Конкурс крипистори + Черная магия

Оля не станет марионеткой, она будет живой и здоровой. Почти, но настолько близко, что даже он сам не заметит разницы, а ей просто приснится плохой сон.

ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ. Неизменное прошлое

Глава 1. Трудный подросток

В 2005 году, когда Марату Го́рину было одиннадцать лет, он провалился в Зеркало и застрял там. Иван Кузнецов еле вытащил его и очень разозлился — сказал, что хватит, надоело, пусть его Куту́лов забирает в Дальноморск. Не помогло даже заступничество деда Егора. Одинокий, бездетный полковник Светлов привязался к мальчику и всегда находил оправдания его шалостям, но в этот раз не смог переубедить Ивана.

В Дальноморске Марату понравилось. У Куту́лова была внучка Серена примерно того же возраста, лет двенадцати, и с очень похожими идеями. Дальнейшие проказы они планировали и воплощали в жизнь уже вдвоем. Сан Саныч не злился, а с иронией объяснял, как и почему надо было действовать, если уж в их безмозглые головы пришла такая идиотская мысль. Дети внимательно слушали, делали выводы, действовали вроде бы правильно, но, чаще всего, опять ошибались и попадали под град насмешек Куту́лова, лишь изредка заслуживая его скупую похвалу.

Марат уже не скучал по деду Егору, но все равно старался писать ему, выбирая время между своеобразными уроками Сан Саныча и дальними заплывами. Ренка сказала, что за океаном нет ничего, только бездна. Марат плавал все дальше, чтобы проверить, правда ли это, и, если да, заглянуть в провал хоть одним глазком. Как-то раз чуть не утонул. Серена вытащила его на берег и предупредила, что это тот редкий случай, когда от деда сильно влетит, она знает по своему опыту. Марат сделал правильный вывод, научился хорошо плавать, но все равно не нашел никакой бездны. Даже когда берег уже давно скрылся за горизонтом, со всех сторон был только океан.

Вскоре мечта Марата исполнилась — он увидел бездну своими глазами.

Осенью Кутулов отвез их с Реной на грань разлома в гости к Старику. У излучины реки, рядом с недостроенным мостом был заброшенный старый город. На его окраине стоял двухэтажный дом с башенками. Этот дом находился почти у самого обрыва, за которым не видно абсолютно ничего, только туман. Даже в самую ясную погоду, когда мгла отодвигалась к горизонту, нельзя разглядеть ни дна, ни склона напротив. Марату очень захотелось узнать, что там на самом деле. Должно же быть что-то, не бывает, чтоб ничего не было.

И эта его мечта тоже исполнилась, когда Сан Саныч с Реной вернулись в Дальноморск, оставив Горина учиться у Старика.

Марат не понял, в чем состоит обучение. Старик ничего не объяснял и не давал никаких заданий, целыми днями сидел в одной из своих башенок. От ученика требовалось только завтракать, обедать и ужинать вместе с учителем. Все остальное время мальчик был предоставлен сам себе. Он бродил по пустому городу и спускался к реке. Сначала бесцельно, а потом в поисках, из чего бы сделать веревку для вылазки в бездну.

Во время еды Старик рассказывал истории. Одна из них начиналась так:

— Давным-давно встретились два мага и начали сражаться...

— Почему, — перебил Марат, — Почему они подрались?

— Ну, — медленно ответил учитель, — Наверное, чтобы выяснить, кто из них сильнее.

— Зачем? — снова спросил мальчик.

— А ты разве не хотел бы знать, кто сильнее, ты или он? — улыбнулся Старик. — Подумай, это может быть очень полезная информация.

— Я и так знаю, — пожал плечами Марат. — Ренка сильнее в воде, а я на суше. Если бы мы подрались в океане, то она бы победила, а если бы на суше, то я. Но я не хочу с ней драться.

— Потому что она девочка или потому, что ты знаешь результат. А эти маги — оба мужчины и результат не знали.

— Нет, не поэтому, — помотал головой мальчик.

— А почему? — Старик улыбался.

— Она мой друг, и, — Марат задумался, — Мы как бы складываем вместе наши силы. Так мы оба мощнее и в воде, и на суше.

— Вы смогли договориться и объединились, — кивнул учитель.

— А те маги не смогли?

— Смогли, и даже, без преувеличения, стали лучшими друзьями. Несколько вынужденно, правда, однако вполне искренне. Они постоянно попадали в разные переделки, и каждый из них убедился, что может верить другому, как самому себе. Отчасти потому, что иного выхода нет, и все же я считаю это настоящей дружбой. А тогда, в самом начале, они подрались.

— Ага, это как мы с Женькой Сухановым. Он приехал в Хтонск к бабушке на лето, и сначала мы тоже чуть не подрались, а потом полезли в старое здание лаборатории..., — Марат осекся, поняв, что слишком много болтает, о том случае Кузнецов не знал.

Но Старик вроде бы ничего не заметил, а задумчиво кивнул и неспешно продолжил свою историю.

— Один из этих магов черный, а другой белый. Каждый из них — самый сильный в своем направлении...

Учитель начал объяснять разницу между черной и белой магией, Марату стало скучно. Все это он уже тысячу раз слышал от Кузнецова и Сан Саныча, они оба — белые маги. Разница в технике, а по сути все маги одинаковые, дед Егор рассказал правду, которую они скрывают.

Мальчик старательно делал вид, что слушает учителя, уместно кивал в паузах, а сам думал, где бы раздобыть веревку. В городе совсем нет ничего подходящего.

Решил связать ее из нескольких комплектов постельного белья. Так и сделал, провозившись до вечера, и отложил экспедицию на завтра. Получилась недостаточно длинная, зато крепкая веревка, которая давала возможность обследовать склон метров на десять вниз. Для первого раза хватит, решил Марат. Пустота может быть иллюзией, а когда он начнет спускаться, то сразу увидит, что там в действительности.

После завтрака дождался, пока Старик уйдет в свою башенку. Взял веревку, подошел к выходу из дома, толкнул дверь наружу, она не открылась. Попробовал еще и еще, потом собрался вылезти через окно, но все окна оказались заперты, а разбить стекло Марат не решился. Просидел взаперти до самого ужина со своей веревкой, голодный, потому что к обеду учитель не вышел.

За ужином Старик говорил о своих исследованиях и, улыбаясь уголками губ, спрашивал, как Марат провел день. Горин отмалчивался, наученный опытом жизни в Хтонске и Дальноморске: пока не попался на месте — молчи.

Старик не настаивал на ответе. Принялся снова рассказывать историю о двух магах — как они пытались построить мост, и ничего у них не получалось. Марат делал вид, что слушает, а сам думал, почему не смог выйти из дома с веревкой. Понятно, что это какие-то магические козни, но как их обойти и все-таки узнать, что там в бездне.

Будто читая его мысли, Старик торжественно пообещал, что совсем скоро Марат все увидит своими глазами, для этого не надо лезть в разлом.

И правда, через пару дней небо затянуло тучами, из провала поднялся туман. Старик велел ученику быстро позавтракать и следовать за ним, держась в десяти шагах позади.

В клубящейся мгле что-то шевелилось. Когда показались первые нехи, Марат подумал, что они похожи на червячков, как в яблоке, но их очень много. Двигаясь удивительно быстро и целеустремленно, они направились к людям, а с края, из тумана, лезли еще тысячи их сородичей — прямо друг по другу, сливаясь в толстый ковер, который полз как единое целое.

Старик щелкнул пальцами, с них полетели искры, и каждая из них нашла свою цель. Твари вспыхивали и сгорали, оставляя после себя пятнышки сажи. Завоняло тухлым и паленым.

Учитель приказал оставаться на месте, а сам пошел вперед, к ползущей из разлома массе, которая становилась все толще, выше. Он безостановочно щелкал пальцами, сжигая мелкие группки тварей. Шагал вперед зигзагами, вправо-влево, будто танцуя, и все больше привлекал к себе внимание нехов. Даже одиночные гады, ползущие к мальчику, вернулись в гущу, чтобы напасть всем разом. От Старика летели искры.

Марат замер, он всегда боялся огня и теперь не знал, что делать. В замешательстве огляделся по сторонам, подобрал какую-то палку. Преодолевая страх, ткнул ею в догорающий мелкий сгусток и побежал на помощь учителю. Но опоздал.

Нависающая над Стариком стена червей перегруппировалась и окутала, облепила его со всех сторон. Марат бессильно ударил по ним горящей палкой, понимая, что это ничего не даст. Его отбросило назад волной теплого воздуха, он упал на спину и тут же вскочил. Там, где был Старик и проклятые черви, ровно и тихо горело пламя. Огненная стена тянулась вдоль края в обе стороны, сколько хватало глаз. Искры из нее прицельно стреляли по мелким кучкам мечущихся гадов.

Мальчик зло убил одинокого неха, которому чудом удалось сбежать от огня, и сел на землю, обхватив колени руками. Он знал — учитель погиб, защищая реальность, о которой постоянно талдычил Кузнецов. Теперь Марат должен сам стоять у грани и пожертвовать собой, если понадобится. Но почему учитель не сказал, как превращаться в огонь? Почему? Наверное, решил мальчик, это знание само придет в нужный момент.

Он долго сидел, глядя на пламя. Небо прояснилось, окрасилось в цвета заката, проступила бледная еще луна, и только тогда стена огня начала опадать. Хотелось плакать, но нельзя, он уже не маленький. Надо поискать в башнях, подумал Марат. Там может быть ответ.

— Не вздумай лезть в башни, — послышался тихий голос. Мимо мальчика тяжело, очень медленно шлепала куча грязи и копоти, в которой смутно угадывалась человеческая фигура. — Там пока нет ничего для тебя, огнем ты стать не можешь. У тебя другие способности, и мы с тобой будем их развивать. Иди домой, возьми в холодильнике мясо и разогрей в микроволновке, я немного опоздаю к ужину.

Глава 2. Алеся

В 2010 году Старика серьезно ранили.

Они отражали очередной прорыв и все делали верно. Учитель полыхал огненным щитом, ученик добивал остатки. Один Марат, два Марата, три, четыре, пять... — все они были единым целым и дрались слаженно. Умом Горин не понимал, как так может быть, но всеми телами, телом, чувствовал естественность происходящего. По его ощущениям, он не делился, а просто был одновременно в нескольких точках пространства.

Они уничтожили мух, убили огромного дикого зубастика, а потом расслабились: на сегодня должно было закончиться. Поэтому оказались не готовы, когда из разлома полезла взрослая сколопендра — здоровенная тварь, не меньше ста метров в длину, с несколькими сотнями ног, густо покрытых тонкими ядовитыми волосками.

Ученик мгновенно, на автомате, взял под контроль свои точки, а учитель замешкался. Старик успел выщелкнуть искры и даже начал гореть, но было поздно — Марат застрял в ногах. Он лавировал, не давая коснуться себя. Расчетливо, экономя пули, стрелял по уязвимым местам гада из подаренного учителем «велеса». Сколопендра ревела от боли так, что закладывало уши, но не выпускала жертву.

Старик вспыхнул вверх и поджег брюхо твари. Она яростно взвыла и снова попыталась схватить Марата. Парень ловко уворачивался от лап, но одну из них не заметил. Она должна была проткнуть его насквозь, однако на пути встал учитель. Старик не превратился в огонь, а просто закрыл ученика своим человеческим телом.

Горящая сколопендра сорвалась, наконец, в бездну. Марат отнес учителя в дом, стараясь не потревожить рану, в которой застрял обломок лапы. Потрогал руки и лоб Старика, они были холодными. Неловко попытался разжечь камин. Поколебавшись секунду, выбрал и сгреб тлеющие угли, принес учителю. Только потом понял, что брал их голыми руками и не обжегся.

Старик сжал угли в кулаке и что-то прохрипел. На пол упала зола, учитель снова потерял сознание. Марат принес ему еще углей, подбросил дров в камин и разложил костер во дворе, на всякий случай. Пригодилось. Учитель, шатаясь, вышел из дома и упал в костер. Лежал на спине, раскинув руки и вдыхал огонь. Торчащий из раны обломок обуглился, но все никак не сгорал.

Примчался Кузнецов. Одобрительно хмыкнул и захотел пожать руку серьезному, возмужавшему Марату. Горин не ответил на приветствие.

Левой рукой Иван тащил за собой невероятно красивую светловолосую девушку, девочку, чуть младше Марата. Она посмотрела на него полными слез ярко-зелеными глазами, и парень заступил дорогу бывшему товарищу.

— Отпусти ее.

— Нужно помочь Старику, — мягко сказал Иван, — Не будем драться.

— Отпусти ее, — повторил один, два, три, четыре Марат. — Отпусти!

Лицо Кузнецова потемнело, что-то с его стороны было готово ринуться в бой, но путь преградила зеленоглазая.

— Дедушка, не трогай его, не трогай! — она подпрыгнула, обхватила Ивана за шею, вынудив наклониться, и тихо зашелестела ему в ухо.

Кузнецов проворчал, что ничего хорошего из этого не выйдет, и, оттолкнув Горина, пошел к Старику.

— Меня зовут Алеся, — девочка чопорно протянула узкую ладошку, поставив ее вертикально.

— Марат, — Горин легонько пожал ее ручку.

— А почему у вас ничего не растет? — спросила она, приподняв светлые широкие брови.

— Потому что грань разлома.

— Тут вообще никаких растений нет? — удивилась Алеся и затараторила, — Дедушка на меня сердится за то, что я вырастила ночную лиану. Но она же мирная, никого не трогает.

— А у меня есть ручной зубастик, — ответил Марат.

— Покажи! — потребовала Алеся.

Они вышли в маленький дворик, примыкающий к грани. Марат издал тихий звук и прошептал:

— Стой тут, не лезь. Погладить можно, когда я скажу.

Девочка недовольно посмотрела в ответ, но осталась на месте.

Из разлома вылез подросший детеныш зубастика. Восемь когтистых лап и уже девять голов с тремя пастями каждая. Трудный возраст, все растет неравномерно, Марат знал по себе.

— Ой, малыш, ня-ня-ня, — засюсюкала Алеся, — Иди сюда, ня-ня-ня.

Удивительно, но зверек подбежал и начал подставлять для поглаживая все свои крокодильи шеи. Алеся лопотала что-то умиленное, а зубастик вертелся у ее ног, стараясь быть поглаженным со всех сторон. Марат смотрел бы и смотрел, но в провале крякнуло, зашипело, и зверушка, ласково куснув новую знакомую, устремилась туда.

— Это тараканы, — объяснил Горин, не глядя на девушку. — Зубастик их ловит и ест. Для нас они безвредные, даже если вылезут, но они не вылазят обычно, только если за ними кто-то большой. А еще у меня есть лисичка. Обыкновенная, четыре лапы и одна пасть. Она забрела сюда откуда-то, я приручил.

— Покажи мне ее, — Алеся подошла к Марату так близко, что он слышал, как бьется ее сердце. — Покажи лисичку, и тогда я тебя поцелую.

— Я просто так покажу, не надо целовать, — Марат отвернулся и быстро пошел к роще, где держал лисицу. Ему было обидно и грустно.

Алеся догнала его и схватила за плечи, пытаясь развернуть к себе.

— Не надо показывать, я так поцелую, повернись. Марат!

Он повернулся, и она его поцеловала — не как написано в книгах, а ничего особенного, сухо, не разжимая губ, но все равно приятно. От нее пахло цветами. Они замерли, неловко обнявшись. Из ее длинных волос вылетели мелкие говорливые феечки. Тоненькими голосками принялись судачить, будет ли этот парень хорошим мужем, некоторые из них уселись ему на плечи и голову. Марату было щекотно, смешно, и он чувствовал себя счастливым.

— Алеся! — где-то далеко орал Кузнецов. — Иди сюда! Немедленно! Алеся!

— Пусть дети погуляют, подышат воздухом, — разносился ветром тихий голос учителя, — Ваня, подумай сам, если их вечно держать при себе, они никогда не вырастут.

Глава 3. Подарок учителя

Старик вернулся в день совершеннолетия Марата. К тому времени он все чаще уезжал по своим делам, а Горин защищал грань бездны на пару с верным зубастиком, беззаветно преданным своему человеческому другу. Зубастик вымахал больше трех метров во все стороны, этот клубок острейших клыков и когтей, покрытый прочной чешуей, был лучше любого сторожевого пса. Он, судя по всему, мог бы справиться даже со сколопендрой, но после того случая, когда учитель был ранен, сколопендры не выползали.

— По традициям старого мира, — торжественно сказал учитель, — Целый год именинник празднует со всеми, с кем захочет, хоть со случайными людьми, но сам день рождения проводит с другом, чей подарок будет самым важным.

Он разлил по двум бокалам темный густой напиток и продолжил:

— Я дарю тебе неизменное прошлое по сегодняшний день. Что бы ни случилось, оно останется прежним. Не все в нем хорошо и правильно, но верного намного больше. К чему это приведет, я не могу сказать, я не вижу будущее. Но точно знаю, настанет время, когда тебе придется сделать выбор. И, я уверен, из всех возможных ты примешь лучшее решение.

Они медленно пили, а низкий стеклянный звон еще долго не умолкал, будто эхом отвечая сам себе.

Учитель поднялся в башенку. Марат покормил старенькую уже лисичку, которая перебралась поближе к дому. Прошелся вдоль грани в поисках Зубика, с утра его видел. Охотится, может, или спаривается. Он уже совсем большой.

Перед сном Марат решил прогуляться по заброшенному городу. Лисичка увязалась за ним и беспокойно тявкала. Он вернулся домой, чтобы не тревожить зверушку.

Утром, перед своим отъездом, клятвенно пообещал учителю. Во-первых, что будет держаться подальше от огня. Во-вторых — сразу же сообщит, если с ним попытается связаться сестра, Мария Горина, которую он толком не помнил, как и родителей.

***

Марат отслужил в особом отделе, после чего был переведен в Хтонск-изначальный под командование полковника Светлова и зачислен научным сотрудником в Научно-исследовательский институт хтонических явлений (НИИХЯ).

С Женькой они все-таки подрались. Марат предупредил его по-хорошему, чтобы не волочился за Алесей, но Суханов пропустил это мимо ушей и получил закономерный фингал под глазом. Женька, на удивление, не обиделся, не затаил зла, только пожал плечами — ладно, мол, если для тебя это так важно — и отошел в сторону.

Как подступиться к Алесе, Марат не знал и боялся, что ей нравится Суханов. Если так, то без шансов, девушка даже не посмотрит на того, кто побил ее парня. Но Алеся сама с ним заговорила, слово за слово, и они начали встречаться.

Через полгода она забеременела, Марат сделал предложение. Кузнецов, плохо скрывая истинные эмоции, поздравил их и засуетился с организацией свадьбы.

За закрытыми дверями кабинета Иван рычал на Горина:

— Ты женишься на моей внучке по залету!

— А что я должен был сделать, бросить твою внучку, беременную от меня? — удивлялся Марат. Ссориться со старшим коллегой и в некотором смысле будущим тестем он не хотел, но искренне не понимал, что не так.

— Ты должен был не лезть в их с Женькой отношения, — устало отвечал Иван.

— С чего бы это? — возмущался Марат. — Я люблю Алесю, и она меня любит. Не было с Женькой никаких отношений, они даже толком не встречались.

— Да уж, если она тебя любит и ты ее любишь, то ничего не поделать, — вздыхал Кузнецов.

Горин запомнил удачный аргумент и в следующий раз, когда Иван начинал орать на него, сразу говорил, что они с Алесей друг друга любят. Зачем говорить, неужели не видно — он по-прежнему не понимал.

Постепенно все наладилось. Алеся родила дочку, Марат был счастлив. С Кузнецовым сработались, и к деду Егору всегда можно прийти за советом.

Женька Суханов сделал карьеру — получил должность начальника технического отдела, где был единственной штатной единицей. Набирать сотрудников ему запретили, о чем он ныл при каждом разговоре. Марат обещал помочь, да все было некогда: не́хи прут из разлома, человеки лезут в разлом, маньяки по городам бегают и шваль всякая безобразничает.

ИСТОРИЯ ВТОРАЯ. Серийный убийца

Глава 1. Пятничный обед у Старика

Обед подходил к концу, и Марат понимал, что встреча не удалась. Женька с восторгом слушал Старика, задавал вопросы и, кажется, вообще забыл, зачем они сюда приехали.

Горин даже не злился, если кто и виноват, то это он сам. Надо было предупредить Женьку, заранее все объяснить. А так у Суханова загорелись глаза, как только понял, кто пред ним. Это же невероятно — старейший в мире черный маг, люди считали его богом, а некоторые и до сих пор так думают.

Женька увлекался архивами с первого дня работы в конторе и не мог не сопоставить факты.

Когда принесли чай и десерт, Старик рассказывал очередную историю о приключениях двух магов, черного и белого, которые жили на заре времен. Черный, ясное дело, это сам Старик. Он никогда не говорил прямо, но Горин давно понял. Кто белый, Марат догадывался, однако не был уверен. Самый логичный кандидат на эту роль, Сан Саныч, ничего такого не говорил, а прямые вопросы игнорировал.

Сколько Марат знал Старика, истории о двух магах не повторялись, каждый раз была новая. Горин слушал вполуха, дожидаясь удобного момента пнуть Женьку под столом, чтобы тот хотя бы сейчас вспомнил, зачем его сюда привезли. Случай все никак не представлялся, Суханов сидел слишком далеко.

— И тогда они начали спорить, — говорил Старик. — Спорить, что важнее: честь или долг. Спорить, кто хуже, гаже, мерзее: предатель или сволочь. Вот ты, Женя, как думаешь?

— А почему сейчас вас называют китайцем? — невпопад спросил Суханов.

Старик улыбнулся.

— Потому что сейчас у меня такая, скажем, легенда. Женя, что ты думаешь по моему вопросу? Скажи, мне очень интересно твое мнение.

Суханов завис, и Горин пришел ему на помощь.

— В первую очередь, надо определиться с определениями, — начал Марат, сделав еще одну безуспешную попытку как следует пнуть Женьку. — Что ты подразумеваешь под честью и долгом?

— Определись, — кивнул Старик. — Что подразумеваешь ты, Марат?

— Я считаю, это одно и то же. Человек чести выполняет свой долг, и только тот, кто выполняет свой долг, может считаться человеком чести.

— Не всегда так, — встрял Женька, сидя по-прежнему слишком далеко для пинка.

— Почему? — спросил Старик. — В чем разница?

— Потому что, — Женька замялся, а потом выпалил скороговоркой, — Долг это то, что от тебя хотят другие, а честь это то, что ты хочешь от себя сам, — он понял, что ляпнул глупость и замолчал, смущенный.

— Ты хочешь сказать, — медленно проговорил Старик, — Что долг — это твоя честь в глазах других, их суд над тобой, а Честь — это твой долг перед собой самим, когда ты судишь себя самого, не имея возможности дать ни малейшей поблажки, — он улыбнулся и кивнул, — Я тоже так считаю.

***

Старик проводил их до двери и дал Горину запечатанный черный конверт.

— Марат, положи Кузнецову на стол. Не наверху, где сразу видно, но и не слишком закапывай среди бумаг, иначе совсем не найдет, — он улыбнулся.

Горин взял конверт и молча кивнул. Старик повернулся к Суханову.

— Женя, я поговорю с твоим руководством, тебе разрешат взять в техотдел пока двух-трех человек, а дальше посмотрим.

— Правда? — обрадовался Суханов, он ведь даже не озвучил просьбу, ради которой приехал, заговорился и забыл. — Спасибо вам огромное!

Женька протянул Старику руку, чтобы пожать. Старик замешкался на долю секунды, а потом, улыбнувшись, быстро сжал его кисть сухими горячими пальцами.

На обратном пути Марат справедливо ругал Женьку. Суханов не знал заранее, кто такой Старик, а когда понял, то забыл обо всем. Ладно, это косяк Горина, не учел, что Женька интересуется архивами. Но ведь предупредил, несколько раз повторил, что нельзя подходить близко и тем более прикасаться к Старику. Несколько раз повторил! Что за субстанция у Женьки в голове вместо мозга — науке неизвестно.

Суханов оправдывался, из головы вылетело, и возмущался — он закрутился, устал, в отделе два человека, считая его самого и кошку. Разве так можно работать! Зачем его взяли в контору, если работать нельзя. Он один все базы тащит, а ему еще навязали расчет артефактов и биороботов. Вот уйдет Суханов, в никуда уйдет, и не будет у вас техотдела.

Горин соглашался. Действительно, Суханов один весь отдел тянет, не разрешают ему сотрудников брать. Именно поэтому Марат взял его с собой к Старику. Женька должен был попросить о расширении штата, а не, разинув рот, слушать истории, задавать дурацкие вопросы, нести полнейшую чушь, да еще и руку пожимать. Последнее вообще ни в какие ворота! Наука, в лице старшего научного сотрудника Горина, может практически все, но даже она бессильна перед Женькиной тупостью.

Суханов опять оправдывался и возмущался, перепалка начиналась по новому кругу, каждый раз все более неохотно, лениво. Обоим надоело спорить. В итоге сошлись на том, что раз уж Старик решил помочь, значит, несмотря на все остальное, поездку можно считать успешной.

Марат подвез Женьку до здания старой лаборатории, где Суханов обосновал свой отдел. Женька собрался выйти из машины, но тут по закрытому каналу начали передавать сообщение:

«Пропал без вести заведующий Приморским отделением НИИХЯ профессор Александр Александрович Куту́лов. Предположительно мертв. Всем штатным единицам рекомендуется...»

Горин взял с заднего сиденья контейнеры с ночной лианой и вышел из машины, оставил там Женьку, пусть штатная единица Суханов выслушает рекомендации. Побежал во двор агентства, где стоял мотоцикл. Сел на него и рванул в Москву.

Глава 2. Джинн

Толик Барсуков любил пустыни, струнные музыкальные инструменты и помощницу шефа Ниночку.

С Ниной было сложно, он не понимал, как она к нему относится. Со струнными уже проще: Толик давно отказался от мысли играть на скрипке и регулярно менял гитары, помня и оплакивая каждую из них.

С пустынями совсем легко — каждую свободную минуту он проводил в Антарктиде, самой большой пустыне, как неоднократно объяснял шефу, который почему-то считал, что в пустыне обязательно должно быть жарко и много песка.

Спор был принципиальным, потому что шеф часто вызывал сотрудников из отпуска, срывал с выходных и всякий раз давал неправильные координаты, откуда кого надо забрать. Однажды Толик потребовал не присылать за ним водителя. Шеф согласился, но теперь Барсукову приходилось ехать на своей машине от сто первого километра. Ближе ста километров к Москве прохода не было.

***

Андрей спрыгнул в яму и бросил на землю пакет. Они разобрали бутерброды, и погасили свет. Несколько минут они сидели в полной тишине, в разных углах ямы, прислушиваясь к каждому шороху. Несколько раз Артем вставал во весь рост и выглядывал из ямы, но это не особо помогало оценить обстановку, так как могила была, в низине, а по краям оврага обильно росли кусты и деревья, закрывающие обзор. С одной стороны, они были надежно защищены от посторонних глаз, и даже при использовании фонарика, никто бы не заметил их со стороны дороги или кладбища. Но, с другой стороны, в центре оврага они были как на ладони, если бы кто-то захотел проследить за ними затаившись в кустах обильно разросшихся по периметру оврага.

— Короче, копаем дальше, мы двое с топорами, ломами и лопатами, да с кем-то не справимся что-ли?  — сказал Артем, сам не будучи до конца уверенным, кого он хотел больше успокоить, себя или Андрея. — Только не светим особо, поставь на фонаре луч поуже, и положи вон туда.

Андрей вылез из ямы, включил фонарик, сделал луч света более узким, и положил фонарик на кучу земли у короткого конца ямы, расположив его так, чтобы он светил под небольшим углом сверху вниз. Света было достаточно — все внутреннее пространство ямы было хорошо освещено. Артем поймал себя на мысли, что теперь они в этой яме как на сцене, но быстро отогнал эту мысль и взялся за лопату.

— Все, давай уже. — сказал Артём и принялся энергично копать, чтобы прогнать страх.

Работа пошла медленнее. Артем и Андрей периодически оглядывались по сторонам или замирали, прислушиваясь к ночным звукам. Но пройдя еще полметра, лопата Андрея ударилось обо что-то твердое и звонкое.

— Оно? — спросил Андрей?

— Еще нет, это каменная печать, сейчас придется немного попотеть.

— Печать?

— Да, печать для защиты от нечисти. Это камни, небольшие, уложенные определенным типа рисунком, их немного, но придется каждый откопать и вытащить. Они не больше пары кирпичей каждый.

— М-да… какая-то неполная защита… Ну от нечисти допустим эта печать могилу защитила, факт, а от лопаты и лома, кажется, все еще нет приема, — бодро сказал Андрей, и ловким движением вывернул из земли первый небольшой камень.

Резкий порыв ветра колыхнул кусты и деревья, и над могилой раздался пронзительный вороний крик. Огромный черный ворон сидел на сухой кривой ветке дерева, связавшегося с оврага прямо над могилой.

— Заткнись птица! — полушепотом прокричал Андрей и кинул в ворона горсть земли.

Ворон перелетел на ветку на соседнем дереве, и только сейчас, в свете луны Андрей с Артемом увидели, что ворон был не один. На каждом дереве, окружавшем овраг сидело по несколько ворон. Они сидели молча и неподвижно, наблюдая за происходящим, затаившись будто зрители в зрительном зале в ожидании представления. По спине Артема пробежал холодок. Он уже видел эту картину, как в день похорон прабабушки, стая черных как ночь ворон, преследовала гроб по пути к роще, а потом рассевшись на ветках точно также наблюдала за происходящим. Деревенские мужики, тащившие гроб и закапавшие могилу крестились и читали молитвы спешно копая могилу. А с последней брошенной лопатой земли не сговариваясь пошли прочь быстрым шагом не оглядываясь, оставив маленького Артема в недоумении.

— За жуками-червяками наверно прилетели, землица то свежая, — сказал Артем. — давай уже, немного осталось и свалим отсюда.

Камни оказались действительно небольшими, легко поддевались лопатой, и выбрасывались руками. Вынув последний камень, Артем вонзил лопату в землю, и замер — послышался глухой звук. Осознав, что цель близка, друзья начали орудовать лопатами, пока из земли не показалась крышка гроба. Очистив ее полностью от земли и немного углубившись по боками, они замерли и посмотрели друг на друга.

— Ну что, почти все, — Сказал Артём.

— Крепкий, не сгнил, — заметил Андрей, и попрыгал на крышке гроба.

— Нам же лучше, значит внутри все целое.

— Давай перекурим, нам похоже еще целый час тут дерево ковырять, я уже без рук и без ног если честно. — предложил Артем.

Они сели на землю, и замолчали. Уставшие, изможденные и грязные. Говорить не хотелось. Хотелось поскорее закончить дело, сесть в машину и уехать. Ветер и снегопад усиливался, но в яме, на глубине почти полутора метров, было тихо и даже немного тепло. Доев остатки бутербродов и допив остатки воды, они почти синхронно встали.

Крышку гроба долго ковырять не пришлось, целая в середине, но сгнившая по краям, где были вколочены гвозди, она поддалась почти без усилия. Выкинув крышку из могилы, друзья сели на корточки, и склонились над гробом созерцая сокровища. Игра стоила свеч. Кинжал, несколько ветхих книг, золотое кольцо, и множество других замысловатых предметов — все было на месте, как и говорил Артем.

— Ох... не зря пачкались... — сказал Андрей и потянулся за кинжалом.

— Не трогай! — оборвал его Артем.

Андрей подозрительно посмотрел на него.

— Это моя прабабушка, мне ее и тревожить, — объяснил Артем.

Андрей понимающе вздохнул и отклонился назад. Он видел, как Артему трудно собраться с мыслями и решиться действие. У Андрея даже промелькнула мысль, а не даст ли Артем заднюю, расчувствовавшись над трупом любимой прабабушки. Артем несколько раз начинал шевелить губами, как будто хотел что-то сказать, несколько раз еле заметно поднимал и опускал руку, в нерешительности. В конце концов Артем набрался смелости, и быстрыми движениями извлек из гроба кинжал.

— На, держи, — сказал Артем, и протянул кинжал Андрею.

Кинжал был явно ручной работы, и представлял из себя что-то невообразимое. Длинный, около полуметра, необычайно легкий и с изящным изогнутым лезвием. Резная рукоять была выполнена из красного дерева и представляла собой отдельное произведение искусства. На ней были изображены несуществующие животные и явно вымышленные твари. Тыльник рукояти представлял из себя печать, выступающие элементы которой были не плоские, а острые и длинные, сделанные из заточенных полосок металла. В основании рукояти был прозрачный слегка зеленоватый драгоценный камень.

Пока Андрей любовался кинжалом. Артем аккуратно завернул книги в пленку и убрал на дно рюкзака. Золотое кольцо, амулеты, и прочие диковинные вещи отправились туда же, отдельно рассортированные и завернутые в отдельные пакеты.

— Кажется все, — сказал Артем и протянул Андрею кусок ткани. — Заверни его, и лезвием вверх, чтобы рюкзак не прорезал— сказал Артем и протянул Андрею рюкзак и кусок ткани. Андрей завернул кинжал и бережно упаковал его в рюкзак. Не успел он застегнуть рюкзак, как фонарик скатился с кучи земли, упал на дно могилы и погас. Андрей выругался, поднял фонарик, машинально включил его, направив луч на кучу земли, и заорал:

— Господи ты кто!

Артем вскочил на ноги, схватив лопату. Андрей попятился, запнулся, и упал в гроб спиной, разбросав собой кости. Луч фонаря в руках Андрея на секунду осветил все вокруг, овраг, кусты и деревья. И хотя Артем стоял спиной, и не видел того, что испугало Андрея, на доли секунды его охватил страх. Ему показалось все это знакомым. Присутствие чего-то не зримого и опасного, тени, мелькающие между деревьями, когда они с бабушкой бежали по ночной лесной дорожке в день приезда.

Андрей отполз на противоположный конец могилы и вжался в земляную стену, закрывая руками фонарик. Артем присел, держа лопату наготове.

— Что там? – шепотом спросил Артем.

— Там… там какое-то животное или кто-то!

— Так животное или кто?

— Не знаю, я кого-то видел!

— Кого блин? Ты человека от животного отличить не можешь?

Андрей молчал, не сводя глаз с кучи земли на противоположном конце ямы.

— Андрей! – рявкнул Артем и легонько ударил его по плечу лопатой.

— Там какое-то животное было, но оно стояло как человек!

— Медведь? — предположил Артём, и вспомнил, как ему неоднократно доводилось видеть на картинках медведей, встававших на задние лапы в случае опасности.

— Нет, кажется козел…

— Чего? Какой нахрен козел? Ты прикалываешься?

Не успел Артем разразиться ругательствами в адрес Андрея, как над ямой нависла тень, а через секунду на фоне лунного неба появился и владелец тени. Артем присел, нащупал фонарик в руках Андрея, взял его в руки и со словами: «Эй, ты кто», включил направив вверх.

Над ямой на задних ногах стоял огромный черный козел и пристально смотрел на друзей. Ноги козла были толще козлиных, и скорее напоминали коровьи, тело козла было покрыто длинной густой черной свисающей шерстью, а руки были неестественно длинными и напоминали скорее куриные лапы. Не успел Артем понять, что происходит, и как реагировать дальше, козел заорал. Это было что-то среднее между блеянием и человеческим криком. У Артема заложило уши и потемнело перед глазами. Крик козла подхватили вороны, и резко сорвались с веток спланировав на край могилы. По краям оврага началось будто бы какое—то шевеление. Артем и Андрей больше не чувствовали себя одинокими в этой заброшенной роще, на этом заброшенном поле, в этой заброшенной деревне. В этой тьме они теперь были явно не одни.

— Быстрее, вылазим! – прошептал Артем, и пнул в бок Андрея, чтобы привести его в чувство.

Андрей не реагировал, он смотрел на козла скованный страхом не в силах пошевелиться.

— Андрей, бежим! – заорал Артем, вырвал у Андрея рюкзак, и начал вылазить из могилы.

Вороны кинулись в атаку. Они били крыльями и когтями Артема по лицу, путались в одежде, мешая на пути. Пока Артем карабкался по земляной стене, свет фонаря в его руке то и дело выхватывал все новых и новых страшных тварей, выползавших из кустов с двух высоких краев оврага и ползущих вниз. Выбравшись из ямы, он выронил фонарик и в темноте побежал вперед вслепую, запинаясь за ветки и натыкаясь на кусты и деревья. Добежав до дальнего конца оврага, Артем на секунду оглянулся. Из могилы бил вверх свет фонаря. Козел стоял в могиле и смотрел вниз, туда, где Артем последний раз видел Андрея. Козел наклонился и исчез из виду, раздался пронзительный крик Андрея, переходящий в хрип. Козел выпрямился, и посмотрел в сторону Артема. Фонарик погас.

Артем бежал по полю в полной темноте не оборачиваясь, периодически запинаясь и падая. Он не понимал, в какую сторону бежит, и молился, что бы это было направление к дороге, где они оставили машину. Кусты чередовались деревьями и зарослями сухой травы. Через некоторое время Артем окончательно сбив дыхание и не чувствуя ног, упал на землю и перевернулся на спину. Он до сих пор не мог поверить в происходящее и начинал сомневаться в собственной адекватности. «Какого черта, что происходит вообще, я точно не сплю?» — крутились мысли в голове Артема. Он несколько раз с силой ударил затылком об землю, в желании проснутся, но не получил ничего кроме боли и звездочек в глазах, неуместно дополнявших картину звездного неба.

Не успел Артем приди в себя, как где-то в дали послышался пронзительный козлиный рев. Теперь это было именно рев. Артем вскочил на ноги и побежал дальше, продираясь сквозь заросли.

Он с трудом узнал это место. Лес практически поглотил прабабушкин двор. Никакие строения кроме дома не уцелели, а сам дом практически врос в землю. Стекла потрескались, крыша была частично разрушена, а крыльцо сгнило и развалилось. Недолго думая, Артем забежал в дом. Внутри все было точно также – как в последний день, когда он был тут последний раз. Штукатурка местами осыпалась, доски пола сгнили, повсюду были следы гниения и влаги, но предметы и мебель были не тронуты. Дому явно повезло избежать мародеров или черных копателей.

Артем закрыл дверь и сел на кровать забившись в угол, бросив рядом мешок. На ту же самую кровать, на которой прятался, когда-то от курицы. Одеяло было немного влажное, но не мокрое. Артем сгреб его в охапку, прижал в груди и уткнулся в него лицом. Оно было такое же, как и двадцать лет назад, немного колючее и с запахом шерсти. Все еще не веря в происходящее, и сомневаясь в собственной адекватности, Артем погрузился в воспоминания. «Прабабушка… колдовство… чертовщина…» — крутились мысли в голове у Артема, высвобождая из недр памяти какие-то то-ли реальные то ли фантомные воспоминания. Черные тени, мелькающие между деревьями, когда они с прабабушкой бежали по лесной дорожке в день приезда. Глаза незнакомца, принесшего курицу, с длинными прямоугольными зрачками, не похожими на человеческие. Странные гости, приходившие к прабабушке, после визитов которых она пропадала на несколько дней и возвращалась изнуренная и иногда раненная. Рассказы перед смертью.

Из воспоминаний Артема вырвало громкое козлиное блеяние, раздавшееся совсем рядом. Артем поднял голову и его охватил ужас. В окне напротив была видна огромная черная козлиная морда, с желтыми, блестящими в свете луны глазами. Артем вжался в угол и сильнее прижал к себе одеяло.

— Артем, впусти меня… — раздался хриплый голос, голос принадлежал Андрею.

Артем вздрогнул. Голос доносился снаружи.

— Андрей, ты где?! — заорал Артем в никуда.

— Я… тут… — прозвучал голос Андрея, и в окне показалась окровавленная голова Андрея, оторванная от тела, которую козел держал в когтистой куриной лапе.

Козел оскалился, обнажив тонкие длинные зубы, облизал длинным языком кровь, стекающую с головы, и по-человечески засмеялся. Артем узнал этот смех. Это был смех того незнакомого мужчины, который принес курицу.

— Как долго же мы тебя сюда ждали… Зачем так усложнять? Закопали сразу… Печать поставили… А смысл всего этого, если правнук, то бестолковый оказался? Столько смертей и нелепых случайностей, и все из-за чего? Из-за старых книжек и ржавого ножика? Отдай, и катись на своих четырех на все четыре.

К…к…к…каких смертей? – спросил дрожащим голосом Артем, не сводя глаз с окна.

— Таких смертей, которые тебя в нужду поставили и сюда привели, — сказал козел и оскалился. — Ты думаешь ты по своей воле сюда приехал? По своей могилу вскрыть решился?

У Артема потемнело в глазах. Загадочные эпизоды из его жизни, начинали складываться в единую картину. Он вспомнил мать, умершую от сердечного приступа, и найденную с ужасной гримасой на лице, после смерти которой он был вынужден бросить учебу и пойти работать. Отца, попавшего в ночную аварию и так и не оправившегося, все говорившего про какую-то чертовщину преследовавшую его всю поездку, после смерти которого на Артеме повисли его долги. Смерть еще не родившейся дочери и супруги Оли, на лекарства для которой Артем «работал» последние полгода. Загадочная пропажа товара, который видел только Артем, и после пропажи которого к Артему и Андрею начались претензии, которые и привели к большому долгу перед поставщиком.

— Т…т… тварь… — выдавил из себя Артем дрожащим голосом. — Ну попробуй забери козлина!

Козел улыбнулся, подошел вплотную к окну, и осмотрел дом внутри. Знаки вырезанные прямо на деревянном подоконнике и пороге дома были целы, не смотря на печальное состояние остального дома. Он посмотрел на печку, которая от времени провалилась под пол и частично разрушилась, и улыбнулся.

—Зачем забирать? Сам отдашь… — сказал козел, и отошел от окна.

В доме было тихо и спокойно, он казался Артему неприступной крепостью, способным защитить его от любой напасти. Но последние слова козла не давали Артему покоя. Не успел он додумать что бы это значило, как на стекле окна блеснуло что-то ярко оранжевое. Через секунду пространство за окном осветилось оранжевым светом огня. Дом горел.

Артем сидел на кровати уткнувшись лицом в одеяло. В голове проносились картины из его жизни. Детство, лето с прабабушкой, прерванная учеба, смерть родителей и его семьи, проблемы с работой. «Нет, этого не может быть, это какой-то сон, это какой-то сюр…». Дом начал наполнятся дымом. Погруженный в свои мысли, он почувствовал это только сейчас. Становилось трудно дышать, подступал кашель. «Этого всего не может быть, просто не может, проснуться, только проснуться» — подумал Артем и посмотрел на рюкзак, из которого торчало острие кинжала. Он крепко сжал в ладони острие и с силой провел рукой вниз. Боль разрезала руку, кровь начала тонкой струйкой потекла по лезвию. «Не помогло» — подумал Артем, достал кинжал из рюкзака и взял его в руку. Рукоять была неожиданно теплой, а драгоценный камень в основании рукояти испускал приятный успокаивающий бирюзовый цвет.

***

— А можно мне его подержать? — спросил Артем, увидев у прабабушки на поясе настоящий кинжал.

— Да можно то можно, – ответила, улыбнувшись бабушка, да только не послушается он тебя!

— Ну дай пожалуйста я просто подержу!

Прабабушка вынула из ножен кинжал и протянула Артему.

— Только не поранься, рановато ему хозяина менять, я еще побегаю.  – сказал бабушка, и улыбнувшись тихонько добавила. – Или от меня еще побегают!

Артем взял кинжал в руки и несколько раз взмахнул им. Несмотря на легкость, кинжал показался Артему неуклюжим и не удобным. Он как будто сопротивлялся каждому движению и хотел быстрее вернутся в свои уютные ножны. Чуть не выронив его при очередном замахе, Артем поспешил вернуть кинжал бабушке, чтобы ничего не сломать и не расстраивать прабабушку.

***

Воспоминания были прерваны звуком падающих бревен – кажется начинала обваливаться крыша. В доме было находится больше нельзя. Артем больше не боялся. Страх за себя и сожаление за свою поломанную жизнь уступили место гневу. Перемотав окровавленную руку тряпьем, Артем взял кинжал и встал с кровати. Рукоять клинка была горячей, но не обжигала руку, в то время как холод от лезвия чувствовался будто на расстоянии. Он взял кинжал пальцами за основание рукояти и перевернул его лезвием вверх, расположив за рукой, с обратной стороны, чтобы его не было видно.

Артем открыл дверь и вышел на разрушенное крыльцо. Зарево горящего дома ярко освещало бывший двор, заросший деревьями и кустами, между которыми стояли самые разнообразные мерзкие твари из худших кошмаров. Маленькие и большие, напоминающие каких—либо животных, или состоящие из их частей. Одни выглядывали из кустов, другие висели на ветках на ближайших деревьях, третьи стояли совсем рядом готовые в любой момент напасть. В нескольких метрах от крыльца стоял козел.

Козел оскалил острые зубы и улыбнулся. Но не успел Артем ступить и шага за порог дома, как козел вытянул руку и схватил Артема за шею. Недолго думая Артем ловким движением перевернул кинжал, и одним ударом перерубил козлу костлявую куриную руку. Ошарашенный козел выпучил глаза и сделал несколько шагов назад. Из обрубка руки стекала буро-черная жижа. Артем бросился на козла, но тот растворился в воздухе, оставив за собой облако черных едких спор. Не сбавляя скорости Артем промчался по двору до ближайшей цели – собакообразной твари на тонких длинных ногах с длинной мордой. Прежде чем тварь успела понять, что произошло, лезвие вошло в ее длинную тонкую шею по самую рукоять. Еще несколько тварей отправились обратно в ад прежде, чем поняли, что произошло.

Твари начали пятиться и скрываться в кустах и деревьях, визжа, крича и негодуя. Хор адских звуков наполнил двор. Артем огляделся в поисках козла и заметил его орудующего рукой в рюкзаке, который Артем выронил, когда козел схватил его за шею. Артем кинулся к дому, но споткнулся – костлявая куриная рука, отрубленная ранее, вцепилась ему в ногу, и перебирая пальцами, как паук лапами ползла по одежде наверх. Артем на доли секунды посмотрел на кинжал – рукоять была обжигающе горячей, а камень в основании рукояти пылал ярким зеленым светом. Артем одним движением перевернул в руке кинжал, схватил его за лезвие, выкрикнул: «Эй козлина!», и метнул кинжал в козла. Кинжал попал точно в грудь повернувшемуся на крик козлу. Вороны сорвались с веток и полетели прочь, а твари затихли, исчезая в лесу.

Артем подошел к козлу и склонился над ним. Поверженный козел уже не казался таким страшным. Артем вытащил кинжал и вытер его о шерсть козла. Только сейчас Артём заметил, что от света камня на рукояти, шерсть козла начинала тлеть, а кожа обугливаться. Также, кажется присутствие камня не давал козлу творить никакую черную магию. Артем присел, и повертел кинжал в руках.

— Знаешь, я кажется, понял зачем нужна печать на рукояти. – сказал Артем. – Больше ни одной жизни ты тварина не заберешь.

Артем крепко сжал кинжал, и со всей силы ударил тыльной стороной клинка козлу точно в лоб. Острые края печати впились в плоть, оставив на ней магический рисунок из вытекающей крови. Козел начал биться в судорогах. Его ноги и рука извивались как змеи, как будто потеряв кости. С каждым выдохом из его пасти вырывался дым и пепел. Артем схватил рюкзак и отошел назад. Через несколько секунд стена горящего дома обвалилась, похоронив под собой адскую тварь.

***

Артем подошел к могиле. Он вытащил из могилы обезглавленный труп Андрея и принялся копать для него могилу рядом. Когда все было готово, он похоронил друга и спустился в могилу прабабушки. Аккуратно, насколько мог, он собрал разбросанные кости, положил их на свои места в гроб. Перед тем, как установить на место крышку и закопать могилу, Артем коснулся костей и сказал: «Извини… Ты чертей погоняла… отдыхай… теперь погоняю я…»

Поздравляем победителей!

А так же озвучку от канала  ПРИЗРАЧНЫЙ АВТОБУС получат рассказы:

@LDA1 Чужая жизнь (1)

@LostSummoner Рикошет (1/2)

@Cherviblo Последний звонок (1/3)

@MaksimBodrov Стекло (ч.1/3) Орден малефиков (ч.1/2)
@RP.Burt Кредитор. Часть 1

@BritvaOkkama Сеанс (часть 1 из 3)

@bleick.i Шкаф из деревни Петровки

@midimag Взаперти (1/2)

@BlacAnGol Я работаю на ферме. Часть 1  Я работаю на ферме. Часть 2

@horror.fm Чёрная Метель. Часть Первая

@77.natalia Рождённый ползать... (эпизод 1)

@ArtemProstakov Капли света (1\5)

@Mikhalovna Гадость (часть 1)

@panegeric Не просто так

@Lloii7000 Зубы. Часть 1

@Dudareff Тыквенный Спас

@user7743576 Родство

Вас ждут 132 тысячи слушателей! Чтобы не пропустить свою озвучку подпишитесь на канал.

Авторы, пожалуйста, зайдите по ссылке в гугл док и напишите данные: название своего рассказа, имя автора, и оставьте ссылку на ресурс, где вы публикуетесь. Без разницы, это будет паблик ВК, площадки типа АТ, Литрес и прочие. Это будет в описании под видео на ютуб. Гугл док с доступом редактора. У многих здесь только ники, поэтому такая информация нужна, чтобы вы не остались неизвестными слушателям. Иначе ссылки и имена будут взяты отсюда, с Пикабу. Спасибо.
https://docs.google.com/document/d/1hCSjjhcwfjVQMNca94B0Ya8S...

Выбор для меня был не легким, учитывалось все. Подача, яркость текста, сюжет, грамотность, умение донести до читателя образы и характеры персонажей, так описать место действия, чтобы каждый там, в этом месте, себя ощутил. Насколько сюжет зацепит. И много других нюансов, так как текст идет для озвучки.

В который раз убеждаюсь, что авторы Крипистори - это практически профессиональные , сложившиеся писатели, лучше чем у нас, контента на конкурсы нет, а опыт в вычитке конкурсных работ на других ресурсах у меня есть. Вы - интересно, грамотно пишущие, создающие сложные миры. Люди, радующие своих читателей годнотой. Люблю вас. Вы- лучшие!

Большое спасибо подписчикам Крипистори, админам Пикабу за поддержку наших авторов и нашего конкурса. Надеюсь, это вас немного развлекло. Кто еще не прочел наших финалистов - добро пожаловать по ссылкам!)

Следующий конкурс будет в январе, тему объявим заранее, отдельно.

- Сволочь… сволочь… - сипела Ксения, корячась в агонии.

Лёжа на полу, она прижимала рукой лоскутки кожи, сраставшиеся в уродливый шрам прямо на глазах. Я так и не понял, кого она имела в виду? Меня или Веню?

- Нельзя! Нельзя ничего рассказывать! Никому!

Когда мы все успокоились, Веня объяснил, что существа подобные Марфе – интуиты, не слишком умны, но чувствуют угрозу и инстинктивно становятся агрессивными, если число источников угрозы возрастает. Про это естественно смотри в дневниках Придона. Убить придонскую Венеру невероятно сложно. Она сильна и обладает почти бронированной кожей. Согласно наскальной инструкции, чтобы только удержать её на месте, зафиксировать, так сказать, чтобы она не ёрзала и не дергалась, нужно не менее десяти человек. Убить можно только чем-то очень острым и крепким, например, придонским кремнем, но подходящий нож Придон то ли случайно, то ли намеренно забрал с собой. Портал откроет не абы какое убийство, а, согласно той же древней инструкции - конкретно отсечение головы.

Оказалось, что Веня и Сеня давно уже строят в одной из дальних комнат некое подобие гильотины.

- А материал где берете? – удивился я.

- Мусор из будущего, - кратко пояснил Веня. - Видел лекало с бегущими зубцами?

- Ну, видел… Мощная штуковина. А как вы собираетесь заставить лечь под него Марфу?

Скорчив грустную мину, Веня замолчал.

- Я же говорила - тупая идея! – зашипела на Веню Ксения, - А ты говорил, что придёт время – и всё само собой сложится! И ничего не складывается! – заплакала она.

- Подождите-подождите … - проговорил я, пытаясь ухватиться за кончик мысли, мелькнувшей у меня в голове. – Мёд … аллергия …

- Считаешь, я про это не думал?! Серьёзно? Как ты её заставишь есть мёд? Мы подержим, а Сенька ей в горло соты пропихнет?

- А если не мёд, а что-то с мёдом … В Турции были?

- Ха-ха! Мы даже в Крыму не были! – с обидкой заметила Ксения. - Венечка на солнце обгорает!

- А я вот был … Там очень много сладостей продается на основе мёда, Например, локма. И я заметил, что когда мы здесь едим, запахи проявляются не сразу. Сначала вкус – потом запах…

- Есть такое, - согласился Веня, – теоретически Марфа может наесться твоей локмы до того, как почует, что там мёд. И ты сможешь представить вкус?

- Я – сладкоежка, - признался я. - Если потренироваться…

- И на чем ты собрался тренироваться? – спросил Веня. - Мы тут как бы голодаем.

- Я заметил, но… да… есть одна мыслишка.

И касалась эта мыслишка рыжей Мыши-Мариши. Клялась мне в любви, а сама … Почему она до сих пор не здесь? Мы уже четырежды пробирались в реал, а её я что-то там не наблюдал. Выходит как миленькая вместе с другими жильцами? Или вообще уже съехала с Донки? Или Мишка Резниченко её утешил? С него станется.

И как бы в ответ на мои мысли в пятый раз, когда мы попали в реал, Мариша сидела на кровати с закрытыми глазами. Я сразу узнал ее, хотя наблюдал только размытый силуэт со смазанным лицом. Четко выделялись только ей рыжие волосы.

Вспомнив совет Вени, я недрогнувшей рукой срезал волосы Мариши под самый корень. В общий котел я их не сдал. Сидел, тренировался представлять медовые сладости из Турции.

Уходя развлекать Марфу, Веня оставлял подробные инструкции, по которым мы с Ксенией строили гильотину. В оставшееся время я пытался вспомнить вкус турецких сладостей и сотворить их с помощью воображения.

Не буду подробно описывать, как подействовали на Марфу пончики с мёдом, скажу только, что аллергическая реакция началась почти мгновенно. Она хрипела, задыхалась и почти одномоментно стала не опаснее большой плюшевой игрушки.

С огромным трудом, но нам удалось перетащить Марфу в комнату, где была установлена гильотина. Придонская Венера плакала ржавыми слезами, тихо и жалобно звала на помощь своего Валерочку. Ни я, ни Веня не решались опустить на ее шею лезвие с зубцами - всякая злость на нее прошла, это был как будто совсем другой человек, не тот, кто многократно меня избивал.

- Да ты хоть бы про дочь свою один раз вспомнила, гадина гребанная! – ледяным голосом произнесла Ксения, крутя в руках любимый розовый берет Марфы Владленовны.

- Лерочка … - всхлипнула Марфа. – Доченька…

Ксения не дрогнувшей рукой сорвала предохранитель с гильотины, и лезвие обрушилось на горло Придонской Венеры.

Глава 16. За дверьми

Мы стояли над обезглавленным телом по колено в песке. И это всё. Никакого портала не открылось.

- Ну, хоть от гадины избавились, - весело произнесла Ксения, с любопытством рассматривая как опадает тело Марфы, превращаясь в адский кожаный коврик.

Я тоже поначалу решил, что если смертоубийством всё и закончится, то, в общем и целом это тоже неплохо, хоть поживем спокойно – я с Ксенией, а Веня пусть и дальше штудирует дневники. Но не тут-то было…

Сабл Савелий, восставший в этот раз из песка, высыпавшегося из тела Марфы Владленовны, поманил нас за собой, как тогда в пещерах. Он повел нас к единственной двери, которую я никогда не видел открытой – парадной двери напротив комнаты Вени.

Теперь дверь была открыта нараспашку. За ней крыльцо. А за крыльцом такое … В общем, Веня и Сеня, увидев это, сразу упали на колени, закрыв глаза. Казалось, что дом несётся куда-то, пересекая то улицы, то реки, то поля. При этом и я наблюдал это боковым зрением, дом по-прежнему стоял на месте. Эта картина доводила до тошноты. Наверное, потому, что мозг не успевал определиться - реально это, или нет.

Эффект Придонской свистопляски я уже наблюдал, когда выглядывал из окон на кухне, но насколько же гаже я себя почувствовал, когда оказался на крыльце. Тогда я наблюдал ломающую мозг картинку как бы со стороны, а сейчас я находился в эпицентре. Реальность неслась куда-то, нарушая все мыслимые и немыслимые физические законы. И это была не иллюзия - мне удалось сорвать вполне обычный лист с куста, что несся прямо на меня, а потом куда-то делся.

Я попробовал скосить глаза в бок – там реальность еле заметно подергивалась. Зажмурившись, я сделал шаг вперед - дикая свистопляска реальности прекратилась. Всё застыло и выглядело абсолютно нормальным, Я стоял на заболоченном берегу узкой речки, видел воду, камни, коряги.

Интуитивно я почувствовал, что оборачиваться нельзя.

- Закройте глаза и сойдите с крыльца, - крикнул я Вене и Ксении.

Они послушались.

И мы пошли … Все вокруг было обычным, скучным, унылым. По виду – ранняя весна, но не чувствуется ни тепла, ни холода. Взгляд фиксирует покачивание деревьев, но тело не ощущает дуновение ветра. Мы долго шли, перебираясь через какие-то буераки. Устали жутко.

- Хоть бы полянку какую найти и передохнуть, - произнесла Ксения.

Я пошарил глазами вокруг.

- Вон там… вроде какой-то просвет.

Вышли на поляну. Отдохнули. В это бесконечно сером мире каждый миг отдыха был подобен глотку воды в жаркий день. Так я и сидел, свесив голову, пока не услышал голос.

- Кирилл, а поищи-ка дорогу, - попросил меня вдруг Веня.

- Чего? Какая еще дорога?

- Поищи-поищи. Посмотри вокруг …

- Да нет здесь … хотя, постой …

За поляной явственно что-то чернело.

- Смотри, и вправду дорога!

Это была скорее не дорога, а направление из грязи и глубоких луж, но всё же лучше, чем ничего. И мы пошли по ней. Шли и шли, пока Веня не сказал,

- Кирилл, а поищи-ка дорогу получше!

Я хотел его послать, но не стал, а снова осмотрелся. Тьфу, да что за черт, вон же параллельно этой дороге, за стволами берез и сосен мелькает серая полоска нормального асфальта.

- Идём! Идём туда!

Там виднелась вполне нормальная дорога, с трещинами, латками и разметкой. На обочине, аккурат перед ямой даже темнел треугольный знак «уступи дорогу».

- Не видишь, может машина едет? – спросил Веня.

Я успел только краем глаза глянуть вдаль, как мимо нас пронеслось нечто черное и четырехколесное.

- Вень, что происходит? – Веня молчал. – Это как с волосами? Что я представляю, то и получаю? – Веня кивнул. - А почему я?

- Ты попал сюда последний, ты - связь этого мира с настоящей реальностью.

- А если я попробую представить город? – чуть не взмолился я.

- Попробуй … представить город

Но как бы я не пытался, ничего не получалось. Не получилось и всё.

- Ты что сейчас представил?

- Ну… Москва-сити. – огрызнулся я не своим голосом.

- А ты там был?

- Бывал пару раз.

- Ты еще Тадж-Махал попробуй представить! – разозлился Веня. - Представляй то, что видел много раз. Наш пригород. Что-нибудь убогенькое, зачуханое, брошенное представь.

- А почему так?

- Не спрашивай! Начну объяснять – не получится ничего.

- И так не получается! Объясняй!

- Что тебе снится? – спокойной и размеренно прозвучал мужской голос.

- Разное.

- Такое снится? – спросил Веня, указывая руками на всё вокруг.

- Грязь и коряги? – я задумался.

Да… С детства, когда я болел или нервничал из-за контрольной, начинала снится всякая мутная хрень, как будто я шел через какие-то грязные места или они просто мелькали перед глазами.

- Допустим, - сказал я. – И что?

- Так вот, всё это - сон. – развёл руками Веня.

- Мой?

- Твой.

- То есть, я где-то лежу с закрытыми глазами и мне всё это снится, и вы, в том числе?

- Нет, демон Донки вытащил все эти образы из твоих снов и создал подобие реальности, но разрешает тебе все здесь менять.

- Так у меня же ничего не получается!

- Получится! Твой мозг должен поверить, что это всё – реальность.

- Но это не реальность! – помотал головой я.

- Хорошо – это сон. Осознанные сновидения бывали?

- Как это?

- Когда во сне можешь всё менять, - подала голос Ксения.

- Да, когда спишь и понимаешь, что спишь, - подтвердил её слова Веня.

Я попытался сосредоточиться, но этому мешала новая напасть. Жуткая Придонская круговерть прекратилась, но теперь, когда я что-то рассматривал, мой взгляд как будто проваливался в мелкие детали предметов и чтобы достать его оттуда, требовалось немалое усилие. Чтобы глаза отдохнули, я посмотрел вверх. Небо пульсировало белесым светом, безо всякого намека на солнце. Неприятно. Я перевел взгляд на землю и вскоре мог рассмотреть каждую песчинку. Почему-то устал от этого страшно и сел ... в полной уверенности, что сажусь на старый бабушкин диван, накрытый потертым клетчатым пледом.

- Вау! – воскликнула Ксения, падая рядом. – Как ты это сделал?

- Не знаю!

- Потому, что представил, а не пытался. – Заметил Веня.

- Так, мы в парке, - сказал быстро я, срываясь с места и не давая опомниться ни себе, ни своим товарищам по несчастью.

Я побежал вперед, представляя, что бегу к воротам парка, бежал с максимально возможной для меня скоростью, чтобы не дать мозгам ни времени, ни возможности начать в этом сомневаться. Метров через десять я почувствовал под ногами беговую дорожку, а минуты через три – врезался в железную решетку. За ней ходили прохожие, ехали машины, виднелись дома.

Вскоре меня догнали запыхавшиеся Веня и Ксения.

- Молодец, Кирюша, - сказал Веня, держась за бок. – Ты нашел город.

- Перелезем или выход поищем?

- Выход будет, если ты его сумеешь представить, - сказал Веня.

- Полезли! – сказал я, подсаживая Ксению и давая ей ухватиться за верхний край забора.

…Мы стояли посреди самой обычной улицы.

- Не подскажете, где мы находимся? – спросил я у первого попавшегося прохожего – мужика лет сорока, в вязаном свитере и в спортивных штанах.

- Зде…сь, - ответил мужик, с явным усилием издавая звуки.

У меня сложилось полное впечатление, что говорил он первый раз в жизни. Я посмотрел ему в глаза и «провалился» взглядом внутрь его зрачка. С усилием «выдернул» себя назад и тут же меня затянуло в сплетение нитей его свитера.

- Да что же это такое! Это настоящее всё или нет?! Где мы?

- Думаю, мы всё еще на Донке, - сказал Веня. - Смотри на всё как бы рассеянным взглядом или будешь «проваливаться». Тут зрение по-другому работает.

- Как это?

- Острота зрения зависит от времени. Чем дольше смотришь – тем больше видишь.

- Как неудобно, - замотал я головой.

Я посмотрел на Веню, перевел взгляд на Ксению, посмотрел на рукав своей одежды. Взгляд «не проваливался». Мы явно не принадлежали этому миру. Прохожий постоял с нами со скучающим видом и потопал дальше.

– Вень, а этот человек, он кто? – спросила Ксения. -Разновидность сабла?

- Вряд ли. Думаю, часть пейзажа.

- Бродячий манекен? – хихикнула Ксения.

- Вроде того.

- Ну…пойдемте и мы побродим, - сказал я.

Окружающее и вправду походило на мои обычные сны – мутные, хреновые, нудные, но не кошмарные. Мы бродили по городу, иногда развлекаясь фокусами. Мысленно удавалось остановить автобус, троллейбус и даже такси. Они везли нас в разные места. Если выглядывали в окно – начиналась свистопляска, доводившая до тошноты. Поэтому никаких удовольствий от поездки я не получал.

Места иногда попадались очень красивые, иногда – в просто необычные. Но чаше казалось старым и разрушенным, к новому целому и красивому было не подобраться. Всё красивое, стильное, изящное маячило где-то вдалеке, или приблизиться к нему мешало какое-то препятствие – котлован, забитая машинами трасса, разведенный мост. Люди иногда вели себя очень агрессивно, но успокоить их можно было легко и просто - не нужно было даже пытаться с ними разговаривать. Достаточно было просто игнорировать, и они уходили или вообще исчезали.

Заходили в кафешки. К нам подходили официанты, подавали меню. Прочитать его было либо невозможно – надписи превращались в мутные полосы, либо вполне себе читались, но не запоминались. Тогда мы просто тыкали пальцем в картинку. Еда имела слабый слабовыраженный вкус и не давала сытости.

- Опять этот грузовик. Куда мы ни пойдем, везде он стоит, - заметила Ксения, указывая на вполне обычную машину.

- Ты уверена?

– Да, там номер как мой день рождения – «пятнадцать – двенадцать».

Вот и я заметил этот грузовик. Присмотрелся. Серый кузов, характерные отметины на борту. Взгляд на нем «не провалился».

Бак почти полный, ключ в замке. В бардачке документы на имя Виталия Сергеевича Резниченко. Это были документы дяди моего друга Мишки. А не тот ли это грузовик, который пропал когда-то на Донке в девяностых, засыпанный песком?

- Поехали, что ли? – сказал Веня.

Я не устал, но для разнообразия можно и проехаться. Грузовик я пробовал водить когда-то в подростковом возрасте. Мишка стащил ключи у отца. КАМАЗ

Сел за руль. … Перед глазами сразу началась мерзкая круговерть, но я заметил, что если смотреть на дорогу не через стекло, а выглядывая в окно, то ехать можно. Внезапно дико заболела лодыжка.

- Черт, больно!

- Мне тоже, - скрипнул зубами Веня.

Ксения захрипела, хватая ртом воздух. Из шрама на её горле засочилась кровь.

- Стой! – закричали оба супруга.

Я остановился.

Что-то не так…

- Вам лучше выйти, - сказал я.

Мы поняли друг друга без слов.

- Я не выйду!!! Не выйду! – хрипела Ксения. - Что мы будем делать?!!! Блуждать здесь вечно? Или вернемся в дом, и станем саблами? Я хочу умереть! Хочу умереть!

- Погнали! – велел мне Веня. – Ире передай… А! Ничего не говори!

И я поехал, чувствуя боль в переломанных ребрах и дикую тошноту от сотрясения мозга. Последнее, что я видел – это судорожно подергивающиеся в едином ритме тела Ксении и Вени, будто две таранки, висящие на одной веревке.

Очнулся я в больнице под капельницами. Рядом сидела Мариша.

Глава 17. Реал

В больнице я узнал, что с момента моего исчезновения прошло полгода. Обнаружили меня в машине с двумя трупами в очень живописном месте на Алтае. Нашла меня группа туристов. На мне не было живого места.

Приходила полиция, со мной говорили врачи – всем я сказал, что ничего не помню, хотя естественно помнил всё. То же самое я сказал и Марише, и Мише, и родителям.

На поправку я шел быстро, на мне всё заживало как на собаке. Но с психикой была беда-беда, если честно. Я не смог больше водить машину – видел Придонскую круговерть. Даже просто ездить в машине стало для меня проблемой. Очень крепко зажмуривался, подавляя желание завязать глаза повязкой. Отрастил длинные волосы и бороду. Знаете, как пережившие тяжелые времена запасаются гречкой и солью, так и я испытывал непреодолимое желание иметь всегда длинные волосы.

На Донку я возвращаться боялся. Ни за какие шиши больше и близко к тому месту не подойду. Позвонил старосте дома, она поделилась со мной номером Ирки. Не давала мне покоя мысль – как же она сумела уйти с Донки?

- Соскучился? – спросила Ирка, подходя к столику в кафе. -Шучу, знаю, что нет. А когда-то такие симпатяги как ты за мной увивались табунами.

Я представил себе увивающийся табун и рассмеялся от такого сравнения.

- Что тебе заказать? – спросил я.

- Да ничего, - отмахнулась Ирка. - Водички попью. Говори, чего хотел.

- Расскажи все, что знаешь про Донку, - попросил я.

- А ты мне расскажешь … про Донку? Ты же там был?

- Был. Спрашивай, что хочешь.

- Венька… там?

- Был там, он умер.

Взгляд Ирки выразил забавную смесь жалости и удовлетворения.

- Я слышала, что тебя вместе с двумя трупами в машине нашли.

- Ага, Веня и Сеня.

- Хм… тогда помянуть надо.

- Надо, - не стал спорить я.

Мы заказали водочку и мясную нарезку, я было предложил овощей, но Ирка лишь отрицательно помотав головой.

- Ну, ладно … - сказал Ирка, когда мы выпили не чокаясь. - Слушай про Донку, но сначала про Венечку. Развёл он меня пару лет назад, как лохушку. Поиздевался и ноги вытер. За что только, не понимаю, - пожала плечами Ирка, кивая, чтобы наливал по второй. - Ну, влюблен он в меня был в школе, но я ведь этого даже не знала. Ладно бы голову ему морочила, а так… Переспал со мной Венька один раз, а на следующий день привёз в свою квартиру Сеньку. Запила я, дура. И когда погас свет, а я не вышла, то почувствовала, как проваливаюсь куда-то. Увидела море подземное, колонны и рисунки… очень знакомые.

- Как это?

- Знаешь… преподавала у нас в техникуме учительница, вела французский и изостудию. Вероника Николаевна Летняя. Очень красиво рисовала портреты и цветы. И я увидела альбом с портретом, похожим на её лицо и лилии, похожие на ту, что Венька мне наколол. Вспомнила я, как в школе называли меня Тигровой Лилией, вспомнила, какой я была в молодости. И ведь тогда не все прям подряд на меня мужики западали. Это только кажется, что красивым никто не отказывает. Отказывают, да только они долго над этим не горюют. И почувствовала, что там, куда я падаю, живет существо, у которого ни плоти, ни крови, ни злое оно ни доброе. Оно просто питается … блядством.

- Чиво? – рассмеялся я.

- То, что слышал. Вот ты, Кирилл, ты женщинами пользоваться привык, а Мариша твоя - типичная терпила. Она тоже должна была на Донку попасть, но почему-то не попала. Нравится Донке Мариша, нравится, как она пылинки с тебя сдувать готова и тапки в зубах приносить. Нравится, я это чувствую, но почему-то не забрала. Хоть и пыталась Мариша за тобой пойти… А что такое удон? – вдруг резко сказала она, рассматривая записи в меню.

- Ээ… да суп такой… вроде, - не сразу сообразил я.

- Закажешь мне?

- Хорошо.

- И зразы. И еще налей… Так вот…- продолжила моя бывшая соседка. - Я ведь Веньку не любила. Никогда, ни секундочки.

- А чего тогда кисла из-за него? – спросил я, подливая ей в стопку.

- Привыкла… и с сыночками моими хорошо он поладил. И поверила, что Венечка правда меня всю жизнь любил и до сих пор любит. А он, - пьяно ухмыльнулась Ирка, - женскую самооценку мою взял и… растоптал. И как только провалилась в темноту – так сразу это и поняла! А как поняла - так сразу и подумала: да ну нафиг из-за него убиваться! Я переспала с мужиком, который мне нравился, а он месть какую-то непонятную осуществлял. Кого еще и надо пожалеть, так не меня, а этого убогого, что время на месть свою дурацкую потратил. Он же мудак – этот Венька Скорочкин, а это навсегда. А я всего лишь запала на мудака от одиночества. В дерьмо вступила… понимаешь… ну отерла ножку и дальше пошла, что мне до него, а он так дерьмом и останется… вернее остался! – расхохоталась она.

Мне стало слегка обидно за Веню. Не был он прям уж таким.

- Знаешь, он просил тебе предать… - начал я и остановился, не зная как продолжить. Ведь Веня так ничего Ире и не передал.

- Что извиняется? – пьяно икнув, продолжила за меня Ирка. - Да плевать на него и его извинения… лучше слушай дальше! Мне тогда смешно стало, представляешь? Я почти в ад провалилась, а мне смешно! И начала я смеяться. Ну дала слабину, подумаешь! За секунду попустило, веришь? И плевать на Веньку стало, и на то, что он с молодой девкой красивой живёт, а я одна кукую – тоже плевать. И меня как «выплюнуло» назад! – тут Ирино лицо помрачнело, и она сказала почти трезвым голосом: - Я вернулась и резко стало очень страшно. Почувствовала, знаешь, что чудом избежала того, что многократно хуже смерти. Вернее – того, КТО хуже смерти. И этот КТО - никуда не делся, это он меня толкал, чтобы я к тебе приставать начала, - добавила она, слегка смутившись.

- Да ладно, - сказал я. А про себя подумал, я значит – вот оно, а для своего передка слабого Ирочка оправдание придумала – Донка виновата!

Уловив мои сомнения, Ира прищурилась и сказала:

- Ну и не верь. Всё равно спасибо, что отшил меня. Я ведь каждый раз себе говорила, ну нафига??? Чуть ведь не доигралась один раз. А это Донка!!!

- Демон?

Невольно подыграл я бывшей соседке.

- Демон? Может и демон. Он в меня вселяется. Нравятся ему такие игры … Со мной все время теперь этот демон Придонский, и вроде вреда от него никакого, но никогда он меня не отпустит и нормальных отношений ни с кем построить не даст! Понимаешь? Не интересно ему это! – Ирка склонилась ко мне поближе и замотала головой: - Нравится ему мучить и мучиться тоже нравится, будто разницы для него большой нет. Или есть, но как для человека – то солененькое хочется съесть, то сладенькое. Нравятся ему такие отношения, но не любовь. А вот измены, или если кто-то по кому-то сохнет, страдает – это да, это для него биточки и конфетки. Меня Придонский демон отпустил, потому что я изменилась за секунду, как разбойник, что рядом с Христом висел.

- Разбойник рядом с Христом? - не понял я.

Ира отстранилась от меня.

- Не суть, - сказала она, почти точно копируя интонацию Александра Андреевича или, как Ира его называла - Сашки-многоженца. – А ты… ты изменился после Донки? – спросила она.

- Не знаю, вроде такой, как и был.

Мне уже это всё начинало надоедать.

- Кстати, а не закажешь мне стейк с кровью? – повела бровью собеседница.

- Закажу.

- А потанцуем? – заулыбалась Ирка.

- Нет.

- А на брудершафт? – подмигнула женщина.

- На посошок и расходимся! – раздался голос у меня за спиной.

Спасибо, пришла моя новая девушка Ника!

Увидав Нику, Ирка сначала долго вглядывалась ей в лицо, а потом залилась таким громким хохотом, что даже перекрыла громко звучавшую музыку.

Глава 18. Ника

С Донки я уехал сначала с Маришей. Но быть с ней не смог, не хотел её. Ни как женщину ее не хотел, ни как с человеком общаться. Я хотел все забыть, а Мариша просто была еще одним напоминанием о кошмаре.

Да и общаться с ней было все сложнее и сложнее. Она начала заговариваться, перестала готовить, есть, убираться. Постоянно находилась будто в ступоре. Стала бесполезной обузой. Но самое неприятное – она не могла работать. Это только кажется, что работа кассирши простая, но на ней как минимум нужно быть внимательным и хорошо считать. У Мариши все прекрасно получалось, пока она была здорова. Семейка у нее была нищебродо-алкашеская, но училась Мариша в школе на одни пятерки, и любимый предмет у нее был математика. Ну, не суть, как говаривал мой бывший сосед Александр Андреевич, Главное - ну вот что мне было делать? Да, не предала меня Мариша, не бросила. К Мишке не ушла, хотя он сам рассказывал, как пытался несколько раз увести её с Донки и как по морде получил, когда руки стал распускать.

Мне что делать? Я молодой, я хочу жить. Я с того света вернулся! Пусть меня осудит тот, кто был в такой ситуации и поступил по-другому. Посоветовался я со своей новой девушкой Никой, и она предложила отправить Маришу на больничку. Сама нашла клинику, договорилась со всеми врачами и все порешала. Мне всегда с женщинами везло! И красивые все были, и полезные! Ника была богатой женщиной, знала иностранные языки, владела галереей «Самертайм» и несколькими школами искусств.

Не прошло и трех месяцев, за которые я успел позабыть даже Маришино лицо. Однажды мне позвонили из больницы и сказали, что случился пожар. Мариша не выжила. Эту новость я воспринял почти с облегчением. Будто гора с плеч свалилась. В эйфории я провел всё утро и весь день, плодотворно работая. А вечером я поехал к Нике.

Она приготовила чудесный ужин во французском стиле.

По какому случаю праздник? Такое впечатление, что ты собралась делать мне предложение, - пошутил я.

- Тебя ждет сюрприз, мон шер, - улыбнулась Ника, - но сперва – ужин. Тебе стоит подкрепиться.

Давно я не чувствовал себя так приятно! Тёплый халат, мягкие тапочки, на столе в супнице ждёт меня луковый суп-пюре, в духовке томится гратен. Куда там Маришиным мясным рулетикам. Тьфу, да что опять про неё вспомнил… Царствие ей небесное, земля пухом и всё такое… После второго бокала вина я откинулся на стуле и просто нежился.

Вечер тёк великолепно, пока не кольнуло в боку... «Опять этот желудок, чтоб его... Пить ферменты.» – подумалось мне, но стоило мне глянуть в окно… и не увидел там Придонскую свистопляску. Я обернулся к Нике, ловя на себе ее странный взгляд, выражавший и сочувствие, и скуку, и отрешенность.

- Ты видишь это? Видишь? – вырвалось у меня.

- Нет, Кирилл, не вижу, - вздохнула Ника, отставляя в сторону бокал, - но знаю, что видишь ты. Ты сейчас видишь Донку, она ведь всегда с тобой. Как и со мной…

- Ты… ты… Ты кто? Зачем ты это делаешь?

- Это не я, - грустно сказала Ника. – Это Донка.

- Ты была… там?

- Была. И она разрешила мне уйти, потому что пошла вместе со мной. Я попала на Донку вместе с Сержем после самой прекрасной ночи в моей жизни, побыла в аду, помогла убить Прасковью Шилову. Ты уже понял, кто я? Или мне назвать своё имя?

- Николетта … Но как? Почему ты жива? Сколько тебе лет?

- Я вышла из Донки в середине 90х двадцатого века. Почему так? Не знаю. Донка так захотела. Серж попал в наше время, знаю, а вот я... А как вы, кстати, выбрались?

- Уехали на грузовике, который когда-то засыпало песком на Донке.

- А мы нашли телегу, в которой крестьяне бросили опоенную Прасковью, и Серж долго сидел в ней, представляя, что она стоит на горке. И с этой горки бежит вдаль дорога. И так – несколько раз, пока нас не начало рвать кровью и всё тело не превратилось с сплошную рану. Я не выдержала и выпрыгнула на ходу, упала в воду и меня нашли в канале Москва-реки, бросили спасательный круг с круизного теплохода. Я думала, буду бомжевать или попаду в сумасшедший дом, но все как-то легко и просто порешалось, кто-то будто за ручку меня вел, но не для моей пользы, а для своих целей. С тех пор я не постарела ни на день, но живу будто во сне - если я что-то хочу, что-то делаю или со мной что-то происходит, значит так нужно Донке.

- Что со мной будет?

- Не знаю, но думаю ничего хорошего, - сказала Ника, поднимая бокал. – Удачи! Главное помни – даже вечность не вечна, всё проходит.

После этих слов я вылетел из комнаты, или комната пролетела сквозь меня. Меня затолкнуло в знакомые двери перед комнатой в камине, понесло сквозь люк на чердак. Мимо меня пронесся сабл Савелий, на ходу обретая плоть, в то время как моё тело становилось песочным.

Савелий … И куда я смотрел? Это ведь красивый мужчина в расцвете лет в старинном домашнем халате. Какой же я был дурак! Поверил Вене, что это безграмотный нищий. Знал Венька! Всё знал! Догадался!

И вот Серж Придон снова покидал Донку, пройдя новый, пока непонятный мне ритуал: смерть Мариши в огне и моё возвращение. Что ж… Донке нужно много тел, чтобы гулять в реальном мире, я тоже когда-нибудь выйду отсюда. Знаю точно, что выйду. Через годы или столетия выйду и никогда не умру, буду вечно молодым и сильным, пусть и с демоном внутри.

А пока буду сидеть и ждать… Кого ждать? Да может быть и вас. Ждать, передвигая песочным пальцем шахматные фигурки. Я знаю, я чувствую, что моё одиночество продлится не долго. Я уже слышу, как кто-то мечется по комнатам, пытаясь найти выход там, где его нет… Пока нет.

Узкая световая полоса над неплотно прилегающими к оконному проёму ставнями и раньше сменялась темнотой. И иногда в этой темноте мелькали огоньки, похожие на свет от фар машин, фонарей, витрин или светофоров. В этот раз всё было иначе... Никаких проблесков за окном. На меня накатило непередаваемое чувство абсолютного нечеловеческого спокойствия. Будто кто-то смотрел на мир моими глазами, задвинув мою личность глубоко в подсознание.

Картинка перед глазами дернулась, расплылась. И вот я уже стоял не на кухне с эркером и стеллажом с фарфоровой посудой, а посредине обычной комнаты, явно принадлежащей школьнику. На столе лежала куча учебников, линейки, ручки, карандаши, фломастеры и прочая канцелярия, возле стула валялся школьный рюкзак с наклейками.

- Ножницы твои где?

С этим вопросом в комнату вошли Веня и Сеня. Веня был налегке, Сеня держала в руках кучу хозяйственных сумок.

- Что происходит?!

- Слияние двух миров, - пояснил Веня.

- На ТОЙ Донке сейчас погас свет? - догадался я.

- Так точно, - ухмыльнулся Веня.

Я посмотрел по сторонам. Заметил на столе канцелярский нож. Попытался его взять. Не тут-то было! Моё состояние очень походило на сон, в котором я мало что контролировал. Руки меня не слушались и я не мог даже толком дотронуться ни до какой вещи, не то чтобы взять её в руки.

- А ты попробуй взять пыль, - посоветовала Сеня.

- Как?!

- Представь, будто поднимаешь упавший платок... вот так...

Нагнувшись к ковру, Ксения сложила щепотью пальцы и подняла вверх нечто, напоминающее полупрозрачную ткань, поблескивающую белыми, синими и голубыми точками. «Ткань» потянулась и порвалась, колыхаясь неровными краями. Обрывок девушка привычным жестом запихнула в сумку и потянулась за следующим.

- Здорово! - воскликнул я. - У меня так не получится.

- Получится. Попробуй снять со стола.

Я двинулся в сторону стола, но чуть не вывернул себе ступни. Ноги провалились в пол, как будто в мякоть спелой дыни. Я отскочил от того места, словно ошпаренный и опять почувствовал, что ноги вминаются в деревянную поверхность.

- Двигайся! Не стой на месте, - сказал Веня.

- А я могу попасть в другую квартиру?

- Попробуй.

- Пройти через стену могу? - уточнил я.

- Пробуй, пробуй.

- Лучше пусть волосы поищет, - деловито и, одновременно, сварливо велела Ксения.

Она явно наслаждалась нашим временным возвращением в нормальный мир.

- А как волосы искать?

- Ищи светящиеся нити.

- Вон - на подоконнике, не они?

- Бинго, Кирюша! Расческу нашел! - воскликнула девушка, забирая нити в сумку.

Я подошел к окну. За стеклом роились буро-белые пятна, мелькали черные силуэты. Слышались то сильные, то приглушенные звуки, будто кто-то то включал, то прикручивал радио.

- Можно выйти наружу?

- Пробуй.

Вспомнился один старый веселый фильм, где главный герой проходил сквозь стены, используя мантру: «Вижу цель — не вижу препятствий». Я надавил рукой на оконное стекло. Почувствовал, как пальцы погружаются в нечто напоминающее засахарившийся мёд. Отступил назад, стараясь не давать ногам погружаться в пол. Интуитивно почувствовал, что выходить нужно не через окно, а через стену. Закрыл глаза и стал медленно продвигаться вперед. Ощущения были странными. Будто двигался через нечто трухлявое. Когда эти ощущения вдруг исчезли, я открыл глаза и... чуть не ослеп — настолько яркий свет резанул по глазам.

С трудом проморгавшись, я обнаружил себя стоящим на кухне потусторонней Донки. В ушах звенело со страшной силой, а видел я всё, будто в туннеле. Боковое зрение отшибло начисто. Я стал вертеть головой, рассматривая... вернее, силясь рассмотреть носящихся на дикой скорости вокруг стола Ксению и Марфу, а также Веню, вяло пытающегося их угомонить.

- Прибью... прибью!.. - повторяла Марфа. - Ты должна была за ним следить!

- А чё я-то?! - визжала со слезой в голосе Ксения.

На столе стояло блюдо, где горкой возвышался пейншамп. Ксения хватала оттуда изящной лапкой горсточку при каждом новом забеге вокруг стола, что вероятно придавало ей и скорости и прыти.

- Видела я как он на сиськи твои пялился!

- А сиськи тут при чём?!

- Ты должна была ему объяснить...

- А чё я-то?!

Разговор, похоже, закольцевался и зашёл в тупик.

- Кто, что должен был мне объяснить? - натужно просипел я, с ужасом понимая, что от прогулки в реальный мир пострадали все мои органы чувств.

Я даже запах пейншампа не ощущал! Хотя фарфоровое блюдо с комочками грибного хлеба маячило менее чем в метре от меня.

- Ты нарушил контур, и нас вымело назад, - меланхолично пояснил Веня, подпирая стенку и, со скучающим видом наблюдая, как голая тетка гоняется за полуголой девушкой.

Я стал рядом и тоже стал наблюдать.

- Ещё раз... объясни, что я сделал не так?

- Не надо было пытаться выйти. Нельзя так делать.

- Ты же сам говорил: «Пробуй, пробуй». - Возмутился я.

- Не думал, что у тебя получиться...

Из волос, что успела насобирать Ксения, мне удалось сотворить только подсохшие казинаки. За это я получил такую затрещину от Марфы, что думал, у меня случится сотрясение мозга, но обошлось. Зато узнал, откуда берется пейншамп – самообразуется из пыли. Ничего представлять не нужно, просто пыль из того мира перетаскивается в этот.

- А у тебя или у Вени, что, не получалось выйти сквозь стену? - поинтересовался я у Ксении, когда все разошлись — ну, то есть Веня удалился в свою комнату за камином, а Марфа отправилась в своё тайное убежище.

- У меня нет, а Веня и не пытался, - ответила Ксения.

- А что так?

- Мудак потому что. Эксперимент он проводил. На мне.

- Не понял…

- Он вычитал в дневниках Придона, как тот выходил за контур и… подговорил меня выйти. Я ослепла и оглохла на три дня. Думала, зрение и слух вообще не восстановятся. Ты ещё легко отделался

- Действительно – мудак, - искренне посочувствовал я Ксении.

Глава 13 Трёп, просто трёп

- Невидимым попал на улицы Пекина, косы китайцам пообрезал и вернулся назад? – не поверил я Вене.

- Так в дневниках Придона написано, - пожал плечами Веня.

- Ну, допустим, - нехотя согласился я.- А почему только у него получалось? Он этим вопросом не задавался?

- Кстати, задавался. Серж считал всех своих товарищей по несчастью откровенными слабаками, поэтому они и не могли.

- Так что, - рассмеялся я, – он был сильнее Марфы?

- Пфф… Ты считаешь, Марфа сильная? Старая жалкая баба. В восемнадцать лет пришла работать в какой-то спортивный комплекс и попалась на крючок сорокалетнему ловеласу. Всю молодость в любовницах проходила у своего начальника, дочку от него родила, а потом штук пять или шесть абортов сделала. Он ей всю жизнь поломал. А как поднадоела, так в групповушках стал заставлять ее участвовать…

- Да ну… прям заставлял… - засомневался я, вспоминая, как пытался развести на секс втроём Маришу.

И Мишка на неё заглядывался, прямым текстом намекал, а мне для такого друга ничего не жалко. И с одной заказчицей у меня как-то, раз затяжной роман случился… Я, устав метаться между двумя бабами - врать и выкручиваться тупо стало лень, хотел свести их вместе и посмотреть, что получится. И уж на что Мариша покорная была мыша, а сразу заартачилась и заявила, что не согласна ни на тройничек с мужчиной, ни на тройничек с женщиной, и лучше со мной расстанется, хоть и любит, чем на такое согласится. Вот тогда надо было её и бросать! Сейчас бы с Никой-фитоняшкой зажигал и подружками её… сама обещала подогнать… да, что-то я совсем отвлёкся…

Короче! Свои сомнения, я высказал Вене, хоть и понимал, что всё это пустой трёп, не имеющий прямого отношения к теме нашей беседы. Веня треп охотно поддержал. Ну, а как еще на Донке время убивать?

- Марфа тоже долго держалась, - сказал он, - не соглашалась почти год. Даже с работы ушла, а потом такая тоска по любовнику заела, хоть в петлю лезь. Пришла, назад попросилась и на всё согласилась.

- А потом еще и понравилось… - хохотнул я.

На самом деле смешно мне не было, несмотря на фривольность темы у меня по коже полз липкий холодок, будто я вот-вот должен был узнать что-то очень важное и при этом мерзкое до жути.

- Не нравилось, - мотнул головой Веня.

- Да нравилось, просто еще и жертву невинную из себя нравится корчить! – почему-то мне захотелось с ним поспорить. - Два в одном!

- Знаешь, как она плачет, когда кончает… - с неожиданным сочувствием в голосе заявил татуировщик. – «Валерочка, Валерочка, ну за что ты так со мной, ну за что? Я ведь так тебя люблю…» И во сне все время его имя шепчет, всё время с ним разговаривает, умоляет не отдавать её другим мужикам, говорит, что кроме боли она с ними ничего не чувствует».

- Чего-чего? – не понял я.

А потом как понял! Веня спит с придонской Венерой! Ну и дела! Хотя… вспоминая явно более доброжелательное отношение к татуировщику со стороны Марфы, чем ко мне или Ксении, всё становилось ясным и очевидным, как полная луна на черном небе.

- А что, Сенька ещё на меня не наябедничала? – грустно подытожил разговор Веня.

- Нет… - растеряно протянул я.

- Видел у меня на спине порезы? Сенька постаралась, ножичком потыкала, когда нас с Марфой застукала. Разобиделась, и жить ушла в отдельную комнату.

- Ну и как она в постели? - не смог удержаться я от любопытства. Да что там не мог! Просто сгорал от него, на мгновение даже позабыв про все свои проблемы.

- Без понятия, - ответил Веня на мой вопрос.

- Это как?!

- Она мне не даёт. Орально ублажать заставляет, а потом спать с ней рядом, обнимать и гладить по голове.

- Тьфу, гадость! - Меня реально чуть не вывернуло наизнанку от отвращения. – В жизни бы не согласился.

- Да ну? – гаденько усмехнулся Веня. – А вот скажу я Марфе Владленовне, что язык прикусил, угадай с одного раза, кого она попросит меня заменить, когда ей в следующий раз приспичит?

…Когда я вернулся на кухню, то застал там лежащую, свернувшись клубочком на тахте, Ксению. Она была в смешной длинной майке, которую натянула себе на коленки. Над столом возвышался сабл Савелий. Калейдоскоп мерцаний за ставнями превращал внешний вид Савелия то в фигуру из мелкой сероватой гальки, то в белоснежный памятник. Перед ним стояла пожелтевшая от времени шахматная доска с отбитыми углами и штампом сельского клуба. Поверх щербатых, растрескавшихся клеток держали строй потёртые, некогда лакированные фигуры. Сабл медленно перемещал фигуры, осыпая поле боя белым песком, после чего молниеносно переносился на другую сторону, чтобы сделать ещё один ход.

- Долго ты с Венькой болтал, - констатировала девушка без всяких эмоций.

- Разве?

- На Донке, если долго ни с кем не общаешься, минута превращается в вечность, - изрекла Ксения с таким умным видом, что ей позавидовал бы и далай-лама.

Забавно получилось.

- А Савелий тебе, чем не компания? – попробовал я пошутить.

Я понимал, что шутка так себе – дурацкая, но чувствовал, что Ксения собирается ныть и жаловаться на жизнь, а мне очень не хотелось это слушать. Так и получилось…

- Веня тебе рассказывал, как люди не выдерживали одиночества на Донке и пытались покончить жизнь самоубийством?

- Не рассказывал, - мотнул я головой, отгоняя плохие мысли. – А что значит пытались? Не получилось?

- А фигушки… На Донке это невозможно. Хоть кишки себе выпусти! Знаешь, всю жизнь боялась смерти, ну не прям сильно – как все люди, - стала сбивчиво объяснять Ксения, привставая с тахты, - а теперь – знаешь, чего я боюсь?.. Знаешь?

- Чего?

- Что не смогу умереть! На Донке нельзя умереть… Только саблом можно стать! А они… не мертвы, они чувствуют…

- И что же они чувствуют? – ехидно ответил я.

- Дикую тоску. Вечно! Я очень боюсь стать саблом!

- Не станешь ты саблом! Мы выберемся!

В это я естественно не сильно верил, но что еще говорить человеку, если у него включился режим скулежа?

- У меня через тело будто проволоку пропустили, я на ней теперь вишу, никуда не деться! – заплакала Ксения. - Вот тут проходит… вот тут, я ее чувствую… - она встала с тахты, повернулась ко мне спиной и показала точку где-то пониже левой лопатки. – Это первый признак, что человек становится саблом!

- В дневниках написано?

- Да! Чтоб ты сдох, Венечка… – всхлипнула Ксения. - Всё из-за тебя и твоей Ирочки Лилиной…

- А Ирка тут при чем? – удивился я.

- При всем! При всем! Это за ней Венька на Донку попёрся.

- Да ладно!

Веня предпочел хорошенькой молоденькой Ксении престарелую Ирку? Мою приставучую соседку, которая, в отличие от многих прекрасно выглядящих возрастных мадам, с коими мне приходилось общаться и по работе, и на отдыхе, и близко не сумела сохранить остатки былой красоты.

…А Веня, со слов Ксении, оказался тем ещё романтиком! Влюбившись в самую красивую девушку школы, он пронёс это чувство через годы, свернув на пути к заветной цели если и не горы, то серьезные преграды. Например, экстерном окончил школу, чтобы только побыстрее попасть в тот задрипанный кулинарный техникум, куда отправилась на дальнейшее обучение его рыжеволосая пассия.

- Ты же говорила, что Веня в техникуме с училкой французского встречался, - вспомнил я перипетии Вениной биографии.

- Так-то уже потом…

Венина зазноба один курс только в техникуме и побыла, замуж выскочила за военного, и тот увёз ее в голубые дали. В Абхазию, кажется. Точно Ксения не помнила. А Веня с крыши общаги вниз сиганул, ногу сломал, в больницу попал, а там учительница французского как раз с аппендицитом лежала. Начали общаться. Веня ей душу излил, про любовь свою рассказал, она его пожалела, ну и закрутилось.

- Странно, - заметил я. - А мне говорил, что на проектировщика машин и механизмов учился.

- Так-то уже потом… Училка уговорила пойти в институт учиться.

- А татуировщиком как стал?

- Училка помогла.

- Да ну? – не поверил я.

- Ага, она ещё и рисовала хорошо. Особенно цветы. И Веня тоже рисовал. Они вместе салон открыли.

- А потом училка куда делась?

- Веня стал деньги неплохие зарабатывать, загулял, они и разбежались.

- А на Ирку как вышел? Тоже училка помогла?

- Да, - процедила сквозь зубы Ксения. Я чувствовал, как меня пробивает на нервный смех. Не училка прям, а персональный Венин ангел-хранитель. - Написала она ему ВКонтакте, дескать Иру видела, вернулась она одна с двумя детьми и живёт теперь на Донке. Венька пулей туда помчался квартиру снимать. Ирка, хоть и выглядела как кракозябра, отшила его. А он давай за ней ухаживать, во всём помогать, с детишками подружился, татушку-лилию тигровую ей сделал, а как она размякла да втрескалась в него без памяти, так и бросил, и на мне женился. Ха-ха-ха!

- Это тогда Ира запила? – вспомнил я.

- Да.

- Мда… каждый сходит с ума по-своему, - констатировал я.

Ксения покивала головой:

- Веня так этот… как его… ге… шаль закрывал.

- Гештальт?

- Во-во, его. Сказал, что теперь Ирочкина очередь мучиться от неразделенной любви, а его – наслаждаться жизнью. Вот и насладились… Венька во всем виноват… - прошептала Ксения, стягивая через голову майку и прижимаясь ко мне всем телом.

«Мариша, ведьма рыжая, во всём виновата» - подумал я, подсаживая хрупкое, гибкое тельце на край стола.

Глава 14 Ритуал

- Чего она взбеленилась? – настойчиво интересовался я у Вени и Сени, когда мы бежали от Марфы в запутанные катакомбы неподалеку от подземного моря.

- Мёд, - лаконично пояснил Веня.

- Что мёд? Что не так с медом? – спросил я, с невольной горечью вспоминая какие великолепные соты мне удалось сотворить к недавнему обеду. Пчёлы бы мной гордились! - Ну, капусту она тушенную не любит, а с мёдом что не так? Она же мне чуть руку не оторвала!

- Аллергия у гадины на мёд, - сказала Ксения, устало привалившись к стене.

- Есть у кого-то пейншамп? – спросил я.

- У меня нет, - сказала Ксения. – Вень, у тебя как?

- Да никак,

- Что делать будем? - В моих глазах стремительно темнело. - Будем сидеть тут, пока не превратимся в саблов?

Я был в пяти минутах от бабской истерики. Ну, а как еще отреагировать на перспективу провести вечность в темноте и тоске?

- И такое может быть, - с ледяным спокойствием заметил Веня.

Внезапно посветлело. Это к нам приближался сабл Савелий. Понятно, почему Веня оставался таким спокойным, видать Марфа не в первый раз бушевала, не в первый раз бывшим кольщикам приходилось от неё прятаться, и не в первый раз Савелий приходил к ним на помощь.

Мы последовали за рассекающим тьму силуэтом. Сияние, исходившее от Савелия, выхватило обрывки полустертых рисунков на стене пещеры. Рисунки казались как бы детскими, но в них, несомненно, присутствовало чувство стиля. Очень уверенные изящные линии. Савелий застыл рядом со стеной и не реагировал на просьбы Вени идти дальше. Я понял, Савелий хочет мне что-то показать, как тогда, возле подземного моря. Я посмотрел внимательно и понял, что вижу перед собой рисунки первобытных людей.

- Марфа? – спросил я, указывая на нарисованную толстуху.

- Возможно,- ответил Веня.

И знаете, до меня только в тот момент дошло, что Марфа Владленовна не просто аномально толстая тетка, с ней конкретно что-то не так.

- Народ, - обратился я к товарищам по несчастью, - а, собственно говоря, кто такая Марфа?

- В смысле? – упал на мороз Веня.

- В прямом. Почему она так выглядит? Это же ненормально такой быть. Она выглядит…

Она выглядит как статуэтка, которую показывал мне Александр Андреевич. Я же сразу это понял, поэтому и стал называть про себя Марфу Придонской Венерой. Но почему-то мне не пришло в голову, что это не случайность, что Марфа… она как человек нового вида. Или не человек? Разновидность сабла. Допустим, сабл из мокрого песка. Или нет! Она - как спортивный матрас, набитый песком.

Я стал внимательнее разглядывать рисунок. Очень похоже на раскадровку. Вот толстая женщина стоит в окружении худышек, вот она бежит, а худышки гонятся за ней, вот худышки валят ее на землю. Человек с гипертрофировано огромным ножом отсекает женщине голову. Из шеи бьет фонтан белого цвета. Люди уходят куда-то гуськом.

- Никто ничего не хочет мне объяснить? – Веня и Сеня молчали. – Здесь уже жили такие, как Марфа? Ужасное существо… Прасковья Шилова, - вспомнил я запись в книге жильцов потусторонней Донки.

- Ритуал… - пискнула вдруг Ксения.

- Замолчи!

- Да что молчать, что молчать?! Мы вдвоем не справимся. Мы и втроем не справимся, сколько бы ты там с мусором не возился!

Я вообще отказывался уже что-то понимать.

- С чем не справимся?! Или с кем?... Вы что, Марфу хотите убить? А чего тихорились? Я только за!

Злость за побои на мгновение помутила мой рассудок, а когда попустило, сразу подумалось о том, что существа, подобные Марфе, появлялись на Донке регулярно, столетиями, тысячелетиями. И их убивали. Почему? Потому что они всех доставали, или есть еще причина?

- А почему вы хотите убить Марфу? И чем? Ножом… который забрал Придон? Да отвечайте уже, не молчите!

- Убьем Марфу – откроется проход обратно, - сказала Ксения.

- Молчи!

- Да почему молчи-то?!

- Действительно, ты что думаешь, что я против? - спросил я у Вени, когда Савелий довел нас до кухни.

- Да не в этом дело, - отмахнулся от меня Веня.

- А в чем?

Веня молчал.

- Объясни хоть, что не так с Марфой? Почему она так выглядит?

- Не знаю!

- Ты же читал дневники! – не поверил я ему. - Наверняка там про это есть.

- Кирилл, побойся бога, я учил французский в техникуме, а сейчас с помощью словаря пытаюсь разобрать написанное в девятнадцатом веке.

- А ты как думаешь, почему? – не отставал я. – Рабочая версия какая?

- Ну… Возможно, Марфа особенная, по-особому вкусная, может Донка так по-своему заботится о ней, не давая стать саблом. А может – она, действительно, портал для выхода в реальность.

- Вы думаете, что смерть Марфы откроет проход в реал? Так вот как вернулся Сережа Придон …, - протянул я, - Убил Прасковью Шилову и … Кто она, кстати, была?

- Да там все скучно и просто. Помещичья дочка из не шибко богатых, но красивая. В молодости отдали замуж за старика. Ну как за старика, в те времена те, кому за 30-35, уже стариками считались. Измывался он над Прасковьей как хотел, не6сколько раз даже в карты её друзьям проигрывал, и так они жили-поживали, пока его удар не хватил. Тут она в силу вошла, установила в поместье свои порядки. Лютые. Девок молодых изводила. Из парней молодых гарем себе организовала. А мужа на всё это смотреть заставила, сидя в креслице. В то время на месте усадьбы Придонки были поля да луга, и среди них место песчаное у речки неглубокой, где люди иногда пропадали…

- Мда, всё ясно, классика жанра, - перебил я Веню. - Злую барыню народ отправил в потусторонний мир. А что с рисунками? Кто их нарисовал?

- Без понятия, только не психуй, - остановил меня Веня предупреждающим жестом.

По мнению Вени, Донка существовала с незапамятных времен. Древние люди научились заходить и выходить отсюда, принося жертву. И оставили следующим поколениям как бы инструкцию.

- А зачем они сюда заходили? – не отставал я. - Волосы поесть?

- А почему нет? Это для нас такое - ужас-ужас, а для них - ... Вот представь. Есть нечего, охота не удалась, собирательство тоже, а тут место, где все это можно…. Заказать. Например, жареную мамонтятину.

- Заказать кому? – не понял я.

- Демону.

- Ты серьезно? И кто этот демон? Савелий?

- Да нет же! – тут уже Веня психанул от моей непонятливости. - На Донке живет какое-то существо. Нематериальное. Невидимое. Энергетическая сущность.

- Но демон?!

- Да - демон… демон… Но не в классическом смысле, не в духе американских ужастиков, конечно. Никакой ненависти к людям демон Донки не испытывает, навредить хочет не больше, чем рыбак червяку, которого насаживает на крючок. Мы просто видим ситуацию глазами червяка.

- Червяк ничего не соображает, - заметил я.

- Так, по мнению придонского демона, мы тоже ничего не соображаем! Это существо создает свою реальность, изменяет материю, делая несъедобное съедобным; будущее задает, поэтому и время здесь слегка убегает вперед …

- Будущее задает? Как - не спрашиваю. Зачем?

- Чтобы существовать всегда, - улыбнулся Веня. - Кто мы для него? Не знаю, но на равных он с нами точно общаться не будет.

Веня объяснил, что демон питается определенным типом энергии, которую излучают определенные люди. Если перестать излучать эту энергию – демон отпустит. Он в принципе и не держит никого. Если ты не такой, какой ему нужен – уходи на все четыре стороны.

- Так… - заинтересовался я. - И какие люди ему нужны?

- А какая разница? - Веня посмотрел на меня с явной издёвкой. - Допустим, демону нужны жадины…

- Я не жадный

- Я сказал, допустим. Ну, хорошо, ты щедрый. Можешь измениться и стать жадным?

- Нет, не могу… - Я понял, к чему вёл Веня. Не важно, что нужно демону Донки. Важно, что в нас это есть. Мы с ним в резонансе, совпадает нужная частота колебаний. У взрослых есть то, что ему нужно… - Поэтому он не трогает детей? – уточнил я.

- Наверное

- Слушай, а нож… как первобытные сделали нож из такого крепкого материала?

- Понятия не имею, могу только высказать предположение…

Веня считал, что до тех времен, которые наши историки считают первобытными, существовала высокоразвитая цивилизация. Может даже не вполне человеческая. Они либо создали Донку, либо она уже существовала, просто древние умники полезли с исследованиями, куда не нужно. Может, изучали это явление или как-то пытались контролировать. Древние создали подземное море с колоннами – оно явно рукотворное, они могли резать материал, что похож на кремний и алмаз одновременно. Здесь могли остаться какие-то высокотехнологичные режущие предметы, которыми и воспользовались дикари.

- Видел синий металл, что валяется среди осколков? – спросил Веня.

- Видел … Савелий показывал. И где эта цивилизация? – полюбопытствовал я.

- Не знаю. Погибла, скорее всего, ну её как бы нет сейчас, - развёл руками Веня, - а Донка осталась и ей нужно питаться. И она ловит людей уже, наверное, сотни тысяч лет, а может и миллион.

- Ловит – понятно, а выпускает зачем? Это ведь демон создал возможность выхода через ритуал?

- Хороший вопрос, ответа не знаю.

Мы надолго замолчали.

- Да… вот мы попали, – нарушил я тишину. - Хорошо, что он один – демон Донки.

- Ты так считаешь? А я нет. Думаю, что таких существ, которые питаются энергией людей до хрена и ровно, но они ведут себя тихо и незаметно, как невидимые растения, а наш демон что-то вроде мухоловки. Чуток активнее, чем обычные существа его вида.

- Как думаешь, Марфа знает, как выбраться с Донки?

- Ты сейчас про ритуал жертвоприношения с отрезанием головы? Хм… ну я ей ничего не говорил, я же не дурак, - ответил Веня, - а видела ли она рисунки на стене или нет, поняла их или нет – об этом она мне не говорила.

- Если бы видела или поняла, она бы их уничтожила, - предположил я.

- Возможно. А еще - она от нас прячется. По-моему - инстинктивно. За морем есть пещера, она там живёт, туда уплывает, а если я ей нужен – то перевозит меня туда в бочке.

- Да… попал ты…

Веня почесал шрамы на спине.

- Знаешь, я по молодости участвовал пару раз в ммм… в не совсем добровольных групповухах.

- В смысле, не совсем добровольных? – Уточнил я.

– Ну, как... Шмары какие-то, и так всем давали, просто скопом их до этого не драли… в разные места. Ну ладно… - махнул рукой Веня, - да… чёрт, как же это неприятно, когда тебя касается.

- Карма? – спросил я.

Веня криво улыбнулся.

- Она самая.

Я тихо, про себя, порадовался, что никогда не испытывал недостатка в женском внимании – уж таким уродился – и красивым, и здоровым, и умным, поэтому бог миловал от такого зажигательного времяпрепровождения, как у Вени.

Пауза затянулась. Веня совсем загрустил.