(Оппозитчик (разг.): владелец мотоцикла с оппозитным расположением цилиндров в двигателе, преимущественно "Урал" или "Днепр").

Однажды ранней весной у Бордо зазвонил мобильник. В трубке захрипел Дядя Слава:

- Виталик, дружище, надо ехать в дальняк. Поехали куда-нибудь. Я прям чувствую, что подыхаю без мотоцикла. У меня лимфа в ногах застаивается. Я как в прошлом году с мотоцикла пиз*анулся, так у меня с тех пор нога опухшая – потому что лимфа не циркулирует. Надо ехать, короче.

- Ну поехали, Слава. А куда?

- На юг куда-нибудь.

- А давай в Сочи? – начал фантазировать Бордо, - Олимпийские стройки посмотрим, море, горы. Возьму с собой в коляску Серёгу Громоззеку: мы с ним думали куда-нибудь рвануть. Серёга в «Уралах» хорошо разбирается, был даже дилером по Питеру и вообще инженер. Просто у него сейчас своего мотоцикла нет.

- Да я чего? Я не против. Бери, конечно, особенно если разбирается. Давай в Сочи, а оттуда – в Абхазию заедем, поживём в палатках на берегу. Я там был: там ох*енно. Стол раскладной возьму и три стула. Нет, два. У тебя есть раскладной стул?

Так в конце апреля компания трёх оппозитчиков собралась на юг на двух колясочных «Уралах»: Слава Мусорщик на «Туристе» по прозвищу Сеттер, и Виталий Бордо с Сергеем Громоззекой на «Гирапе» по имени Гантеля.

***

- Слышь, Виталик? - за завтраком в день выезда сказал Громоззека, - Мне сон был. Что я, значит, на юге встречу рыжую Настю с голубыми глазами, и в моей жизни случится какая-то неведомая страшная ху*ня.

Накануне отмечали день рождения сайта www.oppozit.ru, поэтому сборы были поздними. Дядя Слава, хотя и пропустил мероприятие, но тоже никуда не торопился. Только после обеда оба экипажа, наконец, выехали из своих гаражей и вскоре встретились на какой-то большой заправочной станции.

- Как поедем? – спросил Мусорщик, расплатившись за бензин и отхлёбывая кофе.

- Первая вниз, остальные наверх! – сострил Громоззека.

- Завтра надо до Краснодара добраться, – сообщил Бордо - Там Игорь Зяблик обещал встретить, разместить. Давайте сегодня заедем в Липецк?

- Нахера нам в Липецк? – поинтересовались оппозитчики.

- Ну, надо мне. Хоть одним колёсиком. Просто для галочки, что я там был. Он почти по дороге, крюк совсем небольшой: километров шестьдесят всего. Пожалуйста!

- Нет, уж ты давай, выкладывай. А то не поедем.

- Ну, знакомая у меня из Липецка. Понимаешь, в моей жизни год назад появилась новая женщина. Но не в том смысле… Просто в офисе уже год сидит рядом, за одним столом. Алабала зовут… - сбивчиво выложил Бордо.

- Необычное имя… Служебный роман, что ли? – заинтриговался Дядя Слава.

- Да какой, нахер, роман. Просто сидим за одним столом. Она болтливая, да и я сам попиз*ить люблю. В общем, она в курсе практически всей моей жизни. Вот ты работал когда-нибудь в офисе? Я с ней больше времени провожу, чем с женой, сыном, родителями и друзьями, вместе взятыми: вообще, бл*дь, больше, чем с кем-нибудь другим. Восемь часов, каждый день, целый год – представляешь?

- Ну и что за Алабала такая? Симпатичная?

- Ничего так, хорошенькая. Молодая совсем, чуть за двадцать. Она на «вы» со мной, прикинь? Я уже сколько раз просил, что не надо на «вы», потому что я себя старым чувствую, когда молоденькие девушки со мной на «вы». Так нет, не может на «ты». Ну я из вредности её тоже на «вы» стал называть, да ещё по имени-отчеству.

- Ты её чпокнул? – доверительно спросил Громоззека.

- С ума сошёл? Нет, конечно. Чисто биологически, она мне в дочки годится: на восемнадцать лет младше. А ещё из Липецка. Вообще с другой планеты, ты понимаешь?

- И чо? – не понял Мусорщик.

- Да ничо. Я в принципе никак не могу привыкнуть, что люди девяностых годов рождения не только умеют сами ходить на горшок, но даже работают где-то юристами. Короче… Вот как тебе объяснить? Ну вот, например: она в детстве мечтала стать директором банка. Прикинь: не балериной, не стюардессой, не какой-нибудь, прости господи, моделью – директором банка! И муж, естественно, финансист.

- Погоди, так она чего, замужем?

- Разумеется замужем! У них в Липецке, если до двадцати двух замуж не вышла, то всё – пиз*ец, жизнь закончилась, причём неудачно. Вот пригласил я, значит, Алабалу на день рождения и говорю: «Приходите, будут мои друзья-юристы и друзья-мотоциклисты, про всех я вам рассказывал: хорошие ребята. В семь начнётся концерт и танцы». А она отвечает, что, мол, из всей моей пиз*обратии она потенциально могла бы станцевать только с Григорием, но ведь он женат. Прикинь? Я спрашиваю: «А вы что же, такую социальную активность как танцы только в матримониальных целях воспринимаете?»

- Каких целях? – уточнили оппозитчики.

- В целях замуж выйти, - объяснил Бордо.

- Так она же, ты говоришь, замужем?

- Ну так она и не пришла.

- Так она чего, меркантильная стерва какая-то? – заподозрили оппозитчики.

- Да нет! В том и дело, что нет! Не стерва совсем. Просто взгляд такой другой на вещи: всё должно быть чётко, правильно, по плану и богаче, чем у соседей. У Алабалы вообще есть на всё чёткий план: когда замуж выйти, через сколько лет правильно сменить работодателя, когда взять ипотеку, когда пойти в декрет.

- Во как! - вздохнули оппозитчики.

- Мне вообще кажется, что у людей это всё от страха, - разглагольствовал Бордо, - Все вот эти чёткие жизненные планы и стратегии. Страшно жить, страшно, бл*дь, неизвестности. Пытаются себя обезопасить. Типа, если всё делать правильно и по плану, то всё и дальше будет по плану, и не так страшно. А на самом деле – в любой момент может что угодно случиться, в любой момент можно нахер сдохнуть, и пиз*ец всем планам. Ради плана отказывают себе в удовольствиях, в чувствах, в настоящей, бл*дь, жизни себе отказывают! А жизнь вдруг – хуяк, и закончилась.

- Это точно! – согласились оппозитчики.

- Так вот, о чём я? – продолжал Бордо, - Прям так хочется ей иногда сказать: «Давай, дочка, жги, не бойся ничего, делай, что хочешь – всё у тебя получится. Мечтай, пробуй – когда, как не сейчас?» Да только я ж не скажу, потому что чего я буду лезть… А теперь прикинь, какой я для Алабалы разрушитель устоев. Ей ведь тоже не понятно, как так можно… Ну вот, например, говорит: «С вашей зарплатой нужно носить ботинки других брендов, а у вас ботинки такие, словно ваша зарплата меньше моей». А я думаю: нах*й мне надо, чтобы все знали о моей зарплате? Тем более по ботинкам? И вместо нормальных Мальдив еду в Абхазию на антигламурном драндулете в обществе двух мутных распиз*яев. Это ж полный разрыв шаблона!

- Сам ты мутный распиз*яй, - обиделись оппозитчики, - А в Липецк-то нам нахера? Ты с ней встретиться что ли хочешь?

- Да нахера мне встречаться, я её и так каждый день в офисе вижу. Ну, просто Алабала мне постоянно рассказывает, какое говно Москва и как замечательно у них в Липецке. Куры у них там домашние, молоко натуральное, пробок нет. А мне кроме «понаехали» ответить нечего. А так смогу сказать: «Да был я в этом вашем Липецке!» Ну так что, заедем?

Тем же вечером липчане, проходившие мимо гостиницы «Советская», с любопытством разглядывали два припаркованных у входа мотоцикла с колясками. Оппозитчики тем временем весело отмечали взятие города в гостиничном ресторане. Перед сном Мусорщик почитал друзьям вслух избранные места из своей книги и поиграл для них на карманной дудочке, извлекая из инструмента приятные ароматы и убаюкивающие мелодии.

Продолжение следует!

***

Виталий "Бордо" Боровский - если вам понравилась моя писанина, в интернете можно найти мои книги "Оппозитчики: путевые заметки водителя мотоцикла" (сборник историй о мотопутешествиях) и "Планктон и Звездочёт" (роман о нелепой московской офисной любви). Спасибо за ваш интерес!

Сегодня мы с француженкой Лори наконец выезжаем в зимнюю экспедицию на мотоцикле Урал из Москвы в Германию на 60-ый юбилейный зимний мотослёт Elephantentreffen.

Начало здесь

Лори: Уже 11 утра, мы наконец выезжаем… Мороз страшный! Но я хорошо одета, а подогрев перчаток работает! Работает, правда, как может – после десяти-то лет службы и вчерашнего хирургического вмешательства – однако достаточно для этой погоды. Поскольку у меня болят руки, Виталий сегодня проведёт за рулём весь деть. Мороз использует любую возможность, чтобы беспощадно наброситься на малейший плохо прикрытый кусочек тела: на остановке постараюсь закутаться получше. Вскоре мы съезжаем с трассы, чтобы залить полный бак, проглотить по отвратительному хот-догу и недолго погреться в кафе при АЗС. Вот мы снова в дороге: как же прекрасно наконец отъехать подальше от города! Снег укрыл своим белым плащом всю землю, и я любуюсь этим непривычным пейзажем.

Виталий: наш Урал по имени Гантеля весело наматывает километры Рижской трассы на свои новенькие шины – прекрасный асфальт, сухо и чисто. По сторонам проплывают великолепные пейзажи: белые равнины, заснеженные леса, солнечные искры висят в ледяном воздухе. Заправляемся в деревне Звягино и пьём чай в кафе рядом с заправкой – хозяин оказывается мотоциклистом и планирует вскоре открыть здесь мотель для байкеров.

Лори: Тут и там встречаются аварии: вот старенькая «Лада» зарылась в снег… Наконец – вторая остановка: ноги заледенели. На этой заправке негде погреться, через решётку из толстых прутков не видно даже лица кассира в окошке. Зато немного поодаль мы замечаем кафе: надеюсь, оно открыто! Я, честно говоря, больше не могу. Нас встречают хозяева, семейная пара лет сорока. Спрашиваю, можно ли поставить сапоги на батарею – моё желание исполнено, аллилуйя! Виталию – кофе, мне – большой чай. Хозяин оказывается мотоциклистом, в углу пылятся до весны два его байка: «Кавасаки ER6» и новенький «БМВ S100RR». Выбор моделей мне кажется странным для этих краёв, но почему бы и нет? Мы немного болтаем: хозяева очень милые! Как пассажир, я имею право на (большую) рюмку коньяка: «Выпей, чтобы согреться!» – не могу отказаться. Как обычно, я взяла с собой сувенирчики, и дарю новым знакомым маленькую бутылочку бретонского виски, а они отказываются брать с нас деньги и на прощание желают удачи.

Лори: Темнеет, уже почти пять часов, а до ближайшего мотеля – 100 километров. Градусы тепла постепенно улетучиваются вместе с последними лучами солнца, мы штурмуем оставшуюся сотню. Когда наконец паркуемся у мотеля, термометр показывает -25. Горячий душ на этаже, разогретый в микроволновке ужин, комната со странным интерьером и маленькими кроватками. Ночь обещает быть трудной: я могу спиной сосчитать пружины в матрасе, а Виталий уже целый час храпит так, что даже в берушах чувствуешь, как сотрясается воздух. Ох уж эти приключения! Ох уж эта Россия! Ох уж эти русские…

***

Лори: Ночь была короткой, Виталий своим храпом чуть не свёл меня с ума. К счастью, в это время года мотель пуст, иначе нас могли оштрафовать за нарушение закона о тишине. К утру потеплело до минус восемнадцати: нужно будет как следует утеплиться! Наш «Урал» провёл на улице всю ночь при минус двадцати пяти: очень надеюсь, что он заведётся. Виталий уже некоторое время пытается запустить мотор… безуспешно. Из окна второго этажа я наблюдаю, как он воюет с замёрзшим мотоциклом. Разогрев свечи на зажигалке и набрызгав WD40 в корпус воздушного фильтра, Виталий наступает на кик-стартер, и мотор наконец схватывает… это мягко говоря! Мотор орёт на максимальных оборотах! Я каждый раз ругаюсь на Виталия, когда он накручивает ручку на непрогретом двигателе, но в этот раз уже действительно перебор! Я снова выглядываю в окно и понимаю, что двигатель раскручивается сам по себе. Виталий обильно жестикулирует, выключает зажигание, наклоняется к карбюраторам, снова заводит мотор: всё повторяется.

Спускаюсь посмотреть, что не так. По непонятной причине двигатель мгновенно выходит на максимальные обороты, хотя тросы газа свободно перемещаются и без проблем открывают и закрывают карбюраторы. Ага! Кажется, я знаю, в чём дело: дежавю из 2012 г. и моего первого путешествия на «Урале» по России. Рукой лезу под бак: трос газа выскочил из крепления, вот что не даёт карбюраторам закрыться. Виталий запускает мотор: неисправность ликвидирована!

Лори: Мы не теряем времени в этом грустном и неинтересном месте. Сегодня утром я за рулём, и первые пятьдесят километров – настоящее чудо! Очень холодно, это точно, но за рулём мёрзнешь гораздо меньше, чем в коляске. Наш мотоцикл оборудован «валенками» для рук, подогревом рукояток, накидкой на бак, благодаря которой горячий воздух от мотора дует в ноги – чистое счастье! Небо серое, но ясное, великолепный свет: перед глазами мелькает бесчисленное количество оттенков серого. Я чувствую себя героиней чёрно-белых комиксов, сошедшей со страниц истории про собственное путешествие в компании русского спутника, с которым мы отправились на Элефанта из Москвы на «Урале». Меня переполняет благодать, я ощущаю себя на своём месте. Как же прекрасно чувствовать, что живёшь!

В это время Виталий переживает настоящий кошмар! Перестал работать подогрев визора его шлема. При такой низкой температуре без подогрева стекло мгновенно обмерзает, и вы теряете малейшую надежду увидеть хотя бы один пиксель внешнего пространства. Я знаю, что Виталий сейчас очень хочет, чтобы я прервала свою бешеную гонку и сделала остановку на ремонт. Но я также знаю, что русские – большие фаталисты, так что он как-нибудь смирится с положением и потерпит до следующей заправки. Таким образом мой друг проведёт полдня: запертым в своей колбе и совершенно слепым.

Виталий: Лорины ручки чувствуют себя гораздо лучше, так что с утра я обустраиваюсь в коляске. Через некоторое время визор моего шлема начинает обмерзать: по непонятной причине отключился подогрев. Пытаюсь бороться с обледенением, отковыривая лёд пальцами, но через полчаса стекло безнадёжно зарастает толстой и прочной коркой. Ехать с поднятым забралом невозможно – морозный ветер и ледяные брызги мгновенно вышибают слёзы. Следующие несколько часов я проведу вслепую. Странные ощущения… Мотоцикл маневрирует, ускоряется, тормозит – а я ничего не вижу, ведь из всех органов чувств мне остался один только вестибулярный аппарат. Вот что я называю «абсолютным доверием»!

К тому же, чертовски холодно. В коляске и так холоднее, чем за рулём, а когда даже отвлечься не на что… В какой-то момент я уже перестаю чувствовать холод и от беспомощности впадаю в дрёмное оцепенение: полусон, полуявь. Под равномерный гул мотора и тихий посвист ветра мне начинается казаться, что я – эмбрион в утробе матери. В замкнутом пространстве я словно плаваю в невесомости, как в пузыре, мне уютно и спокойно, я вижу свет и слышу приглушённые звуки… Интересно, не в таком ли состоянии замерзают насмерть? Долгожданная остановка на обед возвращает меня к реальности.

Лори: После первых восхитительных километров я разделяю с Виталием чувство ужаса, но в отличие от него, свой кошмар я ощущаю всем телом. Дорога превратилась в каток, поверх которого – нечищеный снег. Многочисленные грузовики добавляют ощущений. Подключать привод колеса коляски здесь бесполезно и даже опасно: снег недостаточно глубокий. Судорожно сжимаю руль и не замечаю ничего, кроме этой вязкой грязи, которая болтает мой «Урал» справа налево, а я ничего не могу с этим поделать. С большим трудом справляюсь с ситуацией и понимаю, что Виталий сейчас мне полностью доверяет, потому что сам ничего не видит. И слава богу – это точно спасло его от инфаркта: ему было бы слишком страшно следить за моей неумелой рулёжкой и всеми этими опасностями из коляски, откуда он всё равно ничего не может сделать.

Этот отрезок был крайне изнурительным и тяжёлым. Я с большим трудом боролась со всем трудностями, которые меня окружали: холод, снег, разбитые дороги. Должно быть, сейчас уже половина четвёртого, наши тела ослабли – на обед не было времени. Принимаю решение остановиться. Хотя через час стемнеет, но я не могу больше ехать без подзарядки. Возьму-ка я борщ и пельмени, самые классические блюда русской кухни, и мои самые любимые! С этим мне повезло – найти их можно практически везде. Распахиваем двери старого кафе на обочине. Внутри обычная для таких заведений обстановка: необходимый минимум без особенных декораций, не считая грязного от времени ковра на стене, простенькой деревянной мебели и телевизора… Выбор фильмов меня сильно забавляет: вчера показывали «Титаника», сегодня – «Инопланетянина».

Не засиживаемся: уже стемнело, а нам ещё нужно перейти границу и попасть в Латвию. Перед границей Виталий пересаживается за руль, мы выезжаем из России без проблем за полчаса, впереди – Европа! Почему латыши нас не пропускают? Пограничник требует диагностическую карту на мотоцикл, которую Виталий не взял с собой. Он уверяет меня, что за десять лет его впервые просят предъявить этот документ. Так, ну и что же нам делать? Мы в двух днях пути от его дома, о возвращении не может быть и речи. Уже поздно, и у нас нет никакой возможности найти эту чёртову бумажку!

Ждём на морозе. Подходит другой пограничник, досматривает багаж, просит заполнить декларацию (алкоголь, сигареты) и расспрашивает про колясыч. Завязывается разговор про наш маршрут, про «Уралы» (у него тоже есть мотоцикл), и вообще, этот сотрудник гораздо любезнее первого, который уже 45 минут как куда-то пропал с нашими документами. В декларации нужно указать номер паспорта: просим вернуть документы, чтобы заполнить анкету. Через две минуты второй пограничник возвращается с паспортами, мы выписываем номера и ставим подписи. «Всё в порядке, проезжайте», - говорит страж границы, случайно или нарочно забыв про диагностическую карту. Виталий меня торопит: «Прыгай скорее в коляску! Сваливаем, пока они не вспомнили про эту бумагу!» Усаживаюсь на крыло, Виталий врубает первую: мы в Европе!

Виталий: Слава богу, прорвались! Да, признаюсь: меня предупреждали про диагностическую карту, что могут потребовать, а я забыл – ведь я несколько раз в год пересекаю границу Евросоюза, и до сих пор этим документом никто ни разу не интересовался… Всё хорошо, что хорошо кончается! Лоря забронировала отель в Даугавпилсе, уже стемнело, но осталось немного. Подогрев моего визора заработал так же внезапно, как сломался – так что я снова зрячий и перебрался за руль. Мчимся на запад по прекрасному новенькому шоссе, которое мой навигатор не знает. Что же, поедем по указателям на Резекне, а там свернём на юг. Небольшой крюк, зато по скоростной магистрали, и вообще, самая быстрая дорога – та, которую знаешь, особенно ночью! Через полчаса справа внизу засветился экран мобильника и послышались недовольные звуки, постепенно перерастающие в возмущённые вопли… Лавра Павловна требует, чтобы я остановился.

Лори: В темноте Виталий поведёт мотоцикл, на сегодня остаётся ещё 180 километров. Интересно, это из-за холода мне кажется, что дорога длится целую вечность? Виталий едет по навигатору, которому полностью доверяет. Что касается меня, то я вовсе не дружу с этими проклятыми гаджетами. Да, они могут быть полезными в большом городе, но за городом навигатор может очень быстро превратиться в настоящий кошмар. Когда путешествую одна, я всегда выписываю маршрут на бумагу и спрашиваю дорогу у местных, чтобы не потеряться. Так намного удобнее: во-первых, есть возможность пообщаться с людьми. Во-вторых, гораздо лучше представляешь своё положение в пространстве, потому что ещё на этапе подготовки изучаешь карты. В-третьих, не зависишь от электроники, которая в любой момент может подвести. Бросаю взгляд в свой смартфон с функцией GPS-локации. Мы не на той дороге! Как же меня это бесит! Я громко ругаюсь, и в конце концов Виталий останавливается. «Chto?» - «Мы опять потерялись с твоим сраным навигатором!» Это не первый раз, когда мы делаем крюк. Я люблю кататься, но не наматывать крюки, особенно в такую погоду. Быстро нахожу дорогу и направляю Виталия в правильную сторону. К гостинице мы подъезжаем почти в девять часов. Хотя, здесь другой часовой пояс: сейчас восемь.

Виталий: Заселяемся в гостиницу и отправляемся пешком в центр города, который совсем недалеко: нужно только перейти железнодорожные пути. Лоря просто обожает поезда! Мы долго стоим на пешеходном мосту над рельсами, рассматриваем проезжающие под нами составы. Бесконечной вереницей тянутся цистерны, колёсные пары на стыках издают стальные лязги и стоны, которые неожиданно сливаются в какую-то волшебную, протяжную и грустную песню…

Продолжение следует!

Начало здесь

Текст: Лори Бернар (Laurie Bernard) и Виталий Боровский

Перевод с французского: Виталий Боровский

Фотографии: участников событий

***

Уважаемый читатель, в интернете на платных и бесплатных ресурсах можно найти мои книги "Оппозитчики: путевые заметки водителя мотоцикла" (сборник историй о мотопутешествиях) и "Планктон и Звездочёт" (роман о нелепой московской офисной любви). Спасибо за внимание!

С уважением,

Виталий "Бордо" Боровский

Пафнутий, он же Паф, он же Пахнутий (не пахнет, нет) просто так дети называли.

Выламывал дверь в ванной изнутри, куда был сослан, когда на балкон прилетел попугай и сел на плечо хозяйке. Равнодушен к громадному богомолу. который гулял внутри квартиры. Но синичкам спуску не даёт, если конечно окажется наедине.

Обожает спеть песни о главном, громко и гортанно гнусавя, если очень важный разговор по телефону и при нём.