Такие ощущения он испытывал впервые в жизни. Они, надо признаться, совершенно не способствовали появлению стройных, выверенных мыслей! А именно такие сейчас нужны были Роберу. Как вытащить эту ведьм… эту девушку из застенков Сен-Валери, да еще чтобы Святая инквизиция, наконец, отстала от нее?! Что еще важнее и еще сложнее, как добиться, чтобы от нее отстал Де Шабри? Епископ настолько плотно взял ее в клещи, опутал паутиной своей лжи, точно паук - беззащитную бабочку. Жюстин говорила, что епископа не одолеть ни Роберу, ни даже какому-нибудь подосланному убийце: тот защищается своей черной магией. И что тогда делать?
Так ничего толком и не придумав, Робер вспомнил о поручении. Травы! Интересно, где их можно теперь купить? Жюстин сидит в темнице, тот травник, что продавал ему цветки календулы (нормальные же цветки! Какая разница, в августе они собраны, или в сентябре?! Можно подумать, календула разбирается, какой сейчас месяц!) одобрения Жюстин не встретил… А где тогда? Самому выбираться в поля с серпом?
Кардинал поймал себя на мысли, что готов и на это.
И остановило б его только осознание того факта, что календулу от подсолнуха он отличит с большим трудом.
Робер развернул лист серой бумаги, исписанный мелким убористым почерком Жюстин, и довольно присвистнул. Умница какая! Возле названия каждой травы было написано, где ее найти… в доме Жюстин. С указанием шкафов и даже полок в них. Значит, на торжище идти вовсе не потребуется! Кардинал быстро сбежал по лестнице и устремился по знакомому уже адресу.
По дороге он размышлял о странных причудах судьбы. Сперва для него этот дом был обычным жилищем травницы. Затем - логовом ведьмы. И вот, наконец, уютным гнездышком возлюбленной. Воистину неисповедимы пути Господни! И однако ж Роберу непередаваемо нравилось, куда они его привели.
- Это пока что, - пробормотал кардинал, отворяя знакомую дверь. - Дальше-то они ведут прямиком в огонь…
Он осекся: на пороге стоял епископ Реннский.
- Добрый вечер, Ваше Высокопреосвященство! - приветливо поздоровался он, сопровождая свои слова легким полупоклоном. - Что привело Вас сюда в этот час?
- Я подумал, что мы могли пропустить какие-нибудь улики, - слегка охрипшим голосом проговорил Робер. - Что-нибудь, что может сделать признание ведьмы необязательным. Что однозначно докажет ее вину для Дюруа. Его подпись тоже обязана быть на приговоре, он - глава светской власти в Нарбонне. И тогда, - кардинал потер руки, надеясь, что ложь смотрится достаточно убедительно, - мы сожжем ее, наконец!
Де Шабри расплылся в довольной улыбке.
- Я размышлял похожим образом, - развел руками он. - И тоже заглянул сюда в поисках улик. К сожалению, безрезультатно.
Епископ горестно поджал губы. Мол, очень хотел бы преуспеть в поисках, но нет - так нет.
- Ничего, - подбодрил его Робер, внутренне содрогаясь от гнева.
Каков мерзавец! Так и не унял свое желание видеть, как Жюстин сгорает заживо.
- Думаю, мне повезет больше, - оптимистично добавил он.
- Не сомневаюсь, Ваше Высокопреосвященство! - с горячностью воскликнул Де Шабри. - Готов всецело помочь.
- Э-э, нет, это - лишнее, - поморщился кардинал. - Ступайте себе, я предпочитаю одиночество. В тишине лучше думается и ищется…
Епископ ничуть не возражал.
- Разумеется! Как Вам будет угодно, монсеньор.
Он шагнул к выходу, едва разминувшись в тесных сенях с кардиналом, но вдруг резко развернулся и коротко и зло ударил Робера ладонью между лопаток.
Взвилось красное облачко странного дыма.
- Что случилось? - как ни в чем не бывало поинтересовался кардинал, тоже поворачиваясь.
- Ничего особенного, - голос у Де Шабри вдруг снизился на два-три тона. В нем не осталось и следа учтивости. - Я теперь управляю твоей волей! Понял меня, ублюдок?
Кардинал согласно кивнул.
- Да, хозяин!
- Отлично, - Де Шабри довольно потер руки. - Слушай же: завтра во время дознания ты не будешь щадить эту ведьму. Выпорешь ее так, что она признается в колдовстве при этом недоумке, Романо. Ты ее ненавидишь! А послезавтра мы сожжем ее на костре! Понял меня?
Робер снова кивнул. На лице застыло дурацкое, любезно-благожелательное выражение. Со стороны это выглядело пугающе, точно вместо кардинала кивала какая-то марионетка, но епископ, видимо, часто проделывал такой фокус, и оттого привык к подобному.
- Да, хозяин!
- Замечательно! - Де Шабри от души потянулся. - Как же давно я мечтал об этом! Ты даже не представляешь!
- Не представляю, хозяин, - с готовностью подтвердил Робер.
- Заткнись, - отмахнулся Де Шабри. - Ты правда что ли приперся искать улики? А ну-ка, дай сюда, что там у тебя?
Крючковатым пальцем он указал на краешек записки, выглядывающей из кармана кардинальской сутаны. Робер все с той же любезной улыбкой вручил Де Шабри свиток, писанный Жюстин.
Епископ пробежался взглядом по списку трав и зарычал:
- Ах ты ж шлюха! Душица, окопник, луговой клевер… Она задумала сделать оборот?! Когда ж она успела потрахаться, с кем?..
- Удивил ты меня, кардинал, - кривя губы, проговорил епископ, растягивая слова. - Такой честный! Такой неподкупный! Такой… тьфу! - он зло сплюнул на деревянный пол сеней. - А стоило ведьме лишь задрать юбку, как сразу предал всю свою веру, все свои обеты! Значит, цена им - дерьмо!
Де Шабри не удержался от соблазна и залепил кардиналу звонкую оплеуху.
Робер потер быстро краснеющую щеку. Идиотское выражение его лица, выражение послушного слуги, не поменялось ни на су.
- Знаешь что? Ты самолично ее сожжешь. Сам поднесешь факел и запалишь костер, понял? Так, чтобы она видела, что это был ты! Уяснил?
Очередной безучастный кивок.
- Да, хозяин.
- Отлично, - Де Шабри расплылся в змеиной улыбке. - И последнее: когда охваченная огнем ведьма закричит, ты освободишься от моей власти. Чтобы понять, что это именно ты, своими руками, сжег эту сучку! А про подчинение мне вмиг забудешь!
- Все пойму, хозяин, - согласно подтвердил кардинал. - И забуду, что приказано забыть.
- Теперь ступай отсюда вон! Береги силы, завтра на дознании они тебе понадобятся. И со мной веди себя так, будто это я тебя слушаюсь. Болван из Рима не должен ничего понять… Не время еще.
Очередная улыбка, больше похожая на оскал, снова исказила лицо епископа. Он почувствовал привкус победы в этом противостоянии с Жюстин. Уж теперь-то ее точно сожгут!
Де Шабри довольно потер руки. Ведьму надлежало именно сжечь, только тогда все ее чары развеются, вместе с пеплом костра. Да уж, кто-то в Риме оказался не дурак, выбрав однажды именно такую казнь для чернокнижников и сделав ее традиционной. Повесить? Недостаточно. Отрубить голову? Мало. А вот смерть в огне… Огонь стирает все!
Неровной походкой Робер вышел из дома травницы, постоял в нерешительности минуту и двинулся к базилике. Де Шабри одобрительно кивнул вслед, а затем поджег клочок бумаги каким-то хитрым движением пальцев и зашвырнул его внутрь.
- Тебе это уже не понадобится, потаскуха, - довольно хмыкнул он, глядя на разгорающееся пламя.
Огонь быстро охватил весь дом. В его единственной комнате хранилось столько высушенных трав, что пожар вышел знатный! Поглядеть на него сбежалась вся улица. Только поглядеть: ни у кого и мысли не возникло, что это ревущее пламя высотой до неба можно было бы потушить парой ведер воды. Когда пылающая крыша провалилась внутрь, взметнув столб ярких искр, по толпе пронесся многоголосый вздох.
Такой пожар на улице, где далеко не каждый дом из камня, а крыши - так и вовсе у всех соломенные - это страшно! Но скоро все закончится, и собравшиеся зрители эгоистично радовались: огонь не перекинулся на соседние дома! Верно, каким-то чудом. А дом Жюстин… что ж тут сделать! Тем более, ее вроде и саму скоро спалят на костре: вон кем оказалась! Ведьма, а с виду - обычная девчонка!..
Когда пожар стал затухать, толпа начала расходиться. Перед пепелищем остался стоять, размазывая слезы, лишь Кристоф, соседский мальчишка. Тот самый, что недавно упал с дерева. Тот самый, которого исцелила своим даром Жюстин, вернув паренька буквально с того света.
Эту ночь кардинал почти не спал. Голову немилосердно ломило, сжимало в дьявольских тисках. Если же боль отпускала на минуту, то лишь затем, чтобы снова наброситься, с удвоенной силой. А еще спина… Кардинал не мог понять, что с ней такое, но кожу между лопаток жгло, как огнем.
Жюстин хватило одного взгляда на лицо Робера, чтобы сразу понять: что-то не так.
- Что случилось? - одними губами, с тревогой спросила она и осеклась: следом за Робером в камеру зашли епископ и Великий Инквизитор.
- Не смей на меня даже смотреть, паскудная ведьма, - сквозь зубы процедил кардинал, сразу взяв в руку плеть.
- Да что с тобой? - уже в полный голос воскликнула девушка, но кардинал грубо толкнул ее к скамье для порки.
- Продолжим дознание, - объявил он, глядя на Романо. - Раздевайся, тварь! - снова повернулся он к Жюстин.
У девушки задрожали губы. Она вообще очень редко плакала, но сейчас… Сейчас ей захотелось не просто тихо лить слезы, а завыть в голос, от отчаяния и ощущения безысходности.
- Де Шабри, разденьте ее!
- Слушаюсь, Ваше Высокопреосвященство!
Епископ поклонился и незамедлительно принялся выполнять распоряжение. Со стороны действительно казалось, что кардинал командует, Де Шабри повинуется.
Он привязал Жюстин за руки и ноги и совершенно без надобности возвестил:
- Ведьма готова к процедуре дознания!
- Робер, - девушка почти шептала. - Я не знаю, что с тобой сделали, но не дай им… ааааа!
Первый удар обрушился на беззащитную спину, вызвав у Жюстин крик, переходящий в стон. Первый - из десятков других. Плеть беспощадно опускалась раз за разом, рассекая нежную, бархатную кожу девушки. Маленькие ручейки крови слились в один большой ручей, стекавший по обе стороны скамьи.
- Признайся! Признайся, тварь! - выкрикивал кардинал после каждого удара. - Скажи, что ты ведьма, богомерзкое отродье!
Удары сыпались один за другим. Боль, точно от кипящей смолы, выплеснутой на человека, подчиняла волю не хуже колдовских чар, ломала, высасывала силы, не оставляя ничего для сопротивления.
- Ведьма, - прошептала, наконец, Жюстин искусанными в кровь губами. - Я - ведьма… Пощади… Остановись, хватит…
Кардинал, увлеченный поркой, этого даже не заметил. Первым признание расслышал Де Шабри. Торжествующе сверкнув пронзительно-карими, яркими, а в солнечном свете - почти желтыми, как у лесного сыча, глазами, он попросил:
- Остановитесь, монсеньор. Она призналась!
- Я - ведьма, - повторила Жюстин, избитая и раздавленная. - Прошу, перестаньте…
Великий Инквизитор Романо кивнул.
- Довольно. Мы не палачи. Мы здесь добиваемся правды! Свидетельствую чистосердечное признание: она - ведьма и будет предана казни через сожжение не позднее, чем завтра. Де Шабри, отвяжите ее.
Все думали, что после такой жестокой порки девушка так и останется лежать ничком на лавке, но она поднялась.
Долгим, пронзительным взглядом, не моргая, она посмотрела в глаза кардиналу. Тот не выдержал.
- Я велел тебе не сметь глядеть на меня! - почти взвизгнул Робер.
Он подскочил и наотмашь ударил Жюстин по лицу, раз, другой. От этих ударов лопнули губы, снова брызнула кровь. Девушка пошатнулась и упала на колени.
- Ненавижу! Ненавижу все ваше сатанинское отродье! - не унимался Робер.
Он попытался пнуть упавшую Жюстин, но промахнулся: сутана немного сковывала такие движения.
- Довольно! Хватит! - Романо подошел ближе и осмотрел лицо Жюстин.
Обе щеки ее опухли. Под правым глазом девушки быстро наливался огромный багровый синяк.
- Хватит, - веско повторил Романо. - Завтра для нее все закончится.
- Да, Ваше Высокопреосвященство, - пробормотал Робер, остывая. - Разумеется.
- “Разумеется”, - передразнил его Великий Инквизитор. - Вы перестарались, Робер. Что скажут люди на площади, увидев эдакое? Что мы избили бедную девушку, вырвав признание под пытками? Риму не нужны такие настроения…
- С каких пор Рим интересуется настроениями черни, монсеньор? - удивленно поднял брови Де Шабри.
И сразу сник, получив гневную отповедь Великого Инквизитора.
- С тех самых пор, как начал считать пожертвования, епископ.
- Это беднота отдает Святому Престолу последний кваттрино (34). И этой, как Вы выразились, черни - много. А от маркизов и графьев - напротив, монет поступает существенно меньше. Так что, - инквизитор пожал плечами, - я бы даже советовал обождать пару дней с аутодафе этой девицы, пока ее лицо не приобретет обычные черты. Иначе получим ненужные волнения в народе, чего доброго…
Де Шабри сперва недовольно насупился, но вдруг его лицо просияло.
- Позвольте предложить, монсеньоры! - звонко проговорил он. - Велите надеть на нее плотный колпак, скрывающий лицо. И народ не увидит следов кардинальского гнева!
Романо задумался: идея епископа ему понравилась.
- Оставьте только прорези для глаз, - добавил тот, чуток поразмыслив. - Чтобы эта поганая ведьма видела свою судьбу до самого конца.
- Согласен, - Великий Инквизитор кивнул. - Вдобавок, мне говорили, что эта ведьма снискала у жителей Нарбонны приязнь и уважение!
- Несомненно, обманом и хитростью, монсеньор, - ввернул Робер.
- Несомненно, - согласился Романо. - Однако, всем на площади будет спокойнее, если ее лица не увидят.
На том и порешили. Романо и Де Шабри отбыли, а кардинал принялся отдавать распоряжения насчет завтрашней казни. За этим его и застал сенешаль, спешно прибывший в базилику.
- Жюстин Фиори нельзя казнить, - без обиняков заявил он Роберу, как только отдышался после подъема по винтовой лестнице. - Я не поставлю свою подпись на приговоре!
- Поставите, любезный Дюруа, - убежденно возразил кардинал, делая какие-то пометки на листе бумаги. - Еще как поставите! Или, - он многозначительно помолчал минуту, - Вы хотите, чтобы в Риме узнали, как Вы защищаете эту ведьму? Может, инквизиции надлежит заинтересоваться и Вашей скромной персоной?
Сенешаль помрачнел, но все-таки не отступился.
- Хватит ли у католической церкви инквизиции заинтересоваться всей Нарбонной? Почти каждый житель найдет пару слов в защиту Жюстин!
- Да что Вам в этой ведьме?! - не выдержав, вспылил кардинал. - Свет на ней клином сошелся, что ли?! Я помню, она помогла разродиться вашей дочери. И что с того? Она после этого не перестала быть ведьмой!
- Я могу рассчитывать, что все, сказанное мной, будет сохранено в тайне? Как на исповеди?
- Разумеется, - с непроницаемым лицом заверил его Робер, про себя подумав, что слишком много что-то в последнее время развелось исповедующихся.
- Когда Жюстин пыталась вылечить мне зуб песн… ладно, заклинаниями, - Дюруа вовремя вспомнил, что на исповеди полагается говорить только правду, - она взяла с меня слово, что я сохраню ее тайну.
Кардинал, не сдержавшись, рассмеялся.
- Отлично у Вас получилось, Дюруа, выполнить обещание!
- Так ведь это уже не тайна, - парировал сенешаль. - Ваши люди уже готовят костер! Так вот, травница взяла с меня слово. И предупредила, что навела какие-то заклятья: если ей станет из-за меня плохо, то и мне тоже не поздоровится. А если она умрет, то и я отправлюсь следом на тот свет.
- Какая она, оказывается, у нас добрая волшебница!
- Чтобы я хранил ее тайну!
- Я понял. Теперь Вы боитесь, что, после казни просто не проснетесь следующим утром, да? Сейчас я Вас успокою, заодно и злонамеренный заговор сниму.
- А Вы умеете? - опешил Дюруа. - Нет, я конечно не сомневаюсь во всесильной католической церкви, но…
- Этот - умею, - заверил его Робер, потирая озябшие кисти рук. - Все просто, Дюруа: нет таких чар и такого заговора.
Сенешаль недоверчиво посмотрел на кардинала.
- Откуда такая уверенность?
- Вы сегодня чувствовали что-нибудь… неприятное? - вопросом на вопрос ответил Робер. - Сегодня ведьма проходила процедуру дознания, - пояснил он в ответ на непонимающий взгляд Дюруа. - Очень непростая процедура, скажу Вам... Живого места на ее спине не осталось. И что, Вы тоже испытали что-то подобное?
- Нет, но…
- А если нет, - перебил сенешаля Робер, - то нет и причин считать, что Вы испытаете то, что ждет это бесовское отродье завтра.
- Я…
- Если хотите облегчить последние минуты ведьмы, - сжалился кардинал, - то прикажите палачу полить хворост. Ведьма задохнется в дыму раньше, чем почувствует боль от огня.
- Вы - страшный человек, Робер. Такое “милосердие”...
- Для врагов церкви у меня его нет, - отрезал кардинал.
Во взгляде Дюруа столь явственно читалось “Чудовище!”, что Робер сперва возмутился. Но в следующую секунду успокоился, даже согласно кивнул.
Пусть все понимают, что в этой земле не будет места ереси.
- А я-то думал, что ошибся в вас, Дюруа, - заметил кардинал негромко. - Когда Вы начали защищать Жюстин, я решил, что Вы все-таки человек с большим сердцем, что Вам стало жаль бедную девушку… А оказывается, Вы просто дрожите за свою драгоценную шкуру!
- Мне страшно за себя, - спокойно подтвердил этот очевидный факт Дюруа. - Но мне действительно жаль Жюстин. Она помогала людям. Она помогла мне. Благодаря ей живы моя дочь и внучка!
- Жюстин - ведьма! - жестко проговорил Робер. - Она получит все, что ей причитается за ересь и колдовство. Доброй ночи, Дюруа!
Кардинал едва ли не вытолкнул того из кельи и резко захлопнул дверь перед самым носом.
У него еще работа не закончена.
_______
34 Кваттрино - мелкая итальянская разменная монета.
