Актер Николас Кейдж знаменит своим эксцентричным поведением. В 2010 году, когда ему исполнилось 50 лет, Кейдж приобрел два участка на знаменитом кладбище Сент-Луис № 1 в Новом Орлеане. Здесь он построил большую белую пирамиду с надписью Omnia Ab Uno, что означает «Все из одного». Это цитата из фильма «Сокровище нации», в котором герой Кейджа ищет сокровище, спрятанное отцами-основателями США.

На одной из сторон красуется плохо замазанная трещина, которая появилась после удара молнии в вершину необычного надгробия.

Фото и текст взяты с просторов интернета.

Дарья называет кладбище своим местом силы и признается: с мертвыми ей бывает проще, чем с живыми. Нет, речь не идет о мистике или романтизации смерти — просто здесь страх постепенно превращается в спокойное уважение, а тревога о будущем уступает честному взгляду на себя и свой путь.

Её маршрут — это экскурсии к могилам известных людей: артистов, маньяков, политиков, воров в законе. Каждое захоронение — маленькая биография, от памятника с автографом до скромного креста рядом с оградой. Могила расскажет, чем жил человек, как его любили, кто за ним ухаживает после ухода, и до какой степени он важен тем, кого оставил.

Дарья стала экскурсоводом на кладбище после трагедии: смерть матери перевернула её представление о жизни и заставила пристально посмотреть, чем наполнены последние минуты. Сначала были морги, процедуры, тяжелые похороны, а потом — совет: идти прямо в свой страх, читать, изучать ритуалы, рождение кладбищенской культуры, традиции последних проводов. Сегодня она уверена: могилы — ключ к себе.

Каждое захоронение — это рассказ не только о человеке, но и о том, что останется после. Вот могила Юрия Шатунова: вечно свежие белые розы, народная память, стихи на табличке. Сюда ходят каждый день, ухаживают, приносят цветы, протирают мрамор, считают своей честью хранить историю простого — но народного — артиста. “Лучший показатель, как ты прожил жизнь, — вот то, что будет с твоей могилой,” — говорит Дарья. Где цветы, где люди, где свежие записки — здесь человек ушёл с любовью.

А бывает и наоборот — могилы, к которым никто не приходит, скромные кресты, забытые эпитафии. Это тоже итог жизни — не всегда вина, но всегда повод задуматься, как мы ценим время: "Единственное, что мы все сделаем точно — мы все умрём. Относиться к смерти уважительно важно хотя бы ради тех, кто остаётся."

Каждое кладбище — коллекция ритуалов и знаков любви. Здесь можно найти записки у надгробной плиты криминального авторитета Япончика, монеты и подарки на саркофаге маньячки Дарьи Салтыковой, просьбы о помощи и о богатом муже возле памятника Соньке Золотой Ручке. Есть места, куда приходят не для памяти, а для магии и “откупа”. Есть могилы, где эпитафии коротки: “Вот и всё”, “Увидимся”, “Я умер задолго до смерти”. И у каждой — свой “смысл после жизни”.

Истории кладбища полны противоречий. Были времена, когда хоронили дважды в год, складывали тела вповалочку и даже могли забыть руки и ноги под грудами земли. Екатерина II выносит культуры погребения за пределы города, а моду на красавиц и роскошные надгробия поддержали уже в XIX веке. Позднее появились плакальщицы — монахини, ангелы, а иногда и обнажённые женщины-символы скорби, — всё ради того, чтобы запомнить момент ухода.

Есть свои ритуалы и у простых людей: игрушка на надгробии ребенка, любимый алкоголь рядом с плитой, фигурки животных и записки с просьбами. Кто-то кладет телефон в гроб — на случай, если “проснётся” и позвонит, кто-то каждый месяц платит за обновление счета, надеясь услышать голос ушедшего сына...

Почти каждый день Дарья сталкивается с тем, что смерть — это не конец, а ещё один этап, где важен не только уход, но и всё, что будет после. “Жизнь короткая: вот ты проснулся, а вот уже здесь лежишь. Я считаю, что надо жить достойно — успеть всё, что хочешь, не бояться надеть новое или попробовать то, что страшно”.

Она советует задуматься, как именно хочется быть похороненным, выбрать для себя ритуал не в последний момент, а заранее — иначе могут сделать с тобой что-то совсем неожиданное. И главное — помнить: всё, что останется, это память и короткий миг того, что ты выбрал для себя при жизни.

Кладбище — не место страха и мрака, а музей жизни, честный тест на то, что останется после тебя. Если боитесь смерти — попробуйте к ней приглядеться честнее. Именно здесь учишься ценить всё, что забыл в суете, и учишься любить каждое утро как последний шанс сделать что-то важное.

Информация взята из этого видео.

Буду также рад вас видеть в своем закрытом канале, где я формирую круг единомышленников. Тут про саморазвитие, личностный рост, использование ИИ и нейросетей в бизнесе.

Также прошу вас ознакомиться с другими моими материалами. Если вам нравится мое творчество, аккуратно попрошу поделиться ими в своих социальных сетях, а также поддержать мое творчество через донат, так я пойму, что мои старания заметны:)

Китовое кладбище в Янракынноте — одно из самых крупных на Чукотке. В 90-х годах был временно разрешен промышленный китобойный промысел для избежания голода у местного населения. На берегу годами собирали останки китов, доставляемых китобойным судном «Звёздный».
Чукчи проводили ритуалы, задабривали духов. Ставили черепа китов вертикально, считая, что так дух кита «смотрит» в сторону моря и может «увидеть» путь обратно, чтобы возродиться. Этот промысел является неотъемлемой частью их культуры и обеспечивает продовольственную базу для жителей побережья. Добыча осуществляется по ежегодным квотам, и большая часть мяса и жира распределяется между жителями поселков.

Автор: Вадим Махоров.

Вы давно были на кладбище? А я вчера … Больше года прошло с момента похорон отца. Я единственная из нашей семьи, живущая очень далеко от места его захоронения. И вчера я отправилась проведать папу.

В черте города пару лет назад открыли новое кладбище. Кладбище небольшое. Оно аккуратно огорожено. Когда мы хоронили отца, то всего пара десятков могил заполняли его. Что же изменилось за это время?

Захожу на территорию кладбища. Если честно, то я даже сначала растерялась. Могилы … Свежие могилы аккуратными рядами одна за другой заполнили почти всю территорию городского кладбища. Я помню, где хоронили отца и поэтому, немного постояв, чтобы сориентироваться, я направилась к тому месту. Узкий проход между оградками, шириной сантиметров сорок, не дает возможности быстро идти. Я неспешно продвигаюсь в нужном мне направлении и время от времени бросаю взгляд на проходящие мной захоронения. Люди, умершие в последнее время и похороненные после моего отца, были рождены, в основном, в 1957-1969 годах. То есть, на момент смерти им было 54-65 лет. Страшно… И не разгонишься по этому узкому проходу… И могилы все свежие… И все время присутствует чувство, что за мной наблюдают. Оборачиваюсь… Никого…

Въехала машина на территорию кладбища. Делаю вывод, что это такси, потому, что из машины вышла женщина в траурной повязке и направилась в глубину захоронений, а машина уехала. «Ух… не одна!» - выдохнула я и продолжила свой путь.

Я знала, где находится могила отца и, что б ни пройти мимо, смотрела на фотографии. Но, увы… Отец, видно обиделся на меня и решил проучить. Я трижды прошла мимо его могилы! Ужасное разочарование в сторону моей памяти и умению ориентироваться на местности… А еще, мне все время казалось, что если сейчас обернусь, то увижу, что умершие тычут в меня пальцем и смеются! Я остановилась…

- Папочка, ну что же ты обижаешься на меня! Я не могла раньше приехать! Ты же знаешь! Ты сейчас все знаешь! - сдерживая слезы, произнесла я.

За моей спиной, у наблюдателей, пропала улыбка, и они виновато опустили взгляд. Я уже подумала, что ошиблась, что не в том ряду ищу могилку отца, и хотела было повернуть назад, чтобы начать поиски заново, но прямо передо мной был деревянный крест с фотографией. Боже! Я стояла возле могилы отца! Стояла рядом и в «упор» не видела! Как пелена, какая - то упала с глаз.

-Ну… Здравствуй, папа... Прости меня, что так долго не могла к тебе приехать...

Поставив свою сумочку на лавочку, я вырвала выросшую траву с могилки и положила цветы. Потом поговорили с отцом … То есть - я говорила, а он, смотрел на меня с фотографии…

В общем… посидела часок … А потом, оставив на столике в пакете помин в виде конфет и печенья, я попрощалась и направилась на выход.

Все время, пока я обратно шла по узкому проходу между оградками к выходу, было впечатление, что мои наблюдатели смотрят мне в след. Ощущение, что возле каждой свежей могилки стоит ее хозяин или хозяйка с грустным лицом. Они провожали меня печальным взглядом. Я обернулась… Ровные ряды свежих могил, уложенных венками и деревянные кресты, освещенные ярким, летним солнцем…

А ночью мне приснился отец. Он стоял возле своего дома и улыбался. Я чувствовала, что он очень рад, потому, что его помнят и любят. Ведь люди живы, пока память о них жива.