Как я слез с курения сигарет
По некоторым причинам в жизни начал курить сигареты. По сути просто баловался, но в какой то момент понял что уже подсел и надо что-то с этим делать. И вот что я попробовал:
Для начала конечно же вейп, но ситуация только ухудшилась ведь чтобы выкурить сигарету - нужны выйти на улицу или как минимум на балкон, от них воняет что тоже является препятствием, нужно постоянно их покупать. А вейп кури где хошь, приятно пахнет да и как будто одни плюсы. Что подсаживает на курение еще сильнее.
Тогда пошел другим путем и теперь у меня есть своя линейка способов приема никотина по вреду: вейп - сигареты - самокрутки - кальян.
Как это работает: для начала с вейпа переходим на сигареты и курим столько сколько хочется, тут главное не запрещать ничего себе и пробуем потихоньку снижать дозировку. Когда колво сигарет дойдет до ~3 в день переходим на самокрутки.
Преимущество самокруток перед обычными сигаретами в том, что помимо всех прелестей обычных сиг их нужно еще постоянно крутить, иногда плохо скрутил и все коту под хвост. Лень здесь служит дополнительным толчком к тому, чтобы забить. Таким образом легко дойти до стадии, когда уже курить в целом и не хочется и это все воспринимается как чистое баловство.
При переходе на стадию ниже, с вейпа на сигареты например мы запрещаем себе никотин через вейп, но ни капли не запрещаем через сигареты. Также и с самокрутками. Если на стадии с самокрутками все равно еще хочется курить, можно использовать кальян - его не будешь курить по кд из-за того, что ударит по карману или если он установлен дома, то после каждого сеанса все надо мыть и перед тем как это начинать, дважды подумаешь, а оно мне надо?
Собственно вот, надеюсь кому-то будет полезным.
История одной сигареты
Густую темноту, словно иголка, коснувшаяся кожи слона, за пару мгновений распугивает еле заметный огонёк. Капелька красного пламени перетекает со спички на трубчатую бумагу, зажатую между губ нашего сегодняшнего героя — Арсена Исаева. Забитый в папиросу табак воспламеняется и начинает издавать крайне приятный запах. Кажется, что у Арсена вот-вот случится оргазм, а органы обоняния забьются в экстазе. Подстать младенцу, он прильнул к этой «соске для взрослых» ещё сильнее, вдохнув в себя обжигающий дым. Сильнейшая волна расслабления прокатилась по его телу, заставив веки приопуститься, а колени задрожать. Самое ироничное, что вся эта процессия происходит прямо под плакатом «ГОЛОСУЕМ ЗА ПУТИНА!» — вероятно, именно так Арсен и поступит. Только если тот не поднимет акцизы на табачную продукцию. А ведь он поднимет. Но да ладно, вернёмся к изначальной теме разговора. Ещё немного подержав смешавшийся с кислородом смольный дым в себе, он всё-таки выдыхает его, моментально обращаясь к своему бумажному другу за новой порцией никотина. Фильтр становится всё более и более рыжим, но куда значимее то, что всё большая часть сигареты (последней в его пачке!) обращается в пепел. Жаль, крайне жаль, ведь денег у него больше нет. Все сто восемьдесят рублей улетели на эту мерзопакостную, но столь прекрасную «Корону». Ещё буквально пара мгновений, и вездесущая темнота вновь поглотит нас с вами, когда единственный источник света — недокуренная сигарета — окажется докурен. А в том, что он ОКАЖЕТСЯ докурен, вы можете даже не сомневаться, мои дорогие друзья. Арсен Исаев своего шанса не упустит.
Поиграем в бизнесменов?
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Неожиданное поздравление с восьмым марта
Наша весенняя история начинается с того, что капитан полиции - назовем ее Таня, получила жесткий втык от начальника.
Возмущение героини можно понять: как в оцеплениях на чемпионаты-спартакиады – ее сразу в первый ряд отправляют. Стой - работай. Строгая и ответственная.
А как речь про продвижение по службе, про отпуск в удобное время – так
привычно за бортом. Понимаем, что обида не на пустом месте возникла. Это отношение копилось, давило и прорвалось. Импульсивно Таня написала запрос.
Мгновенно была вызвана в кабинет, где выслушала разное не прекрасное о себе дорогой. Пусть не раздавленная морально, но душевно помятая, прожеванная и выплюнутая, она выбралась во двор.
Решила закурить. Стрельнула сигарету и зажигалку у своего подчиненного летехи.
Ведь бросила почти год тому назад. Не срывалась, но сегодня была готова сдать позиции.
Стояла на крыльце, в наброшенном на плечи полушубке, зажгла сигарету, поднесла к губам.
Тут взгляд и зацепился за невозможную фантастическую картинку. Тяжелый снегоуборщик танцевал на расчищенном пространстве двора.
Фото: Pushba В образе Тани специально для этой публикации Татьяна Чернецкая.
Прыгающие танки в роликах видели? Вальсирующие тракторы? Нечто подобное изображал и этот большой железный агрегат.
В движениях снегоуборщика помимо изумительного водительского мастерства угадывалось еще и чувство юмора, был виден собственный фирменный стиль.
Взяв порцию снега, агрегат подъехал к забору, пощелкал, повилял задом, элегантно развернулся на пятачке.
Изобразил что-то похожее на поклон.
Таня не могла оторвать глаз от представления, которое перед ней, случайным и единственным зрителем старательно разыгрывал водитель. Старый? Молодой? Парень из Средней Азии? Русский? Таня не знала и сейчас ей было все равно.
Наслаждалась профессионализмом высочайшего класса, любовалась отточенностью движений, забыла как дышать от восторга.
Сама неплохо водила, но ее опыт и умение с этим уровнем мастерства и рядом не валялись. Снегоуборочный, как его правильно назвать, не трактор же? Аппарат двигался с лихой несколько пиратской грацией разворотов.
Два колеса и баланс на них? Легко.
Машина выступала специально для нее, Таня хлопала.
Тут сигарета стала мешать.
Таня и не заметила, как отправила ее в урну. А ведь чуть не сорвалась...
Крутила зажигалку в пальцах, лицо горело от счастья.
Совершенно детское состояние восторга сейчас нахлынуло не на человека в погонах капитана Татьяну Ф., на умничку лапушку Танюшку!
Снегоуборочная машина виляла и кружилась перед ней.
В какой-то момент Таня осознала, что видит – начерченную на плотном снегу цифру.
Восемь. Восемь?!
Она знала, что ей стройной, волевой, умеющей пошутить, сильной и яркой коллеги обязательно пришлют поздравления в почту, в сообщения на телефоне. В кабинете она найдет цветы и открытки.
Но нарисовать открытку размером метров в десять специально, да еще в танце?
Таня не чувствовала холода, аплодировала, смеялась от счастья.
Подал голос телефон: полкан не так чтобы извинился, но буркнул, что перегнул палку, что про ее вопрос об отпуске поразмыслит.
Таня отвлеклась на звонок и магия рассеялась.
Теперь машина шустро моталась по двору, заканчивая работу, а не развлекая и балуя зрелищем.
И Таня больше не чувствовала взгляд водителя, нет. Никто не танцевал для нее.
Но лучшая уникальная открытка к восьмому марта уже была подарена.
ЗЫ: Прошло три года, она не курит.
.
Авторы мы: Татьяна Чернецкая и Наталя Шумак
Начал с себя, часть 2. Цель - Эльбрус
***
Предыстория для тех, кому лень читать: Вполне типичный представитель хомодиванус решил поменять свою жизнь. Мотивация к этому пришла из второсортной документалки, а не из очевидных жизненных проблем.
***
И так, что мне нужно я понял. Да и понимал до этого, вот только делать что либо - мне было лень. Рейтинг в игре сам себя не поднимет, а социальный рейтинг мне зачем? Жена, дочка, чего мне ещё надо? Социальность какая то, иш что придумали.
И все же, эта навязчивая идея, взойти на гору, не давала мне покоя. Я начал смотреть кучу лекций от спорт-марафон и альпиндустрия о том как собраться в горы, какая нужна подготовка. К слову - есть весьма лёгкие маршруты, на которых особо и трудиться не будут, тебя чуть ли не на такси довезут. 500м по вертикали подняться останется. Но это не мой вариант, я сразу это понимал. Мне именно через тяготы и лишения, желательно с палаткой. Чтобы от и до прочувствовать.
И все сводилось к тому, что если я не бросаю курить то я не поднимусь чисто физически. По этому и начал я именно с этой моей пагубной привычки. Последней из всех. Алкоголь ушел из моей жизни в 24, тр*вка в 29. Сами собой ушли, за ненадобностью.
И тут мне на помощь в очередной раз пришла любимая жена. Пару лет назад она сама бросала, и ей помогли таблетки. Не дорогой аналог Табекса, те, что без никотина. Они помогают справиться с синдромом отмены, а не переводят тебя на иную форму потребления никотина. Главное пить строго по инструкции. По времени.
09.10.23 я начал прием таблеток, строго следуя правилам приема. Я подстроил снижение потребления сигарет в день, ибо производитель сказал - не отказался от сигарет через 5 дней, то тебе ничего не поможет, попробуй снова через полгодика. В параллель начал прослушивание книги Аллена Кара. Я читал ее когда то, и считал чушью. Но решил что не будет лишним, чтобы мне кто нибудь твердил в ухо:
- тебе не нужно курить, просто пойми. Курение ничего не даёт тебе.
И в совокупности это приводит нас в пятницу, 13ое.
13.10.23 я таки выкурил одну сигарету. Последнюю. По плану. И все. Представьте, это оказалось куда легче чем я думал. Да я пару раз сорвался на работе на коллег. Пару раз накричал на жену и пару раз на дочку. Но все были предупреждены о моих намерениях бросить. Кроме любимой жены никто не верил в меня. И вот больше месяца я не курящий человек. Триггеры-призывы закурить включаются все реже с каждым днём, сейчас они скорее исключение и гонятся со смехом.
Однако именно отказ от курения
оказалось самым простым из всего,что мне ещё предстоит.
Продолжение следует....
Ответ на пост «Куряги, сами решайте свои проблемы»
Рассказ «Последний курильщик».
Автор Ясутака Цуцуи.
От себя: прочитал его году в 2010 на даче. Честно, не помню как ко мне попал этот сборник рассказов - «сальмонельщики с планеты порно».
Но, именно «курильщик» запомнился до сих пор, может быть и сейчас кто-то прочитает столько букв)
Думаю, что в нём борьбу с курением можно заменить на любую современную шизу переходящую в крайность и получится одно и то же.
Например - «Последний натурал».
Итак читаем:
Я засел на самой верхушке здания парламента, отражая газовые атаки, которые обрушивают на меня кружащие над головой, как мухи, вертолёты ВВС. Скоро придёт черёд насладиться самой последней сигаретой. Это будет моя последняя акция сопротивления. Мой товарищ Кусакабэ несколько секунд назад сверзился с крыши навстречу смерти, оставив меня одного. Меня — последнего курильщика на Земле. В это самое время моё изображение, на фоне ночного неба в подсветке бьющих снизу прожекторов, наверное, передают вживую с вертолётов через телекамеры по всей стране.
У меня осталось три пачки, и я отказываюсь умирать, пока не прикончу всего запаса. Курю одновременно по две-три сигареты. В голове полное оцепенение, перед глазами всё идёт колесом. Участь Кусакабэ ждёт и меня, это лишь вопрос времени.
Кампания против курения началась всего пятнадцать или шестнадцать лет назад. Всего лет шесть-семь, не больше, прошло с тех пор, как за любителей табака взялись всерьёз. И вот в короткое время я стал последним в мире курильщиком. Такое и во сне не могло присниться. Хотя очень может быть, что все признаки были налицо с самого начала. Я довольно известный писатель и большую часть времени провожу дома — пишу. И вышло так, что у меня почти не было возможности наблюдать или лично прочувствовать происходившие в обществе изменения. Я даже газет почти не читал — терпеть не могу журналистский стиль, он мне напоминает дохлую рыбу. Жил в провинциальном городке, редакторы сами ко мне приезжали, когда возникала потребность. Старался избегать литературных кругов и в столицу никогда не рвался.
Естественно, о существовании антитабачного лобби мне было известно. В журналах и везде часто появлялись статьи интеллектуалов за или против. Ещё я знал, что тон этой дискуссии с обеих сторон постепенно скатился к истерике и что с какого-то времени движение против курения вдруг стало разрастаться, а аргументы его противников сошли на нет.
Однако дома я мог позволить себе роскошь жить в изоляции от всего этого. Пристрастившись к курению подростком, я коптил небо не переставая. Но несмотря на это, никто меня не агитировал бросить, никто не жаловался. Жена и сын смирились с моей привычкой. Видимо, поняли: чтобы продолжать писать и приносить доход, достойный модного писателя, мне совершенно необходимо потреблять огромное количество сигарет. Без этого никак. Работай я в какой-нибудь конторе, всё могло бы быть по-другому. Потому что в таких местах курильщиков довольно скоро начали зажимать с продвижением по службе.
Как-то раз ко мне приехали два редактора из молодёжного журнала. Хотели заказать статью. Я провёл их в кабинет. Один их редакторов — девушка лет двадцати семи — двадцати восьми — вручила мне свою карточку, на которой поверху было набрано чёткими иероглифами:
МНЕ НЕ НРАВИТСЯ ТАБАЧНЫЙ ДЫМ
Конечно, ничего такого уж особенного в этом не было. Всё больше женщин выражали своё отрицательное отношение к курению на своих визитках. Но я об этом не знал. Так что можете представить моё негодование. Любой мало-мальски стоящий редактор, работающий в журнале, должен знать, что модный писатель вроде меня вполне мог оказаться заядлым курильщиком. Даже если ей об этом было не известно, вручать такую карточку человеку и не подумать: а вдруг он курит? — да ещё когда тебе надо, чтобы он сделал для тебя работу, — это ни в какие ворота не лезет. Даже если этот человек вовсе и не курит.
Я тут же поднялся.
— К сожалению, ничем не могу быть вам полезен, — огорошил я парочку. — Я сам смолю одну за другой и не представляю, как можно говорить о работе без сигареты. В любом случае, спасибо, что приехали.
Брови девушки выгнулись дугой и поползли вверх. Её коллега, молодой парень, вскочил и начал меня уговаривать:
— Ой, послушайте… так получилось… не сердитесь на нас, пожалуйста, если мы… знаете… — слышал я за спиной, выходя из кабинета.
Кажется, после этого они быстро убрались восвояси, пререкаясь друг с другом по пути.
Я сам пришёл в замешательство от своей слишком бурной реакции. В конце концов, они потратили четыре часа, чтобы добраться ко мне из Токио. И конечно, я мог бы часок обойтись без сигарет. Но с какой стати мне себя ограничивать? Подышали бы немного дымом, не умерли бы. Не такие уж они эфирные создания. Я оправдывал себя мыслью, что, согласись я разговаривать с ними без сигареты, вышел бы из себя и по сравнению с этим наша маленькая стычка показалась бы ерундой.
К моему несчастью, эта самая редакторша оказалась образцовой активисткой движения за запрет табака. Наша стычка привела её в такую ярость, что она принялась распространять обо мне злобные слухи, причём не только в своей писанине, но и в чужих публикациях. Вместе со мной она обливала презрением вообще всех, кто курит. Таких людей она изображала нетерпимыми, упрямыми, грубыми, самодовольными, деспотическими типами. Работать с ними — сплошные проблемы, поэтому толку не жди. Значит, курильщиков надо гнать отовсюду. Читать этого автора не советуем, можете заразиться дурной привычкой. Все курильщики — идиоты. Все курильщики — сумасшедшие.
В конце концов я не вытерпел. Молчать дальше было нельзя. Касалось бы только меня — ещё куда ни шло, но ведь она оскорбляла и других курильщиков. Я как раз обдумывал, как бы ответить на эти выпады, когда позвонил главный редактор журнала «Слухи о правде», в котором я вёл постоянную колонку. Он сказал, что я не должен поддаваться давлению расцветшего буйным цветом новоявленного антитабачного лобби. Надо отбить их атаку. Я быстро написал для журнала очередную колонку, в которой говорилось примерно следующее:
«Дискриминация в отношении людей, имеющих привычку курить, похоже, выходит на новую высоту. Это продукт экстремизма, перемешанного с простодушием и наивностью тех, кто не курит. Поборникам борьбы с курением остро не хватает сообразительности и понимания ситуации именно потому, что они не курят. Табачный дым залечивает язвы во рту. Табак снимает нервное возбуждение. По общему признанию, некурящие люди отличаются хорошим здоровьем и крепким сложением. Объясняется это тем, что многие из них занимаются спортом. Но они всё время без причины улыбаются. Ни о чём не задумываются всерьёз и абсолютно не интересны для собеседника. Их суждения поверхностны, темы разговоров мелки. Мысли смутны и расплывчаты. Ни с того ни с сего, без предупреждения, перескакивают с одной темы на другую. Они способны обсуждать какую-либо тему только на одном уровне. Доводы их не индуктивны, а дедуктивны. Вот почему понять их так просто, а с другой стороны, они всегда с необыкновенной лёгкостью приходят к поспешным заключениям самого банального свойства. О спорте могут лепетать бесконечно, нимало не смущаясь тем, что это никому не интересно. Но когда разговор заходит о философии или литературе, они впадают в спячку. Прежде во время долгих и трудных совещаний воздух в помещении густел от сигаретного дыма. Сейчас его санируют с помощью воздухоочистителей, ионизаторов и прочей техники. И что? Теперь совещания проходят спокойно? На них можно расслабиться? Ничего подобного. Я слышу, что они заканчиваются, едва успев начаться. Все норовят поскорее разбежаться. И это понятно: некурящие люди не годятся для долгих, глубоких и трудных разговоров. Как только дело закончено или стало ясно, что надо делать, они встают и уходят. Не могут посидеть спокойно. Если их кто-то задерживает, они сразу начинают в нетерпении поглядывать на часы. Но если они чем-то недовольны или раздражены — тут уж их не заткнёшь. Больше того, все они помешаны на сексе — и мужчины, и женщины. Чем больше они заботятся о своём здоровье, тем меньше работают головой. Кстати, в ущерб тому же здоровью, как это ни смешно. Иными словами, они превращаются в имбецилов. Какой смысл жить долго, кичиться здоровьем, если человек болван? Толпы слабоумных стариков веригами повиснут на плечах младшего поколения, которое останется в меньшинстве. Неужели они в самом деле собираются играть в гольф до ста лет?
Табак — действительно великое изобретение, он дал людям глубину чувств. Несмотря на всё это, даже журналисты сегодня перебегают на сторону тех, кто раздувает антитабачную кампанию. Что происходит?! Редакции газет должны быть пропитаны сигаретным дымом. Почему газеты стали такими неинтересными? Потому что во всех редакциях навели стерильную чистоту!»
Как только статья вышла из печати, поднялась буря протестов. Рассчитывать на то, что в отпоре со стороны некурящих будет что-то новое, конечно, не приходилось. Некоторые письма в редакцию были совершенно невежественные и беспомощные — авторы просто переписывали мою статью и заменяли «некурящих» на «курящих». «Слухи о правде» с удовольствием печатали эти «творения», типичные для представителей лагеря «антикурильщиков». С того времени на мой адрес стали приходить грязные письма, начались телефонные звонки с руганью. Без фантазий: «Пораньше подохнуть хочешь, скотина?» — и всё. В письмах то же самое, хотя иногда попадались и довольно остроумные послания — в одном из них, к примеру, оказался кусочек чёрной смолы и записка: «Сожри и сдохни!»
Когда на телевидении, в газетах и журналах полностью закрыли рекламу табака, болезнь японцев — слепое следование за толпой — вышла на поверхность и дискриминация курильщиков началась в открытую. По большей части я сижу дома, пишу, но иногда совершаю вылазки по окрестностям, например, чтобы купить книги. В один из таких походов я увидел в ближайшем парке табличку с надписью, которая меня просто взбесила:
Собакам и курильщикам вход воспрещён
Итак, нас приравняли к собакам. После этого я упёрся так, что меня было не согнуть никому. Неужели я уступлю этому издевательству? Я что, не мужчина?
Раз в месяц ко мне домой из универмага доставляли десять блоков сигарет. Американских, марки «More». Блок — три тысячи иен, значит, в месяц выходило тридцать тысяч. В день я выкуривал штук шестьдесят — семьдесят. Но в один прекрасный момент импорт сигарет взяли и запретили. Правда, до этого я успел запасти порядка двухсот блоков, однако они скоро кончились, и мне ничего не оставалось, как перейти на местные.
Как-то раз мне пришлось поехать в Токио — надо было выступить на литературном вечере. С издательством, которое его организовало, я работал уже немало лет и был ему многим обязан. Я попросил жену купить билет на синкансэн.
— Места дня курящих подорожали на двадцать процентов, — объявила она, вручая мне билет, — Курить разрешено только в четвёртом вагоне. Когда я сказала, что мне курящий вагон, кассир так на меня посмотрел! Как на животное.
Войдя в тот день в четвёртый вагон экспресса «Хикари», я увидел поразительную картину. Разодранные сиденья, закопчённые, с трещинами, окна, с налепленными там и сям маленькими бумажными кружками. Пол грязный, и в этой грязи восседали хмурые пассажиры. Человек семь-восемь. На потолке развесили свои сети пауки. Из динамиков поездного радио звучали мрачные аккорды фортепианного концерта Грига ля минор. В общем, полный мрак. Пепельницы на пассажирских креслах были забиты окурками, и чистить их никто не собирался. На дверях красовались наклейки «Проход в другие вагоны запрещён». В задней части вагона располагался туалет для курильщиков, где вместо унитаза было устроено что-то вроде выгребной ямы. Я заглянул в дырку и увидел кучу дерьма. Раковина была без крана, вместо него — жестяная кружка на цепи и «груша», качать воду. Я так разозлился, что решил не ехать на вечер, и, сойдя с поезда на следующей станции, вернулся домой на такси. Если до такого дошло, кто знает, что бы я увидел в гостинице и в зале, где должен был проходить вечер.
Городские магазины и лавки, торговавшие сигаретами, стали подвергаться остракизму в своей округе. Табачные лавки по соседству с нашим домом закрывались одна за другой, вынуждая меня забираться в поисках сигарет всё дальше. В итоге в городке осталась всего одна точка, где они ещё продавались.
— Вы-то хоть не закрывайтесь, — убеждал я старика хозяина. — А уж коли до этого дойдёт, может, хотя бы все сигареты ко мне перевезёте?
И в тот же вечер старик неожиданно явился ко мне домой со всем своим запасом: «Всё! Не могу больше».
Похоже, он только ждал случая, чтобы прикрыть свою лавочку. Мои слова были сказаны как раз вовремя — он собрал всё, что у него оставалось, и свернул торговлю.
На курильщиков давили всё сильнее. В других странах курение уже запретили полностью. Япония, как всегда, числилась в отстающих — сигареты ещё продавались, были и те, кто их курил. Это воспринималось как национальный позор, поэтому к курильщикам стали относиться как к нелюдям, показавшихся на улице с сигаретой избивали.
Существует теория, по которой человеческая мудрость не позволяет подобным идиотическим проявлениям доходить до крайности. Я с этим не согласен. Где эта крайность начинается — каждый меряет по-своему, но, оглянувшись на прошлое, можно увидеть в истории человечества бесчисленное множество примеров, когда такое помешательство приводило к исключительным проявлениям — таким, как линчевание и суд толпы. Дискриминация курильщиков быстро переросла в охоту на ведьм. Однако дискриминаторы не считали, что творят беспредел, поэтому результат оказался плачевным. Человеческая жестокость никогда не приобретает таких масштабов и диких форм, как во времена, когда в ход идут «великие принципы» — будь то религия, справедливость или «правое дело». Гонения на курильщиков, которые разворачивались под именем новой религии, избравшей для поклонения Здоровье, и под знаменем справедливости и добра, в конечном счёте привели к убийству. Одного заядлого курильщика, довольно известного в городе человека, зверски убили на торговой улице средь бела дня. На него навалилось сразу человек двадцать — толпа взбесившихся женщин и двое полицейских. Они стали требовать от него бросить сигарету, он отказался. После этой бесчеловечной расправы пошли разговоры, что из ран, которые оставили в его теле пули и кухонные ножи, чуть ли не потоком изливались никотин и смола.
Когда в Токио произошло пятибалльное землетрясение и в густонаселённом квартале города возник пожар, поползли слухи, что во всех беспорядках виноваты курильщики. На дорогах появились полицейские кордоны, где останавливали всех подряд. Тех, у кого замечали одышку или другие проблемы с дыханием, признавали курильщиками и убивали на месте. А у тех, кто чинил расправу, похоже, на подсознательном уровне из чувства вины вырастала мания преследования.
В конце концов от Японской табачной корпорации остался один дым — она обанкротилась, — и для курильщиков настали мрачные времена. По ночам банды молодчиков, называвших себя Национальным фронтом борьбы с курением (НФБК), с лицами, наполовину скрытыми треугольными белыми масками, шатались по улицам, размахивая факелами и запаливая последние табачные лавки. Даже в то время я, пользуясь положением модного писателя, требовал от редакторов, чтобы они снабжали меня сигаретами, и продолжал курить как ни в чём не бывало.
— Я вам рукопись, вы мне табак. А то больше ничего от меня не получите.
Несчастные редакторы рыскали по всей стране, привозя сигареты, продававшиеся тайно, из-под полы, где-нибудь в деревенском захолустье, или добытые в гангстерских притонах и подпольных курильнях, где продавался контрабандный товар. Так они меня поддерживали.
Наверное, были и другие люди вроде меня. Неисправимые журналисты публиковали репортажи о знаменитостях, ещё продолжавших курить, всякий раз сопровождая их списком примерно из ста человек, которые, подобно мне, открыто объявили о своей приверженности табаку и курили в открытую.
«Кто из этих упрямцев окажется последним курильщиком?» — вопрошали писаки.
Дошло до того, что скоро я перестал чувствовать себя в безопасности даже в собственном доме. В любое время дня и ночи могло что-нибудь случиться. Мне били стёкла, у стен и живой изгороди часто кто-то разводил подозрительные костры. Баллончиками с краской разрисовали все стены; разноцветные надписи появлялись вновь, стоило мне только их закрасить:
Здесь живёт куряка
От никотина сдохнешь
Дом предателя японского народа
Я получал всё больше звонков и писем с оскорблениями, и теперь почти все звонившие и писавшие мне угрожали. Жена больше не могла оставаться в нашем доме — забрала сына и переехала к родителям. Газеты каждый день пестрили заголовками «Кто станет последним курильщиком?», появились даже комментаторы, занимавшиеся прогнозами. Список кандидатов неуклонно сокращался, пропорционально нарастало давление на тех, кто оставался в нём. Как-то я позвонил в Комиссию по правам человека. Снявший трубку сотрудник грубо оборвал меня и с полным равнодушием заявил, что ничем мне помочь не сможет.
— Не лезьте к нам с разной ерундой. Наше дело — защита некурящих.
— Но ведь теперь в меньшинстве те, кто курит.
— Так вас всегда было меньше. А наша организация защищает интересы большинства.
— Ага! Значит, вы всегда на стороне большинства?
— Само собой. К чему эти глупые вопросы!
Не оставалось ничего, как защищать себя самому. Закон, запрещающий курение, ещё не приняли. Зато ещё более жестокими стали расправы над курильщиками, на которых срывали зло за медлительность властей. Я обнёс дом колючей проволокой — по ночам к ней подключался электрический ток, вооружился новеньким пистолетом и самурайским мечом. В этом время мне как-то позвонил живший неподалёку художник. Его звали Кусакабэ. Вообще-то он курил трубку, но, когда его любимого «Хаф энд хаф» стало не достать, перешёл на сигареты. Разумеется, он тоже входил в число оставшихся двух десятков «курящих интеллигентов», бывших постоянной мишенью журналистов.
— Вот времена настали! — заговорил Кусакабэ, — Я слышал, скоро будут погромы. Газетчики и особенно телевидение подстрекают НФБК запалить наши дома. Чтобы было что в новостях показывать.
— Страшные люди, — сказал я. — Если они сначала ко мне заявятся, можно будет у вас укрыться?
— Давайте взаимно. Стану я первым — прыгаю в машину и к вам. И мы вместе едем в Токио. Я знаю, где там укрыться, и друзья у нас там есть. Погибать, так с музыкой — в столице, с сигаретой в зубах!
— Согласен. Умрём красиво, чтобы потом о нас в учебниках написали: «Даже смерть не заставила их выпустить сигарету изо рта».
И мы расхохотались.
Хотя всё это было совсем не смешно. Однажды ночью, месяца через два после этого разговора, к моему дому подкатил автомобиль и на пороге появился Кусакабэ, весь в ожогах.
— Со мной разобрались, — сообщил он, паркуя машину в гараже, в который я переоборудовал пристроенную к дому подсобку. — Сейчас они идут сюда. Пора уносить ноги.
— Подожди, — попросил я, опуская гаражную дверь, — Только сигареты соберу.
— Хорошая мысль. Я тоже успел захватить немного.
Мы принялись складывать мой табачный запас в багажник машины и вдруг услышали шум и тут же звон разбитого на веранде стекла.
— Они уже здесь! — Я обернулся к Кусакабэ, дрожа от возбуждения. — Ну что, дадим им прикурить напоследок?
— А что, почему бы и нет? У меня руки так и чешутся.
Мы переместились в столовую, окна которой выходили в сад. Там на протянутой по задней стороне ограды колючей проволоке висел парень. Его тело потрескивало от пробегавших по нему электрических разрядов. Я схватил заранее приготовленную кастрюлю с маслом, поставил на плиту. Вручил Кусакабэ пистолет, сам взял самурайский меч. Что-то загрохотало в туалете. Ворвавшись туда, я увидел громилу, который выломал окно и пытался забраться внутрь. Должно быть, спрыгнул с соседской крыши. Я взмахнул клинком и отрубил ему по локоть обе руки.
…
Не издав ни единого звука, громила исчез за окном.
В сад ворвались ещё человек десять — видно, сумели разрезать колючку — и стали крушить жалюзи и окна. Перекинувшись парой слов с Кусакабэ, я схватил кастрюлю, бросился на второй этаж и выплеснул с веранды кипящее масло в сад. Получив своё, негодяи завыли на разные голоса, дав сигнал Кусакабэ, который начал наудачу палить из пистолета. Послышались вопли ужаса и пронзительные крики.
Нападавшие, похоже, никак не ожидали такого отпора и ретировались, унося раненых. Но перед этим подожгли что-то у входной двери. Дым повалил в дом.
— Это нам подарочек на прощание. Для любителей дымка, — заходясь кашлем, проговорил Кусакабэ, — У меня нет желания сгореть тут заживо. Давай убираться отсюда!
— Ворота на честном слове держатся, — сказал я, когда мы сели в машину. Я чувствовал, что на дороге нас уже ждут. — Жми на газ. Вышибем их — и вперёд.
У Кусакабэ был «мерседес» — машина что надо, танк. Мой автомобиль недавно забрал сын и ездил теперь на нём к тёще.
«Мерседес» взревел и, проломив ворота, вырвался на дорогу. Не снижая скорости, Кусакабэ свернул на главную улицу. По пути мы снесли с десяток фотокорреспондентов и репортёров, скопившихся у моего дома, как кучи мусора. Но нам уже было всё равно.
— Да-а… Это было забавно, — рассмеялся Кусакабэ.
Не знаю, как нам удалось обойти все блокпосты на скоростном шоссе и добраться до Токио. Ведь о поджоге наших домов должны были сообщить по телевидению, и наверняка НФБК и полиция нас разыскивали. Мы ехали всю ночь и к утру оказались в столице.
Тайное убежище, о котором говорил Кусакабэ, было устроено в подвале шикарного большого дома в Роппонги. Там собрались товарищи по несчастью — такие же, как мы, погорельцы, которых вынудили бежать, — всего человек двадцать. Раньше здесь был дорогой частный клуб, в который вложился в том числе и Кусакабэ. Да и владелец клуба тоже оказался среди нас. Мы дали клятву бороться сообща, почитать Бога Табака и молиться за нашу победу. Разумеется, Бог Табака не был обличён в какую-то физическую форму. Мы просто сделали нашим знаменем красный круг с пачки «Lucky Strike» и отдавали ему честь, покуривая в своё удовольствие.
Не стану вдаваться в подробности, как разворачивалась наша борьба в последующие семь-восемь дней. Это малоувлекательная история. Если коротко — можно сказать, что мы бились неплохо. Нашими врагами были не только НФБК и его пособники в лице полиции и сил самообороны, но и такая вульгарная штука, как здравомыслие всего мира, подпираемое Всемирной организацией здравоохранения и Красным Крестом. Мы же могли рассчитывать только на поддержку якудза, занимавшихся нелегальной торговлей сигаретами. Но зависеть от такой компании мы не могли. Это шло вразрез с благородными принципами курильщиков.
В конце концов Бог Табака не смог больше взирать на то, как мы бьёмся за своё дело, и послал нам помощников, хотя и не очень надёжных — голубя с пачки «Реасе», летучую мышь с «Golden Bat», верблюда с «Camel» и пингвина с «Kool». Последним на подмогу явился сверкающий белозубой улыбкой супермен от «Зубной пасты для курильщиков», но наших надежд не оправдал — за душой у него, как у Томасона, ничего не было.
— Мы пережили военную катастрофу, послевоенную нищету, и что? Чем богаче становится мир, тем больше появляется законов и правил, тем сильнее дискриминация. И свободе конец. Почему так происходит? — недоумевал Кусакабэ.
Все наши товарищи пали, остались только мы двое. Нас загнали на самую макушку здания парламента, где мы докуривали оставшиеся сигареты.
— Неужели людям это нравится? — спрашивал он.
— Похоже на то, — отвечал я, — И в конечном итоге, чтобы положить этому конец, надо воевать. Ничего другого не остаётся.
В этот миг выпущенная с вертолёта граната со слезоточивым газом угодила Кусакабэ прямо в голову. Не произнеся ни звука, тот полетел вниз. Роившаяся там возбуждённая толпа, накачанная алкоголем, будто собралась любоваться сакурой. Зеваки заревели и стали выкрикивать нараспев:
— Один остался!
— Один остался!
После этого прошло уже целых два часа, а я всё ещё держу оборону на крыше парламента. Всё-таки я герой. Если уж суждено встретить смерть, чего себя жалеть.
Вдруг внизу всё стихло. Даже вертолёты куда-то пропали. Доносится голос, усиленный громкоговорителем, я напряг слух.
— …получится. Но тогда уже ничего не вернёшь. И какая огромная будет потеря! Сейчас он — ценный артефакт, оставшийся нам от Века Курения. Это же памятник природы, давайте сделаем его живым национальным сокровищем. Мы должны охранять его. Господа! Поддержите нас. Повторяем: говорит срочно созданное сегодня Общество защиты курильщиков.
Я содрогнулся. Ну уж нет! Они меня защищать будут? Это же чистой воды издевательство, только в новом виде. Ясно, что находящиеся под защитой виды обречены на вымирание. Их выставляют напоказ, фотографируют, делают им какие-то уколы, помещают в изолятор, берут образцы семени, ощупывают и вообще творят с ними чёрт знает что. И чем всё кончается? Смертью. Но это ещё не всё. После всего из них ещё делают чучела! Нужно мне это? Нет! Я бросаюсь вперёд и лечу с крыши.
Но уже поздно. Внизу успели развернуть тент.
В небе надо мной показались два вертолёта, между которыми натянута сеть. Они подлетают всё ближе и ближе, медленно снижаются…
Во всём виноваты курильщики
Луков пришел на пляж, разложил походное кресло, намазался кремом для загара и вытащил пачку сигарет. Стоило ему два раза провести пальцем по колесику зажигалки, как воздух вокруг изменился: послышалось недовольное шипение, десятки пар глаз начали прожигать Лукова даже через солнцезащитный крем, в его адрес полетели литературные и не очень эпитеты.
— Знаете, тут есть специально отведённое место для курения, — послышался чей-то раздраженный голос сверху.
Луков задрал голову и увидел нависшее над ним суровое женское лицо и детские ноги.
— Тут, вообще-то, дети. — Для наглядности женщина трясла ребенком, и песок с сандалий сыпался Лукову прямо на волосы.
— Прошу прощения, — искренне извинился мужчина и поспешил в указанном направлении.
— От вас, курильщиков, только вред! — долетело ему в спину.
На задворках пляжа он нашел плохо сколоченную, обветшалую беседку. Внутри стояли такие же изгнанники с грустными лицами и потягивали свой вредный дым.
Переполненная мусорка валялась на боку, на полу противно блестели плевки, половина лавочек была разбита, а в металлической крыше зияла огромная дыра.
Закурив, Луков решил поинтересоваться у местных:
— А чего беседка такая унылая?
— Хорошо хоть такую выделили. А то бы вообще пришлось по кустам, как в школьные годы, прятаться, — грустно усмехнулся в усы один из мужчин.
Эти слова не очень удовлетворили Лукова. Он, конечно, был согласен, что курение не лучшая привычка, и уж тем более не стоит подавать дурной пример молодежи. Но почему бы для тех, кто уже давно смолит, не отвести нормальное место? Разве они не люди?
— Мы как будто злодеи, в самом деле, — вмешалась в разговор единственная женщина в этой компании.
— Да, несправедливо. Но если посмотреть повнимательнее, то и весь пляж в целом выглядит достаточно убого, — подал голос какой-то дед с трубкой в зубах.
Выслушав все мнения, Луков стрельнул взглядом по углам беседки, прикинул что-то в голове, а затем сказал:
— Слушайте, сейчас начало лета, впереди целый сезон, и мы с вами здесь еще не раз увидимся. Ну не могу я тут нормально расслабиться! Какая-то помойка, извините за выражение.
Никто не обиделся, все согласно закивали.
— Я это к чему, — продолжал Луков. — У меня в гараже есть кое-какой инструмент. Может, приведём тут всё в порядок?
— Мы? Бесплатно? — воззрился на него усатый, которого это предложение почему-то обидело.
— Ну а что такого? Вот вы, допустим, знаете директора пляжа? Он вообще существует в природе? Кому жаловаться-то?
— Ну там, в муниципалитет, например, — предположил дед.
— Ага. И через три года они согласуют проект, потом начнутся торги, а когда я уже курить брошу, они построят тут нормальную беседку. Да и то не факт. Давайте сами, а?
Повисла тишина. Кажется, никто не разделял рвения Лукова.
— У меня здесь дача неподалеку, я там летом обычно живу. На чердаке много хороших досок валяется. Могу привезти на велосипеде за несколько ходок, — сказал вдруг дед.
— Отлично! — обрадовался Луков. — С меня тогда крепеж и рабочие руки.
— А у меня кровельное железо осталось после постройки бани, — заявил какой-то маленький лысенький дядька.
— А я зашкурить и покрасить могу, — отозвалась женщина.
Один за другим люди начинали вносить свои предложения. В конце концов все обернулись на усатого, молча стоящего в углу.
— А что вы на меня смотрите? — испугался он. — Мусорку я принесу новую, мусорку. Пойдёт?
— Супер! — Луков пожал ему руку и, попрощавшись со всеми, пошел купаться.
На следующий день началась работа. Курильщики заранее ни о чем конкретном не договаривались. Никакого проекта они не составляли и ничего не согласовывали. Главной целью было облагораживание. По сравнению с тем, что имелось на данный момент, любой итог был бы приемлемым.
Луков приехал на пляж через день и увидел сложенные внутри беседки доски. Мусора не было. Недолго думая, он сел в машину и добрался до ближайшего строительного магазина, где приобрел крепеж, и, вернувшись на пляж, взялся за реставрацию лавок и настила.
На следующий день беседка была обезглавлена, но уже спустя два дня блестела новенькой кровлей. На столбах конструкции появились первые пробы окрашивания. В новой урне, притянутой к полу саморезами, лежал наполовину заполненный пакет. А на одном из столбов красовалась памятка для посетителей, где гостей уважительно просили не разрушать и не мусорить. Но курильщики и так не планировали этого делать. Для них это место было священным.
Теперь на фоне всего пляжа с его разбитыми дорожками, косыми скамейками и дырявыми урнами беседка для курения выглядела как белоснежный парус на полуживом плоту.
Отдыхающих такой расклад нервировал и вызывал у них зависть.
— Почему у этих паровозов такое уютное гнездышко, а у нормальных людей какой-то хлам? — бубнил накачанный дядька, сидя на камне и сплевывая шкурки от семечек на песок.
— Так мы сами, кто курит, всё привели в порядок, — сказал подслушавший этот бубнёж Луков.
— Вы? Да от вас, курильщиков, один только мусор — весь пляж в окурках ваших! — Дядька щелкнул семечкой и, стряхнув с шортов шелуху, обиженно отвернулся.
— Он прав, — разжигая трубку, сказал дед, когда Луков поведал о своей беседе с недовольным мужиком.
— В чём прав? В том, что от нас только мусор?
— Нет. Прав в том, что наша беседка на фоне всего остального теперь выглядит как островок пафоса. Боюсь, недалек тот час, когда её разнесут в щепки, и будет всё, как до нашего вмешательства.
— И что делать? — испуганно спросил усатый, чья гордость за новое место для курения лилась аж через край.
— Да, что делать? Не весь же пляж ремонтировать? — в шутку сказала женщина. — Эй, вы чего молчите? Нет ведь? Не будем?
Компания курильщиков всё же дошла до «директора пляжа», точнее, в местную администрацию. Там они получили от ворот поворот, узнав, что сейчас не до пляжей и есть проблемы поважнее, а если так сильно колется, они могут обратиться по такому-то номеру и там им помогут с материалом, списанным и вывезенном с других муниципальных учреждений после замены.
«Из детских садиков, школ, со складов… Короче, там железа, досок, старой плитки — целый ангар, — громко разглагольствовал важный дядька в костюме. — Если надо, мы вам подвезем, только, ради бога, мозги мне не делайте. И это… курить вредно, я это не поощряю», — сказал он напоследок и закрыл дверь в кабинет.
Курильщики уже хотели было бросить эту затею, но, когда их беседку попыталось оккупировать какое-то нервное семейство со своим обедом, обозвав её общественным местом, взялись за дело.
Постепенно под редкими деревьями выросли аккуратные лавочки, на песке появились дощатые дорожки со стоящими вдоль них урнами, сколотилось несколько навесов для пикников, перекрасилась старая раздевалка. Бригада курильщиков работала с душой и для души, мечтая лишь о том, чтобы их оставили в покое и дали возможность нормально отдыхать на единственном пляже. Некоторые из них даже бросили пагубную привычку, но всё равно заходили в старую беседку, чтобы пообщаться с новыми друзьями.
— Вот какие молодцы, за лето привели пляж в порядок! — нахваливала активистов женщина с ребенком, которая в своё время прогнала Лукова с пляжа. — Не то что эти курильщики, от которых вокруг только мусор и дым.
— Но ведь мы и есть те самые курильщики, — удивился в ответ Луков, проходящий мимо нее с новой мусорной урной в руках.
— Не прикрывайте их. Так вы только потакаете этой заразе, — сказала женщина и, вытерев лицо влажной салфеткой, бросила её на песок.
Александр Райн
По традиции хочу напомнить, что авторы здесь. И пусть некоторые из них в бане, но никто не забыт и ничто не забыто.
-------------------------------------------------------------------------
@SallyKs - дамы вперёд))) Замечательный и душевный автор
@LKamrad - история и археология. Для тех, кто приходит сюда не деградировать
@AlexRadio - экономист. Для тех, кого интересуют финансы.
@DoktorLobanov - военный врач и писатель.
-------------------------------------------------------------------------------------------------------
@Amba.comics - комиксы,
@balisangre - клёвый художник,
@krupatin - откуда ноты растут
@bobr22 - морские рассказы
@Maximlogin - личность широко известная в нашем посаде
@PyirnPG - оружейная лига
@artjockey - политическая аналитика
@MamaLada - скоровские истории.
@ZaTaS - новичок в нашей "банде"))) Рисует оригинальные комиксы.
@IrinaKosh - котики.
Отличник или двоечник? Узнайте свой уровень подготовки к Евро-2024
Для всех поклонников футбола, Hisense подготовил крутой конкурс в соцсетях. Попытайте удачу, чтобы получить классный мерч и технику от глобального партнера чемпионата.
А если не любите полагаться на случай и сразу отправляетесь за техникой Hisense, не прячьте далеко чек. Загрузите на сайт и получите подписку на Wink на 3 месяца в подарок.
Реклама ООО «Горенье БТ», ИНН: 7704722037
Как я так и не начал курить
Мое первое осознанное знакомство с сигаретой случилось летом 96 года, когда мне было 7 лет. Мы с друзьями (всем было по 8-9 лет) тусовались на улице целыми днями и однажды, меня как самого мелкого, отправили на «точку» где торговали разными товарами, за сигаретами. Завели в подъезд, показали квартиру, дали денег и сказали что купить. Громко постучали в двери и убежали, а мне оставалось только купить. В тот раз все прошло успешно, дверь открыла женщина, она выслушала мою сбивающуюся речь «про Отца и что сигареты у него кончились», она ушла внутрь квартиры и вынесла две пачки сигарет с фильтром.
Чтобы покурить мы забрались на крышу давно неработающей столовой, на окраине нашего поселка. На чердаке нас никто не мог увидеть и это было отличным местом для первой затяжки. Леха как самый старший вскрыл запечатанную пачку, вытянул первую сигарету и заложил себе за ухо, вторую вручил мне. Белая палочка с оранжевым фильтром пахла очень приятно. Мне поднесли зажженную спичку, я подставил сигарету и впервые затянулся. А дальше кашель, слезы, вонючие пальцы и противный запах изо рта. Ну и где то там, далеко внутри себя, я чувствовал зарождающееся чувство взрослости. Мы стояли полукругом и пускали белый дым, было прикольно на самом деле.
Так повторялось еще несколько раз за лето. Мы собирали и сдавали бутылки, я покупал для всех сигареты, мы курили, заедали запах луком и укропом, чтобы мамка не спалила и просто интересно проводили лето. Осенью пошли в школу и стало совсем не до курения. Ну а следующим летом, все снова повторялось, мы собирались компанией и прятались по кустам или крышам, пускали белый дым и чувствовали что то новое внутри себя.
А вот научился курить именно в затяг, я в 13 лет. На лето с братом и двоюродной сестрой мы уехали в деревню к бабушке (из одной деревни в другую получается, но только более дикую что ли). На остановке к нам пристал какой то пацан из местных, показавшийся мне очень взрослым и уверенным. Ему было 16 и он знал обо всех делах в деревне. С братом, которому было 15, он быстро нашел общий язык и сразу сдружился. Он узнал куда и к кому мы приехали, а также где будем жить. Вечером он зашел к нам домой и позвал показать деревню. Мы обошли всю деревню и ее интересные места за несколько часов. Также он сбегал в магазин и вернулся оттуда с пакетом, в котором позвякивало. Мы отправились на старую пилораму, сели на бревнах, он достал из пакета несколько бутылок вина, открыл и мы начали отмечать наш приезд и знакомство. От вина я быстро опьянел и стало так приятно тепло внутри. Я попросил сигарету, закурил и впервые не закашлялся от этого. Запрокинул голову и долго держал дым в себе. Необычные чувства, и приятная слабость в теле. Правда после третьей затяжки меня унесло и я знатно проблевался, но мне было все равно. В тот момент я был почти взрослым.
Друзья, если понравилось, то в скором времени я продолжу эту историю. Сильно затягивать не буду, обещаю. Спасибо что прочитали.