- Городская казна готова оплатить обелиск, - подал, наконец, голос сенешаль. - Я разговаривал с господином Ксавье. Он заверил меня, что все сделает в лучшем виде. И отказался от денег, - добавил он. - Весь город знает, кто такая Жюстин Фиори.
- Ей было бы плевать на вид, - проворчал Робер. - Для кого он нужен, этот вид?
- Для потомков, - веско заметил Романо. - А что еще мы можем сделать для бедной девушки?
- Высечь себя плеткой? - ехидно предположил Дюруа. - Как это заведено у вашего брата, знаете ли. Чтобы разделить ту боль, которую ей причинили во время вашего дознания…

Робер ударил ладонью по столу и зарычал.

- Если бы это могло помочь, я бы высек!.. Я бы руку себе отрубил, я бы в огонь шагнул, если б это ее вернуло! Только поздно уже для этого. Бессмысленно. Да и Жюстин не верила в такое запоздалое раскаяние! О, как мало вы ее знали…
- Мало, - подтвердил Дюруа. - Считай, вообще не знали. Может, Вы нам откроете краешек этой тайны? Кто она на самом деле?

Кардинал не ответил.

Наверное, он и сам не знал.

Наверное, никто в этом мире не знал. Кроме, возможно…

- Вероятно, немного света на этот вопрос смог бы пролить епископ Де Шабри, - предположил Романо.
- Который спешно отбыл в другой город два месяца назад, - спокойно заметил Робер.
- Который отбыл в другой город, - с непроницаемым лицом повторил Дюруа.

Великий Инквизитор понял, что сенешаль тоже каким-то образом поучаствовал в отправке Де Шабри в это путешествие, но смолчал. Впрочем, смолчал столь красноречиво, что Дюруа поспешил сменить тему.

- Касаемо Вашего прошения об усыновлении Кристофа Колиньи́: я подписал все бумаги. Его опекуны не против. Кажется, они страшно обрадовались, что в доме станет меньше ртов. Как только Вы уйдете с церковной службы…
- Я уже ушел, - перебил его Робер. - Уведомление отправлено в Рим.

Дюруа довольно прищелкнул пальцами.

- В таком случае, можете приступать к обязанностям родителя хоть с этого дня. Запишем мальчика на вашу фамилию? Робер?

Тот покачал головой.

- Запишите: Кристоф Фиори. Своей жизнью он обязан Жюстин.
- Интересная фамилия, да, - задумчиво проговорил сенешаль. - Не из наших мест. Кстати, и имя тоже… Я про ее второе имя, - пояснил он, увидев удивление на лицах собеседников. - И каменщик поинтересовался, откуда оно у простолюдинки… Как там, Эквиллия?
- Скажите ему, что это не его ума дело, - отмахнулся кардинал. - Его задача - обелиск. Вы объяснили ему, какой нужен рисунок и надпись?

Дюруа кивнул.

- Ксавье точно решил, что Жюстин была из знатной семьи. Второе имя, герб, девиз…
- Жюстин было бы плевать, что там он себе придумал, - проворчал Робер. - И это не герб и не девиз. Просто рисунок.

И просто слова.

- А что Святой Престол? - спросил сенешаль у Романо. - Не будет ли он против, что на кладбище, а не за оградой, да еще и рядом с добрыми католиками похоронена… - Дюруа замялся, подбирая такое обтекаемое слово, чтобы не вызвать гнев священнослужителей.
- Ведьма? - с готовностью подхватил Великий Инквизитор. - Нет. Не будет. Потому что ее деяния больше напоминают о святых, чем о чернокнижниках. Потому что Жюстин за свою короткую, но яркую жизнь спасла людей больше, чем иные священники за целый век. Потому, что я самолично представлю и докажу в Риме то, что им пора бы узнать о таких людях. Если бы не воля Жюстин быть похороненной на Римском кладбище, я добился бы, чтобы ее мощи остались в Сен-Валери или в новом соборе - когда-нибудь же его достроят! Потому что… - Романо махнул рукой, имея в виду, что готов найти еще сотни доводов, но всем все должно быть и так понятно.
- Семьдесят пять, - негромко произнес Робер и пояснил, - Жюстин исцелила в тот день семьдесят пять человек. Если считать исцеление Вашей души, Великий Инквизитор.

Романо согласно кивнул.

- Думаю, да. И не называйте меня так больше, Робер. Я тоже отправил уведомление об отречении.

Бывшему кардиналу показалось, что Мадонна с цветком гвоздики, что смотрела на них с картины на стене, одобрительно улыбается, а в ее серых глазах притаились веселые искорки.

Такие уж времена настали…

Но удивление собравшихся под сенью базилики достигло небывалых высот, когда из неприметной двери слева за алтарем к ним вышла Жюстин.

- Ведьма, ведьма, - пронеслось под сводами Сен-Валери.
- Невозможно! - громко заявил кто-то из собравшейся толпы. - Ведьма не может появиться в святом месте!

Эта точка зрения тут же нашла сторонников.

- Была б ведьмой - сгорела бы в адском пламени, как только ступила б в храм! - авторитетно высказалась какая-то женщина, стоявшая в первых рядах.

Кардинал, в келье которого Жюстин провела всю ночь, сперва усмехнулся, но затем понял, что эту неожиданную поддержку надо бы использовать.

- Истинно так! - возвысил он голос, и прихожане притихли. - Все вы знаете Жюстин Фиори, в разное время помогавшую доброй половине собравшихся. Ведьма бы разве стала лечить вас от хворей?!
- А чо ж вы ее вчерась на костер уволокли? - раздался еще один голос из толпы.

Робер поискал взглядом столь недоверчивого прихожанина, но не нашел.

- Жюстин не было вчера на площади, - прозвучало снова из первого ряда.

На этот раз - мужчина.

Сенешаль.

- Вчера на площади казнили ведьму, - продолжил он. - ткачиху с улицы Тюрго. Причем здесь Жюстин, добрые люди?
- Но ведь Жюстин вы упрятали в темницу ранее! - упорствовал голос.
- На допросе ткачиха призналась, что хотела погубить Жюстин, - развеял сомнения кардинал. - Навести на нее порчу. Надо было спрятать нашу травницу, защитить ее. А где, как не в базилике, проклятия чернокнижников не достанут?!

Жюстин тоже усмехнулась. Следы, оставшиеся после такой защиты на ее спине и ягодицах, все еще немилосердно саднили. Но нарбоннцам знать об этом было совершенно незачем.

По крайней мере, сейчас.

Хорошо еще, что лицо почти в порядке после оплеух Робера, разыгрывающего для Де Шабри лютую ненависть к ведьме. Они обговорили это с кардиналом заранее, девушка была готова к такому, но все равно вышло неожиданно больно… Увы, лицо ведьмы на костре надо было сокрыть, чтобы никто не заметил подмены. Пришлось потерпеть! Жюстин усмехнулась, вспоминая, что именно Де Шабри предложил надеть на нее колпак, мол, толпе народа так будет спокойнее… Выскажи эту идею Робер, может, у лжеепископа и возникли бы подозрения, а так… Они с кардиналом, пожалуй, переоценили ум этого чернокнижника. Де Шабри, гори он в аду, оказался-таки тем еще болваном!

Все заживляющие чары Жюстин применяла только к лицу, решив оставить исцеление шрамов на спине на потом. Как знала, что лицо окажется важнее!

- Довольно споров! - резко прозвучал еще один голос.

К алтарю, тяжело ступая, поднялся Верховный Инквизитор в мантии кардинала.

Внутри Робера все рухнуло.

- Свидетельствую, что эта девица - не ведьма, и все, сказанное сейчас кардиналом Робером, есть истина, - произнес Романо, обернувшись к толпе. - А теперь - послушаем ее, - инквизитор кивнул Жюстин, приглашая девушку говорить.

Травница никогда раньше не держала речь перед всем городом. Оттого она часто сбивалась и путала слова. Но горожане все-таки уразумели, что им надлежит делать, чтобы избежать черной смерти. Больше всего недовольства вызвал призыв Жюстин собирать с хлеба плесень и есть ее, будто лучшее кушанье на много лье окрест.

- Ну, как есть колдовство, - начали роптать прихожане. - Видано ли, такую пакость есть?
- Никакое не колдовство, - парировала Жюстин. - Плесень - это же целебная трава! Вы что, не знаете? И цветом такая же, зеленая…
- А чего ж мы тогда ее завсегда выбрасываем? Да еще и вместе с хлебом!
- А травы из леса вы каждый день что ли едите и тинктуры из них пьете? Нет же! Только если приключилась хворь!

Выпроводив последних нарбоннцев, заверив их, что ежели те что-то почувствуют, то пусть приходят сюда за помощью, девушка и кардинал поднялись в келью.

- Ну? - вместо тысячи слов, Романо, поджидавший их сидя за роберовым столом, довольствовался всего одним.

Но вложено в это слово было немало!

- Вместо меня вчера казнили другую женщину, - начала объяснять Жюстин. - Она была детоубийцей и заслужила это…

Инквизитор недовольно поморщился.

- Я сообразил, что под колпаком другая, - проговорил он хмуро. - Я не дурак. Я сразу понял, что этот, - он мотнул головой в сторону Робера, - тебя любит и приложит все усилия, чтобы ты избежала казни. Значит, подмена? Этого следовало ожидать. Своим лицедейским горем вчера, на площади, Вы, Ваше Высокопреосвященство, меня лишь убедили, что тут дело нечисто.
- А как Вы догадались? - тихо спросила Жюстин. - Про любовь…

Романо хмыкнул.

- Когда Робер бил тебя плетью, у него в глазах стояли слезы. От отчаяния, что он вынужден это делать, я полагаю.
- Я бы лучше руку себе отрубил, - подтвердил кардинал. - А еще лучше - голову, причем - Де Шабри и… Вам, - с вызовом докончил он. - Жюстин не ведьма!
- Кстати, где епископ? - спокойно поинтересовался Романо, проигнорировав угрозу.
- Выехал из города до того, как закрыли ворота, - с непроницаемым лицом пояснил Робер.

Великий Инквизитор кивнул. Кажется, он понял, в какую сторону отправился Де Шабри, но предпочел не уточнять.

- Если Вы, монсеньор, такой сообразительный, - к Жюстин вернулась ее ехидная интонация, - то почему не прекратили пытки? За что мне было все это?!
- Да потому, что ты - ведьма! - гневно ударил ладонью по столу инквизитор. - Ты сумела своими инкантациями вытащить того упавшего с дерева мальчишку из лап смерти! Мы все это видели, забыла?!

Действительно, забыла. Но… и что же?!

- Правда, ведьма странная, надо признать, - продолжил Романо. - Все чернокнижники, что я знал, пакостили людям… Вредили, как могли. А ты помогала! Помогала даже тогда, когда это грозило раскрыть твою тайну. В моем присутствии! Знала, что это приведет тебя на костер, но все равно спасала этого ребенка.
- И Вы решили… - подтолкнул его Робер.
- И я решил отдать судьбу этой ведьмы в руки Господа, - пожал плечами Романо. - Ведь если Он захочет, чтобы ведьма сохранила свою жизнь, инквизиция ничего не сможет сделать. Что до меня… Я не увидел в этой девице ничего от дьявола, как ни старался разглядеть. Поняв, что вы что-то затеваете, я увел тогда за собой епископа из камеры. Чтобы у вас была возможность претворить в жизнь свой план, каким бы он ни был.

Великий Инквизитор криво усмехнулся.

- Смешно сказать, епископ всерьез тогда решил, что без его помощи я не смогу обуздать гнев толпы! Я, кардинал Романо ди Треви́зо ди Рениéри, и не справлюсь без какого-то клирика-выскочки?! Вчера он еще разносил похлебку в монастырской трапезной, а сегодня вообразил, что Великий Инквизитор нуждается в его красноречии…

Робер медленно выдохнул.

- Значит, Вы уже тогда посчитали, что приговор Жюстин несправедлив и надо дать ей шанс избежать костра…
- Именно так, - кивнул Романо. - Я решил, что у Всевышнего на эту ведьму свои планы, и Он в итоге явит нам свое решение. И оно, разумеется, истинно верное, поэтому надо следовать ему и делать то, что в моих силах. Потому на сегодняшней проповеди я солгал людям, ни секунды не сомневаясь, что это верно. Кто я такой, чтобы вставать на пути у плана Господа? Пыль… Меньше, чем пыль. А если ты действительно сможешь сделать что-то с чумой, пришедшей в город, то… Пожалуй, я получу ответ, для чего все это было Ему нужно…

Окончание фразы вдруг утонуло в хриплом, надсадном кашле. На губах Великого Инквизитора появилась кровь.

- Пора приниматься за хлеб с плесенью? - спокойно уточнил Романо, прокашлявшись.

Кардинал вопросительно посмотрел на Жюстин. Та медленно покачала головой.

- Слишком быстро Черная Смерть им овладела. Так бывает, но плесенью тут уже не откупиться.

Инквизитор с шумом и хрипами выдохнул.

- А что-то можно сделать?
- Да, - кивнула ведьма.
- Что?
- Вы знаете. Сейчас соберусь с силами и помогу.

На этот раз молчание длилось дольше.

- Эти твои… колдовские… ну, фокусы, - инквизитор старательно поискал подходящее слово и не нашел, - отнимают у тебя силы?

Жюстин в раздражении закатила глаза.

- Ну, а как Вы думаете? Это Вам не на рынок сходить! Вы же видели, как я исцеляла Кристофа… мальчишку, что упал с дерева, - пояснила она.

Романо кивнул. Он именно так и думал, просто хотел убедиться.

- В таком случае, попрошу Вас ничего со мной не делать.

Кажется, инквизитор в первый раз обратился к ведьме на “Вы”.

- Сохраните больше сил для тех, кто заслуживает исцеления в полной мере, - пояснил он. - Для детей, например. Я же смерти не боюсь, и если Господу угодно призвать меня прямо сегодня - я готов.

На лице Жюстин отразилось неподдельное удивление.

- Знаете, - задумчиво начала она, - если б Вы попытались приказать мне исцелить вас, бросить для этого все силы, позабыть о других - я бы точно отказалась…
- Но?
- Но Вы оценили свою жизнь меньше, чем жизни простых, даже незнакомых Вам детей, - развела руками травница. - Это - редкое качество. Потому я помогу Вам. Хочу помочь, - поправилась она.

Потому что неизвестно еще, получится ли. Но Романо отрицательно покачал головой.

- Я настаиваю. Займитесь теми, у кого впереди больше лет. Вам понятно?

Он метнул на травницу сердитый взгляд и вдруг потерял сознание. Верно, Черная Смерть уже крепко стиснула его в своих костлявых объятьях, и медлить было нельзя. Впрочем, Жюстин медлить и не собиралась.

- Ничего, - пробормотала она, кладя руку на грудь инквизитору. - Так даже лучше.
- Он потребовал, чтобы ты… - начал Робер, но девушка его перебила.
- Я слышала. Просто его мнение меня не слишком заботит. Я здесь, и он здесь, значит - так было угодно Богу, чтобы мы в эту минуту встретились. Да и других заболевших пока нет…
- Пока нет, - со значением повторил кардинал, сделав акцент на первом слове.
- Тем более, - пожала плечами Жюстин. - Потренируюсь. Вдруг у меня не получится?

Но у нее получилось.

И получилось еще семьдесят два раза: Жюстин не отказала в помощи никому, работая, не покладая рук до самого вечера. Не разделяя людей на хороших и плохих, правильных и неправильных, она помогала всем, кто смог подняться в келью кардинала, разделенную для таких случаев напополам шкафом, что прежде стоял вдоль стены.

Пока не свалилась сама.

Робер без колебаний выставил очередного страждущего исцеления за дверь и кинулся в угол комнаты, где стояла добротно сработанная дубовая кадка.

- Вода, - он поднес девушке полный кубок. - Пей!

Она послушно отпила несколько глотков и закашлялась. Кардинал сперва подумал, что девушка поперхнулась, но вдруг сердце его оборвалось и ухнуло камнем вниз.

На губах Жюстин показалась кровь. Робер с запозданием вспомнил, что ведьма объясняла ему: помогая кому-то, забирает часть беды себе.

Так значит…

- Вино… Крепкое вино, - прошептала Жюстин еле слышно. - Такое делают в монастырях. Его еще называют Aqua vitae (39). Здесь оно есть?
- Принести тебе? - встрепенулся Робер.

Крепкого вина в Сен-Валери не водилось, но кардинал, судя по всему, готов был отправиться за ним в Тулузу, в Париж, да хоть в Тартарию.

- Тебе, - с трудом ворочая языком, проговорила Жюстин. - Берешь бутыль с вином, садишься на коня и едешь прочь отсюда. И каждый час моешь в этом вине лицо и руки. Авось пронесет.
- Ворота закр…
- Улица Лилий заканчивается проломом в городской стене. Он скрыт плющом, но ты найди его… Я часто выходила там за пределы Нарбонны, - девушка прикрыла глаза.

Закатное солнце давало не так уж много света, но даже на слабые его отблески ей стало больно смотреть. Значит, уже скоро…

- Никуда я не поеду, - повысил голос Робер. - Уже говорил ведь: или с тобой, или никак. Я тебя спасу!

Глаза девушки наполнились слезами.

- Ты уже меня спас! От костра, помнишь? Дай же теперь мне тебя спасти… пока еще есть время…
- Может, нет никакого времени. Может, я уже ношу с собой черную смерть, отмечен ей!
- Не носишь, - Жюстин тоже заговорила громче, теряя остатки терпения. - Я прочла на тебя защитное заклинание. Черная Смерть не тронет тебя… пока я жива. Но долго эти чары не держатся. Умру - и они развеются. Так что, умоляю, поторопись. Обещаю тебе: все будет хорошо!

Роберу на мгновение показалось, что он ухватил идею, как быстро решить проблему.

- Наведи свои ведьминские чары и на себя! - воскликнул он и тут же понял, что Жюстин, конечно, сделала бы это, если б могла.

Умирать от чумы в семнадцать лет она едва ли хотела. Просто выбора у нее не было. Если б они убежали из Нарбонны сразу, как только узнали, что в городе объявилась Черная Смерть, быть может, и разминулись бы с ней… Но девушка выбрала остаться и спасать других.

Хоть нескольких.

- Вернешься через два месяца, тогда и похоронишь меня… что останется.
- Ты представляешь, что это будет? Как ты будешь выглядеть через два месяца?
- Мне будет уже все равно, - резонно заметила Жюстин. - На старом римском кладбище у северной окраины растут три бука. Строго посередине между ними… Так я смогу вернуться, - добавила она нехотя.

Робер радостно вскинулся, но тут же сник.

- Опять врешь, - горько проговорил он.
- Вру, - согласилась Жюстин. - Но тебе нужна надежда? Мне тоже хочется надеяться… Вдруг смогу. Надежда есть всегда!

Надежда. Великое дело эта надежда! Корабль, вдохновленный надеждой, благополучно пробирается сквозь шторма, через исполинские волны в тихую гавань, что ожидает за ближайшим мысом. Израненный после битвы воин, вооруженный одной лишь надеждой и сломанным мечом, попадает к своим и вскоре шагает маршем победителей по вражеским землям. Простой пастух, окрыленный надеждой, добивается взаимности от давно приглянувшейся дочки герцога, и вместе они сбегают в далекий край, где будут счастливы…

Великое, величайшее дело эта надежда!

- А есть ли шанс, что ты одолеешь свой недуг? - с робкой надеждой в голосе спросил Робер.
- Может быть, - кивнула Жюстин, устраиваясь поудобнее на кровати. - Поцелуй меня еще раз, ладно?

_______
39 Крепкое вино, Aqua Vitae (Вода Жизни - лат.) - разные названия этилового спирта или его водных растворов с большим содержанием последнего.

- С Де Шабри все получилось, как планировал? - спросила Жюстин через тысячу лет (на самом деле, всего лишь наутро, но Робер решительно оспорил бы этот факт).

Спросила бы и раньше, но нашлось занятие поинтереснее.

Намного более приятное.

- Да, - кардинал с наслаждением растянулся на узкой жесткой кровати, впервые найдя ее не местом, где полагается терпеть неудобства, смиряя свои мелочные желания, а прекраснейшим и просторнейшим ложем в мире. И все лишь оттого, что он делил его с Жюстин. - Можешь быть уверена: Де Шабри убит. Как ты сообразила, что он захочет подчинить мою волю?

Девушка пожала плечами.

- Это очевидный шаг. Я бы сама поступила так же с врагом… если б умела, - Жюстин досадливо скривилась.
- Хорошо, что не умеешь, - поразмыслив минуту, решил Робер. - И хорошо, что знаешь, как этому противостоять.
- И хорошо, что в сокровищнице Сен-Валери нашелся такой сапфир, на который я смогла наложить защитные чары, - в тон ему подтвердила девушка. - И очень хорошо, что ты сумел сыграть роль околдованного так, что Де Шабри не догадался. Он точно мертв? - с тревогой уточнила она.

А то обманывать и дурачить он тоже был мастак…

- Точно, - проворчал Робер, досадуя, что этот мерзавец даже после смерти привлекает к себе внимание, требует столько говорить о себе, размышлять и беспокоиться.
- Отлично! - Жюстин с облегчением улыбнулась. - Лучшего подарка для возлюбленной, чем смерть врага, и не придумаешь.

Свечи в массивном бронзовом трикирии догорели еще ночью, расползшись по столу бесформенной восковой кляксой, но наступившая тогда темнота никому не помешала. Сейчас же келья была залита нежно-розовыми лучами восходящего солнца. В их свете бархатная кожа девушки, казалось, светилась изнутри. Робер нежно провел ладонью по ее груди, задержав руку там, где больше всего хотелось.

- Что же мы будем делать теперь? - проговорила она задумчиво, снова целуя Робера.

Жюстин не стала расспрашивать кардинала о том, уместно ли сказала “мы” вместо “я”. Это было понятно и так. Но все-таки… Кардинал…

- Жить, - лаконично ответил тот.
- Где? Как? Так много вопросов… Точно не в Нарбонне, - уверенно ответил Робер. - Скорее всего, вообще не в тех землях, что католическая церковь считает подвластными ей. Где-нибудь на востоке… Не знаю, - он пожал плечами. - Зато знаю ответ на второй вопрос. Как? Вместе. По-моему сейчас только это имеет значение.

- Вместе, - повторила это слово Жюстин, пробуя его на вкус.

Ей понравилось.

Вместе. Вдвоем. Или… Робер так и не принес ей оборотных трав в тот день, когда они впервые… В общем-то, еще не поздно, прошло-то всего две ночи.

Или три. Даже если она сбилась со счета, для принятия задуманного средства это было неважно. Но Жюстин вдруг поняла, что не станет готовить этот декокт.

Не хочет.

- Будь что будет, - прошептала она одними губами. - И будет хорошо!

Робер тем временем поднялся с кровати.

- Не уверен, что имею право надевать это, - пробормотал он, увидев брошенную в углу скомканную кардинальскую мантию, - но она еще пригодится.

Он повернулся к Жюстин.

- Пойду отдам последние распоряжения и зайду к префекту. Пусть прекращает расследование смерти Жака Лефевра. Его повесила ведьма, которую вчера казнили. Нечего расследовать, - бывший кардинал демонстративно развел руками. - Не думаю, что он далеко продвинулся… Если вообще хоть что-то сделал.
- Кстати, все хотела тебя спросить, - Жюстин тоже поднялась с постели, но, в отличие от Робера, одеваться не стала.

Тот с большим усилием поднял взгляд выше, чтобы посмотреть в любимые серые глаза.

- Женщина, которую вы… - травница замялась, но все-таки нашла в себе силы назвать это как есть, - казнили вместо меня, точно была преступницей?

Признаться честно, эта часть плана Робера нравилась ей меньше всего. Когда Жюстин просила спасти ее от ужасной смерти, она имела ввиду побег или что-то похожее. Но бывший кардинал убедил ее, что проблемы на этом не закончатся. Убежать от светской власти из Нарбонны - не так уж сложно. Убежать от инквизиции - намного труднее. Убежать же от такого могущественного врага, как Де Шабри, - задача невыполнимая. Нет, ведьма Жюстин Фиори должна умереть для всего мира, для всех и каждого… почти для всех.

- Эта женщина, ткачиха с улицы Тюрго́, была не просто преступницей, - успокоил ведьму Робер. - Это - детоубийца. Конечно, по решению светского суда ее ждала всего лишь петля, но… - мужчина пожал плечами.
- Да, разница небольшая, - кивнула Жюстин, успокаиваясь. - Но все же есть…
- Я сказал Дюруа, пусть распорядится, чтобы палач взял влажный хворост, - вздохнул бывший кардинал. - Тогда бы преступница просто задохнулась в дыму. Не знаю, как он меня слушал… но вместо воды хворост был в масле.

Жюстин цинично усмехнулась.

- Ну, стало быть, распоряжение выполнено.

Кардинал воззрился на нее с удивлением.

- Хворост был влажным, - пояснила девушка, все еще хихикая. - Только не от воды.

Робер вспомнил, что у его возлюбленной вообще особое отношение к детям. Она кинулась спасать ребенка, почти уверенная, что заплатит за это собственной жизнью, раскрыв свои способности перед Великим Инквизитором. Наверное, она имеет право быть циничной, когда дело касается таких людей, как та ткачиха.

- Это был мой последний смертный приговор в качестве инквизитора, - задумчиво проговорил Робер. - Сегодня отправлю в Рим уведомление об отречении. Оно давно жжет мне карман сутаны, вот и пришел его час…
- Может, разумнее просто уехать… исчезнуть? Пока они тебя хватятся… А так - что, если церковь тебя не отпустит? - с тревогой спросила девушка.
- В церкви многое гораздо проще, чем кажется. Если человек не хочет больше заниматься служением, он просто уходит. Я не спрашиваю дозволения на это, я сообщаю им, что ухожу.

Теперь рассмеялась Жюстин.

- Именно потому, что твоя церковь простая, как пара су, мы и собираемся бежать из Нарбонны на восток, куда-нибудь в дикие земли…
- С тобой ситуация вовсе не простая, - признал Робер. - Ты вообще сделана из сложностей и загадок.

Девушка мечтательно закрыла глаза. Загадки! Ей всегда казалось, что уж она-то и вправду устроена незамысловато, не в пример этому миру с его сложностями… Но если Доминик считает ее загадочной, что ж. Пусть разгадывает, находит ответы! Если повезет, на это им будет дана вся жизнь. Будет время!

- Вот, например, - тут же воспользовался случаем Робер. - Что вы не поделили с епископом? Не мог же он из-за твоего “нет” так тебя возненавидеть!

Жюстин пожала плечами.

- Вполне мог, - ее лицо посерьезнело. - Де Шабри был из тех, кто не приемлет отказов. Но тут дело посложнее, ты прав. Понимаешь ли, епископ считал, что я напрасно трачу силы на простых людей.

Робер нахмурился.

- И что? Твои же силы, не его…

Девушка помотала головой.

- Ты не понял. Считается, что в мире есть какое-то количество… ну, пусть будет сила. Когда мы прибегаем к ней - ее просто становится меньше. Мы берем ее, зачерпываем, как воду из твоей кадушки, - она кивком указала на угол, где стояла означенная емкость. - И кто знает, когда покажется дно… Вдруг совсем скоро? Де Шабри страшно бесило, что я трачу то, что дороже любого золота и бриллиантов на простых людей. Вылечить лесорубу ногу, перебитую упавшим бревном… Помочь разродиться женщине, когда без этого уже никак. Не думай, что я это делала только для дочери сенешаля! - воскликнула Жюстин, поняв, что кардинал знает лишь об одном таком случае. - Для меня не имеет значения, богат ли человек или нищий, знатный он или простолюдин. Ну и дети, конечно. Больному ребенку я помогу, чего бы это ни стоило! Даже если б запасов этой силы во всем мире осталось на один-единственный раз. Ну да ты знаешь, - девушка пожала плечами.

Робер согласно кивнул. Да уж, знает! Если б не та демонстрация возможностей, все б обернулось куда проще, пожалуй…

- Епископ дважды пытался меня якобы вразумить, - глаза Жюстин затуманились воспоминаниями. - Мол, тратить такое богатство на всякую чернь… В третью же нашу встречу он попытался меня убить. Чтобы я не расходовала силу “зря”. Расчетливый, экономный сукин сын! - зло выдохнула ведьма. - Жаль, нельзя его прикончить еще раз. И вообще, подольше бы… - девушка широко улыбнулась, представляя сказанное. - Растянуть это удовольствие!

Робер посмотрел на нее с безмерным удивлением. Никак не вязалась такая неприкрытая ненависть и нежный, кроткий образ семнадцатилетней травницы. Она поймала этот взгляд и вовсе рассмеялась.

- Да-да, вот такое я чудовище. Подумай еще, хочешь ли видеть меня рядом.

На такое возмутительное предложение мог быть только один ответ, и кардинал сразу же его дал.

Не сомневаясь.

Но незавершенные дела все-таки требовали внимания. Спустя час-другой Робер с величайшим сожалением встал с самой удобной в мире кровати и принялся одеваться.

- Я отойду, а ты запрись и никому дверь не открывай. Помни: полгорода видело твою казнь. Если ты заявишься им живой и невредимой… - он не договорил.

Жюстин ехидно хмыкнула.

- Вроде бы я что-то такое уже слышала во время проповеди… Что-то христианское.

Робер не рассердился и не рассмеялся.

- Пожалуйста, будь серьезнее. Не хочу тебя потерять, особенно теперь, когда сложности позади.

Жюстин, посерьезнев, как и просили, вздохнула.

- Они всегда впереди, Доминик, - с грустью ответила она. - Не знаю, есть ли у кардиналов чутье… но у ведьм - есть.
- Тем более, запрись, как следует.

Ведьма так и поступила, прекрасно понимая, что настоящие неприятности полоска из чугуна, называемая засовом на двери, едва ли остановит. Она ожидала, что Робер будет только к вечеру, но не прошло и часа, как он вернулся.

- Бежал ко мне? - улыбнулась Жюстин, но улыбка тут же пропала, стоило ей всмотреться в лицо возлюбленного.
- В город пробралась Черная Смерть. Чума, - без долгих предисловий рубанул Робер. - Выезжаем немедленно, пока сенешаль не отдал приказ закрыть ворота. Повозка ждет внизу, я велел запрячь двух лошадей. Денег, к сожалению, у меня почти нет, но сотни полторы ливров собрать удалось. Еще есть пара золотых перстней, так что на первое время хва… почему ты смеешься?!

Жюстин действительно снова улыбалась, искренне, совершенно обезоруживающей улыбкой.

- Мне нравится смотреть на тебя… такого деятельного…
- А, хорошо. В пути насмотришься еще. Двинемся на Монпелье, Ним и Гренобль…
- Я не поеду, Доминик, - мягко сказала девушка. - В городе чума? Это значит, будут болеть и умирать люди. Я нужна здесь.

Робер не поверил своим ушам.

- Скольким ты сможешь помочь? Это тебе не Аржелье с одним колодцем и одним хлебопеком на город! Всю воду в Нарбонне твоими декоктами не очистить.
- Знаю, - так же мягко и кротко произнесла Жюстин. - Помогу, скольким хватит сил. Хотя бы нескольким! Хорошо бы, если б они оказались достойными людьми…

Кардинал от бессилия хлопнул ладонью по столу. Чернильница, стоявшая на его поверхности, подпрыгнула и свалилась на пол, забрызгав все своим содержимым.

- Эти достойные люди спокойно смотрели вчера, как ты горишь на костре! - предпринял еще одну попытку Робер. - Ни один не вступился!
- Это ведь вы рассказали всему городу, что я ведьма, - резонно напомнила девушка. - А что делает инквизиция с теми, кто защищает ведьм?

Робер подавлено молчал.

- Поезжай. Монпелье? Я догоню тебя. Отправлюсь сразу, как болезнь отступит от города.

Кардинал вздохнул.

- Никуда я без тебя не уеду, - медленно проговорил он. - Или едем вместе, или вместе остаемся. Раз уж ты решила тут костьми лечь, то… что делать надо? Рассказывай, как будем спасать нашу прекрасную Нарбонну.

Робер мигом стал серьезным и собранным.

- Вот как? Что ж, иду. В капитолий?
- Нет, монсеньор. Сенешаль ждет Вас в своем доме на улице Марсо́. Я провожу! Всего за два су!

Кристоф рванулся вперед, и уже Роберу пришлось хватать мальчишку за одежду.

- Постой. Я знаю, куда идти, - кардинал не лукавил.

Адрес второго дома Дюруа, тайного дома, который был известен лишь немногим в Нарбонне, хранился в его памяти, как и тысячи других полезных сведений. Ну, может, и не очень тайного, раз любой нарбоннский мальчишка готов туда проводить всего за два су…

- А вот тебе там точно делать нечего! Держи свои пять су, - Робер извлек из кармана монетку.
- Монсеньор, вы, верно, запамятовали, я просил всего два, - запротестовал мальчишка, но разгоревшиеся при виде денег глаза выдали его.

Целых пять су! С эдаким богатством он станет знаменитым на всей улице! Да что там… Во всем квартале!

- Я помню, - улыбнулся кардинал. - Держи еще пять, за честность. И беги домой. Будешь шпионить за мной до дома сенешаля - накажу! Ты же знаешь, кто я такой?

Робер сдвинул брови, стараясь выглядеть сурово.

- Знаю, - охотно сообщил Кристоф. - Вы, монсеньор, кардинал! Хотя мсье Габо говорит, что Вы - напыщенный индюк, - с детской непосредственностью добавил он. - Но мне кажется, Вы не такой!
- Ну, спасибо на добром слове, - рассмеялся Робер. - Передай мсье Габо… а впрочем, ничего не передавай. Индюк - так индюк… Но за мной к сенешалю все равно не ходи, понял?

Кристоф серьезно кивнул. Зачем переспрашивать? Он же уже обещал и даже получил за это целое состояние, десять су! С другой стороны, вдруг этому монсеньору индюку, то есть кардиналу, потребуется помощь? В сам дом он, Кристоф, конечно, не пойдет, раз обещал. Но можно же покараулить на улице! И если кардинал позовет на подмогу из окна, то вот он, тут как тут! Робер уже скрылся в одном из переулков, выходящих на Замковую площадь, но это не беда! Кристоф мог назвать по меньшей мере три способа пройти отсюда до тайного дома господина Дюруа. Поди еще и раньше кардинала поспеет! Можно будет выбрать дерево поближе к окнам, залезть на него и устроить наблюдательный пункт… хотя нет, не стоит. Лучше остаться на земле.

С недавних пор Кристоф сильно невзлюбил лазанье по деревьям.

Робер тоже неплохо знал этот город и направился к сенешалю кратчайшей дорогой. На Нарбонну уже опустилась ночь. Над улицами и площадями взошла полная луна, так что недостатка в свете не было. Встречных прохожих было мало, и большая часть из них не внушала доверия. Конечно, в кардинале легко можно было опознать священнослужителя - хотя бы по сутане, хлопающей по ногам в такт быстрым уверенным шагам. Напасть на священника в темном переулке - грех, как ни посмотри! Но вдруг ему попадется неверующий, закоснелый во зле грабитель?

Кардинал достал из кармана стилет и ускорил шаг. До дома сенешаля осталось всего три четверти лье. Если мэтр Дюруа выполнил все, что написано в письме, которое Робер собственноручно отослал ему сегодня утром, то в этом доме у кардинала будет одно пока незаконченное дело. Глупо было бы погибнуть от кинжала какого-нибудь ночного разбойника в пяти минутах от цели!

Судьба Роберу благоволила: уже через несколько минут он стоял на крыльце дома Дюруа и изо всех сил дергал за шнур колокольчика. Отворивший дверь слуга безмолвно поклонился кардиналу и жестом пригласил его внутрь.

- Немой он что ли… - подумал Робер, проходя в большую залу, украшенную ценным деревом и десятком картин в массивных дубовых рамах.

Горящих свечей здесь было предостаточно! Если бы собрать их и раздать простым нарбоннцам, можно было б осветить целую улицу, а то и две. Верно, сенешалю была чужда идея кардинала жить скромно, даже аскетично.

Впрочем, обсудить детали интерьера можно и позже.

- Ваше Высокопреосвященство? - вставший из-за стола человек, полный, рыхловатый, рыжеволосый, на Дюруа ничем не походил. - Господин сенешаль прислал записку с просьбой явиться сюда не только мне? Как Вы пережили сегодняшнюю казнь? Я заметил, что это выбило Вас из седла… Возможно, стоило остаться сегодня вечером у себя, в Сен-Валери?

Кардинал расплылся в улыбке. Дюруа не подкачал!

- Епископ Де Шабри, - проговорил он со столь сложной интонацией, что даже искушенный слушатель не определил бы, обращение это к другу или же к смертельному врагу. - Сенешаль пригласил Вас сюда по моей просьбе.
- О, - Де Шабри отвесил легкий поклон. - Вам достаточно было дать мне указание явиться в Сен-Валери! Ваша скромная обитель расположена высоковато для моих ног, - епископ хихикнул, - но я бы не преминул подняться, если великий кардинал зовет меня.

Робер покачал головой.

- Моя келья - не лучшее место для такой встречи, - сказал он. - Тут нужна, как бы это сказать? Конфиденциальность.
- Ваш покорный слуга весь внимание!

Кардинал удовлетворенно кивнул.

- Скажите мне, Де Шабри, почему вы с Жюстин так сильно ненавидели друг друга?

Епископ удивленно воззрился на Робера.

- Ну это же очевидно, монсеньор! Я - служитель Святого Престола, великой католической церкви! Я не терплю ведьм и чернокнижников! А Жюстин… у нее тоже не было повода питать ко мне приязнь: это ведь я ее поймал и доставил вам для справедливого суда и казни.

Де Шабри отхлебнул вина из бокала, заботливо поданного немым слугой сенешаля.

- Ладно, спрошу по-другому, - покладисто проговорил кардинал. - Почему так ненавидели друг друга вы с Эквиллией?

Епископ закашлялся: очередной глоток вина попал не в то горло.

- С кем - с кем? - попытался пошутить Де Шабри, но, метнув быстрый взгляд на Робера, понял, что уйти от вопроса не получится.
- Мы… скажем так, у нас слишком разные взгляды на некоторые вопросы.

Голос Де Шабри стал заметно ниже, более хриплым. Кардинал невольно вздрогнул, узнав эти интонации. Он уже слышал их у епископа - в доме Жюстин.

- На какие? - коротко уточнил Робер.
- А ты умен, - одобрительно заметил Де Шабри, проигнорировав вопрос. - Жаль, что ты казнил эту ведьму. Спросил бы ее. Она бы ответила! Не сразу - так после ваших… - епископ, в котором с каждой минутой оставалось все меньше от смиренного служителя церкви, нарочно подобрал самое грязное, самое мерзкое слово для описания близости между мужчиной и женщиной и изрыгнул его, как отраву.

Робер даже бровью не повел.

- Раз Жюстин больше нет, то остался всего один человек, который может мне ответить. И я этого ответа добьюсь так или иначе.

Де Шабри расхохотался.

- Интересно, как? Неужто при помощи того ножичка, что держишь в руке?

Сжав стилет так, что костяшки пальцев побелели, Робер бросился на епископа - и отлетел в сторону, будто отброшенный океанской волной. Воздух на мгновение полыхнул синим, но все быстро утихло. Со стороны выглядело так, будто кардинала сбило с ног порывом ветра.

Де Шабри осклабился.

- Эта мерзавка разве не говорила тебе, что у меня тоже есть сила? Гораздо, несравнимо более великая сила!
- Говорила, - прохрипел Робер, с трудом поднимаясь на ноги.

Воздух в легких кончался подозрительно быстро.

- А о том, что преодолеть мою защиту простым смертным не по силам, предупреждала?

Предупреждала, да. Говорила, с Де Шабри не связываться. Но Робер, как видно, оказался не из самых послушных… или не из самых понятливых и сообразительных.

Или - из самых?

- И давно ты понял? - с интересом спросил Де Шабри, снова отпивая из кубка. - Яды, кстати, на меня не действуют. Зря потратились, - он постучал ногтем по кубку.
- Давно понял, - с вызовом ответил кардинал. - Ты солгал мне про свою тягу к мужчинам. Я навел справки. Знаешь, что мне ответили? “Де Шабри? Да он ни одной юбки не пропускает! За это его и отлучили, еще месяц назад.” Солгал! Значит пытался якобы постыдным признанием отвести мне глаза от чего-то более важного.

Робер вздрогнул, вдруг осознав, что было еще одно доказательство, показывающее связь Де Шабри с темными силами.

Глаза!

Доказательство столь ясное, что больше вообще ничего не потребовалось бы! Глаза… Кардинал отчетливо понял: они у Де Шабри всякий раз меняли цвет! То переливаются всеми оттенками зелени, то успокаивают небесной синевой… Разве ж бывает такое с обычными людьми?! О, скольких проблем, скольких потерь можно было бы избежать, заметь он это сразу… “Проницательный”?! Да он был слеп, как крот, и туп, как…

Робер не смог сходу подобрать уничижительную метафору для этого случая. Да и что толку теперь в таком самобичевании? За его глупость и невнимательность расплатилась Жюстин.

Де Шабри, повторив в мыслях недавнюю сентенцию про юбки, довольно развел руками.

- Лестный отзыв. Все верно, мне бабы больше по душе. Но твоя потаскуха мне отказывала, раз за разом! Тут любой разъярится! Ничего, она свое уже получила… Приятно думать, что я так удачно все подстроил. Пентакль, скелеты, обвинения… Записку от сына этого мастерового, как там его… Лефевр, кузнец? Как он удачно подвернулся! Даже от такого отребья, - епископа передернуло от отвращения, - умным людям польза. А уж приезд этого дуралея Романо - как нельзя кстати!..

Лжеепископ распалялся все больше и больше. Кардинал внимательно слушал, не перебивая.

- А упавший с ветки мальчишка? Импровизация - мой конек. Как удачно он оказался в нужное время и в нужном месте. Я был уверен, что Жюстин не останется в стороне, у нее всегда была такая слабость, - спасать детей. И она не подвела-а! Попалась в ловушку, показав всем свою силу.
- Она не могла иначе, - тихо произнес Робер. - Жюстин спасла многих людей. Многие обязаны ей жизнью.
- “Не могла иначе”, - передразнил его Де Шабри. - Могла, если б была поумнее. Это ты не мог иначе, когда я подчинил твою волю своим указаниям. Помнишь, в доме Жюстин? Или ты и это давно понял? Когда я приказал тебе сжечь ведьму или раньше?
- Дюруа, Вы слышали достаточно? - вдруг произнес кардинал, разглядывая одну из картин, где мастер изобразил Мадонну с цветком гвоздики в руке (37).

Рама отодвинулась, явив присутствующим потайной ход, неширокий, в четверть туаза, и сенешаля, с пыхтением выбирающегося наружу.

- Да, Ваше Высокопреосвященство, - кивнул Дюруа.

Он извлек из ножен новомодное оружие, шпагу из толедской стали. Такие мечи только-только начали появляться во Франции, попав туда от южного соседа, но уже завоевали признание и популярность.

- Именем закона, Де Шабри, Вы арестованы и будете препровождены в городскую тюрьму Нарбонны, где и станете ожидать суда.
- Разве овцы могут взять под стражу волка? - вполне искренне удивился лжеепископ. - Причем, эти наглые овцы даже подойти не в состоянии. Вот он, - Де Шабри кивнул на кардинала, - уже пробовал. Боже мой, как вы смешны и жалки!

Вдруг он осекся. Сенешаль, держа шпагу острием вперед, сделал несколько шагов вперед и совершенно неожиданно оказался практически рядом с Де Шабри.

Шпагой уж точно достать.

- Единственная глупая овца здесь, - улыбаясь, произнес достопочтимый мэтр Дюруа, - это ты.

Великолепно отточенное острие вонзилось в живот Де Шабри. Сенешаль еще и провернул клинок, для надежности.

Чтобы наверняка.

Он выдернул шпагу рывком, проворно перехватил и снова ударил епископа в корпус, уже выше. И еще раз. И еще.

- Я полагаю, его защитные чары развеялись, - решил Робер, беспрепятственно подходя к Де Шабри.

Сжав стилет в руке, он вонзил его прямо в грудь лжеепископа. Лезвие скользнуло вдоль ребра и вошло прямо в сердце. От такой раны человек погибает сразу… но только если это обычный человек!

Де Шабри еще жил. Стонал от боли, пускал кровавые пузыри, лопавшиеся на губах с алыми брызгами, но жил.

Кардинал довольно кивнул. Ему понравилось и то, что враг так отчаянно цепляется за жизнь, и то, что эти попытки удержать ее будут тщетными. Мигом отступив от всех христианских норм морали, сейчас Робер желал только одного. Чтобы Де Шабри перед лицом неминуемой смерти было действительно больно… и по-настоящему страшно. Чтобы он до самого конца чувствовал, как жизнь утекает из него с каждой каплей крови, с каждым вздохом! Чтобы он понимал это, как и то, что уже ничего не в силах изменить, ни молитвами, ни заклинаниями, ни воззваниями к сатане или кто там у него в покровителях…

Да, без сомнений, кардиналу понравилось наблюдать за агонией врага… Впрочем, еще один штрих, последний удар, coup de grace (38), не помешает!

Робер приблизил губы к уху лжеепископа и жарко прошептал:

- Перед тем, как ты провалишься в преисподнюю, тварь, хочу, чтобы ты узнал. Жюстин жива!

Угольно-черные глаза Де Шабри открылись так широко, как это вообще возможно. Еще пару секунд он удивленно смотрел на кардинала, а затем, так и не произнеся ни звука, упал. Пальцы пару раз царапнули по полу, оставив несколько неглубоких борозд на дорогом дереве, и все затихло.

- Пожалуй, сдох, - хмыкнул Робер.
- Что Вы ему шептали про Жюстин? - сенешаль продемонстрировал на редкость острый слух. - Она жива? Каким образом?!

Кардинал грустно вздохнул.

- Я солгал. Просто хотел отравить мерзавцу последние минуты жизни.
- Жаль - коротко резюмировал Дюруа.
- Да.

В зале повисло тягостное молчание.

- Думаю, для верности падаль стоит сжечь, - наконец, прервал тишину Робер. - Я пришлю людей, они все сделают.
- Сожгите, - безразлично отозвался сенешаль. - Досадно, что не заживо. Из-за него в костре погибла Жюстин. Этого я никогда не прощу ни ему, ни кардиналу Романо, ни Вам - никому. То, что я сделал, - Дюруа брезгливо обтер клинок об одежду убитого, - это месть за эту девушку. Светлую, красивую и добрую… Такие - большая редкость в нашем мире! А вы ее, - сенешаль неподдельно горько вздохнул, - убили. Именно убили, тут другого слова не подобрать.
- Но Де Шабри подчинил мою волю себе, Вы же слышали! - запротестовал кардинал. - Мне тоже тяжело это осознавать! Мне будет очень не хватать Жюстин…
- Это неважно, - поморщился сенешаль. - Ваши переживания меня не трогают. Лучше Вам покинуть Нарбонну, Ваше Высокопреосвященство, и сделать это как можно скорее. Люди Вам здесь уже не рады… Я, - Дюруа сделал ударение на этом слове, - Вам здесь не рад. Не знаю, кто победит в противостоянии, церковь или светская власть, но… Вам нужно это противостояние? Святому Престолу это нужно? Если Вас не будет в городе - всем станет лучше. Подумайте об этом, монсеньор, и примите верное решение.

Мужчины замолчали, думая каждый о своем.

- А Вы, оказывается, кровожадны, - словно невзначай заметил вдруг кардинал. - Де Шабри было бы достаточно и одного удара вашей шпаги.

Сенешаль пожал плечами.

- Это не было приступом ярости. Я себя контролировал! Просто не хотелось останавливаться. Кстати, из Вашего письма я так и не понял, почему Вам не удастся убить Де Шабри, а мне это будет несложно.

Робер улыбнулся. Пожалуй, этот секрет можно и выдать… Вдобавок, Дюруа наверняка и сам сообразит, только попозже.

- Когда Вы проболтались, что Жюстин пыталась облегчить Вам зубную боль ведьмовством и не преуспела, я задумался. А бывают ли люди, на которых вообще никакое колдовство не действует? Просто, в силу какой-то их природы… Проще всего было спросить саму ве… травницу. Она сказала, что верно, это случается. Я и решил, что Вы, пожалуй, будете из таких. А значит, легко справитесь с Де Шабри, как… ну, как обычный человек с обычным человеком. Телом-то он ничего особенного не представлял, - кардинал кивнул в сторону трупа лжеепископа, так и лежавшего чуть поодаль в луже собственной крови, уже потемневшей и подернутой пленкой. - И угадал!
- А если б Вы ошиблись? - возмущенно завопил Дюруа.

С него мигом слетело все спокойствие: он осознал, насколько сам был близок к смерти, подняв руку на могущественного чернокнижника. Так подставить его под удар! Со стороны кардинала это в высшей степени безответственно!

- Ну, не ошибся ведь, - философски пожал плечами Робер. - В крайнем случае, в Нарбонне пришлось бы назначать нового сенешаля. Эту потерю мы бы приняли с величайшим смирением!

Дюруа пару раз открыл и снова закрыл рот. Сказать хотелось многое! Но после драки кулаками… ладно уж.

- Зачем вообще Вам понадобилось убивать этого чернокнижника, - проворчал он. - Тоже из чувства мести? Жюстин мертва, ей он уже не угрожает… Или… - внезапно Дюруа осенило. - Она ведь мертва? Казнена?
- Полагаю, Вы правы, - невозмутимо проговорил Робер, напрочь проигнорировав вопрос. - Дайте мне еще пару дней уладить все дела здесь - и я отбуду.
- Ответьте на вопрос, Ваше Высокопреосвященство! - повысил голос Дюруа.
- Не в Рим, нет… - задумчиво продолжил Робер, будто не услышав сенешаля. - В противоположную сторону, и чем дальше - тем лучше.

Сенешаль, поняв, что ответа не добьется, оставил бесплодные попытки.

А может, нежелание кардинала отвечать - само и есть ответ?!

- Не смею Вас задерживать, - сухо проговорил Дюруа.

Робер задумался на мгновение, а затем все-таки произнес:

- Я долго был о Вас иного мнения. Не очень высокого, мягко говоря. Очень рад, что ошибся. Для меня честь быть с Вами знакомым.

Кардинал, к названию должности которого уже отчетливо оформилась приставка “бывший”, слегка поклонился и, не дожидаясь ответного слова, стремительно развернулся.

- Разумеется, она мертва. Вы вместе со мной присутствовали на ее казни, - горько бросил он уже в дверях залы.

Что ж… Жаль.

Немой слуга, материализовавшийся, казалось, прямо из воздуха безо всякого колдовства, беззвучно распахнул входную дверь.

- Не забудьте вылить вино, Дюруа, - прокричал Робер уже с крыльца.

У него было странное чувство, будто он что-то упустил из внимания. Что-то, на что смотрел практически в упор, но так и не понял значимости увиденного.

Что-то очень важное.

Вино? Он напомнил сенешалю про отраву. То, что она окажется бесполезной, было предсказуемо. Кардиналу еще не доводилось травить чернокнижников, но он догадывался, что это - не самая простая задача.

Картина? Мадонна с гвоздикой? Причем тут она вообще…

Робер зашагал по улице, но это противное ощущение собственной невнимательности не покидало его до самой базилики.

- Ну разумеется, вылью, - пробормотал Дюруа, оставшись в доме один, не считая немого слуги. - Будет он еще учить меня дворцовым интригам, сопляк!

_______
37 Мадонна с гвоздикой (Мадонна с цветком) - картина авторства Леонардо да Винчи, написанная в 1473 году.
38 Coupe de grace - завершающий удар (франц.)