🔞18+
🟢 Предыдущая часть
⏮️ Первая часть
🎧 На моей странице можно будет найти аудиовариант этой серии ✅

Вновь раздался скрежет двери, предвещая появление хозяина. Он вернулся, двумя пальцами держа за горлышко прозрачный кувшин с мутной водой, а на мизинце висела кружка, болтаясь из стороны в сторону при каждом шаге здоровяка. В другой руке он держал два увесистых пакета и длинный нож с дряхлой деревянной ручкой.

— Ай, я-то из чего буду пить. Забыл! — пробурчал мужчина, швыряя мешки и нож на захламленный грязной посудой стол. Лицо его исказилось досадой, но тут же сменилось на радостное удивление, когда он вдруг обнаружил какую-то другую кружку с отколотым краем между тарелок. Облизав один за другим пальцы, он с нескрываемым энтузиазмом вытер ладонь о свой халат, который теперь казался мне ещё более противным, чем всё вокруг.

Слюнявой рукой хозяин извлек из пакетов чёрствый хлеб и вялую колбасу, безжалостно бросив их на грязную столешницу. Рядом с едой с едва скрываемым восторгом три наглые мухи потирали свои лапки, предвкушая пиршество.

— Угощайся! — предложил он с наигранной любезностью, подсовывая мне нож. Затем он поставил передо мной и кружку.

Пока он торопливо наливал себе мутную воду из кувшина, на дне которого лежал толстый слой кисельной жижи, я с нескрываемым отвращением отметил грязное лезвие. Кружка выглядела не лучше — на её стенках прилипли засохшие кусочки чего-то неаппетитно белого, словно в ней отмачивали вставные зубы после сытной трапезы. Хлеб был усеян точками голубоватой плесени, а колбаса, прокатившись по столу, собрала такое количество крошек и сомнительных частиц, что я даже не мог заставить себя представить, как это чудовищное месиво попадёт ко мне в рот.

Я сидел, охваченный множеством противоречивых эмоций: от острого, мучительного голода до подступающей тошноты, не зная, как мне поступить, чтобы теперь отказаться от того, что я сам и попросил. Но представлял-то я другое, став заложником своих же ожиданий.

— Скажите, сколько тут жителей в деревне? — спросил я, стремясь избежать мрачных мыслей об обеде и как можно скорее переключить его внимание на что-то другое, что было нужно мне.

Мужчина, казалось, не спешил с ответом. С жадностью он выпил стакан воды, а после, ловко подтянув к себе обратно нож и колбасу, принялся методично отрезать от неё толстые круги.

— Притормози. Как тебя величать-то? — дружелюбно поинтересовался он, соблюдая незыблемые каноны гостеприимства, кинув на меня короткий оценивающий взгляд из-под густых, седых бровей.

— Прошу прощения, что не представился. Меня зовут Анатолий, — улыбнулся я, непринуждённо откинувшись на спинку скрипучего стула, постукивая пальцами по скрытой скатертью сумке. Вот я тоже дипломат — даже представиться забыл.

— Что ж, будь здоров, Толик! А я Дмитрий Фёдорович, — растянул он свой и без того широкий рот до ушей, так что пухлые щёки чуть ли не скрыли их. Затем, закинув колбасу на свежеотрезанный ломоть хлеба, он впился в этот бутерброд, громко чавкая, — Прости и не сочти невежливым, что не поздороваюсь, но руки у меня грязные, — пробубнил он, но я вполне одобрил его решение, помня как каждый палец был облизан перед едой — такой странный способ мытья рук.

— Пустяки, — поспешил я его успокоить, — я и сам ещё не успел помыть руки, так что, пожалуй, не стану вас... э-э... награждать бактериями. — ответил я, пытаясь поддержать атмосферу лёгкости в нашем разговоре.

Хозяин вдруг разразился громким смехом, и кусочек колбасы, выпавший из его рта, покатился по его халату на пол. В этот миг я почувствовал, что каким-то образом в такой неразберихе я нашёл ключ к доброй беседе.

— Бактерии! — подчеркнул он это слово, которое его и развеселило, — Вы там все такие, откуда ты приехал? Бросай эту дурь, если будешь жить в Слухово! Тут и бактерии, и комары, и чёрт знает что... — продолжал он, обводя глазами вокруг себя беспорядок, словно он и его самого раздражал не меньше, чем меня, — Один туалет на улице чего только стоит! Видел когда-нибудь такой? Будка, а в ней дырка для задницы. Заглянешь туда в дырку, а там все твои бактерии кишат! — с увлечением рассказывал он, принимая меня за обывателя, ни разу не повидавшего сельского туалета. Я сдержал смех, представляя себе эту комичную картину, как он с жаром описывал детали. — Ладно, давай к делу, — сказал он, закашлявшись и прикрывая рот кулаком, вдруг вспомнив о манерах, но затем коротко рыгнул и, не смущаясь, снова выпил воды, продолжая говорить, — Нас тут осталось девятнадцать человек вместе со мной. Ты двадцатый. Я здесь, считай, глава... был. Теперь же нет нужды управлять этим сбродом. Здесь остались только те, кто лишился рассудка, — он покрутил у виска, указывая на симптомы безумия, — Алкаши да бабки. У одной даже внучка двадцати лет засиделась тут с бабулей своей. Ей пора бы уехать, учиться, жизнь свою строить, но... её дело, в общем. Я осуждаю, хоть она и молодец, присматривает за бабкой, да и остальными помогала. Раньше. Сейчас чего-то перестала, приболела что ли... — его взгляд упал на меня, и я почувствовал, как его тусклые глаза просверливают меня насквозь.

В тот момент я понял, что у этого громилы была, а может, и есть власть, выходящая за рамки его физических возможностей. Я внимательно следил за его жестами, едва скрывая свой интерес к тому, что он говорил. Мог ли этот здоровяк быть тем самым убийцей, о котором писали в статьях? Мысли об этом вдруг закрались в мой разум. Можно было гадать, ждать ночи и рисковать своей шкурой. Но я здесь, чтобы найти вампиров, если уж вдаваться в детали. Кривя лицом, я снова усомнился в необходимости, но если уж того требовало задание, мне нужно было придерживаться инструкции. Нужно было пшикнуть ему в кружку зельем и узнать решение без лишних сомнений. Вдруг на подлецов, поднявших оружие на мирных людей, эликсир тоже подействует?

— А вы мне не подскажите, где всех остальных найти можно? — наконец спросил я, стараясь звучать как можно более беззаботно, хотя внутри меня метались беспокойные мысли о таинственном прошлом хозяина, — А то тут домов много, быстрее обойду, если поможете, — попросил я, тщетно стараясь скрыть, как умело переплетались страх и желание узнать правду о том, что скрывалось за его улыбкой и глазами.

— Я тебе расскажу, как найти проще будет, но с тобой не пойду, не хочу никого видеть, — произнёс он, угрюмо покачивая головой и заметив, что я так ни к чему из предложенного и не прикоснулся, — Чего не ешь-то? Просил же перекусить, или вы там колбасу не едите? — злорадная усмешка поползла по его лицу, словно он искренне наслаждался моим смятением.

Чтобы отвлечь его внимание и дать ему возможность уйти из комнаты, я поинтересовался:

— А печенья у вас нет какого-нибудь, случайно? — спросил я в ответ, тонко маневрируя к его благосклонности. Мой голос был спокоен, но внутри я лихорадочно прокручивал план, представляя, как я быстро и незаметно выполню свою миссию. Я надеялся снова вытянуть его на кухню, чтобы у меня появилась возможность.

— А хрен его знает, я не ем его, если только старое какое-нибудь, сейчас посмотрю схожу, — прокряхтел он, бережно положив откушенный бутерброд.

Опираясь на край стола, он с трудом поднялся со стула. Незакреплённая столешница накренилась на его сторону. Я думал, сейчас всё рухнет на пол, как одно из объяснений грязи под ногами. Но с грохотом столешница приземлилась обратно, посуда хором издала короткий звон.

В тот миг, когда он удалился из гостиной, я лихорадочно покопался в своей сумке, извлекая на свет баллончик с отпугивающим составом. А сколько же его надо пшикать, интересно? При мысли о возможном исходе я почувствовал, как адреналин забурлил в крови.

Я встал на цыпочки, стараясь удержать сумку на весу, чтобы она не упала на пол, и быстро протянулся через стол, делая два неуловимых пшика в стакан потенциального убийцы, словно не желая испортить остатки воды, которую тот собирался выпить. Затем, с лёгким сердцем, я ловко сел на место, скрыв следы своей хитрой деятельности, словно мастер-иллюзионист, успешно исполнивший трюк.

Спустя минуту мой собеседник вернулся, размахивая пакетом с сухарями. Лишь только я заметил их, сразу же выдумал причину для следующего отказа.

— Ой, сухари не люблю, спасибо большое. Ладно уж, не тревожьтесь, давайте, лучше ещё скажите мне... — начал я отмахиваться с очень извиняющимся лицом, — ...а тут магазин где находится?

Этот вопрос был неотложным, хотя я понимал, что звучал он крайне наивно. Я чувствовал, как голод одолевал меня жалостным урчанием в животе и лёгким ощущением головокружения. Но мне и думать не хотелось о том, чтобы съесть что-нибудь в этом гниющем жилище.

— Какой магазин? — отрывисто произнёс он, поднимая брови с явным недоумением. — Кто в нём работать-то будет? Мы все здесь паразиты. Раз в неделю сюда ездит Славка, завтра как раз будет, он-то и есть наш магазин и почтальон и доктор и участковый. Всё держится на нём. Не приедет он разок — мы тут все и подохнем с голоду, кто не рассчитал себе запасов еды. — его голос приобрел едва заметный налёт деловитости, когда он начал раскручивать ситуацию. — Ему говоришь, что тебе надо, он через неделю привезёт, поэтому думай наперёд. Пока что как пойдёшь по людям, тебя где-то, может, и покормят. А завтра, вдруг чего у Славика будет лишнего, так и купишь себе, – закончил он, допивая свою воду с явной неудовлетворённостью, а затем поставил пустой стакан на стол, подозрительно уставившись на него, будто чего почуял и сморщился. — Тьфу, бес, вода, что ли испортилась? — кинул он недовольный взгляд в кувшин, где плавали какие-то лохмотья.

— Что-то там плавает, — настороженно сказал я, поднимая глаза к мутной воде, подтвердив его опасения. Я ощутил, как напряжение в воздухе нарастает, и непроизвольно вспомнил о том, что нельзя недооценивать обстановку.

В голове возникли тревожные мысли: а когда должны начать задыхаться вампиры? Я осторожно положил руку в карман, палец лёг на кнопку брелка, готовясь к любому повороту событий, если вдруг начнётся какое-то превращение.

Тем не менее, Дмитрий Фёдорович оставался самим собой — его ухмылка исчезла, уступив место чему-то более серьёзному на лице. Он словно вернулся к невесёлой реальности, к мрачным размышлениям.

— Ты говорил, что хочешь трудности наши узнать? Так вот, тут всё одна сплошная трудность. Ставь крест на деревне, в общем, да вали отсюда поскорее, если не хочешь наткнуться на… — его слова прервались, когда что-то заскрипело: то ли у крыльца, то ли под ногами, где, возможно, находился погреб. Звук привлёк наше внимание, и хозяин насторожился, словно знал, откуда именно он исходил. — Ветер задувает, окошко подвала хлопает, — пояснил он, заметив моё беспокойство. Он говорил это с усталостью, с той безмятежной печалью, которая бывает только у тех, кто давно смирился с неизбежным, — Некому ремонт делать, вот и трудно, некому нас всех оберегать от бед, пока мы живы. Был у нас участковый, да отказался сюда ездить. Уволился, а на его место желающих нет. А ты же, Анатолий, сюда приехал, не зная наших проблем... Говоришь, жильё ищешь? — внезапно перевёл он тему, и в его глазах зажглись искорки жадного интереса. Внутри меня крутилось множество вопросов, и я не мог не заметить, как его внимание стало более настойчивым, как будто он чувствовал, что на горизонте замаячила какая-то выгода.

— Ищу, — произнёс я, вслушиваясь в завывания ветра за окном, старательно пытаясь избежать прямого взгляда на лицо хозяина, которое всё время проявляло неясные тени. Я надеялся, что он наконец закончит свою предыдущую мысль о трудностях. Но он начал новую, которая тоже завладела моим вниманием. — А тут есть у кого заночевать?

— У меня есть место, — медленно произнёс он, сузив глаза и склонив голову набок, как бы размышляя над чем-то. Внезапно мне стало не по себе: в глубине души закралась мысль, что из этого места лучше бежать как можно быстрее, если я не хочу сойти с ума от давящего бардака.

Аэрозоль не произвела на него никакого эффекта, подтверждая мою догадку: передо мной был человек. Но его дом... это был настоящий кошмар для чистюли вроде меня, привыкшего к порядку в вещах и, тем более, в еде. Я понимал, что не выдержу здесь и часа. Запах, который витал в воздухе, казался мне столь противным, что он начал впитываться в мою одежду, цепляющийся как колючки репейника, и я уже представлял, как скоро сам начну источать этот заплесневелый аромат, ассоциирующийся с гнилью. К счастью, до такого состояния этот богатый внешне домище могли довести только люди, а не вампиры.

— В этом доме? — поинтересовался я, пытаясь понять, где именно я должен был провести ночь. Я надеялся, что верхний этаж не пригоден для жилья и мне не найдётся тут места.

— Нет, что ты! Я привык жить один и никого к себе не пущу даже на одну ночь, уж прости. Только моя жёнушка могла бы получить моё приглашение, но её уже давно не стало. Она ушла из жизни, оставив мне дочь, которой в этом году исполнилось бы двадцать два года, — произнёс он, потупив взгляд в одну точку, откуда неслись наполненные печалью воспоминания.

— А что с ней случилось? — спросил я, ощущая, как любопытство начинает затягивать меня в трясину его грусти. Я хотел знать каждую деталь этой истории, ведь она могла подтолкнуть меня к новым зацепкам, возможно более значимым, чем те бесполезные, что я уже обнаружил.

— Уля пропала полтора года назад. Испарилась, — с горечью задыхался он, его голос стал хриплым от напряжения. – Все говорят, что её больше нет в живых, но я им всем шеи сверну, и тебе тоже, если начнёшь так говорить! — внезапно он загрубил, его грозный взгляд излучал пламя, и я лишь торопливо помотал головой, подчёркивая, что совсем не собираюсь высказывать каких-либо сомнений. — Она жива! Но уехала. Уехала и ничего не сказала, ни мне, ни Любе, — шмыгнул он носом, его голос сломался, когда слёзы навернулись на его глазах, сверкая мокрыми каплями.

— А кто это, Люба? — аккуратно спросил я, понимая, что влезаю в чужие дела, но теперь это была моя работа — пытаться распутать этот клубок загадок.

— Да вот та девчушка, что живёт со старухой, — ответил он с грустью, его голос стал тише, как будто он искал в тишине объяснение тому, что произошло, — Они с Любой подругами были, с кем тут им ещё водиться-то? Остальные разъехались, кто помоложе. Деревня опустела, дома стоят заколоченные, как вымершие склепы. И Уля моя уехала. Она же звала и Любу, но та не хотела бросать свою бабку. А так бы вместе они сейчас жили бы в посёлке или городе каком-то. Бедная моя доченька, как она там? Уж вышла замуж за кого-то наверное, да позабыла в заботах старика своего. Всё бы отдал, лишь бы знать, что она хорошо устроилась. Но, видно, не хочет она со мной дальше общаться, брезгует грязи моей.

Слушая, я ощущал, как его судьба вплеталась в мою собственную историю — несчастливые потоки жизни, травмирующие душу. Я задумывался, какое же место занимают все эти разрывы в его сердце. Состояние беспомощности, которое он ощущал, поглощая его слова, как будто тёмная вуаль закрывала его сознание.

Мне следовало бы держаться подальше от этих параллелей, если я не хочу попасться в чужие сети, ловко расставленные в самых неожиданных местах. Всё это могло держаться на лжи и манипуляциях.Мог ли маньяк разыграть подобный спектакль, чтобы вызвать жалость и добиться моего сострадания?

Я наблюдал, как этот верзила растёкся в переживаниях. Его глаза слезились, а губы дрожали. Внутри него бушевала буря эмоций. Невероятно, но Фёдорович, оскорбляя окружающих, обзывал их сумасшедшими, сам ничуть не обладая здравомыслием. В его словах крылся такой же хаос, какой он без умолку осуждал в других.

— Ладно, чего я тебе тут жаловаться буду, пошли уже, — заключил Дмитрий Фёдорович. Его голос неожиданно стал чище, в нём больше не было дрожи, словно он нашёл в себе смелость, — Дом Ульяны пустует. Она у леса жила одна, без меня. Ей там хорошо было, никто её жизни не учил.

Я встал следом, направившись за ним, наблюдая, как его массивное тело с трудом двигалось к двери. У выхода на гвозде висели несколько связок с ключами, сверкающих тусклыми лучиками света. Дмитрий Фёдорович снял их все, разглядывая, как будто впервые увидел — его глаза сжимались, и в них читались настороженность и трепет. Он дышал через чуть открытую щель рта, издавая сопящий звук, напоминающий резиновую игрушку, которую сжимают малыши.

— Вот, держи, — протянул он плетёную верёвку с ключом, — Это от второго дома, Улюшкиного, теперь твоего, получается. Призраков не боишься? — уголки его губ приподнялись в едва заметной усмешке, и в его голосе зазвучала ирония. — У леса-то жить пострашнее будет, то сова закричит, то ветер задует.

— Да не, я вообще не пугливый, — признался я, хотя внутри меня мелькнула неожиданная дрожь. Я всё ещё продолжал следить за ним, ожидая какого-то эффекта от аэрозоли, словно каждый момент мог стать решающим.

— Тогда пошли, — одобрительно кивнув, произнёс он.

Мы вышли на крыльцо, где нас встретил свежий вечерний ветер — в меру прохладный, но всё же напомнивший мне, что куртки с собой у меня не было. С сожалением я прокручивал в голове тот момент, когда я мог бы вернуться за одеждой, но не сделал этого, опасаясь опоздать на поезд. Я глубоко надеялся, что холоднее здесь не станет.

Солнце клонилось к горизонту, окрашивая небо в тёплые золотистые и пурпурные тона, отбрасывая длинные тени на землю. Оно напоминало, что закат неизбежно наступит. Я находился в месте, где пропали семнадцать человек. Ах, чёрт! Я же забыл спросить об этом Дмитрия Фёдоровича! Ладно, у меня ещё будет такая возможность.

Семнадцать человек — это могла быть только верхушка айсберга. Света здесь ещё и разглядела мистический след. По её догадкам здесь обитали вампиры, выбиравшиеся из могил по ночам. Мне следовало поторопиться, чтобы к этому моменту запереться в своём доме.

Мы обошли особняк.

— Смотри, значит, если пойдёшь по дороге прямо к лесу, — Дмитрий Фёдорович показал рукой на протоптанную тропинку, рассекающую густую траву.

— Подождите, а можно я карту достану? — спросил я, присаживаясь на корточки, стараясь аккуратно расстегнуть свою сумку.

— Да не надо карты! Встань быстро! — неожиданно с раздражением воскликнул он. — Я не вижу ничего, там мелко всё будет, не буду я карту твою смотреть, тут дурак только заблудится! Всё просто, показываю же! Вот дорожка протоптана, песком высыпана! — пытался меня остановить хозяин, бросая на меня гневные взгляды, которые напоминали свирепые глаза хищника, и продолжал нервно жестикулировать в сторону леса.

В какой-то момент я остановился под его свирепым давлением и потоком нескончаемых уговоров. Однако внутри меня всё равно осталась тяга к карте — с её помощью я мог лучше ориентироваться, изучать местность, да и запоминал я так лучше, когда можно было и туда посмотреть, и сюда. Ладно уж, придётся быстро вникать, тем более светлого времени оставалось всё меньше.

— Уговорили, — сдался я, ощущая внутри себя странное сочетание волнения и любопытства, готовый слушать и смотреть. Придётся вникать на ходу, пока не стемнело окончательно

— Вот, значит, идёшь прямо. Справа будут густые кусты и старые деревья с висячими ветвями, потом дом Сёминых — он заброшен и покрывается мхом. Единственный у дорожки, — продолжал он, всё так же держа руку на весу, указывающую к лесу, — Ещё метров сто, и колодец будет справа. Дорожка хоть и есть, но это я её знаю, а ты, может, и не приметишь с первого раза, поэтому я тебе и говорю, что видно! — Я кивнул, давая понять, что всё усвоил, хотя на душе оставалась лёгкая неуверенность. — Потом, значит, слева дома будут подальше от тропы. Четыре, нет, вру пять, — он замялся, как будто на миг забыв, о чём говорит. — В одном из них живёт Галька — баба моего возраста. Она тебя и накормит, и расскажет, где кого найти можно будет.

— А я думал, вы мне всё покажете, — поник я от этой новости, боясь что-то напутать. Страх перед возможностью заблудиться в кромешной тьме охватывал меня, оставляя только мрачные мысли о кровососущих тварях, которые могут встретиться на моём пути.

— Думал он. Я устал! — произнёс мужчина с лёгким раздражением, словно отвечая самому себе. — Я тебе только её дом показал, и сейчас расскажу, как найти Улькин дом. Ключ я тебе дал, — нервно сказал он, его слова звучали, как попытка оправдать свои действия, но я почувствовал, что на самом деле он что-то скрывает. Я не стал его перебивать, потому что вдруг заметил, как его лицо изменилось, как будто на него навалилась тяжесть. Моя рука снова залезла в карман к брелку, и я увидел мельчайшие морщинки на его лбу, проявляющиеся от раздражения и усталости. — Тьфу ты, живот крутануло. Точно с водой что-то! — вдруг воскликнул он, схватившись за своё брюхо огромной рукой, которая напоминала медвежью лапу, сбивающую на повал. — Слушай, быстрее, не перечь мне! — проговорил он, согнувшись, уже двумя руками держась за своё пузо, как будто пытался сдержать внутреннюю бурю. Лицо его покраснело, с него градом катились капли пота. — Идёшь потом прямо-прямо, никуда не сворачивай. К лесу! У леса будет три дома. Ни в одном никого нет! Ой-ой-ой! — прокряхтел он с невыносимой тревогой, и в его голосе прозвучала нота почти паники. Я понял, что никакой он не вампир, эликсир подействовал, и это больше не шутка. — Не могу больше, иди сам ищи дом. Ключ я дал, проверь все три дома! — сказал он на прощание, с трудом развернувшись, стараясь не наделать дел прямо тут, и поспешил к одинокому туалету, стоявшему на участке.

Группа Якова Эйдмана медленно пересекала ночную линию фронта, то и дело замирая, когда чёрное октябрьское небо озаряли осветительные ракеты, запущенные немцами.
Все пятеро разведчиков крепко-накрепко помнили приказ капитана Мелентьева: нужен не какой-то рядовой. Нужен офицер. Враг что-то затевает на этом участке фронта и наша задача..В общем вы всё поняли.
Мы- то поняли- думал Эйдман, бесшумно передвигаясь за сапёром Колей Коробко и чувствуя, как от вражеских траншей несёт чем-то сьестным- только вот сортировать немцев при захвате- не самое лучшее занятие. Ещё четверо разведчиков Иван Белых, Илья Лучников, Кундул Тингеев и Пётр Хрынов ползли за Яковом.
Коробко, бывалый сапёр, обезвредивший не одну сотню мин, подал знак. Группа дождалась, когда он освободит проход и бесшумно миновала первую линию траншей, уходя в тыл противника.
Забравшись в густой, покрытый ночным сырым туманом лес, Эйдман дал приказ на отдых. Разведчики выставили дозор и соблюдая осторожность, закурили.
- Хорошо у немца пахнет- зажмурил якут Тингеев и без того свои узкие глаза- мясом. А не кашей надоевшей, как у нас.
- Ты поэтому в раведроту и пошел, наверное- прошептал Лучников.
Остальные тихо рассмеялись и дососав самокрутки, двинулись дальше.
Все мысли Эйдмана были сосредоточены на том, как выполнить задание. В первой линии траншей важной шишки наверняка не найти, а вот дальше.. Тут как карта ляжет.. Впереди , на просеке, показалась новое минное поле и Коробко снова пришлось потрудиться, прежде чем группа устремилась дальше.
Неожиданно до Якова донёсся слабый звук , будто кто-то ударил ложкой в котелок.
Вторая линия траншей- подумал Эйдман. В бинокль он увидел блиндаж, который был едва различим в темноте. Группа замерла, вслушиваясь в тишину, изредка прерываемую звяканьем пустых банок на колючей проволоке. Ждали долго. Примерно через час из блиндажа вышел человек в накинутой шинели и неровной поступью побрёл к нужнику.
Гауптштурмфюрер- до боли в глазах всмотревшись в знаки различия, определил Эйдман.
- Берём- одними губами сказал Яков, указывая своей команде, где кому быть при захвате пленного.
Офицер исчез за дверями нужника, и будто чувствуя, что это его последние минуты на свободе, пробыл там долго. Выйдя, он зябко поёжился и поплёлся обратно в блиндаж. Кундул Тингеев, мгновенно выросший за спиной немца, широкой ладонью зажал его рот, а Лучников, появившийся спереди, что есть силы ударил фрица под дых, заставив его сложиться пополам. Иван Белых втиснул в отрывшийся в беззвучном крике рот немца ком тряпья, а Яков скрутил врагу руки и быстро накинул на шею пленного удавку, а на голову напялил плотный, заранее приготовленный колпак, сделанный из валенка.
-Бегом за мной, будешь медленно- перережу тебе горло- по немцки прошептал Яков пленному в ухо и для острастки тихонько кольнул ножом в ягодицу. Немец послушно, но неуверенно побежал, за натянутой удавкой.
Как по нотам- пронеслось в голове Эйдмана- ну, а чего- ребята виртуозы своего дела. Минут через десять фрица хватятся, ещё минут пять- семь будут искать, а потом поднимут тревогу.
Группа пригибаясь бежала. Скоро будет проще. Главное оторваться подальше, и можно будет сделать перевыв. Лишь бы фриц коньки не отбросил. Он теперь ценнее, чем каждый из них.
Они проползли через проход в минном поле и вскоре достигли спасительного леса. Где-то вдали раздался шум и крики. Видимо,хватились фрица.
Эйдман дал знак своим бойцам и те, тяжело дыша повалились на траву.
- Три минуты!- сказал Яков, доставая фляжку с водой и жадно отхлёбывая.
С пленного гауптштурпмфюрера стащили колпак и вытащив кляп тоже дали воды. Немец оказался молодым мужчиной, лет тридцати пяти. Не смотря на ощипанный вид и удавку на шее, он не растерял своей надменности и презрения.
- У вас ещё есть время одуматься и отпустить меня- сказал он- а дальше на выбор- либо сдайтесь либо бегите. Хочу напомнить вам, что в эти минуты под Сталинградом добивают большевистского зверя.
Бойцы молчали, экономя дыхание и немец понял это по своему. Он продолжил, брезгливо глядя на еврейский нос Эйдмана и раскосые глаза Тингеева:
- Я понимаю, что унтерменшам сложно понять, что такое слово арийца и офицера, но..
- Советую вам экономить дыхание, гражданин ариец- перебил его Яков, вставая, а Кундул снова бесцеремонно впихнул в рот немца тряпку и одел на него колпак.
Группа снова двинулась в путь. Рассвет, будто помогая разведчикам, никак не начинался. Небо затянуло чёрными тучами и начался мелкий осенний дождик.
Группа уже миновала первую линию траншей немцев, как случилось то, от чегго не застрахована самая опытная команда разведчиков.
Немецкий солдат, вылезший по какой-то надобности из окопа, наступил прямо на Коробко и прежде чем на секунду поднявшийся Эйдман, прикончил фрица ножом, он успел отчаянно завопить «Алярм». Вдобавок,убитый рухнул на колючую проволоку, вызвав бренчание привязанных к ним банок. Поднялся переполох. Теперь уже было не до соблюдения тишины.
-Быстрее!!
Эйдман рывком сорвал с пленного колпак, вытащил кляп и вся группа через нейтралку бегом бросилась к свои траншеям. Они были почти на месте, когда Яков услышал знакомые завывания мин из немецких миномётов.
Взрывной волной его и Кробко отбросило на бруствер окопа, а когда Яков пришел в себя, он увидел, как пленный немец, посечённый осколками, корчится в крови на дне траншеи.
- Не уберегли!- горестно закричал Эйдман- наши все целы?
- Все- отозвался живой и невредимый Тингеев.
Яков посмотрел на хрипящего офицера.
- Кладите на плащ палатку! Потащили в госпиталь!
Бойцы бережно положили бледного, кусающего губы немца на импровизированные носилки.
- Не надейся, фашист, умереть мы тебе не дадим- строго сказал Яков по немецки, невольно испытывая долю уважения к врагу, который не орёт не ноет, а просто молча ждёт своей судьбы.
- Большая кровопотеря- сказал усталый хирург в подслеповатых мутных очечках - у нас на своих не хватет крови. Если он вам так нужен, соглашайтесь на прямое переливание. У него, на ваше счастье четвертая группа, универсальная.
- Добро- тут же согласился Яков- я готов.
Дать немцу свою кровь согласились так же Кундул Тингеев и Илья Лучников.
Пленный пришел в себя и первое, что он увидел, это был улыбающийся Эйдман, в вену которого была воткнута игла с резиновой трубкой.
- Ну что, дорогой ариец- сказал Яков- разбавили мы твою голубую кровушку. Теперь ты немого «юде», немного русский и немого якут.
Киндеев стал что-то горячо говорить немцу на своём языке, после чего широко развёл руками:
- Пока не понимает!
Все трое бойцов расхохотались, а немец, закрыв глаза, бессильно скрипнул зубами. Новая кровь бежала по его организму, наполняя его жизнью.

Книга Контролер. Великий философ зоны отчуждения.

Тело отреагировало на смену окружающей температуры автоматически. Прапорщик проснулся. Всё лицо и одежда были мокрыми и в частичках болотной жижи. Он лежал на земле, а человек с резиновым ведром возвышался над ним.

-Ты совсем обозрел? – выразился матом прапорщик и пытался встать.

Руки, связанные за спиной и боль  в туловище помешали это сделать быстро. Удар ногой спереди привёл тело в обратное положение.

- Лежать – сказал человек, сверху выхватывая пистолет из разгрузки – за свои слова еще ответишь. Только встань и я тебя пристрелю.

Рядом происходили схожие события. Валявшихся на земле членов отряда военных окатывали водой из болта и били, если они пытались оказать сопротивление.  Старшина оказался самым ловким и вскочил на ноги с завязанными руками. Предупредительная очередь рядом с ногами остудила его  пыл. Удар прикладом  в грудь повалил обратно на землю.

Это был небольшой отряд, состоящий из пяти человек. Больше похожий на стаю чем на организованную диверсионную группу.

- Бандиты! - четко определил прапорщик, сработала одна из старых привычек. Таких людей он научился определять. Прошлое скрыть было сложно. Агрессивный стиль разговора и большое количество жестикуляций  выдавало, среду и  человек сформировал своё поведение для данной ситуации. Одежда различного фасона и обувь на ногах говорили о гражданской принадлежности этих людей. Поверх одежды были накинуты военные разгрузки с обоймами и несколько гранат. На троих были лёгкие бронежилеты. Оружие также было различным у членов этого отряда. Автоматы, пистолеты, пулемёты и охотничьи ружья, но самая главная особенность выдававшая принадлежность к бандитам были наколки на пальцах изображавшие различные перстни. Сомнений не было, перед ними небольшая организованная банда.

- Их предали и продали - пронеслась смутная мысль в голове прапорщика.

В сторонке две «Крысы»  и мужчина лет тридцати разговаривали шепотом. Усердно жестикулируя, на пальцах показывая свои торговые интересы. Торг длился,  минут через пять, и главный вытащив, пачку денег, отсчитал купюры и положил на ближайший пенёк. «Крысы» взяв деньги, ушли по тропинке в  болото.

Бежать со связанными руками не имело смысла, сзади болото. Впереди вооруженные люди.  Военные откинули мысли о свободе  на некоторое время.

- Это была четко спланированная подстава – подумал прапорщик – только где они прокололись? Неужели во всём виноват часовой, заснувший на посту?

От волнения он потер босые ступни между собой. Ноги были без ботинок в одних носках. Это немного насторожило. Приглядевшись к своему телу, военный осознал. Их раздели и оставили в одном нижнем белье.  Лежавшие рядом сослуживцы были в схожем  виде. Всё обмундирование, оборудование, оружие и бронежилеты отсутствовали.

- Встаём, переодеваемся! – скомандовал бандит с наколкой два перстня на правой руке, добавив несколько оскорбительных слов и пинок.

Прапорщик вскочил на ноги с намерением ответить на оскорбление.  Удар с боку в челюсть опрокинул потерявшее равновесие тело обратно на землю. Бандиты действовали в паре.

- Одежда в куче под навесом. Берём, одеваем и становимся в походную шеренгу – скомандовал второй бандит – и ползём к одежде на коленках, если ходить не умеем, строем.

На этот раз прапорщик встал и направился к навесу, опустив голову не смотря в глаза бандитам. Ползать не хотелось.  В небольшом сарае стоял пень, и было, навалена куча старой одежды и обуви. Большей частью военное или охотничье обмундирование отдавшее своим хозяевам не один год верной службы и пришедшее в негодность после множества ремонтов. Ботинки или сапоги имели дыры в подошве или отсутствовавшие части. Штаны и куртки были разорваны во многих местах. На некоторых отсутствовали рукава или части брючин.

- Одеваемся. Ботинки, брюки, куртка и на выход.

- Развяжи  руки – попросил бандита пленник – одеваться со связанными руками сзади я не умею.

- Ну, давай сыграем, кто свинью первым заколет – предложил один бандит другому, доставая нож – если он дернется, бьём в печень.

- Я с вами – сказал третий, подходя к сараю.

- Иди отсюда. Это игра на двоих. Ты сейчас  «змейку» будешь стоить из этих ЛОХов (лиц обманутых хулиганами) или праведнее сказать «крысами».

- Без ЛОХа и жизнь скучна.

Бандит разрезал ножом верёвки, связывавшие руки сзади и отошел назад, ближе к двери.

Мысль оказывать сопротивление отпала сама собой. Прапорщик подобрал себе брюки, поновее в одних заплатках, пользуясь правом первенства.  С обувью было всё сложнее. Она была вся изношенна до предела и разная по размеру. Выбрав на свою ногу сапоги с разбитой подошвой. Он  скрепя зубами  от злости и досады, натянул их на ноги.

- Приоделся? Тогда в «змейку». Руки вперёд. Стоять. Одеваю наручники.

Прапорщик вытянул руки, и браслеты застегнулись на запястьях. Его отвели метров на десять от сарая и усадили на землю. Бандиты принялись обувать остальных членов отряда по одному. Одев, усаживали на землю в одну шеренгу, на расстоянии трёх метров друг от друга. Дальше связывали верёвкой между собой. Крепя концы за цепи наручников.  Конечно, спец средств на всех членов отряда военных не хватило и оставшимся просто связали руки простой верёвкой. Это построение и называлось у бандитов «змейка». Как в старых фильмах про невольников, захваченных татарами. «Автозаков» здесь не было.

- Подъём – скомандовал мужчина лет 35 по виду старший банды. Заняв позицию перед «змейкой».

Военные нехотя начали выполнять приказ.

- С этого дня вы, рабы. Ваш хозяин я, пахан Перо – начал объяснять ситуацию бригадир  - Клан «Радость жизни».  Кто двинется с места , останется здесь на болотах навсегда. Даже не знаю, хуже будущая ваша судьба или эти проклятые места. Там впереди  у вас есть шанс, освободиться, добыв свою свободу трудом, или верной службой. Здесь только быть погребённым под слоем болотных отходов. Болота всегда движутся и текут, изменяя свой облик. Выживать здесь могут только «Болотные крысы» гостеприимство которых вы испытали на свой шкуре. Остались без штанов.

- Слушайте внимательно – продолжал Перо – Первое. Идём быстро и без задержек.  Тропинка, по которой мы пришли, сюда будет существовать только два часа.

- Второе. Мы должны выйти к переменному барьеру в течение трёх часов или надолго застрянем в этих лесах. Тогда первыми кто пойдёт на «бычка будете вы» (Форма каннибализма.  Бычок - это человек которого берут на мясо матёрые бандиты при побеге через леса и на полпути употребляют в пищу) - он указал на военных – продукты мы с собой не взяли.

- Третье. Берёте раненых и больных на плечи и несёте вперёд. Кто не будет соответствовать стандартам похода. Бузить, сопротивляется или задерживать колонну, прирежу на месте. Это касается всех.

- Поняли тогда вперёд.

Помощник главаря подошел к Перо. Они отделились от группы, и отошли в сторону. Разговаривали шепотом. Очень напряженно. Младший бандит  быстро жестикулировал и указывал в рукой в сторону болот. Их разговор продолжался минут пять. Явно переходя в спор.

- Нет, я сказал – резко оборвал неслышный остальным диалог Перо – собрались и двинулись вперёд.

Спорить больше не стали. Оставаться на болотах не кому не хотелось. Люди начали выстраиваться в походное положение.  Собирать расположенные на земле вещь мешки. Поправлять кто  оружие и кто рваное обмундирование для будущего похода.  Конвой и бывшие военные, теперь уже рабы, направились по тропинке,  проложенной через топи  навстречу своей новой судьбе.

Поход по болотной тропинке дался прапорщику тяжело. Его контуженного поставили в голову «змейки». Боли в груди отражались при движении, голова гудела, отсекая большинство окружающих звуков. Чтобы не отставать от заданного темпа пришлось сконцентрировать все силы тела и погрузится в состояние безразличия к боли и внешним неудобствам. Так в редких, исключительных случаях организм мог реагировать на необходимость выжить, любой ценой снижая болевой порог. Неудобство обуви и мокрые ноги,  вязнущие в болотном иле, ушли на второй план. Человек двигался, автоматически, не рассуждая. Падал, вставал и шел дальше. На этом фоне и возникла тонкая слуховая галлюцинация в виде разговора двух бандитов идущих впереди колонны проливающая свет на последние события.

Через полтора часа группа вышла на твердую землю и продолжила движение по лесу. Двигаться стало легче. Выйдя из болот, у людей поднялось настроение и добавилось уверенности в будущем. Минут через десять вышли на поляну.

- Стоять!– скомандовал Перо – сейчас будем переходить через барьер между двумя кластерами. Кратко рассказываю для вновь прибывших. Мы находимся в зоне отчуждения. В особом мире со своими законами и основами существования. Вся зона разбита на 64 кластера на подобии сот. Каждый кластер  имеет 6  переходных барьеров между отсеками.  На первый взгляд всё просто, а нет, барьеры работают как порталы и системно изменяют своё взаимодействие.

- Что это за система такая? – раздалось из толпы военных.

- На первый раз плошаю. - Конфликты у порталов себе дороже могут выйти.

- Я сам хотел бы знать, что это за система – продолжил Перо, доставая металлическую круглую пластину из коробочки, закрепленной на цепочке на шеи - Её знают только «навигаторы» и избранные этого мира. Мы смертные действуем по планам. Эти планы требуют действовать точно вовремя, по часам выходя в точки изменения.  Сейчас мы в одной из таких точек.  Переход прост и неопасен, идите вперед и не бойтесь, что попали в новое место. После перехода будет отдых и чай.

Главный взглянул на часы, прокрутил пластину в руках, взглянул на солнце и сделал вывод.

-Всё, вперёд. Вы головные – Перо указал на четырёх бандитов – мы четверо замыкающие. «Змейка» в центре.

Взяв в руки верёвку «поводок головы змейки», бандиты, разбившись на две пары, направились вперёд. «Змейка двинулась по инерции. Пройдя десять шагов, первая пара исчезла с поляны. Просто пропали люди и всё без звучно и визуальных эффектов. Змейка приостановилась. Вторая пара бандитов натянула веревку и потащила военных вперёд. Прапорщик не стал, сопротивляется и начал движение. Сзади люди остановились, испытав страх неизвестности. Верёвки натянулись. Бандиты начали подталкивать вперёд. Вторая пара бандитов исчезла в пустоте. Верёвка осталась посреди пустого пространства. Но продолжала тянуть людей вперёд. Прапорщик сделал несколько шагов вперёд и попал в новое мест. Небольшая поляна. Вокруг  лес хвойных пород. Шум деревьев качаемых небольшим ветерком и не каких признаков болот. Переход прошел безболезненно. Без изменений для тела.  Только мурашки пробежали по коже. Четверо бандитов тянули верёвку вперед. Усилие на верёвке возросло. Те, кто был, сзади не хотели идти в неопределённость.  Двое бандитов встали за прапорщиком и стали тащить «змейку» на эту сторону.  Следующего раба вытащили волоком по земле. Он сопротивлялся захваченный страхом.

- Всё в порядке – сказал один из бандитов, подхватывая военного за плечи и вместе с напарником ставя на ноги – всё хорошо ты в новом месте.

«Змейка» начала продвигаться вперёд. Передние бандиты уже не тянули верёвку перед прапорщиком, он продвигался сам. Их усилия сконцентрировались на вновь прибывающих в эту локацию. Часть военных заходила самостоятельно, других затаскивали силой. Через пять минут переход был закончен. Еще пять минут ушло на построение и люди двинулись по тропинке дальше в леса.

Прапорщик сидел упершись спиной в поваленное дерево. Перо, как и обещал, утроил небольшой привал после перехода через барьер. Им всем досталось от бандитов, и теперь старые раны обновились новой болью.  Их построили пред привалом и тогда началось. Пятеро бандитов выстроились напротив шеренги.

- Что приказы разучились выполнять. Приказ, был какой? Двигаться вперёд. Вы бараны упираться начали.

- Я, что должен вас таскать  на верёвке – помощник главаря подлетел к прапорщику и ударил кулаком в грудь – вы животные.

- Он не баран, он овца, идущая, куда сказали – сказал другой бандит.

Они все сильно рассмеялись.

- Где здесь бараны? – спросил помощник.

- Эти трое – второй бандит указал пальцем на троих военных.

Досталось всем, тем троим больше. Некоторые попыталась сделать движения в помощь товарищам, и получили прикладом. Всё закончилось выстрелом под ноги сделанным Перо.

- Всё закончили – отрезал главарь, взглянув на часы – через два часа нам нужно быть в новой точке. Отдых полчаса и вперёд.

Ефрейтора развязали и поставили «главным по кухне». Всех остальных усадили на поваленный ствол большой сосны. В эго обязанность дежурного входило приготовление чая и раздача рабам горячего напитка. Бандиты сэкономили выделив для этого дела только две кружки для пленников. Пили по очереди.

Сейчас для прапорщика настал тот момент, когда можно было обдумать положение вещей. Голова гудела по-прежнему. Но способность анализировать не пропала с контузией. Горячий чай отдавал теплом по всему телу. Боль начала утихать при отсутствии движения тела и мысли потекли сами собой,  анализируя прошлое.

- Он в другом мире, в очень похожем на мир, в котором родился и жил. Здесь другие законы и правила жизни. Конечно, пограничный конфликт произошел не в этом мире, в другом. Пограничная ситуация там назревала давно и отцы генералы просто пропустили вспышку. Плохо подготовились, и конвой случайно попал под раздачу.

- Мир изменился на болотах после миномётного обстрела. В эго прошлом не когда не было переходных порталов, здесь они были и это реальный факт. Он сам осознанно прошел один из них и попал в новое место. Значит,  попали, они сюда через болота об этом говорили «Стальные крысы», но кто их тогда слушал, принимая за бред сумасшедших.

- «Стальные крысы» их подставили это бесспорно и развели как детей. Это стало ясно из разговора двух бандитов еще на болоте.

Память вернула его к моменту, отразившимся тонкой галлюцинацией в поврежденном миной сознании.

- Люди шепчутся, скоро Перо на пенсию отправится – начал разговор банит с помощником главаря.

- Тебе, что до этого – грубовато ответил помощник – уши греть плохая примета.

- Да вижу в тебе человека авторитетного. Способного возглавить нас если Перо уйдёт. Осторожный он слишком стал.

- Да. Размяк, немного наш пахан – продолжал помощник – я ему дело начал предлагать. А он мне нравоучения взамен.

- Выгодное дело было?

- Да, «Крысы» целый отряд раздели, с таким грузом явно далеко не ушли. Мало их было на болоте человека три, максимум четыре. Я говорю, давай привяжем военных покрепче и за «Крысами» по тропинке проторенной. Быстро догоним и весь товар отнимем. Там оружие и бронники с миноискателями военного образца  были. На хорошую сумму выскакивало.

- Что. Пахан ответил.

- Говорит. Вижу в тебе силу молодости и стремление к авторитетности. Выучишься, моё место займешь. Нет, людей погубишь. Вот что мой учитель говаривал до того как сходу кланов представить « Если хочешь уйти на большую землю живой и здоровый, накопив хороший капитал на оставшуюся жизнь. Выучи несколько правил.

- Первое не когда не гоняйся за своими желаниями и не ищи путей к великому артефакту «Джину или монолиту желаний». Так только авторитет потеряешь и «монолитевцем» станешь.  Судьба представителей этого клана, служба до старости и смерть от руки сталкеров. Без исключения. «Джин» не прощает ошибок.

- Второе соблюдай правила «чистоты зоны отчуждения» и за тобой и твоими людьми этот мир не пошлёт охотников за головами, называем «чистильщиками». Даже при нашей работе «чистота» это правило, а не исключение.

- Бери со сталкеров сколько положено, лохов обманывай, деревни разоряй, дома сжигай и людей в рабство продавай, только там где нету знаков, оставленных кланом «Старших». Всё это сойдет тебе с рук пока действуешь по закону . Непросто сойдёт без наказания, на этом еще и заработаешь на всю оставшуюся жизнь.

- Третье ,не  думай много лишнего и не болей различными ложными и грандиозными  идеями. Не ищи на этих проклятых болотах второй великий артефакт называемый «Ключём». Это для избранных, а мы люди авторитетные знаем цену жизни. О «Ключе» ходит много легенд. Он даёт и бессмертие, и понимание смысла бытия и отрывает все двери во вселенной. Не говоря о разных мелочах, типа превращения свинца в золото или воскрешения мёртвых. Всё это идеи фикс западных кланов магистров стремящихся получить власть над всем миром. Они вкладывают в поиски «Ключа» миллиарды долларов в оборудование и за информацию. Собирают экспедиции на болота и систематически терпят неудачу. Ты думаешь «Крысы» сегодня нажились на военных. Нет, это мелочи для них. Основной заработок они имеют от остатков тех экспедиций, что гибнут здесь. По контрактам возвращают остатки ценнейшего  оборудования и выживших людей. За это имеют иммунитет.

- Если «Болотные крысы» такие сильные и разбираются в здешних топях почему не завладеют «Ключом»  для себя? – спросил помощник у  Перо.

- «Крысы» как и «Монолитовцы» лишь наполовину люди. Великие артефакты меняют сознание человека навсегда. Оба клана охраняют от посторонних эти дары небольшой разницей. «Крысы» не вступают в прямое противоборство с охотниками за артефактами.

- Может, догоним «Крыс», у них столько имущества.

- Видишь этих военных. Еще вчера при них было оружие. Они считали себя властью. Сегодня стоят здесь в лохмотьях и связанные. Думаешь, как это произошло?

- Их просто связали ночью, пока часовой заснул.

- Нет «Крысы действуют тоньше. Они клафилиншицы  (Клафилинщицы, девушки лёгкого поведения, подсыпающие в вино мужчинам лекарственные средства вызывающие глубокий сон (клафелин)).  Всё просчитано на уровне психологии. Военные не могли удержаться от распития спиртного, приобретённого в домике. Дальше они разделили поровну и вспомнили погибших  товарищей. Остальное дело техники. Сон трава погрузила в сон всех без исключения, даже часовых. Утром они уже голые и проданы нам.

- Подлый ход – сказал помощник.

- Вот тебе последнее правило некогда не бегай в этой жизни за крысами. То что видишь может быть ложной тропинкой на болотах и завтра будут продавать нас.

- Перо ты совсем размяк и тебе везде мерещится заговоры. Я возьму пацанов и догоню «Крыс».

- Нет, я сказал – резко оборвал диалог Перо – собрались и двинулись вперёд.

Воспоминания остановились, в сознании прапорщика начались выводы.

- Их предали и подло обманули.

Слёзы наворачивались на глаза сами собой от такой обиды. Автоматически вспомнились погибшие товарищи, и он упёрся в коленки, чтобы скрыть свою слабость вызванную глубокими чувствами.

- Он вернётся домой свободным обязательно – дал себе клятву прапорщик – он вернётся домой не один, а  со всем отрядом, попавшим, в рабство или отомстит.

Бандиты не заметили перемен происходящих с военным приняв позу за желание поспать. «Змейку» подняли на ноги. Колонна продолжила путь по лесной тропинке.

Банда Перо не занималась рабочими рабами. Они только грабили и перепродавали пленников другим кланам. Слова были лишь обманом для успокоения и послушания рабов. Они просто вселяли неосуществимую надежду.  Через пару часов блуждания по лесам они пришли в старый разваленный колхоз "Новая заря". Даже сохранилась вывеска "Труд, Мир, Май".

Второй плакат гласил . «Труд сделал из человека обезьяну». Плакат явно кто - то переписал. Ниже были написаны правила поведения обезьян на территории людей. Правила были короткими.

- Обезьянам запрещается делать все, без разрешения людей. Особенно говорить. Наказание плеть.

Кто относится к обезьянам,  Глеб понял. Это они -  неудачники. Военные, которых развели и лишили оружия даже без боя.

- Рассуждать уже поздно, нужно выпутываться – сделал он вывод.

На входе в старый коровник сидел писарь с двумя охранниками. По периметру стояли вышки с пулеметами. В центре БТР, по всем признакам рабочий. В самом коровнике слышались голоса, там явно шла оживленная торговля.

- С чем пожаловали,  уважаемые? - обратился к бандитам писарь -  У нас сегодня ярмарочный день, затоваривайтесь.

- У нас рабы - сказал бригадир - а,  покурить веселье  есть?

- У нас самые хорошие поставщики, приносят отличный товар. Заходите, выбирайте.

- Рабов нужно записать в журнальчик. Чтобы потом высчитать комиссию рынка по сделкам – сказал писарь и открыл журнал с записями.

Прапорщика первым толкнули в очередь на запись.

- Кличка - четко спросил писарь.

Произошла заминка. Прапорщик  тупо смотрел на писаря.

- Контуженный - констатировал писарь - процент за контуженных и больных  мы не снижаем. Такие правила рынка. За плохой товар несет ответственность продавец,  а не рынок.

Бригадир размахнулся прикладом автомата рассчитывая нанести сокрушительный удар в грудь Прапорщику.

- Стоять! - сказал охранник рынка, стоявший  за спиной писаря - у нас приличный рынок. Самый хороший во всей зоне. У нас есть четкие правила. Их надо исполнять.  Я напомню,  если забыли.

- Первое, на рынке мы не портим товар, если он  предназначен на продажу. Для наказания обезьян есть плеть.  Для плохих товаров утилизационный сбор. Порядок на территории рынка -  залог здоровья и процветания.

- Второе, мы всегда предупреждаем клиентов о правилах рынка. Это наше юридическое кредо.

- Третье, за порчу товара на рынке взимается двойная комиссия при низкой цене сделки или утилизационный сбор.

- Ну, вроде все. А теперь можешь укатать эту обезьяну за двойную плату. Я не против  –  окончил свою речь охранник.

- Глеб - выдавил первое попавшееся имя из себя Прапорщик. Вроде имя какого то киноактера.

- Какой такой Глеб?  - разозлился писарь -  кличка.

- Жеглов.

- Контуженный - успокоился писарь - Дорого не продадите,  остальной ваш товар.  Паршивая овца  будет дискредитировать.

Бригадир передернул затвор автомата.  Что долго думать ?

- Здесь нельзя, за это штраф – строго сказал охранник - Стрельба пугает клиентов,  все расходятся. Разбираться с обезьянами только в километре от рынка.

- Торговля закончится и весёлой травки не будет – добавил писарь – Есть услуга, утилизационный сбор для таких случаев.

- 1000 долларов, закажите?

Слово травка сразу задело бригадира. Травки не будет,  это катастрофа всей его жизни и все от одной обезьяны. Надо что-то делать.

- Но мы можем вам помочь - вмешался в мысли бригадира, писарь - мы собираем спецотряд для работы на рудниках, там любые подойдут. За полцены и без комиссии. Остальной товар неплохо продадите.

- И про травку – продолжил писарь – с дальних болот,  лучше, чем веселящий газ.  У меня есть парочка пачек здесь и сейчас - писарь положил на стол пачки Беломора и деньги.

Рука бригадира автоматически схватила пачки Беломора. Мозг уже переставал контролировать реальность при слове травка. Сила болот пагубно на него влияла.

- Тогда по рукам - сказал писарь и пожал руку бригадира.

Бригадир неуверенно кивнул, он понял, что его развели. В будущем он уже не скажет сразу про веселую травку. Раб даже контуженный стоил дороже, но отступать было уже поздно. Обратного хода на рынке не принимали. Он все сделал прилюдно и пачку в руки взял сам. Начнешь давать заднюю, перестанут уважать. Лицо надо сохранять.

- Обезьяна полудохлая, долго протянет - сказал он писарю - с такими сделками вам и разорится не долго.

- Забирай - обратился писарь к охраннику - и в сарай. Утром караван уходит на рудники.

Глеба охранник забрал из толпы вояк и повел к сараю в стороне от коровника. Глеб такое имя себе теперь присвоил Прапорщик. В сарае сидело человек десять. Все молчали. Обезьянам разговаривать, на рынке было запрещено. Рядом ходил охранник с плетью и на спинах у некоторых рабов были явные её следы. У двоих уже был кляп во рту. Правила здесь соблюдали.

Глеб вечером нашел время поговорить.  Тихо спросил, у соседа.

- Где мы и что здесь происходит?

- Продали нас – ответил,  сталкер лихорадочно кашляя – я их ещё друзьями считал.  Больного продали, чтобы не лечить.

- А, где мы? – Глеб  коротко рассказал свою историю.

- В зоне тайн мы.  Все что здесь происходит загадочно. Одни считают, что зона тайн это параллельный мир.  Другие, что территория на Земле огражденная от всех колючей проволокой и военными, зона отчуждения. Третьи думают,  здесь инопланетяне испытательный полигон установили. Четвёртые, что здесь  магический мир.

- Для всех версий есть основания – продолжал сталкер – выбрать одну из них не представляется возможности.  Этот мир переплетается между собой в различных вариациях. Здесь можно вооружиться  современным или супер оружием. При этом нарваться на группу магов и проиграть бой.

- Здесь маги есть?

- Да – плеть рассекла воздух, и они замолчали, охранник не спал.

- Интересно смогу ли я стать магом? – подумал  Глеб.

Что будет? Куда поведут? Что ждало впереди? Неясно.

Автор. Текста: Вячеслав Петров.

Книга Контролер. Великий философ зоны отчуждения.

Книга Скрытый талант.

Книга Кровь и вечность

Начало 2 части Сталкер.Контролер. Великий философ зоны.Часть 2.