Примеров таких несоответствий множество. Якуты в XIX–XX веках постепенно утратили свой язык и перешли на русский, но остались якутами по самосознанию. Копты в Египте генетически почти не отличаются от арабского большинства, но сохраняют религиозную и культурную обособленность. Еврейская идентичность вообще во многом определяется религией, а не происхождением: китайские или эфиопские евреи могут иметь совершенно разные геномы, но в рамках иудаизма они считаются частью единого народа.

С генетической точки зрения этнос это не более чем статистическое распределение вариантов в популяции. Генетический тест показывает наличие гаплогрупп, наследуемых по мужской или женской линии. Так, у канарских гуанчей выявлено родство с туарегами Северной Африки. Испанское завоевание изменило картину: современные жители островов имеют примерно 50 % «испанских» генов, 50 % гуанчских и небольшую долю африканских. Но если спросить любого канарца, кем он себя считает, ответ будет однозначный: испанцем.

Такие казусы возникают потому, что генетика работает с популяциями, а не с этносами. Она может рассказать о родстве, миграциях, давних скрещиваниях. Например, митохондриальная ДНК белых медведей неожиданно оказалась бурого происхождения: когда-то в глубокой древности произошла гибридизация, и этот след сохранился до сих пор. У людей то же самое: в геномах современных жителей Евразии содержатся фрагменты ДНК денисовцев, древних родственников»неандертальцев. Но никакой современный человек не скажет, что он этнический денисовец или прости Господи, гейдельбергсовец.

История науки тоже показательна. В первой половине XX века в Европе господствовало расоведение. Людей делили на расы по внешности, размерам головы, носа. После войны, когда расовая идеология в целом дискредитировала себя, эта дисциплина стремительно ушла в прошлое вместе с основными носителями этих богомерзских идей. На место расоведения пришла более элегантная популяционная генетика, которая уже говорит не о расах, а о конкретных группах, их миграциях и разнообразии. И хотя иногда генетики привязывают данные к этническим названиям (французы, немцы, русские), на деле это скорее условные ярлыки. Граница между французом и немцем в генетическом материале может быть размыта, тогда как культурная граница между ними в Средние века ощущалась предельно чётко.

Этнос может возникать и от воли конкретных исторических фигур. Хан Узбек в XIV веке сделал ислам государственной религией Золотой Орды. Это решение изменило самосознание огромных масс людей, но не затронуло их гены. Генетика предков осталась прежней, этническая принадлежность изменилась. Подобные переломы можно видеть и в Европе, и в Азии, и в Африке: религия, язык, политическая организация формировали новые этнические общности без всякой мутации в ДНК.

Важно подчеркнуть, что генетический тест может быть очень полезен для реконструкции истории отдельных популяций. Так, исследования гаплогрупп помогли показать, что предки индоевропейцев распространялись с территории степей Восточной Европы. Анализ ДНК гуанчей или американских индейцев помогает восстановить маршруты переселений. Но для отдельного человека тест не скажет, к какому этносу он по-настоящему принадлежит. У каждого из нас в геноме намешано десятки линий: в моём собственном случае, например, один из генетических маркеров оказался ближе к предкам индейцев, чем к соседям по деревне. Но это никак не влияет на моё культурное самоопределение.

Даже когда тест кажется убедительным, нужно помнить о его ограничениях. Результаты зависят от базы данных: если в неё внесено мало представителей какой-то популяции, программа просто не сможет увидеть вашу связь с ней. Современная генетика ещё не достигла точности, которая позволяла бы различать близкие группы. Поэтому разговоры о том, что генетика определяет этнос, это просто научный миф. Генетика описывает биологическое прошлое, этнос определяет культурное настоящее. Их связь сложна и косвенная. Человек может сохранить гены своих далёких предков, но сознательно принять другую религию, язык, культуру и тем самым войти в новый этнос. И наоборот: этнос может исчезнуть или трансформироваться, а генетические линии его носителей продолжат жить в других сообществах.

В этом и заключается универсальность человеческой природы: мы не заложники ДНК. Генетика даёт нам инструмент для понимания древних миграций и родства, а этнос это только выбор и самосознание, то, что объединяет людей в культурное целое. Наука лишь подтверждает то, что историки давно знали по источникам: этнос это, прежде всего, история, язык, память и внутренняя идентичность, а не набор генов.

Если статья Вам понравилась - можете поблагодарить меня рублём здесь, или подписаться на телеграм и бусти. Там я выкладываю эксклюзивный контент (в т.ч. о политике), которого нет и не будет больше ни на одной площадке.