Возможность попасть в тюрьму за татуировку с изображением Будды кажется абсурдным для европейца или американца, однако это происходит гораздо чаще, чем вы думаете. В международных СМИ уже появлялось множество историй о том, как ни о чем не подозревающие туристы сталкивались с проблемами с властями из-за того, что на их коже фигурирует изображение главного религиозного символа буддизма. Это может показаться чрезмерной реакцией на нечто столь безобидное, как татуировка, но с точки зрения благочестивого буддиста невероятно оскорбительно видеть, что Бог изображен ниже талии человека.
Yoni Zilber - татуировщик, специализирующийся на тибетской культуре в одном из интервью, поясняет этот потенциально спорный вопрос:
«Образы Будды и тибетских мантр - очень священны и их следует уважать. Обычно принято вешать изображения Будды на самом высоком месте в доме и относиться к нему с уважением. Если вы наносите его на свое тело, особенно в нижней части - это можно считать крайним неуважением. Буддизм сосредоточен на том, чтобы лишить себя мирских привязанностей, поэтому большинство буддистов считает, что наши нижние половины, поскольку они связывают нас с Землей, являются нечистыми.»
«Я встречал ламу очень высокого ранга в Индии, и я спросил его, что он думает о таинственных священных тибетских образах, нанесенных на тела людей. Он ответил, что татуировки прекрасны, но он не очень любит видеть мантры и Будды в качестве тату. Он также признал, что если это делается уважительно, а не на ягодицах или близко к промежности, он видит это как способ проявления уважения значимым образом.»
В Таиланде каждый год проходит Wat Bang Phra - один из крупнейших фестивалей татуировки в мире. Тысячи людей собираются в храме недалеко от Бангкока, чтобы получить татуировки от буддистских монахов, но с одним важным условием: ни одна из татуировок с изображением священных для буддизма символов не может быть нанесена ниже талии. Для местных жителей это норма здравого смысла, в то время как многие жители Запада не знакомы с этими социальными нормами, окружающими изображения Будды, и это неизбежно приводит к конфликту. В 2016 году, мужчина был арестован властями в Бирме за татуировку Будды на голени, к счастью ему лишь порекомендовали покинуть страну. За два года до этого, по той же причине депортации подвергся канадский профессор. Также подобный инцидент в недалеком прошлом произошел с женщиной в Шри-Ланке. Почитание Будды настолько велико, что в некоторых странах были приняты законы, касающиеся правил и норм его изображения.
«Если вы хотите татуировку Будды, пожалуйста, знайте, что этот образ священен для многих людей, и они не рассматривают его как декоративную вещь», - говорит Зильбер. «Расположите его на руках или верхней части спины. Таким образом, если вы отправитесь на Дальний Восток, это поможет вам избежать странных презрительных взглядов со стороны местного населения или поможет избежать реальной угрозы, в зависимости от того, с кем вы встретитесь на своем пути.»
Счастлив, что буддийская школа начала свою работу в Калмыкии. Первые результаты и перспективы ее развития обсудил сегодня с Верховным ламой Калмыкии.
Поздравил геше Тензин Чойдака со светлым праздником Цаган Сар. Пожелал ему крепкого здоровья и сил в деле развития ценнейшего национального достояния – Учения Будды.
Напомню, что буддийская школа открылась в Калмыкии в январе этого года. Благодарю Министра просвещения Российской Федерации Сергея Кравцова за поддержку!
Основы буддизма для детей преподает сам Шаджин-лама Калмыкии. На занятиях вместе с ребятами разбирают важные буддийские термины и понятия, касающиеся работы ума, источников эмоций и реакций на окружающую реальность.
Помимо буддийского учения дети обучаются письменности Тодо бичик и глубоко изучают историю Калмыкии. Это важно в деле формирования культурного иммунитета нашего народа и сохранения духовно-нравственных ценностей.
Земляки, важно приобщать наше подрастающее поколение к изучению буддийской философии. Для нашего народа духовная составляющая – основа. Появление буддийской школы – это только первый шаг, и он уже дает хорошие плоды. Будем развивать это направление!
Счастье в этом мире вот-вот иссякнет. Полностью, безвозвратно. И тогда всё окунётся в неизбывное фрактальное зло, из которого не будет выхода. Никогда. Ибо случилось немыслимое. Убиты мудрейшие старцы. Сожжена величайшая и древнейшая библиотека монастыря Нала́нды. Утрачено великое знание. Люди отброшены от Истины на многие тысячелетия назад. Теперь некому нести мудрость мирянам, продолжать учение. Некому было сдерживать глубины бездны.
И только один мудрец выжил, только одному монаху удалось спастись…
Густой мрак, похожий на чернейший дым, окутывал пруд с цветущими лотосами.
Кровожадные твари мрака, похожие на самых отвратительных насекомых, сновали между деревьями, шуршали в кустарнике. И пытались атаковать сидящего на берегу мужчину. Но твари не могли пробиться к нему. И сколь бы не рычали, сколь бы они не пытались нарушить его спокойствие -- лицо мужчины оставалось неподвижным. Глаза его были закрыты, губы замерли в блаженной улыбке. Яркая золотистая сфера окружала мужчину.
И даже самые могучие демоны не могли пронзить её звенящий свет своей темнейшей тьмой.
-- Все твои братья мертвы, Амрит! – шипели демоны, обращаясь к монаху по имени. – Все они казнены войском Ихтияр аль-Дина! Все они пали! И ты падёшь!!
-- Помнишь, Амрит, как твоим братьям отрубали головы? Как из обрубков хлестала кровь? Вспомни! Вспомни!
-- Помнишь, Амрит, как горели твои ученики вместе с библиотекой, где хранилось знание о том, как бороться с силами ада, с нами? Вспомни же!!
Но Амрит сидел с блаженной улыбкой, и сфера его сияла ровным гудящим светом. Страшные слова пролетали мимо Амрита, никак его не задевая. Потому что никакого Амрита уже не существовало. Лишь обусловленность и совокупность, без какой-либо маски, роли. Уже много лет прошло с тех пор, как монах вознёсся разумом. Он стал неподвластен страху, печали и унынию. Лишь блаженством и лучами безграничной любви светилось его сердце. Он мог погрузиться хоть в адские миры совершенно без вреда для себя. Он мог сокрушать могущественных князей тьмы.
И сейчас он мог без труда раствориться во Вселенной, разлетевшись на осколки Ясного Света, слиться с абсолютом, окончательно вырвавшись из бесконечной круговерти перерождений, окончательно вырвавшись из обусловленности. Пока не поздно. Пока судьба не настигла его.
Но тогда этот мир канет в неизбывное циклическое зло. Все знания утеряны. Все учителя мертвы. Линия передачи знаний в таком случае замкнётся на нём.
И тогда Изнанка точно победит в своей древнейшей борьбе с Жизнью. Вот она – обусловленность, от которой Амрит ещё не мог освободиться. Карма, которая ведёт к выбору. А выбирать приходилось из двух исходов. Либо Амрит достигает окончательного Просветления, но тогда Изнанка побеждает безоговорочно и терзает запертых в сансаре живых существ до скончания веков. Либо же Амрит пытается изменить судьбу мира, но отказавшись от Просветления на благо других. Амрит всегда во всех философских дебатах придерживался идеи о существовании свободы воли. Не могло же всё быть полностью предопределено. У всего есть причина, но пробуждённый способен выходить за пределы этой причинности. А там где есть свобода воли – там есть возможность изменять предначертанное.
Гибель сотен монахов-сновидцев повергла всю провинцию в хаос. Из мира сновидений вырвались легионы тварей, питающихся страданием.
Воины Ихтияр аль-Дина думали, что несли сюда свою веру. Но на самом деле они принесли лишь насилие и хаос. За что сами же и поплатились, когда пространство разошлось на лоскутки, когда нахлынули орды кровожадных паразитов. И не спас захватчиков тот, за кого они бились, во имя кого вершили злодеяния…
А теперь не было достаточно сновидцев, чтобы охранять мир. Не было теперь сновидцев, чтобы охранять сны мирян от демонических кошмаров, постепенно сводящих с ума.
Амрит не мог уйти из этого мира. Ему предстояло сохранить тайные знания. Передать их достойным.
Он изменит предначертанное.
Мужчина на берегу вдруг открыл свои глаза. И мощные лучи яркого света тут же развеяли, сожгли густой мрак божественным огнём. В мгновение обратились в пепел все демоны у пруда…
***
Следовало передать истинное учение. Учение, которое освобождает практикующего по-настоящему, минуя непреодолимый обман, которым Изнанка обложила всё Бытие. Знание, научающее преодолевать самого главного врага всего живого – счастье. От счастья всё и начинается. С жажды.
Но по следам Амрита шла сама тьма, не отступая ни на шаг. И куда бы он ни пришёл – всюду люди пугались, впадали в ужас и бежали. Сложно было тогда найти учеников.
По землям ползли слухи, будто во всех ненастьях, обрушившихся на царства, виновны вовсе не завоеватели, а некий странствующий колдун, который куда бы ни пришёл – приносил за собой лишь разруху, черноту, демонов. И кошмарные сновидения. Амрита встречали в деревнях враждебно.
И войско завоевателей преследовало последнего монаха. Ихтияр аль-Дин служил Изнанке, но не ведал этого, не осознавал. Через его сны Султан Мрака смог освободиться из Зазеркалья, изничтожив главных своих врагов – сновидцев Наланды, державших его в заточении ещё со времён Будды.
И теперь днём за монахом гналось гуридское войско, а ночью из теней выползали орды прихвостней Султана Мрака.
И Амрит шёл на север, к великим горам. Туда, где он смог бы укрыться от людей, туда, где не нужно было возводить высокие стены – горы сами защищали бы его будущую школу, какую он намеревался основать. Защищали бы от завоевателей и всех, кого бы прислал Бог Изнанки.
Он шёл днём, избегая конных патрулей, прячась в лесах, уносясь от охотничьих псов, запутывая следы. А ночью отдыхал, погружаясь в глубокую медитацию, защищаясь от тварей из дымящейся черноты.
Султан Мрака мог уничтожать целые армии. Он мог погружать весь человеческий мир в ужас нестерпимыми кошмарными сновидениями. Но он никогда не приходил сам к Амриту. И лишь посылал своих прихвостней. Султан Мрака боялся богоподобного монаха. И надеялся одолеть его при помощи Ихтияра, каждую ночь насылая на полководца мистические сновидения, ввергающие несомненно величайшего воителя в религиозный экстаз. Каждую ночь Султан рассказывал Ихтияру, где же скрывается Амрит. Рассказывал, что грядёт, если не убить неверного монаха. А грядут, лгал Султан, неисчислимые беды. Это Амрит, говорил Султан, виновен в нашествии «шайтанов». Это он растерзал земли. Это он растерзал его отряд, сжигавший библиотеки и монастыри Наланды.
И тогда Ихтияр просыпался в ярости. Несомненно, это были видения, посланные свыше. Несомненно, его миссия – служить Всевышнему, за которого он по ошибке принимал хитрого Султана Мрака. Ихтияр тут же бросал своё войско в глухие леса, искать бегущего монаха… Но каждый раз тому удавалось ускользнуть. Каждый раз тот оказывался на шаг впереди.
Амрит смотрел на нити судьбы. На нити обусловленности.
И они вели Амрита особой дорогой.
И когда он остановился у очередной деревни, разогнав почти всех крестьян ужасом идущей следом за ним тьмы, когда остановился рядом с водопадом, чтобы снова погрузиться в свет, к нему пришёл деревенский паренёк.
Абсолютно смелый. Он, каким-то непостижимым образом, разгонял чудовищ одним своим присутствием. «Монах?» -- подумал Амрит. Но мальчишка не был монахом.
-- Ты не боишься, что тебя съедят чудовища? – спросил Амрит.
-- Я не боюсь их, поэтому они меня и не трогают! – ответил мальчишка. – Со страхом так всегда и бывает. Он опасен только когда ты от него ноги уносишь. А ты зачем сидишь с закрытыми глазами?
-- Это медитация.
-- И для чего она?
-- Чтобы видеть истину.
-- А тебя ведь тоже не трогают чудовища. Ты их тоже не боишься, монах?
-- Когда ты прыгаешь к страху в пасть – он совсем исчезает. И я прыгнул в пасть к истине уже давно. А она была гораздо страшнее этих чудовищ.
Слова монаха задели что-то в душе мальчика, некую особую струну. Он живо заинтересовался, что же такое Истина, почему она настолько страшна, и как бы можно было на неё поглазеть. Так Амрит нашёл себе первого ученика, которому стал передавать своё учение – Кхон был очень способный и, попади он в Наланду, добился бы великих успехов. Паренёк был прирождённым сновидцем.
Так и шёл Амрит, собирая себе последователей, чьи душевные струны воспринимали ноты учения. Они уже имели в себе частицу этого учения. И задачей Амрита было только помочь ученикам раскрыть эту частицу. Амрит засеивал поле неведения, чтобы семена мудрости однажды взошли в облака могучими кронами. В каждом его оброненном слове, в каждой маленькой мысли, наводящей на истину, таился ключ к всеобъемлющим вратам, как в каждом маленьком зёрнышке зрело огромное дерево.
И так они добрались до великих гор, покинув густые леса. Тьма всё так же бежала по их пятам. А войска захватчиков стали терпеть большие трудности с добычей провианта. Глухие и слабозаселённые места не были богаты на пропитание. Воители Ихтияра теперь гибли от голода и болезней. А последователи монаха же легко добывали еду у гостеприимных местных жителей, которые видели сияние Амрита и чувствовали безусловную любовь, которую он излучал. Некоторые присоединялись к последнему мудрецу, чтобы получить драгоценные знания – и шли следом. Со временем у Амрита появился собственный небольшой отряд – из местных служителей, практиковавших древнее боевое мастерство. Мастера просили Амрита дать отпор завоевателям, но наставник хотел избежать насилия, омрачающего души.
Местные горные князья давали отпор Ихтияру, устраивали засады, постепенно истощали его войско. И тогда Султан Мрака, видя приближающееся своё поражение, набросился на лагерь Амрита всеми своими силами тьмы, пытаясь отчаянно остановить монаха, замедлить, чтобы Ихтияр наконец догнал его и учеников, чтобы Ихтияр всех жестоко прикончил.
Амрит и ученики всю ночь отбивали атаки сильнейших демонов. Они знали, что нужно бежать. Иначе их настигнут завоеватели. Но они не видели тропу, ведущую через горы и долины – всё окутал густой мрак. Поэтому оставалось только сражаться.
Тогда явился Султан Тьмы. Он обрушил всю свою силу на лагерь. В той битве миряне едва ли не сошли с ума. От безнадёги. От ужасов. Они впали в отчаяние. Безумие охватывало их. Но в самый последний момент Амрит вспыхнул Ясным Светом так сильно, что тут же развеял тьму над горами. Султан Мрака был серьёзно ранен могучим лучом. Он трусливо бежал в горы.
А на утро, когда мрак окончательно развеялся, разъярённое войско Ихтияра подошло уже слишком близко. Оторваться и скрыться от него – не суметь. Уставшие от бегства и сражения ученики снова впали в отчаяние. Но искусные мастера-воители сказали Амриту, что встанут на узком мосту, на переправе через ущелье. И будут биться до конца. Пока остальные ученики бегут.
И войско Ихтияра аль-Дина набросилось на мастеров в свирепой атаке. Но мастера, объединив своё боевое искусство с Учением, даже и не сдвинулись с места. Словно непоколебимые горы они крепко стояли и бились с жестоким врагом. На мост не могло въехать сразу много всадников, поэтому численное превосходство захватчиков не играло никакой роли. А в искусстве сражений гуриды на порядок уступали горным мастерам, хоть и вооружённым лишь бамбуковыми шестами.
И настолько мастера сконцентрировались на жестокой битве, настолько слились со своими бамбуковыми шестами, что над головами их вспыхивали сияния первых дхьян, озаряя им путь во тьме – все три ночи и три дня.
Захватчики разбивались об их плотные ряды, кричали, падали вниз, в ущелье. И было захватчиков столько, что к концу сражения ущелье можно было преодолеть и безо всякого моста…
Ихтияр аль-Дин бежал, разбитый, с горсткой выживших. И потом местные горцы нашли останки его и солдат, разорванные чьими-то свирепыми клыками. Клыками Султана Тьмы.
Не удалось Изнанке истребить Знание. Не удалось Изнанке победить жизнь, полностью её поработить…
Султан Мрака тогда начал настраивать против Амрита местных горных князей. Султан Мрака принялся являться во снах новому властителю – Гийас-ад-Дину. Но Амрит тогда ушёл со своими учениками в столь глухие дали, что не было там никого на многие недели пути. В такие дали, куда ещё не ступала нога человека... Они взбирались на горы, чудом преодолевали непроходимые осыпающиеся перевалы. Сходили оползни, каменные лавины, но Амрит вёл своих людей в самое безопасное место. Где никто бы их не смог найти.
В тяжелейших условиях высоких гор Амрит передавал каждый день своим последователям всё, что знал, всё, что умел.
Там, в горах, они построили новую школу, там они принялись снова копить знания. Записывать их, передавать в будущее древние слова Совершеннейшего.
Амрит, набравшись сил, проник в глубочайший мир сновидений и в одиночку одолел Султана Мрака и его тёмные легионы. Он надёжно заточил его в самой бездне, где и рождались все кошмарные сны человечества.
Многие недели Амрит удерживал мир сновидений. И взращивал новых сновидцев, которые бы могли, когда он растворится в Абсолюте, защищать мирян, не давая злу снова прорваться в реальный мир.
Но никто из учеников не мог постичь излагаемые им истины.
Никто не мог достигнуть просветления…
-- Всё начинается с едва заметных колебаний души, выводящих её из равновесия всякий раз, -- поучал Амрит. -- Любое живое существо стремится к счастью, но взамен неизбежно получает горе и страдания. И это – тесно связанные вещи. Вы не можете достигнуть просветления потому, что попадаетесь в ловушку счастья, которую расставил для вас Паразит…
-- Но зачем тогда нам знать истину? – спрашивали ученики. – Если она несёт лишь скорбь, ужас? Мы хотим вечного счастья! Вечного блаженства! В этом и есть цель!
-- Нет ничего вечного, кроме просветления, -- рассказывал Амрит. – Колесо бытия неизбежно вернёт вас в Изнанку, а оттуда вы переродитесь вновь. И будете страдать в поиске очередного счастья. Истина в том, что мы – часть Изнанки. И нам нужно принять самую глубочайшую черноту бесконечности, чтобы освободиться по-настоящему из этого круга иллюзий…
И, однажды, самый способный ученик, тот самый парнишка Кхон, вырвался на последний край. Он стал невероятно счастливым. Бесконечно радостным. И освобождённым, как ему казалось.
Но Амрит видел – его ученик испугался того, что скрывалось за Паразитом. Он не пришёл к окончательному освобождению. Они пришёл к очередной иллюзии. К иллюзии Просветления.
К чрезвычайно красивой иллюзии, которая ждала всех практикующих на высоких уровнях практики. От этой иллюзии было невыносимо сложно отказаться. Она была сладка. А за ней не находилось ничего, кроме невыносимого неземного ужаса бесконечности Изнанки.
Чтобы вырваться из круговерти перерождений, нужно было стать не-жизнью.
Слишком был велик соблазн прилипнуть к извечному палачу обратно.
Потому что он предлагал самое лучшее, что только мог предложить смертным. Ведь практикующие добрались до края! И палач боялся допустить, чтобы его власть над ними закончилась! И это «лучшее» будет тянуть ещё сильней, если украдкой заглянуть за этот самый последний край. Столкнуться с жестокой истиной. А дальше пройти способны только отважнейшие. Столкнуться с Изнанкой. И принять даже её всеразрушающую суть.
И тогда освободиться от её власти. Навечно.
Но каждый ли способен променять безграничное счастье на колоссальный ужас? Даже лишь отвергнуть привязанности к миру – сложнейшая задача для многих мирян и монахов. Не многим дано держать аскезу. Чего уж говорить о том, чтобы сделаться не-жизнью, выйти за земные категории, в совершенно другие измерения.
Амрита никто не стал слушать. «Просветлённый» Кхон объявил, что Амрит заблуждается, что он не знает настоящей истины. Кхон тут же вдохновил остальных своими изящными радостными речами. И некоторые из последователей так же променяли истинное вечное освобождение – на короткий земной рай.
В тот же самый день.
Ученики восхищались успехами, восхищались быстротой постижений. Они упрекали своего старого учителя в ненадёжности его знаний. В его догматизме. Они окончательно усомнились в его учении. А потом «просветлённые» ушли, уведя за собой почти всех. С Амритом осталось лишь несколько монахов-мастеров, доверявших своему учителю безоговорочно – они постигли дхьяны в той самой битве на мосту и понимали ценность его учения лучше остальных.
Ложные учения быстро распространялись среди могучих гор. Миряне достигали «просветления» очень быстро, становились монахами, уходили проповедовать в новые земли, где так же преуспевали. Учение вновь распространялось по миру. Но учение – ложное. Века и тысячелетия истёрли смысл, века и тысячелетия сожгли библиотеки… века, тысячелетия – время – главный союзник Изнанки. Вечная смерть.
Такова обусловленность. Амрит знал, к чему его приведут нити судьбы, но всё равно не отпускал свою карму, держался за неё. Он не уходил в Абсолют.
Горы сверкали заснеженными пиками. А воздух над новым затерянным монастырём был кристально чистый.
-- Таковым должно быть и ваше сознание, как этот воздух, -- говорил Амрит самым верным последователям. Но никто из них так и не смог возвыситься до конца. А Наланда была сожжена, вместе со всеми имеющимися Книгами Знания, позволяющими напрямую прикоснуться к Изнанке и со временем добраться до истины даже без многих лет практики.
Лишь ходили слухи и легенды об оставшейся одной Книге Знания – затерянной далеко на западе…
И в одну из ночей произошло то, что должно было неизбежно произойти. Топот конников послышался из долины. Внизу сверкали факела и звенели доспехи. Отряд приближался к монастырю. И мастера вновь схватились за бамбуковые шесты, чтобы защитить своего учителя.
-- Уходите! – Амрит пытался остановить своих учеников. Он ведь знал, чем всё закончится. – Они пришли только за мной! Уходите и сохраните оставшиеся крупицы истинного учения!
-- Нет, учитель! – отвечали мастера. – Мы вновь выстоим! Что нам этот небольшой отряд, когда мы сокрушили целое войско!
Стремительные конники ворвались за ворота, размахивая саблями. И Амрит увидел, как за этими конниками тянулись облака мрака. Это был не Султан – он закован в бездне. Это было что-то другое. Некое предчувствие одолевало Амрита тихим ужасом. Всадники с большой лёгкостью расправлялись с мастерами – и лишь одному удалось в ужасе скрыться в ночи, выполняя последнюю волю Амрита – сохранить учение…
И когда из ночи вырвался всадник, с человеческим телом, но с головой чёрного пса, Амрит всё понял.
Изнанка пришла за ним. Её сын явился по его душу.
Собакоголовый рассёк Амрита пополам – и никакой Ясный Свет, каким бы он могучим не был, не помог монаху. Всё было кончено. Пора было бы уже растворяться в Абсолюте. Но для этого нужно было погрузиться в медитацию. Для этого нужно было вырваться из лап чудовищ!
Амрит упал, рассечённый, созерцая свою боль. Силы стремительно покидали его.
-- Отныне, -- громыхал тогда Собакоголовый. -- Освобождение недоступно человечеству! Бегство от Изнанки – невозможно! И всех вас после смерти ждут бесконечные мучения! Боги Изнанки растерзают каждого! И всё вернётся в пустоту!
Псоглавец смеялся, наблюдая, как демоны разрывают душу умирающего Амрита в клочья. Монах не мог ничего поделать, ибо в смерти угасала его сила.
Согласно древним обычаям, каждого сновидца в момент смерти должны были сопроводить его товарищи-сновидцы, отражая атаки демонов Ясным Светом. Ибо каждый монах, исполняя свой долг по защите мира, нажил в потусторонних мирах бесчисленное множество врагов. И враги эти каждую секунду караулили свою жертву, поджидая неизбежного – его смерти.
Единственный ученик Амрита бежал, спасаясь. Он не владел Ясным Светом и не мог помочь своему учителю. Он лишь почувствовал ужасную смерть последнего мудреца, увидел, как душу того калечат демоны, ощутил беззащитность своего могучего учителя. Его сердце сжималось, а слёзы катились по щекам. Ученик пообещал мудрецу, что попытается передать глубокое и истинное учение. Пообещал, что приложит все усилия для сохранения Пути. Пообещал, что будет практиковать учение.
Всадники не преследовали беглеца. Они лишь насмехались над ним. Они сожгли все рукописи, которые удалось накопить в новом монастыре.
И тогда окончательно прервался последний истинный путь к Просветлению и Освобождению. Прервался вместе с жизнью Амрита, последнего мудреца. Вся жизнь отныне принадлежала Изнанке безоговорочно.
Счастье в этом мире иссякло. Полностью и безвозвратно.
А белоснежные пики гор безразлично сияли в свете Луны…
Почему женщинам не становится легче при саморазвитие? На фоне накладывающихся детей и жизненных проблем, саморазвитие становится ещё одним усилием, требующим больше внимания. И, более того, возникает противостояние со стороны близких, мужа, родных, даже коллег и общества в целом. Но несмотря на все это, женщина находит утешение в этом процессе. Она находит ресурс и настойчиво продолжает двигаться вперед. Интересно, не так ли? Потому что она становится эмоционально сильнее, ей становится легче жить, комфортнее. Жизнь становится понятнее, и она смиренно принимает ее. Что касается истории с принятием, мы ее тоже знаем, и у тебя уже нет внутренних конфликтов и напряжения, ты понимаешь, что сама являешься жизнью, и все, что происходит вокруг тебя, является результатом твоей деятельности.
Я осознаю, что моя аудитория в основном состоит из женщин, сталкивающихся с различными проблемами в жизни. Большое количество женщин страдает от раковых заболеваний, отсутствия гармоничных отношений с партнером или с детьми, а также лишены безопасного и благополучного будущего. Я задался вопросом, неужели вы, замечательные женщины, родились для того, чтобы прожить такую жизнь, которая не обещает вам благополучия?
В процессе поиска ответа на этот вопрос, я получил много ответов, которые говорят, что это неправда. ВЫ родились для того, чтобы быть здоровыми, счастливыми, радостными и состоявшимися во всех сферах жизни.
Сейчас мы сталкиваемся с изменениями парадигмы нашей реальности, вибрации земли меняются и женщины начинают просыпаться. В то же время, мы осознаем, что только 1% нашей реальности видимы нами, остальные 99% находятся на тонком плане.
В конечном счете, саморазвитие - это лишь частичное облегчение от жизни, которая, возможно, была трудной и материальной, но не давала ответов на наши вопросы. Что делать, когда мы хотим изменить наш образ жизни, на помощь нам приходит молитва и занятия по гормональной тантре. Увидимся в комментариях, друзья!
В поселке Косья Свердловской области ведется работа по строительству первого буддийского храма на Урале. Он будет располагаться на территории буддийской общины Шедруб Линг вдали от больших городов на севере Среднего Урала, в 260 км от Екатеринбурга.
Храм станет основой для распространения Дхармы в уральском регионе и опорой для сангхи, духовно-просветительским центром и местом притяжения паломников.
Здание храма Зеленой Тары будет двухэтажным, его общая площадь составит 320 кв. м. На первом этаже храма будет устроен вместительный зал для буддийской практики, на втором этаже расположатся библиотека буддийской литературы, а также мастерские по изготовлению ца-ца и тханкописи.
На данный момент создан и согласован проект буддийского храма в поселке Косья, получено разрешение на строительство. Под строительство храма местной религиозной организации выделен в аренду земельный участок религиозного назначения. Участок находится у подножия горы Качканар, где расположены буддийские ступы и статуя Будды, построенные членами общины Шедруб Линг и волонтерами.
Гормональная тантра - это это один из разделов Даосской Тантры, обычный цигун, только в паре. С помощью массажей и парных занятий мы убираем из трубки праны все блоки и зажимы и энергия начинает просто течь.
Дальше мы расширяем все энергоканалы в теле человека до состояния одного потока, реки. Просто поднимать энергию кундалини интересно первые 10 раз. Дальше приходит вопрос: зачем это надо? Мультиоргазмичность женщины и мужчины- можно научиться оргазмировать не 3 секунды, а пока не надоест.
Этому научиться несложно, сложнее научиться управлять этой змеёй кундалини, когда оргазм прёт из всех щелей, выражаясь литературным языком. Как же происходит активация энергии кундалини с последующей фиксации этого эффекта в теле женщины? Очень просто! С помощью 3 видов массажей: Гармонизирующий, Чувственный и Тантрический. Сама активация происходит во время Тантрического массажа, таким образом, мы делаем массаж в 4 этапа.
1) Разогрев мышц всего тела. 2)Бесконтактная активация всей энергосистемы в теле человека с последующим расширением основных каналов и убирания энергопробок из системы. 3)Замыкания цепи, кундалини поднимается как вылетевшая пробка из бутылки шампанского на новый год. 4)Остановка энергии кундалини с последующей гармонизацией всех 7 чакр на теле человека.
Если этого покажется мало, то вот что ещё чем можно и нужно заняться в первую очередь при этом безлимите энергии проходящей через тело. У нас в теле есть железы внутренней секреции, с помощью подъема горячей ци своей сексуальной энергии можно улучшить их работу, наладить энерго обмен в своём теле, убрать застойные явления энергии, омолодиться.
В итоге сформировалось понимание какую Тантру хочет практиковать простая среднестатистическая домохозяйка нашей страны, таким образом родилась Гормональная Тантра.. Сразу скажу мне интересны партнёры занимающиеся апгрейдом своего тела на длинной дистанции. Так как через годик можно обучить их бесконтактной любви! *P.S. За 3 месяца простая домохозяйка начинает соединяться с партнёром и чувствовать волны наслаждения поднимающиеся по её телу. Увидимся в комментариях.
В этой части мы расскажем о казни Сунь Укуна, последовавшем за этим разгроме Восточных Небес, а также о путешествии в Индию за буддийскими сутрами. Первую часть статьи вы можете прочитать по ссылке.
Из огня да в полымя
Нефритовый император тут же отдал приказ казнить Дашена - но не тут-то было. Дашен оказался полностью неуязвим для любого оружия, огня и молнии. Небожители разводили руками - как его казнишь?
И снова вмешался Лао‑цзюнь. Он пояснил, что такая неуязвимость - это результат поглощения большого числа пилюль бессмертия, и предложил решение - поместить его в печь восьми триграмм, где из Дашена можно будет выплавить весь эликсир бессмертия, а самого его обратить в пепел.
Итак, Дашена запихали в печь восьми триграмм, где держали 49 дней, непрерывно раздувая огонь. Однако в печи было отделение, через которое поступал воздух, и огня не было. Туда-то Дашен и забрался и потому смог выжить.
Но, хотя смерти в огне Дашен избежал, дым разъел ему глаза, и они покраснели. Эта травма осталась с ним навсегда, сделав глаза впоследствии очень уязвимыми для любых повреждений (таких как попадание песка). Но в то же время он получил свою знаменитую способность огненных (золотых) глаз (кит. huǒ yǎn jīn jīng, 火眼金睛), позволяющую различать истину и ложь, видеть истинную суть за внешней оболочкой (например, опознавать яогуаев, притворяющихся людьми).
На протяжении путешествия за сутрами этот талант Укуна несколько раз будет причиной конфликта с Сюаньцзаном - при встрече с яогуаями он будет верить своим смертным глазам, а не истинному зрению Укуна.
Интерсен тот факт, что 火眼金睛 впоследствии стало также идиомой для описания людей с острым зрением и способностью отличать правду от лжи.
Дашен сбегает из печи Лао-цзюня
Спустя 49 дней Лао-цзюнь открыл печь, чтобы достать эликсир - он был уверен, что Дашен мертв. После 7 недель в темноте свет причинил глазам Дашена сильную боль. Не в силах вынести ее, он тотчас же выпрыгнул из печи, перевернул её и бросился бежать. Остановить его никто не смог. Ослепленный болью, взбесившийся Дашен вытащил Цзиньгубан и стал громить в небесных чертогах все, что попадалось ему под руку, уничтожал всех без разбора. Небесные воины не могли его остановить.
Наконец весь этот шум достиг ушей Нефритового императора и встревожил его. Он тут же отправил посланцев в Западный рай - просить Будду Шакьямуни усмирить мятежника.
Прибыв в Восточный рай, Будда остановил сражение и спросил Дашена о причинах дебоша. Очевидно, к тому времени Укуна уже порядком достало происходящее, поэтому он дерзко заявил о своем желании занять трон Нефритового императора. Будда лишь усмехнулся - в его глазах Дашен был лишь обнаглевшей глупой обезьяной - и потребовал от него сдаться, пригрозив уничтожением в случае неповиновения.
Ну вы же знаете, что буддизм это про милосердие, да?
Разумеется, сдаваться Дашен не собирался и заявил, что знает и умеет ничуть не меньше Нефритового императора и вполне достоин занять трон. Он предложил Будде ответную сделку - тот приказывает императору уступить небесные чертоги и дело решается миром, либо он разносит всё и дальше.
В ответ Будда спросил, какими же магическими силами обладает Дашен. Тот перечислил, упомянув и способность совершать прыжок на 108 тысяч ли. Будда предложил пари:
“Если ты действительно обладаешь такими способностями, выпрыгни из ладони моей правой руки: сделаешь это – значит выиграл; тогда можно будет прекратить эти ожесточенные сражения, и я попрошу Нефритового императора перебраться на жительство в Западную страну, а небесные чертоги уступить тебе. Если же ты не сможешь этого сделать, то в наказание должен будешь отправиться на землю и в течение многих калп находиться там. Лишь после этого ты сможешь оспаривать свое право.”
Обратите внимание: Будда здесь ничего не говорит о грядущем заключении под гору Усиншань - только об отправке на землю.
Художественная роспись пальца Будды
Дашен был слишком опьянен происходящим, чтобы увидеть подвох в этом странном предложении и согласился. Он прыгнул в середину раскрытой ладони Будды и затем на скорости света устремился за её пределы. Наконец он увидел перед собой пять розовых столбов, вздымавшихся к небу - и принял их за столбы, поддерживающие небосвод. Дашен решил, что достиг края мира и уж точно покинул ладонь Будды. Но, прежде чем вернуться, в качестве доказательства он оставил на центральном столбе надпись: “Это место посетил Великий Мудрец, Равный Небу”. А затем ещё из озорства помочился у основания первого столба (да, китайцы очень любят шутки на подобную тему).
Следующим прыжком он снова очутился на ладони Будды и потребовал выполнения условий сделки. Однако в этот момент Будда раскрыл обман - всё это время Укун не покидал его ладони - и в качестве доказательства продемонстрировал вышеуказанную надпись на своем среднем пальце (и характерное амбре жидких отходов обезьяньей жизнедеятельности). Дашен был крайне озадачен и хотел было вернуться на “край мира”, чтобы всё проверить. Но тут Будда перевернул ладонь, превратил пять своих пальцев в пять элементов, а из этих пяти элементов сделал гору Усиншань (кит. Wǔxín shān, 五行山, “гора пяти стихий”), которой и придавил Дашена.
Гуаньинь с учеником навещает Дашена под Усиншань, фото в цвете
Счастливые небожители устроили пышный пир и всячески благодарили Будду за избавление от напасти. Пока они пировали, Дашен попытался выбраться из-под горы (в конце концов, что для него какая-то куча камней). К несчастью, на небесах это заметили, и Будда успел дополнительно наложить на гору магическую печать, помешавшую Укуну сбежать.
После этого Будда распростился с Нефритовым императором и вернулся в свой храм Раскатов грома в Западном раю. На прощание он пообещал, что “по окончании срока наказания сюда прибудет тот, кому предназначено освободить обезьяну”.
И надо сказать, что, уже вернувшись к себе, Будда признался подчиненным, что “употребил все свое уменье, чтобы усмирить лукавую обезьяну, но она этого не поняла”.
Часть 2. Поход за сутрами
Освобождение из-под Усиншань
Когда с момента заключения Укуна под Усиншань минуло 500 лет, Будда озадачился распространением своих священных текстов (сутр) на Джамбудвипу (ну или, попросту говоря, из Индии в Китай). Но вариант просто принести людям книжки его не устраивал, поэтому он организовал целый квест и поручил Гуаньинь выбрать из граждан империи Тан достойного для похода за книгами человека. Выбор пал на монаха по имени Сюаньцзан (кит. Xuánzàng, 玄奘).
Исторически, на тот момент (7й век н.э.) в Китае буддизм уже давно не был чем-то новым и закрепился на примерно равных позициях с изначальными китайскими религиями - конфуцианством и даосизмом (хотя на протяжении истории китайские правители демонстрировали к даосизму и буддизму разную степень симпатии и антипатии). Однако в Китае исповедовался в основном буддизм ветви Хинаяны (“Малой колесницы”). По тексту романа Будда озадачен распространением на Китай “истинного учения” ветви Махаяны (“Большой колесницы”). Исторически же в это время реальный Сюаньцзан совершил путешествие в Индию за оригинальными буддийскими священными текстами (т.к. “пришёл к выводу, что большинство разногласий между существующими школами вызвано отсутствием хороших переводов канонических произведений”).
Помочь же в нелегком пути Сюаньцзану и заодно “искупить прежние грехи” - должны были несколько бессмертных: Чжу Бацзе (кит. Zhū Bājiè, 豬八戒) и Шасэн (кит. Shā Sēng, 沙僧) - бывшие небожители, ставшие яогуаями, драконий принц Ао Ли (кит. Áo Liè, 敖列) и, конечно же, наш Великий Мудрец.
Первым в своём странствии Сюаньцзан встретил Дашена и освободил его из-под Усиншань. Далее мы не будем подробно пересказывать события самого похода за сутрами (который был весьма увлекательным приключением!), остановимся лишь на нескольких наиболее примечательных моментах.
Принятие буддизма и “перевоспитание” Дашена
В массовой культуре надежно закрепилось мнение, якобы “Путешествие на Запад” - это история о том, как Укун перевоспитался - дескать, принял буддизм и стал милой послушной обезьянкой. Так вот - это крайне далеко от истины. На самом деле единственный, кто в процессе путешествия частично перевоспитывается, это Сюаньцзан - он постепенно учится прислушиваться к словам Укуна (который всегда оказывается прав). Остальные практически не меняют своего поведения или убеждений. Единственное, чем Укун в конце похода отличается от Укуна в начале похода, так это немного более спокойным поведением.
Отправляя Гуаньинь к Сюаньцзану, Будда вручает ей три магических обруча - два из них будут в дальнейшем использованы для усмирения враждебных яогуаев, а вот третий достался Укуну. Обручи эти представляют собой форменные пыточные инструменты. Цитируем самого Будду:
“Если же демон не пожелает сразу подчиниться, тогда этот обруч следует надеть ему на голову и произнести соответствующее заклинание. После этого глаза демона полезут из орбит, ему покажется, что от боли у него разрываются мозги, и тогда будет совсем легко обратить его в нашу веру.”
На протяжении путешествия Сюаньцзан несколько раз применяет данную пытку в отношении Укуна. Думаете, справедливо? И близко нет.
Сюаньцзан пытает Укуна с помощью обруча
Во-первых, обруч на Укуна надели обманом, после того как он добровольно согласился принять буддизм (пусть и не вполне искренне) и сопровождать Сюаньцзана в походе за сутрами (вполне искренне). Бацзе с Шасэном этой “почести” были лишены, с них было достаточно “честного слова” - несмотря на то, что до похода за сутрами они вели откровенно яогуайский образ жизни (питались человечиной).
Во-вторых, применял его Сюаньцзан каждый раз, когда ему что-то не нравилось в поведении Укуна. А не нравилось ему в основном то, что Укун ответственно защищал его от яогуаев и разбойников - дескать, он как правоверный буддист должен был их щадить, а не убивать. И неважно, что от их действий страдало немало невинных людей и что они ни капли не раскаивались в своих преступлениях - по мнению Сюаньцзана виноват был всё равно Укун.
Читая это вы, возможно, согласитесь с Сюаньцзаном. Однако тут следует отметить, что, в отличие от культуры западной и буддийской, в китайской (даосской и конфуцианской) культуре традиционно убийство не сильно осуждается, если оно совершено в целях самозащиты или защиты кого-то другого. Т.е. если герой убивает злодея, китайцы не скажут, что он от этого сам становится злодеем и убийцей. Совсем наоборот - если герой отпустит злодея и позволит ему вредить людям дальше, это скорее будет расценено как неправильный поступок. А злодеем же считается тот, кто убивает с целью наживы или вовсе без мотива. Кстати, если герой мстит за смерть близких, то убийство виновных опять же становится “делом благородным” - иначе души невинно убиенных не смогут найти на том свете покой.
Так что претензия Сюаньцзана по этому вопросу Укуну изначально не особо понятна и для него не была ожидаема.
Хотя, на самом деле, по тексту романа прекрасно видно, что Сюаньцзана не столько ужасал факт убийства, сколько пугал страх перед наказанием, если об этом узнают власти.
И даже когда Укун был ни в чем не виноват, но предлагал разумные действия, которые не нравились ленивому Бацзе, последний легко подбивал Сюаньцзана на чтение заклинания для “усмирения” первого. А порой Сюаньцзан и вовсе просто срывал таким способом свое раздражение на Укуне. Или демонстрировал свое неприятие безобидных дружеских подколов: вместо того, чтобы спокойно попросить так не делать или хотя бы возвратить шпильку, он сразу переходил к насилию.
Хотя боль от сжатия обруча была столь сильна, что зачастую и читать заклинание не требовалось - лишь пригрозить Укуну этим. Кстати, откровенных грубых оскорблений в адрес Укуна Сюаньцзан тоже не стеснялся.
Ну как, достаточно яркий портрет милого и доброго буддизма? Убивать людей это плохо, а вот жестоко пытать - пожалуйста. Впрочем, о том, как в “Путешествии на Запад” не восхваляется буддизм, у нас ещё будет отдельная статья.
Но даже 500 лет заключения в одиночной тесной камере и последующие 14 лет пыток не смогли сломить Укуна. Он настолько не “перевоспитался”, что когда Сюаньцзан сотоварищи наконец добрались до храма Раскатов грома и столкнулись с откровенной коррупцией на месте, Укун (будучи еще с обручем на голове!) не постеснялся почти что с ноги вышибить дверь в тронный зал самого Будды и устроить там скандал по этому поводу. А ещё ранее он не боялся дразнить Гуаньинь (гл. 42), да и, опять же, самого Будду (гл. 77), стоя перед ними всё в том же обруче. Т.е. угроза пытки его, безусловно, пугала, но не настолько, чтобы изменить себе и стать смирной ручной обезьянкой.
Белая кость и восстановление Хуаго (гл. 27-28)
Из первых глав мы уже знаем, каким страданиям подвергался сам Укун в наказание за противостояние небесам. Однако в 28й главе, когда Укуна на время прогонит Сюаньцзан, мы также узнаем, что его родная Хуаго пострадала не меньше. Но обо всём по порядку.
На очередном этапе своего пути Сюаньцзан с учениками проходили через владения яогуайши по имени Белая кость (кит. Báigǔjīng, 白骨精). Места эти были глухие - на много ли вокруг не было ни одного человеческого поселения. Сюаньцзан же проголодался и потребовал от Укуна, чтобы тот поискал еды. В итоге Укун приметил на значительном расстоянии персиковое дерево и отправился собирать плоды. А Белая кость как раз заметила монаха и вознамерилась его съесть, но обнаружила, что тот под надёжной охраной. И тогда она пустилась на хитрость - приняла облик красивой девушки.
В облике смертной Белая кость легко приблизилась к Сюаньцзану под благовидным предлогом помощи едой - ни Бацзе с Шасэном, ни тем более сам монах не распознали в ней яогуая. К счастью для них, в этот самый момент вернулся Укун. Своими огненными глазами они сразу увидел истинную природу яогуая и убил мнимую девушку. И хотя Укун честно пытался объяснить Сюаньцзану, что к чему, Бацзе в то же самое время обвинил Укуна в злом умысле и обмане. Сюаньцзан поверил Бацзе и начал читать заклинание сжатия обруча. Укун был вынужден пообещать, что впредь никого убивать не будет.
Однако Белая кость отнюдь не умерла и предприняла новую попытку - на этот раз она приняла облик старухи, якобы матери убитой девушки. История повторилась: Укун опознал в старухе яогуая, убил её, Сюаньцзан ему не поверил и снова перешёл к пыткам. Вновь Укун пообещал, что никого больше не убьёт.
Кратчайший пересказ «Путешествия на Запад»
И вновь Белая кость выжила, и вновь приняла человеческий облик - на этот раз старика - якобы отца и мужа ранее убитых женщин. И хотя на этот раз Укун серьёзно задумался, что хуже - пережить очередную пытку или позволить яогуаю жить - решение было принято в пользу убийства. И на этот раз яогуая удалось уничтожить окончательно. Но вновь монах поверил лжи Бацзе, а не правде Укуна, вновь прибегнул к заклинанию сжатия обруча. А после этого решительно прогнал от себя Укуна. И даже бумажку об отказе от ученика написал. Так что Укун отправился на родную Хуаго.
Возвращение на разорённую Хуаго
По возвращении домой глазам Укуна предстала ужасная картина: вся Хуаго была сожжена дотла. Уцелевшие обезьяны поведали о том, что после того как самого Укуна увели на казнь, Эрлан-шэнь обрушил на Хуаго огненный шторм, в котором погибла половина обитателей. Из уцелевших обезьян часть разбрелась кто куда, часть осталась и кое-как выживала. И как будто разоренного дома было мало, на Хуаго пришли охотники, которые не давали обезьянам покоя ни днём, ни ночью, отлавливая на мясо или ради цирковой дрессуры. Узнав о этом, Дашен пришёл в ярость и, едва только охотники снова показались, мгновенно их всех убил.
Затем Великий Мудрец приказал обезьянам заняться хозяйством:
“Ступайте на южный склон горы и снимите с убитых одежду. Постирайте ее: она вся в крови, и надевайте, когда будет холодно. Трупы побросайте в пучину. С лошадей сдерите шкуру и сшейте себе ботинки. Мясо засолите впрок. Луки, стрелы, пики, мечи возьмите себе, будете проделывать военные упражнения. Знамена принесите мне. Пригодятся.”
Далее начались работы по восстановлению Хуаго: созывались яогуаи, делались запасы продовольствия. Но, самое главное, Укун занял у драконов живительного дождя и чудесной росы и оросил ими гору, которая снова зазеленела. Затем он посадил ивы, тополя, сосны, кипарисы, персики, сливы, финики и множество других деревьев. Обезьяны вновь зажили припеваючи, наслаждаясь покоем.
Бацзе убеждает Укуна вернуться к Сюаньцзану
А что же Сюаньцзан? В отсутствие Укуна он вскоре столкнулся с кознями очередного яогуая. Подробно об этом можно прочитать в главах 29-31, а мы лишь скажем, что, изрядно помучавшись, Бацзе с Шасэном были вынуждены вновь призвать на помощь Укуна. Сюаньцзан признал, что был неправ, сердечно поблагодарил Укуна за спасение, и команда в прежнем составе продолжила странствие на Запад.
Шестиухий макак (гл. 56-58)
Увы, история с Белой костью мало чему научила Сюаньцзана, поэтому спустя некоторое время почти в точности повторилась.
На очередном этапе пути Сюаньцзан угодил в засаду разбойников. Спасая его, Укун не только поубивал разбойников, но и, в ответ на недовольство Сюаньцзана, решил попугать его - отрезал голову главаря и гордо продемонстрировал учителю как доказательство своей победы. Тот перфоманс не оценил и в ужасе свалился с коня. А едва придя в себя, начал читать заклинание сжатия обруча. Когда наконец Укун вымолил пощаду, Сюаньцзан снова прогнал его - пригрозив заклинанием в случае, если тот не уйдет. Укуну ничего не оставалось, кроме как удалиться.
Домой, впрочем, Укун на этот раз не полетел, почему-то внезапно испугавшись, что свои же засмеют, мол, отправился смело, а вернулся ни с чем. Немного подумав, он вернулся к Сюаньцзану и снова попытался вымолить прощение. В ответ Сюаньцзан снова начал читать заклинание сжатия обруча, повторив его не менее двадцати раз. Когда Укун упал на землю и забился в судорогах от нестерпимой боли, Сюаньцзан прекратил пытку, снова обругал и прогнал Укуна - пригрозив повторением заклинания.
На этот раз, покинув Сюаньцзана, Укун направился к Гуаньинь и от души нажаловался ей на монаха. Гуаньинь факт убийства разбойников тоже не оценила, однако признала, что без защиты Укуна Сюаньцзан долго не протянет и пообещала помочь уладить дело.
А в это время, другая волшебная обезьяна, известная как Шестиухая Макака (кит. Люэр михоу, Liùěr Míhóu六耳獼猴) решила воспользоваться ситуацией: принять облик Сунь Укуна, занять его место и тем самым прославиться, добыв священные книги.
Сюаньцзан продолжал путь с оставшимися учениками. И всё шло неплохо, пока он не проголодался. Бацзе отправился на поиски воды и еды, но долго не возвращался, и на его поиски отправился Шасэн. Танский монах остался рыдать в одиночестве. Вдруг, откуда ни возьмись, пред ним предстал Укун с чашей воды - от которой Сюаньцзан гордо отказался, как и от предложения снова позволить Укуну его защищать. На самом же деле это была Шестиухая Макака, или, точнее, Шестиухий Макак, под личиной Укуна. Мнимый Укун разозлился, ударил монаха посохом и, когда тот отключился, забрал его вещи, вскочил на облако и был таков.
Через некоторое время Бацзе с Шасэном вернулись к Сюаньцзану. Едва придя в себя, тот начал всячески бранить Укуна. Выслушав рассказ о произошедшем, Шасэн отправился на Хуаго - вернуть вещи. Разумеется, никто из них не понял, что похитил их не настоящий Дашен.
На Хуаго Шасэн узнал, что вещи и, в особенности, документы, были украдены не просто так: Макак создал двойников Сюаньцзана и его учеников с намерением самому пойти за сутрами к Будде. Убив своего двойника, Шасэн поспешил покинуть Хуаго и тоже отправился жаловаться Гуаньинь. Преследовать его Макак не стал и продолжил подготовку к своему походу.
Прибыв в бамбуковую рощу Гуаньинь, Шасэн увидел там настоящего Укуна и напал на него. Когда Гуаньинь остановила разбушевавшегося монаха, он наконец рассказал, в чем дело. Гуаньинь успокоила Шасэна и велела ему вернуться на Хуаго с настоящим Укуном, чтобы во всем разобраться.
Увидев своего двойника, настоящий Сунь Укун пришел в ярость и тут же ринулся в бой с Макаком. Присоединиться к их поединку Шасэн не рискнул, не сумев их различить и боясь навредить настоящему Укуну. Тогда Укун велел ему вернуться к Сюаньцзану и рассказать о произошедшем. Сам же Укун со своим двойником в это время, продолжая сражаться, отправились к Гуаньинь с просьбой определить, кто из них настоящий.
Реакция небожителей на появление Укуна и Шестиухого была примерно такая
Визуально отличить Укунов друг от друга бодхисаттва не смогла и попробовала прочитать заклинание сжатия обруча - оно подействовало на обоих. Тогда Гуаньинь посоветовала им направиться к Небесному императору. Юйди велел принести волшебное зеркало, отражающее только яогуаев. Однако, вопреки ожиданиям, в зеркале отразились оба Укуна. Юйди их прогнал и они направились к Сюаньцзану. Сюаньцзан снова попытался использовать заклинание сжатия обруча, но тоже не смог понять, где настоящий Укун. Тогда оба Укуна отправились к владыке Ада, но и тот не смог узнать правду и посоветовал обратиться к Будде.
Будда без труда опознал, что двойником Укуна является Шестиухий Макак. Разоблаченный обманщик попытался было сбежать, но Будда сумел его удержать. Дашен же не стерпел, размахнулся своим посохом и одним ударом размозжил Макаку голову. Будду сей факт возмутил, но возмущался он недолго и просто велел Укуну в сопровождении Гуанинь вернуться к своему наставнику. Бодхисаттва вправила Сюаньцзану мозги, убедила принять Укуна обратно и вскоре команда продолжила поход за сутрами.
Завершение пути, получение титулов (гл. 98-100)
Странствуя 14 лет, пережив множество приключений, Сюаньцзан с учениками прибыли, наконец, на Орлиную гору (кит. Линцзишань или просто Линшань , Língjiù shān, 灵鹫山) и вошли в храм Раскатов грома (кит. Dàléiyīn sì, 大雷音寺) - обитель Будды Шакьямуни.
После приветственных речей и поклонов Будда велел двум своим ученикам, Ано и Цзяшэ (кит. Ānán, 阿难 и Jiāshè, 迦攝), выдать путникам священные книги. Те привели монахов в хранилище, но просто так отдавать книги не захотели и стали требовать что-то ценное взамен. Лишь когда Укун пригрозил пожаловаться Будде, книги были выданы и команда направилась в обратный путь. Однако на этом история не закончилась.
Ано и Цзяшэ, не получив запрошенную взятку, вместо настоящих книг подсунули Сюаньцзану пустые тетради. И так бы и вернулись они в Тан с пустыми руками, если бы бодхисаттва храбрости Бо‑сюн не послал им вслед ветер, раскидавший книги. Пока ученики Сюаньцзана собирали книги, они заметили, что в них нет ни единой строки текста, и направились обратно - жаловаться Будде.
Снова придя в храм Раскатов грома, Укун едва ли не с ноги вышиб дверь и, ничуть не стесняясь, начал скандалить:
– Будда Татагата! – воскликнул Сунь У‑кун громким голосом, когда они предстали перед престолом. – Нам пришлось перенести десятки тысяч страданий от злых дьяволов‑мар, которые жалили нас своими ядовитыми жалами, прежде чем мы прибыли из восточных земель в твою обитель, чтобы ныне поклониться тебе. Ты удостоил нас своим вниманием и приказал выдать нам священные книги, чтобы мы распространили их в восточных землях, но твои ученики Ано и Цзяшэ ослушались тебя, потребовали от нас дары и, не получив ничего, пошли на преступление: они нарочно выдали нам книги с белыми листами без письменных знаков, которые нам не нужны. Просим тебя, Будда Татагата, накажи их за это!
Будда в ответ рассмеялся и сказал, что ничего зазорного в поступке его учеников не видит:
– Не надо шуметь! – мягко сказал он. – О том, что они просили у вас подарки, я знаю. Имейте в виду, что к священным книгам нельзя относиться пренебрежительно, нельзя взять их так просто, ничего не дав взамен. Как‑то раз был такой случай. Толпа праведных монахов‑бикшу спустилась с нашей горы с этими священными книгами в княжество Шравасти к одному богатому благотворителю по фамилии Чжао. Они прочли ему все книги, и все его домочадцы обрели спокойствие и безопасность, а умершие избавились от перерождений. За все это монахи потребовали с него всего лишь три доу и три шэна чистого золота в крупицах. Когда они вернулись, я еще пожурил их и сказал, что они продешевили; их будущим потомкам, сыновьям и внукам не останется денег на расходы. Поскольку вы с пустыми руками явились за священными книгами, вам и выдали пустые тетради с белыми листами. Впрочем, священные книги с белыми листами, без письменных знаков, как раз и есть самые что ни на есть настоящие и верные книги! Но так как в ваших восточных землях живые существа глупы и суеверны, они ничего не поймут в них. Вы сможете распространять книги только с письменными знаками.
Однако всё же велел Ано и Цзяшэ на этот раз выдать настоящие книги. Те, впрочем, и на этот раз попросили взамен что-то ценное. Сюаньцзан согласился отдать чашу для подаяний из червонного золота, которую перед началом пути пожаловал ему Танский император.
“Ано с легкой усмешкой принял патру. Все служители: силачи‑стражники, охраняющие Жемчужный терем, повара с монастырской кухни, досточтимые старцы, ухаживающие за книгами в Драгоценной палате, – стали переглядываться, пересмеиваться, подталкивать друг друга, прищелкивать пальцами и презрительно усмехаться.
Затем они стали стыдить Ано:
– Неужели тебе не стыдно? Люди пришли за священными книгами, а ты требуешь у них подарки!
Ано даже поморщился от стыда, но патру все же не вернул и крепко держал в руке.”
Получив настоящие книги, Сюаньцзан с учениками снова направились в обратный путь. Впрочем, на этот раз своими ногами им топать не пришлось - посланники Будды организовали прямой рейс на облаке. Ну, почти прямой. Пока они летели, Гуаньинь подсчитала, что за время пути Сюаньцзан пережил только 80 злоключений, вместо “положенного” 81. По приказу бодхисаттвы на середине пути монахам организовали принудительный заплыв через реку с последующим нападением злых духов. Когда план по количеству злоключений был выполнен, монахов вернули на облако и вскоре доставили в Чанъань.
В честь возвращения Сюаньцзана и получения священных книг Танский император устроил празднество, по завершении которого монахи, на глазах изумленных граждан империи Тан, снова вознеслись на облако и вернулись в храм Раскатов грома - пришло время получать титулы.
Сюаньцзан был назначен буддой Сандалового дерева, Чжу Ба‑цзе - очистителем жертвенников, Ша‑сэн - Златотелым архатом, драконий принц Ао Ли - повелителем всех драконов. Ну а наш Великий Мудрец получил титул Всепобеждающего будды (кит. Dòu-zhànshèng-fó, 鬥戰勝佛). И надо ли говорить, что пыточный обруч с его головы был, наконец, снят?
“Сунь У‑кун обратился к Танскому наставнику с давнишней просьбой.
– Учитель! – сказал он. – Теперь уже я стал буддой наравне с тобой, неужели я так и буду носить на голове золотой обруч, а ты будешь читать свое заклинание? Прочти лучше заклинание, которое позволило бы мне снять его и разбить вдребезги, чтобы никакие бодхисаттвы больше никогда ни на кого не надевали его.
– В свое время пришлось прибегнуть к этому обручу, так как иначе за тобой нельзя было уследить, – сказал Танский монах. – Теперь же ты сделался Буддой, и обруч этот больше не нужен. Ну‑ка, потри себе голову.
Сунь У‑кун обеими руками пощупал голову и убедился в том, что обруч исчез.”
На этом официальная часть биографии Дашена заканчивается и остаётся лишь простор для фантазии. Но одно можно сказать с уверенностью - несмотря на все старания буддистов, Дашен остался верен себе и всё ещё с удовольствием уплетает персики на Хуаго, запивая винишком. И с не меньшим удовольствием готов при случае пустить в ход свой Цзиньгубан ;)