Зелёный свитер (часть 2. Финал)
- Дочка пришла в себя только когда к дому подъехала скорая. Следом за ней примчалась полиция - хорошо, телефон не успел выложить, а то так бы и валялся на улице, корчась от боли на земле.
Теперь я понимаю, как сильно мне повезло - зная наши законы, я удивлён, что в конечном итоге полиция забрала не меня. Наверное, только потому, что всю дорогу до больницы сестра была явно неадекватна - орала что-то бессвязное, порывалась выпрыгнуть из машины скорой, швырялась в бедного фельдшера всем, что попадалось под руку - и все время бормотала, что умирает как хочет есть. А может, потому, что стоящая в детской камера захватывает коридор, и на записи было отчетливо видно, как сестра мешает мне выйти, затем кидается, бьет меня по плечу молотком, потом мы боремся - и я получаю тем же молотком по голове.
Из больницы я вышел через пару недель - с рукой на перевязи, перемотанной головой, расцарапанным лицом, но - живой. Полиция мурыжила меня почти все это время: постоянные допросы прямо в больничной койке - и наедине со следователем, и в присутствии дочери; попытки устроить очную ставку с сестрой - безуспешные, все до единой. Она и неделю спустя все еще оставалась неадекватна: пыталась вырваться из фиксирующих ее на каталке ремней и что-то непрестанно бормотала, яростно пырясь на меня и со звериным оскалом кидаясь на полицейских и врачей. Я видел ее всего несколько раз - не могу сказать, что вообще хотел ее видеть. Ее сломанная челюсть зажила поразительно быстро - не то что мой язык, но - она больше не улыбалась.
Слава Богу, дочка, хоть и двигалась в тот день, как сомнамбула, видела и воспринимала все, что произошло. Мое поведение ее не отпугнуло - к счастью, она четко понимала, что я пытался ее защитить, и смогла рассказать обо всем сотруднику детской комнаты полиции. После того, как следователь - дотошный мужик, въедливый - просмотрел наше с сестрой "домашнее видео" и выслушал показания дочери, сомнений в том, кто на самом деле жертва, не осталось даже у него. Меня отпустили под подписку с запретом покидать город на время следствия.
Дочку отправили домой еще раньше, как только наша квартира перестала быть безликим местом преступления. Врачи не нашли у нее никаких патологий - казалось, недавнее помутнее было какой-то разовой акцией, которую никто так и не смог объяснить. Да и не уверен, что кто-то поверил в мою историю до конца - в то, что она спокойно сидела на кухне, пока мы с сестрой убивали друг друга в коридоре, в паре метров от нее.
Не знаю, как это все на ней сказалось. Хочется верить, что гибкая детская психика позволит со временем все позабыть, но - почти уверен, что она никогда уже не станет прежней.
Жена пребывала в шоке - ей прописали успокоительные, и внешне сейчас все вроде бы хорошо, но что творилось и до сих пор творится у нее на душе - не берусь даже представить. Мы с ней так и не поговорили по-нормальному - кажется, оба постарались засунуть эмоции поглубже и делать вид, что меня просто переехал грузовик или избили в каком-нибудь баре за то, что на кого-то не так посмотрел.
Сестра осталась в больнице под присмотром полиции, которая все так же тщетно пыталась ее допросить. Спустя почти месяц она неожиданно впала в кому - медики разводили руками, говоря, что все ее жизненные показатели в норме, но она не приходит в себя.
Я же просто пытался жить дальше.
Знаете, бывают в жизни такие события, которые мозг просто отказывается принять - ты пытаешься забыть их, как-то с ними примириться, но стоит только остаться с собой наедине - и они сами собой возникают в мозгу.
Я все думаю - мог ли я тогда сделать что-то иначе? Что, если именно мои слова и поступки вызвали психоз? Как я мог не увидеть ни малейших признаков, ничего, ни единой подсказки - что самой ей с этим не справиться, что нужно идти к специалистам, позвать на помощь - а иначе случится беда? Наверное, именно так думают родственники самоубийц - как мы могли допустить это? Могли мы сделать что-нибудь, чтобы это предотвратить?
Эти мысли преследовали меня постоянно, а с ними - осознание того, какой опасности я подверг своего ребенка, жену и свою собственную жизнь. Из благих помыслов - исключительно из благих. Вымостил добрыми намерениями собственную дорогу в ад.
В середине июня мне позвонили - на этот раз среди дня. Телефон высветил номер следователя - я моментально напрягся, подумал - вдруг они решили пересмотреть мой статус жертвы? Вдруг все эти допросы, очные ставки, вся эта нервотрёпка начнутся опять? Кое-как переведя дух, я принял звонок. Знакомый уставший голос безразлично проговорил, что моя сестра час назад умерла. Она так и не пришла в сознание.
Что я почувствовал? Ничего. Полнейшее безразличие.
Наверное, для меня ее не стало уже тогда - в тот самый день, когда она кинулась на меня с молотком. Я даже ни разу не поинтересовался, как она там - очнулась ли, есть ли надежда вернуть ее - сможет ли она однажды снова стать той, кого я когда-то знал. Мой самый близкий после дочери и жены человек только что ушёл из жизни - но в своем сознании я оплакал ее уже давно. Не смирился - до сих пор не смирился, но - оплакал.
Три дня спустя мы с женой поехали в больницу - мне сказали, что нужно подписать какие-то бумажки, забрать свидетельство о смерти, медицинское заключение с результатами вскрытия и что-то там еще. Опущу в своем рассказе все бюрократические хлопоты - как мы отбивались от настырных звонков ритуальных агентов (один даже приперся к нам домой почти сразу после разговора со следователем), занимались организацией похорон - уже вторых за этот горестный год, и прочие неприятные подробности того непростого периода. Важно лишь - и важность этого события я осознал сильно позже - что в больнице вместе с документами мне отдали коробку с ее вещами - теми, которые следствие не отнесло к числу улик. Я долго боролся с желанием просто ее выкинуть, но в конце концов задвинул куда-то вглубь кладовки и заставил каким-то хламом, чтобы она не попадалась мне на глаза.
С того дня мне снова стали сниться кошмары - другие, это была какая-то вариация моего детского страшного сна.
Теперь я не копался в снегу своей красной лопаткой, не видел мертвую лошадь, не убегал от матери, которая гналась за мной и настигала в шаге от спасительной двери. Во сне уже я сидел на корточках в зале нашей квартиры и ковырялся в шкафу. Из коридора доносился какой-то шум - повернув голову, я видел замершую у входа в комнату собственную дочь. Я вскакивал, раскрыв объятия - она пятилась, ее лицо искажал испуг - я кидался за ней в ярости, гнал вниз по лестнице - и, как ни старался, не мог догнать. У самой подъездной двери каждый раз мне почти удавалось ее схватить, но в этот миг я всегда просыпался посреди ночи в холодном поту. Одно яркое чувство каждый раз сопровождало мой сон. Голод. Неутолимый голод, который раздирал меня изнутри.
Я стал принимать успокоительные, пил какие-то настойки - якобы для хорошего сна, но чаще вместо лекарств - чего уж греха таить - просто накидывался по вечерам, в надежде, что хотя бы алкоголь позволит мне спокойно поспать. Все, чего удавалось добиться - слегка смазать свои ощущения и смотреть на происходящее будто со стороны. Но кошмар никак не переставал посещать меня - каждую долбаную ночь.
Спустя какое-то время - кажется, через пару недель после похорон, я неожиданно поймал себя на мысли, что скучаю по ней. Я иногда заходил в ее комнату - почти сразу после моей выписки мы выбросили все ее вещи, остался только ноутбук, за которым она пропадала - и подолгу стоял в проходе, вспоминая всякое.
Вот она хмуро кивает в ответ на мое вечернее приветствие, я сажусь на кровать и пытаюсь подобрать нейтральную тему, чтобы просто поговорить. Вот мы на даче - то совсем давно, когда еще была жива мама, то в нашу последнюю поездку - она, счастливая, бежит по поляне с моей дочкой в охапку и радостно смеется. Мое безразличие понемногу рассеивалось - наверное, это свойство разума, который потихоньку стирает из памяти все плохое, оставляя только добрые воспоминания. Однажды я вспомнил, как она, сидя на полу, перебирала безделушки из квартиры своей подруги - у нее было хоть что-то на память о прежней, спокойной и беззаботной жизни. У меня от неё не осталось ничего.
В тот момент я внезапно вспомнил о коробке, которую забрал из больницы, и сразу ощутил неясное желание открыть ее, прикоснуться к вещам, которые она носила, вдохнуть их запах, погладить его ворс.. Но в памяти тут же всплыл ее жуткий оскал и безумные вопли - как она кинулась на меня, как ударила молотком; как варила что-то на кухне, пока я, окровавленный, валялся в коридоре, а моя дочь безучастно сидела на стуле возле нее.
Ностальгия сразу сошла на нет.
Я часто возвращался мыслями к этой коробке, но всякий раз жутко начинала чесаться заживающая ключица, как будто отрезвляя и приводя меня в чувство.
Коробку я так и не открыл.
В середине августа - была, кажется, суббота; жена увезла дочку к своим родителям за город, а я оставался дома - в дверь нашей квартиры позвонили. Я поставил на паузу фильм и открыл - у порога стоял незнакомый мужчина в строгом костюме, который сверкнул корочкой и сказал, что у него есть вопросы о том, что случилось между мной и сестрой. Мысленно чертыхнувшись, я пригласил его войти - подумал, что он из полиции, которая, на удивление, не тревожила меня ни разу после похорон.
Незнакомец устроился в кресле, я сел напротив - и какое-то время он просто молча сверлил меня взглядом. Прервав, наконец, молчание, он сказал, что ко мне случайно попала одна важная улика, которая могла бы прояснить кое-какие детали в произошедшем. Зеленый свитер - тот самый, в котором была моя сестра в этот злополучный день. "Насколько мне известно", - произнес мужчина, - "он лежит в коробке где-то в глубине кладовой".
Я застыл. Чертов свитер. Я не вспомнил о нем ни разу с тех пор - даже не думал, что он все еще у меня. И откуда этот тип знает, куда я запрятал коробку?
Медленно поднявшись с кресла, я протопал в кладовую, раскидал заслонявший коробку хлам, достал ее, повернулся - незнакомец неожиданно очутился прямо у меня за спиной.
Не знаю, почему, но мне очень не хотелось отдавать ее - последнее, что осталось у меня от сестры. Мужчина протянул руки, внимательно глядя мне в лицо. Все еще сомневаясь, я отдал ему коробку, он тут же открыл ее - и на глаза мне попался зеленый свитер, который лежал на самом верху. Идеально чистый, как будто ни разу не надетый - неужели в больнице его кто-то постирал? Почему полиция сразу не забрала его - он ведь должен быть весь перемазан в крови? Эти мысли буквально мельком проскочили в моей голове, и тут же их яркой вспышкой перекрыло воспоминание - я маленький, мама держит меня на руках, мы в парке аттракционов стоим в очереди за сладкой ватой. Я в предвкушении улыбаюсь, обнимаю ее за шею, целую в щеку - и она радостно смеется, целуя меня в ответ. В нос мне ударил отчетливый и очень знакомый запах. Кажется, свитер и правда пах мамой - именно так, как пахла она в тот летний солнечный день.
Мужчина, мельком взглянув на меня, закрыл коробку, кивнул и молча вышел из квартиры. Аромат тут же пропал, оставшись запертым в картонном ящике, который незнакомец, конечно, забрал с собой.
Я не знаю на самом деле, кто это был. В понедельник я позвонил следователю - все выходные в моей голове крутилась навязчивая мысль, что свитер обязательно нужно вернуть. Я чувствовал, что это неправильно, что он должен быть моим, что мне нужно забрать его - снова почувствовать этот родной запах, вернуться памятью в детство - почему-то мне казалось, что это очень важно, что эта единственная памятная вещь не должна пропасть в каком-нибудь хранилище вещдоков, среди бесконечных полок таких же безликих улик. Следователь сказал мне, что дело закрыто в связи со смертью подозреваемой. И что из полиции ко мне никто не приходил.
***
Сидящий в одиночестве у экрана ноутбука худой и измученный мужчина впервые с начала рассказа прервался; откупорив бутылку стоящей рядом минеральной воды, он плеснул в стакан и сделал долгий жадный глоток.
Воспользовавшись паузой, его виртуальный собеседник, который периодически что-то писал в лежащем перед ним блокноте, снял очки, устало потёр переносицу и произнёс:
- Что ж, я думаю, что понял, с чем Вы ко мне обратились. Да, в моей практике бывали случаи трагической утраты близкого человека. Думаю, мы с Вами сможем это проработать. Я предложил бы Вам начать с двух часовых сеансов в неделю.. - он запнулся, увидев, как рассказчик предостерегающе поднял руку.
- Я ещё не закончил, - он неспешно допил минералку, поставил стакан на стол и утёр рукавом губы.
- Как я уже говорил - я давно смирился с потерей, ещё до того, как сестра умерла. В этом плане мало что изменилось, и помощь психолога мне нужна не потому.
Некоторое время назад, в очередной раз зайдя в опустевшую комнату, я присел за стол, за которым когда-то работала сестра, и неожиданно для себя открыл ее ноутбук. С самого детства она использовала в качестве пароля дату рождения, так что с доступом к данным не возникло проблем.
Не знаю, что я пытался найти - как будто ничего конкретного: бездумно открывал какие-то папки, листал списки файлов, раз за разом просматривал вкладки браузера. Вспомнил эту дурацкую шутку про очистку истории в качестве последнего желания - но нет, в браузере не было ничего интересного.
В одной из папок я наткнулся на фотографии. Самое обычное хранилище фоток - думаю, у каждого есть такое. Снимки ее с последним бойфрендом поездки на Шри-Ланку, куча однообразных фото полупьяных, наряженных в странные костюмы коллег с того либо другого корпоратива, фотографии маминого памятника на кладбище, и среди прочего - папка с названием «25.02.2023» - дата за пару дней до трагедии, которая случилась с семьей ее подруги.
Мне стало любопытно - эти фотографии были самыми последними из тех, что сестра скрупулёзно сортировала, отсматривала и хранила. Это были снимки с их совместного субботнего вечера: много кадров с малышом - то лежащим в своей кроватке, то восседающим на руках у задорно смеющегося отца - он весь прямо светился каким-то особенным внутренним светом; несколько фото погибшей девочки - она, почему-то очень серьезная, прижимала к себе стопку книг - полную серию «Гарри Поттера». Я вспомнил, как долго и упорно сестра искала эти книги - в старом, привычном нам переводе «Росмэн», чтобы познакомить крестницу с этим волшебным миром - именно таким, каким он запомнился ей самой, с самого детства. Признаюсь, я вздрогнул, всмотревшись в бездонные карие глаза серьёзной маленькой девочки, которой не стало буквально через пару дней после этого фото. Жаль - наверное, она так и не успела прочесть ни одну из книг.
На последней фотографии - и именно она сильнее других привлекла мое внимание - на единственном из всех фото была запечатлена ее мать, подруга сестры. Это было селфи - они стояли все вместе, обнявшись - сестра, мать, отец, крохотный мальчишка с красной соской и девочка, так и не выпустившая из рук своих новых книг. Они улыбались. Все, кроме малыша, который сосредоточенно жевал свою соску. 5 человек, чьи судьбы совсем скоро пережуёт и выплюнет сучья жизнь.
На подруге сестры был зелёный свитер.
Я как-то и не задумывался до той минуты, как он попал в коробку с хламом, который постоянно перебирала сестра. Не думал, что подруга успела его надеть.
А потом в голове мелькнула какая-то мысль - я судорожно попытался ухватить ее, вытащить на свет, а она все стремилась скрыться обратно в темных глубинах мозга. Несколько минут я мучительно жмурился, пока мысль крутилась на языке - потом понял и снова открыл браузер.
В истории посещений много раз попадалась одна и та же страница - местный новостной портал. Перейдя по ссылке, я увидел заметку, посвящённую убийству - видимо, сестра просматривала ее по несколько раз в день.
В самом начале статьи, прямо под заголовком «Женщина убила 7-летнюю дочь на глазах у двухмесячного сына» была фотография. Неуловимо знакомая девушка с замыленным лицом и перемазанными в чем-то бордовом руками, прикованная наручниками к двум хмурым полицейским. Девушка, на которой был надет идеально новый, без единого пятнышка зелёный свитер с поблёскивающим местами бисером.
Я смотрел на это фото часами.
Смотрел - и непрестанно прокручивал в своей голове одни и те же вопросы. Как вышло, что сестра и ее подруга действовали по похожему сценарию - маленький ребёнок, варево на кухне, молоток? Почему на них обеих в момент помешательства был надет один и тот же свитер? Почему он ни разу не перепачкался и выглядел абсолютно новым спустя столько лет? В конце концов - только ли сном был мой детский кошмар; или, может - то было воспоминание? Может, моя мама тоже когда-то пыталась меня убить?
Эти вопросы не выходят у меня из головы, а с недавнего времени их перекрывает одна и та же навязчивая мысль - если во всем, что случилось, виноват именно свитер - понимаю, звучит как бред, но не может все это быть просто чередой совпадений - я должен найти его. Уничтожить. А если не выйдет - обезопасить. Удержать. Сохранить.
Это ведь из нашего шкафа он выбрался на свет. Думаю, мама долго несла на себе этот крест - он не смог заставить ее сделать что-то ужасное со мной или моей сестрой, а вот сестра и ее подруга поддались. Остался только я - и я должен убедиться, что он больше никогда никого не убьёт.
Но я очень боюсь, что это будет стоить мне жизни. Я ведь уже чувствовал его влияние на себе - кошмары, в которых я пытаюсь догнать убегающую дочь, и дикий голод, который терзает мое тело; навязчивое желание достать коробку из кладовой, прижаться к свитеру лицом…
Вправе ли я оставить своих девчонок одних, чтобы возможно - именно что возможно - спасти кого-то ещё? Или, тем более - снова подвергнуть их риску - если я найду его, и он завладеет мной, как сестрой? Да и могу ли я вообще его найти?
Я не могу с этим справиться.
Пожалуйста - помогите мне выбросить чертов зелёный свитер из головы!
***
В затянутой густым сигаретным дымом маленькой комнатке мужчина в строгом костюме допечатал на запылённой клавиатуре - самой обыкновенной - несколько последних слов, нажал на кнопку «Сохранить» и принялся перечитывать написанное.
Объект: SCP-****. Зелёный свитер.
Класс объекта: Евклид.
Особые условия содержания: хранить в герметичной камере размером 8х8 метров, в центре, равноудалённо от стен. Не допускать контактов сотрудников класса D с SCP-**** в отсутствие агентов с допуском не ниже 3-го уровня.
Описание: SCP-**** представляет собой шерстяной свитер зелёного цвета с пришитыми на рукавах прозрачными бисеринами.
Впервые попал в поле зрения Фонда в [
данные удалены] году в качестве улики в рамках серии убийств в [данные удалены].Жертвами каждого из преступлений становились дети в возрасте 5-7 лет; преступления совершались родственниками детей (чаще всего - матерями, в одном случае - бабушкой жертвы).
Каждая из жертв была забита до смерти тупым предметом (преимущественно - молотком), 4 из 5 жертв были сварены и полностью либо частично употреблены в пищу всеми проживающими вместе с ребёнком членами семьи.
Убийства были прекращены правоохранительными органами, убийцы приговорены к высшей мере наказания несмотря на невменяемость, приговор приведён в исполнение. На момент вмешательства органов Фонд не располагал средствами для изъятия SCP-****, вследствие чего объект был утерян.
Повторно SCP-**** проявился в [
данные удалены] году в рамках серии аналогичным образом совершенных преступлений, в последнем из которых погиб носитель SCP-**** (далее - SCP-****-1), после чего объект удалось изъять и доставить в Зону содержания агенту Фонда.SCP-**** представляет собой паразит, телепатически воздействующий на носителя (в буквальном смысле) и вынуждающий надеть его на себя. В рамках экспериментов в Зоне содержания носителем SCP-**** становился любой сотрудник класса D, находящийся в одном помещении с SCP-**** в течение 1-2 суток. До истечения этого времени ни один из сотрудников, участвующих в эксперименте, не испытывал на себе существенного влияния. В случае нахождения в одном помещении с SCP-**** сразу нескольких сотрудников класса D объект выбирал в качестве носителя наиболее эмоционально нестабильного и психически неустойчивого сотрудника.
В случае если подвергшийся воздействию надевает SCP-****, спустя несколько часов его сознание и воля оказываются полностью подчинены SCP-**** (носитель в таком случае классифицируется как SCP-****-1).
С этого момента SCP-****-1 перестаёт спать и употреблять пищу, несмотря на то, что при этом испытывает чрезвычайно сильный голод. В это время SCP-****-1 движет единственная идея - найти и убить собственного ребёнка / детей в случае если их несколько, с соблюдением строгой очерёдности.
Бездетные SCP-****-1, оставленные наедине с SCP-****, бесцельно бродят по комнате содержания; в случае если в поле их зрения попадает другой сотрудник, имеющий детей и не являющийся носителем - SCP-****-1 переключается на поиски ребёнка соответствующего сотрудника; при этом сам сотрудник воспринимается как помеха, подлежащая устранению (предположительно, при выполнении ряда условий второй сотрудник может стать SCP-****-2 - подробнее см. далее).
Носитель при этом получает повышенный болевой порог и ускоренную регенерацию (заживление не летального пулевого ранения из оружия калибра 5.45х39 - в течение 2 часов, сращивание закрытого перелома лучевой кости - 2,5 часа, берцовой кости - 4 часа; заживление ожогов 40% тела - в течение нескольких минут).
Приложение 1.
Ввиду отсутствия в числе сотрудников класса D детей в возрасте 5-7 лет и неэтичности проведения подобных экспериментов доподлинно установить, что и почему делает SCP-****-1 с найденным ребёнком, не представляется возможным. Однако на основе материалов по совершенным под влиянием SCP-**** преступлениям сотрудниками Фонда сделан вывод о существовании накопительного эффекта при взаимодействии с объектом:
1. Отсутствие жертв на горизонте более 1 года - SCP-**** впадает в состояние гибернации, воздействие на окружающих практически отсутствует. Вывод из гибернации возможен, если будущий носитель наденет на себя SCP-**** по собственной воле.
2. 1 жертва на горизонте года - воздействие ощущает на себе SCP-****-1 и в некоторых случаях - выбранный SCP-****-1 в качестве жертвы ребёнок (в таком случае жертва моментально не умерщвляется и послушно следует за носителем на заклание).
При этом SCP-****-1 всячески сопротивляется потере контакта с SCP-****; в случае если SCP-****-1 не смог довести задуманное до конца и не убил / не успел употребить ребёнка в пищу, спустя 3-4 недели от начала контакта с SCP-**** он впадает в кому и умирает от истощения, вне зависимости от количества и качества поступающих в организм питательных веществ (при условии, что в течение неустановленного периода времени ни одна из жертв не была употреблена в пищу, SCP-**** может поменять носителя; в таком случае предыдущий носитель может избавиться от воздействия объекта и вернуть собственную личность. Следующий носитель такой возможности лишен). После смерти SCP-****-1 объект выбирает нового носителя из числа наиболее ментально уязвимых и находящихся в непосредственной близости лиц (зачастую - родственники предыдущего носителя).
3. 2-5 жертв - под воздействие SCP-**** попадают все лица, находящиеся в радиусе 3-4 метров от носителя (попавшие под воздействие - далее SCP-****-2 - обретают собственную волю только при существенном увеличении расстояния до носителя и не менее чем через сутки от разрыва контакта). SCP-****-2 становятся пособниками SCP-****-1 - вместе с ним употребляют жертв в пищу, могут предлагать собственных детей в качестве следующей жертвы и даже совершать в их отношении насильственные действия; ускоренной регенерацией и повышенным болевым порогом SCP-****-2 при этом не обладают.
3. 6 и более жертв - данные отсутствуют.
Приложение 2.
Согласно имеющейся у Фонда информации, SCP-**** изначально представлял собой обыкновенный свитер, но приобрёл вышеуказанные свойства в ходе акта каннибализма, совершенного матерью над собственным ребёнком - либо при блокаде Ленинграда, либо в ходе послевоенного голода в одном из регионов страны.
С того момента SCP-**** стремится к воспроизведению произошедших событий с каждым из своих носителей и подпитывает собственную энергию человеческими жертвами.
Сотрудник Фонда, дочитав последнюю строчку, удовлетворенно кивнул и нажал на кнопку «Отправить в архив».
Закурив очередную сигарету, он заблокировал компьютер, погасил свет в комнате и вышел в тускло освещённый коридор, затягиваясь на ходу и двигаясь в сторону выхода.
Где-то в недрах Зоны содержания, в герметичной камере 8х8, мрачно поблёскивая бусинками на рукавах, остался ждать своего часа и очередного несчастного носителя зелёный свитер.
SCP-****.
***
P.S. Номерной идентификатор указанному объекту будет присвоен позднее.