В 2002 году вооружённые силы США провели беспрецедентные манёвры, получившие название Millennium Challenge 2002 («Вызов тысячелетия — 2002»). Их целью было смоделировать ход возможного конфликта с Ираном. Учения должны были показать наглядное превосходство сетевых технологий ведения боя, дающих Пентагону множество гибких тактических решений и позволяющих эффективно применять новейшее вооружение. От результатов учений зависел размер оборонного бюджета США, поэтому условия Millennium Challenge 2002 были старательно отредактированы в пользу «синих» (армии США), которые должны были наголову разгромить противника — «красных». Казалась бы, что может пойти не так? На стороне «синих» тотальное техническое превосходство, новейшее оружие и техника. «Красные» — страна третьего мира, чьё оружие основательно устарело, для пущей надёжности командовать «красными» поставили генерала-отставника. Им был не кто иной как генерал-лейтенант Корпуса морской пехоты США Пол Ван Рипер, военный старой закалки.
Во время Вьетнамской войны Ван Рипер всегда был в первых рядах, и его изрешетил вражеский пулемётчик. Тяжелейшие ранения не помешали офицеру спустя два года вернуться в строй и продолжить воевать. Подчинённые буквально боготворили своего командира, слагая о нём легенды.
Для бойцов Ван Рипера было привычным отрабатывать штыковую атаку в джунглях или отбиваться от десятикратно превосходящего противника. «Помню, однажды я был с отделением в ночной засаде и получил по радио вызов от ротного, — вспоминал боец из роты «Майк» — Он сообщил мне, что к моей позиции продвигается сто двадцать один маленький человечек, в смысле вьетнамцы, и моя задача — отбить атаку. Я говорю: «Командир, у меня девять человек». Он сказал, что введёт подкрепление, если оно мне понадобится. Вот таким он был. Там неприятель, нас девять, а их сто двадцать один, и он не сомневался, что мы должны вступить в бой. Где бы ни воевал наш Рип, враг отступал перед его тактикой».
Два авианосца против отставного генерала
К началу учений расклад сил был следующим: «синие» обладали самой совершенной на тот момент системой оценки оперативной обстановки, позволявшей разбивать силы противника на ряд систем и находить его наиболее слабые места. В их распоряжении были суперкомпьютеры, спутники, новейшие средства разведки, несколько полноценных ударных авианосных группы и десантное соединение морской пехоты.
Чем могли ответить «красные»? Пара дизельных субмарин, москитный флот из ракетных катеров различной степени свежести, несколько береговых противокорабельных комплексов и баллистических ракет, а также видавшие лучшие времена самолёты.
Территория, на которой проходили «боевые действия», удивительно напоминала Персидский залив, а состав вооружённых сил «красных» — армию Ирана.
Вам остаётся только сдаться
В первый же день «синие» высадили несколько тысяч солдат в условном Персидском заливе и подогнали к берегу авианосец с эскортом. После чего, полностью уверенные в своём превосходстве, предъявили «красным» ультиматум из восьми пунктов, последний из которых гласил: сложите оружие и сдавайтесь.
Уверенность «синих» базировалась в том числе на компьютерных расчётах возможных действий противника. Система показала, где у «красных» уязвимые места, какими будут их вероятные действия и каков диапазон их возможных реакций.
Кроме того, «синие» заранее уничтожили антенные мачты радиосвязи «красных» и перерезали их оптоволоконные линии связи. По замыслу учений, эти меры должны были вынудить противника использовать сотовые телефоны, которые легко прослушать.
К чёрту связь, мы атакуем!
То, что у противника больше оружия и техники, а у «красных» нет связи, нисколько не смутило Ван Рипера. Позже генерал вспоминал: «Они заявили, что для «красных» это будет неожиданностью. Неожиданностью? Да любой хотя бы немного информированный человек понимает, как опасно полагаться на технологии. А «синие» как будто с Луны свалились — кто станет пользоваться мобильной связью после того, что произошло с Усамой бен Ладеном в Афганистане?»
Командиры соединений «красных» передавали сообщения с мотоциклистами, а сигнал к общей атаке транслировался не по радио, а закодированным сообщением с минаретов мечетей во время призыва к молитве. Сообщения для авиации передавались с земли при помощи световых сигналов. Такое просчитать компьютеры не смогли. В итоге первый удар Ван Рипера получился сокрушительным.
Без предупреждения на «синих» обрушился град ракет: пуски производили не только суда — по флоту противника ракеты запускали и авиация, и береговые установки. Кроме того, Ван Рипер массово использовал камикадзе, когда, казалось, безобидные прогулочные судёнышки и лёгкие самолёты внезапно атаковали силы «синих» и, начинённые «взрывчаткой», наносили серьёзный урон.
Массированный ракетный обстрел перегрузил систему Aegis, которой оснащались корабли эскорта. Оставшиеся без прикрытия ПВО, корабли стали лёгкой мишенью. В итоге были уничтожены 19 кораблей, в том числе авианосец, несколько крейсеров и 5 из 6 десантных кораблей. Это был разгром, а потери в живой силе, произойди такое в реальности, составили бы более 20 000 человек.
Бюрократия — путь к поражению
Перед началом учений Ван Рипер объяснил своим подчинённым, что долгие совещания и рассуждения бесполезны. «Первое, что я сказал своим штабным офицерам: вы будете находиться под моим командованием, но не под моим контролем, — вспоминал впоследствии генерал. — Я сказал своему штабу, что мы не будем пользоваться терминологией „синих“ и что я не желаю слышать о системной оценке оперативной обстановки. Не стоит запутываться во всех этих механизированных процессах, когда нужно использовать мудрость, опыт и здравый смысл».
Конечно, такой подход нёс определенный риск: Ван Рипер не всегда знал наверняка, как собираются действовать его подразделения. Но ставка на инициативу сыграла: пока «синие» тонули в потоке информации, пытаясь согласовать свои действия с начальством и составить общий план, «красные» действовали почти автономно, на свой страх и риск, и победили.
Так нечестно?
Успех атаки Ван Рипера фактически означал конец учений: без флота и десанта «синие» не могли наступать и были фактически разгромлены. «Красные» праздновали победу.
Высшим генералам Вооружённых сил США, командовавшими учениями, такой результат, мягко говоря, не понравился. Поэтому, как по мановению волшебной палочки, все 12 баллистических ракет, выпущенных Ван Рипером по портам в районе залива, были сбиты неизвестной сверхмощной системой ПВО «синих», а потопленные корабли и погибшие десантники «воскресли».
Также внезапно закончились провалом все предпринятые Ван Рипером попытки уничтожения лидеров проамериканских стран региона. В дальнейшем при любом удачном ходе отставного генерал-лейтенанта всё тут же переигрывалось обратно в пользу «синих».
После учений Ван Рипер с горечью вспоминал: «Когда я зашёл на свой командный пункт, то увидел, как моей команде дают удивительные указания — наподобие: «Отключите радар, а то вы создаёте помехи «синим». Отведите пехоту, чтобы их морские пехотинцы могли спокойно высадиться».
Ван Риперу запретили вести огонь по конвертопланам V-22 и транспортникам С-130. Также ему приказали разместить свои и без того немногочисленные средства ПВО так, чтобы их было легко уничтожить. Уцелевшим зенитным комплексам запрещалось вести огонь по проводящим десантирование самолётам. В таких условиях «красные» не смогли оказывать сопротивление, и вскоре война закончилась триумфальной победой «синих».
Напоминаем, это репост с нашего коллективного канала на Дзэне. И да, стоит уточнить - изначально это был заказной (да, представьте, нам даже деньги за статьи платят!) материал про историю ирландской мафии, но в процессе написания чот накатило и кельтский дух понес нас в несерьезность. Вышла вот такая забавность...
Радеющим за честные сделки уточняем - конечно же, мы обеспечим заказчика и серьезной статьей. Разумеется, бесплатно. Но и так хорошо вышло)))
Эрин го бра, драгоценные наши! Традиционное утро пятницы - и пушистики снова с вами! Как и обещали, на этот раз поговорим о мафии. Ирландской мафии...
Традиционно - наш пушистый дуэт ПРИНЦИПИАЛЬНО отказывается от любых претензий на академичность и всеобъемлющесть. Клянемся писать только по фану, ради фана и только фан! И да, сегодня это будет особенно выражено, ибо писать про ирландцев, не рассказывая бородатых анекдотов - мы физически не в состоянии. Ну и заодно полюбуемся красивыми ирландскими мужиками...
Хоть убейте, но Стив Бушеми - офигенный! А еще он отличное кино снимает. "Истина в вине" - смотрели? Очень советуем! Прям вот ОЧЕНЬ!
Самый короткий анекдот: проходит как-то ирландец мимо бара.
Как положено, начать придется издалека. Так вот, когда-то давно, когда по земле еще ходили фэйри... Ну ладно, не так издалека.
В общем, в середине 19 века в Ирландии и так измученной наглосаксами (на самом деле, там все сложнее и интереснее, но это тема отдельного разговора) случилась беда. Да что там беда - настал полный ****ец! Вошедший в историю под названием "Великого картофельного голода".
Если вкратце - мелкая, но очень злая бацилла под названием "фитофтороз" на корню выкосила урожай картофеля. Учитывая, что к тому моменту ирландцы рифмовались с картошкой не меньше, чем русские с балалайкой и медведем - стало очевидно, что плохо будет всем. Нет, ну на самом деле, там была еще куча специфических заморочек, злые английские лендлорды, вот это все, но суть одна. Куче ирландцев стало нечего жрат. И они за этим самым жрат - ломанулись через океан. В Америку, ага. А куда же еще?
И Уиллем Дефо тоже прекрасен! Ну да, в основном мы все помним его по ролям всяких маньяков. Но хорош же!
Приезжает англичанин в Дублин. Ну а чо - надо теперь ирландцев подколоть! Заходит в паб, берет пинту. Видит гуляющую ирландскую компанию. И выдает в их сторону: "А вы знаете, что святой Патрик был мудаком!" Компания продолжает невозмутимо гулять. Обиженный англичанин допивает пинту, берет еще и выдает в ту же сторону: "А вы знаете, что святой Патрик был тридварасом!" Компания невозмутимо гуляет. Вконец разозленный англичанин берет еще пинту и совсем громко заявляет: "А вы знаете, что святой Патрик был англичанином?" На что глава компании отхлебывает пива и задумчиво выдает: "Ах вот к чему ты все это говорил..."
Вряд ли стоило ожидать что вся эта толпа понаехавших будет заниматься только тем, что будет просиживать штаны в баре и мирно танцевать джигу. Вы угадали - вместо этого они стали немедленно сколачивать землячество и заводить на улицах свои порядки.
Печальной иллюстрацией к этой истории стали легендарные нью-йорские "Пять точек". Криминальный район, воспетый Мартином Скорсезе в "Бандах Нью-Йорка" (правда там все получилось значительно мягче и нежнее. Нет, правда!). Поножовщина, разборки банд, уличный криминал на уровне повседневного быта - все это было унылой реальностью "Пяти точек". Ах да, еще вычурные названия...
Стоит помянуть считающуюся чуть ли не первой в США организованной преступной группировкой банду "40 воров". И да, тут ирландцы тоже были первыми. К слову, появилась она за двадцать лет до того самого "Картофельного голода" - аж в 1825. А к середине века уже успела распасться (ну да, раздолбайство тоже можно считать наследственной чертой ирландцев...).
В общем, никто лучше Чарлза Диккенса не смог бы охарактеризовать те дивные места (этот наглосакс, к слову - называл "Пять точек": "Самым мерзким местом во вселенной")
Ну и местечко! …везде запах грязи и отбросов… Грубые, обрюзгшие лица, которые мы видим в этих домах, таковы же, каковы и по всему миру. Сами дома преждевременно постарели от дебоширства. Посмотрите, как обрушиваются прогнившие балки, и как разбитые и запачканные окна хмуро смотрят тусклыми глазами, словно подбитыми в пьяной драке…. Из каждого угла, в который вы заглянете на этих темных улицах, ползет в полусне какая-то фигура, и кажется, что наступает время страшного суда, и темные могилы исторгают своих мертвецов… огромные многоквартирные дома, которые названы по именам грабителей и убийц; все это отвратительно, уныло, и везде разруха.
Одна из загадок века - почему бровкам Фаррелла до сих пор не дали Оскара?
Забавный факт - хрестоматийный образ клоуна (хорошо, это просто версия, но она нам нравится!) создан на основе карикатурного образа пьяного ирландца. Рыжие волосы, красный от возлияний нос, дурацкие ужимки. Ну вы поняли, да...
В общем, ирландцы прочно вросли в молодую американскую нацию. Настолько прочно, что в Гражданской войне составляли костяк самых боеспособных подразделений. Причем с обоих сторон - воевали за свободу. Ну, есть у этой нации такой фетиш... Ирландцы со стороны Севера шли в атаку за свободу негров, южане - за свободу местного образа жизни, на который покушаются поганые янки. Такая фигня...
Разумеется, при таком воодушевлении - пройти мимо зарождения организованной преступности (которая есть, уж простите - является одним из культурообразующих институтов в США) ирландцы просто не могли. Потратив значительную часть XIX века на внутренние разборки, к концу его они с удивлением заметили, что ниша "опасного бизнеса" плотно занята выходцами из Италии и Сицилии (напоминаем, это РАЗНОЕ!). Настала пора действовать...
Эх, были бы мы девочкой - как бы по этому ирландскому парню сохли...
Пожилой боец ИРА рассказывает сыну о молодости. "А вот еще было дело, сынок. Напали мы как-то на британский конвой. Но много их было. Мы отступили, а они за нами. Две недели от них уходили. И вот представляешь, сынок... У нас пиво кончилось. И виски кончилось, И джин... И ром... Какая же нас мучила жажда!" Сын: "Папа, а воды у вас что, не было?" "Поверь, сынок - нам было не до мытья..."
В противовес макаронной "Черной руке" (ох уж эти пафосные названия) кельты создали свой конгломерат, безыскусно названный "Белой рукой". Ну такое, да...
Возглавил его поначалу интересный товарищ Динни Михан. Интересен он был прежде всего тем, что в отличие от других пафосных боссов - не гнушался ходить "на дело" вместе со своими ребятами. И в целом, человеком был отчаянным и дерзким. Что, впрочем, дорого ему обошлось - в 1920 году ему пришлось скоропостижно скончаться от пятикратного отравления свинцом. Такие дела.
Наследовал ему - его же теоретический убийца (но официально это не доказано) Билли Ловетт. Немедленно начавший вести бизнес по-ирландски. То бишь, воевать с соотечественниками одной рукой и противостоять макаронникам второй. Тем более, что как раз наступило благословенное для мафии время "Сухого закона" и товарищам кельтам было, чем заняться.
Впрочем, подобная многостаночность в итоге не пошла ему на пользу. Даже несмотря на благие намерения - в отличие от многих других мафиози, Билли в конце своей недолгой жизни что-то осознал и даже пытался выйти на пенсию и честно поработать мастером на фабрике по производству шелка. Спойлер: получилось не очень. В результате довольно мутной истории (в которой, ВНЕЗАПНО, итальяшки были не при чем), случившейся в баре Томаса Стэнда (там еще одна неприятная история до этого произошла, но это в следующий раз), Билли стал немного мертвым. Вообще, его пристрелили, но в целом, повторимся - все было очень непонятно. ЧСХ, порешили его, судя по всему - собственные коллеги. Вот и верь после этого в нерушимое ирландское братство...
И он таки да! Но вот у Джека Оскар есть! И даже не один!
Пусть заржавели советские танки, И вымирает наш человек, Есть еще повод хлопнуть полбанки: Русский с ирландцем братья навек.
Пусть развалились наши ракеты, Будет подмога славянам в бою: Самый ужасный ужас планеты - Русский с ирландцем в едином строю.
Славься в веках, самогонное племя. Бьются сердца и стаканы звенят. Выйдет на битву в урочное время Русско-ирландский ударный отряд.
Нас опустили в говно по макушки, Но приближается истины час. Хлоп по чекушке – и через пушки Русский с ирландцем посмотрят на вас.
Все, что стояло, будет повалено. Все, что шевелится - радует глаз. Выпьем за Патрика, выпьем за Сталина! Russian and Irish are brothers in arms!
Наследовал Билли его шурин - Ричард Лонерган. Вы не поверите, тоже ненадолго. В целом, не отличаясь харизмой Михана и рассудительностью Ловетта, он брал напором. В первую очередь - напором на итальянских конкурентов. Возглавив "Белую руку" он немедленно вступил в ожесточенную войну за контроль над набережной Нью-Йорка.
И вот однажды в баре... Нет, это определенно злая ирландская карма! Так вот, однажды в баре под Рождество пьяный (ирландцы, хе) в умат Ричард выгнал на улицу трех итальянских кавалеров, сопровождавших свежезашедших (ирландских, конечно!) девушек.
Дальше, прямо как в плохом кино - погас свет и раздались выстрелы. В итоге Лонерган остался мертвым, виновников так толком и не нашли (хотя ходили упорные слухи, что к инциденту приложил лапку печально известный итальянец по фамилии Капоне), а мечтам ирландских бизнесменов о контроле над Нью-Йорком пришел окончательный белый лис.
А вот тут мы, пожалуй выдохнем и возьмем паузу. Вообще-то мы собирались писать умнО и серьезно, но это Ирландия, блин. Так что придется ждать второй серии. И нет, Даниил, убедительно повторяем - это уже бесплатно!
А пока прощаемся с вами, дорогие! Всем хорошей пятницы и как обычно (но от всего сердца) всем тепла и мирного неба над головой! Крыс и Мыська любят вас!
Питание русских крестьян на протяжении веков не отличалось большими излишествами. Традиционно в русской кухне в приоритете были простые хлебные и мучные изделия, зерновые блюда. Главным продуктом питания был ржаной хлеб. Другой распространенный злак - овес использовался для приготовления каш и лепешек. Пшеничный хлеб подавался только в богатых домах, поскольку пшеница, любившая тепло и плодородную почву, давала хорошие урожаи только в южных районах.
Народная поговорка «Щи да каша - пища наша» находит свое подтверждение в памятнике русской письменности XVI в. «Домострое». Наряду с другими советами в нем содержатся рекомендации, как кормить челядь.
В частности, в постные дни давался совет готовить щи и житную кашу. Разнообразить питание в пост помогали горох, печеная репа и сущик - мелкая рыба, сушеная в печи, в основном ерши, снетки, мелкие окуни и корюшка. На ужин подавались жидкие блюда - капустные щи, ботвинья, рассольник и толокно - каша из растолченных зерен овса или ячменя, заранее пропаренных, обжаренных, очищенных и превращенных в муку.
В скоромные дни, когда разрешалось есть мясную и молочную пищу, на столе могли присутствовать щи и каши в двух разновидностях: жидкая с ветчиной или крутая с салом. На обед могли дать мясо, на ужин опять приходилось есть щи или кашу и молоко. Пироги и густые каши могли присутствовать в рационе по праздникам и в выходные дни. В эти дни же разнообразить меню можно было за счет овощей, блинов, селедочной каши.
«Домострой» отразил по преимуществу мировоззрение зажиточных людей, но его автор адресовал свое произведение достаточно широким кругам. Однако приведенный в нем пример нехитрого меню для простонародья был для многих русских крестьян, скорее, недостижимым идеалом питания.
Европейцы, побывавшие в Русском государстве в XVI в., выделяли определенные особенности в питании, не свойственные западному человеку. О том, что жители Московии, не только простолюдины, но и знать, не признают пряностей, и пользуются только солью, горчицей, чесноком, луком и плодами своей земли, писал Михалон Литвин.
Прибывший в 1575 г. с посольской миссией Даниил Принц впоследствии подчеркивал, что многие кушанья в России готовятся иначе и приправляются в основном чесноком и луком. Среди напитков он называл разнообразные меда, которые делались из воды, меда и хмеля, и квас, который приготовлялся с использованием специальной закваски. Отмечал он и воздержание жителей Московии от телятины.
Англичанин Климент Адамс описывал приготовление каши из толокна, которую местные жители ели удовольствием. Об общей скудости и простоте пищи писал Паоло Кампани, подчеркивая постоянное наличие за столом лука и капусты.
Надо отметить, что питание русского крестьянина в XVI в. имело определенное сходство с меню европейского крестьянина, заключавшееся в простоте блюд и их скудном разнообразии. Как и в Русском государстве, так и в Европе существовали естественные границы возделывания зерновых культур. Наряду с зерновыми в меню простонародья чаще всего входила репа. Рацион европейского крестьянина большей частью состоял из растительных продуктов, расширяясь за счет бобовых.
Мяса крестьяне ели гораздо меньше, чем горожане и более привилегированные сословия. Большую роль в питании европейского крестьянина играла рыба, которая была едва ли не основным продуктом питания для жителей побережья, существенно дополняла меню во время религиозных постов, служила подспорьем в дороге.
Отличительными особенностями европейской кухни было использование большого количества приправ и специй, призванных разнообразить скудное меню, а также употребление в пищу растений, не произраставших на территории Русского государства (каштаны, тутовник, мушмула), и определенного вида мяса и птицы (ежей, белок, ласточек, дроздов), что связано с особенностями национальной культуры.
В Русском государстве, несмотря на разнообразие перечисляемых в источниках продуктов питания, далеко не каждое крестьянское хозяйство могло их использовать в своем питании. Судя по запасам сена, зафиксированным в новгородских писцовых книгах, продукция животноводства, полученная на крестьянском подворье (мясо и молочные продукты), не была основой поддержания бюджета новгородского крестьянина.
Тот же «Домострой», дающий рекомендации как содержать во дворе всякую скотину, рассказывал о том, что нормы зернового потребления русским крестьянам приходилось урезать: «а если коровка дойная есть в деревне у бедного человека, и есть не одна, тогда кормить сеном или солому осенью нарезать, мукою присыпав овсяной, или мякинки иной, какая случится, да кипятком обварить в корыте или рассолом полить, да прежде, чем сам поешь, ее накормить и выдоить...».
Для того, чтобы скотина была плодовита и работяща, такой же корм необходимо было давать лошадям. Рекомендовалось также кормить раньше себя телят, ягнят, коз, свиней, гусей, уток и кур, а потом уже позаботиться о собственной еде.
О том, что беднейшие люди в России очень редко питаются мясом и часто довольствуются одним только черным хлебом, писал в своих донесениях Даниил Принц. Небольшие доходы русских крестьян, оставшиеся для пропитания после выплаты податей, отмечал итальянец Антонио Поссевино. Англичанин Клименс Адамс обратил внимание на строгое соблюдение постов, во время которых кроме овощей и соленых припасов жители Московии ничего не ели, писал о таких же постах по средам и пятницам и употреблении мясной пищи только по субботам.
Низкая урожайность, природные катаклизмы, эпидемии и эпизоотии, фиксировавшиеся на территории Русского государства, нередко приводили к голодным годам, когда вставал вопрос о выживаемости. Выжить в ситуации недорода на полях можно было только за счет пищевых резервов, которые можно было найти в окружающей среде.
Иностранцы, становившиеся в XVI в. свидетелями голодных лет, описывали употребление в пищу различных заменителей хлеба. Дж. Флетчер писал о том, что народы, живущие в северных регионах Русского государства, при дороговизне вынуждены печь хлеб из корня вехки (вид травы) и из средней коры соснового дерева.
О том, что при разразившемся голоде многие вынуждены делать хлеб из высушенной и утрамбованной соломы, вспоминал один из англичан, служивший при царском дворе. Он подчеркивал, что в летнюю пору бедняки перебивались злаками, травами, кореньями, ели древесную кору. Страшнейший голод, разразившийся уже в 1603 г., описан в отчете Ганзейского посольства, побывавшего в Москве и Новгороде:
«Во время пути, мы не раз видали, как бедные люди по деревням собирали барашки орешника или соскабливали с сосен кору, заменяя себе этим хлеб, так что в иных местах, вследствие обдирания коры погибли целые сосновые леса. Иногда же эти несчастные люди пекли себе хлеб из соломы и молотого сена».
О добавлении крестьянами различных добавок к ржаной муке при выпечке хлеба при неурожаях зерна нам известно и из источников последующих веков. Так, в топографических описаниях XVIII в. содержатся сведения об использовании в качестве добавок семян травы лебеды, конопляных или льняных жмыхов, сосновой коры, пырейника, репейника, корня травы вехки.
При добавлении их в тесто применялись специальные технологии. Сосновую кору, к примеру, сначала снимали с дерева, сушили на солнце, очищали от верхнего черного слоя, а затем толкли и замешивали в тесто, добавляя ржаную или ячневую муку. Корень травы вехки, растущей по берегам больших ручьев, для использования в пищу заготавливался крестьянами весной. Его добавляли в муку после засушивания и истолчения и пекли из полученного теста лепешки.
В северных регионах страны в муку подмешивали крапиву, семяна пастушьей сумки, хвощ полевой, лесные травы, водно-болотные растения, молодые проростки папоротника-орляка, завязи кувшинок. В голодные годы в хлеб добавляли сосновую кору и исландский мох. Совместное проживание с карельскими и финскими крестьянами, с коми-зырянами привело к введению в рацион русских крестьян определенных растений-хлебозаменителей.
Так, карелы при нехватке хлеба добавляли в муку различные травы, сосновую заболонь, мох. Финны в аналогичной ситуации подмешивали мякину, гороховую ботву, сосновую кору, капусту. Коми-зыряне использовали различные присадки к тесту, в том числе полевой хвощ, борщевик и мелко измельченную сосновую или рябиновую кору.
Одним из мощнейших пищевых резервов были дикорастущие растения, лесные ягоды и травы, помогавшие восполнить недостаток витаминов. При этом прослеживалась определенная закономерность: чем дальше население продвигалось на Север, тем больше оно употребляло в пищу дикорастущих растений, а в самой северной зоне промыслами зачастую добывалась основная часть продовольствия.
Существенные отличия в питании зависели от природных и климатических условий местности. Налаживая свою хозяйственную деятельность, население приспосабливалось к природным условиям, использовало местные природные ресурсы и получало определенный набор продуктов питания.
Таким образом, в питании русского крестьянина в XVI в. традиционно использовались растительные продукты, в основном зерновые блюда, хлебенные и мучные изделия, овощи. Религиозные посты и недостаток продуктов животноводства ограничивали употребление мяса и молока.
В небольшой степени использовались приправы, позволяющие улучшить вкусовые качества продуктов. Расширить рацион крестьян помогали продукты питания, которые можно было найти в природной среде, в том числе мед, лесные орехи, грибы, ягоды. В речной местности большую роль в питании играла рыба, в лесной - дичь.
В неурожайные и голодные годы русских крестьян спасала сложившаяся традиция питания, зависевшая от природных и этнокультурных особенностей данной территории. Недостаток продуктов нередко компенсировался за счет дикорастущих растений и трав, заменявших хлеб или добавлявшихся в муку при его выпечке.
Многие из этих растений ныне не используются в качестве традиционных продуктов питания, но применяются в качестве биологически активных добавок и лекарственных растений. Так многовековая практика выживания в неурожайные и голодные годы сохранилась в исторической памяти народа.
По материалам: Степанова Л.Г. Традиционное питание русского крестьянина в XVI в и резервные источники его пополнения.
Сегодняшний пост – продолжение рассказа о том, как жилось и служилось офицерам в Российской армии. На этот раз речь пойдет о том, сколько они зарабатывали и сколько тратили.
Говоря о финансовой стороне дела, стоит учитывать, что траты и доходы заметно отличались в зависимости от региона, рода войск и множества других факторов. Офицер мог служить в армии, а мог в гвардии. Служить в гвардии было гораздо престижнее, гвардейцы продвигались по карьерной лестнице быстрее, у них было выше жалование. Однако у них были значительно выше, как сказали бы сейчас, представительские расходы. В гвардии в большинстве случаев служили люди, которые имели иные доходы, а служба их была престижной, но убыточной. Возлюбленный Анны Карениной Вронский жил отнюдь не на жалованье. С другой стороны армейский офицер, служивший в провинции, получал меньше, но и трат у него тоже было меньше.
Доход офицера складывался из жалованья и дополнительных выплат, которые могли быть до трети основного жалованья. К этим выплатам относились в том числе «столовые» (на питание), «квартирные» (компенсация стоимости аренды жилья, если офицер не был устроен на постой) и не только.
В 18 веке по сравнению с другими профессиями профессия офицера считалась хорошо оплачиваемой. В Петровские времена на службу старались активнее привлекать иностранцев, и им платили больше. Потом зарплаты сравнялись. В первой половине 18 века была огромная разница в окладах высших и нижних чинов. Жалованье генерала превосходило жалованье прапорщика более чем в 40 раз, в середине 19 века — не более чем в 6–7 раз. В 19 веке размер жалованья офицера относительно расходов снизился, хотя его не раз поднимали вслед за растущими ценами. В книге Л. Л. Ивченко «Повседневная жизнь русского офицера эпохи 1812 года» приводятся такие данные: «В русской армии в начале XIX века годовое жалование в рублях ассигнациями у офицеров армейской пехоты было таким: прапорщики — 125, подпоручики — 142, поручики — 166, штабс-капитаны — 192, капитаны — 200, майоры — 217, подполковники — 250, полковники — 334 рубля. В артиллерии и кавалерии офицерское жалование было примерно на 10% выше, чем в пехоте. В гвардии жалование соответствующих чинов и родов войск было выше, чем в армейской пехоте, на 20 — 50%. Насколько обеспечены были русские офицеры, получая такое жалование, можно судить по некоторым традиционным статьям расходов. До Отечественной войны 1812 года, в начале века, аршин (71,12 сантиметра) офицерского сукна на мундир стоил 5 рублей 50 копеек, а полное обмундирование армейского пехотного офицера стоило более 200 рублей».
М. Зичи. Гусары
В книге А. И. Бегуновой «Повседневная жизнь русского гусара в царствование императора Александра I» приводятся данные за 1802 год, которые выглядят более оптимистично. Полковник - 1800 рублей в год + 480 рублей «рациона» (компенсация питания), подполковник 730 рублей (+ 240 рублей «рациона»), майор – 464 (+ 156), ротмистр – 375 (+ 120), штабс-ротмистр 375 (+ 120), поручик – 311 (+84), корнет – 200 (+48). В лейб-гвардии Гусарском полку должностные оклады были гораздо выше и «рационы» — больше. Например, ротмистр получал 651 рубль жалованья и 240 рублей на «рацион», штабс-ротмистр — 526 и 192 рубля, поручик — 502 и 156 рублей, корнет — 276 и 84 рубля соответственно. Иногда вместо «столовых» были «порционные» - 20-50 копеек в день на питание. В 1872 году увеличили «столовые» выплаты, которые теперь делились на 12 разрядов и могли составлять от 180 рублей до 2400 в год. Появилось «прибавочное содержание» для некоторых чинов. Командирам полков было определено по 1500 рублей столовых и 1200 прибавочных выплат, батальонным и ротным командирам — по 600 и 300 рублей столовых соответственно. Всем младшим офицерам, не получавшим столовых денег, определены порционные — по 96 руб. в год. Пособие портупей-юнкерам армии при производстве их в офицеры увеличено со 100 до 150 руб. Пособия армейским офицерам отменены, а суммы эти направлены на улучшение их быта (в том числе 50% на устройство и содержание офицерских собраний и столовых и 25% на офицерские библиотеки). Из-за прибавочных выплат между доходами обычных и высокопоставленных офицеров разница стала значительно больше.
Пиратский К. К. Штаб-офицер Лейб-гвардии Уланского Его Величества полка. 1855 год
Довольно сложная система жалованья существовала на флоте. Оклады офицеров сильно различались в зависимости от характера службы: для береговой (во время пребывания на берегу), для внутреннего плавания (в прилегающих морях) и для заграничного плавания. Кроме того, существовали три разряда в зависимости от места службы. Жалованье 1-го разряда (наименьшее) получали офицеры Балтийского и Черноморского флотов (т. е. более 90% всех морских офицеров), 2-го — Каспийской флотилии и 3-го — служившие на Тихом океане. Все заграничное плавание приравнивалось к 3-му разряду. Также морские офицеры могли получать пособия на детей, для чего надо было прослужить определенное число лет и «сделать несколько морских кампаний», — так, чтобы сумма их равнялась 24 (например, прослужить 20 лет и за это время «сделать» 4 кампании, или за 19 лет — 5 кампаний и т. д.). На раненых офицеров это право распространялось независимо от выслуги. Были и иные выплаты.
Часть офицеров имела служебное жилье, в том числе при казармах, но его на всех не хватало. Проблему государство частично решало с помощью «постойной повинности», то есть, размещая на постой к местным жителям. Также офицеры могли получать вместо этого «квартирные», чтобы арендовать жилье самостоятельно. Но иногда эти суммы были ниже рыночной стоимости, и приходилось доплачивать из своего кармана. Например, в Петербурге в 1860-х младшие офицеры получали в год 114 рублей, в Вильно — 168, на Кавказе по I категории женатые — 246, неженатые — 162, по II категории женатые — 126, неженатые — 78. Штаб-офицеры — соответственно 284, 200–300, 408, 324, 204 и 156 руб., генерал-майоры — 857, 1000, 720, 636, 396 и 288 рублей соответственно.
Постойная повинность считалась одной из самых неприятных. Жителям приходилось пускать в дом иногда солдат, иногда офицеров, которые нарушали привычный быт и иногда весьма досаждали. Из воспоминаний В. В. Лапина: «При квартирах солдаты и драгуны так не смирно стоят и обиды страшные чинят, – говорит современник, что и исчислить их не можно... А где офицеры их стоят, то и того горше чинят: дрова жгут нагло, а буде дров недостанет, то и надобно хозяевам для них лес рубить; а буде кто станет говорить, что де вам по указу великого государя велено дрова свои жечь, то жесточае будут чинить; и того ради многие и домам своим не рады, а в обидах их суда никак сыскать негде: военный суд, аще и жесток учинен, да и жестоко доступать его, понеже далёк он от простых людей: не токмо простолюдин не доступит к нему, но и военный человек не на равного себе не скоро суд сыщет». Надежда Дурова вспоминала разных хозяев, у которых ей доводилось останавливаться, в том числе весьма недружелюбных. Со временем постой был вытеснен фиксированными выплатами.
О. Кипренский портрет Давыдова
В 1866 г. офицерам и военным чиновникам стали выплачивать суточные деньги при передвижении в течении более чем трех дней по 2,5 руб. генералам, 1,5 руб. штаб-офицерам и 0,75 руб. обер-офицерам и на лагерных сборах (по 60 коп. штаб — и 30 коп. обер-офицерам).
В 1890 г. введены правила о выдаче пособий офицерам на воспитание детей в отдаленных местностях: в низших учебных заведениях — по 120 руб. в год на ребенка, в средних — 240 и в высших — 360. Эти пособия отпускались из казны по требованию командиров частей, опекунов или учебных заведений, где учились офицерские дети. Выплата могла производиться и по полугодиям, и раз в год. Для отпуска денег требовалось представить копию послужного списка и удостоверение учебного заведения о том, что дети воспитываются на казенный счет. Помимо пособий на образование назначались и пособия на пропитание детей, состоящих при родителях в отдаленных местностях: до 13 лет — по 100 руб. в год, от 13 до 18 лет — 150. Подъемные пособия для переезда в эти местности также выдавались офицерам (по приказу 1887 г.) с учетом состава семьи.
Отдельный корпус пограничной Стражи Российской империи
Еще одна возможность заработать – различные премии и выплаты за участие в боях. Из воспоминаний H. Е. Митаревского о войне с Наполеоном: «Выдали за сражение всем нижним чинам по пяти рублей ассигнациями, а офицерам, не в зачет — третное жалование. Эта награда была очень кстати: мы до того дожились, что не на что было купить и табаку». Иногда в качестве поощрения могли предоставить отпуск или иные награды.
В качестве особого поощрения могли отправить в качестве гонцов с радостной вестью. 11 июня 1812 года московский генерал-губернатор граф Ф. В. Ростопчин писал министру полиции графу А. Д. Балашову после заключения Бухарестского мира: «Адъютант Вашего превосходительства господин Протасьев приехал в трое сутки, что отменно скоро, судя по скверным лошадям Смоленской и здешней губерний. Он хотел было отправиться назад через два дня, но я его уговорил с трудом еще остаться на один день… Вот что мы просили его принять в знак благодарности города, им обрадованного. Дворянство — табакерку с бриллиантами, купечество — 200 червонных и блюдо, Обрезков — табакерку золотую, а я ему подарил на память мои брегетовые часы». К концу 19 века доходы обычных офицеров значительно снизились. С одной стороны рост жалованья не поспевал за инфляцией. С другой стороны среди офицеров было все больше лиц не дворянского происхождения, да и само дворянство начало беднеть в силу объективных причин.
Михаил Осипович Микешин (1835-1896) - Лейб-гусары у водопоя
Также офицеры могли рассчитывать на пенсии. В 1764 году для военных и гражданских чинов за 35-летнюю службу введены пенсии в размере половинного оклада жалованья, если за время службы не было серьезных взысканий. Если офицер оставлял службу при неблаговидных обстоятельствах, его могли оставить без выплат. 21 мая 1803 года вышел указ, согласно которому офицеры, прослужившие беспорочно 20 лет, получали инвалидное содержание, 30 лет — половинное по чину жалованье, а 40 лет — полное жалованье в виде пенсии. При этом ставших неспособными к службе из-за полученных в боях ранений положено было обеспечивать «приличным службе» содержанием независимо от выслуги. Инвалидное содержание сначала составляло треть жалованья, а затем было введено несколько его классов, поэтому цифры разнились в зависимости от конкретной ситуации. Срок выслуги считался с момента поступления на действительную службу (время пребывания в кадетском корпусе не засчитывалось). Уставом 1827 г. подтверждалось, что вдовы и дети офицеров имеют право на пенсии, если мужья и отцы их: 1) убиты и умерли от ран; 2) умерли на службе, выслужив определенный срок; 3) умерли в отставке, имея пенсию или право на нее. Владение семьей умершего офицера какой-либо недвижимостью не было препятствием для получения пенсии, но зато важнейшим условием выплаты пенсии было беспорочное поведение самих наследников: бывшие под судом, а также ведущие, по донесениям губернаторов, сомнительный образ жизни пенсий лишались.
Виктор Викентиевич Мазуровский (1859-1944) - Дело лейб-гвардии Гусарского полка при селении Телеше в 1877-году (1888) Один из эпизодов русско-турецкой войны 1877-1878 годов
Теперь перейдем к тратам, которых тоже было немало. Например, форма повседневная и парадная. Кавалерист-девица Надежда Дурова вынуждена была покинуть элитный Мариупольский гусарский полк и перевестись в более скромный Литовский в том числе из-за того, что ей не хватало денег на роскошную форму и иные расходы. В воспоминаниях генерала А. А. Игнатьева описано, сколько мук и денег стоил поиск подходящей по всем параметрам лошади, а также заказ формы. «Обыкновенной же походной формой были у нас чёрные однобортные вицмундиры и фуражки, а вооружение - общее для всей кавалерии: шашки и винтовки. Но этим, впрочем, дело не ограничивалось, так как для почётных караулов во дворце кавалергардам и конной гвардии была присвоена так называемая дворцовая парадная форма. Поверх мундира надевалась кираса из красного сукна, а на ноги - белые замшевые лосины, которые можно было натягивать только в мокром виде, и средневековые ботфорты. Наконец, для офицеров этих первых двух кавалерийских полков существовала ещё так называемая бальная форма, надевавшаяся два-три раза в год на дворцовые балы. Если к этому прибавить николаевскую шинель с пелериной и бобровым воротником, то можно понять, как дорог был гардероб гвардейского кавалерийского офицера. Большинство старалось перед выпуском дать заказы разным портным: так называемые первые номера мундиров - дорогим портным, а вторые и третьи - портным подешевле. Непосильные для офицеров затраты на обмундирование вызвали создание кооперативного гвардейского экономического общества с собственными мастерскими. Подобные же экономические общества появились впоследствии при всех крупных гарнизонах. К расходам по обмундированию присоединялись затраты на приобретение верховых лошадей. В гвардейской кавалерии каждый офицер, выходя в полк, должен был представить двух собственных коней, соответствующих требованиям строевой службы: в армейской кавалерии офицер имел одну собственную лошадь, а другую казённую». Во времена Игнатьева в Петербурге лошадь кавалериста стоила 800-1000 рублей рублей. В провинции, где требования были мягче - несколько сотен рублей.
Красное село. Ротмистр Кирасирского полка Её Величества, в зимнем обмундировании, 1892 год
Необходимость купить лошадь могла пробить значительную дыру в бюджете. Кавалеристам полагалась казенная лошадь, но этого было мало, поэтому требовалась как минимум еще одна. При покупке лошадей офицеров нередко обманывали. Из воспоминаний А. Болотова, служившего при Екатерине II: «Иноходца моего я так отделал, что при обратном путешествии с трудом я его догнал до станции моего зятя, а не успел к нему приехать, как пав, он околел. Это было первое несчастье в моей службе, и я очень сожалел о сей лучшей и любимой своей лошади, а особливо, что тогда остался только с двумя, и что третью необходимо мне иметь было надобно. К вящему несчастию моему, где ни возьмись тогда чухна-мужик, продающий тут же в корчме лошадь. Нас тотчас о том уведомили, и мы, осмотрев, положили ее купить. Корчмарь помог нам того ж часа договориться о цене, и ручался в том, что она была не краденая. Лошадь сия была посредственная. Мы заплатили за нее 12 рублей и ни мало не зная, что проклятая скотина сия навлечет на нас колты и хлопоты, отправившись немедленно в путь свой и приехали в Ревель. <…>
Окаянная сия скотина, любезный приятель, в самом деле была краденая и совсем тому чухне не принадлежащая, который нам ее продал. Мы, не зная того, не ведая, положились на поручительство хозяина той корчмы, в которой зять мой тогда стоял; но сей корчмарь был, конечно, либо подкуплен, либо и сам еще сообщником вору, и потому не трудно было им нас обмануть. А легко статься может, что она была и не краденая, но все то дело, о котором я теперь расскажу, основалось на мошенническом комплоте или заговоре между чухнами. Но как бы то ни было, но мы принуждены были ответствовать за нее так, как за краденую, и что того еще хуже, за украденную самими нами. Вы удивляетесь сему, но вы удивитесь еще более, когда услышите все дело. Еще во время самого продолжения путешествия нашего от вышеупомянутой корчмы до Ревеля, приметили наши люди, что один чухна следует повсюду по стопам нашим и власно как нечто за нами примечает. Мы удивились сие услышавши, однако не могли понять, что бы тому была за причина, и ни мало не помышляли о том, что то был прямой хозяин нашей купленной лошади. Сей проклятый мужик не давал тому ни малого вида, но не говоря ничего, следовал за нами назиркою до самого Ревеля. По прибытии нашем к сему главному эстляндскому городу, остановились мы не въезжая в оный, в одной корчме, на большой дороге находившейся, и зять мой готовился ехать к командующему тогда стоящими тут полками, генерал-поручику барону Матвею Гртгорьевнчу Ливену. Но он не успел еще собраться, как увидели мы некоторых из наших людей, бегущих без памяти к нам из города, с неожидаемый и крайне досадным для нас известием, что помянутый шедший за нами чухна, следуя за ними в то время, как повели они в форштат поить лошадей, пред самою генеральскою квартирою закричал караул, и стал отнимать купленную нашу лошадь, называя ее своею, и что наши гренадеры, не давая ему оной, сделали драку и за то, по приказанию самого генерала, забраны все и с лошадьми под караул. Встреча сия была для нас очень неприятна. Я оробел сие услышав, и боялся, чтоб мне за то какой беды не было. Самому зятю моему наводило сие сомнение, и для того поспешал он скорей иттить к генералу. Но пришед туда, нашел дело еще в худших обстоятельствах; мужик имел между тем время нажаловаться на нас генералу, и обвинял нас тем, чего у нас и на уме никогда не бывал, а именно, что лошадь сию никто иной, как мы сами у него украли. А генерал, будучи природный эстлянец и великий всем чухнам защитник и покровитель, пылая тогда гневом и яростию, и в бешенстве своем клялся, что он разжалует меня за то без суда вечно в солдаты. Зять мой ужаснулся, услышав о сем в канцелярии генеральской, куда он прежде зашел, и не знал, что делать и как защитить меня от предстоящего мне толь великого и напрасного бедствия. Он хотя и рассказывал в канцелярии порядок всего дела и о нашей невинности, однако его уверяли, что генерал по горячности своей ничего того не примет, и что я, конечно, претерплю несчастие, если не предпримется какое-нибудь другое средство». Дело удалось спустить на тормоза. 12 рублей - значительная сумма по меркам того времени.
Ситуация с Болотовым была далеко не единичной. Из воспоминаний H. Н. Муравьева, участника войны 1812 года: «Надобно было покупать лошадей, по одной вьючной и по одной верховой каждому. Брат Михаила был обманут на первой лошади цыганом, а на другой шталмейстером какого-то меклен- или ольденбургского принца. Он ходил о последнем жаловаться самому принцу; но немец объявил ему, что никогда не водится возвращать по таким причинам лошадей и что у него на то были глаза. Брату был 16-й год, он никогда не покупал лошадей и не воображал себе, чтобы принц и генерал мог обмануть бедного офицера, но делать было нечего. Итак, деньги его почти все пропали на приобретение двух разбитых ногами лошадей, помочь же сему было нечем». О попытке обмануть вспоминал и А. А. Игнатьев: «Потом мне сказали, что у самого великого князя Николая Николаевича продается за высокую цену, за тысячу пятьсот рублей, его собственная гнедая лошадь. Мы с отцом поехали посмотреть и попали в довольно неловкое положение. Получив разрешение великого князя, я стал пробовать эту прекрасно выглядевшую лошадь в его собственном крохотном манеже при дворце на Михайловской площади. Все шло хорошо до минуты, когда отец стал требовать прибавить на галопе аллюру. Я шел все скорее, а отец требовал еще нажать, пока я сам не услышал, что лошадь сильно хрипит. Мне оставалось поскорее спешиться и попросить передать великому князю благодарность за его сомнительную любезность по отношению к легковерному будущему кавалеристу».
Значительную сумму могли составлять расходы на питание. Чтобы снизить финансовое бремя, некоторые офицеры могли кооперироваться. Иногда высокопоставленные офицеры держали так называемые «открытые столы». На обед к ним могли прийти их менее обеспеченные сослуживцы. Из воспоминаний Н. Н. Муравьева. «Я жил вместе с братом Александром и двоюродным братом Мордвиновым. Случалось нам ссориться, но доброе согласие от того не расстраивалось. Мы получали от отца по 1000 рублей ассигнациями в год. Соображаясь с сими средствами, мы не могли роскошно жить. Было даже одно время, что я во избежание долга в течение двух недель питался только подожженным на жирной сковороде картофелем. Матвей часто приходил разделять мою трапезу, нимало не гнушаясь ее скудостью. Помню, как я в это голодное время пошел однажды на охоту на Охту и застрелил дикую утку, которую принес домой и съел с особенным наслаждением. <…> По воскресеньям бывал я на вечерах у Н. С. Мордвинова, где танцевали».
Также офицеры скидывались на проведение торжественных обедов для высокопоставленных гостей, памятные подарки и иные подобные траты. Суммы зависели от конкретного полка и в некоторых случаях (особенно в Петербурге) были действительно большими.
К этому добавлялись и другие бытовые расходы, ведь и обычные нужды никто не отменял. Добавлялись и расходы на досуг. Офицеры могли посещать театры, при этом сидеть в партере, особенно гвардейскому офицеру, считалось неприличным. Некоторые спускали деньги в карты. Некоторые тратили деньги на прекрасных или не очень дам. У некоторых были многочисленные семейства.
Как видим, среднестатистический офицер не был богатым человеком, если не имел иных доходов.
Источники информации
А. И. Бегунова «Повседневная жизнь русского гусара в царствование императора Александра I»
С. В. Волков «Русский офицерский корпус»
Л. Л. Ивченко «Повседневная жизнь русского офицера эпохи 1812 года»
Эта женщина прославилась на фронтире своей лихостью, умением держаться в седле, меткостью стрельбы, любовью к выпивке и к другой легенде Дикого запада Биллу "Дикий Билл" Хикоку.
Марта Джейн Каннари Берк родилась 1 мая 1852 года в городке Принстон, штат Миссури. Она была первым ребенком из шести детей Шарлотты и Роберта Каннари. В 1865 году семейство Каннари в поисках лучшей жизни в составе большого каравана переезжают в штат Монтана. Во время пятимесячного путешествия юная Джейн ходит вместе с мужчинами на охоту, практикуясь в стрельбе и верховой езде. К моменту приезда в Монтану девушка считалась неплохим стрелком и бесстрашной наездницей. Едва семья обосновалась в Монтане, от пневмонии умирает мать. Отец решает перебраться в Юту. На 40 акрах земли Роберт занимается фермерским хозяйством. Буквально через год после приезда в Юту мистер Каннари умирает. Пятнадцатилетняя Марта вместе братьями и сестрами остаются сиротами.
Каламити Джейн
В Солт-Лейк-Сити делать было нечего и дети переезжают в штат Вайоминг. Обосновавшись на новом месте Марта берется за любую работу чтобы обеспечить своих братьев и сестер. Она успела поработать посудомойкой, поваром, официанткой, няней, танцовщицей и погонщиком волов. По некоторым данным, она занималась проституцией. Но все это ей не нравится.
В 1870 году Марта решает стать скаутом армии США. Одетая в военную форму девушка почувствовала вкус вольной жизни искательницы приключений на Великих равнинах. В 1872 году она участвует в подавлении индейского восстания под руководством генералов Кастера, Крука, Майлза и Терри. По неподтвержденным данным она была знакома с генералом Джорджем Кастером. Однажды, Марта в составе отряда под командованием капитана Игана, недалеко от городка Гус-Крик он попали в засаду, устроенную большой группой индейцев. Капитан Иган был ранен первым и упал с коня. Марта, находившаяся впереди, повернула назад и под градом стрел и пуль сумела поднять раненого командира на своего коня и вывезти его с поля боя. Выздоравливающий после ранения Иган сказал Марте: "Я буду звать тебя Бедовая Джейн - героиня равнин!". Так она получила свое знаменитое прозвище.
Марту, вернее теперь уже Джейн направили в Форт-Кастер, куда она прибыла весной 1874 года. Здесь и в Блэк-Хилсе она занималась охраной поселенцев и старателей от нападений индейского племени Сиу. Весной 1876 года Джейн было приказано прибыть в Форт-Феттерман, где ей поручили ответственное дело - обеспечить связь между форпостами, разделенными рекой Платт. Джейн приходилось сплавляться по реке на расстояния более 145 километров, рискуя попасть под обстрел или в плен к индейцам. При этом ей часто приходилось самой погружаться в воду и плыть без подручных средств, доставляя донесения. Даром это не прошло, Джейн заболела и была отправлена в военный госпиталь.
Проведя в госпитале 14 дней она получила новое назначение в Форт-Ларами. Именно там она повстречала направлявшегося в Дедвуд Билла Хикока по прозвищу "Дикий Билл". Джейн влюбилась в этого искателя приключений. Позже она утверждала что вышла за него замуж. Спустя много лет ходили слухи что были найдены церковные записи о регистрации брака Джейн и Билла.
Дикий Билл Хикок
В Дедвуде она не сидела сложа руки, занимаясь сопровождением почтовых дилижансов. Нападения на дилижансы, которые кроме почты перевозили деньги и другие ценности, было обычным делом, причем грабили их не только индейцы, но и белые поселенцы, променявшие снаряжение старателей на револьверы и винтовки. Не раз она практически в одиночку отбивала почтовые обозы от бандитов. Однажды, Джейн прибыла на место перестрелки слишком поздно. Возница был ранен. Джейн заняла его место и, отстреливаясь от нападавших, довела дилижанс до места в целости, сохранив жизнь шести пассажирам и истекающему кровью вознице.
После убийства Билла Джейн осталась в Дедвуде. Она продолжала заниматься охраной дилижансов, когда в городе началась эпидемия оспы, стала сиделкой. По воспоминаниям одного из очевидцев Джейн нередко проявляла свой крутой нрав. Разочарованная финалом пьесы в местном театре Джейн встала со своего места и смачно плюнула смесью жевательного табака в приму театра, после чего освистала ее. Вынув из-за пояса револьвер, Джейн с меткостью перестреляла все лампы, освещавшие сцену, и удалилась.
В начале 1880-х Бедовая Джейн захватила воображение нескольких журналистов и писателей, которые рассказали о ее приключениях. В это время вышел роман, посвященный Джейн с эффектным названием "Белый Дьявол Йеллоустоуна". В 1882 году она жила в городе Майлз и владела ранчо на Йеллоустоун, где занималась животноводством и держала трактир у дороги. Затем непоседливая Джейн путешествовала по Калифорнии, пока не остановилась в Эль-Пасо, Техас. Там она познакомилась с Клинтоном Берком, и в августе 1885 года вышла за него замуж. 28 октября 1887 года Джейн родила девочку. В 1889 семья оставила Техас и до 1893 года жила в Боулдере, штат Колорадо. В течение следующих трех лет Джейн и Клинтон путешествовали по Вайомингу, Монтане, Айдахо, Вашингтону, Орегону и Южной Дакоте. Умея обращаться с лошадьми и оружием лучше, чем многие мужчины, в 1895 году Джейн приняла приглашение знаменитого Буффало Билла и стала звездой его шоу "Дикий Запад", демонстрируя навыки наездницы и виртуозную стрельбу, участвуя в постановках сражений с индейцами и нападениях на дилижансы. Они гастролировали в Миннеаполисе, Чикаго, Сент-Луисе и Канзас-Сити. Со временем обнаружилось пристрастие Джейн к алкоголю. Билл не раз предупреждал Джейн, что без сожаления уволит ее, если она не перестанет пить.
В 1900 году редактор одной из газет нашел ее в публичном доме в Нью-Йорке, из которого, впрочем, она также вскоре сбежала, чтобы очутиться в аналогичном заведении в Блэк-Хилсе. Страдая запущенным алкоголизмом, Бедовая Джейн нашла прибежище у некой госпожи Доры Дюфран - владелицы борделя. Последние несколько месяцев Джейн за еду и выпивку обстирывала проституток. В июле она поселилась в маленьком грязном номере в отеле в Кэллоуэй, недалеко от Дедвуда.
1 августа 1903 года легендарная Бедовая Джейн скончалась. Согласно последней просьбе ее похоронили рядом с Биллом Хикоком.
