Слово прозвучало как плевок, но на душе было слишком больно от недавнего поражения, так что Вика ничего не почувствовала. Она смотрела на мать не со страхом или обидой, а с любовью.

— Я люблю тебя, мама. Очень-очень! — сказала Вика, смотря ей прямо в глаза.

На глазах мамы Люды появились слёзы.

— Я тоже люблю тебя, — сказала она, доставая стакан и наливая водки. — Давай выпьем, доченька!

— Мам, нельзя мне пить, — сказала она, хоть как-то пытаясь вежливо отказать.

— Чего это тебе нельзя? — спросила уже хмуря брови мама Люда.

— Я не пью! Алкоголь это зло, он разрушает людей! — сказала Вика в надежде достучаться до матери в такой трогательный момент.

— А ну пошла отсюда, учительница хренова! — ответила уже не смотря в её сторону мама Люда. — Дура набитая!

— Я не спорю, что дура, — сказала Вика, присаживаясь и кладя телефон на стол. — Вот видишь, выключила я его. Доверилась ему, а он меня подвёл. Правильно ты говорила, что это коробка проклятая!

— Что случилось-то? — опешила мама Люда.

— Да предложил он мне одного миллиардера обворожить, да не просчитал всё как надо. Просёк он, копать начал и понял, что всё липа, — сказала Вика, ещё больше опустив голову.

— Давай выпьем, доченька. Оно полегчает, — сказала, сморщив лицо, мама Люда.

— Не, мам, нельзя мне, — ответила Вика.

Мать, видя боль в глазах дочери, пустила слезу.

— Может тебе чем помочь, дочур, а? — спросила она, протягивая к ней руку.

— Да не надо, мам, — ответила Вика, вставая из-за стола. — Поеду я. Береги себя.

— Аривидерчи! — сказала мама Люда, налила себе ещё стакан водки и выпила залпом.

Вика забрала свои последние вещи, попрощалась с матерью и пошла на вокзал. «Хорошо хоть есть куда приткнуться», — думала она, покупая билет на поезд в Москву. «Хоть и убитая в хлам квартира на окраине, но своя».

Пока она ехала, всё думала о том, что же пошло не так. Она выкинула симку, оборвала все связи, которые могли бы указывать на неё, но всё равно боялась заходить в приложение. А вдруг, там осталась связь с прошлыми жертвами манипуляций? Как произошёл этот сбой? Почему? Было ли это проблемой приложения или она сделала что-то не так?

Вика несколько раз проматывала в голове ту сцену со звонком и паникой, которая возникла у неё, когда они приезжали проверять землю. Почему она тогда их так испугалась? Может быть, это из-за охранников-головорезов, которые были в офисе у Аркадия Петровича и которых она так испугалась. А может быть, это он сам напугал своим взглядом, который выворачивал всё изнутри. Перед ним было очень сложно врать. Очень! Ладно, это не важно. Главное, что всё позади. Впредь, надо брать задачи по своим возможностям. Ведь до этого всё получалось идеально! Может, стоит опять начать с малого? Уже есть опыт и знания. Можно ведь делать это самостоятельно и без приложения.

Дверь в убитую однокомнатную квартиру на окраине Москвы скрипнула, будто жалуясь. Вика втянула в себя спёртый, пыльный воздух — запах запустения и безнадёги, куда более родной, чем столичный лоск квартиры Аркадия Петровича, где она жила последнее время. Мысли о приложении сжимали горло ледяным комом. Может, всё-таки открыть его? Нет. Ни за что! Оно предало меня, — подумала Вика. — Но навык-то остался! У меня же всё же получалось!

Страх сменился злостью, а злость — наглым азартом.

— Сама справлюсь, — подумала Вика, упала на засаленный диван, достала телефон с новой симкой и полезла в соцсеть. Цель нашлась быстро: обеспеченный программист, одинокий, в аккаунте — фото дорогих гаджетов и тоскливые посты о непонимании. Идеальная мишень. Это же уже всё пройдённый этап. Блин, да это проще простого! Вика включила режим «хрупкой мечтательницы». Написала осторожно, с намёком на общие интеллектуальные интересы и лёгкую грусть. Он ответил! Завязался разговор. Она лила «душевность», подбирала ключики к его самолюбию, рисовала образ женщины, которой так нужна поддержка… и наконец виртуозно подвела к «временным трудностям» с арендой, намекнув на скромную сумму.

Ответ пришёл мгновенно. Сухой, без эмоций:

— Иди ты, потаскуха. Вижу тебя за версту. Блок.

Вика аж отшатнулась от экрана, будто получила пощёчину.

— Случайность! — яростно подумала она, глотая ком обиды. — Наверняка урод какой-то попался или просто не в настроении был. Руки дрожали, но пальцы уже лихорадочно листали ленту. Новая цель: менеджер по продажам, самоуверенный, с постами про «успех» и «жизнь на полную». Тут нужен другой подход — восхищение, лёгкий флирт, намёк на доступность для «настоящего мужчины». Вика вжилась в роль, писала игриво, поддакивала его бахвальству. И снова — кульминация: история про срочный платёж для лечения больной мамы, ведь этот трюк раньше работал безотказно! Ответ прилетел ещё грубее:

— Лол. Ну ты и дура, разводила хренова. Даже не оригинально. Иди подальше, овца тупая. Забанена.

Телефон выпал из ослабевших пальцев. Вика сидела, уставившись в грязный линолеум, ощущая, как почва уходит из-под ног. Холодный пот выступил на спине. Дважды… Подряд… Успешный опыт? Казалось, он испарился, как дым. Её слова, её приёмы, её уверенность — всё разбилось вдребезги о какую-то новую, невидимую стену. Почему они так реагируют? И почему раньше всё работало? Отчаяние сжало сердце, острее страха перед использованием приложения. Она нажала на иконку «Манипулятор».

Приложение грузилось долго, будто спало мёртвым сном. Наконец, появился уже знакомый, минималистичный интерфейс. Никаких уведомлений, никаких следов прошлой активности. Как будто и не было грандиозного фиаско. Вика глубоко вдохнула. Запах пыли и отчаяния заполнил лёгкие. Она открыла чат с приложением. Курсор мигал, ожидая вопроса. Что спросить? О провале с программистом? С менеджером? Нет. Корень зла был глубже. Корень был в том провале, который перевернул её жизнь. Пальцы застучали по стеклу телефона:

— Почему провалился план с Аркадием Петровичем? Почему он приехал проверять землю? Её же не существовало?

Она нажала «Отправить». Сообщение зависло на секунду, затем статус сменился на «Доставлено». Минута тянулась вечностью. Вика почти не дышала, впиваясь взглядом в экран, ожидая очередного удара, насмешки или молчания.

Появился сухой и лаконичный ответ, как отчёт разведки:

— Анализ Цели. Провал обусловлен нарушением стратегии поведения «Поддержания Легенды». Вы прекратили активное участие после получения аванса.

Вика аж подпрыгнула на диване. Она провалила? Она?!

— Как я могла поддерживать легенду?! — яростно выстукала она. — Он приехал на участок! А его не было! Там пустырь! Охранники говорят, что адрес липовый.

Приложение ответило почти мгновенно, будто ждало этого возражения:

— Ошибка в анализе локации. Участок номер сто сорок пять в районе деревни Сосновка был заготовлен и внесён в ЕГРН с минимальными корректировками задолго до контакта с Целью.

Вика замерла. Что? Заготовлен? В ЕГРН?

— Не понимаю! — отправила она. — Он же приехал и ничего не нашёл!

Текст на экране появлялся с леденящей душу уверенностью:

Участок был заведён на три адреса в рамках Легенды. Участок номер сто сорок пять был основным. Складской комплекс номер семь был резервным логистическим хабом. Дачный кооператив «Родничок» и участок номер двенадцать был частной резиденцией управляющего. Все адреса были внесены в ЕГРН с временными правообладателями через номиналов.

Вика читала и мир вокруг терял очертания. Складской комплекс? Дачный кооператив? Номиналы? Она понятия не имела про это! Всё было слишком сложно и непонятно для неё.

— Он приехал, а там пусто! — упрямо настаивала она, чувствуя, как почва уходит из-под ног уже в третий раз за день.

Приложение будто вздохнуло цифровым вздохом:

— Стратегия предусматривала сценарий проверки. При обнаружении Целью отсутствия активного строительства на Участке под номером сто сорок пять, следовало:

— Сослаться на временную приостановку работ из-за экологической экспертизы и пересмотра проекта через заранее заготовленные фальшивые документы в приложении.

— Немедленно перенаправить Цель на Складской комплекс номер семь логистического хаба проекта.

— Объяснить разрозненность объектов схемой налоговой оптимизации через разные юрлица. Сложность структуры владения затруднила бы быструю проверку Цели на месте. Вероятность успешного отведения угрозы составляла более восьмидесяти процентов.

Вика уронила телефон на колени. Перед её мысленным взором стоял Аркадий Петрович на том пустыре. Она представила его лицо, сначала недоумённое, а потом леденящее от понимания того, что его надули. А она… она просто сидела перед телефоном, не зная, что сказать. Всю сложную, многоходовую конструкцию, которую создало приложение, она разбила одним своим бездействием, своей глупой детской уверенностью, что всё уже в шоколаде и можно расслабиться. Она не довела Легенду до конца, не поддержала иллюзию в критический момент.

Горький истеричный смех вырвался из её горла, отдаваясь эхом в пустой квартире. Слезы, смешанные со смехом, потекли по щекам. Она подняла телефон. Её пальцы дрожали так, что она едва попадала по буквам. Она ввела не вопрос, а констатацию, крик души, адресованный самой себе и этому чёртову приложению:

— Вот я дура!

Вика выключила телефон. Темнота квартиры снова сомкнулась вокруг неё, но теперь она была другой. Она была просчитанной. Её провал, отчаяние, даже самоуничижение — всё это было введено в корректировки алгоритмов приложения. В этой темноте, сквозь слезы и стыд, пробивался новый импульс, острый как бритва. Ярость не на приложение, а на саму себя, свою глупость, лень и самоуверенность.

Дура, — прошипела она в тишину, сжимая телефон так, что затрещал корпус.

Она пока не знала, что будет делать дальше с этим приложением. Можно ли доверять ему снова? Пока она знала одно, что если хочет что-то изменить, то придётся изучать эти стратегии манипуляций до последней запятой.

Читать книгу "Манипулятор" полностью >>

(Спасибо большое за лайки и комментарии, которые помогают продвигать книгу!)

Дёрг.

Это было похоже на то, как игла проигрывателя соскакивает с пластинки. Только что он был увлеченным рассказчиком, а теперь — сбитым с толку человеком, который потерял нить разговора.

— Мы говорили о книге, — терпеливо сказал Вебер, чувствуя, как по спине пробежал холодок. Это была не обычная амнезия. Это было похоже на хирургически точное удаление информации. — Вы нашли книгу и следовали ее инструкциям.

— Книгу? — Кирилл искренне удивился. — Нет… Какую книгу? Я сам все придумал. Ну, про картошку… это из моей прошлой работы. Севооборот, плуг… это же базовые знания для любого инженера. Логично же. Я просто применил свой опыт. Никакой книги не было.

Он говорил абсолютно убежденно. Лжи в его голосе не было.

Аннелизе сделала крошечную пометку на своем бланке. Обычной ручкой, не самопишущим пером. «Анти-меметическая защита. Уровень 3 или выше».

Вебер почувствовал себя охотником, который вместо лисьей норы наткнулся на вход в логово чего-то гораздо более древнего и опасного. Он поднял руку, останавливая следующий вопрос Аннелизе.

— Хорошо, Кирилл Андреевич. Давайте сменим тему, — он откинулся на спинку стула, пытаясь выглядеть расслабленно. — Расскажите мне о местной кухне. Что вы ели в Унтервальде, пока ваш эксперимент… продолжался?

Допрос превратился в театр. Они еще час говорили о всякой ерунде: о кислом хлебе, о тушеных ящерах, о горьком пиве. И каждый раз, когда Вебер аккуратно пытался подвести разговор к "источнику знаний" или "руководству", происходило одно и то же. Кирилл начинал что-то вспоминать, его глаза загорались, и в следующий миг — дёрг — он терял мысль и с недоумением спрашивал, к чему этот вопрос.

Память о книге была защищена. Она стирала саму себя, оставляя в сознании носителя лишь полную уверенность, что все идеи принадлежат ему самому. Это объясняло, почему никто из предыдущих "прогрессоров" ничего не рассказал. Они просто не могли.

— Достаточно, — наконец сказал Вебер. — Помощник, сопроводите субъекта в камеру временного содержания 7-Б. Режим — «Альфа-наблюдение». Никаких допросов без моего прямого приказа.

Аннелизе кивнула, и они с Кириллом вышли. Оставшись один, Вебер подошел к окну. Вид из него выходил на внутренний двор штаб-квартиры, где техники в серых комбинезонах чинили очередного сломавшегося почтового грифона.

Мысль, пришедшая ему в голову, была настолько неприятной, что он нахмурился. Сухой, канцелярский язык. Логичная структура. Пошаговые инструкции, не учитывающие локальный контекст… Это до боли напоминало ему кое-что.

*

Вебер шел по гулким коридорам архивного крыла. Он был почти уверен, что Кирилл выдумал свою "книгу", но профессионализм требовал проверить. В памяти всплывали старые дела, похожие на дело Кирилла — прогрессоры, которые провалились с необъяснимой глупостью. Их всех списывали на синдром «мессии» и некомпетентность. Но что, если?..

Архив встретил его запахом пыли, пергамента и остывшей магии. Главный архивариус, голем по имени Библиос, собранный из забракованных энциклопедий, спал в своем кресле. На его груди ритмично поднималась и опускалась табличка «НЕ БЕСПОКОИТЬ, ИДЕТ ИНДЕКСАЦИЯ СНОВИДЕНИЙ».

Веберу не нужен был голем. Ему нужен был специальный терминал, который он называл про себя «дырой в прошлое». Он давал доступ к самым скандальным, постыдным и засекреченным файлам Бюро. Вебер вставил свой инспекторский ключ. Экран из матового стекла ожил, на нем проступили буквы цвета высохшей крови.

ЗАПРОС: — гласила надпись.

Вебер напечатал: КЛАСС: ГАММА. ИСХОД: ПОЛНЫЙ ПРОВАЛ. КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: "ИНСТРУКЦИЯ", "ПРАВИЛА", "РУКОВОДСТВО".

Терминал зажужжал. Список дел, появившийся на экране, был пугающе длинным. Вебер открывал их одно за другим. «Металлург», сжегший город. «Химик», отравивший реку. «Социолог», развязавший гражданскую войну. И везде в примечаниях мелким шрифтом: «Субъект демонстрировал признаки бредового расстройства, утверждал, что действует по "инструкции", но не мог предоставить ее или описать».

Сердце Вебера застучало быстрее. Кирилл был не первым. Он был лишь последним в длинной цепочке.

Но потом он наткнулся на кое-что еще. Совершенно секретный файл под кодовым названием «Проект "Красная Папка"».

Доступ требовал двух ключей, но Вебер знал обходной путь — экстренный протокол для случаев онтологической угрозы, которым он цинично злоупотреблял примерно раз в год.

На экране появилась отсканированная страница. Это был внутренний документ И.Б.У.Т., обучающий материал для элитных агентов-ликвидаторов. Название гласило:

«Руководство по Преднамеренной Дестабилизации Миров. Типовые ошибки Трансмигрантов класса "Гамма" и способы их катализации».

Вебер читал, и его руки холодели.

«Глава третья: Агротехническая диверсия. Параграф второй: Картофель (Solanum tuberosum) как идеальный био-агент. Для достижения максимального некротического эффекта в мирах с высоким уровнем духовных полей, рекомендуется использовать сорта с агрессивным генетическим кодом («Полярник-4» и аналогичные), высаживая их без предварительной ритуальной адаптации…»

Книга, которую на мгновение вспомнил Кирилл, существовала.

И это была инструкция не "КАК НАДО ДЕЛАТЬ", а "КАК ДЕЛАТЬ НЕЛЬЗЯ". Внутреннее руководство Бюро о самых страшных ошибках, которое каким-то образом утекло наружу и стало «библией для прогрессоров».

Кто-то взял самое опасное оружие из арсенала Бюро и отдал его в руки детям.

*

Вебер отшатнулся.

Утечка документа такого уровня — это не просто халатность. Это измена. И не просто измена, а тщательно спланированная, изощренная диверсия. Кто-то не просто слил информацию — он превратил ее в оружие, которое било по самой логике Бюро. Дать людям список самых страшных ошибок и позволить им думать, что это путь к спасению... это был ход не Прогрессора и даже не Завоевателя. Это был ход кого-то, кто понимал систему изнутри и ненавидел ее до глубины души.

Вебер распечатал несколько ключевых страниц из «Красной Папки» — терминал недовольно зашипел, но подчинился его доступу. Он вышел из архива, не разбудив Библиоса, и направился не к себе в кабинет, а в единственное место, где можно было думать без протоколов и наблюдателей — в теплицу на крыше штаб-квартиры.

Теплица была личным проектом начальника сектора, старого гнома-ботаника, который верил, что по состоянию капризной «межмировой орхидеи» можно предсказывать топологические бури лучше любого датчика. Здесь пахло влажной землей и озоном. Вебер сел на скамейку рядом с горшком, в котором росло нечто, похожее на кактус из чистого света.

Он разложил на коленях распечатки.
Первая мысль: кто имел доступ? Список был коротким. Руководители секторов, главы отделов Омега-ликвидации, старшие аналитики. Все — проверенные веками (иногда буквально) винтики системы.
Вторая мысль, куда более страшная: кому это выгодно? Не просто саботаж. Это была насмешка. Издевательство над самой идеей Бюро. Заставить организацию саму порождать монстров, с которыми она борется. Заставить инспекторов вроде него гоняться за «прогрессорами», которые на самом деле были всего лишь марионетками, дергающими за ниточки из самого сердца Бюро.

Щёлк.

Вебер вздрогнул. На краю скамейки сидела Аннелизе. Она держала в руках два стакана с дымящимся цикорием и протягивала ему один. Он не слышал, как она подошла. В ее руках тоже был орех-самощелк.

— Вы оставили свой инспекторский ключ в терминале архива, — ровным голосом сообщила она. — Я подумала, что будет правильно вернуть его лично, а не через пневмопочту. И заметила, что вы не обедали. Цикорий полезен для пищеварения в состоянии стресса. Директива 45-гамма.

Вебер молча взял стакан. Его взгляд был прикован к ее лицу, такому же спокойному и непроницаемому, как всегда. Но сегодня он видел в этом спокойствии не просто педантичность. Он видел контроль.
Могла ли она? Теоретически, с ее умом и доступом... она была бы идеальным кандидатом. Но зачем?

— Спасибо, помощник, — он сделал глоток. Горячая горечь немного прояснила мысли. — Раз уж вы здесь, взгляните.

Он протянул ей распечатки. Он внимательно следил за ее реакцией, ища малейший признак — удивления, страха, триумфа.

Аннелизе взяла листы. Ее глаза пробежались по строчкам. Ни одна мышца на ее лице не дрогнула. Она читала отчет о конце света с таким же видом, с каким изучала бы меню в столовой.

— «Руководство по Преднамеренной Дестабилизации», — прочитала она вслух. — Не знала, что отдел «Дельта» выпускает методички. Очень структурировано.

— Эта "методичка", помощник Шмидт, похоже, и есть та самая книга, о которой на секунду вспомнил наш Кирилл, — сказал Вебер.

— Логично, — кивнула Аннелизе, возвращая ему листы. — Документ с высоким уровнем меметической защиты. Скопирован и изменен так, чтобы при прочтении цель воспринимала его как позитивное руководство, а память о самом носителе информации стиралась. Грамотная работа. Вероятный исполнитель — специалист по когнитивным вирусам, уровень допуска не ниже четвертого. У нас в секторе таких трое.

Она говорила так, будто они обсуждали протечку в трубе.

— У вас есть версии, помощник? — в голосе Вебера прозвучала сталь.

Аннелизе посмотрела на светящийся кактус.

— Версия — это роскошь, доступная аналитическому отделу после трех недель сбора данных. У полевого агента есть только протокол. Протокол предписывает доложить о возможной утечке начальнику сектора и передать все материалы во внутреннюю безопасность. Что я и рекомендую вам сделать.

Она была безупречна. Она была идеальным, совершенным агентом Бюро. И это пугало Вебера больше всего. Потому что идеальных агентов не бывает. У всех есть трещины. У него — контрабандный кофе. У начальника сектора — говорящие орхидеи. У Аннелизе, казалось, трещин не было совсем. Или она была одной сплошной, идеально замаскированной трещиной.

— Вы правы, помощник. Совершенно правы, — Вебер поднялся. — Но перед тем, как мы доложим наверх и утонем в служебных записках на ближайшие полгода, я хочу кое-что проверить.

Он направился к выходу из теплицы.

— Мне нужен доступ к личным делам всех инспекторов, уволенных или пропавших без вести за последние двадцать лет. Особенно к тем, кто работал с отделом «Дельта» или имел доступ к «Красной Папке». И подготовьте транспорт. Похоже, нам снова в поля.

Аннелизе на мгновение задержалась.

Она посмотрела вслед Веберу, который шел с решимостью человека, нащупавшего змеиный хвост и твердо намеренного дойти до головы, даже если она его укусит. Она знала, что, следуя за ним, рискует всем. Но она так же знала, что тот, кто стоит за этой диверсией, опаснее любого Прогрессора. Это враг системный. Это ее враг.

Она сделала свой выбор.

Её "маленький секрет" разрывался от предупреждений: "Вероятность компрометации агента Вебера — 17%. Вероятность раскрытия вашей истинной природы при несанкционированном расследовании — 43%. Рекомендуемое действие: следовать протоколу. Сообщить."

— Будет исполнено, господин инспектор, — сказала она в пустоту и, допив свой цикорий, направилась в архив за личными делами. Ей не нужен был терминал. Она и так знала, чье имя они там найдут.

А в теплице на крыше, в полной тишине, на глазах у светящегося кактуса, щелкнул еще один орех.

*

Часы в кабинете Вебера не отсчитывали секунды. Они отмеряли вероятность того, что очередной отчет будет заполнен без единой помарки. Сейчас они показывали удручающие 17%. Вебер это проигнорировал, сосредоточившись на голографическом проекторе, который парил над его столом, перебирая личные дела списанных агентов.

Их было много. Бюро не прощало ошибок, но чаще всего оно просто изнашивало своих служащих до состояния выгоревшей шестеренки, которую молча заменяли новой. Он искал не просто уволенных. Он искал злых. Униженных. Тех, в чьих делах сквозила горечь нереализованного идеализма.

Аннелизе сидела напротив, работая за своим собственным терминалом. В отличие от Вебера, перебирающего дела по наитию, она действовала как машина.

— Нашел, — пробормотал Вебер через полтора часа. Он ткнул пальцем в одно из дел, и проекция замерла. — Инспектор Матиас Корн.

Аннелизе подняла голову, словно ее собственный поиск только что привел к тому же результату.

— Чем он примечателен, инспектор?

— Всем, — Вебер увеличил раздел «Дисциплинарные взыскания». — Пять выговоров за «несанкционированную помощь объектам класса Гамма». Попытка внедрения системы очистки воды в мире, где вода считается священной и нечистоты — даром богов. Попытка организации профсоюза для шахтеров-гоблинов. Он не просто работал. Он пытался помогать. Каждый раз его останавливали, а ущерб от его «помощи» списывали на локальные конфликты. Он был идеалистом, Аннелизе. А нет ничего опаснее идеалиста, которому показали, что его идеалы не работают.

Он перелистнул на последнюю страницу.
— Пропал без вести пятнадцать лет назад во время патрулирования сектора 9-Дельта, также известного как «Отстойник». Место с высокой топологической нестабильностью. Дело закрыто. Списан. Предположительно — испарился вместе с реальностью.

— Идеальное прикрытие, — холодно констатировала Аннелизе. — Никто не будет искать того, кто официально перестал существовать.

Вебер кивнул, глядя на фотографию в личном деле. Молодой человек с горящими глазами. Он был похож на Кирилла. Только умнее и, очевидно, гораздо злее.

— Готовьте транспорт, помощник. Мне нужен бронированный вездеход «Аргумент». И полевой набор «Дельта-2» с усиленными ментальными блокаторами.

— Инспектор, — Аннелизе на мгновение заколебалась, — протоколы для работы в «Отстойнике» предписывают использование тяжелых реальных якорей и стазис-гранат. Нестабильность зоны может…

— Мы едем допрашивать старика-идеалиста, а не штурмовать цитадель хаоса, — отрезал Вебер. Он уже был на ногах, надевая свой жесткий плащ. — Если мы явимся туда в силовых доспехах, он просто сотрет себя и все свои следы. Мы идем тихо. Хватит стандартного набора.

Аннелизе промолчала, но сделала пометку в своем блокноте. Она положила в свою полевую сумку три лишних питательных элемента для личного парализатора и небольшой диск — полевой генератор помех. Бесполезный против того, что их ждало.

(И всё-таки ей казалось — ну как, казалось — что они необходимы).

На АТ

В профиле можете посмотреть другие проекты-сериалы ;)

Практичный гид для трейдеров. Кан учит видеть тренды, работать с объемами, дивергенциями и настроениями

Главное:

▪️ Тренды бывают краткосрочные, среднесрочные и долгосрочные. Например, рост золота с 2001 по 2011 годы был ярким примером долгосрочного тренда, игнорирующего локальные коррекции

▪️ Объемы подтверждают движение: рост на низких объемах часто слаб, а резкий скачок объема в момент пробоя уровня – сигнал силы

▪️ Фигуры вроде "голова и плечи" или "флаг" – это сжатые истории о борьбе покупателей и продавцов. Кан приводит примеры работы паттернов на графиках S&P 500

▪️ Психология – ядро анализа. Метафора "толпы зебр" описывает, как страх и жадность ослепляют участников, заставляя следовать за стадом и пропускать развороты.

📌 Теперь представьте себе, что все внимание стада настолько поглощено самим процессом бега, что оно забывает смотреть вперед на меняющийся ландшафт… рынок никогда не ошибается.

Веду свой экономический блог Осьминог Пауль о финансовых рынках, аналитика, прогнозы, новости, в телеграм канале

Офис Волынского поразил Вику не своей роскошью, а солидной, подавляющей серьёзностью. Повсюду было тёмное дерево, кожа и висели картины в строгих рамках. Сам Аркадий Петрович, сидящий за массивным столом, выглядел усталым, но его острый и оценивающий взгляд заставил Вику сжаться внутри. Уроки борьбы с мамой Людой пролетели в памяти как одно мгновение. Все отточенные модели поведения моментально освежились и дали ей так нужную в этот критический момент силу. Она представилась с лёгкой грустью в голосе, упомянув «Волынскую», и сразу же перешла к делу. Вика разложила распечатанные документы по фиктивному складскому комплексу. Там были красивые графики с аналитикой рынка и поддельными письмами о «граничной цене». Говорила она чётко, уверенно, с искренне натренированным энтузиазмом, постоянно апеллируя к его опыту:

— Именно здесь, Аркадий Петрович, ваша уникальная схема логистики хабов, о которой вы рассказывали на том вечере, могла бы дать фантастическую эффективность! Я просчитала варианты, но без вашего стратегического взгляда… это просто риск. А с вами — уже шанс!

Она ловила его реакцию и понимала, что если он начнёт спрашивать тонкости и нюансы, то всё пропало. Вика ускорила темп под конец презентации, не давая ему вставить и слова, захлопнула папку, подошла к окну и взялась за голову:

— Ой, что-то я расчувствовалась. Голова закружилась… Извините меня.

Его взгляд на мгновение смутился, начали проявляться нотки сочувствия и сожаления. Это было то, что нужно. Он налил стакан воды, встал из-за стола и подошёл к ней.

— Пять миллионов… Сумма не критичная, Виктория, — произнёс он наконец, глядя не на неё, а в окно. — Но риск высок. Почему я должен поверить в ваш проект?

Это был ключевой момент. Все наставления «Манипулятора» опять пронеслись в её голове, оживляя в памяти акценты управления целью. Вика сделала глубокий вдох, вложила в голос нотки уязвимости и преданности делу, а не деньгам:

— Потому что это не мой проект, Аркадий Петрович. Это наш шанс доказать миру, что правильные подходы, проверенные временем, как ваши, работают и сегодня. Я верю в это дело и готова вложить все свои сбережения, но их не хватает. Для меня ваше участие — это не просто деньги, а шанс учиться у лучшего, шанс сделать что-то стоящее… как вы делали всю свою жизнь. И… я хочу, чтобы вы гордились результатом. — Она сделала паузу. — Как наставник!

Слово «наставник» сработало как ключ. Его взгляд смягчился, а уголки губ дрогнули. Он кивнул, почти незаметно.

— Хорошо. Рассмотрю. Дай Бог, чтобы твой энтузиазм не подвёл. Пришли реквизиты.

Через три дня пять миллионов поступили на её счёт. Вика не ликовала. Первый рубеж взят, но это была лишь разведка боем. Денег хватило на убогую квартирку на окраине Москвы, но это была первая крупная победа. Вика ликовала!

Прошло три месяца. Вика регулярно писала Волынскому «отчёты» о «прогрессирующем, но сложном» проекте склада. Она культивировала образ трудолюбивой наследницы, сталкивающейся с суровой реальностью бизнеса, но не сдающейся. Вика делилась вымышленными, специально разработанными для него приложения проблемами и всегда просила его «мудрого совета», подчёркивая, как его опыт помогает ей не сбиться с пути.

Затем пришло время для второго запроса. Встреча была уже менее формальной — за чаем в его кабинете.

— Аркадий Петрович, склады… они работают! — начала она с искренним воодушевлением. — Спрос есть, но… он превысил наши скромные прогнозы. Мы упираемся в мощности. Соседний участок — он идеален для расширения. Владелец согласен продать, но только сразу и только за наличные. Двадцать пять миллионов. Это шанс удвоить обороты в следующем квартале!

Она положила перед ним новый пакет документов. Там были прогнозы роста, фальшивые письма от крупного арендатора, предварительное соглашение на покупку земли.

— Я уже вложила всё, что смогла перераспределить… Ваше участие сейчас — это не просто инвестиция, а решение о будущем масштабе нашего дела.

Она видела, как он колеблется. Сумма была серьёзная. Приложение предложило сыграть на его страхе упустить возможность и, главное, на его растущей вере в неё как в «перспективную ученицу», способную приумножить его вложения.

— Двадцать пять… — пробормотал он, разглядывая бумаги. — Ты уверена в арендаторе? В сроках?

— Как никогда! — парировала Вика.

Он вздохнул, но кивнул.

— Ладно. Действуй, но держи меня в курсе каждого шага. Каждого!

Вика вернулась домой и не находила себе места. Внутри было пусто. И грязно. Азарт горел холодным, болезненным огнём где-то глубоко, но поверхность затягивало тягучей, маслянистой плёнкой отвращения к себе. Она переступила черту, которую даже не видела раньше. Он поверил ей как дочери, а она…

— Хочешь жить — умей вертеться, — прошептала она, успокаивая себя, но в голосе не было прежней уверенности. Была только усталость и тяжесть камня на душе. Игра продолжалась и обратного пути не было. Только вниз, в эту бездну лжи, куда она уже прыгнула с первой взятой у Андрея тысячи.

Вика мастерски играла на его одиночестве и потребности быть нужным, его вере в неё как в наследницу.

— Всё гениально, — успокаивала она себя. — Всё сработает!

Неожиданно зазвонил телефон. Вика вздрогнула. Она увидела входящий звонок от Аркадия Петровича, и на неё нахлынула волна радости. Она быстро взяла трубку и ответила задорным, полным надежд голосом:

— Да, я вас слушаю!

— Вика, тут какое-то недоразумение! Мои люди приехали проверить объект, про который ты мне говорила, но они не могут его найти. Охранники соседнего здания говорят, что это левый адрес.

Душа Вики улетела в пятки. Мозг выключился. Единственное, что можно было сделать в данную секунду, это выкроить немного времени, чтобы получить новые инструкции от приложения.

— Я… я сейчас ещё раз взгляну на документы, — сказала она.

— Да. Хорошо. Жду! — ответил Аркадий Петрович.

Она положила телефон на тумбочку и уставилась на него. Впервые за долгое время Вика почувствовала настоящий животный страх. Он сковал её мысли и движения. Она сидела и смотрела на телефон, не в силах пошевелиться.

— Алло, Виктория, — прозвучал голос из телефона.

Услышав своё имя, она резко нажала кнопку завершения разговора. Звонок пропал, но тут же появился новый входящий. Вика кое-как нащупала кнопку выключения телефона дрожащими руками и держала её, пристально смотря на экран телефона, пока тот не погас.

Читать книгу "Манипулятор" полностью >>

(Спасибо большое за лайки и комментарии, которые помогают продвигать книгу!)

Монтана. Шоссе 93. За несколько дней до Нуля.

Пыль ложилась на стекло тонкой слюдой. Где-то за горизонтом шевелились холмы, как в замедленной съёмке. Шоссе пустовало, ни встречных, ни попутных уже минут пять. Ничего, кроме марева от горячего асфальта. Темно-синий Dodge Ram рвался сквозь осеннее солнце вглубь Монтаны.

Максим вёл, была его очередь. Руки — на руле, спина напряжена. Александр молчал, разглядывая сложенную в несколько раз бумажную карту. Взяли на заправке на выезде из Сан-Франциско, когда заправлялись. Ветер гудел сквозь не до конца поднятое боковое стекло на задней правой двери, своеобразная вытяжка.

—Слушай, давай скорректируем маршрут, — нарушил тишину Максим. — Через Логан короче на двадцать минут. Да и постов на второстепенной меньше.

— Там ICE работает, — отрезал Александр, не поворачивая головы. — Вторую неделю подвижный блокпост, ловят нелегальных мигрантов. Будет досмотр. Попытка досмотра точно будет. Оно нам надо?

— Ты всегда говоришь, что я усложняю. Но у тебя любое шоссе засада, каждый город — ловушка, а любой прохожий — убийца. Это не осторожность, Александр! Паранойя.

— У меня опыт, Макс, а тебе пора бы уже избавиться от розовых очков. – Данилов был сама любезность.

Максим сжал руль сильнее.— Слушай, я не хочу в очередной раз просить тебя не стрелять первым. Они не причинили нам вреда! Даже не собирались, уверен!

Александр усмехнулся уголком рта.

— Если я стреляю первым — ты ещё жив. Или предпочёл бы наоборот?

— Я бы предпочёл, чтобы ты видел в людях людей.

— Видел, — сказал задумчиво Александр. — Видел. До Мариуполя. До Вильнюса...

Максим поморщился. Ему уже не нравилось то, что он сейчас услышит.

— ...А потом я начал считать, сколько из них стреляли первыми. Потом перестал.

Максим вернулся взглядом к шоссе. По лобовому стеклу бежала тонкая трещина света.

— Интересно, — задумчиво сказал он, — и почему я до сих пор тебе верю в таких ситуациях, Данилов?

— Потому что вы романтик, мистер Ортис, вымирающий вид. Вы как панды. Неуклюжие, часто беспомощные, но вас любят. И нужны такие, как я, чтобы в мире не закончились такие, как ты.

Пикап перемахнул через макушку очередного холма, и Максим сразу увидел полицейскую машину на обочине. Она осталась позади, но через полминуты в зеркале заднего вида заморгало красно-синим.

– Сиди спокойно, опусти все стекла, держи руки на руле. Не оборачивайся.

Голос Александра Данилова звучал обыденно, но Максим почувствовал отличие от его обычного тона, и этот новый тон напарника ему не понравился.

– Говорил же, просто не нарушай, и ни один коп не прицепится.

Максим положил руки на руль и попытался глубоко вздохнуть, но стиснутые зубы превратили вздох в подобие свиста.

Данилов протянул левую руку к ключу зажигания и заглушил двигатель. Максим старался смотреть прямо перед собой, но всё же видел в зеркале заднего вида красно-синие отблески "люстры". В пятнадцати метрах за их "доджем" стоял "крузер" в служебной расцветке, а полицейский, подавший им сигнал об остановке, несомненно сейчас будет здесь. Вот уже через несколько секунд.

– Не волнуйся, не спорь, не повышай голос, выполняй все его указания. На меня не обращай внимания, – успел сказать Данилов до того, как свет слева частично заслонила фигура полицейского.

– Добрый день. Сэр, вы превысили установленную законом штата скорость на этом шоссе. Могу я увидеть вашу водительскую лицензию?

Высокий полицейский лет сорока стоял рядом с их еще более высоким пикапом и из-за высоты автомобиля видел только головы и плечи сидящих в нём двух мужчин и руки водителя на руле. Похоже, латиносы. Смуглые. Водитель, брюнет чуть старше тридцати. Пассажир, шатен, возраст под тридцать пять. Оба в футболках, шеи открыты, солнцезащитные очки отсутствуют. Татуировок, которыми обычно обозначают себя члены крупных банд латиносов, на лице и шее не заметно. Уже легче.

Сержант Бартон любил патрулировать свой участок шоссе в одиночестве. Когда ты один, никто не отвлекает тебя пустыми разговорами от великолепных пейзажей в предгорьях Монтаны и любимого рок-н-ролла на волне станции "ДжейБиЭм". Здесь рядом национальный парк, чуть западнее по шоссе – и популярная у экотуристов долина начинает выплескивать на дорогу ручейки автомобилей. Но их путь обычно лежит на север, в Льюистон, административный и культурный центр долины. А здесь спокойно, время ярмарок еще не настало.

Конечно, траффик-стоп один из самых опасных моментов в работе дорожного патрульного. По новым правилам Бартон должен был после остановки нарушителя сначала вызвать еще один патрульный автомобиль. Дождаться его (минут пятнадцать здесь, за городом), и уже вдвоем с коллегой провести проверку документов и всего прочего. Один проверяет, другой прикрывает. Тем более, в авто два человека. "Чертовы перестраховщики, – подумал Бартон, – тут вам не Флорида, где каждый имеет право носить пушку без разрешения". Вооруженные люди в Монтане встречались не так уж часто. Тем не менее, он на ходу незаметно расстегнул кобуру и шлепнул ладонью по левому заднему фонарю пикапа. Привычка. Слишком хорошо полицейские знали, что нужно оставить след своей ДНК на проверяемом транспорте.

Максим под внимательным взглядом полицейского поднял правую руку к солнцезащитному козырьку и вынул из кармашка водительское удостоверение. Протянул его полицейскому. "Все документы настоящие, проведены по всем федеральным базам, – заверил его Данилов, доставая конверты из постамата. – Да и по всем местным базам, где выдавались, тоже проведены. За документы не опасайся".

Полицейский взял водительское удостоверение. Максимо Ортис, 32 года. А на латиноса парень всё же не очень похож.

– Мистер Ортис, пожалуйста, передайте мне страховку на автомобиль и техпаспорт.

– Документы в подлокотнике, офицер, – ответил по-испански Максим. – Я могу их достать для вас?

Испанский здесь чуть ли не второй государственный язык, поэтому полицейский не сильно удивился. Худо-бедно, но объясниться по испански он мог. Была практика, да.

– Да, сэр, давайте их сюда, – перешел на испанский сержант. – Это ваш автомобиль?

Максим порылся во вместительном подлокотнике пикапа. Открыл не ту папку. Оранжевую. Сердце ёкнуло. Александр еле заметно щелкнул языком — сигнал. Максим тут же вынул синюю, закрыл подлокотник.

— Пожалуйста, офицер. Да, он мой.

Бартон взял бумаги, отступил на шаг.— Вы говорите по-английски, мистер Ортис?

— Немного.

— А вы, сэр? — перевёл взгляд на Александра.

Данилов не ответил. Игнорировал полицейского. Весь его вид говорил: "Отвали, я тут просто пассажир".

Полицейский отошел еще на шаг, щёлкнул рацией.

— 143-й, контроль. Проверка Dodge Ram, номер 7-Кило-3-2-9... Да. И водительское. Максимо Ортис. Дата рождения...

Выслушал ответ диспетчера. Немного расслабился. Взял документы в правую руку.

Максим ощутил лёгкую вибрацию. В подлокотнике. Джинн. Короткий двойной сигнал – предупреждение. Затем сразу длинный – перезагрузка.

— Скажите, сэр... — начал Бартон, — есть ли в авто...

Внезапно мир заполнился длинными пушистыми волокнами. Запахло ванильной карамелью. "Как много сахарной ваты!" — удивился Максим. Уши заложило, звуки полностью исчезли, во рту стало сухо. Затем где-то над горизонтом справа небо коротко вспыхнуло неровным швом электросварки. Отблески полицейской люстры в зеркалах погасли.

Максим посмотрел в зеркало. Сержант Бартон сначала застыл с широко открытыми глазами, а потом вдруг разжал пальцы, выронив документы.

И выхватил пистолет.