У древних славян существовала довольно интересная легенда о некоем создании о двух головах. Оно проглатывает Солнце вечером, а поутру его выплёвывает. Однажды мне довелось столкнуться с чудищем лично и это было незабываемо.
Долгожданный отпуск! Я предоставлен самому себе на целых две недели. Собираем вещички и едем на дачу в поисках вдохновения. У нас небольшое семейное поместье, как я люблю его называть. На деле это небольшой двухэтажный домик, который собственноручно возводил мой дед. Ещё маленьким я бегал по нему с друзьями, стараясь найти всё новые и новые секреты и часто даже успешно. Так я обнаружил небольшую дверь на втором этаже, подпёртую старинным комодом. По сути, там был чердак, о котором никто мне не говорил. Впрочем, я и не спрашивал, потому что всегда интересно что-то начать искать и в итоге обнаружить, причём не всегда то, что ищешь. Или, например, огромный погреб под ковром на первом этаже, где дед воздвиг целую мастерскую. О ней даже бабушка не знала. Дедушка сначала злился, что я раскрыл его уединённое рабочее место, но я убедил его, что буду молчать. Он, смягчившись, очень добро улыбнулся, после чего пригласил меня на экскурсию, показав все инструменты, верстак, уголок радиоэлектроники и всякие, как он говорил, "хахаряжки" (это были разного рода гайки, винтики, шурупы и т.д.). Но самым моим любимым местом был уголок под небольшим мансардным окном. Я давно соорудил себе рабочее место прямо под ним. Поставил столик, удобный стул, положил тетрадь и ручку для записей. Иногда я просто смотрел на светлячков или на то, как мятежный ветер раскачивает кроны вековых деревьев. Но особенно приятно там сидеть со свечкой и горячим чаем. В такой атмосфере быстрее всего рождаются отличные идеи.
Но в один из таких вечеров у меня ничего не придумывалось. От слова совсем. Я постарался создать себе максимум комфорта и атмосферы. Даже музыку включил, но ничего.
В гневе я всё убрал, затушил свечу и отправился на прогулку, чтобы проветриться, авось поможет. Хорошо, что фонарик взял. Ночи загородом восхитительно красивы, но без фонарика может быть просто опасно. Проселочная дорога уже давно закончилась. Я был в диком лесу, но я тут был с самого детства и знал всё как свои пять пальцев, поэтому даже не переживал.
Я неспешно пошёл вперёд, любуясь деревьями и звёздами. Боже, как я скучал по этому. Надо мной был чёрный небосвод, усеянный миллионами маленьких огоньков далёких звёзд. Их холодный свет манил меня и я, завороженный этим зрелищем, стоял и не двигался с места. Полная белая луна, висевшая прямо над головой, отлично дополняла картину.
Где-то впереди раздался долгий утробный рык. На волка или медведя похоже не было. Рык был более низкий, словно его издавало что-то крупнее. Любой нормальный человек уже бы бежал, но мне же интересно, что за животное может так звучать. Ведомый своей проклятой любознательностью, я выключил фонарик и двинулся вперёд.
Медленно, на носочках я шёл, стараясь издавать как можно меньше звуков, пока не увидел нечто огромное. Оно сидело в лесу, держась передними лапами за толстые стволы елей и рычало, глядя на луну. У него были мощные задние лапы, хвост с шипами, четыре размашистых крыла, два из которых были поменьше и две головы. Метра 3 в высоту, громадина выглядела очень грозно. Я решил подобраться немного ближе. Я сделал шаг и меня выдал предательский хруст ветки. Чудище в мгновение ока в одно движение схватило меня передними лапами и поднесло к головам.
"Не мешай! Я концентрируюсь!" - прорычало оно сквозь клыки одновременно двумя большущими пастями.
"Прости пожалуйста, я не нарочно" - прошептал я, скованный зловещим взглядом и крепкой хваткой.
Оно посмотрело на меня с недоверием обеими головами.
"Да ты же человек! Ты что же, не боишься меня?"
"Честно говоря, боюсь. Но я уверен, Вы очень воспитанный и меня не съедите."
"Тут ты прав. Но не съем я тебя не поэтому, а потому что люди питаются всякой дрянью. Не хочу потом от несварения страдать.”
Я хотел было возразить, но вовремя одумался.
"Да, у нас вообще нормальной еды нет. Я вот чем попало питаюсь, жирным и сладостями в основном, аж холестерин зашкаливает."
"Сходи к диетологу. Много нового узнаешь." - с небольшой долей отвращения сказало чудище, поставив меня на землю.
"А почему обе твои головы говорят хором?"
"Две головы - в два раза больше концентрации на важное дело. В школе приучили так говорить. Учителю было неудобно, что головы по-разному себя ведут, вот и заставила меня вести себя как одну. Мы научились так жить и теперь предпочитаем говорить синхронно."
"Какой яркий пример загубленной индивидуальности.” – подумал я.
“А что это за важное дело?"
"Я жду, когда луна начнёт падать с неба, чтобы успеть её сожрать и выплюнуть обратно солнце. Очень ответственная работа. Этим занимался мой отец и отец моего отца и так до зарождения мира. Так что не мешай, иди своей дорогой!"
Поразительно. Чудище знало о диетологах, но понятия не имело о том, как проходят сутки.
"Я правильно понимаю, что только из-за тебя день и ночь меняются?"
"Да, можешь не благодарить."
Я не знал, с чего начать.
"Слушай, а что будет если ты этого не сделаешь?"
"На инструктаже лесного департамента мне сказали, что луна разобьётся на миллионы осколков, если упадёт и кто-нибудь поранится. А солнце упав, растечётся и сожжёт всё чего коснётся."
Сюр какой-то. Наверное, таких как он всю жизнь обманывали, чтобы они не учинили беспорядков. Я решил рассказать, как всё обстоит в реальности.
"Слушай, тебя обманули. Земля вращается вокруг своей оси. Солнце постоянно светит на Землю, просто наша планета то одной стороной к нему, то другой. Также Земля вращается вокруг Солнца, чем обусловлена смена времён года. А луну ночью мы видим, потому что свет солнца отражается в ней. Ты ничего тут, к сожалению, не решаешь."
"ЧТО? Обмануть меня хочешь?"
"Нет, конечно! Мне бы самому было это не выгодно. Если не будет солнца и луны - все естественные процессы нашей планеты перестанут работать. Будет хаос. Даю тебе слово!"
"Не верю я тебе, человечишка! Честность у людей не ценится. Вы все врёте и не краснеете. Иди отсюда, пока я свою диету не пересмотрел!"
"Давай пари. Если я прав, то ты перестанешь тратить жизнь на этот Сизифов труд, а если прав ты делай что хочешь. Ну сожрёшь меня, например."
"Говоришь ты твёрдо. Убедительно. Ну давай попробуем. Я уже однажды почти уронил луну, думал, что успел схватить в последний момент, но, если ты прав..."
"Точно прав, дружище, увидишь! Тебя как зовут? Давно ты вообще тут?"
"Моё имя - Юсгадъ, что значит большой ящер. Мой род сразу после того, как научится говорить заступает на пост. Каждые 20 лет мы меняем точку, где делаем нашу работу. Сегодня истекает срок этой и мне предстоит искать новую."
"Какой ужас... Вообще никакой личной жизни! Всё время сидишь тут!”
"Зато работой обеспечен. И курьер приходит с перекусами 3 раза в сутки."
"Условия кошмарные, честно говоря. Ну ничего. Утром будешь волен делать всё, что душе угодно."

Мы говорили до рассвета. Я рассказывал ему всё что знаю о природе, о мире людей, о своих увлечениях, а он смотрел на меня с широко раскрытыми глазами и слушал, иногда задавая уточняющие вопросы. Особенно ему понравилось, как я рассказывал о книгах.
И вот! Грандиозный рассвет настал. У чудища слёзы навернулись на всех четырёх глазах.
"Выходит, вся моя жизнь ложь..."
"Ну ты размышляй критически всегда. Особенно учитывая, что у тебя две головы. "
"Я умею только это... Я всю жизнь только этим и занимался, как я дальше-то?"
"Ты знаешь, иногда изменения, пусть и болезненные, бывают необходимы. Постарайся шагнуть вперёд, к светлому будущему, которое ты теперь можешь самостоятельно построить. Для начала, сходи в департамент, прижми их, заставь их отплатить как-нибудь, но спокойно. Покажи им, что с тобой можно вести диалог. Что-то мне подсказывает, что насилием здесь ничего не решить."
"Так я и сделаю! Всем скажу, что знаю об их обмане. Заставлю их построить мне библиотеку. Буду в ней работать, собирать знания и помогать стать умнее всем вокруг!"
"Прекрасная идея, Юсгадъ! Знания – сила. Лес просвещать будешь, распространять образование и культуру!"
"Тогда решено."
Он взмахнул крыльями и поднялся ввысь.
Нахмурившись и явно через силу, одна голова громко крикнула:
"Спасибо тебе, человек!"
"Надеюсь, увидимся ещё!" – крикнула другая.
"Удачи, Юсгадъ!" улыбаясь, крикнул я ему вслед. Я наблюдал как он быстро удаляется в сторону горизонта, широко и быстро размахивая крыльями, пока этот гигант не превратился в маленькую точку на горизонте.

Надеюсь, у него всё получится и я зайду к нему как-нибудь поговорить о книгах. Я сонно потопал к дому и как только вернулся - с радостью завалился спать.

Это перевод истории с Reddit

Когда в начале 2020 года умер мой дед, мне достался его домик в лесах на юге Норвегии. По профессии он был плотником и построил его сам в 1960-х как место для отдыха по выходным. В детстве я провёл там много летних каникул, так что, когда родители поначалу хотели выставить домик на продажу, я настоял, чтобы его оставили. Неохотно они передали его мне.

Первый странный случай, который я могу вспомнить, произошёл примерно три года назад, в начале 2022 года. Зимой солнце садится рано, поэтому я приехал к домику вечером, вскоре после заката. Я надел налобный фонарь и начал разгружать машину. Домик стоит на поляне примерно в пятидесяти метрах от гравийной площадки, которую я называю парковкой. Пока я сосредоточенно вытаскивал из багажника сумки, я не сразу понял, что лес вдруг притих. Ветер стих, привычный шорох листвы и далёкие птичьи крики исчезли, оставив после себя пустоту, от которой становилось не по себе. Пока не услышишь настоящую тишину, не понимаешь, насколько шумным бывает лес. Я огляделся, медленно водя лучом фонаря по кромке деревьев.

Лес темнел с каждой минутой. В конце концов я решил выключить фонарь, чтобы он не служил маяком и не выдавал моё местоположение. С детства я знал: если лес замолкает, это часто значит, что рядом хищник. Я тихо опустил крышку багажника и, пригнувшись, пробрался к водительской двери, решив, что если там и правда что-то есть, в машине я буду в большей безопасности. Звук открывающейся двери эхом прокатился между деревьев. Миг спустя знакомый фоновый шум снова возник, будто ничего и не случилось.

Наверное, это мелочь, но она до сих пор не выходит у меня из головы. Такое со мной произошло впервые. С тех пор я прочитал много историй об этом явлении, и, похоже, оно довольно распространено. Однако пережить это самому — совсем другое дело: гораздо страшнее, и это липнет к памяти.

Следующий странный случай произошёл всего через две недели. Я проснулся глубокой ночью от громкого звука на улице. Выглянув через жалюзи в спальне, я понял, что звук доносился от маленького игрового домика у края участка, рядом с кромкой леса. Этот старый домик мы переделали в сарай для садовых инструментов. Грохот, вероятно, был от того, что деревянной дверью сильно хлопнули, и от удара она повисла наполовину открытой.

Оглядываясь назад, идти наружу разбираться было не самой умной идеей, но я оделся, взял фонарь и вышел в холодную ночь. Подойдя к сараю, я увидел, что висячий замок открыт и лежит на земле. По нескольким сантиметрам свежего снега была видна цепочка следов, тянувшаяся параллельно кромке леса и затем исчезавшая в чаще. Меня накрыла волна тревоги: я понял, что здесь я не один.

Я поспешно захлопнул дверь сарая и бегом вернулся к домику. Перед тем как войти, я бросил взгляд в сторону кромки леса. Меня пронзил острый ужас — безошибочное чувство, что из темноты за мной наблюдают. Я не спал до утра, а с первыми лучами солнца вышел снова осмотреть следы. Они опоясывали весь участок вдоль кромки леса, включая тропинку, что ведёт вниз к парковке. Следы принадлежали двуногому существу, но длина шага была более чем вдвое больше моей.

Ноябрь 2023 года. Я лежал в кровати, слушал подкаст, когда услышал, будто по крыше идут шаги. Они медленно перемещались с одного конца дома в сторону моей спальни и остановились прямо надо мной. Повисла неподвижность. Я попытался найти объяснение услышанному. Иногда по крыше пробегают белки, но это звучало куда тяжелее. Тишина тянулась ещё несколько минут, затем — почти час, и я, в конце концов, заснул. Утром я заметил глубокие царапины на двери, ведущей на чердак.

Летом 2024 года мы с девушкой решили провести в домике выходные. Я сидел в гостиной и смотрел телевизор, а она уехала в магазин. Кухня находится за углом от гостиной, и там есть чёрный ход, который не виден с моего места. Вдруг из кухни раздался её голос: она позвала меня помочь занести из машины покупки. Решив, что она просто вернулась раньше, я вышел через парадную и направился по тропинке к парковке.

На полпути я застыл. Нашей машины не было. У меня закружилась голова: не показался ли мне её голос? Нужно было решать — возвращаться внутрь и проверять или идти двадцать минут по гравийной дороге через лес к шоссе. Возможно, возвращаться к домику было глупо, но я подошёл к двери и осторожно заглянул внутрь. Несколько секунд прислушивался — тишина. И тут заметил: лес вокруг тоже полностью молчит. Я обошёл все комнаты в поисках признаков чьего-то присутствия, но, к моему облегчению, ничего необычного не нашёл, кроме незапертой задней двери.

Я по-прежнему регулярно приезжаю в домик на выходных и праздниках. Даже после всего пережитого это меня не оттолкнуло. В этом месте есть что-то, что вновь и вновь тянет меня обратно. Пожалуй, единственное хорошее последствие всей этой истории — я больше никогда не забываю запирать двери.

Чтобы не пропускать интересные истории подпишись на ТГ канал https://t.me/bayki_reddit

Можешь следить за историями в Дзене https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6

Или во ВКонтакте https://vk.com/bayki_reddit

В полнолуние часть офиса будто вымирает.
Отдел дизайна, СММщица, старшая бухгалтерша — исчезают на один-два дня. Все знают, в это время им лучше не писать. Пока луна не превратится в убывающую, внятного ответа всё равно не дождёшься.
А если позвонить — можно услышать в трубке злобный рык.

Отдел поддержки давно сидит на полной удалёнке. Зимой, когда солнце поздно встаёт и рано заходит, они временами появляются в офисе. Прячутся за плотными жалюзи и пачкают кружки с логотипом компании чем-то красным и дурно пахнущим.
Дома им работается лучше. Некоторые девчонки смеются, что интернет сейчас можно провести: «Хоть в подвал без окон, хоть прямо в гроб».

Нет ничего странного, что им нравится заходить в офис — здесь очень уютно. На должность офис-менеджера мы взяли фею. Одну из тех, что решили покинуть зачарованные земли и поселиться среди людей.
Она принесла нежный запах земляники в наши опен-спейсы. Расставила везде горшки с цветами. А на прошлый корпоратив принесла гитару, и мы танцевали всю ночь напролёт.

Единственное место, куда она не заходит — отдел разработки. Туда вообще никто не заходит. Дверь заперта и заколочена досками, через маленькое окно внутрь передают стаканчики с кофе и контейнеры с коровьими мозгами. Специально закупают на одной ферме.
Мозги, не кофе.
В любое время дня и ночи оттуда раздаётся стук клавиатуры. И глухие крики: «Мозгии-и-и» или «Ба-а-аг».

Говорят, кадровики сейчас охотятся за призраками — хотят расширить штат. Кому-то нужно преследовать должников и выбивать из них оплату.
Интересно, какая у них будет страховка? И нужен ли призракам вообще соцпакет?
Думаю, скоро мы все это выясним!

185/365
22/31
Одна из историй, которые я пишу каждый день — для творческой практики и создания контента.

Мои книги и соцсети — если вам интересно!

Телефон Кости зазвонил после полуночи. Резкий, противный рингтон вырвал меня из дремы. Мы тогда жили в общаге, готовились к сессии и спали урывками, заливаясь кофе. Костя схватил мобильник с подоконника, и я увидел, как при свете экрана его лицо стало белым. Он слушал, не произнося ни слова, только коротко бросил в трубку «Еду» и сбросил вызов.

— Антон, тут беда. Отцу совсем плохо. Надо ехать, сейчас же.

Его голос был сдавленным, казался совсем чужим. Я не стал ничего спрашивать. Мы молча натянули первые попавшиеся шмотки и выскочили на лестничную клетку. У соседа, Сани, была старая машина, которая чаще глохла, чем ездила, но сегодня она завелась с пол-оборота, будто тоже чувствовала нашу спешку. Ночные улицы города проносились мимо, размытые пятна фонарей и редких окон. Костя вцепился в руль и молчал. Я тоже молчал, чувствуя, как внутри нарастает холодный ком.

Когда мы подлетели к его дому из подъезда уже доносились приглушенные рыдания. Костя побледнел еще сильнее, а я понял, что мы опоздали. В квартире пахло лекарствами. Его отец лежал на диване в гостиной. Тело его мелко подрагивало, изо рта вырывались странные булькающие хрипы, а зрачки глубоко закатились под веко. Мать и сестра Кости плакали забившись в углу комнаты, соседка пыталась их успокоить, растерянно бормоча что-то про скорую.

Не раздумывая, я набрал 103. Пока я объяснял оператору ситуацию, пытаясь не сбиваться, хрипы на диване резко оборвались. Раздался громкий, судорожный вздох, словно человек попытался втянуть в себя весь воздух в комнате, и его тело обмякло. Все замерли. В наступившей тяжелой атмосфере были слышны только всхлипывания матери Кости. А потом мы увидели, как из уголка рта его отца потекла белая пена. Густая, обильная, она пузырилась медленно сползая по щеке на подушку. Через пару минут его кожа приобрела мертвенно-белый оттенок и стала холодной на ощупь. Квартиру взорвал оглушительный плач. Костя упал на колени и, прижавшись к груди отца, зарыдал, как ребенок.

Приехавшие почти одновременно медики и полиция только добавили общего хаоса. Врач скорой констатировал смерть, а хмурый участковый, оглядев тело и пену на подушке, отрезал: «Смерть неясного генеза. Тело на вскрытие». Все уговоры и слезы Костиной матери не помогли. Полицейский был непреклонен.

— Понимаю ваше горе, но таков порядок. Сопровождать кто-то поедет?

Костя не хотел оставлять отца одного ни на секунду. Он, не раздумывая, полез в неотложку, где уже лежало на носилках накрытое простыней тело. Я запрыгнул следом. За нами тронулась полицейская машина. Ночь была безветренная и душная. «Газель» неслась по пустым улицам, и ее двигатель ревел так, что почти заглушал ровный, монотонный плач Кости. Я сидел рядом, положив ему руку на плечо, и чувствовал, как его трясет. Воздух в фургоне был пропитан странной, гнетущей тревогой. И мне казалось, что исходила она от единственного места — от неподвижного тела под простыней.

Мы приехали к городской больнице. Морг располагался в отдельном одноэтажном здании из серого кирпича, в стороне от главного корпуса. Было около двух часов ночи. Водитель и санитар помогли нам выкатить носилки. Полицейские подошли следом. Тело сначала завезли в приемный покой для формальностей, а потом повезли по длинному, тускло освещенному коридору в морг. Носилки оставили в небольшом предбаннике, похожем на узкий пенал с кафельными стенами. Здесь было холодно. Я и Костя уселись на жесткую скамью у стены, а молодой сержант полиции вышел обратно на улицу.

Невдалеке, за небольшим столиком, дремал пожилой сторож в выцветшей форме. Он проснулся от наших голосов, оглядел нас мутным взгядом и прошамкал:

— Ночью патологоанатом не приедет. Ждите до утра.

В воздухе стоял резкий запах хлорки и какой-то аптечной химии, от которого першило в горле. Стены были покрыты старой плиткой со сколами и темными пятнами в швах. Под потолком одинокая люминесцентная лампа гудела и время от времени моргала, искажая цвета и тени. Вроде бы ничего особенного, обычное казенное помещение, но атмосфера становилась все более тяжелой и гнетущей. Холод пробирал до костей, хотя на улице была теплая ночь. Мне показалось, что температура упала на несколько градусов, как будто где-то включили мощный кондиционер.

Сторож поднялся, подошел к зарешеченному окну под потолком, выходящему на улицу, и, выглянув, спросил:

— Вы тут вдвоем, парни? Смотрите в оба. Я на пару минут отойду.

Он вышел за дверь и его шаги затихли где-то в темноте за углом здания. Мы остались втроем: я, Костя и его мертвый отец. Простыня, накрывавшая тело, казалась неестественно белой в мигающем свете лампы. Прошло минут двадцать. Сторож не возвращался. Вдруг Костя с силой сдавил мою руку.

— Смотри, — прошептал он.

Я проследил за его взглядом. И мое сердце бешено заколотилось. Простыня на носилках… мелко дрожала. Не вся, а только в районе груди и живота. Словно под ней кто-то дышал частыми, прерывистыми вдохами. Мы смотрели друг на друга, не в силах вымолвить ни слова.

— Может… может, он еще жив? — срывающимся шепотом выдавил из себя Костя.

От этих слов у меня внутри все сжалось от страха. Я посмотрел на его лицо, искаженное гримасой ужаса и безумной надежды. И в этот самый момент дрожь прекратилась. Так же внезапно, как и началась. Тело под простыней снова стало абсолютно неподвижным. Но это уже ничего не меняло. Страх успел забраться под кожу, запустить свои холодные щупальца прямо в душу.

В этот момент заскрипела входная дверь. Вернулся сержант, который, оказывается, тоже куда-то отходил. Он заглянул в зарешеченное окно.

— Никто не приходил? — спросил он басом.

Я отрицательно помотал головой.

— А этот где? — кивнул он на пустой стул сторожа.

— В туалет пошел, — соврал Костя, немного придя в себя.

Сержант недовольно хмыкнул, еще раз окинул взглядом нас, носилки, и сказал, обращаясь к Косте:

— Ты, иди сюда. Поговорить надо.

Мое сердце провалилось куда-то в пятки. Волосы на затылке зашевелились. Одна мысль о том, чтобы остаться здесь одному, с этим… телом, вызывала животный ужас. Я посмотрел на Костю умоляющим взглядом. Он все понял. В его глазах был тот же страх.

— Быстро, я сказал! — рявкнул из-за двери сержант. — Времени на тебя нет.

Костя поднялся. Он медленно пошел к выходу, и я видел в окне, как полицейский повел его в сторону главного корпуса больницы. Их фигуры растворились в темноте. Я остался один. И каждая секунда тянулась, как час. Я не сводил глаз с носилок, ожидая, что простыня снова задрожит. Вдруг снаружи послышался какой-то шорох. Я вздрогнул. Это вернулся сторож.

— Окно-то чего открыто? — проворчал он, возясь с рамой. — А второй где?

Дрожащим голосом я объяснил, что его забрал полицейский для разговора.

— А, ну это дознание. Раз случай такой, — спокойно ответил сторож. — Не переживай, тут они, рядом.

Он с лязгом закрыл окно на шпингалет и уселся на свой стул. Закрыл глаза, откинул голову на стену. Я хотел попросить его не оставлять меня, сказать, что мне нужно выйти, но язык будто прилип к гортани. Через минуту до меня донеслось его ровное посапывание. Он уснул. А я снова остался наедине с мертвым телом. Гудящая лампа, которая то разгоралась ярче, то почти гасла, действовала на нервы. Прошло еще минут пятнадцать. Я изо всех сил старался не смотреть на носилки, но взгляд сам возвращался к ним снова и снова.

И мой страх оправдался.

Тело под простыней снова задвигалось. На этот раз движения были резче, сильнее. Носилки ощутимо качнулись, ударившись колесиком о стену. Это было похоже на судороги, на отчаянную, невидимую борьбу.

— Дяденька! — закричал я, срывая голос. — Дяденька, проснитесь! Посмотрите!

Но сторож не реагировал. Он спал мертвецким сном, и это было едва ли не страшнее, чем дергающийся труп в нескольких метрах от меня. Я сидел в углу, между мной и спасительным выходом стояли эти носилки, а за ними — спящий сторож. Я был в ловушке. Мозг отказывался работать. Эта абсурдная картина — бешено бьющееся под простыней тело и непробиваемый сон охранника — добивала психику.

Через минуту конвульсии прекратились. Я, собрав остатки мужества, встал и, держась на расстоянии, снова позвал сторожа. Бесполезно. Мне было страшно даже подойти к нему, потому что для этого пришлось бы пройти вплотную к носилкам. В этот момент я почувствовал себя самым беспомощным человеком на свете. Весь мой рационализм, вся моя уверенность в себе испарились без следа. Я начал молиться, шептать «Отче наш», но слова путались, язык одеревенел и не слушался.

Внезапно сторож зашевелился. Потом встал, потянулся и, не глядя в мою сторону, бросил в темноту коридора:

— Смена кончилась. Спать пошел. Ты от трупа никуда не отходи, парень.

И прежде чем я успел что-то крикнуть, он скрылся в темном проеме в дальнем конце помещения. Я услышал, как хлопнула где-то дверь. И осознал, что выход из этого предбанника — там же, куда ушел сторож. А чтобы до него добраться, мне нужно пройти мимо носилок. Сердце забилось где-то в горле. В голове промелькнула безумная мысль: если я перейду на ту сторону, где сидел сторож, мне станет не так страшно, я не буду зажат в углу.

Затаив дыхание, я начал медленно, на полусогнутых ногах, продвигаться вдоль стены. Я осторожно отодвинул носилки, чтобы протиснуться. И когда я был ровно на середине, когда мое плечо почти касалось простыни, я почувствовал резкий рывок. Что-то схватило меня за футболку сзади.

Мой рот исказился беззвучным криком. Я со всей силы рванулся вперед. Носилки качнулись, я потерял равновесие и с размаху врезался в них. От удара они отлетели к стене, а я рухнул на кафельный пол. Тело Костиного отца съехало с них и частично оказалось на полу. Когда я поднял голову, то увидел его.

Простыня сползла.

Лицо, которое я видел всего несколько дней назад видел с живым, теперь было искажено в чудовищной гримасе. Глаза были открыты, но белки залила мутная желтизна, зрачки были огромными, в них отражалась пустота. Рот приоткрыт, обнажая посиневшие десны. И это тело, лежащее в неестественной позе на боку, начало двигаться. С треском, будто ломались сухие суставы, оно стало подниматься. Сначала согнулась в локте рука, потом подогнулась нога. Я смотрел, парализованный ужасом, не в силах даже закричать.

Оно село. Тело, которое официально объявили мертвым, которое закоченело и покрылось синюшным оттенком, сидело на полу в двух метрах от меня и поворачивало голову в мою сторону. Из его горла вырвался булькающий хрип. А потом оно поползло. Неуклюже, цепляясь скрюченными пальцами за скользкий пол, оно двинулось прямо на меня.

В этот момент мой разум отключился. Остались только инстинкты. Я заорал, вкладывая в этот крик весь свой ужас и отчаяние, и пополз назад, отталкиваясь ногами и руками, пока не уперся спиной в стену. Оно было уже совсем близко. Я видел его лицо, его пустые мертвые глаза, которые, казалось, смотрели сквозь меня. Оно протянуло руку. Пальцы, твердые и холодные, как замороженное мясо, сомкнулись на моей лодыжке.

Я забился, как пойманный зверь, брыкаясь и молотя ногами. Я ударил его свободной ногой в грудь. Раздался глухой, влажный звук, но хватка не ослабла. Наоборот, она стала еще крепче. Я бил снова и снова, крича что-то бессвязное, захлебываясь собственными криками.

Внезапно дверь в конце коридора распахнулась, впуская внутрь полосу света. На пороге стояли Костя и тот самый сторож.

— Антон! Ты что творишь?! — закричал Костя.

Я на мгновение замер. Хватка на моей ноге исчезла. Я посмотрел вниз. На лодыжке не было руки. Тело его отца лежало на полу в той же неестественной позе, в которой упало с носилок. Неподвижное. Мертвое.

А они смотрели на меня. Сторож с испугом, а Костя… В его глазах не было страха. Там была смесь недоумения, брезгливости и нарастающей ярости. Он не видел монстра, ожившее тело. Он видел, как его лучший друг, обезумев от ужаса, пинает ногами труп его только что умершего отца.

— Ты… что ты делаешь, ублюдок? — в ярости захрипел он, шагнув ко мне.

Я пытался что-то сказать. Что тело двигалось, что оно схватило меня. Но из горла вырывались только жалкие, всхлипывающие звуки. Я смотрел на Костю, и в его глазах я видел окончательный вердикт: для него я был не жертвой, а осквернителем. Предателем.

Я сразу же уехал.

Костю я больше никогда не видел. Мне потом передали, что он вычеркнул меня из своей жизни. И я его не виню. Как можно поверить в нечто подобное?

Легче поверить, что твой друг сошел с ума от горя и стресса.