Тризна. 9
Быстро поднявшись со скамейки, он вошел в дом. Маришка с Михалычем сидели за кухонным столом друг напротив друга и о чем-то говорили вполголоса. Вертяк, с абсолютно счастливой мордой, сидел тут же на столе и лакал молоко из блюдца.
Заметив вошедшего Воронцова, старики замолчали, обернувшись на него.
- Я это, - он немного замедлил шаг, ему было неловко под их взглядами, - спросить хотел. Мне позвонить очень нужно, можно я отойду? Я быстро.
Михалыч задумчиво причмокнул губами.
- Подойди-ка сюда, хлопец.
Воронцов послушно подошел и сел на табурет, сложив руки на коленках.
- Расскажи ещё раз, как ты Авдотью видел.
- Утром?
Старик кивнул.
- Ну как, - растерянно попытался он вспомнить, - ну я на лавочке сидел. Услышал, что дверь открылась, подумал, что это вы выходите. Позвал, а никто не откликнулся. Потом дверь сама захлопнулась, и я пошел проверить. Открыл её, а там Авдотья шла по коридору. Ну и все.
Михалыч задумчиво пригладил бороду.
- Точно всё?
- Да точно, - Воронцов протер вспотевшие ладони о штаны.
Старики переглянулись.
- М-да, - протянул Михалыч, — значит не ушла сама. Провожать придётся.
- Собираем тризну? – Маришка, перебиравшая пальцами белый носовой платок, замерла.
- Да, придётся. Проводим нашу Дусеньку, поможем упокоиться.
- А что такое тризна? – непонимающе моргнул Воронцов.
Старики помолчали с минуту. Маришка тихонько всхлипнула и утерла выступившую слезу платком. Михалыч выдохнул.
- Старинный обряд. Вот вы, Вороненок, как умерших хороните в городе? Собираются близкие, поминки устраиваете, так? Так вот это всё от тризны пошло, она корень этого обычая.
Воронцов кивнул, хотя ничего особо не понял.
Негромко прочистив горло, он все же решился задать вопрос, с которым пришел.
- А можно я ненадолго отлучусь? Мне позвонить очень нужно.
- В райцентр поедешь? – Михалыч поднял на него взгляд.
- В магазине вроде был телефон, думал оттуда.
- Понедельник сегодня, закрыт магазин. Всегда по понедельникам учет.
- Тогда в райцентр поеду, мне просто очень нужно позвонить, понимаете.
Неожиданно Маришка подала голос:
- Так если поедешь, можешь мне кое-чего прикупить? Я тебе список напишу.
- Конечно, без проблем куплю.
Уже через полчаса, со списком в кармане, Воронцов вышел из дома. С противоположной стороны, у края густо росших деревьев, стоял растерянный Костя. Махнув ему рукой, мол иди сюда, Воронцов сделал пару шагов навстречу. Постоянно оглядываясь, тот осторожно подошел.
- Ты чего тут, чего не заходишь?
- Да мне как-то не очень, - вид друга был совершенно растерянным, - а ты куда?
- В райцентр нужно съездить, Свете так и не позвонил. И в магазин Маришка попросила зайти. Хочешь – поехали со мной?
- Хочу, - с готовностью отозвался Костя.
До электрички дошли быстро. На пустом перроне не было ни одного человека. Вскоре прибыл состав и мужчины, усевшись в центре вагона, неторопливо переговаривались.
Глава 13
Райцентр оказался совсем небольшим, всё было рядом. Вот рынок, сразу за ним почта, парикмахерская, ещё какие-то не очень опрятные здания и дальше жилые серые пятиэтажки.
Первым делом Воронцов заторопился на почту, вручив список с продуктами Косте и отправив того на рынок. Так они сэкономят время, чтобы не возвращаться назад по темноте.
На здании висела, облупившаяся от времени, вывеска «Почта. Телефон. Телеграф». В помещении было пусто и душно. Бросив женщине с высокой прической за стеклом пару монет, Воронцов написал номер на бумажке и принялся ждать.
- Вторая кабинка, - громко сказала она уже через пару минут.
Сигнал проходил отлично. Трубку Светлана подняла, как всегда, на шестом гудке.
- Алло!
- Светик, я доехал, всё хорошо.
- Ага, - немного отстранённым голосом отозвалась она. Появилась пауза. Воронцова это немного обескуражило. Его любимая девушка и уже даже жена не интересовалась, как он доехал. Видимо, её обида сильнее, чем он предполагал.
- Как ты? У тебя все хорошо?
- Хорошо. Так, Сергей. Надеюсь, ты там не пьешь и не будешь пить, как свинья эти дни? Ты знаешь, как я не люблю, когда ты пьешь. И мама волноваться будет, а ей нельзя, у неё давление.
Воронцов молча выслушивал, хотя слышал это много раз и мог уже по памяти повторить текст, что она скажет.
- Конечно, Светочка! Ты же знаешь, я ни-ни, - поторопился он перебить её, - я же пообещал!
- Смотри мне, - буркнула она и отключилась.
Посмотрев на пищащую гудками трубку, Воронцов повесил её на телефонный аппарат, вышел из кабинки и присел на стул.
Не такой реакции он ждал на звонок. Он ждал слёз, истерик, обвинений в черствости и бессердечности, упреков – как он мог не позвонить. А вот так. Пустота и безразличие.
Он достал паспорт из внутреннего кармана легкой курточки, открыл на последней странице и достал фотографию Светланы.
Молодая, красивая женщина со строгим пучком волос на голове. Сталь читалась в её глазах. А когда-то она была совсем другой. Многие мужчины встречают свою судьбу в парке или на работе, в музее или на озере. Может, это будет девушка по соседству, но у Воронцова случилось гораздо прозаичнее.
-Друг мой, это твоя судьба! - победоносно заявил Костя, когда они вышли на улицу. Он что-то ещё говорил, но Воронцов его не слушал. Все мысли занимала Света. Какая же она чудесная! Она самая замечательная! Он пока не узнал ее хорошо, но она казалась неземным созданием. Воронцов не находил слов, чтобы описать ее и свои чувства к ней.
Спустя пару дней он решился и пригласил девушку на свидание. Первое настоящее свидание. Впервые он ощутил, что каждая минута, проведенная вдали от неё, была пустой тратой времени, и это чувство, казалось, никогда больше не исчезнет. Они гуляли по парку, ели мороженое, она много смеялась…. Глядя на нее, Воронцов понимал, что безнадёжно влюбился. Это были его первые осознанные и взрослые отношения. Он любил её, и у них всё обязательно будет хорошо.
Спустя 5 месяцев они поженились. Родители одобрили брак, отгуляли тихую свадьбу в кругу семьи, получили отдельную комнату от государства и… все. Ожидаемого семейного счастья не произошло. Воронцов не сразу это понял, а может просто не хотел замечать очевидного, всё ждал каких-то изменений.
Сначала нервозность Светы он оправдывал проблемами на учёбе, потом на работе, и только спустя 4 года осознал, что это не проблемы, это она. Все дело в ней. От веселой и хулиганистой девчонки Светки не осталось ни следа. Вместо нее теперь Светлана Владимировна, молодая женщина – кремень, с железной хваткой и тяжёлым характером. К нему она уже давно не прислушивается, только Воронцов выслушивает разного рода назидания супруги.
«Сергей, поправь галстук, как ты ходишь в таком виде?» или «Сергей, нож в правой, вилка в левой! Как можно перепутать??», «Не сутулься», «Сергей, ты что, пил?! От тебя воняет, не подходи ко мне!»
И так каждый день. Воронцов не сопротивлялся – то ли потому, что не мог, то ли не хотел. Ему казалось, что менять что-то уже слишком поздно. Он всегда был чьей-то послушной тенью, так есть ли смысл трепыхаться сейчас?
Со временем он приспособился к такой жизни. Костя посмеивался над ним, называл «подкаблучником», а Воронцов отвечал, что лучше быть подкаблучником с выстиранным костюмом в шкафу и вкусными котлетами в желудке, чем жить одному, приходить в холодный дом и ложиться в пустую постель. Хотя иногда тихо ему завидовал – пришел домой, когда захотел, никто не кричит и не скандалит. Захотел попить пива с друзьями или посмотреть футбол? Пожалуйста! Захотел на рыбалку? Да ради Бога! Никаких неожиданных приездов тёщи с «ревизией», мол «дал же Бог зятька, толку никакого. Только диван продавливает. Хоть бы жену на море свозил». Научился не спорить с тещей, закрывать глаза и соглашаться с женой в любом вопросе, дабы она в очередной раз не «вспыхнула».
Костя отчасти прав. Воронцов – подкаблучник, но он сумел принять удобную позу между «каблуком» и «подошвой», чем сохранял свои нервы и брак.
И только сейчас, сидя в Богом забытом месте, на запыленном стуле захолустной почты Воронцов допустил мысль, от которой сам ужаснулся. А зачем? Зачем терпеть? Ради чего сохранять брак? Детей у них нет, жилье он ей оставит, он же мужчина в конце концов. Могут осудить коллеги на работе, друзья, родители. Но разве он не может жить так, как ему хочется? Сегодня осудят, завтра забудут. Воронцов тоже хочет быть счастливым.
Убрав паспорт обратно во внутренний карман, он встал и, уже у выхода, неуверенной рукой, выбросил фотографию Светланы в урну.
Он ещё не понимал, правильно поступает или нет, но на душе стало гораздо легче.
За дверью почты его ждал всё тот же теплый, солнечный день, но, казалось, только сейчас Воронцов прочувствовал всю радость и благодать окружающего его мира. Он не стал сдерживать себя и по-мальчишески пропрыгал все три ступеньки у крыльца почты, скинул лёгкую куртку и, подцепив ее пальцем за петельку на воротнике, закинул на плечо. Улыбка растягивалась на лице сама.
У входа на рынок, в условленном месте, уже сидел Костя и курил.
- Ты чего такой довольный? – удивился он, - сияешь прям. Дозвонился до Светы?
- Дозвонился, - кивнул Воронцов, - и развожусь с ней.
- Как? - он удивления друг поперхнулся и закашлялся, - она подает на развод?
- Не она, а я!
Костя несколько мгновений внимательно рассматривал друга.
- Ты точно решил?
Воронцов кивнул, пытаясь сдержать рвущуюся наружу улыбку.
- Ха-ха! Дружище, ну если это твое решение, то я тебя поздравляю! И, честно говоря, мегера она у тебя, конечно, жуткая. Так что принимай поздравления!
Мужчины тепло пожали друг другу руки.
- Отметим такой важный шаг в твоей жизни?
- Да не хочется пить, если честно. Вдруг наша помощь понадобится, а мы напьёмся.
- Да мы по сто пятьдесят и всё! – Костя показал большим и указательным пальцами совсем небольшой размер ожидаемо выпитого.
- Ну давай, - согласился Воронцов.
- А вообще тебя изменила эта деревня. Курить бросил, пить не хочешь, вон даже на развод решился, хотя я давно тебе говорил. Волшебная она, что-ли? – усмехнулся Костя и, подхватив пакеты с купленным, двинулся вперёд.
- Волшебная? Может и волшебная, - усмехнулся про себя Воронцов и поторопился за другом.
Глава 14
Последняя электричка остановилась, когда на станцию начали опускаться первые сумерки.
Двое приятелей выпрыгнули из вагона и сладко потянулись, вдыхая вечерний воздух.
- А хорошо здесь, правда? – толкнул Воронцов локтем друга.
- Ну кому как. Меня сначала ведьма пыталась убить, потом она на моих глазах умерла, затем кошка пыталась снять скальп. Запрыгнула с улицы на окно и как заорёт, я чуть инфаркт не получил. Так что мне тут не очень нравится. Поскорее бы помочь похоронить Авдотью и назад, в город.
- А мне нравится. Душевно тут, какой-то особый уют, что-ли.
- Может ты и жить тут останешься? – хохотнул Костя, но Воронцов ему не ответил смехом. Он посмотрел вдаль, туда, где закатное солнце укатывалось за линию леса.
- Может и останусь, - голос не дрогнул.
Костя удивленно поднял брови.
- Ну не выдумывай, это у тебя перед разводом психоз. Сейчас отойдешь, начнешь общаться с другими девушками и втянешься. Вот тогда нормально заживешь.
Воронцов неопределённо пожал плечами.
- Пойдем скорее, а то скоро совсем стемнеет, а у нас даже фонарика нет. Заблудимся в лесу и баста – нас тогда сожрут волки и это будет самым неприятным завершением истории, - поторопил его Костя и мужчины ускорили шаг.
Маришки в её домике не оказалось, а на входной двери висел большой навесной замок.
- Я же говорил, пойдем сразу к Михалычу, что ей тут делать?
- Ты прав, - Воронцов пытался вспомнить, почему он решил, что Маришка сказала нести покупки именно в этот дом. Вспомнить не получалось.
Когда, уже порядком уставшие, они добрались до домика Михалыча, там тоже никого не оказалось. Дверь подперта поленом, в окнах света нет.
- Ничего не понимаю, - уже немного занервничал Воронцов, - куда ж они все делись то?
Убрав полено, он распахнул дверь и прошел внутрь. Практически наощупь нашёл на полке спички и зажёг свечу. Никого.
- Может ушли за чем-нибудь необходимым для похорон? Придут скоро, наверное. Ставь пакеты сюда, на лавку, на видное место, - Воронцов указал пальцем, - и пойдем спать. Устал я уже.
Он зажёг ещё одну свечу, дал ее в руки Косте, и они пошли в комнату. Проходя мимо комнаты Авдотьи, он невольно скосил взгляд.
Комната преобразилась. Теперь там была чистота и порядок, висели белоснежные занавески, а на самом окне открыта форточка и вывешено белое полотенце. Сама же Авдотья лежала на аккуратно заправленной постели, одетая в белое платье, с аккуратно сложенными на груди ладонями.
Дрожь побежала по телу и Воронцова передернуло.
- Погоди, - он вручил свою свечу Косте, - я так не могу.
Схватив шторку, выполнявшую функцию двери в эту комнату, он легонько её поддернул и закрыл проход.
- Так будет спокойнее, а то кровь стынет, как подумаю, что сплю рядом с покойником.
- Да мне тоже не по себе, - кивнул Костя.
Во второй комнате мужчины открыли настежь окно, чтобы впустить немного прохлады в душное помещение, сдернули с постели одеяло и улеглись прямо в одежде валетом. Костя тут же захрапел, Воронцов еще немного полежал, впустую глядя в потолок и провалился в сон.
Что-то щекотало его. Смахнув рукой, Воронцов сонно причмокнул и снова уснул. Надоедливое насекомое продолжало царапать кончик носа.
Ни вторая, ни третья попытка смахнуть его не помогала.
- Да блядь, - сонно проворчал он, открыл глаза и замер.
Это было не насекомое.
Серебряный крестик на красной ниточке, висевший прямо над ним, касался носа. Он висел на шее старухи, стоявшей над ним. Низко склонившись, она вперилась в него взглядом подёрнутых мутной пленкой глаз. Ее рот кривился, словно она силилась что-то сказать, но ничего не выходило. Боясь пошевелиться, Воронцов попытался аккуратно подергать Костю за руку. Тот, как назло, спал крепко и на легкие толчки и подергивания руки не реагировал.
- Отче наш, - одними губами начал Воронцов, - иже еси на небеси.
В этот момент старуха замерла, прислушиваясь, глубоко втянула носом воздух и её словно прорвало. Она взревела на все голоса так громко, что Воронцов закрыл уши руками и крепко зажмурил глаза. Костя подскочил в постели и пытался понять, что происходит.
- Мммояя…, ммояяя постель!
Проревев это с яростью раненого быка, старуха замахнулась. Воронцов среагировал моментально и одним резким рывком отскочил на противоположную сторону кровати, врезался в Костю и мужчины вдвоем упали на пол.
- Бежим, - Закричал Костя и они бросились прочь.
Как только они оказались на улице, сильный порыв ветра донес до них крики тысячи голосов, сливавшийся в один - полный боли и совершенно безутешный вой.
Воронцов остановился и оглянулся на дом. Старуха стояла у выхода в своем белом платье, похожая на призрак. Вцепившись руками в дверной косяк, она яростно грызла деревянную обналичку, не сводя с них глаз, и утробно урчала.
- Бежим, ты чего встал! – Костя убежал вперёд на приличное расстояние и не сразу заметил, что друг не бежит рядом.
- Погоди! – Воронцов поднял палец.
- Чего ждать? Ты что, придурок? Бегом, за мной! – Костя был близок к истерике. Воронцов не стал доводить его и так потрепанные нервы до срыва и побежал за другом.
Сколько они бежали, и сами не знали. Скоро дыхание начало сбиваться, ноги путаться, и они замедлились.
- Дурдом какой-то, дурдом, - повторял Костя одно и тоже. Нервно оглядываясь по сторонам, он старался привести себя в чувство.
- Ага, - задумчиво поддакнул Воронцов.
Он сейчас отчетливо понимал – он не боится, ему совсем не страшно, в отличие от Кости. Друга било крупной дрожью. Смелого и отважного товарища сейчас было просто не узнать. Себя же Воронцов тоже не узнавал. Раньше он от половины увиденного грохнулся бы в обморок. Но вместо страха в груди поселилось другое чувство. Ранее оно не было осязаемым, лишь редкие теплые всполохи давали ему понять, что что-то новое образовалось в нём. Сейчас же это чувство разливалось по телу, даря ощущение странного покоя и умиротворения.
Понимание. Вот что это за чувство. Он понимал старуху, понимал Маришку, понимал эту странную деревню и её законы. Понимал даже вредного Вертяка и, кажется, немного полюбил его характер. Он понимал, что мертвая старуха опасна, но также понимал, что за пределами дома она ему не навредит. И он понимал, что нужно делать дальше.
- Костя, погоди, - перебил он ровным голосом друга, - не тарахти. Я знаю, что тебе страшно. Но нас никто не догоняет, не волнуйся. Мы сейчас пойдем в дом Авдотьи и останемся там до утра.
Глаза Кости чуть не выпали из орбит.
- Этой Авдотьи? – он указал пальцев за спину Воронцова, — вот этой самой?
- Да, - пришлось проявить терпение, чтобы не допустить ещё одной истерики, - она сейчас там, в зимнем домике Михалыча и выйти оттуда никак не может.
- Да она вообще ходить не должна, Серег, она МЁРТВАЯ!
- Я знаю, ты прав, но послушай меня сейчас. Мы оба видели, как она ходила. Вдвоём сойти с ума мы не могли. И из дома она не вышла, ей что-то мешает. Значит ни здесь, ни в ее дома она нас не достанет, правильно?
- Ну, звучит логично. Если не брать во внимание логику, - уже спокойнее ответил Костя.
- Прости меня, - вдруг сказал он, - пожалуйста, прости меня. Если бы я не рассказал тогда эту историю, этого всего бы не было. Не нужно было тебе ехать. Купили бы Лешке ящик пива и хрен с ним, пусть радуется. Я не хотел, чтоб вот так вот всё.
Он виновато опустил голову. Воронцов молчал. Ему совсем не было жаль, как раз наоборот, он был рад, что приехал, что познакомился с этими людьми. И не людьми тоже. Он впервые чувствовал себя на своём месте. Но говорить это сейчас другу было неуместно. Не поймет.
- Да ладно тебе, я не маленький мальчик и сам отвечаю за себя, свои решения и поступки. Ты тут совсем ни при чем. Не вини себя. Пойдем лучше, ноги стынут.
Костя опустил глаза вниз и через секунду расхохотался.
- Я даже не заметил, что мы босиком выбежали.
- Ну да, - тоже улыбнулся в ответ Воронцов, - не до этого было. Пойдём.
Вскоре из-за деревьев что-то блеснуло, лес расступился, и они вышли к озеру, разливающемуся за деревней.
Отражающее в себе ночное небо, оно было похоже на блюдце с киселем. Лёгкая дымка тумана над водной гладью делала его притягательно-завораживающим.
— Вот отсюда если пойти правее, как раз выйдем к дому.
- Угу, - буркнул Костя, не разделяющий восторга от ночных красот.
Скрип калитки разбудил нескольких собак на улице, отчего те сонно залаяли.
- Тсс, - непонятно кому сказал Воронцов, приложив палец к губам.
Дверь дома оказалась закрыта изнутри. Дернув еще раз, посильнее, чтобы удостовериться, он постучал. За дверью раздалась возня, включился свет в сенях и сонный голос Маришки спросил:
- Кто там?
- Мы это, свои.
Стукнул засов и дверь распахнулась. Заспанная Маришка стояла в одной сорочке с растрёпанной косой.
- Вы где ходите? Ночь уж на дворе. Ждала вас, ждала и уснула.
Найдя на полке с обувью старые калоши, мужчины натянули их на ноги, как смогли и прошли в кухню.
- Ох, грязные какие, - всплеснула руками женщина, - не вставайте, я сейчас вам воды принесу.
Погремев немного в коридоре, она вытащила старый алюминиевый таз, поставила на пол кухни и налила воды из ведра.
- Мойте ноги, грязные как анчутки.
Дважды просить не пришлось. Мужчины тут же сунули ноги в прохладную воду.
Из комнаты, сонно щурясь, вышла чёрная кошка и села у ног Маришки.
Костя немного напрягся при виде ее и немного отстранился к стене.
- Где обувку потеряли? Где вас леший носил так долго? – причитала она, наблюдая как мужчины отмывают ноги от комьев грязи.
- Вообще-то, предупреждать надо – проворчал Воронцов, - зачем вы мне сказали все покупки отнести в ваш дом? Мы с электрички сразу туда, а там замок с кулак висит.
- Когда это я такие говорила? – удивилась Маришка.
- Как когда? – пришел черед Воронцова удивляться - Когда список написали и в руки дали. Я ж не глухой, чётко помню. Вы сказали – как приедешь, всё мне привезите в мой дом, я вас там ждать буду. И не вздумайте напиться, олухи, а то я вас знаю! Говорили же?
Маришка прищурила правый глаз.
- Что, вот прям так и сказала? Олухи?
- Ну, - уже менее уверенно протянул Воронцов, - ну да. Я же помню.
- Вертяк, - угрожающе протянула Маришка, опустила глаза на испуганно замершего кота.
Сон в секунду слетел с паскудной морды. Он дважды метнулся в разные стороны и только с третьей попытки нашел свободный проход и вылетел из кухни, проскальзывая задними лапами. Маришка недовольно цыкнула.
- Чего это он? – удивился ничего не понимающий Костя.
- Дурит он, не обращай внимания. Иди поспи лучше, тяжёлая ночь выдалась, - обтер Воронцов ноги полотенцем и подал его другу.
- А где мне можно лечь?
- Я покажу, пойдем, - Маришка провела Костю в маленькую комнату, где в свою первую ночь спал сам Воронцов.
Вернувшись, она застала его задумчиво передвигающим пальцем по столу крошки.
- А ты чего спать не идешь?
- Не хочется, сон уже перебил.
- Ну помоги мне тогда. Скоро солнце поднимется, пора начинать приготовления.
- Помогу, конечно.
Сняв с печи небольшой таз, Маришка скинула с него полотенце. Пышное тесто поднялось до самого верха.
- Отлично, так как надо.
Она принялась быстро выкладывать на стол муку, деревянную доску для раскатки, металлические формочки и различную утварь.
- Скажите, а что именно Вертяк сделал? Как он смог меня так обмануть?
- Да там всё проще простого, - оторвав часть теста, Маришка бросила его на доску и проминала руками, - он мысли и читать, и навевать может. Что ему захочется, то и заставит тебя думать. Ты только не злись на него. Он пакостный, но не со зла. Обидчивый, ещё и ревнивый. А ты ему нравишься, вот и забавляется.
- Эти его забавы меня сегодня чуть не убили, - проворчал Воронцов, - отправил нас круги по лесу нарезать в темноте. Хорошо, волков не встретили, а то вместо одних похорон было бы три. А вы говорите- нравлюсь.
- Да нравишься, точно тебе говорю. Я ж его с маленького щенка нянчила, знаю как облупленного.
- А как он к вам попал? – заинтересовался Воронцов, - всё-таки зверь непростой, старинный род, редкий и ценный.
- Кто? – подняла Маришка тесто и с силой бросила обратно на стол, - Вертяк?
- Ну да, он сам сказал, - уже к концу фразы мужчина начал понимать, что вероятнее всего снова стал наивной жертвой прожжённого мошенника.