Я хочу рассказать читателям одну необычную (и невыдуманную) историю об императоре Александре I и его любимой женщине - Марии Нарышкиной.
Мария Антоновна Нарышкина (урождённая княжна Святополк-Четвертинская), жена обер-егермейстера Д. Л. Нарышкина, фаворитка императора Александра I, родилась в 1779 в Варшаве, умерла в 1854 в Мюнхене.
Мария Нарышкина происходила из польского княжеского рода, стоявшего за сближение с Россией. Дочь князя Антония-Станислава Святополк - Четвертинского (от его первого брака).
Когда в Варшаве началось восстание Костю́шко, её отца повесили в центре города как предателя. Вдову и троих детей (Бориса, Марию и Жаннет) Екатерина II щедро вознаградила за отцовскую верность русским интересам. Одарённая от природы необыкновенно красивой наружностью, Мария уже в 15 лет была фрейлиной. Её сестра тоже стала фрейлиной, а брата отдали в Паже́ский корпус.
В 16 лет Мария Четвертинская выходит замуж за 37-летнего князя Дмитрия Нарышкина. Князья Нарышкины – близкие родственники императоров (Наталья Кирилловна Нарышкина была матерью Петра I).
Сам Дмитрий Львович Нарышкин (30 мая 1758 – 31 марта 1838) с юных лет служил при дворе и пользовался расположением императрицы Екатерины II. В дальнейшем пользовался расположением и у императора Александра I. Шестого августа 1798 получил придворную должность гофмейстера, а в 1804 стал обер-егермейстером.
В 1795 он женился на героине нашего рассказа, По словам английского посланника Вигеля Ф.В. "Д. Нарышкин принадлежал к небольшому остатку придворных вельмож прежнего времени; со всеми он был непринуждённо учтив, благороден сердцем и манерами, но так же, как почти все они, сластолюбив, роскошен, расточителен, при уме и характере не весьма твёрдом".
Дмитрий Нарышкин, один из богатейших людей России, никогда не занимал высоких государственных должностей, только придворные. Был коллекционером, давал балы, содержал самый большой в России оркестр роговой музыки. Словом, вёл жизнь просвещенного вельможи «времён очаковских и покоренья Крыма». Нарышкин Д.Л. был известен своим изысканным хлебосольством, на его даче на Каменном острове С.-Пб собиралось аристократическое общество. После смерти отца унаследовал 25 тысяч крестьян и обширные земли в различных губерниях.
Во время войны 1812 года Дмитрий Львович внёс в казну на военные нужды 20 тысяч рублей (в нынешних ценах – порядка 800 000 долларов США).
Перед женитьбой на Марии Святополк - Четвертинской Дмитрий Львович построил в Петербурге прекрасный дом, который знали все жители столицы. Свадьбу и новоселье Нарышкины отметили одновременно.
На дошедших до нас портретах представлена действительно необыкновенную красавицу. И современники свидетельствуют, что Мария Антоновна была красавицей просто ослепительной.
Портрет М.А. Нарышкиной. Художник Аргунов Н.И.
М.И. Кутузов в шутливой форме, но, по-видимому, искренне восхищаясь ею, говорил, что женщин стоит любить, раз есть среди них такие, как Мария Антоновна.
Ф. В. Вигель писал, что "красота её была до того совершенна, что казалась невозможною, неестественною". "Идеальные черты лица - писал Вигель - и безукоризненность фигуры выступали ещё ярче при всегдашней простоте её наряда".
Обладая замечательной красотой и заняв выдающееся положение в высшем столичном обществе, она вызвала глубокую сердечную привязанность императора Александра I.
О её отношениях с Александром I тот же Вигель писал: "О взаимной любви её с императором Александром я не позволил бы себе говорить, если бы для кого-нибудь она оставалась тайной". По словам того же Вигеля “Молодая чета, одних лет, равной красоты, покорилась могуществу всесильной любви, страсти, хотя и с опасением общественного порицания. Но кто мог устоять против пленительного Александра и очаровательной Марии?!”.
Молчаливая, спокойная, знающая, что ей достаточно только появиться, чтобы раздался шёпот восхищения, она гармонично дополняла неуравновешенную натуру Александра Павловича, приносила ему то, чего ему больше всего не хватало.
По мнению мужа Екатерины (сестры Марии Антоновны), графа Голо́вкина: “Муж Нарышкиной был снисходительным, причём красота очаровательной жены ничуть его не трогала. Однако её прелести были достаточно привлекательны, чтобы пленить могущественного монарха, даже когда её украшало лишь простенькое платье из белого крепа и гирлянда из тех голубых цветов, которые называют незабудками».
У Марии Антоновны от Нарышкина родилась дочь Марина Дмитриевна (1803, по другим данным - 1798), единственная, которую официальный отец признавал своим ребёнком. Правда, ходили слухи, что и этот ребенок у Нарышкиной был от последнего фаворита Екатерины II – Платона Зубова, с которым у неё был роман до императора.
Результатом связи Нарышкиной с Александром I было трое детей (по другим данным, пятеро): трое, которые умерли в младенчестве - Елизавета (ум.1803), Елизавета (ум.1804) и Зинаида (ум.1810), а также дочь Софья (1808– 1824) Она часто болела, с детства страдая туберкулезом. Ещё упоминается сын Эммануил (1813–1902), но видимо это ошибочное мнение, поскольку, если бы Эммануил был, пусть и незаконнорожденным, но сыном императора Александра I, то в исторических документах и мемуарах о нём упоминалось бы чаще.
Дети все назывались Нарышкиными, несмотря на то, что муж Марии Антоновны отлично знал, кто является их отцом. К своей участи Дмитрий Львович относился спокойно, с достоинством и видимым равнодушием: Пушкин называл его «рогоносец величавый». Говорят, что в один прекрасный день, когда император был в отличном расположении духа, он назначил Нарышкина обер-егермейстером со словами, обращенными к супруге обманутого мужа: "Так как я ему наставил рога, то пусть же он теперь заведует оленями". Александр оставил Дмитрию Львовичу 300 000 рублей для обеспечения своих детей. В своих воспоминаниях о Венском конгрессе граф Делагарди писал, что сам Дмитрий Нарышкин ответил императору Александру на вопрос его: "Как поживает твоя дочь Софья?" - "Но, Ваше Величество, ведь она вовсе не моя дочь, а Ваша…". В другой раз царь осведомился у своего любимца о жене и его детях. Нарышкин цинично ответил: "О каких детях Ваше Императорское Величество справляется? О моих или о Ваших?"
При своей чарующей наружности Мария Антоновна обладала высокими душевными качествами (явно не в пример большинству других любовниц европейских монархов).
Современники отмечали, что её доброта отражалась не только в её взоре, но и в голосе и каждом её приеме. Этому много способствовали её такт и уменье держать себя в свете, а глубоко привязанный к ней молодой император, со своей стороны, тщательно избегал внешних проявлений своего чувства, которые могли дать пищу излишним толкам.
Правда, существуют и такие мнения, что Александр не скрывал своей связи с Марией Нарышкиной, а она вела себя просто вызывающе. Например, вроде бы, в 1804 году она подошла к императрице на балу и объявила о своей беременности. Это было откровенное оскорбление: беременность была двухмесячная, заметить её было трудно. 10 июня 1804 года императрица Елизавета Алексеевна написала своей матери: "Говорила ли я вам, что первый раз она бессовестно сообщила мне о своей беременности, которая была ещё в начале, так что я могла бы отлично её не заметить. Я нахожу, что для этого нужно обладать невероятной наглостью, это было на балу, и её положение было не так заметно, как теперь. Я разговаривала с ней, как со всеми остальными, и осведомилась о её здоровье. Она ответила, что чувствует себя не совсем хорошо, "так как я, кажется, беременна". Я отлично знала, от кого она могла быть беременна. Не знаю, что будет дальше и чем всё это кончится; знаю только, что я не стану портить характер и здоровье ради человека, того не стоящего, но терпение может иногда превзойти человеческие силы".
Чуждая всякого честолюбия, Мария Антоновна не вмешивалась в государственные дела, поэтому её никак нельзя сравнивать в этом смысле с той же мадам Помпадур, хотя одно время на неё возлагалось много надежд как её соотечественниками, мечтавшими о возрождении Польши, так и сильной придворной партией, стремившейся отклонить Государя от союза с Наполеоном. Влияние Марии Антоновны сказывалось больше в мелочах, в просьбах и ходатайствах за разных лиц, пользовавшихся её добротой и доступностью. Под конец Мария Антоновна стала, видимо, тяготиться своим исключительным положением; она, как говорит графиня Эделинг, "сама порвала те отношения, которых не умела ценить".
Время, проведённое Марией Антоновной в Петербурге до 1813 г., было самым блестящим в её жизни. Нарышкины жили зимой в своём доме на Фонтанке, а летом на даче "Ma Folie" на Крестовском острове. Жили они с чрезвычайной роскошью, очень открыто, принимали у себя весь город и двор, давали блестящие праздники и балы. В театре возлюбленная императора занимала центральную ложу. У неё собиралось изысканное общество. Все, кто был принят у М.А. Нарышкиной, имели доступ во все дома столицы. Её наряды служили образцом и были предметом зависти всех знатных дам Петербурга.
Болезнь младшей дочери, Софии, побудила Марию Антоновну предпринять в 1811 г. путешествие на юг России, в Одессу, где она провела лето, а осенью объехала Крым. В 1813 году Нарышкина уехала за границу и для поправки здоровья дочери провела долгое время в чужих краях, проживая во Франции, Швейцарии, Германии и Лондоне. В Россию она возвращалась лишь изредка и ненадолго, причем в 1818 г. в Петербурге выдала замуж свою старшую дочь, Марину, за графа Гурьева. В 1824 г. скончалась в Петербурге, во цвете молодости и красоты, её 16-летняя дочь София, будучи невестой графа А. П. Шувалова. Александр Павлович послал императрице записку: «Она умерла. Я наказан за все мои грехи». Её брат, Эммануил Дмитриевич, прожил долгую, почтенную жизнь; служил, как и его отчим, на придворной службе, занимался благотворительностью.
Между тем, по различным источникам, после смерти императора Мария Антоновна пустилась во все тяжкие. Она разбила сердце бывшему жениху своей дочери Софьи - Шувалову, потом опутала своими чарами племянника мужа – Льва Нарышкина, затем сошлась с неким Брозиным. В 1833 г. М. А. Нарышкина поселилась с мужем в Одессе.
Последние годы своей жизни Мария Антоновна жила большей частью за границей, изредка лишь приезжая в Одессу. Скончалась она в 1854 г. на берегу Старенбергского озера и похоронена в Мюнхене, на кладбище Sudlicher Friedhof.
Пользуясь случаем (надеюсь, администрация сообщества "Истории и легенды" не будет против) хочу сообщить, что вчера мною создано новое сообщество "realiy_gizny", в которое я приглашаю моих подписчиков и других пикабушников, кого это заинтересует. Круг интересов у сообщества будет самым широким: от истории и литературы до вопросов личных отношений и красот природы.
В заключение хочу выразить свою глубокую признательность админам сообществ "Истории и легенды", "История веков", "Лига грамотности", "Православие", "Религия", "Сообщество поэтов", "Этот удивительный мир", "Культурное сообщество" и некоторым другим, которые дали мне возможность разместить свои публикации (и даже циклы статей), зачастую очень злободневные, на их страницах.
Я не прощаюсь с ними, время от времени буду предлагать им свои публикации. Но теперь большая часть моих статей будет публиковаться в сообществе "realiy_gizny".
У читателей может возникнуть вопрос, почему название сообщества написано латинскими буквами. Дело в том, что изначально я собирался его назвать "Реалии жизни". Но оказалось, что при самостоятельной организации сообщества его название может быть представлено только на латинице. А подавать заявку на оформление сообщества - дело довольно долгое и муторное. Поэтому всё получилось так, как получилось.
Желаю всем мира и добра. И с наступающим Новым Годом!
