Девочка шлёпала по лужам, от чего во все стороны разлетались грязные брызги. Они попадали и на штанишки, и на руки и, иногда, даже на лицо. Но прямо сейчас девочка не задумывалась, что её будут за это ругать.
Она добралась до детской площадки. Покосившаяся горка, едва работающая карусель. И большие двухместные качели. Они были заняты.
Она подошла и остановилась неподалёку. Молча изучала скучающую незнакомку, за спиной у которой торчали маленькие полупрозрачные крылья, прямо поверх лёгкого платьица. На ногах красовались новые сапожки, а в руках была обычная веточка.
— Как тебя зовут? – спросила девочка.
Та только подняла взгляд, а потом уставилась в землю и пробурчала:
— А меня Леночка. Мне шесть лет. А тебе?
Фея подняла глаза опять, теперь уже надолго. Присмотрелась.
Леночка принялась загибать пальцы, но после пяти бросила это занятие.
— Можно покачаться рядом?
Фея неохотно подвинулась, освобождая половинку сиденья.
Леночка пожала плечиками, потом покосилась на крылья. Теперь, при ближайшем рассмотрении, они оказались обычной проволочной рамкой с натянутой мелкой сеткой.
— Ну, крылья ведь. Ты была феей?
— Я не была, я и есть самая настоящая фея. Волшебная. Это настоящие крылья, а это, — она подняла перед собой свой прутик, — самая настоящая волшебная палочка.
— А-а-а, — протянула Леночка, — А я думала, это такое имя. А ты прям по-настоящему умеешь желания исполнять?
Леночка с интересом уставилась на соседку по качелям.
— А это что, на иностранном языке?
— Ой как здорово! А можешь меня научить?
— Ну, ты уже узнала новое слово.
— Йеп, — повторила Леночка, неумело шлёпнув губами, — И правда, работает! А что ещё можешь?
Фея пожала плечами: — Да что угодно.
— А можешь сделать, чтобы я полетала?
— Лехко, — ответила Фея и хмыкнула себе под нос, — Вставай с качелей.
Леночка сползла на землю и приготовилась летать.
Фея махнула своим прутиком и велела:
Девочка подпрыгнула изо всех сил и шлёпнулась прямо в песок.
— В смысле – не получилось? Всё получилось, желание засчитано. Просто это был очень короткий полёт. Ты была в воздухе, а потом приземлилась. Как положено. Претензии не принимаются.
— Претензии. Это когда тебе не нравится, но приходится с этим мириться.
Девочка поднялась с земли, потирая ушибленное мягкое место.
Фея опять пожала плечами.
— Можешь достать чупа-чупс? – спросила Леночка.
— Ну, тут сложнее, тут помощника вызывать надо. Миньона.
Леночка захлопала в ладоши.
— Настоящего миньона? А какого? Кевина или Боба? Или Стюарта?
— Шта? Не, это ненастоящие миньоны. У меня свой, личный, про которого никто не знает.
— Отойди. Подготовиться надо.
Фея принялась рисовать на песке какой-то рисунок. Леночка стояла рядом и внимательно следила за движениями палочки.
— Ой, звёздочка получается.
— Никакая это не звёздочка. По-научному называется «Пентаграмма». Сейчас дорисую, слова нужные напишу, и миньон появится.
— А нам говорили, что это звёздочка.
— Про звёздочку только пионерам рассказывают. Ты будешь пионером?
Фея, не прекращая рисовать, сурово глянула на Леночку.
— Эх, ничего-то вы не знаете. Раньше всех маленьких детей принимали в октябрята и давали маленькую пентаграмму. А потом принимали в пионеры, и давали дополнительно красную тряпку, чтоб на шее носить. Демонологи, чтоб им пусто было.
— Это люди, которые придумали метод социального воздействия на массы путём внушения нужного символизма на стадии созревания психики. Короче, они говорили, что быть пионером – это хорошо. А теперь пионеров не стало. Хотя, поговаривают, что скоро опять появятся. Это, знаешь ли, интересный исторический виток, когда вновь массово появляются пентаграммы.
Леночка помотала головой, продолжая следить за рисунком.
Фея закончила с закорючками и пробормотала себе под нос несколько неразборчивых слов. Такого языка Леночка ещё не слышала.
— Это что, тоже иностранный? На котором ты говорила?
— Это латынь. Мёртвый язык. Иногда бывает полезен, если ты понимаешь, о чём я.
Через минуту «пентаграмма» засветилась красным, потом что-то тихонько бухнуло, появился бурый дым, а после этого на плече у феи оказался маленький миньон. Самый настоящий – красный, с рожками на голове и копытцами на ногах. Стрелка на хвосте и бородка клинышком. Он жалобно обратился к Фее.
— Хозяйка, ну сколько можно? Ну ведь заслуженный выходной взял, только собрался выспаться, кофе попить, погулять по преисподней. А ты вызываешь. Когда-нибудь мне это надоест, я в трудовую инспекцию напишу…
Леночка наблюдала за диалогом молча. Миньон был странный. И фея была странная – не такая, как в книжках. И звёздочка, оказавшаяся пентаграммой – тоже выбивалась из привычной картины мира.
Фея же, в свою очередь, повернулась к красному миньону и сказала:
— Ну ладно, не зуди. Тут девочке помочь надо, она чупа-чупс хочет.
— А феей она стать не хочет, случайно?
— А что, можно? – выпалила Леночка.
— Можно-можно, — авторитетно закивал миньон, — вот только согласование получить сверху надо. Расскажешь ей?
Последняя фраза адресовалась уже Фее.
— Ну ты пока чупа-чупсом займись, а я уж потом остальное.
Миньон подлетел к девочке, сел ей на плечо, выудил откуда-то кофейную чашку и, деловито отхлёбывая, принялся рассказывать.
— Ну, вот слушай. Сладости у мам добывать проще простого. Подходишь и говоришь, мол, «Мам, а купи мне чупа-чупс». Она, конечно, сразу начнёт отказываться и придумывать всякие отговорки. Что и денег нет, и сладостей много вредно, и за ним идти надо. А на самом деле она просто не хочет. И ты ей встречные вопросы задавай. Навроде как: «А почему вредно?», «А сколько он стоит?», «А давай я сама схожу?». Есть, конечно, умные мамаши, которые начинают объяснять про инфляцию чупа-чупсов, про перегрузку поджелудочной железы и приобретённый сахарный диабет с ожирением, но я уверен, что у тебя до этого не дойдёт. А когда вопросы закончатся, начинай просто орать. Ложись на пол, кричи, заливайся слезами и топай ногами. Ей скоро надоест и она выдаст тебе денег. И, возможно, с запасом, чтобы два раза не бегать. Вот и вся наука. Усекла?
— Что? – не поняла Леночка.
Фея цыкнула на миньона, и он перешёл на нормальный детский язык.
— Поняла, милая моя, как чупа-чупсы добываются?
Леночка закивала головой.
— Ну тогда всё, я откланиваюсь.
Он вернулся в зону пентаграммы и с укором посмотрел на Фею, демонстративно подняв брови.
— Надеюсь, сегодняшний выходной я всё-таки догуляю?
А потом, в дыму и тихом грохоте, растворился в воздухе.
Леночка повернулась к фее.
— А что, правда можно такой же, как ты, стать?
Фея флегматично закивала головой.
— Можно. Только не у всех духу хватает. Это жертву приносить надо, чтобы старшие приняли. Кровь там, боль и всё такое.
— Всегда есть старшие. У тебя это – мама с папой. У меня – свои начальники. У миньона вот я за старшего. А у него тоже подчинённые имеются.
Глаза у девочки загорелись.
— Ох, как бы я хотела стать феей!
— На самом деле, всё не так сложно. Нужно просто отрезать себе мизинец. Как в Японии все делают.
— Постоянно себе мизинцы режут и начальству относят. Но для тебя это ещё рановато. Вот как научишься чупа-чупсы из мамки канючить, так и покажу.
И в доказательство выставила левую руку, сняла накладную крайнюю фалангу. Мизинец был короче на пару сантиметров.
— Это, наверное, очень больно?!
— Да не особо. Раньше – да, было бы больно. А сейчас фармакология развивается, есть хорошие обезболивающие. Цена совсем небольшая за такую власть.
— Да я это… Да я прямо щас добуду! Ты только никуда не уходи!
Девочка помчалась в сторону дома. Фея только успела её вдогонку крикнуть: — И мне чупа-чупс захвати!
Леночка исчезла за углом, а на плече у Феи вновь появился миньон.
— Думаешь, на этот раз удалось?
Фея поднесла культю пальца к глазам. При ближайшем рассмотрении становились заметны рубцы, как будто фалангу не отсекли одним точным движением, а ещё некоторое время пилили. Или кусали, оставляя грубые рубцы.
— Конечно. Главное – убедить, что это не так уж и страшно. Да?
Миньон с хихиканьем исчез, а Фея затёрла рисунок за песке и принялась за другую пентаграмму. Перевёрнутую. Мурлыча себе под нос очередное заклинание на латыни.
