Гримуар стихий. Глава 6. Отголосок прошлого
1
В просторной комнате, где стены украшали гобелены, что повествовали о днях минувших и подвигах великих, за большим круглым столом сидело пять человек. Перед ними стояли кубки с вином. Пустовало лишь два расписных дубовых стула с высокими спинками. В камине потрескивали недавно закинутые поленья.
– С чем же мы столкнулись, братья и… – бледноватый мужчина медленно и как-то вяло перевёл взгляд, – сестра? Кто может быть способен на такое?
– Ой, перестань, Алмос, – отмахнулась единственная женщина за столом. – Мы все тут знаем что этот потомок великанов даже Благодатью не умел толком пользоваться. А вся его хвалёная сила в мышцах да зачарованных доспехах.
– И всё же много ли ты знаешь тех, кто способен навредить Арслангу? Он ведь чуть не умер той ночью. А люди, которые считали его практически полубогом и своим защитником, которые чуть ли не молились на него, сейчас задаются вопросом: как такое возможно? Особенно, когда Дитя Спаситель уже найден.
На это женщина лишь пренебрежительно фыркнула и закатила глаза.
– Так разве это не Дети Нуадхата сделали? – удивился тучный мужчина с свисающим вторым подбородком.
– Нет, Глатэн, – холодно ответил третий мужчина с хмурым взглядом. – Это не они.
– Я же говорил, – подтвердил Алмос, – поход на культистов во главе с Хагаладом лишь трюк для отвода глаз. Чтобы простой мужик знал врага и думал, что всё под контролем.
– Не ожидала что «священный» поход доверят этому юнцу, – поморщилась женщина.
– Весьма способному юнцу, – поправил её Алмос. – Да и к тому же Хагалад ревностно верит в наши идеалы и сделает всё во благо церкви и народа королевства. Но сейчас нам стоит обдумать дальнейший план. Удалось ли хоть что-нибудь узнать? Может были свидетели?
– Один стражник у городских ворот видел столб света на вершине холма, – сказал мужчина с хмурым взглядом. – Клялся своей головой что ему не почудилось.
– Столб света? – чуть приподнял брови Алмос. – Как интересно…
– Дальше интереснее, – продолжил он. – Мои люди проверили чёрный рынок в одном из туннелей городских катакомб. Несколько торговцев подтвердили, что в день перед нападением на рынке видели трёх мужчин. Скорее всего там они и купили свиток призыва. Другой причины появления в столице такого сильного демона я не вижу.
Алмос задумчиво покивал головой, а затем произнёс:
– Похвально, Фуркас, похвально. А что насчёт Ренарда? Ну того оруженосца Арсланга?
– Я осмотрел его тело, – ответил лысый мужчина, сидящий по левую руку от Глатэна. – Над ним хорошо поработали перед тем, как в него вселился демон. Виден почерк Клауса Линдхольма. Кем бы они не были, но это явно необычные воры.
Алмос молчал, ритмично постукивал пальцем по столу и думал.
– Пока мы тут сидим, они убегут так далеко, что их уже будет не найти, – женщина не скрывала своего возмущения. – Нужно выступать немедленно!
– Что ж, Эрвена, – не сразу ответил бледноватый мужчина, – тут я с тобой согласен. И всё же мы знаем недостаточно. Нужно подготовиться. Даже вызов огромного демона-пса не столько удивил меня, сколько поражение Арсланга. Надо бы разослать ищеек.
– Ищеек? Это долго. А я со своими людьми готова выдвигаться хоть сейчас.
– Исключено, – он медленно помотал головой. – Ты останешься с мальчиком.
– Я ему не нянька, – процедила она.
– Это воля твоего отца, – спокойно пояснил Алмос.
Женщина хотела ещё что-то возразить, но вдруг скрипнула толстая дверь. В комнату вошёл слуга.
– Господин Фуркас, – боязливо пропищал он, переступив порог. – Вам письмо.
– Как ты посмел прервать наше собрание? – с негодованием вскрикнула Эрвена. – Пошёл прочь!
Слуга с перепуга вздрогнул, но не ушёл. Ждал ответа от другого капитана. Фуркас же, не оборачиваясь, лёгким жестом подозвал его к себе.
Слуга быстро подбежал, шепнул что-то на ухо и протянул капитану кусочек пергамента. Тот молча взял его, развернул и прочитал. В глазах блеснул огонёк.
– Я должен идти, – Фуркас резко встал и направился к двери. – Мой человек напал на след. И если это так, я сообщу вам.
– Что? – женщина вскочила со стула. – Ты нанял ищейку и ничего нам не сказал? Как это понимать?
Ответа не последовало.
– Отвечай, я тебе говорю!
Фуркас остановился у самой двери, а затем, взглянув через плечо, холодно и грозно произнёс:
– Эрвена, прикуси свой язычок. Ты сидишь здесь, только потому что твой отец понтифик. Но если ты и дальше будешь говорить со мной в таком тоне, папочка тебя не спасёт.
Дверь закрылась.
– Да как он смеет! – Эрвена взмахом руки скинула на пол металлический кубок. Вино растеклось по дорогому заморскому ковру с причудливыми узорами. – Алмос! Почему ты его не остановил?
– Пожалуйста, не кричи… – бледноватый мужчина устало вздохнул и потёр висок, а затем, откинувшись на спинку стула, добавил: – Если ты вдруг забыла, мы все тут в равных правах. А спорить с Фуркасом себе дороже. Я бы не хотел вставать у него на пути. Да и тебе не советую. Но раз он так торопился, то, думаю, стоит готовить людей.
Алмос взглянул на огонь в камине.
– «И правда, Фуркас, – подумал он, – почему ты не сказал сразу?»
2
– Да стойте, говорю, – на выдохе выкрикнул Альберт. – Всё. Не могу. Дайте передохнуть.
– Кончай ныть, – сказал Эйсон. – Мы идём всего ничего.
– И... идём? Да мы уже порядком бежим без остановки. Хватит. Мне нужен отдых, – Альберт жадно глотал воздух. – Давайте где-нибудь остановимся и разведём костерок. Есть хочу.
Заурчал живот.
– Я бы тоже поел… – почти шёпотом произнёс Ярон, сидящий на шее у Кайга.
– Ладно. Уже и правда темнеет. Пойдёмте через лес. Там и заночуем.
– А в лесу нам разве не встретятся монстры? – в голосе ребёнка прозвучало волнение.
– Тебе недавних тварей не хватило? – спросил в ответ Эйсон, не смотря на мальчика.
Они не искали тропинку, а сразу завернули в густую чащу леса. По пути Эйсон и Альберт собирали хворост, чтоб, найдя хорошее местечко, сразу развести костёр.
Они продолжали идти даже когда уже стемнело. Хотели уйти подальше от дороги.
Спустя какое-то время нашлось неплохое место для ночлега – большое дерево завалилось на землю, а корни вместе с добротными кусками земли и мха вылезли наружу. Тут они и решили остановиться. Прямо у ствола этого старого, покрытого лишайником ясеня.
Весь день было влажно и холодно, а к вечеру теплее не стало. Поэтому Кайг, укутавшись в плащ, сел к дереву, прислонившись спиной к его стволу. Мешок с пожитками, которые троица прихватила из трактира, лежал рядом с ним.
Альберт уже построил пирамидку из хвороста и тщательно высекал из кресала искру. Вскоре загорелся огонь, а немного погодя и едой запахло.
Он жарил то, что стоило съесть в первую очередь – свежее мясо и овощи, так удачно найденные в трактире. К счастью, мясо, завернутое в крапиву, ещё не стухло.
– Эх, – вздохнул Альберт, – сейчас бы травок душистых да пива, а то мясо получится сухим и безвкусным.
– Да уж лучше так, – усмехнулся Эйсон. – А то опять всем подряд мясо обмажешь и его жрать будет невозможно.
– Ой, – отмахнулся алхимик. – Было-то один раз.
Он достал чёрную, пропитанную жиром походную сковородку и, разбив скорлупу об её бортик, начал жарить четыре куриных яйца.
Ночную тишину нарушал лишь треск костра.
– Ох, – протянул Альберт. – Во что же мы впутались, братцы?
– Я говорил, что эта авантюра может стоить нам жизней, – сказал Эйсон. – Но я никак не рассчитывал, что за нами будут охотятся культисты, которые ещё и неизвестно как нас нашли. Я не думал, что всё обернётся вот так и нам придётся идти туда незнамо куда. Чёрт бы тебя подрал, Варахиил! Что-то нам не везёт в последнее время…
Всё больше пахло едой. Яичница была готова.
– А кто такие эти культисты? – вдруг спросил мальчик. – Чего они хотят?
– Ты что-нибудь знаешь о бога? – без какого-либо ехидства поинтересовался Альберт, поднося ему на зелёном листке жареное яйцо.
Ярон опустил взгляд.
– Мама частенько молилась богу, когда отец напивался. Она рассказывала мне как Творец создал людей, эльфов, гномов и всё что есть в мире.
Альберт помолчал. Потом добрая и несколько грустная улыбка показалась на его лице.
– Что ж, тогда начну из далека. Мой отец был жрецом, когда ещё весь континент верил в Пятерых Творцов.
– В пятерых? – изогнул бровь мальчик.
– Ага. Как гласят священные тексты, которым неуклонно следует церковь, четыре Творца: бог огня Йэгэн, богиня воды Эзэльфрея, бог земли Мекхак и бог воздуха Ойвинд создали видимый мир. Землю и небо, озера и моря, солнце и луну. Ну и живых существ, конечно. А пятый Творец, бог света Оа, вдохнул во всё это жизнь. Но был и шестой бог. Бог тьмы Нуадхат. Он не участвовал в акте творения. Ему не позволили. Мол, что может создать смерть? – усмехнулся Альберт. – А дальше…
– Ал, – прервал его Эйсон, – у нас тут не соборная школа. Давай покороче. А лучше за мясом следи. А то вон – подгорает, кажется.
Альберт вскочил и подбежал к костру. С облегчением выдохнул. С мясом оказалось всё в порядке.
– Так вот, – продолжил Альберт, – если говорить совсем коротко, то бог Тьмы разгневался и со своей армией демонов пошёл войной на Святой Сад, в котором тогда припеваючи жили в мире и согласии представители всех известных рас. Пятёрка богов ринулась защищать своё творение и в результате этой божественной войны произошёл Великий Катаклизм. Многие маги считают, что именно из-за него, чтобы его не вызвало, битва богов или ещё что, появилась магия в нашем мире. Ну а после…
– А-а-а… – раздражительно протянул Эйсон, снова перебив друга. – Как же ты всё размусоливаешь. Ал, принеси уже нам с Кайгом пожрать, а я дорасскажу.
Альберт снял с огня очищенную от коры и заострённую с одной стороны палку с нанизанными на неё кусочками мяса.
– В общем, – произнёс Эйсон, – после магической катастрофы и заточения бога Тьмы, Творцы выбрали избранного, поручили ему вести за собой все народы и исчезли. Потом избранный написал Гримуар стихий. Всё. Сказочке конец. А, ну и отвечая на твой вопрос, ещё боги дали избранному скрижаль с пророчеством. Говорят, что в ней сказано, где находится Гримуар стихий, с помощью которого культисты хотят освободить Нуадхата.
Мальчик, всё это время неотрывно смотрев на рассказчика, опустил голову.
– Странно, – сказал он. – Почему в божественной скрижали говорится, где находится написанная кем-то книга? Как такое возможно?
– Хороший вопрос, – улыбнулся Альберт. – Вот отчасти из-за подобных несостыковок я и перестал верить во всякие сверхъестественные сущности. Конечно, церковь пытается подобные моменты объяснить, мол, Первому пророку, так они называют того самого избранного, дали не саму скрижаль, а лишь знание, которое он записал на скрижали. А один архиепископ в своей проповеди заявил, что на скрижалях было только два столбца с текстом, а третий Первый пророк сам написал. Ха! Смех, да и только.
Повисло молчание, и они начали есть.
– А вам зачем эта книга? – немного робко произнёс Ярон, а в его глазах читалось самое обычное детское любопытство.
Альберт закашлял.
– Это будет долгий рассказ, – не сразу ответил Эйсон.
– Ну и ладно, – пожал плечами мальчик.
– Ты правда хочешь знать это?
Ярон кивнул.
– Учти, веселого будет мало.
Мальчик кивнул ещё раз. Эйсон вздохнул.
– Ладно. Думаю, это хорошая возможность вскрыть карты. Тогда, если никто не против, начнём с тебя, Кайг. Расскажи наконец нам то, о чём ты умалчивал всё это время. Не юли и выкладывай всё. Если хотим выжить, особенно сейчас, между нами не должно быть тайн.
Здоровяк смотрел на огонь.
– Вы знаете куда делись все орки?
Ответом послужила тишина.
– Тогда, рассказ и правда будет долгим, – произнёс он.
Кайг замолчал. Языки пламени причудливо плясали в отражении его карих глазах.
– Стоит начать с самого моего рождения, подробности которого я узнал гораздо позже, – продолжил он. – Я родился в орочьем поселении. Ни матери, ни отца не знал. Отца так уж точно. И с самого детства меня учили сражаться. А ещё били за любую ошибку. Мне тогда казалось, что со мной что-то не так. Что проблема во мне. И я ведь почти поверил в это. Пока не настал тот день… Вернее – ночь.
Пламя будто гипнотизировало Кайга, заставляя всё глубже и глубже погружаться в тёмные закоулки его разума и отыскивать скрытые в этом мраке воспоминания.
– Мне было тогда, наверно, поменьше чем тебе, – здоровяк бросил короткий взгляд на мальчика. – Как сейчас помню: какой-то незнакомый шум не давал мне уснуть. Я вышел из шатра и направился в сторону звуков. Увидев мелькающие тени внутри того шатра, откуда и раздавался шум, я решил заглянуть внутрь.
Кайг замолчал. Ещё раз взглянул на мальчика.
– Толпа орков, уже и не вспомню сколько, «трогали» эльфийку. «Трогали» очень грубо и жёстко. Девушке явно это не нравилось. Она пыталась кричать и вырываться. Но её крепко держали и постоянно «затыкали» рот.
Лицо Альберта исказила гримаса отвращения.
– Помню эта картина напугала меня, и я сразу же побежал к себе в шатёр. А вернувшись в него, меня вырвало. Мне вспомнился тошнотворный суп с плавающими в нём заострёнными ушами. Тот дряхлый шаман, сколько себя помню, постоянно твердил, что эльфы это животина, вроде кур. Что из них получается самый полезный суп для растущего орка, – Кайг ненадолго смолк. – Только к рассвету мне стало лучше. Почти ничего не взяв с собой, я тайком убежал из поселения. Я не знал куда бегу, но одно знал точно – там я оставаться не могу. В ту ночь мне открылась истинная природа орков.
Он наконец принялся жевать кусок мяса. Жевал долго. А проглотив, продолжил:
– Я бродил по лесам и полям дня два. Может больше. Потом вышел на отряд каких-то рыцарей. Тогда-то я в первый раз и узнал, как люди ненавидят всё, что не похоже на них. После долгой погони я свалился с уступа и упал в бурлящую реку. Только чудом и выжил.
Снова молчание. Кайг начал есть второй кусок мяса.
– Уже на берегу меня нашёл Каве. Судьба или простая удача? Не знаю. Но в отличие от людей он помог мне. Отнёс к себе в дом, обработал раны, накормил. А потом и не выгнал. Каким бы чёрствым сухарем старик не был, но он сжалился и предложил мне пожить у него. Я согласился, ведь после падения потерял память и идти мне было некуда. Там я обрёл новый дом. Но не всё было так радужно. Всё же и там, в той деревне, людям было сложно принять того, кто так сильно отличался от них. Они терпели, но однажды их терпение лопнуло. И мне пришлось уйти. Я тогда уже подрос и мог сам о себе позаботиться. На прощание Каве сделал мне мой первый меч.
– Твой приёмный отец тот кузнец, о котором ты говорил? – удивился Альберт.
Кайг кивнул. Потом как-то грустно усмехнулся.
– А потом… Не знаю о чём я думал тогда. Может мне осточертело отношение селян, и я хотел найти место, где все такие же как я. Где не будут косо смотреть и тыкать пальцем. В общем спустя месяц поисков я нашёл небольшое поселение орков. Сейчас вспоминаю и удивляюсь как же радушно меня приняли. Прямо как блудного сына. Мне сначала даже понравились их варварские замашки, но потом, во время обеда, все начали есть суп. Тот самый суп… Я подошёл к чану с этим варевом. И знаете, из чего был тот супец?
Никто не ответил.
– Из обритой наголо головы эльфа.
Альберт поперхнулся. Ярон отложил еду в сторону. Казалось, этот рассказ окончательно отбил ему весь аппетит.
– В тот момент я всё вспомнил.
– И что ты сделал? – с интересом спросил Эйсон.
– Что я сделал? – Кайг оголил нижние клыки. – Дождался конца обеда, пошёл к шаману и узнал, как я родился.
– Кайг, здесь ребёнок, – произнёс Альберт. – Не продолжай.
– Нет, – возразил Эйсон. – Пусть говорит.
– Помните, из-за чего я в детстве убежал из поселения? Так вот, тоже самое сделали с моей матерью. А как она родила, из неё сделали супчик для малыша Кайга.
Альберт прикрыл рукой рот.
– Меня сейчас вырвет, – сказал он.
– И что же ты сделал? – повторил свой вопрос Эйсон.
Кайг улыбнулся ещё шире.
– Я дождался ночи и взял свой меч.
Эйсон тоже улыбнулся. Так же нечеловечески злобно.
– Что-то щёлкнуло у меня в голове. Я поджёг несколько шатров и пошёл убивать. Начал с шамана. Именно из-за его дрянной магии моя мать, чистокровная эльфийка, смогла забеременеть от орка. Вернее – орков. Потом пошёл по палаткам и убивал всё что видел. Женщин, детей, неважно. Да, у этих тварей были женщины. Как-то надо было же им размножаться. Почувствовав вкус крови, я вошёл в кураж, в который в будущем входил не раз. В поселении началась суета. Горело всё больше и больше шатров. Бой был тяжёлым, но я выжил. Тренировки с Каве не прошли даром. Я закончил только к рассвету, упав без сил посреди трупов.
Ярон смотрел куда-то в пустоту. Он не мог поверить в эти ужасы. И не мог представить, что есть кто-то ужаснее его отца.
– А что потом? – сказал Эйсон.
– Потом я вернулся к Каве. Рассказал всё и попросил меч получше. Тот, что он дал мне, сломался.
Кайг закинул голову назад и прикрыл глаза.
– А потом… потом я долго скитался. Брался за любую работу и не выбирал за кого биться. Лишь бы заплатили. Время от времени находя поселения орков и делая с ними ровно тоже самое, что и с первым. И вот однажды, перебив почти десять дюжин солдат в очередном сражении, меня заметил он. Король одного из северных королевств, за которое я сражался в той битве. Он предложил мне стать частью элитного отряда в его армии. Я согласился. И с того дня у меня появилось всё о чём только может мечтать такой как я: звание рыцаря, соответствующее жалование и уверенность в завтрашнем дне. А вместе с этим и свобода от поиска новой цели. К тому времени я уже вырезал все орочьи поселения. И теперь я сражался не за себя, а за страну. Тогда моя жизнь окончательно превратилась в войну.
Дрова потихоньку догорали и Эйсон подкинул ещё пару сухих поленьев. Они молчали.
– Всю свою жизнь, – сказал Кайг, – я упивался ненавистью и жаждой крови. А сейчас, оглядываясь назад, понимаю, что моя жизнь – бесконечная, бессмысленная борьба. Всё так, как и сказал шаман: «Тебя создали и растили, как идеальное оружие».
Альберт медленно и как-то грустно жевал хлеб. Кайг снова взглянул на огонь.
– И знаете, я вам даже немного завидую. Вы точно знаете, за что готовы расстаться с жизнью. У меня же нет ни мечты, ни цели. Порой я убивал десятки и сотни только чтобы дотянуть до завтрашнего дня. И никогда не имел того, ради чего стоило бы жить и пожертвовать жизнью. Цель, которую я уже давно достиг, не была мечтой. А от её исполнения лучше мне не стало. Мечта… – вдруг прошептал он и устремил глаза на звёздное небо. – Если подумать у меня и правда никогда не было мечты. Наверное, единственное чего бы я хотел, так это умереть. Но не в обычной битве. Само моё рождение было противоестественным. Я не должен был появиться на свет. Поэтому хочу, чтобы и смерть была чем-то подобным. Хочу умереть за что-то очень важное. Возможно, в этом походе я найду это.
Эйсон лёг на траву и тоже взглянул на чистое ночное небо.
– Теперь понятно, почему ты никогда не рассказываешь о себе, – задумчиво произнёс он.
– Не знаю, стоит ли мне что-то говорить, – Альберт потёр пальцами глаза, – но какой бы тяжёлой не была твоя судьба, твои родители эльф и орк. А сражаться тебя учил гном. Ты удивителен, Кайг. Да, это прозвучит глупо, но ты неправильно мыслишь. Ты особенный. И ты должен считать себя особенным.
Кайг тихо-тихо засмеялся.
– Если быть честным, вы первые кому я это рассказал. И теперь чувствую себя дураком.
Альберт улыбнулся.
– Ну что, Ярон, как тебе история? Понравилась? – с ухмылкой спросил Эйсон. – А ведь впереди ещё две. Давай, Ал. Ты следующий.
Альберт, видя, что мальчику холодно, подошёл и накинул ему на плечи свой плащ.
– Да что тут рассказывать, – он сел рядом с Яроном. – Вы, ребят, про меня давно уж всё знаете. Поэтому нового мало услышите. Но раз такая пьянка, повторю ещё разок для нашего маленького слушателя.
Альберт откашлялся.
– Родился я в небольшой деревне. Покойный отец был жрецом и травником. С детства обучил меня всему что знал сам. И хоть молитвы и ритуалы я не особо любил, но тогда во мне ещё была вера. И неважно – в одно или нескольких богов. Я был уверен, что кто-то да присматривает за нами, что кто-то помогает и что есть некая справедливость. Я верил, что каждый получит по делам своим.
Альберт прикрыл глаза и зажмурился, будто почувствовал боль в груди.
– Но потом, – продолжил он, – моя сестрёнка умерла от неизвестной хвори. Эта болезнь косила детей не только в нашей деревне.
Альберт замолчал. Молчал недолго.
– Отец… он после этого молился не переставая. Себя винил. Мол всему виной грехи отцов. Я же пошёл на службу в ближайший храм, при котором оказался сиротский приют. Вот только и там детишки заболели. Тем же самым. Я как раз в то время начал работать над лекарством. Но мне даже не дали попробовать. Священники считали, что Оа спасёт детей, если будет на то его воля, конечно. Главное молиться. В итоге все дети умерли. Умерли мучительно. Да, моё лекарство не спасло бы их, как я узнал потом, но я бы облегчил их страдания. Я бы…
Альберт замолчал, сжал кулаки и тяжко выдохнул.
– Потом я спросил священников: «Чем невинные безгрешные дети заслужили такую судьбу? Разве это милосердно? Разве это любовь, о которой столько написано в священных текстах?»
Он повернулся к мальчику и сказал:
– И знаешь, что они ответили мне? Они сказали: «Его пути неисповедимы». Достойный ответ, правда?
Видя лицо Ярона, Альберт решил, что пора закругляться с этим рассказом. Он выдохнул ещё раз, но медленнее.
– В общем, после того дня я забыл дорогу в храмы. Но знаешь, – алхимик улыбнулся после короткого молчания, – пусть порой дела обстоят совсем плохо, я верю, что дождь не может идти вечно и однажды сквозь эти хмурые тучи выглянет солнце. Может быть в Гримуаре стихий есть что-то, что поможет мне отыскать лекарство.
Ярон поднял голову и непонимающе взглянул на звёзды.
– Но ведь сейчас на небе же нет туч.
Альберт рассмеялся. У него, единственного из всей троицы, несмотря ни на что выражение лица было мягким и добродушным.
– Я говорил немного о другом, – он потрепал мальчика по волосам.
Костёр догорал, всё больше покрываясь пеплом. Эйсон так же лежал на траве, смотря вверх. Он недовольно вздохнул. Понимал, что пришла его очередь.
– Я тоже уже говорил парням про себя, – сказал он наконец. – Тебе же достаточно знать, что очень дорогого мне человека схватили охотники на ведьм, а потом пытали и сожгли на костре. Я сделал очень много нехороших вещей чтобы отомстить. Но главной моей ошибкой был договор с ведьмой. Я хотел получить силу для осуществления мести. А теперь хочу избавиться от этой силы, которая оказалась настоящим проклятием. Вот зачем мне этот гримуар.
Эйсон повернулся на бок.
– Всё. Хватит на сегодня историй.
Мальчик не ожидал, что последний рассказ будет таким коротким.
– Ну, я не удивлён, – улыбнулся Альберт. – Ладно, давайте спать.
Продолжение следует...
Гримуар стихий. Глава 5. По пятам
1
Мир потерял свой цвет. Всё вокруг стало абсолютно серым. И надвигающийся дождливый вечер был тут вовсе ни при чём.
Тьма окутала его разум. Отчаяние и скорбь крепко схватили за горло. Если бы не одна мысль, горящая маленьким, но таким ярким огоньком, то, возможно, он бы захотел умереть прямо сейчас, главное – не чувствовать этой боли. И пусть не зная, как и когда, но мальчик твёрдо решил, что испустит последний вздох не раньше, чем отомстит. Не раньше, чем убьёт настоящего монстра.
Ярон шагал позади наёмников. Альберт чаще остальных оглядывался на него.
Раздался глухой рокот грома. Мальчик вздрогнул, пугливо поднял голову. Сквозь кроны деревьев ему на лицо упала капля, потом вторая. Он поёжился.
Роща только самую малость оберегала их от начавшегося ливня. Они ускорили шаг и вскоре показалась дорога, вернее, тракт.
Троица с мальчиком остановились у границы рощи.
– Что будем делать? – спросил Альберт.
– Переждём дождь вон в том трактире, – ответил Эйсон, показав пальцем.
– Да пока мы идём, парнишка весь взмокнет.
Эйсон закатил глаза. Кайг подошёл вплотную к границе, взял край плаща и чуть приподнял его. Затем оглянулся на Ярона и кивком указал на своеобразный навес.
– Со мной пойдёшь.
Мальчик обнимал себя за плечи, а его льняная рубаха уже почти вся промокла.
– Да не бойся ты, – прибавил Кайг.
А Ярон и не боялся, скорее стеснялся. Но холод быстро свёл всю робость на нет. Он подбежал и спрятался под плотным плащом.
Они вышли из рощи. Обходя и перепрыгивая лужи, четвёрка направилась через дорогу к трактиру и пристроенной к нему конюшне. Последняя представляла из себя деревянную двускатную крышу на пяти столбах.
Огни в окнах трактира обещали уют. Этим ненастным вечером наёмникам хотелось быть его единственными посетителями, но пяток лошадей и гул голосов разбил их надежды.
Весь шум как оказалось исходил от компании уже изрядно выпивших мужчин. Войдя в трактир, Эйсон сразу признал в них охотников на ведьм. И нет, дело тут вовсе не в длинных кожаных плащах или высоких широкополых шляпах. Просто в глаза бросился хорошо ему знакомый вышитый на их спинах символ, который был до безобразия прост – горящий факел, обвитый терновником.
Троица с мальчиком расположились за столиком в уголке, подальше от пяти громких охотников, что, не переставая сквернословили, горлопанили песни и пили пиво.
– Животные, – покосился на них Альберт и презрительно фыркнул.
К столу шумной пятёрке нехотя подошла девушка в фартучке с очередным подносом, заставленным новой охапкой кружек. Но только она собралась упорхнуть обратно, как её схватил за запястье один из охотников. Девушка испуганно оглянулась.
– Не спеши, красоточка, – сказал мужчина. – Весь вечер от нас бегаешь. Не надоело ещё?
Девушка не ответила, а лишь легонько потянула руку, стараясь вырваться из крепкой хватки. Но охотник сжал запястье ещё сильнее.
– Да погоди ты, – мужчина оголил жёлтые зубы. – Уважь. Сядь, выпей с нами. Мои парни уже истосковались по женскому вниманию и ласке.
Он как-то недобро улыбнулся. А девушка обернулась, вероятно надеясь на защиту трактирщика, но тот, как назло, ушёл в кладовую.
– Чё ты с ней любезничаешь, Блез? – злобно оскалился худой охотник. – Бери и тащи её наверх.
– И то верно. Что скажешь, красоточка? Обслужишь нас как следует? – его рука ловко очутилась под её юбкой и проскользнула вверх по ноге.
– Перестаньте! – закричала девушка и как-то неуклюже и видно машинально махнула подносом.
Она ударила Блеза по руке сильнее чем ожидала. И на этом его терпение лопнуло.
– Ах ты сука! – охотник отпустил её запястье.
– Простите, простите! Я случайно…
Но Блезу было всё равно. Он вскочил с табурета, опрокинув его, и схватил девушку за волосы у самого затылка.
– Слушай сюда! Мы сейчас поднимаемся наверх, и ты делаешь всё что тебе скажут. А будешь кусаться – я тебе быстро зубки повыбиваю. Опыт есть. Уяснила?
Он толкнул её так, что она развернулась и полетела вниз лицом.
– Пшла! – добавил Блез.
Девушка упала. Послышалось сдавленное всхлипывание и рыдание.
– Кортойс, веди девку наверх, – показная обходительность исчезла из его голоса, как будто её и не было вовсе.
– С удовольствием, командир.
Наконец появился трактирщик. Увидя лежащую на полу дочь, он оторопел. Но девичьи всхлипы быстро навели его на мысль.
– Что вы делаете с ней? Доченька, что случилось?
Этот низенький мужичок хотел подойти к девушке, но Блез преградил ему путь.
– Не мороси, трактирщик. Мы будем милы с ней, – сказал охотник, похлопав того по груди.
Кортойс, взяв за шкирку, уже затаскивал девушку на лестницу.
Она была не первой красавицей – широкий нос, толстая верхняя губа, свиные глазки, да и фигурка, как говорят, не точёная. Но всё это пьяным охотникам было не важно. Они жаждали утолить свой аппетит и не привередничали, а может и вовсе были из тех, кто в женщине видит лишь одно место, не обращая внимания на другие достоинства.
Альберт смотрел на это, не отводя взгляда, нервно постукивал пальцем по столу, ёрзал на табурете, да бросал быстрые взгляды на друзей. Казалось, Эйсона и Кайга всё происходящее нисколько не заботило. А вот Ярон украдкой поглядывал на охотников и девушку.
– Да что ж вы делаете, ироды? Отпустите её! – продолжал трактирщик и попытался отодвинуть командира охотников, но тот без раздумий толкнул его.
– Я же сказал: «Не мороси».
Мужичок упал, стукнувшись головой о стеллаж.
– Охотнички, – вдруг шепнул себе под нос Эйсон, а затем добавил уже громче, гораздо громче: – Это теперь вот так на ведьм охотятся?
Все звуки в трактире разом стихли. Но тишина оказалась недолгой.
– Чё ты щас вякнул? – оглянулся Кортойс.
Эйсон хищно улыбнулся и хотел было встать, но Кайг положил ему на плечо свою тяжёлую руку.
– Сиди. Я сам.
Эйсон возражать не стал, а только согласно кивнул головой. Здоровяк встал, скинул капюшон своего потёртого, поношенного плаща и положил на стол маску.
– Кайг… – не без радости произнёс Альберт.
Эйсон довольно и зло улыбнулся.
– Выйдем. Поговорим, – спокойно сказал Кайг.
Все охотники, даже напившиеся братья, смотрели на него. Блез не поверил глазам. Затем он взглянул на эмблему и прищурился.
– После нашего разговора ты сюда не вернёшься, наёмник, – последнее слово командир процедил. – Так что не порть вечер ни нам, ни себе.
– Выходите или я помогу вам выйти.
– Что ж ты никак не уймешься, гнида зеленокожая? – гавкнул Кортойс. – С твоей рожей я бы вообще помалкивал.
Трое охотников, что остались за столом, потихоньку оживились, встали и уже окружали наёмников.
– Считать обучены? – всё также спокойно спросил Кайг и взглядом показал на поднятую руку с растопыренной пятернёй. – Если нет, то глядите. Когда я загну все пальцы вы уже должны быть на улице.
Молчание быстро сменил мерзкий пьяный гогот.
– Не, парни, а правда. Давайте-ка напомним выродку его место, – рассмеялся Блез. – Иди. Мы за тобой.
Кайг вышел из трактира. А охотники чуть погодя и правда вышли следом. Ну как вышли. Скорее парочка из них, братья Гинц и Геннинг, пока ковыляла чуть не плюхнулась в дорожную грязь у самого порога. Но это нисколько не убавило пьяного запала.
Когда дверь хлопнула, мальчик, опустив голову, тихо произнёс:
– Почему люди это делают? Зачем одни причиняют боль другим?
Альберт тяжко выдохнул.
– Видишь ли, Ярон, – начал он, – мир так огромен, а живых существ, его населяющих, очень-очень много и поэтому…
– Ал, оставь это словоблудие, – перебил Эйсон. – Объяснение гораздо проще.
Он взглянул на Ярона и серьёзно произнёс:
– Просто их злоба бездонна. Всегда будут такие, как они. И всегда будут волки и овцы.
– И… и что же делать? – поморщился мальчик.
Эйсон как-то жутковато улыбнулся и оглянулся на окно.
– Кайг сейчас покажет.
Ярон тихонечко встал и подбежал к окну. Он хорошо видел Кайга и стоявшую напротив него пятёрку.
Ливень и не думал заканчиваться. Здоровяк вытащил руку из-под плаща, разрез которого был у левого плеча, и ухватился за рукоять меча.
– Ну вот скажи, чё те тихо не сиделось-то, а? Выродок? – усмехнулся Блез.
Кайг молчал. Слова сейчас были излишни. Его намокшие тёмные пряди волос чуть касались лба. Он снял меч с крюка и взвалил его на плечо.
Глаза Блеза округлились.
– Эй, Брюн, гляди, – осклабился он. – Твой размерчик. В качестве трофея можешь себе забрать это подобие меча, если первым уложишь выродка.
К Кайгу вышел самый большой и толстый из охотников, державший в руках клевец. Тот поставил ноги широко, не разгибая ступни, прямо как медведь.
Зеленокожий мечник вдруг дёрнулся, но не для того, чтобы первым нанести удар. Нет. Он отставил ногу, чуть отклонил тело. У носа просвистел арбалетный болт.
– Гинц! – рявкнул Блез. – Сучий ты потрох! Стрелять разучился?
Один из братьев, на которого и крикнул командир, икнул, сгорбился и начал торопливо заряжать арбалет для нового выстрела.
Раздался новый звук и стон. Блез резко обернулся, опять взглянул на Кайга. Наёмник, уже обеими руками ухватившись за рукоять огромного меча и шагнув вперёд, со всей силой рубанул сверху вниз, отчего кишки Брюна выпали из брюха. Толстяк грузно упал на колени и на бок.
Командир охотников снова округлил глаза, вот только теперь не от горделивой усмешки.
Послышалось частое шлёпанье по лужам. Гинц, уложив стрелу в канавке, поднёс арбалет к лицу. Снова выстрелил. И снова снаряд пролетел мимо головы Кайга, но в этот раз ещё дальше от неё.
Охотник попятился, встретил спиной стену трактира, судорожно потянулся за новой стрелой. Но было поздно. Кайг с разбега плечом вдавил его в стену. Что-то хрустнуло в груди и Гинц выплюнул немного крови, а наёмник уже метнулся к следующей цели. Ей оказался Геннинг. Так же, как и брат, он замешкался. Только поднял меч, а на этом всё и кончилось. Широкий замах, удар поперёк живота и второй брат оказался перерублен пополам. Его туловище плюхнулось рядом с ногами в грязную лужу.
Кортойс напал с боку. Медленно. Кайг успел укрыться за мечом. Охотник бил размашисто и рычал, словно бешеный пёс. Наёмник выждал момент и следующий удар встретил толчком плоской части своего широкого костяного клинка. Руку Кортойса закинуло назад, и он засеменил ногами. Этого было вполне достаточно. Кайг ловко перехватил меч и, схватив за горло, повалил худого на землю. Полуторник выпал из руки охотника. Последнее что увидел Кортойс это подошва сапога. Наёмник с силой втаптывал его голову в землю до тех пор, пока он не перестал двигаться.
Остался лишь командир этого отряда, которого Кайг, ещё после смерти Гинца, потерял из виду.
Послышалось ржание лошади. Эйсон снова взглянул на окно.
– Эй, Ярон, – произнёс он. – Лошадок любишь?
– Конечно, – чуть улыбнулся мальчик, кивнув головой.
– Тогда лучше отвернись.
Блез верхом на коне мчался галопом прямиком на Кайга.
Здоровяк встал к нему лицом, взял меч в обе руки, отставил ногу. Он стоял неподвижно и ждал. Ждал, когда конь окажется достаточно близко. И вот оно. Пора. Резкий шаг в сторону, полуоборот и удар сверху вниз.
Полетела голова жеребца, а за ней и наездник.
На удивление Эйсона Ярон продолжал неотрывно смотреть в окно.
Кайг воткнул меч в сырую землю и неторопливо пошёл к упавшему с коня охотнику. А тот, поднявшись на локтях, пополз от него прочь.
– Стой! Давай договоримся!
Кайг молчал. Он без труда догнал Блеза и сел на колено рядом с ним.
– Даже жуков давить интереснее.
Он взялся обеими руками за горло охотника, надавив скрещенными большими пальцами в трахею, указательными – в сонную артерию, а средними – на яремную вену.
Блез очень быстро потерял сознание. Здоровяк знал, что даже оставив лежать его вот так, он скоро умрёт, но всё же сдавил горло ещё сильнее, чтобы тот никогда больше не очнулся.
– Восхитительно… – тихонько шепнул Ярон. Затем он молча вернулся к столу и сел.
– Всё нормально? – поинтересовался Альберт.
Мальчик, смотря куда-то под ноги, кивнул.
Девушка всё это время хлопотала возле трактирщика, приводя того в чувства, и вот он наконец очнулся.
– Марьянка, солнце моё, ты жива-здорова?
– Да, отец. Всё благодаря этим добрым людям.
– А охотники? – мужичок закрутил головой. – Охотники на ведьм. Где они?
– Не переживай, – сказал Эйсон. – Думаю наш друг уже всё уладил. Больше они вас не побеспокоят.
– Ох, ну слава богам! – трактирщик с облегчением выдохнул и вытянул руку, чтобы дочка помогла ему встать. – Милсдари, как я могу вас отблагодарить?
– Ну для начала, – улыбнулся Альберт, – подай-ка четыре горячих обеда, три кружки пива… Эйсон, ты же будешь пиво? Нет? Стоило ожидать. Тогда две кружки пива и два сбитня. А как мы поедим, приготовь постели. И не найдётся ли новой рубахи для мальчонки?
– Всё будет, господа хорошие. И рубаха, и пиво. Только подождите чуток.
– Про сбитень и горячее не забудь, – крикнул Альберт трактирщику в спину.
Прошло немного времени, и входная дверь вновь открылась. Кайг подошёл к столу, что был уставлен тарелками и кружками, как раз, когда Марьяна уже принесла одну из своих рубах.
– Не буду я надевать. Она девчачья!
– Ой да перестань, – рассмеялся Альберт. – Не будешь же ты в сыром спать.
Кайг сел, снял запачканные перчатки и как-то тяжко выдохнул.
– Убрал трупы с дороги? – шепнул ему Эйсон.
Кайг кивнул. Перед ним стояла тарелка жаркого и кружка пенистого пива, правда вся пена уже почти исчезла.
Эйсон, доев свою порцию, взглянул на здоровяка.
– Согласен, хреновый денёк. Но ты поешь, пока совсем не остыло.
2
В пасмурном вечернем небе парил сокол.
Из-за поднявшегося холодного ветра, Аннетт поплотнее прикрыла деревянные ставни и подкинула в печку ещё пару поленьев. Вскоре капельки воды мерно и плавно, почти бесшумно начали постукивать в окно. Девушка подошла к кровати, чтобы поправить одеяло у бабушкиных ног.
Кто-то постучал в дверь.
– Кого это принесло в такую погоду? – пробурчала Аннетт.
Она подошла, чуть приоткрыла дверь и увидела её – стройную девушку, ростом самую малость выше себя, лицо которой покрывали застарелые шрамы. Поверх блузки у неё виднелась короткая кольчуга, а её, в свою очередь, скрывал кафтанчик коричнево-зелёного цвета, перетянутый клёпаным ремнём с пряжкой в форме волчьей головы.
– Извините, но если вы пришли за предсказанием, то лучше приходите завтра.
Незнакомка выставила ногу, не давая закрыть дверь. Её длинные сапоги у самого носа очень уж походили на мужские. А облегающие брючки подчёркивали слегка узковатые бедра.
– Тут мимо трое мужчин не проходило? – холодно произнесла она.
От её тусклых зелёных глаз Аннетт стало не по себе.
– Пусти её, а не то она нам дверь поломает, – отозвалась Красиммира.
Аннетт знала, что как сказала бабушка, так и будет.
Незваная гостья, сняла капюшон своей бордовой дорожной накидки и вошла в избу. Старые дверные петли снова скрипнули.
3
Жёлтую луну скрывала пелена облаков.
Этой ночью Эйсон спал хуже обычного, а какой-то шорох внизу и вовсе выдернул его из полудрёма. Он приподнялся и увидел Кайга, стоящего в полумраке у стены. Здоровяк, заметив проснувшегося друга, поднёс указательный палец к губам.
Пол на втором этаже едва уловимо поскрипывал.
Всё затихло. А спустя долгую, почти бесконечную минуту дверь в комнату беззвучно отворилась и также бесшумно, словно тени, вошли четверо. Чёрные фигуры следовали друг за другом.
Эйсон притворился спящим. Он успел спрятать под одеяло меч, что всегда держал при себе, когда спал.
Некто в чёрных одеждах с глубокими капюшонами разделились и направились к кроватям. В лунном свете блеснули кинжалы.
Дверь громко захлопнулась.
Трое в балахонах резко обернулись и увидели, как Кайг уже схвативший табурет с размаху огрел одного из них, да так, что в руках у здоровяка осталась одна только ножка. Четвёртый упал навзничь прямиком на Альберта, а тот закряхтел и резко проснулся.
Комната взорвалась движением.
Эйсон откинул одеяло, а потом и ножны. Прыгнул. Вонзил меч в ближайшее к нему тело. Остриё на миг вынырнуло из живота и тут же исчезло. Второй упал на пол.
Первый занёс над мальчиком кинжал. Кайг молниеносно среагировал, метнув ножку табурета. Попал. Эйсону хватило этих коротких мгновений.
Последний ринулся на здоровяка размахивая волнистым клинком. Кайг попятился. Поймав момент при замахе, он схватил противника за запястье и горло, и с силой впечатал его в стену. Кинжал упал, но Кайг на этом не остановился. Взялся за лицо незнакомца и начал бить его головой об стену. А прекратил только когда тот перестал издавать звуки.
Наконец на пол упал последний из четвёрки.
Эйсон глянул в окно.
– Дерьмо! – произнёс он сквозь зубы. – Их там раза в три больше, чем было недомерков-охотников.
– Кто это? – непонимающе вскрикнул Ярон.
– Культисты, – ответил Эйсон, впопыхах надевая штаны и куртку. – Ал, собирай вещи и мальчишку. А мы с Кайгом пойдём поздороваемся с полуночными гостями. Ну! Живее, живее!
Не было времени надевать доспехи. И слишком мало места, чтобы махать таким большим клинком. Кайг схватил меч и выбежал из комнаты в одних штанах. А Эйсон, успев натянуть сапоги, поспешил за ним следом.
Наёмники ринулись вниз, промчавшись мимо приоткрытой двери в одну из комнат. Кайг, чуть обогнав товарища, выскочил из трактира первым.
Недавнее место битвы заполонила толпа. Культисты стояли напротив входа беспорядочно и как-то полукругом.
Глаза на каменном лице Кайга забегали. «Тринадцать», посчитал он. Эйсон не ошибся. Всех культистов, считая и жреца, что держал кинжал у горла девушки, почти в три раза больше, чем было до этого охотников на ведьм.
– Отдайте скрижаль или она отправиться в чертоги владыки нашего Нуадхата! – крикнул служитель культа.
Эйсон поравнялся с Кайгом.
– Они пришли за скрижалью, – вполголоса сказал второй.
– Ну пусть губу закатают.
– Тогда девушка умрёт.
Эйсон не ответил.
– Можешь переместиться к жрецу? – Кайг не сводил с Марьяны взгляда.
– Нет. Слишком далеко.
Кайг тяжко выдохнул.
– Опять выбирать, – шепнул он.
Здоровяк выдохнул повторно, так же тяжко, как и в первый раз. Бросил меч на землю и опустился на колени.
– Холера, Кайг… – прошипел Эйсон. – Я был готов на любую глупость, но только не на это.
– Делай как я.
– Они же фанатики. Фанатики, убивающие во славу своего бога. Они всё равно убьют её. А потом и нас.
– Не спорь, – рявкнул здоровяк.
Эйсон смотрел на друга, потом взглянул на его меч, а после метнул взгляд обратно. Поморщился и фыркнул. Но всё же бросил меч к ногам и сел.
– Что на тебя нашло? – он глянул на Кайга не поворачивая головы. – Альберт покусал?
– Прошло всего ничего, а слова старухи уже начали сбываться.
После короткого молчания Эйсон недобро усмехнулся и сказал:
– Всех не спасти.
Вдруг дверь трактира снова открылась.
– Ну что ребят, на лошадях поедем? – бойкость в голосе Альберта быстро сошла на нет, как только он увидел толпу культистов и друзей, стоящих на коленях. Рука с лямкой от торбы словно сама собой рухнула вниз. – Оу… Вижу рано я обрадовался.
Ярон старался полностью спрятаться за алхимиком.
Девушка вскрикнула от боли. По её шее потекла тоненькая струйка крови.
– Даже Владыка Мёртвых долготерпит до времени! – крикнул жрец.
– Отдай им скрижаль, – сказал Кайг.
– Чего? – недоумевал Альберт. – Вы… вы уверены? Оба?
– Ну как тебе сказать? Хочется верить, что у Кайга есть план.
Алхимик извлёк из торбы скрижаль обмотанную в грубую, тёмную ткань. Взглянул на хнычущую Марьяну и сделал пару шагов навстречу одному из культистов. Отдавая свёрток, Альберт не надеялся на хороший исход. Ведь он знал, что безумные фанатики хуже безбожных грешников.
– Неси её, дитя. Неси скрижаль скорее! Пора проводить ритуал омовения.
Альберт беспокойно посмотрел себе под ноги. Мысли быстро замелькали у него в голове: что за ритуал такой? Неужто они ещё и за водой пойдут? И тут его осенило, но было поздно.
– Эйсон! – воскликнул он, резко повернувшись. – Скорее переместись! Омовение это… Они…
Альберт не успел договорить. Его прервал сдавленный девичий крик.
Наёмники с немым ужасом наблюдали за начавшимся ритуалом. Один из культистов, стоя на коленях с опущенной головой, вытянул руки со скрижалью, а жрец в это время резал Марьяне горло. Девушка закатила глаза и быстро опустилась на землю, после чего её потянули за копну волос, как за поводья. Кровь обильно стекала на каменную табличку, заполняя высеченные древние символы.
– «Ну я же говорил», – пронеслось у Эйсона в сознании.
– Мерзавец! – крикнул Альберт.
Ярон почувствовал себя плохо. Развернулся, облокотился рукой о стену и его тут же стошнило. В этот раз вид крови не вызвал у него восхищения.
– Идите в трактир и не мешайтесь, – Кайг крепко сжал рукоять меча.
Друзья не успели опомниться, как здоровяк уже дёрнулся с места и ворвался в толпу.
Альберт взял Ярона за руку и поспешно завёл в трактир. Эйсон поднял меч и медленно попятился. Дверь закрылась.
Ни криков, ни стонов не было. Дети Нуадхата не страшились смерти. Наоборот. Смерть им виделась благом. Но больше всего они жаждали прихода Владыки Тьмы и его царства. И поэтому были готовы на всё, лишь бы приблизить это время.
Кайг знал об этом. Знал и всё же надеялся, что удастся спасти невинную душу, но тщетно.
– «Земля! – он разинул рот, как будто хотел страшно и громко закричать, но крик был беззвучен. – Ты хочешь крови? Хорошо. Я утоплю тебя в крови…»
В этот ранний предрассветный час смерть забирала своё.
Кайг был вихрем. Бешеным, буйным, безумным вихрем. Круги и зигзаги сменяли друг друга. Кровь, перерубленные конечности и тела смешивались с дорожной грязью. Ни один из культистов не боялся огромного клинка. Казалось, они вообще ничего не боялись. Словно безвольные и безмолвные куклы, Дети Нуадхата, слушаясь повелению жреца, бросались на зеленокожего мечника. Бросались и погибали. А что они могли противопоставить Кайгу? Быть может целая сотня и смогла бы усмирить эту бушующую ярость.
Культистов становилось всё меньше, а Кайг подходил всё ближе. Шаг за шагом. Удар за ударом. Жрец откинул в сторону ещё тёплый труп девушки, начал складывать знаки и шептать заклинание.
Дети Нуадхата нападали и нападали. Последовал широкий взмах, а за ним полуоборот. Меч в конце полуоборота опустился на землю и уже не было возможности защититься им от летящего в Кайга чёрного шара с бледно-зелёными прожилками. Вот-вот и магический снаряд попадёт наёмнику в лицо, но очень кстати подскочил очередной культист.
Кайг свободной рукой схватил за грудки этого, наверно самого тощего из всей дюжины, фанатика и, оторвав его от земли, закрылся им. Чёрная сфера угодила культисту прямо в спину.
Мечник резким движением откинул от себя живой щит и ринулся к жрецу. А тот не мешкал и уже готовился выпустить новое губительное заклинание.
Из вытянутых рук жреца, сложенных вместе с растопыренными пальцами подобным паучьим лапкам, вылетел магический луч того же цвета, что и недавняя сфера.
Кайг отскочил в сторону и побежал полукругом. Луч, изгибаясь, последовал за ним. Поток чёрной энергии прочертил по стене трактира, не оставив видимого следа. Казалось, ещё немного, ещё совсем чуть-чуть и он настигнет мечника, но его первой жертвой оказался не он.
Привязанные лошади почуяли приближающуюся опасность. Они зафыркали, потом заржали и начали шлепать копытами по ещё влажной земле, но это не помогло им спастись от магического луча. Он настиг каждого из четырёх оставшихся жеребцов.
Кайг уже не видел того, что стало с этими чудесными созданиями. Он не видел, как их тела покрылись чёрными жилами, язвами и волдырями, после чего они, один за другим, попадали в бессилии. Ведь ещё миг и тяжёлый костяной клинок обрушится на жреца.
Меч слетел с плеча. Резкий удар по диагонали разорвал служителя культа, напоив клинок новой кровью.
Наконец воцарилась тишина. Только где-то в глубине леса ухал филин.
Кайг тяжко дышал. Нет. Не от усталости, а от вновь вспыхнувшего приступа ярости. В последнее время он стал всё чаще терять самообладание.
Вышедший из трактира Эйсон озирался по сторонам.
– М-да… Зря ты трупы убирал, – он прервал раздумья друга. Возможно, такие же тяжёлые, как и дыхание.
Здоровяк же ничего не ответил на это, а только повесил меч за спину.
– Я уже встречал Детей Нуадхата, – сказал он. – И пока что они сделали ход пешками.
– Хочешь сказать это только начало?
Кайг кивнул.
– Высшие Жрецы Смерти прощупывают почву. Все эти люди – ничего не значат для культа, поэтому их и послали на убой. Но за ними придут другие.
Эйсон молчал.
– Как я и сказал: слова старухи начали сбываться. Смерть идёт за нами по пятам.
– Зараза… – Эйсон нахмурил брови. – Раз так, то надо поскорее сойти с тракта. А я-то уж понадеялся, что мы на этих лошадках за день доберёмся до твоего знакомого. Ну значит поедем по просёлкам и не торным тропкам.
Он обернулся на скромную конюшню и только сейчас заметил обезображенные магией трупы животных. Эйсон чуток посмотрел на них да и выругался, а как закончил браниться, добавил:
– Что-то и я начинаю верить словам старухи.
– Трактирщик мёртв? – вдруг спросил здоровяк.
Эйсон неохотно кивнул.
4
Она подошла к трактиру, когда тёмные густые облака стягивались, подобно дверям небесных чертогов, закрывая собой лучи восходящего солнца.
Её походка была лишена всякой женственности. А бёдра, в отличии от бёдер прочих прелестниц, совсем не раскачивались.
Она встала посреди изрубленных тел и огляделась. Её лицо не выражало ничего, кроме абсолютного безразличия. Будто эмоции были ей чужды.
Земля у трактира выделялась красным оттенком. И причиной тому была, конечно, не природа почвы.
Девушка, придерживая меч, висевший на левом боку, присела на корточки.
– Куда они направились? – она провела рукой в толстой кожаной перчатке по земле. – Куча следов, не разобрать. Хотя…
Она поднялась и зашагала к кустам у края дороги, что росли напротив трактира. Даже от увиденного её глаза ни на йоту не изменились.
– Голова лошади больше оторвана, чем отрезана. Точно ли за людьми я охочусь?
Девушка оглянулась, снова посмотрела на место кровавой бойни.
– Дети Нуадхата. Охотники на ведьм. Дело принимает интересный оборот.
Она вернулась на тракт, извлекла из маленькой поясной сумки угольный карандаш и кусочек пергамента. Написав что-то, девушка выставила руку и свистнула.
В небе промелькнула птица.
Очень скоро, стремительно спикировав вниз и сделав пару кругов, на её толстую кожаную перчатку сел сокол. Она привязала к его лапке кусочек пергамента.
– Нужно их предупредить. Лети Орев. Передай им весточку.
Белый сокол взмыл в небо.
Мальчик-который-попал-на-Слизерин. Третий курс. Защита от Тёмных Искусств
После нумерологии у слизеринцев был урок Защиты от Тёмных искусств, и Гарри надеялся на хорошую разминку, на что-то боевое, где можно отдохнуть головой и наконец-то показать всё то, чему он обучался все эти долгие месяцы. У него была репутация человека весьма сведущего в этой дисциплине — в прошлом году даже более старшие курсы по многим вопросам подходили именно к нему. По Защите от Тёмных искусств Поттер всегда был лучшим среди всех факультетов.
В классе профессора Люпина уже сидели остальные слизеринцы, которые не записались на нумерологию, включая Пэнси, которая тут же начала узнавать подробности прошедшего урока. Трейси, украдкой довольно улыбаясь, слушала, как Драко жалуется, что предмет такой сложный, что он уже жалеет о своём выборе. Девушка пришла вместе с Пэнси, которой Гарри сразу передал листок с её расписанием. Ему хотелось, чтобы Трейси немного влилась в коллектив, по крайней мере, Пэнси теперь иногда обращалась к ней с вопросами. Дэвис явно почувствовала заботу со стороны Гарри и была довольна этим.
Драко продолжал возмущаться, в красках описывая все невзгоды и трудности, которые явно ожидают их на уроках нумерологии, а Гарри уже достал книгу «Основы Защиты от Тёмных искусств» авторства Жига Мышьякоффа со стопкой чистых пергаментов и остальные письменные принадлежности. Магловские шариковые ручки, конечно, были поудобнее, чем обычные перья, но со временем они начинали мазать и оставлять кляксы. Пэнси подарила Гарри специальное волшебное перо какого-то неизвестного ему животного, оно было куда практичнее, чем любое другое, и его не надо было чистить или заострять конец.
Рядом с ним сел серьёзный Нотт, который сразу достал свой альбом. Крэбб с Гойлом заняли самую последнюю парту, с ленцой оглядывая кабинет — они даже не вытащили свои учебники. Компанию Элизабет Харли — самой тихой девушки группы с тёмно-каштановыми волосами и двумя косичками — составила полная Милисента Булстроуд. Гарри сделал себе зарубку в памяти о том, что с ней стоит общаться более плотно, чтобы узнать, изучают ли на древних рунах что-то по-настоящему интересное и, если да, как это могло бы пригодиться ему лично. Питер Пайк, как всегда, сидел один и со всем вниманием слушал Драко. Забини и Трейси тоже расположились по отдельности, но за партами, которые были рядом с Гарри. Поттер не успел порадоваться, что этот урок не будет сдвоенным с каким-то другим факультетом, а значит, всё помещение будет целиком их, как в класс быстро вошёл профессор Люпин. Он спокойным изучающим взглядом оглядел притихших слизеринцев.
— Добрый день, — приветствовал он их, кивнув головой. Взгляд Гарри уцепился за его потёртую одежду с заплатками. — Сегодня у нас будет практическое занятие, так что все берите волшебные палочки и идите за мной.
Слизеринцы с шумом направились за профессором, который вышел из класса, и они быстро пошли по коридору. Гарри теперь с каким-то сожалением подумал, что досадно, что у них не совмещённый урок с кем-то, где он смог бы продемонстрировать своё мастерство не только слизеринцам, но и остальным студентам, чтобы никто не сомневался в нём. Более того, он весьма резонно полагал, что за лето ещё сильнее отточил свои навыки. И его немного тревожило, что со всеми этими заботами он совсем позабыл о том, что где-то видел их нового профессора и слышал его фамилию раньше. Его взгляд снова уцепился за его потёртую мантию, но развить эту мысль ему помешала идущая рядом одноклассница.
— Куда он нас ведёт? — тихо спросила Пэнси, прошептав на ухо Гарри и положив свою ладошку ему на локоть, отрывая от напряжённых размышлений.
— В учительскую, мисс Паркинсон. — Неожиданно у их нового профессора оказался очень острый слух. — Почти пришли.
И действительно, пройдя следующий коридор, Люпин остановился перед учительской.
— Ну вот, заходите, — профессор пропустил сначала учеников, а потом зашёл сам, прикрыв за собой дверь.
В отделанной деревянными панелями просторной комнате стояло много старых разномастных кресел. Большие панорамные окна давали чистый свет, который струился по немного пыльному воздуху и отражался от двух стеклянных шкафов с журналами.
— Поглядите на гардероб, — привлёк внимание студентов профессор Люпин и жестом указал на дальний конец комнаты, где стоял старый шкаф для мантий. Внутри него что-то завозилось.
Преподаватель подошел ближе, и гардероб внезапно аж покачнулся в сторону, ручка дверцы задёргалась. Что-то сильное словно рвалось из шкафа наружу. Пэнси и другие девушки невольно спрятались за Гарри и за более широкими спинами Крэбба и Гойла.
— Там всего-навсего обычный боггарт, — успокоил их учитель. — Так что бояться нечего. Боггарты любят темноту и чаще всего прячутся в шкафах, под кроватью, в ящике под умывальником; одного я обнаружил в футляре напольных часов. Этого я нашёл утром для нашего сегодняшнего урока. Итак, кто ответит, что такое боггарт?
Все слизеринцы молчали. Поняв, что придётся отвечать ему, Гарри сделал шаг вперёд, так как поднимать руку было как-то нелепо, когда не сидишь за партой.
— Боггарт — это тёмное существо, которое принимает внешний вид проявления страха человека, — сказал Гарри. — Подражает чертам страха, издаёт ужасные звуки. Он неопасен. Например, если боишься дракона, то его… э-э, магии, если так можно сказать про боггарта, не хватит, чтобы превратиться в такое могучее существо, поэтому он примет вид огня или пожара.
— Или лишь морды дракона, — добавил, согласно кивнув, Люпин. — Отлично, всё верно. Так вот, боггарт в гардеробе ещё ни на что не похож. Он не знает, кого и чем станет пугать. Как он выглядит — неизвестно, но стоит его выпустить, он тут же станет тем, чего мы боимся больше всего на свете. А это значит, что у нас перед боггартом огромное преимущество. Можете сказать, мистер Малфой, какое?
— Э-э, — Драко напрягся, беспомощно оглянувшись на Гарри. Памятуя о прекрасном слухе их профессора, тот не решился нагло подсказывать, стоя в первых рядах.
— Нас много, и это усложняет выбор боггарта, — поняв, что Малфой ничего не скажет, Люпин терпеливо принялся объяснять сам. — Он теряется и не знает, в кого ему превратиться. Заклинание против боггарта простое, нужно только одно: хорошенько сосредоточиться. Лучшее оружие против него — смех. Превратите его во что-нибудь смешное и рассмейтесь — он тут же исчезнет. Сперва поучим заклинание без волшебных палочек. Повторяйте за мной: «Ридикулус!»
— Ридикулус! — хором воскликнули слизеринцы.
— Хорошо! — кивнул Люпин, опираясь одной ладонью на учительский стул. — Но это самая лёгкая часть. Сейчас каждому из вас нужно будет выйти и сразиться с ним, предварительно тщательно обдумав в голове, как вы превратите свой страх во что-то смешное.
Пока все напряжённо думали, Дафна, мило улыбаясь, подняла руку.
— Да, мисс Гринграсс, — отозвался Люпин, останавливая взгляд на ней.
— Профессор Люпин, а я не хотела бы, чтобы мои одноклассники делились своими страхами. Всё это немного личное, — девушка опустила свою руку вниз. Гарри различил, как она добавила, как будто специально, чтобы услышал только он: — И я не хочу, чтобы кто-то увидел мои страхи.
По какой-то причине Гринграсс была именно рядом с Гарри.
Профессор Люпин кивнул, соглашаясь с её предложением.
— Дельное замечание, мисс Гринграсс, — сказал преподаватель, Гарри даже показалось, что он чем-то доволен. — Но у него есть существенный минус. В одиночку с боггартом справиться намного сложнее. Однако я всё равно прошу вас всех тщательно подготовиться и хорошенько продумать, во что смешное вы превратите свой страх. А потом тех, кто хочет сражаться с ним отдельно, я буду вызывать по одному за эту ширму, — взмахом палочки он создал простенькую чёрную ширму, которая скрыла и гардероб, и остальную половину учительской.
Теперь невидимый ученикам шкаф опять задрожал. Это пугало.
— Итак, вспомните теперь, чего вы больше всего боитесь, и придумайте, как такое страшилище превратить в посмешище, — повторил Люпин, внимательно оглядывая студентов.
Все погрузились в размышления.
«Чего я больше всего на свете боюсь?» — задумался Гарри. Если под таким углом рассматривать вопрос, то схватка с боггартом внезапно перестала казаться пустяком, лёгкой прогулкой. У него были свои страхи, один ужаснее другого.
«Мёртвую Джинни Уизли? Волан-де-Морта, который снова пытает меня?» — Гарри никак не мог собраться с мыслями и начал паниковать. Ему не то что не хотелось встречаться с этими проявлениями страха, даже думать о них было не по себе.
— Ну что, кто пойдёт первым? — внезапно и чересчур быстро, по мнению Гарри, спросил Люпин.
Взгляды всех слизеринцев остановились на Гарри. Как он сообразил с сожалением, лидерство в своём классе накладывало кое-какие обязательства. Поттер кивнул, вытаскивая палочку, и пошёл к ширме. Ему вдруг стало страшно. Во что смешное можно превратить Волан-де-Морта? Это вообще возможно? Стало сухо во рту. Ладони, наоборот, вспотели при мысли об этом. Что-то тяжёлое словно придавливало его к полу, в животе появилась пульсирующая боль. Он не был готов снова встретиться с этим кошмарным слизеринцем. И с ещё большим ужасом он подумал о том, что это может быть дементор… Из-за этого Гарри пропустил часть слов профессора Люпина, которые тот говорил ему, услышав только окончание его речи: он почему-то извинялся и хотел, чтобы первое сражение с боггартом было при всех для того, чтобы все могли научиться противостоять боггарту на его примере.
— …не хотите ли, мистер Поттер, устроить схватку без ширмы? — закончил свою речь Люпин. Любой, даже Крэбб, уловил сомнение в голосе профессора, когда он это предлагал.
Гарри отрицательно качнул головой, собираясь с мыслями.
— Нет, — отрезал мальчик.
И прошёл за ширму.
Он нервничал. Мысль увидеть это чудовище лицом к лицу пробирала. До ужаса. Тем более перегородка хоть и закрывала его от остального класса, но явно не заглушала звуки. Профессорский стол как раз был слева от него, а перед ним стоял шкаф с ожидающим внутри боггартом.
— Готов? — спросил Люпин, подходя ближе, явно чтобы поддержать в случае чего.
Гарри вдруг понял, что все его мысли сконцентрированы на том, что его одноклассники слышат происходящее, с напряжением ловят любые звуки из-за ширмы, и поэтому он сам никак не может сосредоточиться на предстоящей схватке.
«Какого проклятого Мерлина?!» — зло подумал он и просто наложил чары приватности, которые использовал совсем недавно в разговоре с Гринграсс.
Его страхи принадлежат только ему самому. Ну и, в случае чего, профессор тоже его поддержит. Если только он не такой же трус и обманщик, как Локонс. Гарри сжал палочку, не отрывая глаз от дверцы. В какой-то момент ему захотелось посоветоваться с Люпином, спросить, что делать, если перед ним будет Волан-де-Морт. Или дементор. Во что смешное их можно превратить? Но почти сразу отмёл эти панические мысли и решил рассчитывать только на свои силы. Ему надо среагировать быстро. Если это будет Волан-де-Морт, то, возможно, он примет форму молодого слизеринца, и тогда Гарри будет крайне сложно объяснить профессору, почему какой-то старшекурсник пытает его. А если это будет дементор, то…
Не дождавшись ответа, Люпин взмахнул палочкой, из которой в ручку гардероба ударил столп искр, и дверь распахнулась. Гарри испытал иррациональный приступ ужаса, когда увидел, как за дверной косяк ухватилась тонкая рука. И показался он. Высокий красивый староста Слизерина. Значок со змеёй белел у него на левом плече.
Тонкие губы кривила злая усмешка. Но больше всего пугали глаза. Они были не такие, как запомнил Гарри. Они были другие, ярко-красные, и смотрели на него с такой злобой, с таким обещанием всех мук, что он почувствовал себя словно кролик перед громадным удавом, который молча сейчас совьёт свои стальные кольца вокруг его мягкой тушки и будет сжимать его до тех пор, пока жизнь не начнёт уходить из его слабого тела. А потом, не дожидаясь окончательной смерти, распахнёт свою огромную змеиную пасть и начнёт пожирать его заживо.
— Ридикулус! — завопил Гарри лишь для того, чтобы прервать это.
Блеснула вспышка, и человек перед ним превратился в дементора.
Его затопила новая волна ужаса. Перед ним стоял другой монстр, ничуть не лучше прежнего. Высокая парящая фигура доставала своим капюшоном прямо до потолка. Слова профессора о смехе всплыли у него в голове, и он пытался вспомнить что-то смешное, во что можно превратить дементора. Хоть что-нибудь. Но даже само значение смеха и радости ускользало от его понимания в присутствии этого чудовища. Было так холодно.
— Ридикулус! — ещё раз вскрикнул Гарри, взмахивая палочкой. Его голос звучал куда слабее, словно его заглушала тьма, которая окутывала разум.
Однако дементор словно не отреагировал на заклинание, неторопливо и неостановимо приближаясь к нему. В ушах нарастал гул. Из-под чёрного плаща высунулась покрытая струпьями рука, которая нацелилась на горло Поттера, из-под капюшона вырывалось хриплое протяжное дыхание… Пронизывающий холод словно засасывал в трясину…
«Только не Гарри! Только не Гарри! Пожалуйста, я сделаю всё что угодно…» — Мольбы мамы были полны страха и животного ужаса.
«Отойди… Отойди, девчонка…» — высокий холодный голос почти просил.
Гарри содрогнулся от ужаса. Дементор и голос в его голове дополняли друг друга, усиливали кошмар, и сама мысль о сопротивлении становилась жалкой. Уши заложило, как от мощного удара по голове.
«Это обман. Ловушка. Профессор Люпин обманул меня, — понял Поттер, ощущая, как страх туманит его разум. — Это западня! Это передо мной не боггарт, а настоящий дементор!»
— Экспекто Патронум! — вскрикнул Гарри, пытаясь вызвать Патронус, но после столкновения с Волан-де-Мортом он был полностью выбит из колеи и сейчас слышал его голос в голове. Его и матери. Чары опять не сработали. Из палочки не вылетело ни единой искры света. Отступая от приближающегося дементора, Гарри чувствовал, как паника не даёт ему сосредоточиться, как ноги заплетаются друг о друга. Он замерзал от ледяного холода.
— Экспекто Патронум, — его голос слабел. — Экспекто патронум…
Тут дементора заслонила фигура профессора, который прыгнул между Гарри и этим монстром.
Щелчок — и дементор исчез, превращаясь в серебряный шар. Люпин его заколдовал, легко превратив в веселую серебряную рожицу, и загнал обратно в шкаф. Гарри безучастно смотрел на всё это, словно впав в прострацию. Наконец преподаватель обернулся к нему.
Их глаза встретились. Люпин явно не знал, что сказать, неловко кашлянул, проводя пальцем по волшебной палочке. Гарри пришёл в себя. Он тут же сообразил, что не может вернуться к своим одноклассникам так, проиграв какому-то боггарту. Он не слабак!
— Мне нужна ещё одна попытка, — твёрдо сказал Гарри, сцепив зубы. Он пытался обойти профессора.
Тот удержал его за локоть.
— Нет, Гарри, — мягко сказал Люпин. — На сегодня хватит.
— Я хочу попробовать, — Гарри не отрывал глаза от ручки дверцы шкафа.
Люпин, вздохнув, отпустил его и сам подошёл к шкафу.
— Это как-то связано с тем слизеринцем, в которого превратился твой боггарт? — спросил он, проведя ладонью по деревянной, немного потрёпанной дверце. Существо внутри затаилось и не издавало ни звука.
Гарри тяжело посмотрел на профессора и кивнул.
— Я не могу позволить тебе снова сразиться с ним. Ты вымотан. Честно скажу тебе, увиденное и меня выбило из колеи. Однако мы можем сохранить… э-э, подробности в тайне от остальных, — слабая улыбка тронула губы этого ещё нестарого преподавателя. — Ведь не зря мисс Гринграсс настаивала на конфиденциальности.
Сериал «Грифон» - трое друзей спасают мир от вторжения зла. Атмосферное дарк-фэнтези из Германии
Грифон | Der Greif
2023
Фэнтези, драма
1 сезон
6 серий
55 мин.
Германия
1994 год. Германия.
В день своего 16-летия Марк Циммерманн получает от старшего брата Томаса «Хронику» - древнюю книгу, что передаётся в их семье мужчинам из поколения в поколение.
Марк
«Хроника» рассказывает, что есть параллельный мир - «Чёрная Башня», полный загадочных существ, служащих Грифону, который хочет подчинить себе и мир людей. Только мужчины семьи Циммерманн могут противостоять Грифону и спасти всех от его вторжения.
Знания из этой книги свели с ума отца, так что он покончил с собой, а старший брат Томас провёл несколько лет в психбольнице. Теперь всё зависит от Марка - ему предстоит спасти брата в мире Чёрной Башни и сразится с Грифоном, не допустив его в мир людей. В этом ему помогут друзья - Бекка и Мемо.
Бекка, Марк и Мемо
Бекка новенькая в классе, где учится Марк. Они быстро подружились, у них общие интересы и они нравятся друг другу.
Мемо - подрабатывает в магазине пластинок, обожает хэви-металл и мечтает играть в рок-группе. Поначалу они не верят словам Марка о существовании параллельного мира и считают его психом, но потом увидят его сами. Вместе им предстоит пройти немало приключений.
Марк и Бекка
Мемо
«Грифон» - развлекательный приключенческий сериал от которого я не ждал ничего выдающегося, а получил крутое фэнтези за которым с кайфом провёл время в выходной. Немцы сняли очень достойный проект с мрачной атмосферой, увлекательным сюжетом, юмором, отличной графикой и гримом, огненным саундтреком из рок-хитов 90-х (просто мёд для ушей 😍) и трогательной историей любви. Финал оставляет лазейку для продолжения и я всеми руками «за!». Если хотите посмотреть что-то на подобие «Лабиринта Фавна» - то вам сюда 😉
Снято по одноименному роману Вольфганга и Хайке Хольбайн.
Приятного просмотра 👍
У меня есть телеграм канал "Шляпа Мистера Хайзенберга", если тебе там удобнее читать мои обзоры на сериалы.
Гримуар стихий. Глава 4. Пустоцвет
1
– Сто десять, сто одиннадцать… – зеленокожий мечник тихо считал себе под нос.
Кайг был раздет чуть больше Эйсона. Голой грудью он касался травы, немного задерживался в таком положении, прежде чем его тело вновь отрывалось от земли. Кайг соблюдал технику – вдыхал носом, а выдыхал ртом. Выпукло, твердо напрягались мышцы рук. Капля пота скатилась по широкому, прямому лбу.
Он услышал чьи-то шаги, но отжиматься не перестал.
Эйсон встал сбоку от Кайга и какое-то время просто наблюдал за ним.
– Если ты идёшь с нами, то заканчивай, – наконец произнёс он. – Ал уже собирается.
– В смысле «если»? – спросил здоровяк, поднимая тело на выдохе.
Эйсон слегка наклонил голову и улыбнулся уголком рта.
– Так и знал, что ты скажешь нечто подобное.
Он смолк. А Кайг продолжал приминать траву широкой грудью.
В голове у Эйсона всплывали смутные, обрывочные картины прошлой ночи. А с момента, когда он дал свободу силе своего проклятия, воспоминания и вовсе прерывались. Он помнил лишь чувство нечеловеческого, неописуемого гнева. Но потом перед глазами предстала та картина из сна – чёрное небо, усеянное множеством ужасающих глаз. Он сглотнул.
– Если вчерашнее повторится, – продолжил Эйсон, – не медли и убей меня.
Здоровяк замер, выдохнул, согнул ногу в колене и встал. Эйсону пришлось поднять голову, чтобы взглянуть ему в лицо.
– Да ты вчера и сам почти справился, – Кайг оголил один из нижних клыков, а затем кивнул в сторону кучки вещей. – Поможешь донести?
Эйсон натянуто улыбнулся. Здоровяк взвалил на плечо свой меч. Они взяли сложенные на траве доспехи и пошли к избушке.
Кайг нёс свои сапоги, а Эйсон сложил на нагрудник, как на поднос, всё остальное. Они издалека заметили Альберта, что копошился в саду и, вероятно, собирал травы.
– Знаешь… надеюсь капитан мёртв.
– А я надеюсь, что он ещё жив, – спокойно произнёс Кайг.
2
Как и было велено, троица отправилась вдоль реки. Нашла ближайший брод и перебралась через него на другой берег. Почти сразу они попали на просёлок. После двух или трёх поворотов он вывел их к деревне. Ещё за полверсты, у дорожного деревянного знака, Кайг надел маску и накинул капюшон.
Эта деревенька, конечно, не Фрейсвелл, что была одной из крупнейших в стране, но и тут не составляло труда отыскать и травницу, и кузнеца, пусть домов и стояло вдвое меньше.
Как всегда и везде, люд встретил троицу косыми, недоверчивыми взглядами. Но это стало такой обыденностью для них, что уже и не замечалось. Они прекрасно понимали, что именно Кайг вызывает эту неприязнь, и ещё яснее осознавали очевидную истину – без него пришлось бы тяжко.
В травах у наёмников не было нужды, а вот к кузнецу они всё-таки решили зайти. Им оказался эльф. Не чистокровный, конечно. Все чистокровные представители эльфийского рода по человеческим меркам уже довольно давно не покидают своего священного леса.
Кайг показал кузнецу меч и попросил заточить, на что тот лишь развёл руками. Эльф сказал, что работа на вид хоть и грубая, но на деле искусная. Сказал, что даже не представляет, чем точить такой клинок.
Зеленокожего мечника его слова не обрадовали. Это был не первый кузнец, что отказывал ему. Кайг невольно вспомнил об отце.
После остроухого ремесленника троица прошлась ещё немного, купила еды на пару дней, да и прочих вещей в дорогу. А закончив все дела, они двинулись дальше. Наёмники почти что покинули деревню, но из последнего дома, стоящего на окраине поселения, выбежал мальчик.
Завидев троицу, он закричал:
– Дядьки! Дядьки! Помогите.
Он со всех ног ринулся к ним, а когда подбежал, наёмники разглядели перепуганные глаза этого мальчонки, который был одет вполне обычно для деревенского ребёнка.
Троица не понимала, что же случилось и кому надо помочь, пока мальчик не крикнул:
– Пожалуйста, помогите! Он сейчас убьёт мою маму…
Их глаза округлились.
Альберт, не думая, первым кинулся за мальчиком. Чуть опередив ребёнка, он вбежал в избу и сразу же увидел женщину, лежащую на полу.
Мальчик вбежал следом.
– М… Мама... – его голос дрожал.
Возле женщины, спиной к ним, стоял мужчина.
– Папа... Что с мамой? – детские, мокрые от слёз глаза смотрели на пьяного мужчину.
Отец медленно повернул голову, посмотрел на сына через плечо. Этот взгляд... Мальчик прекрасно знал этот взгляд. Глаза отца всегда, когда тот был сильно пьян, смотрели в разные стороны. В такие моменты он был похож на животное. Безмозглое, агрессивное животное.
– Что... Что ты сделал? – голос мальчика становился ровнее, а дрожь исчезла. Мгновение спустя прозвучал разъярённый детский визг: – Что ты сделал с моей мамой?!
Мутная пелена слёз застилала ему глаза.
– Я убью тебя! Убью! – истошный крик мальчика был наполнен непреодолимой и всепоглощающей ненавистью.
Он, как одержимый, дернулся с места и точно бы накинулся на отца, если бы тут же его не схватил Альберт и не прижал к себе.
– Убью! Убью! Мама! – не унимался мальчик, вырываясь из рук алхимика.
– Убьёшь? – усмехнулся отец. – Ах ты щенок неблагодарный... Я кормлю тебя. Я! Ты такой же, как и твоя мамаша... Щас я тя научу, как папку любить.
Отец, немного пошатываясь, направился к сыну, по пути взяв нож со стола. Альберт потянулся к мечу, но мальчик продолжал истерично кричать и дёргаться, тем самым не давая обнажить клинок.
Алхимик видит – дело плохо. Мужчина был уже совсем рядом. Он хотел хотя бы увернуться, отскочить в сторону вместе с ребёнком, но, к его счастью, через мгновение в этом не было нужды. Большой кулак Кайга ударил в тучное, щетинистое лицо отца, после чего тот, выронив нож, обмяк и упал навзничь.
Глаза мальчика округлились.
Альберт воспользовался его ошеломлением – достал одной рукой небольшой мешочек, взял из него горстку порошка и поднёс её к носу, чтобы ребёнок вдохнул.
Мальчонка не успел ничего понять. Вскоре он успокоился, а затем и вовсе уснул.
Альберт положил его на пол и подбежал к матери. Женщина лежала на боку, лицом в луже собственной крови. Рядом были рассыпаны толстые осколки глиняной миски. Алхимик перевернул женщину на спину. Множество синяков и ссадин покрывало её лицо, впрочем, не только его. Её шею и худые руки покрывали красные пятна да царапины.
Алхимик приложил ухо к её груди.
– Она мертва, – еле слышно заключил он. – Что он сделал с ней?
Эйсон присел на корточки напротив Альберта.
– Взгляни. Кажется, он пробил ей голову глиняной миской. А перед этим хорошенько побил.
Альберт начал рыться в торбе, искал кусочек стекла, который оставил на всякий случай. Он надеялся, что ошибся, что стекляшка запотеет у её искривленного, окровавленного носа. Но она в самом деле была мертва.
Видя искалеченное женское тело и лежащего рядом мальчика, перед глазами Кайга вновь предстал тот далёкий день, когда начался его полный боли и страданий путь, тот день, о котором он и не мечтает позабыть.
Наблюдая за безуспешными попытками Альберта, здоровяк медленно подошёл к пьяному мужчине, лежащему без сознания.
– Кайг? – протянул Эйсон. – Ты чего?
Друзьям и невдомек было, что за плоской, пустой маской глаза Кайга вновь вспыхнули той яростью, какой он упивался много лет и которую так старался теперь подавить. И до сегодняшнего дня это удавалось ему успешно. Но что-то опять щелкнуло в закоулках его разума.
Прежде чем Эйсон подскочил, Кайг успел нанести отцу мальчика пару размашистых ударов в лицо. После недолгой борьбы и таких же недолгих уговоров остановится, здоровяк откинул друга в сторону, как мешок картошки, и со всей силы наступил на колено лежащему мужчине.
Раздался крик и хруст.
Возможно, Кайг бы на этом не остановился, но тут между ним и отцом встал Альберт.
Алхимик выставил руки перед собой.
– Кайг! Хватит!
На этот раз здоровяк остановился. Стоял перед Альбертом и громко дышал.
Под маской его лицо было иным. Утратило привычное друзьям спокойствие и невозмутимость. Кайг оскалился подобно тому демоническому зверю, что восседал на одной из башен храма прошлой ночью.
– Кайг, зараза… – прокряхтел Эйсон, схватившись за спину. – Что на тебя нашло?
Зеленокожий мечник не ответил. Он постоял немного, а после молча вышел из избы.
3
Друзья нашли Кайга за деревней, у опушки рощи. Он сидел, опершись спиной об ствол дерева, и рассматривал свою чёрную маску. Его меч лежал на траве возле него. На толстом дубовом стволе виднелось несколько глубоких зарубин. Ещё спящего мальчика Альберт принёс на руках.
Эйсон первым подошёл к Кайгу, встал перед ним, но тот и не взглянул.
В их сторону тяжело и медленно двигалась огромная тёмно-лиловая туча, уже поглотившая солнце. Воздух всё больше наполнялся влажным холодом. Вдалеке сверкнула молния.
– Ну что? Успокоился?
Не услышав ответа, Эйсон скривил рот, выдохнул и присел на корточки.
– Знаю, – продолжил он, – мы договорились не теребить раны прошлого, но хотя бы кратко объясни, что произошло.
– Не будем об этом, – пробасил Кайг.
– Согласен, это стоит обсудить, – закивал Альберт. – Но сейчас нужно решить, что делать с мальчиком.
– А чего тут решать? – поморщившись, оглянулся Эйсон. – Оставим его здесь. У нас нет времени с ним возиться.
– Что? Хочешь оставить мальчика с таким отцом?
– Ал, как-нибудь потом откроешь приют для сироток, – усмехнулся Эйсон и отмахнулся рукой.
Алхимик поджал губы.
– Ну уж нет, – замотал он головой. – Одного ребёнка мы уже погубили. Обрекли на невесть какое существование. Этому мы точно поможем.
Кайг взглянул на свой меч и вновь вспомнился об отце. За сегодняшний день это случилось уже дважды.
– Знаю одно место, куда можно пристроить мальчишку, – произнёс он.
Друзья удивлённо глянули на него.
– Что за место? Далеко? – спросил Альберт.
– У подножья Хребта Латтана живёт одинокий кузнец. Старик вреден и ворчлив, но о мальчике позаботится. Заодно и меч мне наточит. Ведь он его и создал.
Альберт задумался.
– Мы потратим на это три дня пути. Не меньше, – недовольно проворчал Эйсон.
– Да, – согласился Альберт с ним, – это крюк. Но всё же не такой большой, если учесть, что мы не знаем толком, где этот подземный город.
Кайг поднялся на ноги, повесил меч за спину.
– Я бы даже сказал – это будет по пути. Мне уже давно пора заточить меч. Да и про город, думаю, старик чего подскажет.
– Чёрт с вами, – нехотя согласился Эйсон.
– Мама? – послышался голос мальчика. – Дядьки, где моя мама? Что с ней?
Ребёнок сидел на луговой траве и крутил головой, спросонья не понимая, где находится.
Наёмники переглянулись. Как им сказать мальчику об этом несчастье? Какие слова подобрать?
– Мне очень жаль... – извиняясь произнёс Альберт. – Твоя мама… Она…
Он вдруг замолчал. Слова, словно рыбья кость, застряли в глотке. Алхимик не смог дальше выдавить из себя ни звука.
– Зачем вы принесли меня сюда? – продолжил мальчик, но тут воспоминания сами дали ответ. Дрожащим голосом он спросил самое важное, что его волновало: – Она жива?
Альберт сначала не двигался, а потом опустил глаза и едва заметно замотал головой.
Мальчик сначала долго смотрел на троицу. Думал, что эти незнакомцы обманывают его или просто зло шутят, как дети из его деревни. Но ни перешёптываний, ни ехидных усмешек не было.
Схватившись за голову, он согнулся, коснулся лбом коленей. Его маленькие худые ручонки крепко сжали каштановые локоны.
Мальчик задрожал, а после начал рвать на себе волосы, кричать и плакать. Его неудержимый истошный вопль разнёсся по всей округе.
Самое страшное, то, чего он так сильно боялся, случилось. Мамы, единственного человека, который любил его, больше нет. Последний лучик света в его жизни погас. Сейчас этот несчастный мальчишка оказался в полной темноте отчаяния, не понимая, что ему делать и как жить дальше.
Что-то беззвучно, безмолвно надорвалось, лопнуло внутри него, и он смолк.
– Убью. Убью. Убью… – зашептал мальчик. Из его раскрытых глаз текли слёзы.
Ребёнок поднял голову и взглянул на троицу, затем приподнялся и сразу встал на колени.
– Прошу, пожалуйста… – пополз он к наёмникам. – Дайте мне нож. Я... я всё сделаю. Можете меня хоть в рабство продать. Но, пожалуйста, дайте мне нож. Он должен ответить. Ответить за всё…
Альберт смотрел на мальчика и, видя его глаза, чувствовал, как что-то щемит в груди. В горле ощущался застрявший ком.
Эта картина кое-что напомнила Эйсону.
– Как тебя звать? – спокойно спросил темноглазый наёмник.
Мальчик остановился.
– Ярон, – ответил он.
– Ярон, значит. Неплохое имя. Так вот скажи мне, Ярон, ты хоть раз держал в руках нож? А умеешь ли им пользоваться? Нет? Как же ты тогда справишься со взрослым мужчиной? Или ты решил убить отца, пока тот спит? Так знай – это поступок труса.
Эйсон сделал несколько медленных, плавных шагов и присел на колено рядом с мальчиком. Он посмотрел в точно такие же, как у него самого, тёмные, глубокие глаза. На короткий миг наёмнику показалось, что он смотрится в зеркало.
– Поверь, я знаю, чего сейчас желает твоё сердце. Я долго жил местью и всё знаю о ней. Пойми – враг должен страдать. Он должен отчётливо видеть твоё лицо, должен понимать чья рука отнимает его жизнь. Только тогда месть свершится. Только тогда она будет иметь смысл. Но сейчас ты слишком мал и слаб.
Мальчик утёр рукавом рубахи глаза и снова взглянул на Эйсона.
– Что же мне делать?
– Тебе нужно выбрать: можешь вернутся к отцу и убить его. Возможно, он ещё спит. Или можешь пойти с нами. Мы отведём тебя к человеку, который позаботится о тебе, пока ты не подрастешь и не наберёшься сил. Тогда у тебя будет шанс отомстить.
Ярон оглянулся и посмотрел в сторону своей деревни. Была ли хоть одна причина возвращаться обратно? Хоть что-то помимо мести?
Когда пьяный отец выгонял их с матерью из дома и им приходилось ютиться в грязном хлеву, Ярон не раз говорил, что лучше жить со скотом, лучше мириться с мерзким запахом навоза, чем с вонью, оскорблениями и побоями отца.
Он никогда не хотел возвращаться в тот дом. Специально подолгу гулял, терпел одиночество, насмешки и побои от соседских мальчишек. Делал всё возможное, чтобы как можно дольше не быть дома. Каждый раз он надеялся, что, придя, застанет отца уже спящим. Но такое счастье редко выпадало на его долю. Даже коротая время среди деревьев и речушек, вдали от криков отца, он всё равно постоянно гадал как же сильно сегодня достанется матери. Страх вечно сковывал его сердце. Но теперь… Теперь уж ничто не держало его здесь.
– Заберите меня отсюда, – как-то не по-детски серьёзно сказал он.
– Хорошо. Скажу один раз – нытье мы слушать не будем. Нам и его хватает, – Эйсон показал большим пальцем на стоящего позади Альберта. – До завтра привала не будет. Так что, сходи по нужде, если хочешь, а в остальном терпи и не отставай.
Ярон кивнул. Наёмники развернулись и двинулись в путь.
– Милсдари... – вдруг опомнился мальчик. – А как мне вас называть?
– Я – Эйсон, – представил темноглазый наёмник сначала себя, – а это Альберт и Кайг.
Ярон успел увидеть, как последний скрывает своё зелёное лицо за маской и капюшоном. Но это не напугало его. Он прекрасно знал лицо настоящего монстра.
Мальчик вскочил на ноги, ещё раз утёр глаза от слёз и побежал за троицей.
– Эйсон, – шепнул алхимик. – То, что ты сказал... Это неправильно. Ты правда хочешь, чтобы мальчик пошёл этим путём? Хочешь, чтобы из него вырос пустоцвет?
– Лучше уж такая цель, чем совсем никакой.
Альберт недовольно нахмурился, обернулся, увидел догнавшего их Ярона. Он хотел ещё что-то возразить Эйсону, но решил промолчать при мальчике.
Вскоре они вчетвером скрылись в роще, оставив деревню позади.
Мальчик-который-попал-на-Слизерин. Третий курс. Нумерология — Магические числа
Утром следующего дня Гарри Поттер вместе с другими слизеринцами зашёл в Большой зал. И хотя было ещё рано, завтракало уже множество студентов и вокруг царил привычный многоголосый шум. Гарри спокойно сел на своё место, замечая, как среди столов других факультетов стало тише, и снова почувствовал на себе взгляды. То же самое было в прошлом году, и хотя за лето он несколько отвык от этого, но утро в гостиной, где он был в центре внимания, помогло Гарри не теряться. Там Монкли вручила ему расписание третьекурсников, которое Поттер раздал потом всем остальным, кроме сони Пэнси, явно не торопившейся покинуть свою спальню. Посмотрев в листочек с печатью Хогвартса и гербом змеи, где были выведены её имя и фамилия, Гарри безошибочно понял причину её сладкого сна: в девять у неё было свободное время, а первое занятие сегодня стояло в двенадцать часов дня по Защите от Тёмных искусств. Поэтому она могла спокойно пойти в Большой зал позже. А вот у Гарри первым уроком была нумерология, на которую он записался ещё в прошлом году по совету Драко Малфоя.
Большая группа сов принесла почту. У сидящей справа Трейси тоже не было утром урока, но она встала пораньше, в отличие от Пэнси. По просьбе Гарри именно она должна была предупредить Паркинсон после завтрака по поводу времени её первого урока. Гарри видел расписание самой Трейси, когда передавал его: там были прорицание и уход за волшебными существами. Никто из слизеринцев не выбрал магловедение, а на древние руны — довольно-таки непростую дисциплину, — к огромному изумлению Поттера, записалась Миллисента. Но у чистокровных волшебников не было очень уж большого выбора предметов. Если исключить магловедение, на которое ни один здравомыслящий слизеринец не запишется, то оставались нумерология, древние руны, прорицание и уход за магическими существами. Кормить и ухаживать за зверями согласится не каждая девочка, а нумерология была весьма и весьма сложной наукой. Поэтому, как сказала Миллисента, у неё оставалось всего два предмета: прорицание и древние руны.
И теперь Трейси вслух читала газету «Пророк», которую Поттеру доставила большая сипуха (Гарри вручил птице монетку, и та перелетела на другой стол — с собой у неё была ещё небольшая охапка корреспонденции, которую надо было раздать другим ученикам, следящим за новостями своей страны). Сам мальчик разбирал несколько писем, которые ему доставили другие совы. Быстро убедившись, что они от знакомых ему людей, он убрал их в свою сумку. Проверять их на неприятные сюрпризы в виде проклятий в Большом зале он не хотел, а открывать на авось было глупо. Да и содержимое, скорее всего, было крайне скучным, например, поздравления с началом учебного года.
— И ничего про дементоров, — прочитав первую страницу, начала возмущаться Трейси. — «Министерство обеспечило безопасность школьников» и «всё прошло без эксцессов», — саркастично процитировала фразы из текста слизеринка. — И нет ничего о том, что нам пришлось пережить!
— Не сказали о том, что Гарри защитил нас, — негромко произнесла Дафна, бросая недовольный взгляд на Трейси, когда её младшая сестричка поёжилась при упоминании монстров. Гринграсс крайне редко хоть в чём-то соглашалась с полукровкой Дэвис, даже сейчас её слова звучали так, словно она сама прочла газету и сделала этот вывод.
— Как странно, — удивился Драко и отобрал газету у темноволосой девушки. — Дай-ка я посмотрю. Может, они ещё не в курсе?
«Естественно, они всё это скрыли. Куда лучше выглядят слова о том, что они обеспечили безопасность, чем о том, что чудовищные монстры обыскивали купе за купе, заставляя при этом всех трястись от страха, — подумал Гарри. — И это, наверное, даже хорошо. Идея-то была Фаджа, но если будут негативные мнения об этом, то, скорее всего, прилетит Джемме. Ведь именно она взвалила на себя всю охрану и была на перроне, пытаясь защитить меня. Мне этого не надо. А вот научиться защищаться от чудовищ по-настоящему не помешало бы. Учитывая, что нас разделяют всего лишь стены замка и жалкие сотни метров».
Поттеру не хотелось признаваться, но даже выходить во двор не было никакого желания. Продолжая завтракать вместе с остальными и слушая, как Дэвис дальше читает газету, которую ей вернул Малфой, Гарри краем глаза уловил на себе долгий и, вероятно, злобный взгляд профессора Снейпа. Но Поттер не стал обращать на это внимания и оборачиваться к нему, помня о том, что легилименция возможна при зрительном контакте. Сейчас он вообще старался не смотреть профессорам в глаза, не полагаясь на свои слабые навыки окклюменции, хоть и не забрасывал описанные в книгах тренировки разума. Похоже, что их декан быстро связал отсутствие части студентов во время своей приветственной речи в гостиной — если, подумал Гарри, мрачные и сухие слова можно было так назвать, — с ним. И теперь был жутко зол. Это немного нервировало. Поттер вспомнил утренний разговор с Джеммой по сквозному зеркалу, где девушка явно расстроилась, когда он рассказал про свой вчерашний демарш, и попросила особо не раздражать профессора, напоминая, что тот очень злопамятный и его коварная месть не заставит себя ждать.
Было так странно разговаривать по сквозному зеркалу с Фарли, слышать её голос и видеть лицо, будучи за сотни километров от неё.
«Маглы никогда не придумают такую продвинутую технологию, их изобретательности хватило лишь на обыкновенный телефон», — подумал Гарри, весело разговаривая с девушкой и немного стесняясь своей ночной пижамы, сразу вспомнив, как тётя Петунья забавно выпучивала свои лошадиные глаза, часами перешёптываясь по телефону, висящему на стене в кухне, без остановки растягивая и закручивая провод между трубкой и самим аппаратом.
Как оказалось, Джемма пыталась связаться с ним по сквозному зеркалу ещё вчера вечером, безошибочно подгадав время, когда закончатся пир в Большом зале и приветственная речь новой старосты в гостиной. Только она не учла, что Гарри не будет сидеть и ждать Снейпа, а потом ещё где-то час болтать о том о сём со своими друзьями (хотя Джемма назвала их менее лицеприятно — «свитой») в гостиной, а отправится спать намного раньше, поэтому не услышит её зов из чемодана.
Взрослую волшебницу по зеркалу было слышно очень хорошо, как будто она находилась совсем рядом. За её спиной виднелась только часть потолка и уже заправленная кровать, да и сама Джемма сидела на стуле за своим шикарным, из красного дерева, рабочим столом, одетая в выходную с иголочки мантию, и придерживала сквозное зеркало одной рукой. Гарри стало любопытно, куда это она собралась так рано. Было как раз время завтрака, а готовить еду в дорогой и представительной одежде, как известно, — страшнейший грех. Обычно она ходила в своей домашней мантии. Возможно, девушка банально проспала, и сейчас была одета в одну ночнушку, потому и наложила на себя иллюзию, чтобы выглядеть подобающим образом, а может просто встала пораньше и уже собралась в Министерство. Он не стал спрашивать. И про дементора Гарри не стал вдаваться в подробности, но уже тот факт, что ему пришлось вызвать Патронуса, сильно разозлил девушку. Похоже, что мистер Кингсли Бруствер умолчал об этом в своём отчёте и сегодня его ждала знатная головомойка от заместителя министра.
Гарри вынырнул из воспоминаний, когда к нему обратился Грэхэм Монтегю — высокий пятикурсник, охотник команды Слизерина. Он был подтянут, черноволос и широкоплеч, а также обладал строгим аристократическим, идеально симметричным лицом и ослепительной улыбкой, что не давало покоя большей части девочек и девушек факультета.
— Доброе утро, Поттер, Малфой, — вежливо поздоровался пятикурсник. Гарри ответил на приветствие, Драко, поглощëнный яичницей, лишь смог нелепо кивнуть.
— Наверное, вы оба уже знаете, что капитаном нашей команды назначен я, — сказал Монтегю, немного горделиво расправляя плечи и красуясь перед всем факультетом, который навострил уши. Гарри невольно сравнил аккуратную причёску Монтегю со своим извечным растрёпанным «гнездом на голове» — у них обоих были чёрные, как смоль, волосы — и мысленно вздохнул. — Наш первый матч будет с Гриффиндором, так что будем упорно тренироваться. В эту субботу общий сбор.
— Хорошо, — согласился Поттер.
Из-за ухода вчера из гостиной, похоже, они с Малфоем пропустили эту новость. Грэхэм задержал на нём взгляд, явно о чём-то собираясь сказать, но потом быстро пошёл прочь, пожелав на прощание хорошего дня. Всё получилось так, как и предполагал Поттер. Снейп назначил капитаном не…
— Ну что, Гарри, пойдём на занятие? — внезапно спросила Дафна, когда Гарри опять погрузился в свои мысли.
Оглянувшись, он заметил, что все его однокурсники уже позавтракали и ждали лишь его.
— Да, конечно, — он поднялся.
После выхода из Большого зала группа разделилась: Забини с Трейси и ещё несколько студентов пошли обратно в гостиную, а остальные слизеринцы дружно отправились на нумерологию, которая была первым уроком в новом учебном году у третьего курса. Зайдя в нужное помещение, первым, что заметил Гарри, было огромное множество схем, расчётов и формул, развешанных как на больших стендах, так и по стенам между ними, совсем не оставляя свободного пространства. Даже цвет стен нельзя было определить! Это вызвало громкий стон ужаса у Малфоя.
— Крепись, Драко, — весело, с нотками притворного сочувствия сказал Гарри, хлопнув его плечу. — Ведь это твоя была идея — выбрать этот предмет.
Улыбаясь, он продолжил осматриваться. К его удивлению, класс был почти полон. Однако львиную долю (мальчик ухмыльнулся при этой мысли, вспомнив герб Гриффиндора) составляли студенты Когтеврана; синий цвет их галстуков бросался в глаза, сразу выдавая принадлежность к этому факультету. Похоже, что здесь собрался весь их третий курс. Парни и девушки толпились у стендов и с интересом изучали формулы, что-то записывая в тетради, и живо обсуждали, махали руками и спорили до хрипоты, даже не заметив, как зашла в класс куда менее многочисленная группа слизеринцев. Хотя было неудивительно, что факультет умников выбрал самый сложный предмет. Гарри обратил внимание на парня с каштановыми волосами, с которым он когда-то общался. Терри Бут. Если ему не изменяет память, то их знакомство произошло на рождественские каникулы, когда почти все разъехались по домам и в Большом зале было очень мало людей на вечернем праздничном ужине, поэтому все сидели за одним столом. Тогда Бут был весьма вежлив с ним, да и оказался весьма интересным собеседником.
Взгляд слизеринца переместился на черноволосую красивую девушку, которая сейчас о чём-то спорила с каким-то мальчиком. Её звали Падма Патил. Мило раскрасневшись, она возмущëнно тыкала пальцем прямо в учебник, явно пытаясь как-то донести свою мысль до оппонента. Гарри знал, что у неё есть сестра-близнец на Гриффиндоре. Из представителей остальных факультетов в классе была лишь пуффендуйка — Сьюзен Боунс, которая сейчас сидела совсем одна. И ни единого студента с красным галстуком. Гарри вдруг с какой-то горечью подумал, что если бы не тролль два года назад, то он бы встретил здесь Грейнджер, с её каштановыми волосами и непослушной причёской. Она всегда тянулась к знаниям.
Из слизеринцев вместе с Гарри в класс пришли Дафна Гринграсс, Теодор Нотт и Драко Малфой. Ни Блейз, ни Пэнси, ни другие ученики не захотели связываться со столь сложной дисциплиной. Даже Трейси, которая явно записывалась на те же предметы, что и Гарри, старательно держась за их дружбу, после тяжёлых и долгих размышлений всё же не решилась записаться на сложную нумерологию, выбрав лишь прорицание и уход за магическими существами. Как помнил Гарри, по словам Фарли, нумерология не являлась обязательным предметом. Её изучение не было необходимым условием для того, чтобы устроиться на работу в Министерство или ещё куда-то. Так как других девушек не было (обычно Гринграсс сидела вместе с Пэнси за одной партой), то Дафна заняла место с Гарри, к сильному огорчению Малфоя, который сам хотел сесть с ним.
Положив учебник на стол, Поттер бросил испытующий взгляд на Боунс, сидящую прямо перед ним. Девушка потеряла свои пухлые щёки за лето, черты её лица сильно заострились, а длинные рыжие волосы чем-то напоминали ему семейку Уизли, вернее, девочку, которая являлась раньше ему в кошмарах. Она так и осталась за партой совсем одна — до их прихода когтевранцы расположились на всех свободных партах в передней части всех трёх рядов, но к ней никто не сел. Ну а сейчас Дафна и другие слизеринцы, воспользовавшись тем, что весь курс Когтеврана находится в прострации, явно поглощëнный обсуждением непонятных формул, просто освободили весь правый ряд от их вещей, перенеся учебники и сумки орлов на средний ряд, а потом, довольные, заняли вторую и третью парты прямо за Боунс, которая теперь смотрелась там одиноким воробушком, окружëнным слизеринцами.
«Правильнее даже было сказать, что она была барсучонком, которого окружили мои гадюки. Если вспомнить гербы наших факультетов», — мысленно усмехнулся Гарри и, чуть помедлив, потом всё же подошёл к ней.
— Привет, Боунс, — поздоровался Поттер с пуффендуйкой, которая, дёрнувшись, тут же обернулась к нему, смахнув при этом книгу со стола. Гарри успел подставить ладонь, не дав учебнику упасть.
— А, привет, Поттер, — явно испуганно ответила девушка, пододвигая книгу обратно к центру стола. — Ой, спасибо.
Он знал, что пуффендуйка живёт со своей тётей Амелией Боунс, которая возглавляла один из важнейших отделов в Министерстве — магического правопорядка. Фарли про неё отзывалась сугубо во враждебных и неприятных тонах: часто противодействует Фаджу или держит подчёркнутый нейтралитет, отдел её плохо поддаётся контролю, да и вообще она женщина слишком независимая и жёсткая на вкус Джеммы, да и не только её — всей верхушки Министерства. Неудивительно, что Бруствер — сотрудник Боунс — не пожелал отчитываться перед Джеммой и ничего не рассказал про инцидент в поезде, когда Гарри противостоял дементору, который вышел из-под контроля, и темнокожему мракоборцу самому пришлось выгонять озлобленное чудовище из вагона. От воспоминаний о монстрах резко начало портиться настроение. Мысленно встряхнувшись, Поттер постарался сосредоточиться на девушке и общении с ней. С некоторых пор ему хотелось подружиться с Боунс — этой тихоней, которая со страхом смотрела на него при редких встречах в коридоре или более частых на совместных уроках, видя в нём лишь страшного наследника Салазара Слизерина — поэтому, бросив взгляд на книгу, которую пуффендуйка всё ещё сжимала в руках, Гарри завязал ни к чему не обязывающий разговор о нумерологии и о том, кто что успел вычитать из учебника за лето.
Но даже при всей нейтральности темы, беседа клеилась довольно плохо, и он часто ловил себя на том, что просто открыто смотрел на собеседницу, пока та пыталась говорить, а мысли его убежали далеко от чисел. То, что Гарри узнал про неё, было весьма важно для него самого… Сьюзен, как и он, жила со своей тётей, потому что её родители — как и его — были убиты самим Волан-де-Мортом более десяти лет назад или (по одной из версий) Пожирателями Смерти, оставив лишь двух представителей волшебной семьи Боунсов: её и её тётю. История была покрыта тайной, ведь никаких свидетелей эти твари не оставляли, лишь Чёрную Метку и мёртвые тела. Эта схожесть судеб — пусть и отдалённая — и любопытство подталкивали Гарри ближе к Сьюзен, не давая его желанию подружиться с ней угаснуть, заставляя начинать разговоры, которые он не знал, как вести.
— А где Эрни Макмиллан? — чтобы заполнить очередную неловкую паузу, образовавшуюся после того, как тема нумерологии окончательно исчерпалась, Гарри вспомнил про напыщенного пуффендуйца, который всегда ходил с ней.
— У него сейчас магловедение, — улыбнулась Боунс. Девушка немного расслабилась, поняв, что Поттер не настроен враждебно и не хочет прогнать её с ряда, который так внезапно и напористо оккупировали слизеринцы.
— Он не выбрал нумерологию? — удивился Гарри, вальяжно прислонившись к первой парте второго ряда.
— Нет, ему хочется побольше узнать про маглов, — сказала девушка. Её глаза сузились, когда она осознала, кому это говорит, но взгляд не опустила.
— А тебе, видимо, нет? — спросил Гарри, еле заметно и ехидно улыбнувшись.
Её карие глаза изумлённо распахнулись, она не ожидала такую трактовку выбора ею предмета, но ответить девушке помешала профессор Вектор, которая стремительно зашла в класс, строго и громко закашлявшись, чтобы привести в чувство когтевранцев. Те немного шокировано уставились на слизеринцев, которые заняли их парты, но увидев среди них Поттера, который кивнул Боунс и вернулся за парту к Дафне, не решились ничего сказать, а поторопились занять свои новые места.
Нумерологию вела уже знакомая Гарри преподавательница. Она была высокой, среднего возраста женщиной с длинными чёрными волосами, которые доходили ей почти до пояса, одетой в бархатную красную мантию и остроконечный колпак такого же цвета.
Гарри успел немного узнать её характер, когда она провожала слизеринцев вместе с классом Когтеврана. Вспомнив, как ему хотелось попасть в необычную, почти воздушную гостиную факультета умников, Поттер снова с интересом оглядел учеников в синих галстуках на соседнем ряду. Кто из них может его туда провести? Но те старательно делали вид, что рядом нет никаких слизеринцев. От выбора жертвы его отвлёк грудной голос профессора. Говорила она строго и отрывисто, начав урок с переклички учеников, отмечая острым пером что-то в своём журнале, хотя у других преподавателей это делало заколдованное перо. Её блёклые глаза остановились на Гарри дольше обычного, когда она назвала его фамилию, но больше Вектор ничем не выдала своего особо неприязненного отношения к нему, хотя он помнил, с каким напряжением профессор смотрела на него несколько месяцев назад.
Нумерология оказалась более усложнëнной математикой, которую Гарри проходил в магловской школе. Им и раньше приходилось заниматься различными расчётами на уроках заклинаний и трансфигурации. Но сегодня они с помощью запутанных формул изучали разные магические фигуры: треугольники, трапеции и семиконечные звёзды — и как их можно в дальнейшем использовать в ритуалах. И это только на вводном, первом занятии! Но больше всего профессор Вектор рассказывала про числа. Оказалось, что в основе нумерологии лежит понятие того, что любое число несёт в себе определённые характеристики, и цифры подобны нотам в музыке: каждая подходит под определённый ритуал, поэтому некоторые цифры — как три, семь, тринадцать — важнее, чем другие. С помощью нумерологии можно даже создавать более сложные заклинания, что студенты и изучают на старших курсах. Многое из этого Гарри уже знал из других дисциплин, а часть прочёл сам.
Ещё профессор рассказала, что основоположником этой науки считался древнегреческий маг Пифагор, который жил в шестом веке до нашей эры. В честь него назвали множество ритуалов, которые он сам же и изобрёл. Грек внёс большой вклад в магические науки. Даже сейчас, по словам профессора Вектор, большая часть учебника начального курса нумерологии опирается на данные, которые получил Пифагор.
«Ну да, а потом пришли «проклятые римляне», как их называет Джемма, и все эти достижения забрали себе», — весело подумал Гарри, быстро записывая лекцию.
Рядом с ним идеально ровно сидела Дафна, тоже старательно конспектируя в большую тетрадку слова Вектор про теорему Пифагора о соотношении сторон прямоугольного треугольника, и как это связано с расчётом в одном магическом ритуале. Поймав взгляд Гарри, она мило улыбнулась.
— Тех, кто сможет сдать экзамен в конце года и перейти на следующий курс моего предмета, ждут куда более сложные материалы, полученные уже магами средних веков и нашего времени, — быстро сказала Вектор, одновременно рисуя мелом сложную схему на доске. После взмаха палочки рядом появились формулы.
Их учитель оказалась действительно строгой, не терпящей лишнего шума и отвлечений от доски. И хотя она весьма понятно и доступно объясняла вводный материал, к концу урока у Гарри уже гудела голова от обилия новой информации. Так что он, как и остальные слизеринцы, с наслаждением услышал звонок, возвещающий об окончании занятия.
Гримуар стихий. Глава 3. Пророчество
1
– Держись, Эйсон. Держись, родненький, – повторял Альберт, поспевая за широкими шагами Кайга.
За высокими кронами деревьев не было видно ни единой звёздочки. Кайг надеялся, что идёт всё ещё на север.
– Слепая укажет путь. Серьёзно? – усмехнулся Альберт себе под нос. – «Чем дальше в лес», как говорится…
Они пробирались через чащу. Стволы деревьев, словно бесконечные чёрные колонны, сменяли друг друга. Под ногами хрустели ветки. Эйсон не издавал ни звука.
– Да где же эта чёртова избушка? – крикнул с одышкой Альберт.
Минул ещё пяток деревьев и парочка колючих кустов, прежде чем показался одинокий домик. Его крышу покрывала зелень, а боковые стены прятались за густой лозой. Избушку окружал небольшой сад.
В другой бы раз алхимик непременно остановился, неспешно прошёлся и полюбовался им. Он бы заметил, что в этом саду растёт множество полезных, целебных трав. Но сейчас жизнь его друга висела на волоске.
Они прошли через невысокую калитку и Альберт затарабанил в дверь. Долго им ждать не пришлось.
Дверь открыла стройная кареглазая девушка с длинной косой.
– Не верю, что говорю это, но сюда нас послал бог, – запыхавшись, сказал Альберт.
– Впусти их, – раздался голос старушки.
Девушка дала дорогу наёмникам, а увидев Эйсона, показала на соломенную подстилку из рогожи.
– Положите вашего друга сюда.
Альберт расстегнул торбу и неаккуратно вывалил её содержимое на пол. Начал что-то искать в этом хаосе вещей. Он и не заметил слепую старушку, сидящую на своей постели.
– Его начинает трясти.
– Что? Нет. Нет-нет-нет… – затараторил Альберт.
Он подскочил, снял с Эйсона меч, висящий на ремне за спиной, откинул его в сторону, расстегнул куртку и приложил ухо к груди.
– Его сердце бьётся всё быстрее.
Алхимик повернул друга на бок и кинулся обратно к содержимому торбы. Он беспорядочно перебирал травы и эликсиры, что у него остались, но не мог найти главного.
– Альберт, – окликнул алхимика Кайг. – Он так долго не протянет.
– Знаю я. Знаю.
Девушка со свечкой в руках присела на колени рядом с Альбертом.
– Почему… – шептал алхимик. – Ну почему он закончился именно сейчас?
– Чем тебе помочь? – спросила она.
– Ничем ты не поможешь. Если только у вас не завалялся сок рипсередона.
– Такого и вправду нет. Но есть кипрея. Может отвар из неё поможет?
– Нет. Этого мало.
– А если ещё добавить таликтрон и сок плода пассифлоры?
Альберт замер, повернул голову и взглянул на девушку. В тусклом свете свечи её карие глаза становились ещё более прекрасными. Они приобретали тёплый, золотистый оттенок, словно зеркало отражало золото и медь.
– А вот это… Это может помочь. Но откуда в наших краях пассифлора?
– На такую длинную историю у нас нет времени.
Альберт согласно кивнул.
– Я в сад за листьями таликтрона. Остальное на столе, – сказав это, девушка вышла из избы.
Алхимик взял с пола ступку с пестиком, парочку пузырьков с жидкостью и ещё несколько трав. Подошёл к столу, закинул нужные листья и стебельки себе в рот, быстро пережевал и сплюнул в ступку. Добавил сок плода пассифлоры и начал перемешивать. К этому времени девушка уже вернулась.
Альберт взял деревянную миску, вывалил в неё содержимое ступки. Листья таликтрона, принесённые девушкой, разорвал на маленькие кусочки и кинул туда же. А после плеснул совсем чуть-чуть отвара из кипрея и содержимое двух пузырьков.
– Теперь нужно разбавить водой.
Девушка зачерпнула из ведра деревянным ковшом и аккуратно налила в миску воды. Он начал тщательно перемешивать.
– Альберт! – крикнул Кайг.
Алхимик обернулся. Эйсона больше не трясло, а до этого сбитое тяжёлое дыхание прекратилось. Пестик выпал из руки, ударился об стол, а затем покатился и полетел на пол.
– Приподними его, чтобы он мог пить.
Альберт побежал с миской, по пути очищая её от пожёванных и измельчённых трав.
Сделанный наспех эликсир тёк по уголкам рта.
– Ну же, пей!
2
Эйсон открыл глаза. Над ним висело безоблачное голубое небо. А сам он лежал в незнакомом ему месте, где-то посередине бескрайней водной глади.
– Я умер? А где тогда демоны с вилами?
Он почувствовал на коже приятную прохладу от дуновения летнего ветерка.
– Ты до сих пор сам с собой говоришь? – прозвучал милый девичий голосок.
Эйсон не поверил ушам, поднялся на локотках и обернулся. Позади него стояла девушка в длинном белоснежном платьице, что оголяло лишь руки.
Он смотрел на неё, разинув рот, а она улыбалась.
– Элизабет… – наконец произнёс Эйсон. – Это ты?
– Да, котик.
Он смотрел на неё, как заворожённый. Ведь ещё ни разу она не снилась ему живой. А сон ли это?
Потом Эйсон моргнул пару раз, медленно поднялся и неуверенно зашагал, но прямо перед ней упал на колени.
Он не двигался. Наверное, нужно было бы встать и наконец-то обнять любимую. Он же так давно ждал этого мгновения, так давно мечтал увидеть её вновь. Но сейчас он просто сидел. Сидел и не смел посмотреть ей в глаза.
Эйсон всё крепче сжимал кулаки. Слова застряли в горле. Он прекрасно знал, что следовало сказать. Столько лет прокручивал их в голове. Но сейчас он просто молчал.
Вдруг Эйсон почувствовал прикосновение её рук. Она тоже села на колени и обняла его. Нежно. Так же, как и когда-то давно. Он почувствовал уже забытый запах и теплоту её тела.
– Я так скучала по тебе, котик, – девушка погладила его по голове.
Эйсон не выдержал. Он прижал её к себе так крепко, как только мог и зарыдал точно ребёнок.
– Прости... – не сразу выдавил он из себя. – Прости меня…
– Тише, тише, – шептал голос девушки. – Не плачь. Мы обязательно будем вместе. Но не сейчас. Ещё не время. Ты должен закончить, что начал.
Эйсон ещё сильнее обнял Элизабет. Целовал её шею, нюхал длинные каштановые волосы. Отчаянно пытаясь насладится каждым мгновением, он желал только одного – навечно застыть в её объятиях.
– Я больше не отпущу тебя. Слышишь? Не отпущу! Я не могу снова потерять тебя… Я… Я не могу без тебя…
– И я люблю тебя. Но сейчас ты должен проснутся.
– Что?
Девушка начала таять словно лёд, превращаясь в чёрную слизь. Он загребал руками, старался удержать её, но любимая уходила сквозь пальцы, смешивалась с водой, в которой они стояли всё это время. Ещё мгновение и Эйсон вновь оказался один, посреди бескрайнего чёрного моря. Он закричал, направляя свой неистовый вопль в эту беспредельную тьму.
– Да что вам надо? Оставьте меня в покое!
Тишина. Он и не ждал ответа. Но ответ всё же последовал.
До этого чёрное небо засияло звёздами. Эйсон стоял на коленях с закинутой назад головой и смотрел. Посреди этой непроглядной тьмы наконец-то появилось хоть что-то, вот только это были вовсе не звёзды и вскоре наёмник это понял.
Множество глаз смотрело на него с чёрного небосвода. А потом он услышал шёпот голосов. Раньше в этом месте была лишь тишина. А теперь те же голоса какие он слышит наяву, что-то говорили на неведомом ему языке.
Обычно до такого никогда не доходило. И в другой бы раз Эйсон уже давно проснулся. Но он всё ещё был посреди чёрного моря. Казалось, небо вот-вот упадёт на него. Может это и правда его конец?
Слезы застыли на глазах. И тут он услышал тихий шепоток:
– Проснись, котик.
3
Он открыл глаза и выплюнул содержимое миски.
– Эйсон! – радостно воскликнул Альберт. – Ты как?
– Фу, что это за мерзость? Отравить меня вздумал?
Кайг с облегчением вздохнул.
– Мы думали ты копыта отбросишь, – сказал он.
Альберт снова протянул Эйсону миску.
– На, выпей ещё.
– Да убери ты от меня эту гадость, – Эйсон отодвинул руку алхимика и попытался сесть.
На его удивление ни боли, ни голосов не было.
«Какой странный сон», – темноглазый наёмник отёр глаза от маленьких слезинок.
– Если не хочешь пить, то хотя бы ляг. Тебе пока нельзя вставать.
Эйсон не стал спорить и послушно лёг.
– Где мы, кстати? И как вообще сюда попали? Ничего не помню… – он окинул взглядом внутренность избы.
– Ох, мы такое тебе расскажем, но позже. Ты пока отдыхай.
– Я рада что все живы, да здоровы, но может хоть скажите, кто вы будете? – девушка как-то с опаской поглядывала на Кайга.
– Аннетточка, гостей с дороги сначала накормить надо, и только потом вопросами докучать. Принеси свежей воды, а потом на стол накрой.
Девушка хоть и надула губки, но перечить не стала и вышла, махнув длинной косой.
– Послушайте меня внимательно, – голос немощной старухи вдруг стал серьёзным. – Если вы правда те, кого я всё чаще вижу во снах, то берегитесь. Скоро над вами пронесётся дождь неизгладимого безумия и гибельная буря. Лишь сражаясь изо всех сил, вы сможете противостоять самой смерти. И нету для вас иного пути. Повторю – берегитесь, дабы не стать вам губителями этого мира. И запомните – с вестником хаоса придёт отчаяние.
Все трое неотрывно смотрели на эту седую старицу.
– Вы, бабушка, должно быть нас с кем-то спутали, – сказал Альберт после молчания.
– Может и так. Ведь вижу я неясными образами. Но в последний год помимо него, мне стали сниться трое мужчин и их путь, наполненный болью и кровью.
– Помимо «него»? О ком это вы? – с интересом спросил Альберт.
Старушка повернула голову и взглянула на них слепыми глазами.
– Серый человек, – прошептала она.
Альберт нахмурился и опустил задумчивый взгляд.
Аннетт вернулась с полным ведром воды. Видя, как той тяжело, Альберт мотнул головой, прогоняя мысли, и, не раздумывая, подошёл, чтобы помочь.
– Скажи, красавица, а откуда ты столько знаешь о травах?
– Жизнь научила, – улыбнулась девушка, отпуская дужку ведра.
Альберт улыбнулся ей в ответ.
– А вы часом не из города пришли? А то с той стороны дым идёт столбом. Что там случилось, не знаете?
Альберт поджал губы.
– Храм Оа горит, – проговорил Кайг.
– Что? – в один голос крикнули бабушка с внучкой.
Альберт, ставя ведро к стене, сморщил лоб и улыбнулся.
– А что такое? – спросил он.
– Ох, горе, горе, горе, – запричитала старица.
Девушка изменилась в лице. Улыбка исчезла с её губ.
– Бабушка не раз говорила, что всё начнётся, когда храм светлоликого бога будет объят огнём.
– А что должно начаться? – переспросил Альберт.
– Сомнений всё меньше, – старушка опустила голову. – Грядёт чёрный век. Век зла и отчаянья. Век великой скорби, какой не было от начала мира и доныне.
Алхимик криво улыбнулся и сказал:
– Вы, не обижайте, но сколько живу, постоянно слышу, что вот настало тёмное время и всех ждёт горе да погибель, а потом проходит год-другой и слышу почти тоже самое уже от другого «пророка». В нашем мире постоянно что-то происходит – болезни, войны, голод. Но как жили, так и живём.
– Зря вы так, зря. Бабушка взаправду будущее видит. И если сказала, значит будет. К нам даже король бывает захаживает, а охотники и церковь нас не трогают. И то, что вы придёте, бабушка тоже знала. Ну не именно вы, а трое мужчин.
Альберт прищурил глаз.
– Бабуль, а вас случайно не Красиммирой звать? – спросил он после недолгого раздумья.
Старушка тихонько кивнула.
– Холера… Ребят, если кратко, то перед нами знаменитая на весь город прорицательница. Слухи разные ходят, но все как один говорят – бабка Красиммира видит будущее.
Алхимик шагнул к столу. Одной рукой оперся об него, а ладонью другой прикрыл лицо.
– Сказочные артефакты, боги, пророчества… А дальше то что?
– Прорицательница, – вдруг серьёзно сказал Кайг. – Расскажи всё, что видишь про троицу из твоих снов.
Красиммира пару раз причмокнула и начала говорить:
– Я вижу обрывочные картины событий. Не знаю, как скоро они произойдут и произойдут ли. Ведь будущее создают наши поступки. Вижу, как земля напитывается кровью всюду, куда ступают их ноги. Вижу, как они что-то отчаянно ищут, а свет и тьма идут за ними по пятам. Потом вижу выжженную равнину. Страшное зрелище. Как будто смерть перешла её. А в конце всех видений, я неизменно вижу, как над миром нависло Чёрное Солнце, что тянет к земле свои извилистые лучи. А из него… из него, как из норы, выходит он. Человек с пепельной кожей и волосами цвета утренней звезды. В этот самый миг, в зените затмения, и начинается эпоха безумия.
От давящей тишины спасал лишь стрекот кузнечиков.
– Это очень уж похоже на Нуадхатову Ночь из священных текстов, – произнёс Альберт с ноткой сомнения.
– Бабушка не врёт, – решительно возразила Аннетт. – Во сне она даже начинает кричать и задыхаться, а затем просыпается в поту.
– Допустим, – продолжил Альберт всё с тем же сомнением, – ваши сны непреложная истина и нас всех ждут тёмные времена. Но нет ни единого доказательства, что эти трое мужчин именно мы.
– Милок, неужто ты веришь, что вы тута случайно оказались? – Красиммира вновь взглянула на троицу слепыми глазами.
– Так, всё. Хватит, – Альберт стукнул ладонью по столу и повернулся к друзьям. – Предлагаю на этом закончить. Закопать сами знаете, что и убежать куда-нибудь на юг королевства. Да, точно. На юг. К морю. Я уже давно мечтаю перебраться в какое-нибудь тёплое местечко.
Эйсон смотрел в потолок. Он забылся. Упустил суть разговора где-то на середине и не слушал о чём говорили остальные. Его голова была наполнена мыслями вовсе не о пророчестве или золотом песке южных стран. Из памяти никак не уходил её чудный образ. А ещё улыбка, вспоминая которую он возвращался на много лет назад.
– Нет, – прозвучал уставший голос Эйсона. – Надо закончить то, что мы начали.
Альберт бросил на него недовольный взгляд.
– Если вы, троица, желаете отыскать то, что ищите, тогда ваш путь лежит на восток, к горам, что скрывают за собой мёртвые земли. Там вы найдёте затерянный подземный город и его обитателя.
– Ну уж нет, – Альберт отмахнулся. – Опять идти туда незнама куда – просто невероятная глупость.
Эйсон перевернулся на бок, прикрыл глаза и перед тем, как провалиться в сон сказал:
– Не знаю как вы, а я выступаю на рассвете.
Альберт смотрел на отвернувшегося Эйсона, а затем взглянул на Кайга. Тот лишь едва заметно улыбнулся, снял меч с крюка, поставил его в угол и лёг у стены.
– Я так понимаю, вы поедите утром перед уходом? – зевнула Аннетт.
– Видимо, да, – недовольно ответил алхимик.
4
Тёплые солнечные лучи падали Альберту на лицо. Проходя сквозь закрытые веки красноватой волной, они заставляли его непроизвольно жмурится.
Муха влетела в открытое окно. Она раза два облетела избу, прежде чем села ему на кончик носа. Эта маленькая неприятность окончательно нарушила его сладкий сон.
Альберт проснулся и обнаружил, что кроме него в избе никого нет. Свои вещи, разбросанные вчера, он нашёл на столе и никак не мог вспомнить, чтобы так аккуратно складывал их туда.
Алхимик протёр пальцами глаза. Взглянув в окно над столом, он увидел Эйсона. Тот в рубахе и штанах сидел у дерева, скрестив ноги. Его глаза были закрыты, а руки лежали на бёдрах.
Альберт вышел из избы. Идя по протоптанной дорожке, он обогнул домик.
Сначала в саду алхимик встретил Аннетт, копошащуюся в земле. Потом бабку Красиммиру, сидящую на лавке. Пожелав доброго утра хозяйкам дома, он направился к другу.
– Как спалось, соня? – произнёс Эйсон, не открывая глаз.
– Ты вроде хотел с рассветом уйти.
– Кайг убедил меня задержаться.
Альберт улыбнулся.
– Он опять ушёл тренироваться? – спросил алхимик, хоть ответ и был очевиден.
Эйсон угукнул.
– Ох, во что же мы вляпались? – Альберт ещё раз протёр пальцами глаза.
Эйсон медленно поднялся. Какое-то время он просто молча стоял, будто собирался с мыслями.
– Сколько лет мы уже знакомы?
– Пять или шесть, – пожал плечами Альберт.
– И всё это время ты помогал мне. А вчера ночью ты можно сказать вытащил мою задницу с того света. Я ненавижу нежности, но ты прекрасно знаешь как я благодарен тебе.
– Не совсем понимаю к чему ты клонишь, – Альберт сдвинул брови.
– Я отправляюсь в путь. А вы с Кайгом ничем мне не обязаны. Здесь наша жизнь обычных наёмников подходит к концу. Честно признаться, не знаю сколько я протяну без твоих гадких эликсиров, и всё же я не имею права просить идти со мной. Ты лучше меня слышал, что нас ждёт впереди. Не стоит вам умирать из-за моих желаний.
Альберт похлопал глазами.
– Ты же знаешь, я плохо соображаю с самого утра. А тут берёшь и заявляешь такое. Вот дай угадаю – Кайг ведь уже согласился идти?
– Я не спрашивал.
Альберт засмеялся.
– Эйсон, тебя и могила не исправит. Особенно твой эгоизм. Думаешь твои желания важнее желаний остальных? Или ты единственный у кого они есть? Наш молчун, сам знаешь, от такого похода не откажется. А что до меня… Ну пойду я своей дорогой. А вот идти-то куда? В Нэлхис? Дорога мне туда теперь заказана. А больше-то и податься некуда. Я обычный алхимик без денег и лаборатории. Наёмником одиночкой мне тоже не быть.
Эйсон молчал.
– Я хочу сказать, что как бы мне не нравилась эта затея, я с вами. Я правда ещё хочу отговорить тебя. Но, зная твоё упрямство, это бессмысленно.
Эйсон повернул голову и взглянул на яркое летнее солнце.
– Я кое-что вчера видел, перед тем как очнуться. Если ничего не сделать с моей проблемой, то может произойти что-то пострашнее Чёрного Солнца.
Белое пушистое облачко, мерно плывущее по ясному голубому небу, скрыло за собой жёлтый диск.
– Я схожу за Кайгом, а ты иди умойся, поешь и собирайся. Возьми все необходимые травы. Если надо будет – отсыпь хозяйкам монет. Только давай поживее. Мы и так много времени потратили.
Альберт согласно кивнул, затем развернулся и крикнул:
– Бабуль, а скажи-ка ещё разок. Чем нам поможет житель подземного города? Да и как в этот самый город попасть?
– Не знаю. Я лишь видела, как вы спускаетесь по длинной каменной лестнице глубоко-глубоко вниз. Идёте по древнему городу под горой, а потом говорите с кем-то.
– М-да… Негусто, – скривил недовольную мину алхимик.
– Только не ходите в Фрейсвелл, а поднимитесь чуть севернее по реке.
– Почему? Фрейсвелл же крупная деревня. Там мы точно сможем закупиться в дорогу.
– Сегодня ночью мне было видение, что там вас подстерегает беда.
– Ну ничего, – Альберт взглянул на Эйсона, – севернее по реке тоже есть деревня. Правда поменьше. Думаю, не так страшно, если сделаем небольшой крюк.
Наёмники разошлись. Эйсон направился в лес, за Кайгом. А Альберт пошёл к колодцу, чтобы наконец умыться.
Как только мужчины ушли, Аннетт подбежала к Красиммире и спросила вполголоса:
– Бабушка, а какая беда их ждёт в Фрейсвелле?
– Нет там никакой беды. Просто не все мужчины готовы взять ответственность за чужое дитя.
Аннетт непонимающе захлопала длинными ресницами.