Дуров вернёт "стену"...
Apple присылает Telegram письма, в которых говорится о неизбежности «определенных изменений» для пользователей iPhone с украинскими сим-картами, рассказал Дуров. Он уточнил, что речь идет о «новостных/пропагандистских каналах».
Как он объяснил, чтобы оставаться доступным для пользователей, Telegram «должен учитывать запросы» магазинов приложений.
Источник
https://www.rbc.ru/technology_and_media/24/04/2024/66291dfb9...
Аристотель (384—322 до н. э.) Сочинения в четырех томах. Том 3. М., Мысль, 1981 г
Метеорологика
Мы ведь беремся утверждать, что не единожды, не дважды и не несколько, но бесчисленное множество раз одни и те же мнения появляются и вновь обращаются среди людей.
Про "многонационал", Ильина и кое-что ещё
В последнее время, в связи с определёнными событиями, вновь остро встал "национальный" вопрос. Откуда Ты? Что здесь забыл? И т.д. и т.п.
Нет, я не про себя, чтобы кто не подумал.
Но у меня есть размышления-вопросы.
Все как-то пытаются упростить до предела. Поделить на чёрное и белое. Здесь зло, там добро и наоборот. Но все ведь гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд, не так ли?
И стоит взглянуть на это с разных сторон. При этом достаточно кратко;)
Итак, одна сторона - я Русский, американец, француз, немец и т.д., подставь что угодно, все остальные "приехавшие, чёрные, красные, синие" и какие-то ещё. Это моя земля, возможно "наша земля", и вам всем здесь не место.
Да, такая точка зрения имеет место быть и во многом поддерживаема, особенно, когда происходит какое-либо преступление. Ещё сильнее она преобладает, когда преступник уходит(откупается, сбегает) от справедливого наказания.
Но давайте несколько поподробней. Что означает "наша земля"? Земля, на которой я родился, вырос и где меня воспитали. Логично. Но только вопросом воспитания, к сожалению, занимается не "наша земля", а занимается государство. Да, вы можете мне возразить, что воспитанием занимаются родители. Это и так, и не совсем так. Родители очень важны, безусловно. Но сколько времени мы проводим в школе? Где нам закладывают фундаментальные знания. В институте, где углубляемся в интересующие нас темы. На работе, где применяем на практике, все то чему нас учили. Где мы отдыхаем, пока не в школе, институте, работе? Телефон, телевизор, возможно какая-то литература, но сейчас уже в меньшей степени. Так кто в итоге нас воспитывает? Инстаграм, тик-ток, телевидение, блогеры, которых поддерживает наше государство. Нет, не все они сидят на зарплате. Но ведь если не пресекать деятельность некоторых блогеров, это значит, что соглашаться с ними, не так ли?
Получается, что воспитывает нас государство.
Хорошо, вроде понятно.
Но ведь "твоя земля" должна тебя как-то и прокормить? Она должна быть плодородной, либо иметь другие ресурсы, которые могут тебе продолжить жизнь. А если на ней ничего нет или какие-то воры и бандиты все разворовали? Что делать? Ложиться и умирать, но с гордым пониманием, какой Ты национальности?
Нет, так себе вариант. Надо искать, где Ты сможешь реализовать свои способности или хотя бы, где ты сможешь просто элементарно выжить. И ты отправляешься в "странствия". Но вот беда, "твоя земля", читай государство из-за воров и бандитов не смогло дать тебе воспитание, и ты ведёшь себя так, как считаешь правильным на своей земле. А это порой просто животные правила. Они нужны были тебе, чтобы выжить среди зверей, но они не подходят для реализации тебя в человеческом обществе. Но! За небольшие деньги Ты получаешь возможность влиться в это общество, и тебе никто даже не удосуживается объяснить, что здесь Ты должен вести себя по другому. Заплатил и иди на все 4 стороны. Тот же животный мир, только все ходят в пиджачках и мило улыбаются.
То есть все-таки все зависит от воспитания, а не от того, где Ты родился и вырос. В сосновом лесу, в северных сопках, на черноморском побережье, везде будет одинаково, если воспитание будет одно и тоже.
Ты не решаешь, где Ты родишься, это случай. И Ты можешь быть как одной национальности, так и другой.
Нет, возразят мне некоторые, наша национальность превыше других, потому что мы самые честные, сильные, справедливые и ещё различные прилагательные. Хорошо, допустим, но как так получилось, что твои же собратья продались другим национальностям? Почему они прислуживают им? Почему они продают своих братьев и сестёр?
Как так получилось?
Значит все же вопрос не в национальности, а в воспитании?
Объясни мне, националист, чем условный Иван из Ухты, хуже или лучше, условного Джона из Канзаса?
Оба работают на нескольких работах, чтобы прокормить свои семьи и им обоим до лампочки, что там в Ухте, и что там в Канзасе. Они пытаются выживать в этом мире. А Ты, националист, пытаешься упростить человеческую жизнь до уровня животного. Где есть разные виды, которые пожирают друг друга. Но даже там, это вопрос порой выживания. А здесь то какой вопрос?
Вопрос стравливания простого народа друг с другом.
Они плохие, мы хорошие. Но только вопрос, в чем одни плохие, а другие хорошие?
Нет, тут вопрос не в национальности, не в цвете кожи. Тут вопрос в воспитании, вопрос государственности.
Негодяи, сволочи и прочяя нечисть есть в каждой нации. И кому Ты в итоге прислуживаешь, гражданин националист? Получается, что прислуживаешь Ты именно им.
Ведь это эти негодяи, дают разрешение на въезд другим невоспитанным негодяям. Покрывают этих сволочей, за совершенные на "твоей земле" преступления. Умудряются отпускать за взятки, этих упырей, даже когда их вина абсолютно очевидна.
Так может вопрос не в национальности?
И фашизм, по Ильину не прав.
В Вероне открылась фотовыставка «10 лет войны в Донбассе». Что пишут в самой Италии
На русскоязычных сайтах прошла такая новость. Мне стало интересно, как это событие осветилось в самой Италии. Конечно ничего удивительного не произошло.
Некая политическая ассоциация +Европа обозвала выставку " Российской пропагандой"
Получилось как обычно, про саму выставку практически ничего, а про какой то очередной высер в виде политической ассоциации, небось господина Сороса - -целые статьи.
«Российская пропаганда, поддерживаемая своими верными слугами, вновь поднимает голову в Вероне», — комментирует совет директоров +Europa Verona.
«В то время как Россия опустошает Украину и нападает на ценности западных демократий, пропагандисты, лояльные стране-террористу, организуют мероприятие, посвященное «10-летию война в Донбассе», не уточняя, что они на стороне тех, кто начал эту войну, нарушая международное право. Нет сомнений, что фотографии выставки, сделанные дружественным к россиянам репортером, отразят ту часть реальности, которая их устраивает».
Поглядел я на сайт данной ассоциации и офигел с устава. Дословно.
+Европа ставит цель построение демократической федерации Соединенных Штатов Европы !!!!!!!
в перспективе построения всемирной демократической федерации, поддерживающей самые широкие и наиболее сбалансированные местные автономии, уважая при этом самобытность и разнообразие каждого территориального сообщества.
+ Европа принадлежит к семье европейских либеральных демократов.
Кони Анатолий Фёдорович (1844—1927) Собрание сочинений в восьми томах. Том 2. М., 1966 г
Воспоминания о деле Веры Засулич
Отдел первый
...Этот документ был передан мною в Академию наук для опубликования через 50 лет после моей смерти. Но шаги истории в дни моей старости стали поспешнее, чем можно было это предвидеть, и в лихорадочном стремлении сломать старое ее деятели, быть может, скорее, чем я мог предполагать, будут нуждаться в справках о прошлом ради знакомства с опытом или ради понятной любознательности. Вот почему я не считаю себя вправе поддаваться желанию кое-что смягчить, кое из чего сделать в ней же выводы. Я не меняю ни одного слова, написанного 45 лет назад, а беседы, встречи и отношения с некоторыми из названных мною лиц описываю в послесловии и надеюсь, что читатель сделает из него напрашивающийся сам собою вывод.
...Процесс этот имел, в числе своих последствий, один трогательный эпизод. Вскоре по произнесении приговора, в числе прочих и над неким воспитанником Академии художеств Поповым, личностью весьма мало симпатичною во всех отношениях, присужденным к поселению в Сибири, ко мне явилась девушка калмыцкого типа, с добрыми, огромными навыкате черными глазами и румяным широкоскулым лицом — нечто вроде Плевако в юбке — и принесла письма от секретаря цесаревны Оома, в котором тот просил от имени цесаревны содействия удовлетворению ходатайства г-жи Товбич. Так звали эту девушку. Ходатайство состояло в разрешении обвенчаться с Поповым до его отправления в Сибирь, так как она желала следовать за ним в качестве жены. Просьба была настойчивая и слезная, и контуры стана просительницы показывали, что эта настойчивость имеет свои основания. Я обещал выхлопотать разрешение у Палена, который не допускал прокурора палаты самого разрешать такие вопросы, и вместе с тем просил Оома написать ему официальное отношение. Но у Палена я встретил неожиданный и яростный отказ. Он кричал, что это «все — девки!», что он не намерен «содействовать разврату» и т. п. Пришлось утешать слабыми надеждами Товбич, которая трепетала, как птица в клетке, и овладеть Паленом путем нескольких периодических атак. Наконец, он сдался на то, чтобы родителям Товбич, жившим в Екатеринославской губернии, было написано о желании их дочери связать свою судьбу с политическим ссыльным и испрошено их разрешение на брак, в даче которого Пален, видимо, сильно сомневался. Я сам написал местному исправнику конфиденциальное письмо, и вскоре был получен ответ с подписью родителей Товбич, которые заявляли, что дочь их уже давно живет самостоятельной жизнью и что они не желают вмешиваться в ее выбор. Это не удовлетворило, однако, Палена; он потребовал, чтобы местный прокурор лично объяснился с родителями Товбич. Ввиду болезненного состояния ее матери прокурор объяснился лишь с отцом и донес, что последний, зная силу привязанности дочери к Попову, не только разрешает ей брак, но даже просит ему не препятствовать, и «покровительство разврату» совершилось в тюремной церкви. «Дураки!» — провозгласил Пален. Года через два я получил от Товбич-Поповой письмо из Якутска, в котором она писала, что родила сына, что живут они с мужем счастливо и совершенно безбедно, так как он делает, по старой памяти, бюстики государя, которые очень хорошо раскупаются в их местности и доставляют средства к жизни. Письмо это имело очень оригинальный характер. В нем нигилистическая поза прикрывала сердечный характер. Товбич начинала письмо словами: «В некотором роде памятный мне Анатолий Федорович», а кончила короткой припиской: «Сына моего я назвала Анатолием».
...Обвинителями в этих двух процессах выступали Поскочин и Жуков. В сущности они вели себя порядочно, особливо в сравнении с тем, что пришлось впоследствии слышать с прокурорской трибуны. Поскочина, впрочем, обвиняли в каких-то инквизиторских приемах при дознании и даже сочинили по этому поводу целую скабрезную историю, мало правдоподобную и имевшую характер злобной клеветы. Относительно же Жукова случилось следующее довольно комическое совпадение. Он был запутан в долгах по горло. Для того чтобы спасти его имение от окончательной гибели, над ним была учреждена по высочайшему повелению опека, и указ о ней был напечатан в «Правительственном вестнике» в день начатия процесса «50-ти», так что некоторые из защитников, шутя, готовились протестовать против требований прокурора, если ввиду суда не будет на них согласия его опекунов. Во всяком случае было странно видеть обвинителем увлекающейся и увлеченной молодежи зрелого человека, не имеющего вследствие своего легкомыслия даже правоспособности к управлению собственными имущественными делами.
...Как характеристика того, из среды каких людей назначались судьи в особое присутствие, мне вспоминается вечер, бывший в феврале 1877 года у принца Ольденбургского для воспитанников и преподавателей учебных заведений, состоявших под его покровительством (я был в это время профессором в Училище правоведения). На вечере были государь и, конечно, все министры. Государь был очень весел, играл в карты и, когда в зале раздались звуки мазурки, прошел, улыбаясь, среди почтительно расступившихся рядов в залу, удлиняя в такт мазурки шаги. В зале он, между прочим, подозвал к себе Палена и стал с ним говорить в амбразуре окна. В это время кто-то взял меня за локоть. Это был сенатор Борис Николаевич Хвостов, бывший вице-директор и герольд-мейстер, фактотум и креатура Замятнина. «Как я рад, что вас вижу, — сказал он мне, — мне хочется спросить вашего совета; ведь дело-то очень плохо!» — «Какое дело?» — «Да процесс 50-ти... Я сижу в составе присутствия, и мы просто не знаем, что делать: ведь против многих нет никаких улик. Как тут быть? а? Что вы скажете?» — «Коли нет улик, так — оправдать, вот что я скажу...» — «Нет, не шутите, я вас серьезно спрашиваю: что нам делать?» — «А я серьезно отвечаю: оправдать!»— «Ах, боже мой, я у вас прошу совета, а вы мне твердите одно и то же: оправдать да оправдать; а коли оправдать-то неудобно?!» — «Ваше превосходительство,— сказал я, взбешенный, наконец, всем этим, — вы — сенатор, судья, как можете вы спрашивать, что вам делать, если нет улик против обвиняемого, то есть если он невиновен? Разве вы не знаете, что единственный ответ на этот вопрос может состоять лишь в одном слове — оправдать! И какое неудобство может это представлять для вас? Ведь вы — не административный чиновник, вы — судья, вы — сенатор!» — «Да, — сказал мне, не конфузясь нисколько, Хвостов, — хорошо вам так, вчуже-то говорить, а что скажет он?..», — и он мотнул головою в сторону государя, продолжавшего говорить с Паленом. «Кто? Государь?» — спросил я. «Ах, нет, какой государь!—отвечал Хвостов,— какой государь? Что скажет граф Пален?!»
...Князь Оболенский пошел дальше по пути предположений об уголовных реформах. В 1887 г. в Ясной Поляне наш великий писатель граф Л. Н. Толстой рассказывал мне, что в начале 80-х годов он встретился по какому-то поводу с ним и князь Оболенский серьезно ему доказывал, что для сокращения побегов важных преступников их следовало бы ослеплять и тем отнимать у них физическую возможность бежать... что было бы и дешево и целесообразно.
...14 июля днем ко мне приехал Трепов узнать, отчего я не хотел у него обедать накануне. Я откровенно сказал ему, что был и возмущен и расстроен его действиями в доме предварительного заключения, и горячо объяснил ему всю их незаконность и жестокость не только относительно Боголюбова, но и относительно всех содержащихся в доме предварительного заключения, измученных нравственно и физически долгим и томительным содержанием, которое и сам он не раз признавал таковым, собираясь даже жаловаться государю на переполнение тюрем политическими арестантами. Трепов не стал защищаться, но принялся уверять меня, что он сам сомневался в законности своих действий, и поэтому не тотчас велел высечь Боголюбова, который ему будто бы нагрубил, а поехал посоветоваться к управляющему министерством внутренних дел князю Лобанову-Ростовскому, но не застал его дома. От Лобанова он отправился к начальнику III Отделения Шульцу, который, лукаво умывая руки, объявил ему, что это — вопрос юридический, и направил его к графу Палену. До посещения Палена он заходил ко мне, ждал меня, чтобы посоветоваться, как со старым прокурором, и, не дождавшись, нашел в Палене человека, принявшего его решение высечь Боголюбова с восторгом, как проявление энергической власти, и сказавшего ему, что он не только не считает это неправильным, но разрешает ему это как министр юстиции... Несколько смущенный этою не совсем ожиданною поддержкою Палена, и, быть может, желая услышать совершенно противоположное, чтобы с честью выйти на законном основании из ложного положения, он, Трепов, снова зашел ко мне, но меня не было... Медлить долее было неудобно, надо было выполнить то, что он пообещал в доме предварительного заключения, и полицеймейстеру Дворжицкому было поручено «распорядиться». «Клянусь вам, Анатолий Федорович, — сказал Трепов, вскакивая с кресла и крестясь на образ, — клянусь вам вот этим, что, если бы Пален сказал мне половину того, что говорите вы теперь, я бы призадумался, я бы приостановился, я бы иначе взыскал с Боголюбова... Но, помилуйте, когда министр юстиции не только советует, но почти просит, могу ли я сомневаться? Я — солдат, я — человек неученый, юридических тонкостей не понимаю! Эх, зачем вас вчера не было?! Ну, да ничего, — прибавил он затем, — теперь там уже все спокойно, а им на будущее время острастка... Боголюбова я перевел в Литовский замок. Он здоров и спокоен. Я ничего против него не имею, но нужен был пример. Я ему послал чаю и сахару. А в доме предварительного заключения теперь все успокоились. И когда это окончится, это проклятое жихаревское дело?! Да, трудное наше положение. Я так и государю скажу, когда он приедет... Я ведь — солдат, я юридических тонкостей не понимаю. Я спрашивал совета у министра юстиции. Он разрешил! Если что неправильно — это его вина. Вы ведь знаете: когда мне объяснят, что «закон гласит», я всегда послушаюсь, так вы на меня не сердитесь!.. Ведь мое положение трудное, надо столицу охранять... они все на войне; а я тут сиди да соблюдай порядок, когда все распущено! И зачем они эту войну затеяли?» и т. д. И Трепов удалился, по-видимому, тоже чувствуя себя не по себе...
Я не знаю, пил ли Боголюбов треповский чай и действительно ли он — студент университета — чувствовал себя хорошо после треповских розог, но достоверно то, что через два года он умер в госпитале центральной тюрьмы в Ново-Белгороде, в состоянии мрачного помешательства.
...Не с процесса Засулич, как думали близорукие и тупоумные политики, а с сечения Боголюбова надо считать начало возникновения террористической доктрины среди нашей «нелегальной» молодежи. С этого момента идея «борьбы» затемняется идеею «мщения», и оскорбляемая уже не одним произволом, но доведенная до отчаяния прямым и грубым насилием, эта молодежь пишет на своем знамени «око за око...» *. Видимое спокойствие, водворившееся в доме предварительного заключения после 13 июля, было, как оказалось впоследствии, лишь покрывалом для самых возмутительных насилий со стороны рассвирепевшего местного начальства.
* Это замечание подтверждает в своих воспоминаниях видный деятель революционного движения 70—80-х годов» сторонник терроризма Н. А, Морозов. Рассказывая о своих переживаниях, связанных с приготовлениями к наказанию Боголюбова, он вспоминает: «За это надо отомстить, — решил я... Если никто другой не отомстит до тех пор, то отомщу я, когда меня выпустят, и отомщу не как собака, кусающая палку, которой ее бьют. Я отомщу не Трепову, Назначающий нашими властелинами таких людей должен отвечать за них!» (H. А. Морозов, Повести моей жизни, т. II, М., 1962, стр. 196).
...«Кто сеет ветер — пожнет бурю», гласит св. писание, и этот рапорт, при всей своей официальной сухости, наглядно рисует нам, как и когда сеялся тот ветер, из которого выросла кровавая буря последующих лет...
Из примечаний
Большой популярностью в 70-х годах пользовались пропагандистские сказки, написанные участниками «хождения в народ». «Сказка о четырех братьях и об их приключениях» («Правда и кривда») написана Л. Тихомировым в 1873 году. Переведенный в начале 70-х годов писательницей Марко Вовчок роман писателей Эркмана и Шатриана «История французского крестьянина» вскоре был переделан в брошюру революционного содержания, в которой русским крестьянам предлагалось «хорошенько сговориться» и подняться повсеместно на восстание.
На «процессе 50-ти» рабочий-ткач П. А. Алексеев произнес знаменитую речь, закончив ее словами: «Подымется мускулистая рука миллионов рабочего люда, и ярмо деспотизма, огражденное солдатскими штыками, разлетится в прах». Речь Алексеева дважды в грубой форме прерывалась председателем— сенатором Петерсом («Революционное народничество 70-х годов XIX века», т. 1, М., 1964, стр. 336—367).
Давший при аресте предательские показания и заподозренный впоследствии в провокации Н. Е. Горинович был приговорен членами киевского кружка бунтарей-народников к смерти. В выполнении приговора участвовали Малинка, Дейч и Стефанович. Во время покушения 11 июня 1876 г. Горинович был ранен в голову и облит серной кислотой. Во время следствия выдал участников покушения и членов революционного кружка.
Дебаты
Согласитесь, что дебаты между Симоньян, Соловьевым, Третьяковым, Киселевым, Зазаровой, Витязевой, Соболь, Певчих, Собчак, Ждановым, Лазерсон, Миловым и остальными представителями политического истеблишмента и андеграунда, будут очень интересными , захватывающими, злободневными. Отбираются вопросы, 2-3 вопроса от каждого к оппоненту. Без голосований и прочего. Люди смотрят, каждый делает выводы сам. У нас очень умный народ, каждый и тренер сборной, и экономист, и политик, и специалист по поводу, прививкам, дамбам и так далее.
Ответ на пост «Тезис о самокатчиках»
Какие же вы все странные… Вот честно… Сначала идет пропаганда электросамокатов для улучшения экологической обстановки крупных городов. Позже огромное количество этой электротехники сертифицируется и продается в магазинах. Далее открываются безумные количества кикшерингов. Вроде все хорошо. Но надо ПРОКАТНЫМ КОНТОРАМ-СЛЕДИТЬ ЗА ТЕМ, КТО ПОЛЬЗУЕТСЯ САМОКАТАМИ, ВЛАСТЯМ-ДЕЛАТЬ ИНФРАСТРУКТУРУ и МЕНЯТЬ ПРАВИЛА ДОРОЖНОГО ДВИЖЕНИЯ. А это деньги!!! Которые лучше… использовать на другие цели. Далее что?! ОБЪЯВЛЯЕМ САМОКАТЧИКОВ ПЛОХИМИ!!! ВСЕХ!!! Не только тех дебилов, которые имеют проблемы с возрастом, башкой, ориентацией, координацией, уважением, чувством самосохранения и тд, которые летаю как угорелые и наносят ущерб всем вокруг. Вне зависимости, на самокате они, на велосипеде, на машине, мотоцикле, пешком… Но и нормальных людей на самокатах. Да, представляете, такие тоже бывают…. И теперь общественное мнение против не ДЕБИЛОВ по поведенческому признаку, а против САМОКАТЧИКОВ по виду транспорта. Это как говорить, что плохой человек ТАКОГО цвета кожи или ТАКОЙ национальности….
Короче говоря, вами управляют, а вы ведётесь… А тем временем кто-то считает сэкономленные миллиарды.
А САМОКАТЧИКИ ПЛОХИЕ. И БОБРЫ ПЛОХИЕ. Кто там еще плохие?
В Питере шаверма и мосты, в Казани эчпочмаки и казан. А что в других городах?
Мы постарались сделать каждый город, с которого начинается еженедельный заед в нашей новой игре, по-настоящему уникальным. Оценить можно на странице совместной игры Torero и Пикабу.
Реклама АО «Кордиант», ИНН 7601001509