Никогда не думала, что изменю мужу. Серьёзно. Я вообще думала, что изменяют только проститутки, артисты и люди с зарплатой больше трёхсот тысяч. Потому что у них, понимаешь, есть возможности и где-то даже время. Я же человек простой — работаю, мою полы, ругаюсь с мамой, варю борщ. Какая измена? Разве что самой себе — когда снова покупаешь этот долбаный творог, хотя знаешь, что никто его не ест, включая кота.
Но, как говорит моя подруга с лицом брошенной кофеварки, «жизнь — это странная баба». То тишина, то салют в задницу.
Мы с мужем женаты двадцать один год. Или двадцать два. После пятнадцати лет счёт уже идёт по ощущению: как после второй бутылки вина — вроде весело, но что конкретно было, не помнишь.
Муж — человек, в целом, неплохой. Добродушный, интеллигентный, с утомительным уровнем ворчания. Знаете таких? Сидит у компьютера в трусах, жмёт на кнопки и при этом возмущается, что посуду снова не помыли. Хотя, угадайте кто её должен был мыть? Я. У меня на это даже график есть: посуда – я, полы – я, деньги – я, мама – моя (значит, я), ж... – его, но на ней, в основном, сидит он.
Я зарабатываю втрое больше. Сначала мне это казалось феминистическим прорывом. Теперь — крестом. Чувствуете разницу? Прорыв — когда ты гордо несёшь это знамя. Крест — когда ты его волочишь.
Детей у нас нет. И да, это моя «вина». В кавычках. Потому что вина — это когда ты разбил вазу. А не когда твой организм решил, что ему и так неплохо.
И вот, живу я такая, живу, не сплю с мужем третий год (в смысле, физически рядом, но без трения), еду как-то по делам… и — бац! — первая любовь. Прямо на пешеходном переходе. Он не сбил меня машиной, но эмоционально переехал, да.
— Ого, это ты? — сказал он.
— Ты? — сказала я.
— Я. — сказал он.
— Ну, ох..., чё, — подумала я.
Сергей. Так его зовут. Когда-то он держал меня за руку под школьной партой, а я мечтала, что он купит мне пуделя и увезёт в Париж. Купил он в итоге ипотеку, развёлся дважды и пуделя завёл для дочери, которая теперь его игнорирует в Instagram.
Мы разговорились. Как обычно это бывает у людей, которые давно не чувствовали себя интересными. Он стал интересным. Я — интересной. Мы пили кофе, смеялись. Я почувствовала, как в груди зашевелилось что-то живое и это не чужой. Хотя сначала думала, что это изжога.
На следующий день встретились снова. Потом ещё. И ещё. Потом был поцелуй. Лёгкий, в меру романтичный, как будто пробный шар от Вселенной: «Ну-ка, пойдёт?»
Секса не было. Сначала. Потом появился. Сначала стеснительно. Потом — с радостью, что в организме ещё есть циркуляция. Это было, знаете, как открыть старый ящик и обнаружить там ожерелье, которое ты забыла. Не золото, конечно, но блестит.
А теперь он мне пишет. Звонит. Шлёт сердечки. И я, вот зараза, жду. Сижу на работе, будто пятнадцатилетняя. Губы в трубочку, сердце в пятки, совесть в мусорку.
И знаете, что самое ужасное? Мне нравится.
Я, взрослая женщина с медицинской страховкой, ипотекой и прописанной мазью от суставов — соскучилась по любви. По вниманию. По тому, чтобы кто-то трогал тебя не потому, что «вот тут болит», а потому что ты ему, чёрт побери, интересна. Даже без макияжа и с тоналкой на воротнике.
Конечно, в голове крутится мысль о разводе. А потом смотрю на мужа — лысеющий, в клетчатых шортах, с чаем в одной руке и мемом в другой — и понимаю: он был со мной в самые поганые моменты. Когда мама попадала в больницу. Когда уволили с предыдущей работы. Когда я лежала в слезах и говорила, что «ничего не хочу». Он приносил чай. Молча. Смотрел грустно, но не уходил.
А теперь я вот что вытворила. И самое страшное — не чувствую себя монстром.
Это и пугает. Я думала, измена — это чёрная дыра, которая разрывает всё. А оказалось — просто дверь. Дверь, за которой снова пахнет весной. Но я всё ещё стою в коридоре в тапках.
Да, я начала думать о разводе. Но при этом сортир всё ещё мой. Сковородки мои. Шторы мы покупали вместе. Как делить чайник? А гараж? А вот ту трещину на стене, которую он сам сделал, когда пытался повесить картину, а попал в газовую трубу?
Развод — это не свобода. Это ремонт. Дорогой, нервный и не факт, что со счастливым концом.
Я не знаю, что делать. Разорвать с Сергеем? Он свободен, у него всё просто. Я — как мокрая газета: если согнёшь, хрустит душа.
А муж? Он не знает. Пока. Но, как я себя знаю, это «пока» уже стоит у двери, надевает тапки и спрашивает, где паспорт.
Я не прошу жалости. Я просто говорю, как есть: иногда даже хорошая жена может пойти налево. Не от похоти. А от того, что себя потеряла.
И если вы сейчас думаете, что я ищу оправдания — да, чёрт возьми. Ищу. Потому что с чувством вины у меня теперь такие же тесные отношения, как раньше с мужем. Только чаще, глубже и с большим криком в голове.
Послесловие. От самой себя.
Если кто-то спросит: «А стоит ли рушить брак из-за эмоций?» — отвечу так:
Если вы умираете от скуки, то, может, и не стоит сразу всё поджигать.
А если живёте, но мёртвые, то, может, поджечь — и согреться хотя бы раз.
Потому что, ей-богу, лучше сгореть, чем прожить остаток жизни с ощущением, что тебя уже кремировали, но забыли уведомить.
А теперь, дорогие читатели, прошу: пните меня в нужную сторону.
Потому что пока я зависла между жизнью и посудой. А хочется — хоть раз — между счастьем и чем-то настоящим. Хоть на час. Хоть на день. Хоть навсегда.
