Сегодня отправимся с вами в США. Побродим по старым улочкам Нью-Йорка и посмотрим на жизнь людей того времени. За основу мы взяли работы нескольких знаменитых фотографов - Альфреда Эйзенштадта, который всю жизнь увлекался фотографией и прожил почти 100 лет. А ещё насладимся кадрами Хелен Левитт, сценаристки и фотографа, которая прославилась "уличной фотографией". То есть это не постановочные фото, а случайные кадры, пойманные объективом людей, которые жили фотографией. Со своей стороны мы позволили себе отреставрировать и раскрасить их, попытавшись вдохнуть в них новую жизнь. Итак, поехали.

Рыбный и устричный рынок HN Worth, 767 (теперь 505), Ист-Тремонт-авеню, Бронкс, Нью-Йорк, 1904 год.

Как видите, в начале прошлого века, магазинчики представляли собой обычные каркасные здания, а рыба и устрицы продавались прямо из бочек. Продавцы стояли в дверях и зазывали покупателей. Вообще это легендарное место, дело в том, что этому рынку уже 200 лет и он существует по сей день, правда сегодня это огромный павильон с зелёной крышей на тысячи торговых мест. А тогда это были обычные ряды магазинчиков, где продавался свежий улов и солёная рыба. На протяжении всей своей истории, этот рыбный рынок был крупнейшим оптовым рыбным рынком восточного побережья. Он пережил четыре крупных пожара - 1835, 1845, 1918 и 1995 годы.

Трамвай до Уэст-Фармс, Бронкс, Нью-Йорк, около 1900 года.

Чем-то похоже на забитую до отказа "маршрутку" в час пик. По сути, так и есть. Это мы сегодня привыкли, что общественный транспорт ходит по расписанию, а тогда спрос превышал предложение, поэтому народ просто цеплялся за поручни и ехал до нужной остановки, потому что все кресла были забиты до отказа. Эпоха развития трамвая в США включала три этапа:

1. Появление конок (1830 и позже).

2. Электрические трамваи. Это как раз то, что мы видим на фотографии. Затем в 1930 году обвал и тотальный упадок.

3. Возрождение трамваев в 70-е.

Итальянская лавочка в США во время Второй Мировой. 1943 год.

Разумеется, что в годы Второй Мировой, все страны жили по-разному. Отдельный североамериканский континент, вдали от военных конфликтов, жил принципиально иначе. Поэтому и продукты были в изобилии. Кстати, тогда многие европейцы бежали из Европы, прихватив свой капитал. По приезду в США, они вкладывали деньги в своё дело. Средняя прослойка могла открывать вот такие лавочки. В те годы Штаты считались "тихой гаванью".

А сейчас мы посмотрим на работы Альфреда Эйзенштадта (1898–1995), он был профессиональным фотографом почти 70 лет. И начал заниматься фотографией в Веймарской республике в 1920-х годах, впоследствии бежав из нацистской Германии в середине 30-х. Он частенько снимал для LIFE с момента его основания в 1936 году и до прекращения его еженедельного издания в 1972 году. После закрытия журнала, Эйзенштадт продолжал фотографировать до середины 1990-х годов.

Ниже одна из его самых знаменитых фотографий. Она сделана в день капитуляции Японии, Таймс-сквер, Нью-Йорк, 1945 год. Нужно сказать, что японцы серьёзно потрепали американцев за годы войны.

Многие и не знают, но они оккупировали небольшую часть Аляски во Вторую Мировую. Мы об этом писали недавно в материале.

Ниже небольшой отрывок из нашей статьи:

"Императорский флот Японии собрал мощную силу в виде двух авианосцев, пяти крейсеров, десяти подводных лодок, нескольких эсминцев и напал на Аляску летом 1942 года. Основная цель заключалась в уничтожении базы Датч-Харбора, где располагался американский флот, а позже расширении оккупации и установление контроля над Беринговым проливом. Всего на момент нападения, у американцев было примерно 50 тысяч солдат и моряков на полуострове. Самое интересное, что американцы знали о готовящемся нападении, но ничего не смогли сделать. Слишком большая территория и слишком мало солдат. Японцы же начали готовить операцию по оккупации части Аляски ещё в 1941 году. Японская разведка вычислила, что ближайший американский военный аэродром находился на острове Кадьяк, примерно в 970 километрах от места событий, что делало базу Датч-Харбор лакомом кусочком. Погода в начале июня была отвратительной, видимости почти не было. Используя плохие погодные условия в качестве маскировки, Япония провела первые в истории воздушные налеты на материковую территорию Северной Америки, продолжавшиеся два дня. Авиагруппа включала бомбардировщики Nakajima B5N2 Kate, базировавшиеся на авианосцах Дзюнъё и Рюдзё. Половине атакующих удалось достичь целей: остальные самолёты заблудились среди густого тумана и мрака ночи, разбившись над морем или вернувшись обратно на корабли. Около семнадцати самолётов добрались до базы и начали атаку в пять часов утра. Спустя сутки, 4 июня, японская авиация вновь нанесла удар по Датч-Харбору. После того, как японцы отбомбились, вспыхнули пожары нефтяных резервуаров. Госпиталь и ангары были практически разрушены. Через три дня японцы взяли остров Кыску. День спустя высадились на Атту.

Японцы удерживали острова больше года, а когда американцы наконец-то пошли в атаку, они удрали с главного острова ещё до подхода противника.

Вокзал. Нью-Йорк, 1943 год.

Солдат утешает плачущую подругу, прощаясь с ней на Пенсильванском вокзале перед возвращением на службу после короткого отпуска. Многие не вернутся домой, погибнув в Европе.

Турбинный завод GE, Скенектади, Нью-Йорк, 1940 год.

130 лет назад в Скенектади, знаменитый Томас Эдисон разместил свои первые предприятия. Сегодня предприятие испытывает сложности, уступая позиции в мире. Нью-Йорк пытается помогать и субсидирует проекты. С появлением китайских и немецких альтернатив, завод начал терять заказы. Но пока на плаву. Вот сейчас всем презентовали строительство самой большой в мире ветряной турбины, высотой несколько сотен метров.

Две женщины разговаривают на тротуаре Пятой авеню в центре Нью-Йорка, 1942 год.

На этой улице живут очень состоятельные люди. Хотя сегодняшняя подлинная элита, владеющая огромными состояниями, как правило уезжает из больших городов. Тем не менее, в те годы Пятая Авеню была набита богатеями. Нарядные дамы и модницы мило болтают. Тем временем в Евразии идёт самая страшная война в истории....

Пляж Роквей. Нью-Йорк. США. 1946 год.

Во многих базах фотографий эти снимки называются "неприличные" с пометкой о том, что люди якобы очень откровенно одеты и за это их даже штрафует полицейский. На самом деле это странно, потому что на многих других пляжных фото, точно такие же люди. Разгадка нашлась чуть позже. Как оказалось, тогда на некоторых пляжах действительно подобные купальники считались излишне открытыми. Но штрафы за это не выписывали, однако если кто-то в таком виде покидал пляж и выходил за пределы, ему могли вручить "письмо счастья". И ещё несколько фотографий Хелен Левитт. В 30-е она активно снимала жизнь на улицах Манхэттена. В таких районах как Гарлем, Нижний Ист-Сайд и Швейный квартал, она делала снимки детей, играющих на тротуаре или наряжающихся к Хэллоуину, женщин, сплетничающих друг с другом.

Эти фотографии будут ниже.

"В те времена это был хороший район для съёмки, потому что телевидения ещё не было. Там кипела жизнь. А пожилые люди, спасаясь от жары, сидели на крыльце. В этих районах было очень оживлённо" - Хелен.

Как видите, обычные люди. Хотя на дворе Великая Депрессия.

Вот такая сегодня подборка. Большое спасибо за внимание. Приглашаем заглянуть в наш телеграм и VK.

Всем добра.

Находясь в США, президент соседней Финляндии, Стубб, ляпнул следующее:
«Финляндия, как суверенное государство, имеет свой опыт взаимодействия с Россией во время Второй Мировой войны. Мы нашли решение в 1944 году, и я уверен, что сможем найти его в 2025 году».

Подтверждение

Подтверждение

Опустим факт того, что Финляндия продула «Зимнюю войну», лишившись части территории. Опустим и то, что финны причастны к блокаде Ленинграда. Вместе с нацистами они стреляли артиллерией по городу. А когда Красная Армия пошла вперёд, они сразу же «переобулись» и, по договорённости с Москвой, начали войну против Германии, изгоняя её из Лапландии. Правда, как только замешкались, Сталин тут же пригрозил ввести войска, и в Хельсинки всё поняли.
Но интереснее другое. Стубб говорит о «суверенной Финляндии». С этого места поподробнее.
Крайне забавно, ведь СССР в первую очередь договаривался в 1944 году не с Финляндией, а со Швецией о перемирии. А конкретно с династией Валленбергов. Об этом пишет советский разведчик Павел Судоплатов в своей книге "Записки нежелательного свидетеля" (страница 700 глава 8).

Тогда эта могущественная шведская семья выступила не просто посредником, а фактически хозяином Финляндии. Карл Густав Маннергейм, конечно же мог сколько угодно рассуждать о независимости Финляндии, но исторические факты таковы, что Москва и Валленберги (представляющие шведскую элиту), во время Великой Отечественной договорились между собой, а Хельсинки принял все условия.
Исторически Финляндия была шведской, потом русской. А затем вернулась в зависимость к Швеции, вернее к её элитам. Валленберги - это как Ротшильды в Британии. Они представляют шведские кланы, контролируют шведские банки, промышленность, государственный аппарат и очень многие известные международные компании (Эриксон, АББ, Сас, Сааб и многие другие).

Подтверждение

Подтверждение

Всё, что обращается на шведской фондовой бирже, на 50% принадлежит Валленбергам.
Александр Стубб - этнический швед по линии своего папы. И это обычное дело для Финляндии, когда после обретения независимости ей правят шведы.
Президент Финляндии с 1931-1937 год, Пер Эвинд Винхувуд, швед
Густав Маннергейм - швед
Карл Стольберг (1 президент независимой Финляндии) тоже швед
Поэтому про «суверенное финское государство» - это даже не смешно.
Финляндия вернулась к Швеции, пусть аффилированно, но это так. Швеция исторически является противником России. Более того, североевропейские элиты крайне дружны с Лондоном. Самые старые европейские династии относятся именно к Великобритании, Северной Европе и Голландии. Более того, они все родственники.
Пётр Алексеевич и его потомки уничтожили шведскую сверхдержаву в 18 веке и добили в начале 19. Сталин нанёс крайне болезненный удар шведо-финнам в конце 30-х и сразу после войны.
У них на Россию зуб и обида. Некогда великая Швеция не только распалась, но и перестала играть хоть сколько-нибудь важную роль в Европе. Да, у них остались богатые элиты, но прежнего государства нет, а обида есть.
Им очень хочется, чтобы Россия проиграла и перестала быть великой державой. Так хотят, аж кушать не могут. Швед - президент «суверенной Финляндии» не даст соврать.
Но, как говорили герои известного кинофильма:
- Так что передать мой король?
- Передай твой король мой пламенный привет.
Большое спасибо за внимание. Приглашаем заглянуть в наш телеграм и VK.

Всем добра.

Река Амур, могучий и суровый разделитель двух великих цивилизаций — русской и китайской, — на протяжении веков манила к себе смелых, отчаянных и лишенных страха людей. Это была terra incognita, «дикий восток» Евразии, где законы империй были условны, а власть определялась силой оружия и твердостью духа. В этом пограничье, в разное время, усилиями авантюристов, возникли и ярко вспыхнули два уникальных государственных образования: Албазинская крепость XVII века и Желтугинская республика XIX столетия. Их истории, разделенные двумя сотнями лет, удивительным образом перекликаются, являя собой феномен вольного духа на самой окраине освоенного мира.

Абазин. Предыстория: Русский Дальний Восток в XVII веке
К середине XVII века русские землепроходцы во главе с Ерофеем Хабаровым уже проложили тропы к Амуру, именуемому ими «Амур-батюшка». Этот богатейший край, населенный тунгусскими (эвенкийскими) и даурскими племенами, сулил огромные богатства: пушнину, плодородные земли и новое пространство для экспансии. Однако он же был и зоной интересов набирающей мощь империи Цин, что неминуемо вело к конфликту. Первые русские остроги на Амуре уже становились яблоком раздора между двумя империями.

Китай того времени был не раздробленным и ослабленным государством, а могущественной империей Цин, находящейся на пике своей военной мощи. Маньчжурские правители только что завершили завоевание собственно Китая, и их армия, закаленная в долгих войнах, была одной из сильнейших в мире. Противостояние с ней на удаленной, практически отрезанной от метрополии заставе было предприятием не просто рискованным, а почти самоубийственным.

Ключевой фигурой албазинской саги стал Никифор Романович Черниговский. По одной из распространенных версий, он был поляком (или литвином, то есть уроженцем Великого княжества Литовского), который попал в русский плен во время русско-польской войны. Как и многих других, его сослали в Сибирь, на службу в Илимский острог. Здесь его жизнь круто изменилась.

Трагедия разыгралась, когда местный воевода, человек по имени Обухов (история не сохранила его имени), совершил чудовищный поступок — изнасиловал взрослую дочь Черниговского. Для человека с бунтарской кровью, каким был Черниговский, месть была вопросом чести. Собрав вокруг себя группу недовольных казаков (около 80 человек), он поднял мятеж, в ходе которого воевода был убит.

Поступок был героическим, но с точки зрения царского закона — чистейшим уголовным преступлением, за которым следовала бы неминуемая жестокая расправа. Бегство было единственным шансом. И бежать было некуда, кроме как на самую дальнюю, самую необжитую и опасную границу — на Амур.

Основание Албазина: Республика беглых казаков
Отряд Черниговского двинулся на юг, по пути обрастая новыми людьми — такими же беглыми, искателями приключений и воли. Их целью стал заброшенный Амурский острог, ранее основанный Хабаровым. В 1665 году они достигли его, отстроили заново и укрепили, назвав Албазином (от имени местного тунгусского князька Албазы).

Так родилась Албазинская вольница. Управлялась она по казачьему кругу, где все важные решения принимались сообща. Черниговский, по сути, был выбранным атаманом, а не назначенным губернатором. Это было самоуправляющееся сообщество, абсолютно независимое от московской власти.

Жизнь в албазинской вольнице была подчинена суровым законам выживания и военной демократии. Помимо военной добычи и сбора ясака, казаки быстро наладили собственное хозяйство: распахивали целину, сеяли хлеб, ловили рыбу в Амуре. Крепость обрастала слободами, где жили семьи казаков. Несмотря на статус беглых, они воспроизводили уклад, привычный им с детства: здесь была своя маленькая часовня, а значит, и свой священник, что свидетельствует о сложной социальной организации общины. Албазин стал не просто военным форпостом, а полноценным очагом русской колонизации, живущим своей автономной жизнью.

Пушнина стала экономической основой республики. Но как легализовать ее сбыт, будучи в статусе беглых преступников? Черниговский проявил не только воинскую, но и дипломатическую хитрость.

Он отправил собранную пушнину в Москву не как добычу мятежников, а как «государеву ясачную казну», сопровождая ее покаянной челобитной. В послании он подробно описывал заслуги своей общины по присоединению новых земель и сбору дани, умалчивая или смягчая детали бунта и убийства воеводы. Расчет оказался верным. Царь Алексей Михайлович, увидев в этом возможность укрепиться на Амуре без лишних затрат, поступил по-прагматичному: он помиловал Черниговского и его людей, официально зачислил их на службу и назначил им жалование, а Албазин был признан русской крепостью. Так, в 1672 году, авантюристы были амнистированы, а их «республика» мирно интегрировалась в состав Российского государства, получив официальный статус и воеводу.

Конец вольницы и начало конфликта
Однако легализация Албазина не сняла главной проблемы — его нахождения на территории, которую империя Цин считала своей. Мирное сосуществование было временным. В 1680-х годах цинские власти, окончательно подавившие сопротивление внутри Китая, обратили взгляд на север. Албазин стал костью в горле. Началась череда осад и штурмов крепости, героически обороняемой небольшим гарнизоном.

Осада 1685-1686 годов стала эпилогом албазинской эпопеи. Крепость была практически стерта с лица земли, а ее защитникам было позволено уйти в Нерчинск. По Нерчинскому договору 1689 года русские были вынуждены оставить Приамурье почти на полтора века. Но семя было посеяно. Албазин стал символом русского присутствия, а его защитники — «албазинцы» — вошли в историю как первые герои-дальневосточники. Их дух вольности и стойкости будет жить в памяти тех, кто столетие спустя вновь устремится на Амур в поисках свободы и богатства.

Желтуга. Предыстория: Новый старый Амур
К середине XIX века ситуация кардинально изменилась. По Айгунскому (1858) и Пекинскому (1860) договорам Приамурье и Приморье официально отошли к России. Началось активное освоение края. Однако китайская сторона реки, Маньчжурия, оставалась слабозаселенной и плохо контролируемой цинскими властями территорией. Именно здесь, в изгибе Амура, на китайской земле, и развернулась новая драма.

В 1883 году слухи о богатых золотых россыпях в долине реки Желтуги пронеслись по Дальнему Востоку. Золото — этот вечный двигатель авантюризма — мгновенно привлекло тысячи людей. Первыми были китайские старатели, но очень скоро основную массу составили русские: бывшие каторжане, беглые ссыльные, отставные солдаты, казаки и просто искатели легкой наживы со всей Сибири. К ним присоединились корейцы, немцы, французы, американцы, японцы — интернациональная толпа, объединенная одной страстью.

К 1885 году на месте недавней тайги вырос огромный палаточный город, а затем и поселение с лавками, кабаками, игорными домами и даже своим театром. Численность населения Желтуги оценивалась в 12-15 тысяч человек. Это был настоящий «Дикий Восток» в азиатском исполнении — шумный, опасный, пьяный и невероятно богатый.

Рождение республики
Хаос и беззаконие, царившие на приисках, угрожали самому существованию золотого Эльдорадо. Воровство, убийства и грабежи были обычным делом. Чтобы выжить, стихийное сообщество было вынуждено самоорганизоваться.

Так родилась Желтугинская республика — уникальное самоуправляемое образование. Ее часто называют первой демократической республикой на территории Азии. Ее законы были просты, суровы и эффективны. Высшим органом власти был общий сход (сходка) старателей. Они же избирали свое правительство.

Уголовный кодекс республики состоял всего из 18 пунктов, но соблюдался неукоснительно. За воровство, грабеж и убийство полагалась смерть через повешение. За менее тяжкие преступления — телесные наказания плетьми или изгнание с приисков. Воровство золота каралось особенно жестоко. Благодаря этой жесткой системе, в Желтуге воцарился относительный порядок, выгодный всем, кто приехал работать, а не грабить.

Экономика республики была основана на золоте. С каждого прииска взимался налог, на который содержалась «администрация», медик и оплачивались общие нужды. Желтуга стала крупным нелеганым экономическим центром, где золото обменивалось на продукты, спирт, оружие и товары, ввозимые контрабандистами с русского берега.

Конец «Амурской Калифорнии»
Существование огромного, вооруженного и абсолютно независимого поселения иностранцев на своей территории не могло не беспокоить цинские власти. Первые их попытки урегулировать вопрос были комичными. Они прислали чиновника с требованием разойтись. Ему вежливо указали на дверь. Затем был отправлен отряд в 60 солдат. Несколько тысяч вооруженных и уверенных в себе желтугинцев просто разогнали их, даже не открывая серьезной стрельбы.

Однако Пекин не мог допустить такого унижения. Желтуга стала вопросом престижа и государственного суверенитета. Зимой 1885-1886 годов была собрана карательная экспедиция численностью около 1500-2000 человек регулярной маньчжурской кавалерии и пехоты.

У старателей не было ни малейшего шанса. Их разрозненные отряды, вооруженные в основном охотничьими ружьями, не могли противостоять дисциплинированной армии с артиллерией. В январе 1886 года цинские войска вошли в Желтугу. Поселение было окружено и сожжено дотла. Многим старателям удалось бежать через замерзший Амур на российскую территорию, но сотни были убиты или взяты в плен. «Республика» пала, просуществовав чуть более двух лет. Золотые прииски были закрыты и надолго законсервированы китайскими властями.

Общая судьба вольных городов Амура
Истории Албазина и Желтуги, несмотря на разделяющие их два столетия, поразительно похожи. Оба этих образования были порождены авантюрным духом — людей, бегущих от закона в надежде обрести свободу и богатство на ничейной земле. И там, и там основой возникновения «республик» стала слабость или отсутствие центральной власти в конкретный исторический момент.

И Албазин, и Желтуга демонстрировали удивительную способность к самоорганизации. Столкнувшись с необходимостью выживать в экстремальных условиях, сообщества беглых каторжан и мятежных казаков сумели создать работающую модель управления, основанную на прямой демократии (казачий круг, общий сход) и суровом, но справедливом праве.

Интересно, что этот исторический сюжет поразительно актуален и сегодня. В нашем новом посте мы разбираем, как принципы самоорганизации и дух авантюризма XVII-XIX веков могут работать в современном мире — от стартапов до личных проектов. Как приручить авантюризм: уроки вольных республик для современного человека.

Однако их судьба также была предопределена: они возникли в зоне геополитических интересов двух гигантов. Их независимость была возможна лишь до тех пор, пока на них не обращали серьезного внимания в Москве или Пекине. Как только могущество империй было обращено на клочок свободной земли, их участь была решена. Албазин был поглощен одной империей и разрушен другой. Желтуга была уничтожена империей, на чьей земле она зародилась.

Эти две «республики» стали яркими, но короткими вспышками вольного духа на Дальнем Востоке. Они оставили после себя не государственные институты, а легенды — о казачьей доблести и золотой лихорадке, о людях, которые вдали от центров цивилизации бросили вызов судьбе и на краткий миг стали хозяевами своей жизни и своего кусочка дикого Амура. Они стали прообразом дальневосточного характера — стойкого, независимого и всегда готового к авантюре.

В сорок втором году Балтийское море превратилось в настоящий ад для наших подводников. Немцы к тому времени сделали из привычных морских путей сплошную зону смерти — минные поля, сети, гидрофоны, патрули. Советские субмарины оказались в западне, из которой живыми выбирались единицы.

Как море стало крепостью

Когда осенью сорок первого наши корабли прорывались из Таллина, немцы сразу поняли — надо навсегда перекрыть русским выход в открытую воду. И взялись за это дело со своей обычной дотошностью.

В начале сорок второго они поставили три тысячи мин. К концу года — уже одиннадцать тысяч. Только представьте — одиннадцать тысяч подводных убийц! Каждая такая штука при малейшем касании разносила корабль в клочья.

Но этого им показалось мало. Выстроили еще два серьезных противолодочных рубежа — Гогландский (немцы называли его «Зееигель», то есть «морской еж») и Нарген-Порккалаудский («Насхорн» — «носорог»). Сами названия намекали на то, что эти штуки должны были протыкать наши лодки.

Из чего состоял барьер

Многие представляют противолодочный барьер как обычное минное поле. Но на деле это была сложнейшая система, где все продумано до мелочей. Стальные сети натягивали между донными якорями — получались настоящие подводные ловушки. Попадет лодка в такую сеть — ни всплыть, ни нырнуть глубже не получится. Сидит как муха в паутине.

К этим сетям добавляли гидроакустику — прадедушку современных сонаров. Эти приборы слышали любой шорох под водой и сразу выдавали точные координаты. Дальше подтягивались патрульные катера и начинали бомбить глубинками.

Немецкое командование хотело наглухо перекрыть весь Финский залив, чтобы наш Краснознаменный Балтийский флот либо вообще не высовывался из баз, либо нес большие потери на минах.

Во что обходились попытки прорыва

Советские подводники в сорок втором пытались пробиться через эти заслоны снова и снова. Каждый поход в море был как игра в рулетку — повезет или нет. До начала летней навигации потеряли множество подлодок, включая большие и средние. А ведь в каждой такой лодке — десятки человек, у каждого дома жена, дети, родители.

За весь сорок второй год погибло 12 наших субмарин. И тут нужно понимать — это из тех немногих, кому вообще удалось выйти в море. Остальные подлодки к тому времени просто были заперты в портах.

Командиры прекрасно знали, на что идут. В воспоминаниях подводников тех лет постоянно встречаются рассказы о том, как перед походом прощались с семьями, не зная, увидятся ли еще. Многие заранее писали прощальные письма родным. Впрочем, во время войны это встречается сплошь и рядом.

Как действовала ловушка

Подводные лодки при выходе из баз тут же натыкались на первые мины. Каждый метр может оказаться последним.

После преодоления минных полей ждала уже вторая заградительная линия - подводные сети. Лодка цепляется за стальные тросы, начинает заваливаться набок. Машины на полном ходу пытались вырваться, но делали только хуже.

А тут ещё и немецкие гидрофоны засекли местоположение. Минут через пять сверху появляются немецкие патрульные корабли. Начинают сыпать глубинными бомбами. Взрывы, корпус трещит, трубы лопаются, свет гаснет. Но команда все равно борется до конца.

Некоторым все-таки удавалось выбраться. Но это была только половина дела — назад ведь тоже нужно возвращаться, через те же самые препятствия.

Технические проблемы

Наши лодки тех лет просто не предназначались для прорыва такой мощной обороны. Большинство — типа «Щ» («щуки») и «С» (средние) — строились для войны в открытом море, а не для преодоления минно-сетевых заграждений.

Наши субмарины ныряли в среднем на 75-90 метров. А немцы ставили сети и мины на всех уровнях — от поверхности до самого дна. Спрятаться было негде.

Плюс наши лодки работали довольно шумно. Дизеля, вентиляция, винты — все это создавало звуки, которые немецкие приборы легко улавливали.

Заключенные в портах

Те подлодки, которые не участвовали в прорывах, оказались практически под арестом на своих базах. Кронштадт, Ленинград — порты превратились в огромные стоянки для никому не нужных субмарин. Лодки месяцами торчали у пирсов, а экипажи отправляли на берег — кто на батареи, кто на заводы.

Для подводников это была настоящая мука. Готовились воевать на море, а приходилось окопы рыть или снаряды делать. Многие офицеры просились на перевод — на Север или Черное море, где еще можно было воевать в своей стихии.

За первый год войны балтийские подводники потеряли 27 лодок. Из них шесть взорвали сами при отступлении, а две потопила вражеская авиация прямо в Кронштадте и Ленинграде.

Не сдавались

Но наши не опускали руки. В сорок втором все равно пытались организованно прорваться через немецкие заслоны. Командование понимало — надо любой ценой нарушить снабжение противника, который везет грузы в Финляндию и Прибалтику.

Лодки сводили в группы, изучали по разведданным, где стоят мины, выбирали подходящую погоду. Прорывались обычно темными штормовыми ночами, когда ничего не видно.

Иногда получалось. Лодки проходили в открытое море и топили немецкие караваны. Но за каждую такую победу платили дорого — домой возвращались далеко не все.

Нервы на пределе

Тяжелее всего приходилось молодежи, которая попала на войну в сорок втором. Они видели, как опытные экипажи уходят в поход и больше не возвращаются. Слышали где-то в море взрывы глубинных бомб. Смотрели, как спасательные корабли привозят обломки погибших лодок.

Страх — нормальная человеческая реакция, и подводники тоже люди. В документах встречаются случаи, когда кто-то отказывался идти на верную смерть. В военное время это считалось трусостью и наказывалось жестко.

Но чаще бывало наоборот — экипажи сами просились на самые опасные задания, понимая, что это нужно для победы.

Конец попыток прорыва

К концу сорок второго стало понятно — массовые прорывы через немецкие заграждения не работают. Теряем больше, чем добиваемся. Командование Балтфлота решило переключиться на другие задачи — помогать сухопутным войскам, защищать Ленинград, готовиться к будущим наступлениям.

Подводники фактически перешли к обороне. Лодки использовали для разведки, ставили мины у вражеских берегов, изредка атаковали одиночные цели. Время активных прорывов закончилось.

Только в сорок четвертом, когда немецкая оборона на Балтике начала рушиться под ударами наступающих наших войск, подводники смогли снова действовать в открытом море. Но многих опытных экипажей к тому времени уже не было — они остались в холодных балтийских водах, в том капкане, который немцы устроили в сорок втором.

Статья написана на основе материалов Министерства обороны РФ, архивных документов и исследований Музея истории подводных сил России имени А.И. Маринеско.

Подписывайтесь на мой канал Дзен - https://dzen.ru/id/6898eeef3a8ebb77f9066089