tryandwin

В 60-х-70-х годах утилизация шин не была распространена, и отработанные шины США накапливались и переполняли свалки. Возникшие запасы шинных отходов стали причиной катастрофических пожаров, которые приводили к серьезным проблемам. В начале 1970-х годов некоммерческая группа (Broward Artificial Reef ), основанная рыбаками, предложила использовать шины для создания искусственного рифа у побережья Флориды. Считалось, что шинный риф будет способствовать росту новых кораллов, привлечет больше крупной рыбы и принесет пользу местной экономике.

Видеоверсия:

«Гениальная идея»:
Вам может показаться странным взять несколько миллионов шин и сбросить их в океан, чтобы попытаться помочь морской жизни, но в 70-х это казалось блестящей идеей. Риф Осборн должен был стать самым длинным искусственным коралловым рифом в мире. Коралловые рифы представляют собой места обитания для бесчисленных морских растений и животных, обеспечивающие пищу, убежище и места размножения. Они также защищают прибрежные экосистемы от эрозии береговой линии и экстремальных погодных условий.
В 1972 году компания Broward Artificial Reef Inc разработала план заключавшийся в том, чтобы погрузить на дно океана около 2 миллионов старых покрышек для создания искусственного рифа.
Идея получила широкую общественную поддержку и в конечном итоге была одобрена правительствами штатов и местными властями.

Старые шины были связаны вместе стальными зажимами и нейлоновыми стяжками, чтобы создать основу, необходимую для расширения рифа Осборн. Затем с помощью более 100 частных судов в Атлантический океан были сброшены тысячи связок шин. Производитель шин Goodyear Tire & Rubber Company решил , что это именно тот проект, в котором они должны участвовать, и пожертвовала оборудование для соединения шин.

Компании настолько понравилась эта идея, что они даже заказали дирижабль Goodyear, чтобы сбросить окрашенную золотом шину в океан в качестве торжественного открытия проекта. В пресс-релизе говорилось, что шины «предоставят убежище для рыб и других водных видов», и упоминались «превосходные свойства старых шин в качестве материала для рифов».
Идея, хотя и благонамеренная, обернулась полной подводной катастрофой.

Что в итоге?
Этот проект по восстановлению окружающей среды в конечном итоге провалился. Со временем соленая вода разъела крепление, удерживающие шины вместе. Освобожденные от оков шины с рифа Осборн начали мигрировать на огромные расстояния по дну. Океанские течения, волны и штормы превратили разбросанные шины в снаряды, движущиеся с такой силой, что нанесло непоправимый ущерб коралловым рифам и другим морским экосистемам.

На покрышках росло лишь несколько видов губок, причем редко. Хуже того, течением сорвало многие шины. Освобожденные шины продолжали раздавливать другие естественные близлежащие кораллы , когда они скользили по дну океана, и блокировали рост коралловых рифов . Короче говоря, «они представляют собой постоянно убивающую машину по уничтожению кораллов», как выразился в 2007 году Уильям Наколс, координатор усилий по очистке .

По данным Департамента охраны окружающей среды Флориды, в 2001 году был начат пилотный проект по удалению шин для проверки производительности водолазов, методов погрузки и транспортировки, а также обработки и утилизации шин. Первое полное извлечение было завершено в 2008 году, после того как водолазы работали в течение 27 дней и избавились примерно от 44 000 шин. При ясных условиях водолазы смогли восстановить около 2500 шин за день.

Добровольцы и различные общественные группы пытались вернуть шины, поскольку стало ясно, что проект провалился, но сам масштаб задачи впечатляет. В 2002 году природоохранные органы Флориды начали долгий и трудный процесс реализации плана по подъему шин. Первоначальная оценка затрат была рассчитана до 150 миллионов долларов на сегодняшний день. За последние годы сотни тысяч шин были найдены и переработаны, но предполагается, что очистка от шин продлится годами и вряд ли они будут все найдены.

До последнего времени абсолютное большинство жителей Нью-Йорка даже не подозревало о существовании этого места, хотя расположено оно совсем рядом с центром огромной агломерации с населением в 20 с лишним миллионов человек. Лишь после начала массовых захоронений здесь во времена пандемии коронавируса многие узнали об острове Харт и о том, чем на протяжении полутора столетий он являлся для города. Лагерь для военнопленных, психиатрическая больница, туберкулезная лечебница, приюты для бездомных и сирот, центр реабилитации наркоманов, тюрьма — что здесь только ни размещали в разные периоды истории острова. Но главным предназначением Харта была его роль как крупнейшего в Нью-Йорке кладбища, где хоронили людей с обочины жизни, включая жертв страшных эпидемий. Сейчас доступ туда, в это средоточие боли, страданий и смерти, практически невозможен, но у городских властей на остров большие планы.

Жизнь на фоне:

Лишь относительно небольшая часть Нью-Йорка находится на материке. Бóльшая же часть мегаполиса лежит на многочисленных островах, расположенных при впадении в Атлантический океан реки Гудзон. Крупнейшие из них — Лонг-Айленд, Статен-Айленд и, конечно же, Манхэттен — всем известны. Однако кроме них существуют и десятки более мелких островов, каждый из которых играл и играет свою роль в функционировании городского организма.

На первый взгляд, Харт в этом ряду ничем особенным не выделяется. Его длина составляет чуть больше полутора километров, ширина — около пятисот метров. Площадь — 53 гектара. Физически он находится между Лонг-Айлендом и Бронксом, и, хотя до знаменитого Центрального парка Нью-Йорка отсюда 16 километров по прямой, блестящие небоскребы Манхэттена отсюда хорошо видны. При этом ни одного дня своей истории Харт никак не соответствовал сложившемуся в массовом сознанию образу этого города, который никогда не спит. Наоборот, его можно назвать темной изнанкой Нью-Йорка, его зловещей тенью.

Начало освоения:

В руки европейских пришельцев остров перешел в середине XVII века, когда у коренного населения его купил английский доктор Томас Пелл. Примерно двести лет эта территория меняла (впрочем, не слишком часто) владельцев, и к середине XIX века оказалась в собственности семьи Хантер. Примерно тогда же об острове узнали обычные горожане, по крайней мере те из них, которых принято относить к социальным низам. Именно на Харте, пользуясь его тогдашней уединенностью и большим расстоянием до городской застройки, стали проводиться нелегальные кулачные бои, любимое развлечение охочего до азарта народа. Порой посмотреть на эти драки и поставить на них трудовой доллар собирались несколько тысяч зрителей.

Но вскоре в США началась Гражданская война, и на остров обратило свое внимание правительство северян. Сначала здесь разместился тренировочный лагерь для одного из пехотных подразделений их армии, а затем, по мере ее успехов, объект трансформировался в лагерь для военнопленных конфедератов. Периодически некоторые из них умирали, и именно в этот момент на Харте появились первые захоронения. Как показало время, это было лишь начало.

Остров-кладбище:

В 1868 году муниципальные власти Нью-Йорка за $75 тысяч, крупную по тем меркам сумму, окончательно выкупили Харт у Хантеров, и с тех пор он находится в городской собственности. Участь для острова руководство города выбрало незавидную. Здесь разместили очередное кладбище, но закончить свои дни на нем не захотел бы никто. Из-за островного расположения на периферии Нью-Йорка того времени именно Харт был выбран для некрополя, где хоронили бедняков, бездомных, мертворожденных детей и жертв всяческих эпидемий. Нью-Йорк — город крупный, и недостатка в «посетителях» остров не испытывал.

Как и в случае с почти каждой социальной программой, захоронения проводились максимально экономно. Индивидуальных участков удостаивались лишь избранные, да и то если был повод. Например, в 1980-е годы в отдельных могилах хоронили первых жертв СПИДа, тогда особенно страшной и непонятной болезни. В остальном прибывавших на Харт покойников помещали в стандартные типовые траншеи на два ряда и три самых простых деревянных гроба-ящика в высоту. На каждом указывались базовые данные: фамилия (или идентификационный номер, если имя было неизвестно), возраст, этническая принадлежность и место, откуда тело прибыло или где оно было найдено. В случаях когда родственники захороненного позже находились, так работникам кладбища было проще провести эксгумацию.

Не только некрополь:

Говорят, когда на Нью-Йорк обрушивается очередной ураган (а они здесь довольно регулярны), штормовые воды пролива Лонг-Айленд размывают берега Харта, и тогда жители Бронкса, самого ближнего к острову района города, с ужасом обнаруживают на своих пляжах человеческие останки. В этом нет ничего удивительного, ведь к настоящему моменту на острове нашли свое последнее пристанище более миллиона горожан. При этом захоронения занимают лишь северную и южную оконечности Харта. В его же центре расположен заброшенный ныне поселок, которому правительство Нью-Йорка в разное время находило разное применение. Любое из них было под стать основной функции этого жуткого места.

Уже в 1870-е годы здесь организовали карантинный госпиталь для больных желтой лихорадкой. Затем на Харте устроили женскую психиатрическую больницу и туберкулезную лечебницу. Медицинскую функцию в XX веке сменила пенитенциарная. Здания на острове приняли трудных подростков, сирот и заключенных с малыми сроками. После Второй мировой ко всему этому набору специфических учреждений добавились и военные объекты. В течение холодной войны на Харте размещались зенитные ракетные установки Nike Ajax с подземными бункерами, защищавшие мирное небо Нью-Йорка от агрессии вероятного противника. Когда в 1970-е город захлестнуло цунами наркопотребления, здесь открыли приют для реабилитации от этой зависимости. Но в конце концов по тем или иным причинам все эти объекты закрывались, и лишь кладбище продолжало свою монотонную работу. Поселок оказался заброшен, а его здания постепенно начали сноситься, чтобы освободить место для новых захоронений.

Новая жизнь:

Впрочем, вполне возможно, что вскоре Харт вновь поменяет свою роль. В 1920-е годы здесь планировали построить развлекательный парк аттракционов для афро-американского населения Нью-Йорка, но тогда проект не был реализован. Сегодня городские власти снова задумались над созданием здесь большого парка. Несмотря на кажущуюся оскорбительность идеи устройства рекреационной зоны на месте массового захоронения, ничего святотатственного по нью-йоркским меркам в этом нет.

Во-первых, многие нынешние парки города занимают места бывших кладбищ.

Во-вторых, мегаполис сейчас проводит активную реабилитацию прежде маргинализированных территорий. В-третьих, отношение к некрополям у местных жителей своеобразное, и многие даже поныне существующие из них сегодня выступают в роли мест неспешного отдыха.

Скорее всего, роль Харта во время пандемии COVID-19, когда в условиях нехватки мест на традиционных кладбищах там проводились захоронения жертв коронавируса, окажется последней в череде страшных ролей, которые суждено было играть острову. Пока доступ туда крайне затруднен. Паром ходит очень редко, посещения разрешены лишь родственникам захороненных и единичным праздным посетителям по предварительной договоренности с администрацией. Но вполне возможно, что уже в скором будущем у жителей Нью-Йорка появится новая модная точка, где так чудесно будет делать барбекю с видом на силуэт высотных башен Манхэттена.

Взято отсюда

Китаю не привыкать к крупным инженерным проектам, многие из которых становятся поводом для гордой популяризации страны на международной арене. Однако в череде подобных масштабных замыслов есть и примеры иного подхода. Начиная с 2013 года КНР активно занята сооружением военной инфраструктуры в сотнях километрах от своего побережья. Причем новые базы создаются в буквальном смысле в открытом море на месте микроскопических островов или даже коралловых рифов. В эти работы вкладываются миллиарды долларов, но за ними стоит расчет, соответствующий нынешним амбициям государства. Место действия — Южно-Китайское море, про которое среднестатистический житель европейской страны знает мало, а между тем в этой стратегически важной точке планеты сталкиваются интересы не только региональных, но и мировых держав.

Морской шелковый путь:

Южно-Китайское море, как очевидно из его названия, — это часть Тихого океана, которая лежит к югу от Китая между ним, островом Тайвань, Вьетнамом, Филиппинами и островом Калимантан, разделенном между Индонезией, Малайзией и Брунеем. Уже по перечню стран понятно, что там напрямую пересекаются, а порой и сталкиваются интересы крупнейших местных государств, у каждого из которых имеются свои представления о собственной зоне влияния, с одной стороны, и роли соседей — с другой.

Это отражается даже в названиях, которые приняты для моря у заинтересованных стран. Пока европейцы пользуются исторически сложившимся определением «Южно-Китайское», во Вьетнаме его знают как Восточное, на Филиппинах правительство предлагает термин «Западно-Филиппинское», а в Индонезии используют прилагательное «Северное». Как бы то ни было, значение моря не исчерпывается масштабами лишь этого региона. Оно имеет колоссальную важность для всей Земли.

Цветными линиями обозначены границы влияния, на которые претендуют страны региона:

Ежегодно через эту часть Мирового океана перемещается в том или ином направлении разного рода товаров на сумму, превышающую $3 трлн. Морской путь, связывающий Дальний Восток и Юго-Восточную Азию с Индийским субконтинентом, Африкой, Ближним Востоком и Европой, сложился исторически, и с развитием торговли его стратегическая ценность лишь росла.

Однако важность Южно-Китайского моря заключается не только в его транзитной роли. По утверждению китайских властей, его воды скрывают феноменальные запасы углеводородов, которые еще толком не начали разрабатываться. Хотя впервые нефть там была найдена в 1968 году, оценки возможного объема углеводородов разнятся. Министерство геологии и минеральных ресурсов КНР утверждает, что речь может идти о без малого 18 млрд баррелей нефти, хотя, согласно другим источникам, углеводородный потенциал моря все же гораздо скромнее и может составлять от 1,1 млрд до 11 млрд. Ну а третьим фактором, определяющим значение Южно-Китайского моря, является его использование как источника пищи. В традиционной кухне региона морепродукты всегда занимали важнейшее место, ну а здешние воды ими особенно богаты.

Экономика большинства стран региона напрямую зависит от бесперебойности функционирования торговых линий, проходящих через Южно-Китайское море. Например, Япония получает через него около 80% всех импортируемых энергоносителей. Впечатляют и цифры, касающиеся Китайской Народной Республики: около 60% всей внешней торговли страны завязаны именно на эту часть Мирового океана, и потому внимание, которое КНР уделяет ей и своей роли там, логично и понятно.

С одной стороны, Китай пытается диверсифицировать логистику своего экспорта, развивая как сухопутные, так и комбинированные поставки своих товаров по важнейшим для своей экономики направлениям. С другой — от морских перевозок Пекин, разумеется, отказываться не собирается, инвестируя в зарубежные порты в стратегически важных точках мира. «Морской шелковый путь XXI века», предполагающий в том числе долговременные инфраструктурные инициативы, в которые КНР готова вкладывать миллиарды долларов, является ключевой составляющей их известного плана «Один пояс и один путь». В этой связи обеспечение собственной безопасности именно в Южно-Китайском море стало для страны принципиальным вопросом, ну а главным средством для этого стал ряд спорных территорий, десятилетиями существовавших в этих водах.

Острова преткновения:

Конечно, существование в разных частях моря нескольких архипелагов из небольших островков, атоллов, а то и просто коралловых рифов ни для кого не было секретом. Однако настоящую ценность все эти Парасельские острова и острова Спратли, еле выступающие из воды, покрытые песком и кустарником, приобрели лишь в XX веке. В мае 1939 года их оккупировала Японская империя, использовав некоторые в военных целях. Ну а после поражения Японии во Второй мировой войне, поняв все растущее значение этих 250 клочков суши (суммарная площадь Спратли составляет менее 5 кв. км, а Парасельских островов — 7,8 кв. км), ими всерьез заинтересовались страны региона.

Проблема заключалась в том, что по итогам Второй мировой их статус и принадлежность не были урегулированы. На фоне только что закончившегося планетарного конфликта данные территории казались слишком несущественными, но вскоре выяснилось, что за них готовы не просто спорить, но даже воевать.

Карта архипелага Спратли:

Во второй половине XX века окружающие Южно-Китайское море государства оказались, мягко говоря, в натянутых отношениях друг с другом. С одной стороны был Китай — страна, строившая коммунизм, но разругавшаяся в пух и прах со вторым центром силы в данной идеологии, Советским Союзом. Зато в орбите влияния последнего находился Вьетнам, объединившийся после окончания Вьетнамской войны. Филиппины были американским союзником. Индонезия в разное время своей истории симпатизировала то соцлагерю, то миру капитализма. По мере своего бурного экономического развития росли амбиции и Малайзии. Существовал также фактор Тайваня, который КНР всегда считала своей неотъемлемой частью.

На этом фоне неудивительно, что именно в Южно-Китайском море со всеми его островами, непонятно кому принадлежавшими, и сталкивались интересы региональных государств, а также стоявших за ними сверхдержав.

Единственной страной, которая могла позволить себе претензии практически на все острова, при этом был Китай. В своей политике в Южно-Китайском море КНР руководствовалась так называемый «Девятипунктирной линией». Это условная линия из 9 (сначала 11) тире появилась на китайских картах еще в 1940—1950-е годы, и в соответствии с таким делением в зону интересов Пекина попадало 90% акватории моря, включая Парасельские острова и архипелаг Спратли.

У соседей КНР по региону было свое мнение на этот счет. На часть Парасельских островов претендовал Вьетнам, на Спратли — Филиппины, Малайзия, тот же Вьетнам и даже Бруней. В 1974 году дело даже дошло до вооруженного столкновения между Китаем и находившимся на грани поражения в войне с коммунистическим Севером капиталистическим Южным Вьетнамом. Результатом корабельных перестрелок, в ходе которых были и человеческие жертвы, стало установление Китайской Народной Республикой контроля над рядом спорных территорий. Впрочем, долгое время — целые десятилетия — КНР отставала в военном освоении контролируемых островов, ограничиваясь лишь организацией наблюдательных постов и присутствием небольших гарнизонов, однако в 2010-е произошел принципиальный перелом, и Китай в свойственном ему темпе в 2013 году перешел к кипучей деятельности по превращению этих участков земли в базы, которые были призваны обеспечить контроль над всей акваторией моря.

Великая песчаная стена:

Площадь большинства доставшихся Китаю островов не позволяла осуществлять сколь-нибудь масштабное строительство. Многие из них и вовсе были коралловыми рифами, однако по китайским меркам это был довольно скромный вызов инженерным возможностям страны. По существу КНР развернула работу по масштабному увеличению занятых ей территорий. Алгоритм был весьма прост: с помощью специальных кораблей (земснарядов) со дна Южно-Китайского моря брался песок, который по системе труб отправлялся на нужный остров, где с его помощью создавались новые квадратные метры требуемой дополнительной площади.

Официальной причиной создания этих намывных земель было «улучшение условий труда и жизни живущих на островах людей». Предполагается, что с помощью вновь создаваемой инфраструктуры будет предоставляться укрытие, оказываться навигационная помощь, организовываться лучшее прогнозирование погоды для рыбаков и моряков торгового флота. Параллельно создавались удобные глубокие гавани, проводилось укрепление берегов против штормов и тайфунов, за короткое время было построено сразу три полноценных аэродрома.

В работах участвовали сотни судов, а флагманом стал гигантский, крупнейший в Азии земснаряд Tian Jing Hao. Результат получился впечатляющий. Лишь на семи рифах, где велась самая активная деятельность, китайцы намыли 13,5 кв. км дополнительных земель, что было сравнимо с общей площадью обоих крупнейших архипелагов — Спратли и Парасельского. Бюджет проекта, изящно прозванного в 2015 году американским адмиралом Харри Харрисом, в то время командовавшим Тихоокеанским флотом, «Великой песчаной стеной», не разглашался, но очевидно, что речь шла о миллиардах долларов.

Естественно, гуманитарные аспекты создания столь колоссальной инфраструктуры, скорее всего, имели лишь дополнительное значение. Благодаря этому проекту КНР в первую очередь получила новые морские базы, в том числе имеющие военное значение. Специалисты, анализировавшие доступные спутниковые снимки, утверждают, что на намывных территориях разместились не только упоминавшиеся выше аэродромы, но и узлы связи, радары, системы ПВО, а также комплексы предупреждения ракетного нападения.

Очевидно, что благодаря этим во многом искусственным островам Китай рассчитывает обеспечить безопасность своих торговых путей (а значит, во многом и экономики) в случае возможных военно-политических кризисов. С учетом того, что Южно-Китайское море играет ключевую роль и для экономики всей планеты (по оценкам экспертов, до четверти всей мировой торговли так или иначе проходит через него), вопрос обретает уже глобальный характер. Именно поэтому китайские инициативы вызывают беспокойство держав, которые сейчас принято считать противниками КНР. В сентябре 2021 года был создан AUKUS — альянс, в который вошли Австралия, Великобритания и США. В его рамках, как предполагается, Австралия получит возможность строить собственный атомный подводный флот, а само объединение позиционируется как инструмент сдерживания китайской активности именно в районе Южно-Китайского моря.

Китай, в свою очередь, протестует против появления AUKUS и, похоже, продолжает вовсю осваивать территории, несмотря на их по-прежнему спорный статус. Аналогичной деятельностью, только в более скромных масштабах, занимается и Вьетнам. Больше же всего пострадала от всех этих геополитических маневров, как обычно, природа, но судьба разрушенных коралловых рифов на фоне происходящего в мире беспокоит разве что экологов. Остальным людям доброй воли остается лишь надеяться на то, что статус-кво не будет нарушен, а взаимное бряцание оружием (США регулярно и демонстративно отправляет в воды Южно-Китайского моря свои военные корабли) не приведет к появлению на карте Земли очередного «очага международной напряженности».

Взято отсюда

Каждый год на нашей планете происходит множество вулканических извержений. Большинство из них замечают лишь жители прилегающих районов. Некоторые становятся темой для выпусков новостей мировых СМИ. Прошлой осенью они следили за беспокойным вулканом Кумбре-Вьеха, который больше двух месяцев заливал лавой и засыпал пеплом испанский остров Ла Пальма в Канарском архипелаге. А совсем недавно очнулся от сна, и весьма громко, тихоокеанский гигант Хунга-Тонга, кадры просыпания которого оказались очень впечатляющими. Между тем в мировой истории есть немало примеров того, как именно извержения вулканов, сами по себе и в сочетании с другими факторами, становились непосредственными причинами крушения развитых цивилизаций и гибели десятков миллионов человек.

Худший год человечества:

«И в этом году произошло величайшее чудо: весь год солнце испускало свет как луна, без лучей, как будто оно теряло свою силу, перестав, как прежде, чисто и ярко сиять. С того времени, как это началось, не прекращались среди людей ни война, ни моровая язва, ни какое-либо иное бедствие, несущее смерть. Тогда шёл десятый год правления Юстиниана».

Византийский историк Прокопий Кесарийский, оставивший в своей «Войне с вандалами» такое наблюдение, видимо, отличался недюжинным сарказмом, напрямую связав войны, моровые язвы и прочие смертельные напасти с неким событием, которое он охарактеризовал как «величайшее чудо». Никаким чудом, конечно, оно не было, но того уровня знаний, которым обладали в те годы даже самые образованные граждане (а Прокопий несомненно относился к их числу), не хватило бы, чтобы объяснить происходящее. Между тем то, что случилось в 530-е годы нашей эры, оказало прямое влияние на жизнь всего человечества, во всех уголках его ойкумены.

Константинополь (реконструкция):

С точки зрения современников тех событий, даже не обладая всем комплексом информации о происходящем в мире, сложно было сделать иные выводы. Можно представить себе, например, мысли жителя Византийской империи времен Юстиниана, находящейся в зените своего могущества. Совершенно неожиданно в 536—537 годах нашей эры что-то происходит с Солнцем, оно прекращает светить и греть в прежнем режиме, находясь в постоянной мгле. Мистическая интерпретация происходящего, а затем и последующих событий является самым простым, логичным и лежащим на поверхности выводом.

С чем еще можно было связать многочисленные кровопролитные конфликты, в которые вступал император Юстиниан в разных концах своего государства? Как можно было объяснить резкое продолжительное похолодание и неурожаи в стране? Что могло стать причиной невиданного прежде бедствия, потрясшего Византию уже в 540-е годы? Первая зафиксированная в источниках пандемия чумы (той самой «моровой язвы» историка Прокопия) унесла десятки миллионов жизни, обескровив империю. Естественно, трагедия такого масштаба и померкнувшее несколькими годами ранее Солнце, исчезнувшее лето стали звеньями одной цепи.

На другом конце мира еще неизвестная ни Прокопию, ни другим жителям Европы цивилизация столкнулась с иной катастрофой. Примерно в те же 530—540-е годы (судя по всему, за достаточно короткий промежуток) был разрушен один из крупнейших мегаполисов мира того времени, расположенный ныне в 50 км от Мехико, — город, известный сейчас как Теотиуакан. Бывшее на протяжении нескольких столетий безусловным центром мезоамериканской цивилизации грандиозное поселение, где на пике жило более 100 тысяч человек, оказалось брошено, а его великолепные архитектурные комплексы подверглись разграблению и были сожжены. Первоначально предполагалось, что Теотиуакан погиб из-за вторжения неизвестных племен, однако, скорее всего, причиной стали сокрушительные социальные потрясения, вызванные климатическими изменениями.

Катастрофу середины VI века, внезапное и резкое похолодание, которое своим итогом имело неурожаи, массовый голод, гибель десятков миллионов человек, целых археологических культур, а следствием — миграцию племен и, возможно, мутацию возбудителя чумы, вызвали, судя по всему, последовательные (или параллельные) мощнейшие извержения сразу нескольких вулканов. Речь может идти о взрывах Кракатау в Индонезии, Рабаула на Папуа — Новой Гвинее, Илопанго в Сальвадоре и, возможно, какого-то вулкана в Исландии.

Теотиуакан (реконструкция):

Вулкан Кракатау:

Жизнь в голоцене:

То, что произошло в те годы на планете, сейчас принято называть вулканической зимой. В результате особенно мощного извержения (или серии извержений) в земной атмосфере в течение короткого времени оказываются десятки, сотни кубических километров различных выбросов. Они образуют своеобразный экран, препятствующий проникновению солнечного света. Пепел впоследствии толстым слоем выпадает на землю, убивая растения, а затем и травоядных животных. В результате средняя температура значительно падает, зимы становятся продолжительнее, лето бывает холодным и дождливым, сельскохозяйственные культуры не вызревают, начинаются голод и мор.

Ситуацию катастрофы VI века осложнил еще и тот факт, что она пришлась на пик климатического пессимума раннего Средневековья, начавшегося по разным оценкам в период с 250 по 450 годы н. э. То есть самое резкое похолодание за последние два тысячелетия совпало с общим похолоданием, которое и так регулярно приводило к стихийным бедствиям, проблемам в сельском хозяйстве, росту заболеваний и смертности.

На самом деле в смене условно «холодных» и «теплых» периодов в истории Земли нет ничего необычного. Вся эволюция жизни на нашей планете идет на фоне постоянной смены очередного ледникового периода очередным межледниковьем. Последнее масштабное оледенение закончилось относительно недавно, около 12 тысяч лет назад, после чего начался текущий геологический период — голоцен. Чтобы понять, насколько близко к нам та эпоха, когда по земле среди снегов бродили мамонты и прочие приспособленные к холоду представители мегафауны, достаточно сказать, что последний из мамонтов умер на острове Врангеля у побережья Чукотки лишь 3,5 тысячи лет назад, когда в Египте уже тысячелетие существовала пирамида Хеопса.

Голоцен считается межледниковьем, то есть относительно теплым и комфортным периодом, благодаря которому и возникла современная цивилизация. Но даже в рамках этого потепления случались (и, видимо, будут случаться) флуктуации температур, оказывавшие прямое воздействие на развитие человеческого общества в планетарном масштабе.

Например, т. н. римский климатический оптимум, период особенно мягкого климата примерно с 250 года до н. э. до 400 года н. э., совпал со становлением и процветанием крупных империй, включая в первую очередь Римскую. Земля плодоносила, население росло, ледники отступили, открыв альпийские и не только перевалы, что позволило в конечном счете римлянам завоевать Германию и Галлию, выйдя на пик своего могущества. Куда более приятным, более влажным был климат и в римских провинциях в Северной Африке и на Ближнем Востоке. Однако стоило среднегодовой температуре начать снижаться, как эта незыблемая империя развалилась.

Наступление климатического пессимума раннего Средневековья, кульминацией которого стала катастрофа 535—536 годов, совпало (а большинство историков считало, что послужило причиной) с Великим переселением народов, искавших более комфортных условий существования в условиях похолодания. Сельское хозяйство приходит в упадок, население Европы существенно сокращается. В конце первого тысячелетия нашей эры Северное полушарие вновь вступает в климатический оптимум. Среднегодовые температуры опять увеличиваются, стихийных бедствий становится меньше, еды производится много, население растет. Викинги через Гренландию, неспроста получившую название «Зеленая земля», добираются до Северной Америки. Славяне из плодородных степей Причерноморья колонизируют т. н. Залесье, Северо-Восточную Русь, где возникают Москва, Владимир, Ярославль и другие крупные города с княжествами. Создаются крупнейшие шедевры высокого Средневековья, культура на подъеме, вино из местного сырья делается даже в Шотландии.

Малый ледниковый период:

И вся эта благостная жизнь закончилась, по сути, за несколько лет в самом начале XIV века. По всей видимости, на рубеже XIII—XIV столетий произошло очередное колебание интенсивности Гольфстрима. Его замедление, а также низкая солнечная и вулканическая активность считаются главными факторами, обуславливающими периодические похолодания внутри голоцена. Около 1300 года скорость Гольфстрима опять ослабла, что сначала привело к грандиозным штормам в Атлантике, а затем — к серьезному и продолжительному похолоданию, на что, скорее всего, повлияло и исчезновение Азорского антициклона (область высокого давления в Северной Атлантике, приносящая в Европу тепло), и мощное извержение в 1315 году новозеландского вулкана Таравера.

О механизмах разбалансировки прежде идеального климата можно говорить лишь предположительно. Конечно, в те годы необходимая информация о происходящем не могла быть собрана. Главным же следствием климатической катастрофы стал Великий голод. К 1315 году после четырех холодных дождливых лет подряд население Европы окончательно уничтожило почти все запасы продовольствия. Гибель нескольких урожаев, вымерзание садов и виноградников, болезни скота и сокращение его поголовья привели к массовому голоду, каннибализму, резкому росту смертности среди населения Европы. Спустя три десятилетия за Великим голодом последовала и «Черная смерть», новая пандемия чумы. К середине XIV века от прежнего европейского благополучия не осталось и следа — население континента сократилось более чем в два раза.

Малый ледниковый период, как сейчас принято называть этот климатический пессимум, продолжался вплоть до XIX столетия. За это время в нем были и чуть более теплые периоды, и новые резкие похолодания, когда замерзали южные моря, в Италии, Испании выпадал устойчивый снег, а Гренландия вновь сковывалась ледниками. Извержения вулканов на этом фоне становились дополнительным дестабилизирующим фактором. В 1601 году случился очередной масштабный неурожай, прямой причиной которого стал проснувшийся в испанском Перу годом ранее вулкан Уайнапутина. Массовый голод случился и в Московском царстве, что вместе с рядом других факторов привело в конечном счете к кровопролитным событиям т. н. Смутного времени.

Очередной «год без лета» случился и в 1816 году после извержения индонезийского вулкана Тамбора. Это была сильнейшая катастрофа нашей эры, которой присвоили почти максимальный, седьмой балл по шкале вулканической активности. В результате вновь вулканическая зима (живописцы того времени массово зафиксировали необычные солнечные свечения на своих картинах), неурожаи, голод. Считается, что это извержение спровоцировало одну из первых массовых волн эмиграции из Старого в Новый Свет.

Тамбора:

Но даже эти катастрофы не идут ни в какое сравнение с происходившим на заре человечества, когда само оно находилось буквально на грани полного вымирания. Около 75 тысяч лет назад вновь-таки индонезийский вулкан Тоба (мегаизвержение оценивается в высшие восемь баллов) оказал колоссальное воздействие на планетарную биосферу. По некоторым оценкам, после него все население Земли сократилось до 2—10 тысяч человек (впрочем, есть ученые, которые подобное мнение оспаривают).

Сорок тысяч лет назад взорвались Флегрейские поля под современным Неаполем. Пятьсот кубических километров пепла и других веществ, выброшенных в атмосферу, привели к очередной вулканической зиме и, вполне возможно, стали причиной полного вымирания неандертальской ветви человеческой популяции.

Недооценивать влияние вулканов смертельно опасно. Для нашего развития они представляют куда более насущную опасность, чем умозрительное падение на Землю астероида. Вся история планеты, в том числе и относительно недавняя, свидетельствует, что рано или поздно очередной «год без лета» (а может, и несколько лет подряд) обязательно случится. Вопрос, насколько мы будем к этому готовы..

Взято отсюда

К примеру, в Беларуси есть своя «зона отчуждения» — огромная территория, вынужденно отселенная из-за аварии на Чернобыльской АЭС в 1986 году. Во Франции такого рода техногенных катастроф не было, но, как ни странно, нечто подобное существует и там. В соответствующих документах ее описывают следующим образом:

«Опустошена: полностью. Ущерб собственности: 100%. Урон сельскому хозяйству: 100%. Очистить: невозможно. Человеческая жизнь: невозможна».

Как и почему вдоль франко-бельгийской границы появилась Zone Rouge, «Красная зона»?

В сердце мясорубки:

В нашей стране о Первой мировой войне говорят значительно реже и знают куда меньше, чем о Второй. Между тем для современников она стала событием такого масштаба, что получила у них определение войны Великой. Никогда еще наша планета не знала конфликта со столь большим количеством участников, с использованием вооружений такой разрушительной силы, со столь колоссальным числом жертв, погибших и на всю жизнь искалеченных.

Отличительной особенностью событий в 1914—1918 годах было большое количество ожесточенных столкновений, носивших крайне затяжной характер. На отдельных участках линии фронтов могли не меняться не то что месяцами — годами! И это не было вялое позиционное противостояние при практически полном отсутствии реальных боевых действий. Стороны могли свирепо, даже остервенело обстреливать друг друга из всех доступных видов оружия, включая то, что сейчас считается запрещенным. Хрестоматийным примером стала т. н. «Верденская мясорубка» — растянувшаяся почти на 10 месяцев 1916 года битва при французском городке Верден, в результате которой погибло более 300 тыс. человек, что, впрочем, никак не повлияло на линию фронта. На месте же сражения остался «лунный» пейзаж.

Железный урожай:

Верденская битва — лишь одно из многих кровопролитных сражений Первой мировой, последствия которой чувствуются и спустя уже более чем столетие. Причем в отдельных местах эти ощущения носят конкретный физический характер. Во Франции, например, в районах, где в те годы шли жестокие сражения, у местных фермеров даже появилось выражение récolte de fer — «железный урожай». В среднем на каждый квадратный метр здешних территорий было в том или ином виде использовано около тонны взрывчатых веществ. Каждый третий снаряд, мина, бомба не сдетонировали и так и остались лежать на поле боя. Часть этого смертоносного наследия оказалась под землей и лишь сейчас вновь появляется на поверхности.

Как у нас периодически случаются находки оружия времен Второй мировой войны, так и французские фермеры ежегодно при весеннем севе или осенней вспашке после уборки полей извлекают из их недр сотни тонн боеприпасов времен мировой Первой. Это все и составляет дополнительный «железный урожай», утилизацией которого во Франции и Бельгии занимаются специальные правительственные организации. И периодически список жертв Первой и Второй мировых, увы, пополняется новыми фамилиями. Согласно только французской статистике с 1945 года при разминировании таких вот «даров земли» погибло 630 саперов.

Красная зона:

В той или иной степени от боевых действий в ходе Первой мировой войны во Франции пострадало около 7% территории страны. В некоторых районах довоенный пейзаж полностью исчез. Были уничтожены и больше не восстанавливались не только города и поселки. Тотальному разрушению подвергались целые ландшафты. В ожесточенных боях под миллионами снарядов погибли леса, поля, фермы, на смену которым пришла в буквальном смысле выжженная земля. Просто вернуться на эти территории и начать жизнь заново было невозможно, поэтому уже в 1919 году во Франции принимается закон, позволяющий правительству выкупать у прежних владельцев особо пострадавшие участки. Собственники получали финансовую компенсацию своих потерь и избавлялись от потенциально взрывоопасных проблем.

В результате изучения таких территорий специалисты создавали карты, где цветом дифференцировалась степень нанесенного ущерба. Например, на карте северо-восточной Франции ниже синим цветом отмечены области, которые не пострадали, зеленым — те, которые пострадали в незначительной степени и где хозяйственная деятельность могла продолжаться в прежнем объеме. Желтые — районы, требовавшие реабилитации. Ну а красный цвет получила территория, где реабилитация была или невозможна в принципе, или должна была занять очень продолжительное время.

«Опустошена: полностью»:

В общей сложности в состав «красной зоны» внесли 1200 квадратных километров французской территории. Здесь запрещались не только постоянное проживание, но и любая хозяйственная деятельность человека, например ведение сельского хозяйства. Причин было несколько. В первую очередь, именно в этой зоне было сконцентрировано самое большое количество необезвреженных боеприпасов, и речь идет, разумеется, не о единичных забытых снарядах. Счет им шел на миллионы. При этом с течением времени они деградировали, разрушались под воздействием окружающей среды, а самую большую опасность представляли боеприпасы с отравляющими веществами. Например, с ипритом, ставшим одиозным именно на фронтах Первой мировой. Их случайная детонация угрожала мирным жителям, ну а проникновение свинца, мышьяка и ртути, использовавшихся в оружейных технологиях начала XX века, в землю и грунтовые воды грозило долговременными последствиями.

Вторым фактором стало то, что «красная зона» была усеяна трупами людей и животных. Боевая обстановка не позволяла убирать их вовремя, и в некоторых районах таких останков скопилось слишком много. Если тела погибших солдат со временем постарались собрать и захоронить, то с животными дело обстояло сложнее. Все это делало даже просто нахождение в рамках этой закрытой территории по-настоящему опасным.

Новый ландшафт:

С тех пор прошло чуть больше ста лет. За это время «красная зона» постепенно сокращалась, но так и не исчезла полностью. И по сей день во Франции остаются территории, где содержание опасных веществ в почве намного превышает допустимые дозы. Французские и бельгийские саперы продолжают извлекать, обезвреживать и утилизировать по несколько сот тонн боеприпасов времен Первой мировой ежегодно, но темпы этого процесса, а также предполагаемые остатки всех этих снарядов и бомб таковы, что прогноз окончания работ стремится в бесконечность. По разным данным, саперам предстоит трудиться еще от 300 до 700 лет.

Рекультивировать же отравленную землю куда сложнее. Для ученых «красная зона», сейчас находящаяся на территории сразу 11 департаментов страны, стала живой лабораторией того, как ведет себя природа в таких обстоятельствах. Бывшие сельскохозяйственные территории, изувеченные войной, лишенные городов и деревень, сейчас покрылись лесами, но специалисты отмечают, что разнообразие жизни в них гораздо скуднее, чем в их аналогах на «чистых» землях. Жить на постоянной основе здесь по-прежнему запрещено, однако спасением всех этих мест стал мемориальный туризм. Ежегодно сюда, в точки, где век назад сотни тысяч людей обрекали друг друга на смерть, приезжают их потомки, чтобы посетить военные кладбища, памятные комплексы, созданные на месте крупнейших битв первой великой войны современности. Ну а «красная зона» также выступает своего рода памятником. Напоминанием о последствиях конфликтов такого масштаба.

Взято отсюда

P.S. Вы найдете много интересных постов у меня в профиле