Таким образом, с самого рождения Даны фанатик-отец вкладывал в нее тягу к науке. С ее мнением он не считался. В понимании Адама его дочь — его копия, и любил ее он по-своему, нагружая знаниями и награждая запретами. Адам растил Дану не столько женщиной, сколько инструментом, воплощающим его замыслы. В становлении сильной личности он опирался на труды Шопенгауэра: мировоззрение Адама и мизантропа-мыслителя оказались схожи, хотя в некоторых вопросах он и считал взгляды философа слишком мягкими, а то и недостаточно смелыми.

Ярким примером нездорового отношения к дочери является инцидент, случившийся с Даной в возрасте одиннадцати лет. В слезах она прибежала из школы и, не застав дома матери, вошла в кабинет отца.

— Почему без стука, Дана? — Адам сидел за столом, глядя на нее исподлобья.

— Простите, папа. — Обращение только на «вы».

— Занятия заканчиваются в семь. — Не поворачивая головы, он перевел глаза на настенные часы: — Сейчас пять. Так почему ты здесь?

— Вот, — она показала ему ладонь, что была в крови.

— Кто посмел?

— Никто. Кровь пошла сама.

— Откуда? — спросил он.

— Из живота, — сказала она.

— Из живота? — холодно повторил он.

Она молчала. Она опустила глаза.

— Это взросление, дочь. Об этом тебе расскажет мать. Но я тебе скажу, что когда мужчина войдет туда, откуда у тебя идет кровь, ты станешь женщиной. Я хочу, чтобы твое естественное желание не влияло на дело нашей жизни. Не позорь меня. Не позволяй своей kundu управлять тобой.

Она не понимала, и она заплакала.

— Подмой ее и иди на занятия, — сказал он.

То был день, когда детский мир Даны пал, а она поклялась перечить этому извергу во всем.

***

Мать Даны являлась противоположностью Адама. Клара Гласс, в девичестве Дубек, была женщиной мягкой, доброй по натуре, но в то же время имела несгибаемую волю и железные принципы в вопросах воспитания детей. Она не возражала против разносторонней развитости ребенка, но ей претила мысль, что отец делает из девочки бездушного ученого. Идя против воли мужа, Клара развивала в дочери женственность, закладывая в нее все девичьи атрибуты, начиная от игры в куклы и заканчивая искусством макияжа.

Клара обожала рисовать, отчего вечно таскалась с блокнотом и карандашом, делая зарисовки всего вокруг. И какое же она испытала счастье, когда талант художника проснулся и в Дане. Заметив способности ребенка, Клара, несмотря на добрый нрав, проявила таранную настойчивость, отчего вскоре девочка поступила на вечерние курсы в художественную школу.

— У нее предрасположенность к рисованию, — говорили учителя школы. — После курсов рекомендуем подать документы в высшее профучилище.

— Если б все было так просто, — лишь вздыхала Клара. — Адам не позволит этому случиться, но пусть у нее будет хоть какая-то отдушина в жизни.

— Особенно точно у нее получаются портреты, — не унимались учителя. — Художник-портретист — ее призвание.

Искусство — не ее призвание, при каждом удобном случае и как бы невзначай бросал Адам. За это она ненавидела отца по-особому: в детском мозгу она возвела его в ранг исполинского монстра, ломающего заветные мечты. В попытке насолить Адаму она все чаще убегала с занятий средней школы. Убегала с такими же, как она, мальчишками и девчонками, не желавшими нагружать ум скукотищей. Им нравилось, смеясь и дурачась, слоняться без дела по улицам Праги.

В один из дней прогулов компания Даны наткнулась на мальчика лет семи, что, опустив голову, медленно брел к дорожному повороту, ведущему на территорию автобазы. Надпись на табличке перед поворотом гласила: «Осторожно! Выезд спецтехники». За углом рычал мотор, но мальчик не реагировал, послушно, словно ослик, он шел навстречу опасности. Бойкая Дана вмиг пересекла узкую улочку и, схватив паренька за шиворот, в последний момент выдернула его из-под колес.

— Ты чего?! — закричала она, вытаращив глаза на бедно одетого мальчишку. — Жить надоело?

— Тебе-то что? — обидчиво ответил он, не поднимая головы и утерев нос рукавом. — Отстань, дылда!

— Ты плачешь? Расскажи, что случилось. Не бойся. Сколько тебе лет?

— Семь.

— Мне двенадцать.

Дана выяснила, что мальчишка жил в бедном районе Смихов, в семье, где его и трех братьев воспитывала одна мать, семья жила небогато, потому Вацлав (так звали мальчика), вынужденный донашивать вещи за старшими братьями, выглядел как беспризорник. Недавно он пошел в школу, но ему не давалась математика, отчего учитель высмеивал его перед одноклассниками, а те избрали Вацлава объектом насмешек, дразня за неуспеваемость и старую одежду. Несмотря на нравоучения отца и запрет помогать людям, не имея с этого выгоды, Дана решила обучить мальчугана математике, научить драться, а вдобавок добыть ему более-менее приличную одежду.

Проявляя находчивость, Дана в моменты отсутствия родителей приглашала Вацлава в гости и, хорошенько накормив (мальчуган был очень худ), подтягивала его по математике. Обучение в том, как «надавать тумаков», она поручила однокласснику, занимающемуся боксом, он же подарил Вацлаву свою старую, но малоношеную одежду, что пришлась впору.

И вскоре Вацлав изменился: по математике он стал лучшим, разбил нос главного задиры класса, а в новой одежде превратился в красавца. Мальчуган стал дорог ей как братик; помогая ему, она проецировала в мир нечто доброе, что утекало из нее под напором отцовских желаний. Адам же методично размазывал личность дочери по холсту амбиций: перед ней он набрасывал кляксами будущее портретиста, а в противовес иллюстрировал живыми красками путь ученого. Его тезисы оказались более оформлены и лаконичны, более понятны и обоснованы, нежели эфемерные увещевания Клары о зове сердца да ее расплывчатые объяснения о заработке на искусстве, которое морально устарело.

Полгода девочка успешно обучала Вацлава. Однако их детское счастье развеяла банальная вещь — семья мальчика переехала в другой город. Дана потеряла с ним связь и растерялась. Вот еще вчера она умилялась его уверенности, что на Луне живут люди, а сегодня его уже нет рядом и не о ком заботиться. Свет от воспитания мальчугана угасал в ее душе: незаметно для себя и не без помощи отца она оставила рисование, уделяя больше внимания точным наукам. Вацлав как-то забылся, а Адам умело подобрался к уму дочери, когда она оказалась особенна уязвима.

И Адам победил. Мать в силу тяжелой болезни подняла белый флаг.

***

К сорока двум годам Дана превратилась в мечту родителя. Она была высока, имела стройную фигуру, овальное лицо с тонкими чертами обрамляла копна длинных волос окраса выцветшей соломы. Особенно на фоне лица выделялся изящный лоб над зелеными глубоко посаженными глазами. От матери Дана унаследовала пухлые губы, что, по мнению отца, являлось признаком излишней чувствительности, и, дабы не огорчать Адама, она взяла за привычку поджимать их так, словно готовилась сказать нечто резкое. Пронзительный взгляд с нервно скованным ртом выдавал в ее внешности змеиную язвительность, отчего среди персонала она получила прозвище Эфа. Тем не менее мужчины любили ее за умение очаровывать и быть притягательной, когда ей было нужно, это умение было еще одним подарком матери.

Пройдя нелегкий карьерный путь, Дана заняла пост главного врача психиатрической клиники в Пардубице, здесь она надеялась отдохнуть от Праги с ее неровным ритмом. На эту работу она перешла с увесистым жизненным багажом: Дана Гласс перенесла два неудачных брака, один пожар в собственной квартире, три автомобильных аварии, перелом шейки бедра (в двадцать семь лет), страдала от хронического цистита, была ненавидима собственной дочерью (в силу нежелания идти на уступки), защитила диссертацию (в тридцать три года) и как следствие воспитания получила жесткий и властный характер. Но главное, через всю жизнь она несла в себе Гипотезу Адама, и нет-нет, но возвращалась к обрывистым наброскам идеи, на которую просвещенный мир давно наложил табу. Она ненавидела отца, но своего он добился, передав Дане эстафету поиска.

***

Семнадцатого июля, утром, за день до сорок третьего дня рождения Дана Гласс вызвала старшего медбрата Петра Кнедлика. Двухметровый великан предстал перед Эфой в позе просителя: сгорбленный, с замешательством мнущий санитарскую шапочку в огромных руках. Глаза его были виновато опущены, и то не являлось притворством. Мысль, что широкоплечий Петр может легко сломать ей шею, но подавленный ее властью не смеет и помышлять о таком, тешила Дану, подпитывая ее тщеславие.

— Пан Петр, — произнесла она.

— Пани доктор.

Для «разноса» она приняла любимую позу: сомкнула ладони за спиной, немного подалась вперед и, многозначительно нахмурившись, принялась расхаживать из угла в угол.

— Почему-то очень часто, — начала она, — руководитель узнает о причинах всего досадного, что творится у него под носом, в последнюю очередь.

Петр промолчал, а она остановилась и ударила его взглядом.

— В жизни я перенесла многое. И не секрет, что многих я не устраиваю. Меня часто подсиживали, но вы меня знаете. Вы же меня знаете? — сказала она.

— Пани доктор? К чему? — спросил он.

— Да к тому, дорогой вы мой, что у нас с вами договоренности: вы — мои глаза и уши, а я взяла вас на работу, невзирая на ваше прошлое, — сказала она.

— Ну…

— Ну-у-у-у, — протянула Эфа. — Ну вы хотели поблагодарить меня за премию?

Санитар тяжело вздохнул.

— Пан Петр, за последние два месяца уволилась половина персонала. Вчера меня вызвали на ковер. И кто вызвал? Этот выскочка! Кноблох! Этот сопляк, которого я чуть не уволила еще в Праге!

— Я скажу… — начал было санитар.

— Нет уж! Я скажу. Все, от прачки до завотделений, шепчутся за спиной. Крах моей карьеры — вопрос времени. И похоже, увольнения назревали давно, но мы с вами, господин Кнедлик, все прошляпили. Вы наверняка знаете, чьих рук это дело. Просто кивните, услышав фамилию: Хаковец, Дышков, Тирана, Пик…

— Все не так, пани доктор. Все не так, — сказал он. — Это пациент. Припомните, месяца три назад доставили.

— Фамилия?

— Он с потерей памяти. Не помнил ничего и до сих пор не помнит ничего, — сказал он.

— Да, да, — она защелкала пальцами. — Как его… Больной Рудаев. Мы записали его условно Рудаев. Он?

— Да, пани доктор.

— Так, а почему Рудаев? — спросила она.

— Это фамилия прохожего, вызвавшего полицию, — сказал он.

— Ясно. Так что с ним, Петр?

— Я присяду?

— Пожалуйста.

— Мы не уделяли ему должного внимания, пани. Были подозрения на действие наркотиков, но он оказался чист. И первые пару недель жил спокойно. Жил себе и жил. Он знал все о быте, о простых вещах, но не знал о себе. Хлопот не доставлял. Тихий такой. Спокойный. Ну как обычно, пани.

— Ближе к делу, — сказала она.

— А вот потом… Подозвал он, значит, на обеде уборщицу нашу и говорит: «Пока есть время, отправляйся по такому-то адресу, к такому-то человеку. Представься и разузнай, кто он сам такой». Она спрашивает: «Зачем?» Он говорит: «Брат это твой».

— Что это значит? — спросила она.

— Уборщица наша из приюта. И брата с рождения не видела, но знала о нем. Пришла она по адресу, ну, в общем, так и оказалось. Выяснилось, что прав наш пациент. А затем Рудаев объявил, что один человек может задать один вопрос. Любой вопрос, и Рудаев даст ответ.

— Святая Мария, — закатила глаза Эфа. — Вы как дети! Вас обвели вокруг пальца, дорогие мои. И чем думала наша уборщица? А если б…

— Простите, пани. Но это так. Потому и увольняются все. Вопрос задать можно только один, но он у всех одинаков: как разбогатеть. И исходя из каких-то особенностей человека, Рудаев дает ответ.

Эфа сложила руки на груди и недовольно хмыкнула.

— Ну вспомните братьев Леош: открыли пекарню, и сразу пошло у них дело. А Грушинский в лотерею выиграл состояние. Чепеку так вообще монета редкая попалась, на аукцион ее снес, получил столько, что нам с вами в жизнь не заработать. А моя помощница, Кашка, на велосипеде «случайно» сбила парня, а он-то и влюбился в нее, да парень не простой — из богатеев. Продолжать, пани?

— Да нет-нет, — сказала она. — Но теперь мне ясно, почему вы убрали Рудаева в одиночку. И похоже, ходите к нему с прошениями.

— А как быть? Этак и сумасшедшие начнут ему вопросы задавать, — сказал он.

— Значит, любой вопрос, — задумалась она.

— Любой, — ответил он.

— А вы, пан Петр? Чего же вы ждете?

— Ох… — заерзал на стуле он. — Я уже спросил.

— А отчего вы еще здесь? А не купаетесь в золоте?

— Кхе, кхе… — прокашлялся он. — Не нужны мне деньги. Исправить хочу, что совершил когда-то.

— Сделанного не исправить, пан Петр, — сказала она.

— Но грех мой искупить можно. И легче жить мне будет, пани доктор, — просветлел Кнедлик. — Это я и спросил у Рудаева.

— Что он сказал?

— То слишком личное, пани.

— Значит, вы, Петр, остаетесь со мной?

— Я помню доброту, пани доктор, и да — я с вами, — сказал он. — Пока вы тут.

— Спасибо. Более вас не задерживаю, — сказала она.

***

В ночь накануне дня рождения Дану Гласс мучала бессонница. Постель привычно пуста, обниматься и нежничать было не с кем, а этих ощущений ей не хватало. Ей не хватало кого-то близкого рядом, на кого можно положить руку. Адам облачил дочь в панцирь надменности, выкованный его «благим» усердием, об эту циничную защиту разбивались все настоящие чувства, что люди опрометчиво дарили ей. Можно только гадать, какое ураганное смятение швыряло внутри этой женщины настоящую Дану, являющейся в своем естестве человеком добрым и отзывчивым. Мировоззрение отца, вплавленное в мозг дочери не без помощи психологических уловок день за днем, проходилось по ее личности бравой кавалькадой. В ее голове, где-то в подсознании, Адам торжественно восседал на троне и покровительственным гласом божества твердил святые постулаты: «Мое дело — твоя жизнь», «Не считайся ни с кем», «Я тебя создал», «Ты обязана», «Ты не можешь быть собой», «Ты есть функция», «Ты докажешь мою Гипотезу». При жизни всеми силами Адам навязывал ей личину другого человека, некоего сверхученого, коим он сам стремился стать. Но ему бы не хватило времени для воплощения идей, а посему он выскабливал успевшую прорости доброту Клары, засевая себя в неокрепший ум дочери. И она стала его отражением, страх перед всесильным родителем, желавшим только хорошего любимому чаду, окреп в ней, усыпив эмоции и, пожалуй, совесть.

Хотя иногда природа и брала свое: рассеивая тучи равнодушия, ярой вспышкой проносилась страсть, и женщина оживала в Дане. Используя непостижимые секреты соблазна, она или отдавалась мужчине, или завладевала им, но, как правило, эти проблески чувств в скорости гасли под могуществом заложенных в подсознании правил жизни. Отец не отпускал дочь и после своей смерти, ее глазами он видел в первом муже Даны слабака, не способного обуздать ее стихийной энергии, во втором муже отец заподозрил прохиндея, что льнет к ней ради продвижения собственной карьеры. И руками же Даны Адам с того света попытался направить внучку на путь психиатрии, но та оказалась чересчур своенравной и отвергла эту стезю — вот тебе и отпрыск слабака мужа. Однако усердием Адама дочь всегда оставалась одна. Адам был мертв, но он не был мертв.

Как же она ненавидела его, но тем сильнее была привязана. Да он был жёсток и жесток, но кому же она обязана небедной жизнью, всеобщим уважением, занятием серьезным делом? Кем бы она была без него? Топталась ли на месте или нашла что-то по душе? Она не знала ответов, она не помнила себя до окончательного формирования под отцовским присмотром. И посему прилюдно она хвалила его, он был самый лучший, самый проницательный, самый любящий, самый заботливый, самый идеальный папа в мире.

Борьба с бессонницей очевидно проиграна. Дана, сев на кровати, отгоняя претензионные мысли, задумалась о разговоре с Петром. Отрицать очевидное невозможно, как и факт присутствия сверхъестественного в нашей жизни. Подобно уступчивому дельцу, она отбросила рационализм, решив, раз уж ее карьера катится по наклонной, почему бы не попытать счастья и не задать вопрос этому подозрительному Рудаеву. Но что, собственно, спросить? Адам оживился и коротко рявкнул на дочь: «Моя теория». Женщина, заговорившая в Дане, хотела было возмутиться, но Адам остановил ее: «Будь мне послушна, Дана. Прошу. В последний раз исполни нашу волю. И можешь отпустить меня». «Могу отпустить тебя?» — переспросила она. «В этом человеке нет подвоха, он ответит на вопрос об источнике болезней душ. Спроси его Дана, откуда они берутся. И не важно, верна ли моя теория или не верна, но мы узнаем истину, и ты сможешь жить дальше без меня, дочь», — сказал он. «Но я хотела узнать, как стать по-настоящему счастливой, папа», — сказала она. «А ты и будешь счастливой. То, что нам выпало такое счастье, как истинный ответ на наши молитвы, это ли не чудо, это ли не счастье?» — сказал он. «Несчастье», — по-своему повторила она.

***

Дана навестила его вечером своего сорок третьего дня рождения. Рудаев умиротворенно сидел на кровати, а врач расположилась напротив, заняв жесткий табурет. Из единственного окна тускло проливался свет ночного фонаря, освещая его больничную пижаму, тогда как лицо пациента пряталось в тени. Дану не покидало впечатление инсценировки, будто вот-вот в палату ворвутся ее недруги и, подшучивая над ней, по-дружески начнут хлопать по плечу, как глупую старушку, что обмочилась в больничной очереди. От действительности можно ожидать всего. Но эта комната, эта простая обстановка, эта кровать, этот свет — все это отчего-то представлялось ей волшебным интерьером, вписанным в давно подготовленный, сданный в работу сценарий ее жизни. Не показывая изумления, беседу начала Дана:

— Вследствие ваших действий я лишусь работы. Из-за вас персонал убегает от меня как от катастрофы. Я положила жизнь на исследование болезней, а теперь появляетесь вы, этакий спаситель, и, наставляя моих работников на путь истинный, меня выставляете никчемным руководителем, растерявшим ценные кадры.

— Как вышло, так и вышло, — голос его был уставшим, растянутым, как голос человека, страдающего от жажды. — Я никого не заставлял, они пришли ко мне и получили то, за чем пришли.

— Вы одурачили их? — соблюдая проформу, спросила она.

— Вы же знаете, что нет, — ответил он.

— Допустим. Но этот дар… откуда? — спросила она.

— Я не помню, я не знаю, — мотнул головой он.

— Ну хорошо, — сказала она. — Допустим, допустим.

— Итак, пани врач, — сказал он. — Вы явились с вопросом. Так спрашивайте, не будем ходить вокруг да около.

— Ну хорошо. — Она с силой уперлась ладонями в колени и, нахмурившись, проговорила: — Пан Рудаев, ответьте, есть ли первопричина всех психических заболеваний, и если да, то как устранить ее.

Он молчал десять, двадцать, тридцать секунд.

— Вам понятен вопрос, пан Рудаев? — спросила она.

— Абсолютно понятен и ответ есть. Это бактерия, еще не открытая наукой, в будущем ее назовут bacteria furorem, при попадании в организм человека она вырабатывает особый фермент, который встраивается в ДНК и запускает процесс, что назовут поляризацией. Организм, имеющий предрасположенность к поляризации, заболевает, а если предрасположенности нет, то тут человека может свести с ума разве что физическая травма, тогда поляризации проще синхронизироваться с ДНК. И кстати, этой бактерией заражено все население планеты.

— И это все? — спросила она.

— Лечение? — сказал он. — Лечатся недуги тоже просто, у восточного побережья Мадагаскара обитает малочисленный вид морских черепах — Testumaris. Некоторые особи страдают панцирным грибком. Пораженные участки панциря, который содержит в себе уникальные микроорганизмы, пройдя через фильтрацию грибка, оставляют вещество, экстракт из него уничтожает бактерию безумия. Все эти открытия будут сделаны не ранее чем через двести лет. Обнаружить бактерию может специальное оборудование, но еще не родился даже дедушка изобретателя.

— Значит, моя работа несостоятельна, раз уж все это вскроется через двести лет? — спросила она.

— Вы можете сейчас внедрять эту теории в свет, — сказал он.

— И что же я скажу? Как объясню свои познания? — спросила она.

— Скажете правду, что вам все открыл сумасшедший, — слова его не звучали как издевка, то был испепеляющий факт.

Отец ее молчал. Молчал и его кумир философ. Соучастница Рудаева, тишина, затаив дыхание, с любопытством наблюдала за Данай-скептиком, за холодной Эфой, за надломленной дочерью, за неполноценной матерью, за увядающей женщиной. Эфа ждала подсказки от наставников, а они будто смутились и, услышав ясный ответ на ясный вопрос, оставили ее в одиночестве, трусливо спрятавшись за партой да испуганно подсматривая за растерянной воспитанницей. Почему же они молчат? Почему не вскипит Адам, водружая на голову Рудаева ярмо лжепророка? Где Шопенгауэр, ведущий за плечо волю ее отца сквозь личность дочери? Она ждала чего-то, но ровным счетом ничего не происходило. Мудрые учителя бросили ее расхлебывать тезисы новой теории, вероятно ожидая, как она вцепится в это знание онемевшими пальцами и утопит вторую половину жизни, доказывая открывшуюся ей правоту. Из их молчания следовало, что они смирились, а посему Гипотеза Адама была лишь метафорой, выпеченной из глины, а глиняные поделки легко разбиваются о твердость обстоятельств.

И Дана поняла, как устала. Устала от этого окружения: больница, персонал, карьера — все это не более чем бездушные параграфы, выписываемые рукой отца, выписываемые каракулями год за годом, строка за строкой, а когда же почерк станет красивым, изящным, читаемым? Когда ее история обретет смысл и заговорит не скудной прозой, а плавной строфой? Ведь дни уходят: вчера крестины, сегодня — похороны, но это все у кого-то, у кого-то за пределами ее тюрьмы, за этими пределами все идет своим чередом, по своим законам обычных дней, обычных людей.

Она почувствовала упадок сил. От внезапного удушья закружилась голова. Чтобы не терять самообладания, Дана беззвучно сделала глубокий вдох и обратилась к Рудаеву:

— Как-то все это… — в смущении она защелкала пальцами, подбирая слово, — непонятно.

— Принять или не принять услышанное…

— Да-да, решать мне, я знаю, — сказала она. — Но вот как выходит, сколько себя помню, хотела стать врачом в психиатрии. Училась, ошибалась, падала и поднималась, интриговала, где-то унижалась, и все, чтобы добиться высот, взлететь в глазах близкого мне человека, я хотела, чтобы его труды, вложенные в меня, оправдались, — по ее щекам побежали слезы. — Но вы сидите передо мной и поворачиваете реку в другое русло, обесцениваете работу, которой... которой я живу и без которой меня нет. И самое ужасное: я верю вам, а стало быть, все проделанное мной — тщетно и бессмысленно. Я не могу открыть секрет миру.

— Простите, пани врач, мне нечего вам сказать. Вы пришли с просьбой, и она исполнена. Прошу вас покинуть меня, эти откровения отбирают столько сил.

— Конечно, но послушайте, — сказала она, утирая слезы. — А вы не пробовали самому себе задать вопрос о том, кто вы?

Пациент оживился. Он встал в полный рост и с изумлением сказал:

— Боже! Почему мне и в голову не приходило?

Она добавила:

— Заодно можете спросить, кто дал вам дар, я так пониманию, два вопроса допустимы.

— Я спрошу про себя, — сказал он.

— Как вам угодно, — сказала она.

Вновь воцарилась тишина. Теперь, когда он стоял перед ней, она могла различить его лицо. Лицо обычное, лицо прохожего, продавца, шофера, лицо мужчины лет сорока с неизбежными морщинами, с налетом угрюмости, но простым и открытым взглядом.

— Вспомнили что-то? — спросила она.

Он присел и уставился в пустоту.

— Память возвращается постепенно, — сказал он. — Детский сад, школа, работа, одиночество. Наверное, ничего особенного… Я, кажется, понимаю. Я, пани врач, типичен. Таких называют обыватели. — Он призадумался. Она молчала. — Помню детство. Помню, как дружить со мной никто не хотел, а еще помню девочку, что выдернула меня из-под колес машины. Было мне лет семь, она постарше. Помню, учился я плохо и обижали в школе, так эта девочка занималась со мной, и приятель ее учил меня драться.

Смутно в голове Даны всплыла эта история, будто бы она слышала ее раньше, очень давно, то ли рассказал кто-то, то ли читала книгу с таким сюжетом, или то был фильм — в общем, отголосок популярной культуры прошлого.

— Но затем он переехал с семьей в другой город, — припомнила она. — Это из какого-то фильма?

— Я так не думаю, — сказал он и посмотрел в ее глаза.

Да, она вспомнила, она узнала его. Вацлав! Как же ты изменился, мальчик! Это тот самый ребенок, которого она спасла от неминуемой гибели. Сколько глупых вопросов он задавал ей когда-то! И как она умилялась тем вопросам. Пока они дружили, она помогала ему словно братику, ведь у самой ни братьев, ни сестер. В нем жил детский чистый свет, греющий ее сердце и оберегающий от холодного заточения, уготованного Адамом. С Вацлавом она оставалась собой: мечтательной девочкой, желающей рисовать и рисовать, рисовать всей душой. Заточенные чувства наконец-то покинули клетку, жмурясь от солнца; из темноты, навстречу летнему дню вышла девочка по имени Дана. Радостная, в надежде на объятия она побежала к нему.

— Дана? — Он сорвался с места и крепко обнял ее. — Моя Дана.

— Вацлав, — сказала она. — Сколько мне нужно рассказать тебе, сколько нужно узнать о тебе.

— У нас будет время, Дана, — сказал он. — То, что все случилось так, не просто шутка жизни. Я ведь искал тебя, Дана.

И они болтали всю ночь. О том о сем и обо всем. Под утро Дана оставила его, оставила, чтобы вскоре вернуться и никогда не отпускать его. Он здоров и готов к выписке. Но было у нее срочное дело. Приехав в отчий дом, стоявший забытым на окраине города, она зашла в него, открыла дверь в свою комнату, где прошло ее детство, заглянула под кровать и вытащила на свет старый холст. Краски и кисти уже были при ней. Мольберт стоял у окна. Стряхнув с него пыль и паутину, она закрепила холст и принялась рисовать. И в этот момент она была счастлива по-настоящему. И рисовала она лицо своего отца Адама. Теперь она поняла, что все эти годы сама удерживала его в своем сердце, в заточении, облаченного в колючие доспехи. Но настала пора отпустить его, оставить ту ненависть к нему и его делу, пускай он покоится с миром.

Портрет был закончен. При жизни она не видела, чтобы радость касалась его лица, но сейчас с поверхности холста на нее смотрел добрый мужчина, умиротворенный и нашедший покой. Дана простила его и приняла решение после выписки Вацлава быть с ним и заняться делом по душе. Оставив последний мазок на холсте, она поклялась, что больше не вспомнит о своем прошлом и больше никогда не будет терзать себя чужими мечтами. И желала она теперь начать все заново. Начать все так, как ей хотелось, ведь это была ее жизнь, и теперь она не разрушала, а строила ее.

_____________________________________

Я практически не вылажу из интернета. Когда мне скучно, я гуглю разные штуки и различных людей. Я и до этого гуглил свое имя, а также друзей, знакомых, теории заговора и всякие случайности в интернете.

Но сегодня вечером я впервые набрал в «Гугле» имя своей жены.

И я нашел то, что никогда не забуду.

Первым результатом оказался некролог. Конечно, я предположил, что это человек с таким же именем. Мою жену зовут Эмили, а фамилия довольно распространенная (я не собираюсь делиться ею здесь, потому что не хочу, чтобы нас вычислили), но я все равно нажал на ссылку, просто из любопытства.

Сердце сразу упало в пятки, когда я увидел фотографию моей жены.

Светлые волосы. Темные глаза. И даже даты совпадали - 1986-2012.

Согласно некрологу, она умерла в 26 лет.

А я познакомился с женой, когда ей было 27.

Этого не может быть, подумал я. Должно быть, это просто кто-то похожий на нее. С ее именем. С ее годом рождения.

Но я понимал, что было слишком много совпадений, чтобы это было простым совпадением.

Прочитав некролог, я лишь сильнее поверил в это. В нем упоминались любовь Эмили к лошадям, волонтерская работа в столовой при церкви и работа в качестве аспиранта-биолога. Так много деталей совпадало, что это никак не могло быть случайностью.

– Что смотришь?

Не заметив как Эмили вернулась из кухни, я подпрыгнул на месте, когда она села рядом. Инстинктивно я захлопнул ноутбук.

– Ничего, - сказал я. Затем, осознав, насколько подозрительно это выглядит, добавил - выбирал подарки на твой день рождения.

На секунду ее лицо застыло, что заставило меня забеспокоиться о том, что она не купится на мою ложь. Но затем она улыбнулась. Той теплой улыбкой, которую я так любил, с морщинками у уголков глаз.

– Это так мило! - сказала она, устраиваясь рядом со мной.

Я сглотнул.

– Ага.

Эмили прижалась ко мне, но я чувствовал себя совершенно не в своей тарелке. Тепло ее кожи больше не казалось мне уютным и манящим. По спине пробежал холодок.

– Что-то мне нехорошо, - солгал я, высвобождаясь из ее объятий. - Пойду прилягу.

– Оу, ладно, - сказала она, недовольно надувшись.

Прежде чем она успела сказать что-либо еще, я поспешил уйти наверх. Оказавшись наедине, я вновь открыл некролог, уставившись на зернистое изображение ее лица. Это определенно была она. Таже теплая улыбка, теже загадочные темные глаза. Это никак не мог быть кто-то другой.

Я пролистал другие результаты поиска. И понял, что некоторые из них тоже связаны с ее смертью. В соцсети была, посвященная ей, мемориальная страница. На ней писали друзья, имена которых я не узнавал, оплакивая ее потерю более десяти лет назад. Университет, в котором она работала, тоже опубликовал заявление с соболезнованиями.

Но потом я обнаружил кое-что, от чего сердце заколотилось еще быстрее. Новостная статья, расположенная в самом конце страницы с результатами поиска.

Эмили не просто умерла.

Она была убита.

У меня отвисла челюсть, пока я читал статью. В голове запечатлелись фразы: «Нет следов взлома», «Частично расчленена», «Убийца все еще на свободе». В статье не было фотографии Эмили, что дает мне надежду, что это была другая Эмили. Так и должно быть. Это не могла быть моя Эмили, которая сидела на диване в гостиной и смотрела телевизор...

Резкий звук вывел меня из задумчивости.

Дверь в спальню со скрипом открылась.

Эмили стояла в дверном проеме, странно неподвижная. Свет в коридоре был выключен, из-за чего ее лицо скрывала тень.

– Э-эмили? - спросил я дрожащим голосом.

– Я пришла проведать тебя, - сказала она мягким, прохладным голосом.

– Спасибо, очень мило с твоей стороны, - сказал я, быстро выключая телефон и пряча его за спину. - Мне уже намного лучше.

– Рада это слышать, - сказала Эмили, и ее голос стал ниже.

Стараясь сохранять спокойствие, .я наблюдал как она забирается ко мне в постель. И вот лежа в постели, скованный и холодном поту, я не мог думать ни о чем другом как о том, что она прижимается ко мне все сильнее.

– Я люблю тебя, малыш, - прошептала она.

– Я тоже тебя люблю.

И вот мы здесь. Я пишу этот пост со своего телефона, а Эмили спит рядом со мной. Я не знаю, безопасно ли здесь. Я не знаю, с кем или с чем я имею дело. В голове проносятся всевозможные безумные сценарии. У Эмили был идентичный близнец, который умер, и она взяла на себя его личность? Неужели она... какое-то ужасное существо из древних сказок, которое убило Эмили и приняло ее облик?

Чем больше времени проходит, тем более дикими становятся мои теории. Но ни одна из них не имеет смысла.

Я уверен только в одном.

Кто бы ни спал рядом со мной, это не настоящая Эмили.

~

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевел Березин Дмитрий специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

— Вот как её одну оставить? К вечеру же все изрисует.

— А мне нравится, — улыбнулся от двери папа Антон. — У ребёнка есть чувство прекрасного. Слегка готичное, конечно…

— Тоха, я серьёзно, — мама нахмурилась сильнее и обернулась уже к Анфисе. — Фиска-лиска, слушай и запоминай. Нам с папой надо отъехать по важным делам. В садике карантин. Сидеть с тобой некому. Ты справишься без нас пару часов?

Не отрываясь от процесса окормления подопечных пластилиновыми спагетти, Анфиса неопределённо кивнула. Чего ж тут не справиться? Мультики в планшете, горшок под кроватью, печенье в кухонной тумбе. А разрисовывать стены — так она уже не мелочь бессмысленная, порядок понимает.

Маму Иру это успокоило не сильно.

— Есть такая штука, называется «закон». Знаешь, что это?

Анфиса знала. Папа сажает её в специальное кресло, когда везёт куда-нибудь на машине — закон. Мусор на прогулке кидают в урны — закон. Котиков нельзя таскать за хвосты и за уши — закон; к тому же котиков жалко, они мяучат. Получается, детей запрещено оставлять одних? Даже дома? Это тоже закон?

Отлипнув от дверного косяка, папа Антон подошёл к столику и сел на корточки.

— Ты дама взрослая, справишься. Верю. Только никому об этом ни слова, т-с-с! — он приложил палец к губам и сделал смешные круглые глаза. — Будет наша общая тайна. Договор?

Договор — это было ещё круче, серьёзнее и важнее, чем закон. Алиса внимательно посмотрела на папу, потом на маму и протянула ладони для закрепления сделки.

— Договор. И привезите мороженку!

— Взяточница, — вздохнула мама, положила куклу на покрывало и встала. — Ладно, Тоха, поехали. Опаздываем уже. Фиска-лиска, я оставила на столе оладушки и йогурт. Все только не съедай, оставь нам парочку.

Анфиса подумала и показала два пальца.

— Столько оставлю.

— Эта своего не упустит, — одобрительно ухмыльнулся папа Антон. — Я греть машину, спускайся.

***

Когда родители уехали, Анфиса прочла строгую нотацию куклам, чтобы те тоже вели себя прилично. Соблюдя таким образом вертикаль власти, она сходила на кухню и отведала оладий. Потом порисовала в раскраске. Потом достала было планшет… и вдруг насторожилась. Что-то было не так.

За окнами рос широкий, узловатый и кудрявый дуб. Папа рассказывал, что когда его брат был маленьким, он прикопал на газоне жёлудь, а потом долго ухаживал за молодым деревцем. В остальное время дуб Анфису не интересовал — во дворе хватало развлечений. Но сегодня на улице дул резкий, нервный ветер. Ветки дерева дотягивались до окон, просительно и в то же время тревожно постукивая и скребясь.

Сначала Анфиса разрешила себе испугаться. В конце концов, она ведь не только храбрая женщина, но и маленькая девочка. Но потом гордость взяла своё. Она притащила из кухни табурет, с пыхтением забралась почти на самый подоконник, потянула за рукоять форточки...

Когда окно распахнулось на установленную ограничителем ширину, Анфиса сердито крикнула во двор:

— Ну-ка прекрати! А то а-та-та!

Ветер стих. Дуб втянул ветви и съежился. За спиной скрипнула дверца шкафа, и знакомый глухой голос проворчал:

— Непременно а-та-та. Молодец, Анфисище, так его.

***

Папин брат вообще-то именовался Алексеем, но все называли его Леший. И немудрено: копна вечно спутанных волос до плеч, широкая борода с проседью, мешковатые балахоны всех лесных оттенков… Дядя Леший приходил редко — на семейные праздники, или когда надо было «посидеть с ребёнком». «Ребёнок» всякий раз приходил в восторг. Ещё бы: в бороде любимого гостя, казалось, обитало неисчислимое множество историй. Слушать их Анфиса могла часами, отрываясь только на печенье; но печенье — это святое.

Правда, последнее время дядя Леший почему-то не показывался. А сегодня и вовсе не должен был приходить. Однако же пришёл. Ну и что, что через шкаф; может, так удобнее.

Спрыгнув с табурета и сплясав вокруг пришельца приветственный танец, Анфиса крепко обняла знакомые, пахнущие свежими сосновыми досками колени.

— Дядя Леший, я скучала.

— Я тоже скучал, душа моя.

Дождавшись, пока племянница разожмёт объятия, гость уселся на пол и сам аккуратно обхватил её широкими, почти медвежьими лапами. Только сейчас Анфиса поняла, что в их семье дядя Леший — самый большой. Выше и шире даже папы Антона.

Отстранившись, она уперла руки в бока и строго вопросила:

— Ты почему давно не приходил?

Леший улыбнулся, тепло, но виновато:

— Так ведь пришёл же. Всё, теперь никуда не уйду. Тут буду, рядом.

Новость вызвала такой восторг, что это стало поводом для нового танца. Выразив эмоции чередой дерзких па и буйных прыжков, Анфиса схватила дядю за пару пальцев (за всю ладонь всё равно не получилось бы):

— Идём играть!

В детской комнате игрушек хватало, но самый большой ящик с ними стоял в гостиной. Вытаскивая его из-за дивана, Леший шутливо простонал:

— Анфисище, да ты прям царь Кащей. Злато, серебро, каменья… Надеюсь, ты над ними не чахнешь?

Чахнуть Анфиса не планировала. Она принялась деловито извлекать на свет свои сокровища, комментируя каждое:

— Это мне мама подарила, когда зуб дёргали. А это — папа, на день рождения. Это от Миши из садика, он мне нравится, но дурак. А это…

Пристроившийся было на полу рядом с ящиком дядя Леший вдруг заломил бровь.

— Так, душа моя, подожди. А где мои подарки?

***

Вопрос подарков от любимого гостя Анфису волновал уже давно. В этом доме было не принято появляться с пустыми руками в принципе. Тем не менее, после дядиных визитов обычно не оставалось ничего; здоровенная кедровая шишка и банка мёда не в счёт.

Теперь выяснилось, что подарки были. И где?!

Леший встал, охлопал ладони одну об другую и зачем-то потянул носом воздух. Ну правильно, догадалась Анфиса, а как ещё, если не по запаху? Тем временем дядя широкими шагами направился в родительскую комнату. Оставлять предстоящее без внимания было никак нельзя.

Снова скрипнула дверца шкафа. Дотянувшись до верхей полки, Леший с натугой спустил на пол обширную коробку, замотанную в старые газеты и перетянутую бечёвкой. Анфиса дождалась распаковки и азартно нырнула внутрь.

— Кубики, — проворчала она через десяток секунд. Почесала кончик носа и вынесла вердикт: — У меня есть конструктор. Он интереснее.

— А не скажи, — гулко усмехнулся Леший.

Он принялся ловко расставлять деревянные бруски по ковролину. С вновь проснувшимся любопытством Анфиса заметила, что в каждом из кубиков на одной или нескольких сторонах прорезаны канавки, а в каких-то даже сквозные отверстия. Спустя минуту на полу появилась конструкция, чем-то напоминавшая ледяные горки, с которых было так здорово скатываться зимой.

Последним дядя Леший достал из коробки блескучий стеклянный шарик. Улыбнулся и поставил его на верхний кубик. Шарик сверкнул в солнечном луче — и устремился по жёлобу, виляя на поворотах, ныряя в тоннели и крутясь в петлях. Когда он выскочил на волю, Анфиса захлопала в ладоши:

— Ещё, ещё!

— Теперь сама, — повёл широкой рукой Леший.

Сразу дело не задалось. Пыхтя и морща лоб, Анфиса переставляла кубики так и сяк, увивалась вокруг коробки, задумчиво пыталась запихнуть шарик в нос. Наконец траса сложилась, и стеклянный путник отправился в новое приключение. Погремел, повертелся — и вылетел в подставленную ладонь.

— Видишь ли, Анфисище, — задумчиво прогудел дядя, рассматривая шарик на просвет. — Жизнь человека, она как эти кубики. Поставишь не тот — и всё, долой с соревнований. Зато если подумаешь хорошенько, прежде чем запускать — будет интересно и нескучно.

Он снова улыбнулся, но теперь лишь уголком едва видного под усами рта:

— А самое главное — помнить, что любой путь всегда заканчивается…

Помолчал ещё немного, встряхнулся, как грозный соседский пёс Джокер после лужи, и опять потянулся к полке.

На этот раз газетный свёрток оказался поменьше. Из его недр вынырнула простая деревянная фигурка. Руки, ноги, тело, голова — без лица, без волос, без одежды. Анфиса задумалась.

— Кукла? У меня есть куклы. Они красивые.

— А ты попробуй вот так, — опустился рядом на колени Леший.

Он оторвал от газеты прямоугольный кусок, пробил пальцем дырку, накинул на плечи фигурки. Потом сходил на кухню и вернулся со спичиной, которую вложил кукле в кулак. Подвигал деревянные суставы, поставил поустойчивее. Поражённая преображением, Анфиса воскликнула:

— Рыцарь! Он идёт спасать принцессу, правда?

— Правда. Сейчас это рыцарь. У него впереди длинная дорога, множество приключений, опасности и подвиги. Но что, если…

Из газеты была сложена широкополая шляпа, плащ удлинился и укрыл фигурку почти полностью, а место спичины заняла палочка для суши. Анфиса потеребила губу, а потом догадалась:

— Волшебник. Будет разгадывать загадки и колдовать. Правильно?

Дядя Леший скрестил ноги и устроился поудобнее.

— Правильно. Точнее, так: и это тоже — правильно. Это твой герой. Он будет тем, кем захочешь. Он осуществит то, что придумаешь. Он отправится туда, куда пожелаешь. Как и ты сама. Главное — дать волю воображению… и, конечно, смекалке.

Он облокотился на шкаф и некоторое время наблюдал, как племянница обряжает героя в разномастные наряды, представляет другим куклам и разыгрывает сценки. Потом покачал головой, потянулся и снова встал.

Последний свёрток задел полку краем, и раздалось негромкое, но отчётливое «брынь!» Догадавшись, Анфиса взлетела на родительскую кровать и принялась скакать.

— Гитара, гитара, гитара!

— Ну не совсем гитара, — хмыкнул Леший, сматывая бечёвку. — Это называется «укулеле». Как раз под твою руку.

Рука тут же была требовательно протянута. Усевшись на краю кровати, Анфиса высунула от усердия язык и принялась дёргать струны.

— Хочу песню! — заявила она через минуту. — Научишь?

— Обязательно научу, — серьёзно кивнул Леший. — Давай только…

Вдалеке, в конце коридора ключ заскрежетал об замок. Анфиса кинулась на звук.

— Мама, папа! А ко мне дядя Леший пришёл! Мы играли!

Едва успев шагнуть через порог, мама Ира замерла, схватилась за сердце и медленно сползла по стенке на пол.

— Как Леший?! Ты что такое… Но он же…

— Спокойно, — мрачно рыкнул папа Антон. Он поднял маму, усадил её на пуфик и устремился по коридору. — Фиска-лиска, ты в норме? Сейчас мы этого дядю разъясним.

Маму бросать было нехорошо, но бежать за папой оказалось интереснее. Высунувшись из-за его ног, преграждавших путь в комнату, Анфиса огорчённо протянула:

— Ушёл… Зато смотри, сколько подарков!

***

Вечером, ложась спать, Анфиса долго думала над тем, что сказали родители. И про дядю Лешего, которого якобы больше нет. И про подарки, которые, мол, спрятали не со зла, а чтобы дочь до них «доросла». И про песню, которую так и не успели разучить. Наконец она зевнула, закуталась в одело и пробормотала:

— А-та-та…

Дуб за окном зашептал листвой. Дверца шкафа скрипнула. Знакомый глухой голос проворчал:

— Непременно а-та-та. Спи, душа моя. Я тут. Рядом.

Вот я и решил написать отзыв о магазине re store, чтобы рассказать о своих впечатлениях и интересных открытиях, связанных с разнообразным и реально крутым ассортиментом сети. Многие мои знакомые, как выяснилось, даже не захотят в ресторе, потому что «да там только яблоки продают». Пора развенчать этот стереотип.

Впрочем, в этом отзыве о re store я также расскажу о своих впечатлениях, связанных с покупкой техники Apple и обращением в сервисную службу care. Мы с супругой и дочкой активно пользуемся айфонами и маками. И, конечно же, я высоко оцениваю тот факт, что сети удалось сохранить на прилавках оригинальный ассортимент Apple.

Вообще я уже лет десять как клиент ресторе, так что могу судить о том, что было – и том, что стало. Например, программа лояльности явно улучшилась и теперь позволяет очень неплохо экономить в ресторе. Но обо всём по порядку. Итак, начнём с айфонов!

Apple как стиль жизни

Restore – это единственное место, где можно купить Apple без риска нарваться на подделку. Сейчас это особенно актуально. После того, как бренды стали уходить с рынка, возникли опасения, что и «эппл всё». Дочь сказала, что в принципе ей и самсунгом будет нормально, а вот супруга моя расстроилась сильно. Я же к айфонам отношусь спокойно (хотя у самого именно iphone, на данный момент 15 PRO). Тоже могу заменить на хороший самсунг. А вот без мака жить не могу. Это лучший ноутбук в мире, и никто меня в этом не разубедит.

В общем, мы тогда слегка поднапряглись. Но, к счастью, ресторе не подвёл. Магазины сети по-прежнему остаются островками «яблочной» цивилизации в этом простом и хаотичном мире с непрерывно пикирующими чёрными лебедями.

На витринах ресторе довольно быстро появляются мировые премьеры Apple. Правда, в первые недели их можно купить только по предзаказу, с длительным ожиданием. Но это же часть фирменного эппловского стиля, правда? Часть игры, увеличивающая удовольствие от новинки.

Мы самое-самое новое не покупаем, поэтому не страдаем. Я вообще крупные покупки стараюсь приурочивать к Дню рождения, и дальше объясню почему.

Сейчас у нас в доме пять гаджетов Apple. Это три айфона (старые модели сдаём про трейд-ину в том же ресторе), айпад дочери и мой макбук. Обновил его сравнительно недавно, в прошлом году – MacBook Air 15, 24 Гб/512 Гб. Предыдущий мак сдал по трейд-ину, хотя очень хотелось оставить как запасной. Но всё же сдал, так как пока ещё не миллионер.

Поясню, что макбук для меня в первую очередь рабочий инструмент с удобными программами и отличной матрицей, которым я не вижу альтернативы. После приобретения MacBook Air 15 месяц пребывал в эйфории…

Что касается айпада, то, на мой взгляд, это игрушка. Не знаю, для чего его можно приспособить такого, что нельзя было бы сделать на смартфоне или ноуте. У жены бюджетный планшет Xiaomi за полтинник, она на нём книжки в кресле читает. А вот дочка выпросила на Новый год «сверхтонкий, очень нужный, с волшебным стилусом»… ладно, чо уж там.

Сервис в restore:care

Техника от Apple, несомненно, топ по всем параметрам. С эстетической точки зрения он совершенен. С технологической… есть претензии по отдельным моментам, но идеала я ещё ни у одного бренда не находил. Но всё же я бы поставил 95 баллов из 100. Если же по пятибалльной системе, то просто пять. Что касается надёжности, то, поскольку мы обновляем айфоны раз в пару лет (а гарантия у ресторе два года), ещё ни разу не приходилось обращаться в restore:care после гарантийного срока.

С айфонами пару раз обращались в сервисный центр, было дело. Один раз случай признали гарантийным, заменили шлейф. Во второй раз я и сам понимал, что по гарантии не прокатит, так как была трещина на стекле. После замены стал как новый.

А вот с макбуком я заезжал (со старым) и заезжаю (с новым) в сервис регулярно. Для профилактики и чистки, потому что лучше потратить немного времени и завернуть в restore:care, чем потом отзваниваться клиентам и коллегам с объяснениями, «почему катастрофа». На старом маке даже делал апгрейд, увеличивая оперативку. Вообще мой старый конь отслужил верой и правдой пять лет. Ветеран.

Да, что хотел бы посоветовать по своему опыту. Обязательно делайте резервную копию, когда сдаёте технику на ремонт или трейд-ин. А вообще советую ценные фото и видео хранить в облаке. Ну это так, отступление.

Почему для меня трейд-ин лучше, чем Авито

Эппловские телефоны и прочие девайсы хороши всем, кроме цены. Обычно я беру для себя iphone по медианной стоимости, для жены и дочки приходится брать чуть подороже. В любом случае, это приличные деньги. Например, та модель, которую я сейчас для себя облюбовал (Apple iPhone 16 Pro SIM 512 ГБ, «титановый чёрный») стоит 133 тысячи. Поэтому стараюсь изыскать способы экономии.

Скидки в restore бывают, но на мощные распродажи лучше не рассчитывать. Скидка 5% в – вот это объективная реальность. Скидка 10%? Это ты хорошо сегодня вошёл.

Так в restore было всегда, что в принципе понятно и нормально для магазина класса premium. Устраивать распродажи непрестижно. Но небольшие скидки можно обнаружить, а для этого я придерживаюсь двух правил 1) выдержать полгода после появления новинки; 2) мониторить сайт время от времени, вдруг повезёт.

Если скидка в ресторе – это элемент везения, то трейд-ин – это уже гарантия. Если, конечно, телефон в порядке. Если кто вдруг не в курсе, то трейд-ин – это когда ты сдаёшь в магазин старую модель, а покупаешь новую с вычетом стоимости за сданный гаджет. Я пользуюсь этой возможностью регулярно – и когда себе покупаю, и когда для дам моего семейства.

Выгодно ли это? Не золотые горы, врать не буду. Десятку можно получить за iphone в рабочем состоянии. Я считаю, что такие деньги далеко не лишние.

Есть ли альтернативы трейд-ину? Как-то спорили мы с друзьями на эту тему. Мне доказывали, что на Авито можно получить более высокую цену. Я с этим мнением так и не согласился. Объясню, почему.

Я пытался продавать старые айфоны – свой и жены на Авито. Но мне не удалось за неделю найти желающих купить б/ушное «яблоко». Почему так – не знаю. Возможно, если бы я подольше держал лот, или какие-то маркетинговые манипуляции проводил… Но скажите, оно мне надо? Ждать неизвестно сколько, с покупателем общаться, встречаться… Я лучше по трейд-ину без каких-либо телодвижений получу десять штук и успокоюсь.

С Авито был эксперимент ради интереса, больше я его повторять не планирую.

Так что трейд-ин рулит.

Ещё один способ сэкономить: клубная программа

Согласитесь, не так много людей на свете, которые на День рождения подарят вам пять тысяч, а не ограничатся открыткой в мессенджере. А чтобы какая-то компания или какой-то магазин давали такие подарки – нет, не слышал. Тинек, помнится, раньше по 200 баллов закидывал, а теперь ожлобился и перестал.

А вот ресторе дарит мне 5000 бонусов, которые лёгким движением руки превращаются… превращаются… в скидку, то есть реальные сэкономленные рубли.

Дарит, конечно, не просто так, а потому что я состою в restore:club и пользуюсь клубными привилегиями.

Звучит-то как, да?) На самом деле ничего особо элитарного, вступить в клуб несложно. Точнее, вступление в restore:club гарантировано при любой покупке ;) На первом уровне – Альфа – оказывается каждый, кто хотя бы раз расчехлил дебетку-кредитку или бумажник в ресторе, неважно на какую сумму. Предельно демократично!

Что даёт членство в клубе: за покупки на карту лояльности капают бонусы, для Альфы это – для интереса уточнил – 3%. При покупке можно списать 20%. На День рождения подарят тыщу.

Второй уровень – Бета – открывается при покупках от 100 000 рублей. То есть купил один смартфон или айфон за стольник – и уже в дамках. Или несколько менее дорогих вещей. Тут уже интереснее, так как с покупки капает 4%, списать можно до 30%. На День рождения дадут трёшку. Кроме того, в праздничный период (неделю до, неделю после) на покупки именинника начисляют бонусы в двойном объёме (капитан Очевидность подсказывает, что 8%).

Отсюда логичная стратегия: хочешь айфон, мак или что-то другое такое же крутое – дождись днюхи! Если, конечно, терпения хватит… Да, ещё не надо забывать, что бонусы действуют год.

И, наконец, третий уровень – Гамма. От открывается для тех, кто потратил в ресторе за всё время от полумилиона рублей. На первый взгляд до фига. На самом деле, если несколько лет являешься постоянным покупателем, то такая сумма вполне может накопиться. Или если разок купил что-то типа эппловского монитора с нанотекстурным стеклом. Сейчас 700 штук со скидкой. (Моя мечта, на первом месте в виш-листе. Но пока я столько не зарабатываю. Мощный стимул для мотивации).

Я уже на Гамме, за счёт большого количество покупок всякого-разного для семьи. У меня 5% бонусов с покупки и аж 10% бонусов в честь днюхи. И ещё 5000 бонусов подарком. В прошлом году покупал MacBook Air, как раз на ДР, так очень нехило прилетело кешбэком! (Ещё по банковской карте удалось 5% получить, ну вообще себя красавчиком ощущал).

Полученные бонусы сразу же «отоварил», купив нормальный робот-пылесос для кошки (почему для кошки – потому что она на нём любит кататься). Часть стоимости была как раз оплачена ресторовскими бонусами. Кстати, на уровне Гамма можно списать до 40%, то есть оплатить бонусами почти половину покупки.

В общем, restore:club – это лютый вин.

Отмечу, что ещё года два назад клубная программа у магазина была похуже. Более элитарная и менее выгодная. Прогресс налицо, за что ресторе сразу горсточка плюсов.

Сейчас вот в размышлениях. Раньше все покупки были на мне, чтобы быстро поднять уровень. Но теперь думаю, может есть смысл прокачать клубный уровень для супруги? Выигрыш – 5000 бонусов ей на День рождения и два праздничных периода в году, когда будут выгодное двойное начисление. С другой стороны, поднимая, уровень с нуля, сначала потеряем в процентах. Думать надо и считать, пока лень…

Мультибрендовость! Или почему restore: стал круче, чем был

Я очень уважаю Apple, но люблю разнообразие. Как в ресторане. Не будешь же есть одно и то же блюдо каждый день? Вот и в гаджетах есть много интереснейших штуковин помимо «яблок». И я очень доволен, что сейчас лучшие новинки появляются в restore.

Теперь в магазине можно купить ноутбуки, моноблоки, смартфоны, планшеты Samsung, HUAWEI, Xiaomi, Tecno, Motorola, Google, Honor. Расширился выбор бюджетных вариантов, что сделало магазин более демократичным. Однако «шняги», как выражается моя дочь, тут по-прежнему не продают. Совсем уж бюджетников нет.

Зато флагманы – все в одном месте! И это реально круто, потому что среди флагманских моделей разных брендов иногда встречаются такие штуки, от которых захватывает дух. Сейчас мы с дочкой пускаем слюни на трёхэкранный HUAWEI Mate – она на красный, я на чёрный. (Жена по традиции верна Apple).

В старом, чисто «яблочном» re:store такой телефон в принципе не был бы представлен на витринах. А сейчас красуется, провоцирует жажду обладания и прочие дофаминовые эмоции) Ещё лет пять назад просто не поверил бы, что планшет можно сложить как буклет из трёх сегментов и превратить в смартфон. А потом разложить обратно и швов заметно не будет. Фантастика.

Умные вещи, креативные подарки

Но самое же классное, что произошло с ресторе – это появление в ассортименте всевозможной техники, не относящейся к офисной.

• Это и бытовая техника – умные пылесосы, мойщики окон, кофемашины. Кстати, я узнал, что Dyson не только фен, но и пылесос. И что он тоже нам очень нужен.

• Это разнообразные игровые консоли, геймпады, игры.

• Это стильные и, опять же, умные светильники. Относительно недорогие, кстати. От 300 до 30 000 но за тридцатник – это с акустикой. Очень удобно выбирать среди светильников подарки для родственников и друзей. Во-первых, можно подобрать и побюджетнее, и подороже. Во-вторых, вещи интеллектуальные и неизменно вызывают реакцию «вау». Это вам не очередной пылесборник для кладовки. В-третьих, дизайн. Стильные интерьерные аксессуары. Для своей квартиры тоже пару штук купили.

• Это всякие фены, насадки, массажеры и прочие очень нужные вещи (да, дорогая, я знаю, ты это читаешь). Dyson и не только.

• Это отличные телевизоры Samsung. Размышляю над покупкой.

• Это акустика и наушники. Много отличных вариантов для меломанов, причём бонусом идёт футуристичный стиль. Или наоборот, ретро-дизайн, шикарно смотрится. Тоже годные презенты.

• Электросамокаты и прочий новомодный транспорт. Ninebot в виш-листе, очень хочу летом обзавестись если не моноколесом, то хотя бы самокатом.

• Инновации для спорта – велостанки, умные часы (и эппл-воч, и других брендов), умные бутылки, крутые рюкзаки. Ну в общем нужные и полезные вещи, которые тоже хочется частью занести виш-лист.

• А также подводные дроны, электронные шахматы, роботы, велотренажёры, фото- и видеотехника, микроскопы-телескопы (телескопы, Карл!), VR-очки, интерактивные глобусы… Да это всё не перечислишь. И это всё очень крутое, стильное, необычное.

У меня уже года два как нет проблемы с выбором подарков кому угодно. Кстати, отмечу в качестве большого плюса наличие познавательных гаджетов и игрушек. Часто покупаю племяннику что-то из этой категории. На 1 сентября интерактивный глобус дарил.

Второй большой плюс – широкий диапазон цен. Разброс очень широкий: от пары тысяч до стольника и выше. Причём даже за несколько тысяч удастся купить нечто оригинальное и вызывающее вау-эмоции.

Хорошо, что теперь и Apple, и другие крутые бренды – в одном месте

Завершая свой отзыв о ресторе, я ещё раз подчеркну: я очень рад как тому, что магазин продолжает продавать оригинальную технику Apple, так и тому, что он стал мультибрендовым. Ассортимент технических чудес делает restore магазином-музеем, выводит на уровень просветительского проекта. А заодно облегчает поиски нестандартных подарков.

Проблема только одна: когда мы с женой и дочерью заходим в магазин, «хотелок» и «желалок» у моих дам теперь на порядок больше. Да и у меня самого виш-лист из\рядно расширился…

* * *

А крышечка от телефона примерно выглядела вот так. Её на авито продают за 390 рублей, оттуда я и своровал изображение. При падении телефона хоть на бетон, хоть на металл, хоть куда-либо ещё, телефон разлетался на три части - сам корпус телефона, заднюю крышку и аккумулятор. Хуже всех, наверное, сложилась жизнь у телефона. Мне он не очень-то нравился, так что как только выдалась возможность, я продал его вместе с героической крышечкой, и приобрёл себе новенький красивый Sony Ericsson K750i.