Нет вечности. Финал
Аннотация:
Шахта. Здесь почти нет света. Только пыль и вечный мрак. Работай, чтобы выжить, ведь для бедняков в суровом мире иного выхода нет. Шахта приютила мальчика, стала новым домом, однако прошлое не отпускает. И однажды он встретится со своим страхом лицом к лицу
Ждать вечера в бедняцком квартале оказалось невероятно скучно, потому Арк двинулся обратно в город. Дело близилось к полудню, солнце грело и грело, а под сводом гигантской пещеры можно было переждать день.
Пир не обманул, принес небольшую мутную бутыль с надписью. Буквы оказались незнакомыми, и Арк решил, что попробует прочитать позже.
– Я то читать не, – сказал грязный лопоухий мальчишка из шайки рыжего. Кажется, его звали Ол. – Пришлось, вон, его братца тащить. Но я видал, как папка такой же продавал. Говорил, дурман.
Они условились встретиться у старого дома Арка на закате.
– Ночью город пуст, – объяснял мальчик. – И в Шахте почти никого. Вход не охраняют. Старший может там торчать, но он уйдет к полуночи.
Пир удовлетворенно кивал. Он выглядел очень довольным. Вдруг сказал:
– Дурман я тебе не отдам. Принесу сам. Чтобы ты не веселился без нас.
Мальчику ничего не оставалось, как согласиться.
Стоило спросить, что же Пиру так нужно было в Муравейнике, что он решился помогать? Однако сам спрашивать не стал, а тот, конечно, говорить и не собирался.
И вот он шел обратно. Уже показался угловатый дом со входом в Шахту. Вдруг вышел отец. Мальчик узнал его издали – хоть и надел чистую рубаху с короткими рукавами, побрился, но все равно был легко заметен. На голову выше многих. Папа говорил, что Арк мог бы вырасти таким же высоким, если бы хорошо питался.
Успел юркнул в проулок, благо было далеко, и папа явно его видел. Живот урчал и бурлил, но мальчик очень хотел узнать, куда идет отец. Скорее всего, сегодня он как раз навестит маму, это хорошо, но вот что потом?
Отец прошел мимо, не заметив сына. Ему явно было нехорошо от выпитого накануне, пошатывало. Он хмурился и смотрел только перед собой.
Арк старался держаться на расстоянии. Перебегал от укрытия к укрытию, пока не понял, как глупо выглядит. Народу на улицах становилось все больше, потому затеряться в толпе было просто.
Сперва папа пошел на базар. Пестрое многолюдье захлестнуло мальчика с головой, и он едва не потерял отца из вида. Запахи, краски, одежда, лица, локти – это все обрушилось на ребенка, и пришлось задержать дыхание, чтобы не захлебнуться. Он вынырнул где-то с боку, постоял, собираясь с силами. Его мутило на голодный желудок от такого соцветия ароматов.
Наконец, вновь увидел папу. Тот бродил, казалось, без цели, но то здесь, то там покупал еду: какую-то выпечку, кусочек мяса, что-то из овощей. Ближе подходить Арк боялся, потому и рассмотреть покупки не мог. Затем отец сложил все в один мешок и двинулся с рынка обратно в сторону Шахты. Однако он прошел по Кольцевой улице дальше, миновал Стену Памяти с высеченными именами умерших людей и углубился в новый район.
Там до сих пор что-то строилось, возводили новые дома, но и люди уже жили. в воздухе висела пыль отовсюду слышались крики и ругань строителей. Люди, кто с тачками битого камня, кто с инструментами, сновали туда сюда. Это место, по мнению мальчика, напоминало муравейник больше, чем лагерь в Шахте.
На ребенка поглядывали косо, но Арк постарался придать себе невозмутимый вид. Может, у него папа тут работает, а он ему поесть несет?
Папа как раз в этот момент повернул к стене ближайшего дома и замер в закутке. Здесь было немного спокойнее, чем в центре большой стройки, потому Арку пришлось также поискать укромное укрытие. Он выбрал точку, чтоб хотя бы увидеть, кого ждет отец.
Вскоре, кто-то действительно подошел. Арк вгляделся, и его сердце пропустило удар! Он не мог поверить своим глазам. Да, вчера там было темно, и мальчик толком не успел рассмотреть лицо неизвестного, но… Пересилив себя, он двинулся вперед. Осторожно прокрался вдоль стены, прячась местами за ящиками. В какой-то момент даже замер позади фонарного столба, и будь взрослым, его бы точно обнаружили. Обошлось, и он ужом скользнул за угол строения, где стояли папа с мужчиной, чтобы хоть как-то расслышать разговор.
Впрочем, ему хватило нескольких фраз, чтобы захотелось бежать подальше без оглядки.
– знаешьценуокс, – скороговоркой говорил мужчина.
– Знаю, – твердо ответил отец. – Деньги за куклу оставишь себе. Как раз хватит. Главное, чтобы вы точно забрали, кого нужно.
– договорилисьмужик. завтраночьюсделаем.
Арк вцепился в стену. Он не мог поверить, что папа продает маму в Шахту! Нет, такого просто не могло быть. Папа всегда ее любил… Значит, нужно торопиться. Нельзя медлить, иначе он никогда ее больше не увидит.
Он успел спрятаться в последний момент. Увидел, как отец пошел в обратном направлении. Мальчик постарался взять себя в руки. Посидел, обхватив колени, и сперва собирался поплакать, но взял себя в руки. Глубоко вздохнул, утер нос, вытерев ладонь о грязные штаны. Посмотрел на новые, подаренные папой сандалии…
Затем Арк решительно двинулся следом. Он также старался не высовываться. Благо, уйти отец далеко не успел, и на широкой Кольцевой улице заметить его было несложно.
Как мальчик и думал, после тот отправился в сторону окраины. У крайнего городского колодца он задержался, чтобы набрать воды в большой бурдюк. Взвалив его себе на плечо, пошел по утоптанной дорожке туда, под палящее солнце.
Прятаться на открытом пространстве было гораздо сложнее, впрочем, Арк дальше не торопился. Путь оставался один. Он сделал большой крюк вокруг соседних домов и в конечном итоге вышел так, что бы выглядывать из-за угла напротив своего старого жилища.
Как и ожидал, отец появился вскоре. Постоял перед домом, глядя безотрывно на дверь. Сложил вещи под ноги, утер пот. Наконец потянул засов и приоткрыл дверь. Он исчез в проеме, забрав с собой вещи.
Мальчик не мог оторвать взгляда от темных окон. Гадал, что же происходит внутри. Отец ищет маму, зовет ее? Или хочет обнять, поцеловать? Или же…прощается? Арк знал, что тот устал, да и деньги заканчиваются. Просто он не мог даже вообразить, что отец решит закончить все вот так.
Ему вдруг послышалась какая-то возня внутри, стук, вскрики боли. Сердце мальчика забилось чаще.
Наконец, отец вышел. Так, будто выбрался из болота. На руках у него алели свежие царапину, глубокие, что были заметны издали. Он тяжело дышал, злился. С силой захлопнул дверь, вдавил засов на место. С собой он тащил еще один бурдюк, вероятно, пустой, а еду и полный – оставил внутри.
Он еще постоял какое-то время. Затем помотал головой, зло сплюнул и ушел.
Арк остался сидеть. Сказать ему было нечего. Чем все кончилось? Отец устал, вымотался, у него не хватило сил следить за безумной женой. Его мог бы понять, наверное, такой же взрослый. Ребенок – постарался бы понять. Но простить – никогда.
Мама была всем для мальчика, который почти потерял ее так рано. Она была близка и далека одновременно. Но спасение существовало. Арк сделал выбор и собирался идти до конца. В отличие от отца, который сдался на полпути.
Ничего, вот-вот, почти получилось! Еще немного подождать, и они будут вместе. Отец увидит, как был неправ. И тогда они втроем покинут ненавистный Муравейник с его тяжелым воздухом, застревающим в груди, с вонючими костяками и масляными фонарями. Арк устал от жизни под землей. Несмотря на детскую радость от тайн, от настоящей магии, от оживленных скелетов, которых он мог видеть каждый день, мальчик оставался мальчиком. Обычным ребенком.
***
Ожидание было мучительным. Живот постоянно урчал, ужасно хотелось пить. Маленькая фляга, взятая из Муравейника, давно опустела. Ближайший колодец был в городе, а идти туда не хотелось.
Днем этот квартал пустел. Пусть здесь и обитали самые бедные жители Триврата, однако все они работали. Кто на весь день уходил в ближайшие поля, чтобы рыхлить сухую землю для скудного урожая. Иные пасли овец на другой стороне горы. Сами овцы принадлежали богачам из верхней части города, большая часть мяса и шерсти, как знал Арк, шла именно им. Пастухи же получали жалкие крохи. Также многие работали на стройках и каменоломнях. А некоторые, конечно же тайно, горбатились в Шахте.
День клонился к закату. Арк настолько вымотался бессонной ночью и голодом, ожиданием на солнце и жаждой, что не думал об отце. Будет ли тот искать сына, который пропал со вчерашнего вечера? После того, что он сделал, мальчик не хотел его видеть.
Сходить вниз, в предгорье, мальчик и подумал. Делать там было особо нечего. До ближайшей реки путь совсем не близкий. С этой, южной стороны горы, до самого горизонта простирались пустынные поля и степи с редкими деревьями. Хоть все было видно, как на ладони, да только смотреть было не на что. И Арк ждал. Успел немного подремать, да и только.
Он дернулся и проснулся от свежего ветра, пришедшего снизу. До него долетел запах полевых трав, пение птиц. Усталость немного отступила.
Арк прошелся туда-обратно, разминая руки и ноги. Взглянул на солнце и понял, что скоро жители начнут возвращаться. До этого за весь он заметил лишь пару-тройку человек. Нужно было где-то спрятаться, наверное.
Вдруг он приметил две знакомых огненных шевелюры среди нескольких смоляных и русых. Пир зачем-то притащил с собой Кера. Вся шайка специально показалась Арку издали, и предводитель махнул ему призывно рукой.
Вскоре они всей гурьбой засели в неглубокой расселине на самом краю, за последними лачугами. Чуть дальше склон резко обрывался, а овраг располагался так, что ни со стороны домов, ни снизу видно их не было.
– Условие такое. Мы поможем тебе с сумасшедшей мамкой здесь. – Арк скривился, но промолчал. Пир не обратил внимания и продолжил: – А ты ведешь нас в Шахту. Покажешь вход и как пройти. Дальше каждый сам.
– Зачем тебе Шахта? – наконец-то решился спросить Арк. – Там ничего ценного нет.
– Так я тебе и сказал!
Остальные молчали, включая Кера, который обычно мог болтать без умолку.
Пир хотел выглядеть самым-самым среди оборванцев, но с почти ровней, Арком, ему нужно было что-то особенное. Он вдруг понизил голос:
– Есть люди… Серьезные люди, Арк. Ты же не думал, что мы просто шайка беспризорников? Скоро в городе все изменится! И Шахта им очень нужна.
Арк промолчал. Тут же встрял Кер:
– Ты видел, чего у меня теперь есть?
Он достал небольшое приспособление, чем-то похожее на око, которым пользовались головные, чтобы видеть линии магии, энлии. Одно небольшое стеклышко на деревянных рейках.
– Вот, так надеваешь, цепляешь за уши. Все, теперь я вижу гораздо лучше!
Его левый глаз за стеклом действительно стал будто бы больше.
– Ага, только одним глазом, – расхохотался Пир.
Кто-то из других мальчишек тоже пошутил, другой засмеялся. Видимо, Кер не пользовался таким авторитетом, как его брат.
– Все, борго! Так, вон народ возвращается. Дождемся темноты, когда все разойдутся по домам. Потом идем.
Пир приготовил бутыль с дурманом. Еще он зачем-то притащил с собой череп, добытый Другом. Он таскал его в сумке, а сейчас достал и вновь принялся рассматривать. Остальные тоже принялись маяться бездельем. Арк улегся поудобнее и уставился в небо. Ему не было дела до других.
– Да ты постоянно на него пялишься! – заголосил Кер. Главарь шайки не стал отвечать.
«Скоро, скоро. Вылечу маму, и все будет хорошо. Как раньше. Даже лучше. Может, мы вообще уедем из Триврата. Кому эта гора нужна». Так думал Арк, пока Пир вдруг не сказал:
– Пора. Идем я, Арк, Кер, Ол. Остальные сидят тут. Чтоб вас не видели! Потом уже вместе. Дурман мощный, я проверял. – Кер потер затылок на этих словах брата. – Хватит даже просто облить ее немного. Все.
Арк мгновенно приободрился. Сердце забилось чаще, отступило чувство голода, осталась только жажда, но он заставил себя не думать.
Они осторожно выбрались из оврага и двинулись в сторону его дома. Солнце село окончательно. Звезды ярко мерцали в ночном небе. Света было немного, но хватало, чтобы разглядеть путь. Вчетвером они прошмыгули мимо открытых жилищ, стараясь обходить входные проемы. Шли к единственному дому с дверью.
У входа замерли и прислушались. Изнутри не раздавалось ни шороха. Арк вновь учуял противный запах нечистот, идущий из окон. Смахнул невольную слезу и собрался.
Он потянул засов и приоткрыл дверь.
– Тш-ш-ш, – зачем-то приказал он.
По одному мальчишки вошли в дом. Их встретила оглушительная тишина. Будто бы и не было никого.
– Может, она с-сбежала? – спросил Кер.
– Нет, здесь. Точно знаю, – ответил Арк.
Снаружи дом выглядел не очень большим, но сейчас в темноте казался огромным, будто заброшенное поместье с привидениями.
– Идем вместе. Ол, загляни в ту комнату, – шепотом приказал Пир.
Мальчишка сделал два шага к проему. Сзади раздался шорох и скрежет камня. Кер аж подпрыгнул. Но это оказалась дверь, слегка сдвинувшаяся на ветру.
Ол приблизился еще, аккуратно заглянул за выступ стены. Обернулся и покачал головой. Сам Арк прошел в другую сторону, к своей старой комнате.
Сердце стучало слишком громко, он боялся, что разбудит так всю округу. Запах усиливался, но к нему примешивалось что-то еще. Нечто знакомое…
Мальчишки позади разошлись по углам. Пока дверь была открыта, хоть какой-то свет проникал внутрь. Однако Кер вдруг проговорил:
– Пиро, дай огня!
– Да тише ты! – зашипел тот, но полез в сумку.
Ол, не стесняясь, полез ковыряться в позабытых вещах. Что-то уронил на каменный пол, пробубнил: «Ну и вонь».
Сколько Арк ни вглядывался в комнату, но увидеть ничего не мог. Пот заливал глаза, и он смахивал его судорожными движениями. Дышал сквозь зубы, но воздуха будто не хватало.
– Пиро… – скулил от страха Кер.
Раздался стук, и Арк оглянулся, чтобы за одно мгновение, на которое вспыхнула лучина, увидеть, как Пир нагнулся за упавшей сумкой, а его брат собственно эту лучину запалил. Еще он заметил краем глаза затылок Ола.
А спиной мальчик почувствовал движение в темноте.
«Погреб. В моей комнате был погреб…».
Грохнула дверь – ветер запер мальчишек в доме. Кер подпрыгнул и обронил едва светящую палочку. Та потухла. Целый удар сердца было очень тихо.
Арка отбросило в сторону, так, что он впечатался в стену. Кто-то вскрикнул. А другой – зашипел. Еще было рычание, которые раздавалось будто со всех сторон.
Кер вдруг завопил во всю глотку и не останавливался. Арк поднялся кое-как на четвереньки, чтобы вновь увидеть вспышку лучины, которую успел зажечь на полу Пир. Ол вжался в дальнюю стену и обмочился. Арк понял это по запаху. А еще там была…
Мама.
Платье, или ночнушка, уже не разобрать, болталось на ней лохмотьями, открывая то грудь, то спину. Ногти на руках и ногах стали длиннее – превратились в настоящие заостренные грязные когти. Сами конечности были тонкими, белая кожа да кости. Волосы спутались и висели космами. Вся она была грязной и в кровавых подтеках. Голову держала набок, не открывая глаз. И утробно рычала.
– У-ы-ы-р-р…
Очень долгое мгновение ничего не происходило. Все замерло. Только Кер продолжал голосить на высокой ноте. Мама не пошевелилась, лишь слегка поводила носом, принюхиваясь.
Пир вдруг аккуратно потянулся за черепом. Она заметила. Повернулась на звук. Угловато нагнулась – ее конечности не гнулись, а словно ломались в разных местах. Подняла череп, выставив перед собой. Очень ме-едленно повернула пустыми глазницами, уперла лобную кость себе в лоб и открыла глаза.
Кер заткнулся. Ол негромко поскуливал в углу.
Мама завыла низко, утробно, постепенно переходя на визг. Откинула голову. И будто взорвалась движением. Она метнулась сперва на стену, вцепилась, кажется, всеми четырьмя конечностями. Затем бросилась в другую сторону. Череп отлетел куда-то во тьму.
Арк не заметил – мама выросла прямо перед застывшим Кером. Он взглянул на нее снизу вверх, не мог пошевелиться, лишь стучал зубами. Мама приблизила свое лицо вплотную к его, глубоко втянула воздух.
Рыкнула и вцепилась зубами мальчику в горло!
Арк похолодел. Резко запахло кровью. Как зачарованный, он стоял, боясь двинуться, и просто смотрел. Смотрел, как мама рвала зубами плоть рыжего мальчишки, придавив того к полу своим невеликим весом. Кер молчал. Просто водил широко раскрытыми глазами. И не издавал ни звука. Еще пахнуло дерьмом и потом.
Пир полз спиной к двери. Не мог оторвать взгляда от дергающегося тела брата в луже крови. Он тяжело судорожно дышал, беззвучно текли слезы по грязным щекам.
В какой-то момент мама замерла, оторвалась от кровавой трапезы, повела головой, повернулась к сыну. Вновь зарычала. Из ее пасти выпал кусочек мяса прямо на лицо мертвого Кера. Арка будто кольнуло что-то, и он опять ощутил свое тело. Бросился к выходу. Мама – на него. Прямо на ходу мальчик отмахнулся сумкой с фонарем и пустой флягой.
Это дало ему лишнее мгновение, чтобы вытолкнуть Пира наружу и вывалиться следом.
История будто повторилась, как тогда с книжкой. Сейчас мальчик также успел захлопнуть дверь прямо перед ее носом. Он оттащил Пира немного назад. Арк оглядывался, искал, ждал. Почему никто не бежит на помощь? Почему никто не слышит крики? Где остальная банда Пира или местные?
Тут раздался крик Ола. Они забыли его внутри, спасая свои жизни. Пир и Арк слышали возню, удары, крик ужаса мальчишки-беспризорника. Внезапно он возник у окна, вцепился в деревянные рейки, просунув тонкие пальцы между ними. В просветах мелькали его широкие от ужаса глаза, перекошенный рот.
– Пи-и-ир!
Арк дернулся было на помощь, но рыжий вцепился в его штанину.
– А-а-а! – кричал в это время Ол.
Арк судорожно пытался оторвать от себя пальцы Пира, но тот держал мертвой хваткой.
– А.
Крик резко оборвался.
Они оба повернулись к окну. Ол исчез. Изнутри не раздавалось ни звука. А может, какой-то хруст?
В ушах у Арка шумело, он не мог сосредоточиться на отдельных звуках.
– Засов! – завопил вдруг Пир.
Он бросился, потянулся к засову, но дверь распахнулась одним махом. На пороге встала тощая фигура мамы. Она сделал один хромой шаг наружу. Подняла голову к небу. Постояла так несколько мгновений.
Видимо, Пир быстрее пришел в себя. Толкнул Арка в плечо и кинулся бежать. Мальчик успел увидеть лишь спину рыжего. А мама уже шла к нему. Неторопливо, прихрамывая, не скрываясь. На удивление, как обычный человек. Ее выдавали только глаза – мертвые с почти закатившимися зрачками.
Арк судорожно оглянулся. Помощи не было. Вдруг заметил сумку в стороне, у самой стены. Дурман!
«Далеко, нет, ни за что он не успеть», – отрешенно подумал он, однако поворачиваться к маме боялся. Так и уставился беспомощно на сумку.
Раздалось какое-то щелканье, постукивание. Из-за угла выскочил Друг, яростно клацая зубам! Быстро оглянулся по сторонам, заметил под ногами бутыль, торчащую из горловины.
Схватил. Вынул. Бросил. Плохо бросил, неловко. Бутыль упал маме под ноги. Разбился о камень. Из него полз дымок. Она наступила на стекло, но не заметила. Хромала дальше, оставляя кровавый след.
Арк упал на задницу, пытался отползти.
Когда она была уже близко, так близко, что одним движением могла располосовать его горло когтями, то неожиданно начала слабеть. Споткнулась раз, другой. Ноги ее начали подкашиваться, и в какой момент подломились. Мама упала на колени и подняла мутный взгляд на сына.
– Ы-ы-ы, – слабо прорычала она.
Арк сперва опешил, но увидел, что дурман постепенно действовал. Тогда мальчик осмелился приблизиться. Она сидела на коленях, шатаясь из стороны в сторону, водила пустыми глазами, голова ее болталась, будто плохо держалась на шее.
Он заглянул ей в лицо. Такие знакомые и родные черты…
– Мама, – проговорил мальчик. – Мамочка.
Не смотря на запах крови, исходящий от ее волос, захотел обнять, потянулся, но к ней будто вернулись силы. Она успела лишь коряво сказать:
– Сы-ы-ын…
И в одно мгновение вскочила, завыла и бросилась прочь. Исчезла где-то во тьме.
Арк остался один. Плакать не получалось. Умом понимал, что должен рыдать в голос после всего случившегося, но силы ушли. Он упал прямо на каменистую землю и уставился в небо. Лежал так долго.
Дверь его старого дома скрипнула на ветру. Иных звуков не пришло. Почва холодила спину. Самое интересное, что из окрестных лачуг никто так и не появился даже проверить, что произошло.
Арк опустел. В душе его зияла рваная дыра, заполнить которую вряд ли когда-нибудь удастся. И в эту дыру капля за каплей уходило детство.
Друг сел рядом, обхватив колени руками, как будто сам был напуганным ребенком.
Чуть позже в невообразимой дали запела ночная птица. Если хоть один живой смотрел сейчас на странного мальчика, что лежал полночи на голой земле в компании скелета, то выйти не соизволил. Может быть, испугался. Откуда-то раздался стук камней, с другой стороны – разбился кувшин. Казалось, мир постепенно оживал.
«Друг, – прощелкал скелет. – Пора. Скоро рассвет». Он поднялся и протянул мальчику руку.
Они ушли до первых лучей, когда с разных сторон только начали раздаваться сонные голоса просыпающихся людей. Арк так и не отпустил руку Друга, устало топая в сторону Триврата. Они возвращались в Муравейник. То был теперь единственный дом, что остался у мальчика. И единственный друг.
***
Его разбудили крики и споры. Арк выбрался из палатки, с трудом разлепив веки. Его одежда была в грязи и засохшей крови. Он посмотрел на лобное место – там собрались все старатели Муравейника. Воду уже приняли, однако огромная бочка одиноко стояла в стороне.
Все сгрудились у шатра старшего. Самого Гара видно не было. Мальчик встал позади толпы, даже не пытаясь пробиться в середину. В целом ему было все равно, что происходило вокруг.
– Окс! – выкрикнул кто-то из толпы. – Пусть Окс.
– Да, верно, – поддержал его другой голос. – И в костях разбирается.
– И в камнях!
– Да он вообще тут живет.
Несколько человек засмеялись. Отец вышел вперед и встал в центре, поднял руки вверх, призывая к тишине. Когда голоса стихли, он прокашлялся и громко сказал:
– Спасибо! Спасибо вам. Я постараюсь сделать так, чтобы у вас, у нас, все было хорошо. Я уже был у Хозяина.
По толпе пошел шепоток.
– А еще сегодня и завтра работать не будем!
Люди сперва радостно загалдели, но быстро смолкли, толкая друг друга.
Отец продолжил:
– Помянем Гара. Про похороны пока не знаю.
Все сделали скорбные лица. Кто-то всплакнул.
– Даже костей не осталось, – зашептались вокруг.
– Лужа крови была!
– Ох, Боргорон это, точно говорю.
– Бежать надо.
– Нет вечности для гор, опять!
– Тише, тише! – попросил Окс. – Луна видна даже днем, друзья. Значит, это кому-то нужно. Значит, мы будем верить, что наши друзья – Гар, Элм, Има и многие другие – они, кхм, погибли не напрасно.
После всех вопросов, когда часть толпы разошлась, отец заметил Арка.
– Сынок, ты видел? Я теперь старший!
Обнял сына, потом заметил, в каком тот виде.
– Ты что? Что произошло?
– Я… – мальчик не знал, что сказать.
Однако отец, видимо, понял по-своему. Положил руку на плечо Арка и наклонился к самому уху.
– Все, сын, все. Теперь будет хорошо. Мы вылечим маму, сын. Я накоплю. Магия, лекарства – все будет.
Арк испуганно взглянул на отца, в его лихорадочно блестящие глаза, и отстранился. Но не успел промолвить и слова, как того отвлекли каким-то вопросом.
– Что? Да, новые куклы будут появляться чаще…
Потерянный, мальчик побрел прочь.
***
Через несколько дней после прощания с предыдущим старшим Муравейника, после поминок, когда Арк немного пришел в себя, они встретились наконец с Другом.
Он предложил сходить в нижнюю выработку. Там, среди «мертвого леса» он показал ему одну куклу. Специально указал на неправильно сросшиеся кости правой ноги. Мальчика кольнула смутная догадка, но Друг дальше пояснять не стал. Ткнул еще в левую височную кость костяка, чтобы Арк разглядел в свете фонаря трещину и выпавший осколок.
А на следующий день, во время работы, мальчик смог отыскать нужную куклу среди сотни других. Она единственная из всех хромала.
Тогда Арк ее узнал.
Скелет выглядел чище, не в пример костяку Имы – ни пятнышка, ни пылинки. Чистые отбеленные кости. Движения были четкими и ритмичными. Мертвыми.
Арк долго наблюдал за работой и в итоге поймал себя на мысли, что она, хромая кукла, слилась для него с другими. Стала частью Муравейника и Шахты. Отныне, он сможет увидеть ее в любой момент.
Если, конечно, захочет. Ведь даже для гор нет вечности.
***
Поздно вечером старатели разошлись по палаткам, а мальчик тихонько улизнул в запретный квершлаг, в их тайную пещеру.
Скелет был уже там. Сидел в одиночестве, рассматривая символ на стене.
Арк сел рядом на камень.
– Спасибо, – сказал наконец он. – Если бы ты не…
Друг просто махнул рукой.
– Было страшно, ну, ходить под небом?
«Очень».
– Тогда почему ты пришел?
«Птица летит, потому что может, кость идет – потому что должна».
Мальчик промолчал. Да и Друг не спешил что-то говорить.
Где-то капнула вода. Когда тишина начала царапать уши, мальчик наконец сказал:
– Я хочу отблагодарить тебя. Ты мой самый лучший друг. Ты больше человек, чем многие другие. Я дам тебе имя. Можно?
Костяк сперва не шевелился, и Арк подумал, будто тот изумлен.
– Элм был мне почти другом, – проговорил мальчик. – А ты – настоящий. Только ты не помнишь, кем был при жизни. Были у тебя папа и мама, или нет. Значит, сейчас ты сирота. Я хочу назвать тебя Эл. Нравится?
Друг, Эл, медленно кивнул.
Арк засиял, обнял его в порыве чувств и протянул палочку для письма.
– Только покажи, пожалуйста, как пишется. А то я не знаю. И мое напиши. Мы нацарапем их прямо здесь. И всегда будем вместе.
Арк взглянул на Эла. На лице друга застыла вечная улыбка.
***
Вот такая история. Будем рады любой критике. Спасибо, что прочли!