. Каждое послание было для неё целым миром.

- А потом пришло сообщение о его исчезновении, - Мария замолчала. - Официально - пропал без вести в горах.

Анна слушала, затаив дыхание. Она понимала - история ещё не закончена. Что-то здесь было не договорено.

Мария достала старую потрескавшуюся шкатулку. Внутри лежал конверт с надписью:

"Открыть только в крайнем случае".

- Михаил оставил его Елене перед экспедицией, - прошептала она. - Никто никогда его не открывал.

Анна осторожно взяла конверт. Внутри был листок, исписанный мелким почерком. Она начала читать:

"Если ты читаешь это письмо, значит что-то пошло не так. Прости меня, моя любимая. Я нашёл то, ради чего отправился в экспедицию. Но цена оказалась слишком высокой..."

Записка обрывалась на полуслове. Анна почувствовала, как по спине пробежал холодок.

- Что это значит? - спросила она у Марии.

- Не знаю, - ответила та. - Елена страдала много лет. Она так и не вышла замуж. Всю жизнь ждала Михаила.

Анна поняла - это последняя часть головоломки. Ей предстояло раскрыть тайну исчезновения Михаила.

***

Анна провела две недели в архивах. Она перерыла сотни документов, связалась с бывшими сослуживцами Михаила, расспрашивала старых геологов.

История складывалась невероятная. В августе 1962 года Михаил действительно сделал научное открытие - обнаружил редкоземельные металлы в горных породах. Это было стратегически важное месторождение в разгар холодной войны.

Советское руководство приняло решение засекретить информацию. Михаила вызвали в особый отдел КГБ. Ему предложили два варианта: либо полное сотрудничество и молчание, либо... что-то худшее.

Михаил выбрал третий путь - исчезнуть.

Он написал прощальное письмо Елене, где признался, что вынужден скрыться, чтобы защитить её. Его имя было официально вычеркнуто из списков экспедиции, а документы уничтожены.

Неожиданный звонок от дальнего родственника геолога окончательно расставил точки над "i". Старик рассказал, что Михаил позже эмигрировал в Канаду, работал в геологической съемке, но никогда не контактировал семью.

Последнее письмо от него Елена получила только однажды - в 1975 году. Короткая записка без обратного адреса:

"Прости меня. Я всегда любил только тебя".

Анна плакала, читая эту историю. Любовь Михаила и Елены была не просто романтической историей - это была настоящая драма, где личное чувство столкнулось с государственными интересами.

Она решила восстановить справедливость. Анна нашла внука Михаила, живущего в Торонто. Они встретились, и он отдал ей последние документы отца.

В финале истории Анна привезла все материалы своей бабушке Марии. Пожилая женщина смотрела на фотографию Михаила слезящимися глазами.

- Он был прав, - прошептала она. - Любовь действительно сильнее обстоятельств.

ДРУГИЕ РАССКАЗЫ ЗДЕСЬ

Что еще почитать:

• Непредсказуемая встреча с любовницей мужа изменила мою жизнь

• Новогодний стол у свекрови обернулся настоящим испытанием

• Я должна тебе признаться, на корпоративе я поцеловалась со своим коллегой

Нахлынули воспоминания. В июле 2002 года мы - студенты отрывались на фестивале "Крылья", что проходил на аэродроме "Тушино". Зрителей множество, дешёвого пива - залейся, атмосфера - Вудсток! Сплины первый раз играли Гандбол на большой площадке - это было настоящее рок-откровение. В финале концерта выступал старина Игги Поп и он ни фига не халтурил, когда зажигал в одних джинсах на босу Игги как двадцатилетний рокер.

Надо ли говорить, что на следующий год мы решили повторить музыкальное приключение. Билеты заранее не покупали, чтобы взять непосредственно перед входом на мероприятие.

Утром в день фестиваля почему-то резко передумали. Не помню точно, в чем была причина смены планов. Помню ощущение знойного летнего дня, который не хочется тратить на душный раскалённый город. Помню, что обзванивал нашу дружную студенческую компашку со стационарного телефона (мобильного у меня тогда не было, контакты в записной книжке, ретро) и все достаточно быстро согласились вместо Крыльев поехать купаться на озеро.

Наш беспечный пляжный отдых был прерван в районе обеда чередой нервных телефонных звонков. Испуганные родители, считавшие, что мы поехали на концерт, спешили убедиться, что с детьми всё в порядке - в очереди на проход на фестиваль взорвались террористки-смертницы. Успокоив мам с папами, мы переглянулись. Краски погожего летнего дня потускнели на фоне страшной новости. Разговоры не клеились. Каждый погрузился в свои мысли. Вскоре мы собрались и поехали по домам. Осознание внезапной близости смерти обухом ударило по нашим юным головам. По времени получалось, что мы вполне могли бы быть в районе касс фестиваля у метро Тушинская. Не факт, конечно, что мы попали бы в статистику теракта. Но ту поездку на озеро я помню до сих пор и изредка раздумываю, что подтолкнуло нас сменить планы, и как сложилась бы жизнь каждого из нас, если бы в далёком 2003 году мы поехали на Крылья.

Прошла еще неделя. Я вернулся вечером с работы, припарковал машину во дворе, пошел прошвырнуться по соседним магазинам. Иду в осенней полутьме обратно, вижу возле моей машины стоит невзрачный такой мужичок в металлических очочках. Подхожу поближе, вижу – он, падла, рисует на моем правом зеркале помадой сердечко.

- Привет, говорю, противный! Ты часом не охренел?!

Он вздрагивает, роняет помаду, потом долго ее ищет на мокром асфальте. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не дать ему пинка, но немного мешают тяжелые пакеты со жратвой в руках.

Потом он, наконец, отлипает от асфальта и, виновато склонив мокрую лысую голову, объясняет:

- Понимаете, у меня домашняя камера ровно на это место смотрит. Поэтому я так прошу его не занимать. А вы иногда сюда встаете, как и другие соседи. А у меня машина дорогая, а КАСКО нет.

- Места во дворе все общие, - говорю я ему очевидную истину и он скорбно кивает, но все равно осмеливается возражать.

- Я вас понимаю, но просто прошу, если есть возможность, вставать на другие свободные места.

- Даже не подумаю, - гордо говорю я ему и киваю на зеркало:

- Оттирай.

Он достает салфетку, оттирает. Оттирается без замерзайки хреново, уж я-то знаю.

- Ты где такую гнусную жирную помаду достал, - спрашиваю.

- Жена дала.

- А у моей жены есть лак для ногтей на ацетоне. Если еще раз повторится вот этот аттракцион, я тебе на твоей очень дорогой машине вот такой хрен нарисую, - показываю ему я, и ухожу с гордо поднятой головой.

Проходит уже без приключений еще недели две. А тут нужно было супругу отвезти по делам, садимся вместе утром в машину, завожу, выруливаю, и тут жена меня задумчиво так спрашивает:

- Молился ли ты на ночь, кобелино?

Тут я, конечно, смотрю на зеркало и снова вижу там это сраное сердечко.

- Это, - говорю, - не то, что ты подумала.

- Неужели?

- Это вообще один мужик рисует, - пытаюсь разрулить ситуацию я, но неудачно.

- Никогда бы не подумала, что ты покатишься по этой скользкой дорожке.

Тут я, конечно, снова позорно заглох посреди двора.

Ну, пока ехали, кое-как объяснился. Жена говорит, что знает эту парочку. Идею нарисовать лаком большой хрен на его «Вольво» она, после некоторых раздумий, отвергла.

- Оставьте эти ваши альковные забавы, кобелино. Машину придется перекрашивать после такого, он же в суд подаст и видео приложит.

Я, поразмыслив, согласился.

А еще через неделю иду я по нашему двору уже при дневном свете, а на том самом месте на асфальте выведен огромный трафарет белой светоотражающей краской:

«Место для парковки лиц нетрадиционной ориентации».

Я домой поднялся, спрашиваю жену – а как ты это сделала?

А она говорит:

- Это не я. Это Анна, жена этого лысого хрена, придумала. Говорит, проблема решена. Почти никто и не паркуется там теперь, только муж.

- А муж что?

- А мужу похрен. Наоборот, Анна говорит, муж даже радуется, что больше отгонять никого не нужно. У нас, говорит, интеллигентная семья, мы живем без предрассудков. А остальные пусть страдают от любви.

С Бабаевым было пока смутно. После возникновения подозрений в его причастности к подлому банкомата я в авральном порядке разослал ориентировки на него по районам области и такие же ориентировки шифртелеграммами в соседние (чем, кстати, вызвал недовольство руководства уголовного розыска, типа они сами разберутся). Дважды спецы от ФСБ передавали через Корзина инфу, что инженер  выходил на связь по радиостанции с женой. Один раз пытался организовать наружку, но она не успела, завязла в неожиданной пробке из-за ДТП на федералке, второй пытались через местных во главе с Апостоловым, но они взяли под наблюдение, и больше часа водили по городу не ту женщину. Розыск, несмотря на весь пафос и насмешливые взгляды в мою сторону на совместных совещаниях, тоже пока ничего не нарыл.

Малолетние долбоёбы Бабаева, насидевшись в СИЗО, устроили прямо таки конкурс «кто быстрее сознается и навесит на Бабаева ещё больше преступлений». Единственный, кто по прежнему молчал, это Погорельский, уже более полугода живущий в изоляторе. А нам, для того, что бы завершить уголовные дела, не хватало только собственно Бабаева.

И эта незаконченность прямо занозой сидела где-то внутри, не давая мне спокойно уничтожать кофеинум. Дело по Бабаеву оставалось единственным активным на данный момент именно в моём производстве (по Хикматову оставалось только ждать суда, а попозиционный Долженков, после конфуза с дронами подзатих) и реализовать его было, ну почти делом чести.

Через полчаса припёрся Рома, принеся с собой какую-то огромную папку с банковскими доками, две шавухи и флешку с переданным Корзиным вордовским файлом, оригинально названным «ыпрфлдп». Попитались, попутно обсуждая и обкладывая смехуёчками подготовку к предстоящему «событию года» - здоровому опенэйру рок направления, ежегодно проводящемуся в полях нашей области. Потом я перевел Роме деньги за вкусный куриный свиток и он отправился дальше корпеть над бумажными свидетельствами транзакций, аки роулинговский гоблин. Я же остановил Дудя на полуслове с открытым ртом и открыл на ноуте «ыпрфлдп».

Опачки. Снятый с богомерзкого «вацапа» кусочек общения Бабайчика. Общались голосовыми. Участники: Алексей Аватар (понятно кто) и некий Андрiй Серый (так он был записан в телефоне Бабаева, прям с «i», ну а кто он в реале, покрыто тайной, может и вовсе Тарас какой, прости-господи.). Текст не весь, разумеется, скопировано только важное для меня (ну и конечно, это «важное» определил Паша, кто информацию добывает, тот ей и распоряжается).

Андрiй Серый:  Лёха ты как сам? Проблем пока новых нет? Сявки-пидары тебя не достанут? А то мы за тебя переживаем все тут, ты у нас главная надежда в твоем колхозе (веселое ржание)

Алексей Аватар: Да ну… у нас менты тупые совсем. Пытались меня на второй точке прихватить, но коптер помог, я ушел. Жалко Храм Расича не закончил. Мужики, ради Прави и Расича, пришлите ещё. Хоть маленький какой, помогает очень. Я при деньгах если что. Купить сам не смогу, а я вам отправлю в помощь, сколько скажете, есть возможность. Вам ещё хуйло убивать, с божьей помощью.

Андрiй Серый:  Хорошо. Подумаем насчет птички. Сделаем как раньше наверное, через твою переправим. Она тебе с ванькой передаст. Оксанка как? Сам что делаешь там?

Алексей Аватар : Оксана-жена слава Богу, хорошо. Дома сидит, я ей денег передал. Она с Ольгой и Анной из ваших, азовских, часто общается. Я её уговариваю через вас в Польшу ехать или в Одессу. Но она пока не хочет из-за меня. А я из-за неё в Десноямском районе пасусь. Может они с ней поговорят? А у меня отлично, я новую нычку сделал, седьмую. Геоточку отправлю потом. По лесам хожу, то тут то там. Эхо войны ищу. Целую копку с тротилом сделал. Есть снаряд, мож для кутерьмы на железке бахнуть?

Андрiй Серый:  Подожди с бомбой не светись. Придет время – устроим генеральную уборку. Как с людьми?

Алексей Аватар: С людьми плохо. Моих почти всех взяли, а те кто остался либо боятся либо не совсем в Единую Правь верят. Да и лет им мало. Тут проблема большая.

( Тут явно не хватало куска разговора. Скорее всего Серый пообещал прислать человека или связь обозначил с уже кем то имеющимся, но эту инфу Корзин оставил себе. Справедливо.  Дело тут уже их, контразведчицкое)

Алексей Аватар: Спасибо. Я сейчас под крышей живу, так что до поздней осени продержусь на природе. Правда мне тут один чернорясый мешает, долбит в колокол через день. В селе уж бабки одни, а он наяривает! А тут сильно слышно, хоть и несколько километров до него. Бесовская ересь.

Андрiй Серый:  Та да! У нас уже с таким борются, хоть и недостаточно. Ну ничего, скоро уже и этот вопрос успокоим.

(тут снова, по логике, что-то было отрезано)

Андрiй Серый: У нас говорят – всё буде Украина. Думаю неправильно говорят. Всё будет Европа! Вот. За свободу боремся. Там бесовства нет.

Алексей Аватар: Это правда. В скором времени Расич украсит весь мир, единый для всех символ свободных европейцев, держитесь, братья!

Блин, хоть ты и порезал песню, но спасибо тебе, Паша, за такую шикарную наводку! Позиционирование позиционированием, все эти спутники, аймеи, глонассы это пиздато, но живое общение тоже никто не отменял. Я набрал Павлова в Десноямске.

- Привет, Лёха!

- Даровки, Валь. Опять следить нас нагрузишь? У меня опера все как кони бегают, никого нет! (пессимист Павлов как всегда, начинал ныть прямо с порога).

- А вот и не угадал. Пусть твои кони бегают. Хотя они на пляже пиво жрут скорее всего. – немножко подъебнул я Павлова недавним залётом с его опером бэпа, хуёвничавшего днями на пролёт.

- Ладно тебе, он в участковые уже ушёл – Лёха всё принимал близко к сердцу

- А вот они мне в основном и нужны. Слушай, ты же можешь с ними  и с розыском своим на пообщаться? Мне надо узнать все населенные пункты в районе, в радиусе которых есть село и действующая церковь с колокольней. И там, есть активный звонарь, котороый частенько в колокол бьёт, а не только по праздникам церковным. Птичка на хвосте принесла, что там мы можем найти нашу занозу в жопе.

- Хорошо, я вечером поговорю на совещании, пусть подумают, и сегодня тебе до восьми вечера отзвонюсь – оживился Павел.

- Только всю тему не раскрывай, а то сольёт кто. У него люди есть в городе, точно – напомнил я

- Знаю, не ребенок – снова обиженно протянул Павел.

После разговора я закурил (дурацкая привычка  подстегивать мыслю никотином, никак не избавлюсь), поискал в интернете рекивизиты и быстро набил несколько запросов в ЗАГС Десноямска а так же Управление юстиции и местное и областно. Надо поискать дальних родственников Бабая (ближних отработал уже). Может у них недвижимость есть, чем чёрт не шутит.

Когда я уже заканчивал с бумажками, в кабинет вошёл довольный жизнью Ломтёв. Принюхавшись, он маленько попиздел по поводу курения в кабинете. Эти мудёвые рыданья я нагло пропустил мимо ушей. В конце излияний, Ломтёв вытащил из целлофанового пакета настоящую кожаную казацкую нагайку, потряс ей и сообщил:

- Будешь курить в кабинете, я ей тебя и отпизжу!

-О, блин, вещь! – тут же отобрал нагайку я – откуда притащил? В прокуратуре выдали? А кожаную маску с красным шариком в пасть дали? А стринги?

- Не, ППСники задарили, отобрали у ряженого какого-то, на стену повешу – мечтательно сказал НС – буду стращать Мелкого, чтоб работал.

- Да его ебать – что хуй тупить, один хрен работать не будет. Он тут с платёжкой шлялся, которую бухгалтерия к зарплате выдаёт, каждому в нос тыкал и спрашивал, где тут за работу графа есть? А её и правда нет. За выслугу, за должность, за звание, за конфидентов есть, а за работу нет… Так и живем.

Похихикав, я показал Ломтёву разговоры Бабая и поделился своими мыслями. Отдал ему запросы, чтобы он подписал их с утра у Кабанова. Сообщил, что буду ждать инфы от Павлова до вечера. Под это дело,  раз пошла такая пьянка,  отпросился на завтра (завтра была пятница, у дочки день рождения, а у меня несчитанная куча неотгулянных отгулов). Ушлый НС разрешил, но при этом, навесил на меня сегодняшнюю обязанность посещения вечернего ВКС (совещание из кабинетов по видео, популярное среди руководства), раз уж я сегодня остаюсь, а завтра  меня  не будет. И, пользуясь случаем, срыл в четыре часа вечера на блядки.

Вечер. Народ разошелся, оставив меня ждать вызова по видеосвязи на служебном компе.

Лето было в самом разгаре, я открыл широкое окно, сел на подоконник, курил, смотрел с последнего этажа высокого сталинского здания на вечернее солнце и городскую движуху и слушал писки ласточек из под крыши. На ужин у меня была пара отбитых у Вовы печенек курабье и банка «колы». Мне нравится это время. Спокойно, тихо и есть возможность пообщаться с самим собой. Хочется послать всё нахер и уехать в горы.

Я пил колу, точил курабъешки, следил взглядом за ласточками и копался в себе, решив в конце концов, что мне уже необходим отпуск. Вот с Бабайкой всё определится – сразу и организую.

Совещание было длинным, скучным и бесполезным. Кого-то отчитывали, кто-то отчитывался. ЦПЭ в целом и меня в частности это не затрагивало, я сделал звук потише и за совещание успел поболтать в мессенджере с любимой женой, посидеть в телеграмме и даже немножко почитать электронную книжку, то есть всё что можно было сделать с каменной рожей, делая вид, что ты жутко заинтересован падением количества административных правонарушений в Козалупинском районе. Закончилось ВКС уже в девятом часу, генерал никак не хотел расставаться с цифрами, отчетностью и виноватыми рожами на экране.

Перезвонил уже набиравшему мне несколько раз Павлову.

Три. В Десноямском районе есть три церкви с колокольнями, на которых висят колокола и имеются активные звонари. В их округе есть одиннадцать деревень, в которых хорошо слышен колокольный звон. Так что у ОПБ в понедельник появятся одиннадцать заданий на проведение в этих населенных пунктах установок. Напишу эти задания я, и вопросом, который  я сделаю основным будет «появлялся ли в течение текущего месяца в деревне на жительстве кто-то не местный». Вот пусть как хотят, так и развлекаются.

На давно скачанной в ноуте карте Десноямского района сделал отметки церквей и деревень. А ведь в одной я уже был, и знаю батюшку лично.  Три года назад, я, со своим другом, семьями на машинах поехали на озёра покупаться на Крещенье. Я вообще не любитель этого вот всего, но тогда ради компании и интереса, согласился. Место было очень интересное, рядом с монастырём, у озера. Красивая купель, красивые виды. Этакое «место силы». Уже после купаний, друг (он строитель и всегда интересовался архитектурой старых церквей), предложил доехать до находящейся в тридцати километрах старой церкви семнадцатого века, построенной в каком-то необычном стиле. Ну а что, бешеному кобелю сто вёрст – не круг, я согласился. Дома нас ждал праздничный ужин, до него хотелось нагулять аппетит.

Вот там, в той церкви из красного кирпича, мы и повстречали батюшку Михаила, который вышел к нам, осматривающим внутренне убранство церкви и реставрирующуюся роспись. Михаил провёл нам полную экскурсию, рассказал, что реставрирует церковь один, своими руками и разрешил даже залезть на колокольню с дырявой крышей, пофотать оттуда. А когда мы спустились и решили приобрести по свечке и поставить их у икон, на вопрос о цене, он сказал «сколько дадите, могу дать и так». Это было очень необычно по нынешним временам.

Я отдал сто рублей, друг – пятьсот. А потом разговорились и узнали что он холостой, живет тут же рядом, с одним своим сыном и вторым приёмным, приход у него крайне небогатый и все деньги он тратит на восстановление церкви. Доходы у него – пенсия военного инженера, скудное  содержание от окрестных бабулек и прибыль с продаж магнитиков, которые делали его сыновья. Поэтому , не сговариваясь, оставили Михаилу всю наличку, что была с собой. (Негусто, конечно, мы тоже тогда не сильно при бабле были оба).

Вспомнив то посещение, я решил доехать до этой церкви на следующей неделе сам, навести справки, а заодно освежить знакомство. Хороший Михаил человек, полная противоположность пресловутому Фёдору.

Ну а потом выключил всё, закрыл кабинет и пошёл домой. Завтра отдыхать.

Потом, правда, пострадала сама Наташа. Я ответил на проявление любви и заехал ей по башке камушком.

Не подумайте плохого, случайно вышло. Мы со школьным другом Игорьком по осени нашли себе как-то интеллектуальное развлечение. после школы камни кидали в лужи. Ну хуле, какое детство, такие и развлечения. Ачинск. На дворе 1981 год. А у школы как раз щебёнки навалом, асфальтировать дорогу собирались.

Я и про стрекозу то тогда уже забыл. Девки мимо лужи идут, до них метров тридцать точно было. Ну прикольно же в лужу камень кинуть и их забрызгать, чтобы визжали!

Как я тогда с такого расстояния в темечко Натахе чётко угодил, сам не понимаю. Хорошо, что она была в вязаной шапочке.

Короче, не сложилось у нас с этой Наташей, хотя ей респект. Разборок никаких не было. Что она там родителям сказала, не знаю, но меня, как партизанка не сдала. Хотя я ожидал самых худших последствий. Так что зря я её в этот рассказ включил. Разве для примера детской любви, девчачьего мужества, героизма и правильного воспитания.

А стрекоза за шиворот - разве это преступление? Так, катушки из чукотской конопли. Женская невинная блажь, можно было и понять. А я… Не качелей же в подбородок с размаху? Так что она для равновесия в рассказе. Как подтверждение существования нормальных «наташ».

Хотя кто знает, что из неё выросло после моего булыжника. Для меня-то качели точно без последствий не обошлись. Видно же по текстам.

© AZvorskiy
он же Петроff (Oldloki) https://vk.com/petro_ff