предыдущая часть - Экстрасенсы по вызову (археологи) часть 12

Прошло семь дней. Денис как ему и велел Валера спрятал третью часть сокровищ Ябеды Корябеды, а сам залёг на дно и принялся ждать звонка от напарника. Но звонка всё не было и не было, а была только смс-ка. "Уехал на курорт - буду..." Ну сколько там обычно на тех курортах отдыхают? — рассуждал Денис. — Недели две? Да он больше-то и не выдержит, он же не какой-нибудь там сибарит. Ну поплещется пару дней в бассейне, полежит на пляже, ну экскурсии, ну девочки туда-сюда, а потом ему станет скучно и он прибежит назад с высунутым языком и новыми идеями. Хотя, любопытно, а какие идеи могут быть у миллиардера? Что он может натворить с такими деньгами? Устроит пивной фестиваль? Водочный? Оплатит всемирный слёт панков на Болотной площади? Скупит все проституток Москвы, загонит их голышом на Черкизовский рынок и...Это будет самая угарная эстафета с палочками. Да, придумать можно много чего когда у тебя столько денег.

А может пока его нет спокойненько поработать в офисе? Позаниматься клиентами, поискать новых, тем более о деньгах больше не надо думать. Работа для души. Да! Почему бы и нет? Для души и на совесть, чтобы благодарили и руку жали. Изнурительный труд за спасибо, как он и мечтал. И денег брать чисто символически. Кому от этого будет плохо? Мысли о работе свербили с каждым днём всё сильнее и сильнее. Уж и книги давно надоели, как и прогулки до магазина и обратно. Уже и телевизор с компьютером вызывали исключительно одно раздражение. А кроме того хозяйка у которой он снимал комнату стала с подозрением спрашивать, а что это он всё дома и дома торчит как сыч? Уж не уволили ли вас Денис?

И вот, рано утром в понедельник, он проснулся, сделал лёгкую зарядку, принял душ, гладко выбрился, почистил зубы, сполоснул рот ополаскивателем, после чего позавтракал яичницей из пяти яиц и надев свою самую лучшую и чистую одежду отправился на работу. Денис мог позволить себе такси. Да что там, теперь он мог позволить себе вертолёт прямо до работы, но скромность и ещё раз скромность, ведь сэкономленные на вертолёте деньги можно пожертвовать. Что он и сделал возле одной из церквей где у ограды стояла вереница нищих с воспалёнными от беспробудного пьянства глазами. Денис шествовал мимо них как король и каждому сунул стодолларовую купюру. Кому в руку, а кому и в пластиковый стаканчик.

Он был так счастлив и горд, что не заметил, как позади него началась драка. Ведь нищие сначала не поняли, а потом как поняли, но супермен в лице Дениса был уже далеко. Радость окрыляла его. Хотелось творить, работать, улыбаться. Вон хотя бы тем девушкам в мини-юбках. Какие же они красивые, особенно сзади. Интересно, а почём они согласились с ним переспать? Тысяча долларов? Две? Четыре? Нет наверное всё-таки четыре, чтобы наверняка.

Товарищ директор проводил девушек глазами и машинально вытащил из кармана бумажник. А сколько там денег? Бумажник честно сообщил, что он полон и что внутри у него в избытке всего, а уж рублей и подавно.

Как же так вышло? - удивился про себя Денис. Деньги брал не считая, прямо из коробок в грузовике. Ну из одной взял горсть, из другой чуточку, за комнату заплатить и на покушать, а получается, как-то уж чересчур много. Червячок сомнения начал точить его, едва он поравнялся с ещё одной симпатиной женщиной. Этой было за тридцать, но вполне себе такая, в джинсовом сарафане. Наверняка за пятьсот долларов согласится, ещё и скидка за опыт будет.

Тут же прямо на улице сам себе отвесил пощёчину дабы изгнать все греховные мысли. Ради спокойствия он решил сесть на автобус, чтобы постоять спокойненько в уголке под болтовню пассажиров. Но это нисколечко не помогло. В автобусе как назло ехала целая куча молодых женщин. И Денис всю дорогу тщетно пытался убедить себя, что это всего лишь мысленный эксперимент, причуда воображения. Однако на своей остановке он вылез из автобуса красный как варёный рак. Смотреть на женщин стало совершенно невыносимо. Каждую, буквально каждую он стал оценивать с точки зрения кошелька. Неужели это богатства на него так подействовали? Неужели все миллионеры и миллиардеры оценивают женщин по такому же принципу - почём за ночь? А как же любовь, а как же взаимная симпатия, общие интересы? Получается любую можно купить, всё упирается только в цену, но ведь это невыгодно!

Да! Неправильно и невыгодно! - убеждал он себя. Ну вот допустим, она красивая или их две таких. Они с тобой ради денег, но они только красивые и ничего не умеют. Значит надо искать и красивую и умелую, значит цена на красоту и молодость должна быть ниже чем цена на красоту и профессионализм. И вон та бабушка, которой ты помог с тяжёлой тележкой, она настоящий профессионал, тебе это её крёстная сила сказала. Но она же страшная. Опыт есть, но нет желания с ней общаться. Тогда за что платить? Зачем платить бабушке если есть те кто работает по профессии. Вызвать проституток и заплатить. А чем тогда ты лучше Валеры? Ты всегда мечтал добиться девушки сам, а не при помощи каких-то костылей. Почему же, когда бумажник в кармане, совершенно не хочется думать про отказ? А хочется подойти и предложить деньги за соитие. Даже бабушке и то захотелось предложить. Да что же это такое происходит? Это болезнь? Она лечится? Он точно чем-то заболел.

Радость потихоньку угасала. Возле Макдональдс он попытался несколько поднять себе настроение и купил себе с собой несколько завтраков целясь скушать их на работе, а потом увидел как две девочки лет тринадцати пересчитывают мелочь на большой молочный коктейль и купил им сразу два, а когда купил то бежал от них быстрее пули ибо мысли на их счёт возникли поганые.

Возле офиса он увидел свой микроавтобус замаскированный под кучу строительного мусора и настроение окончательно испортилось. Почему он тут ведь на нём уехал Валера? Не мог оставить где нибудь ещё? И почему он замаскирован? Офис тоже под маскировкой? На всякий случай он заглянул в одно из окон. Так и есть. Внутри царили раздрай и разруха. Вот только как напарник это организовал? Свисток для вызова домовых слямзил? На всякий случай Денис ощупал шею. Нет, всё в порядке. Шнурок со свистком на месте. Да Валера бы и не стал воровать. Для него дружить с домовыми - не по его понятиям.

Пребывая в полном недоумении товарищ директор проверил дверь и убедившись что она заперта собственноручно открыл её собственным ногтем.

*****

Офис выглядел так словно тут собирались снимать фильм ужасов. Повсюду грязь пыль, отпечатки звериных лап, пустые бутылки. Светильники выдранные с корнем держались на тоненьких проводах и грозили упасть на любого кто осмелится пройти под ними и при всём этом безобразии тут присутствовало пятеро незнакомых граждан разного пола. Они сидели кругом кто на диване, кто на табуретах и смотрели на журнальный столик в центре которого находилась пустая бутылка из под пива. Денис шмыгнул носом и вопросительно посмотрел на барную стойку за которой стоял Валера в рабочем облачении и во всю мочь изображал из себя экстрасенса Бульбулькина. Рядом с ним на стойке стояли недопитая кружка пива, лежали несколько кнопочных телефонов и тетрадь с записями. А кроме того, справа в самом углу стоял небольшой походный алтарь утыканный зажжёнными свечами. С помощью такого алтаря можно подрядить в помощь целую дюжину духов. Только зачем? Это же дорого.

Валера сделал вид, что не заметил директора. С видом необычайно занятого человека он бормотал над тетрадью.

— Пыжиков, Пирожков, Пичугин, а вот... Писарев Роман Алексеевич. Вы здесь?

— Здесь, — безжизненным голосом отозвался один из незнакомцев. — Пришёл к вам в поисках своей собаки. У меня Рекс...

— Да, да, да, — с озабоченным видом перебил его экстрасенс. — С вас две тысячи пятьсот рубликов. Чехословацкая волчья собака. Породы - Рекс. Три годика. Чёрный кончик хвоста.

— Чехословацкий Вольфхунд, — поправил его мужчина.

— Да какая разница? Чёрный же кончик? Ну и берите. Деньги можете занести в конце недели, я не настаиваю. В случае просрочки платежа чёрный кончик будет уже не у собаки, а у хозяина.

— У меня нет при себе столько. Тут в объявлении... — сообщил Роман Алексеевич.

— Это за консультацию. Поисковые услуги стоят дороже. В любом случае услуга оказана. Если вам не по карману, наше ЧП выкрадет вашего пса у того, кто его у вас украл, перепродаст, а затем вернёт вам деньги за вычетом стоимости наших услуг. Вас устраивает? Или вы сами, с милицией? — сварливо предложил экстрасенс.

— Что вы, спасибо. Я принесу деньги, — Роман Алексеевич поднялся на ноги, но сделал это так неуклюже словно бы находился на дистанционном управлении. Товарищ директор прищурился изучая психополе клиента и углядел маленькое подавляющее волю проклятие. Это что ещё за шутки? Валера с ума сошёл? Зачем ему держать под контролем своих клиентов?

Он хотел было заявить протест, но Бульбулькин молча погрозил ему пальцем. Выдав мужчине бумагу с адресом похитителя его собаки, он проводил его до двери, выпустил, после чего запер её и вернулся обратно в зал.

— Крутите бутылочку, — велел он оставшимся клиентам.

*****

Денис не вытерпел. Он хотел объяснений. Валериан Бульбулькин был схвачен за ухо и бесцеремонно сдёрнут прямо с рабочего места, на что собственно никто из клиентов не отреагировал, всё их внимание было сосредоточено на бутылке Экстрасенс не сопротивлялся и не возмущался, он только забрал со стойки сотовые телефоны и спокойно позволил сопроводить себя в кабинет директора.

— Что происходит? Почему ты тут? Ты сказал, что уехал на курорт. Почему здесь такой бедлам и клиенты зомбированные? Что за секреты, а?!!

— Я и поехал, — рассеянно отвечал тот шаря по карманам в поисках сигарет. — Приехал в аэропорт, заплатил элитной шмаре эскортнице за неделю. Жду. Она значит приехала, а у неё губищи как у утки. И так мне противно стало. Думаю - нахрена мне эти утиные истории? Отобрал у неё деньги за ложный вызов, посоветовал в зеркало почаще смотреть и махнул в офис. Решил отдохнуть, в тишине и покое пока ты богатствам свои транжиришь. Теперь обитаю тут, а чтобы нескучно было развиваю клиентскую базу, как ты собственно и хотел.

— Эм, — призадумался товарищ директор. — А почему клиенты не в себе?

— Деня, со дня на день банда Ябеды Корябеды выяснит о крупной финансовой недостаче, — спокойным голосом произнёс очкарик, после чего закурил и нахально уселся на директорский стол. — И куда они тогда пойдут? В милицию? К прокурору? А? Ещё попытки? Они пойдут к настоящему колдуну, коих в Москве достаточно. И тогда колдун покажет на нас. Тут ведь вопрос цены, кто больше заплатит тот и молодец. А дальше, в силу вступит естественный отбор. Либо они нас - либо мы их переварим...Всё как ты любишь, с мочиловом, грызнёй и проклятиями. Будут разборки, а мне не нужны разборки раньше времени. И вот поэтому, все мои клиенты сейчас на строгом поводке. Уходя от меня они забывают о том куда приходили и за что они платят деньги. Конспирация, понимаешь?

— Ага. А офис разгромлен тоже в целях конспирации?

— Нет, это моя инициатива. У тебя же домовые есть, что ты паришься? Им не впервой за тобой подлизывать.

— За тобой между прочим! — немедленно завёлся директор, но тут зазвенел один из телефонов Бульбулькина. Экстрасенс сделал таинственный жест рукой и отвернулся.

— Алло? Да, Валериан Бульбулькин. Смарагда Фёдоровна, вы? Очень приятно. Знаю, знаю о вашем горе и желании попасть на сеанс, но в данный момент всё расписано буквально на месяц. Ни минуточки свободной, а уж в субботу и воскресенье у меня извините, выходной и шаббат. Да. Карму чищу. Всё правильно...Вы дослушайте. У нашего ЧП появилась новая услуга. Мы можем погадать вам по телефону. Всего лишь за полцены. Вам интересно? Да вы не переживайте. Сто процентный результат гарантируем. Будем гадать? Окей. На мужа значит. Сейчас...

Валера поискал обо чтобы затушить окурок. Денис тут же протянул ему пустой стакан. Экстрасенс благодарно кивнул, бросил окурок на дно стакана и достал новую сигарету.

— Ага...Да. Всё вижу. Всё карты сказали, — принялся бормотать он в трубку одновременно прикуривая от зажигалки. — Вы боитесь, что муж узнает об вашей измене, на курорте в Хургаде. Ну вы бы тоже себя поберегли, всё-таки вы не девочка, за здоровьем надо следить и посещать невропатолога регулярно. Карты сказали, что у вас было пять любовников за неделю. И все разной национальности. Фамилии нужны? Ага. Не нужны значит. А что нужно? Сделать так чтобы муж не узнал? Это будет стоить ещё две тыщи. Устроит? Очень хорошо. Наш специалист подъедет к вам в течении дня...

Валера с сомнением посмотрел на товарища и снова приложил телефон к уху .

— Только деньги отдадите сразу. Мы сотрём вам память, потому как единственный свидетель вашей измены это вы сами, а вы по ночам во сне слишком много болтаете. Устроит? Нет, не нужно. Адрес у меня есть... Чего-чего? Что со справкой из КВД делать? А что вам там написали? Ох-ты ж, бля...

Экстрасенс снова убрал трубку от уха и задумчиво почесал лоб.

— Деня, а гаданием по картам ЗППП лечат? — на всякий случай уточнил он.

— Чего лечат? — преданно хлопая глазами переспросил товарищ директор.

— Я так и думал, — экстрасенс вернулся к телефонному разговору и заставил клиентку записать фамилию и учреждение где работал очень хороший врач специализирующийся на особо опасных заболеваниях, после чего пообещал ей, что муж на неё не взглянет как на женщину пока та не приведёт себя в порядок и не пролечится.

— Да он на меня и так не смотрит пять лет уже, как на женщину...За что деньги-то мне платить? — послышался визгливый женский голос из телефонной трубки, но Валера тут же нажал на кнопку сброса, тупо посмотрел на телефон, а затем его осенило и он принялся выковыривать из него сим-карту. После всех необходимых процедур телефон был безжалостно выброшен в мусорное ведро.

— Пойду руки с мылом помою, на всякий случай, — объяснил он свой спонтанный поступок директору.

*****

Едва он вернулся Денис захотел побольше узнать о новой услуге и Валера с удовольствием принялся рассказывать.

— Чтобы работа работалась, нельзя заманивать клиента одним и тем же, — говорил он прохаживаясь из угла в угол. — Мы сейчас вроде как партизаны, нас как бы нет и в тоже время мы есть и вполне легальны, а телефон и работы по телефону, это то, на что сверхъестественные силы будут обращать внимание в последнюю очередь. Клиент приходил в ЧП Заговор? Нет. А кто приходил? Приходили бомжи ночью. Никакой мистики. Погуляли и покакали. Вот доказательства: экскременты и порванные трусы, а клиентов никаких нет и никогда не было. Там, в соседнем зале, две кучки с газетой Труд, я специально бомжей на грязное дело подписал. Подстраховался, чтобы ты сразу понял чем пахнет, ну и соответственно наши потенциальные враги. Если надо, они накакают перед входом, у меня на их услуги абонемент...

— Ладно, ладно. Хватит про говно! Говори по делу, — недовольным голосом велел директор.

— Да. По делу значит, — экстрасенс задумчиво почесал нос. — Мы не можем, короче, постоянно тут обитать и ждать от моря погоды. Нам нужны деньги. Будем работать по телефону и организуем что-то вроде диспетчерской. Офис останется лишь номинально, а мы будем постоянно перемещаться. Работа по вызовам. Клиенты есть, ты не парься. Я пока ты отдыхал несколько шарлатанов из игры вывел, так что теперь их клиенты - мои клиенты. Можем себе позволить, но на горючку там, на амортизацию надо будет добавить.

— В смысле из игры вывел? Убил?

— Я же не ты, — немедленно оскорбился Валера. — Я просто отправил кое-кого в психушку.

— Так, погоди, — Денис озадаченно нахмурился. — Но ведь у тебя же полно денег. Зачем тебе так стараться, а особенно теперь?

— Какие деньги? — экстрасенс сделал вид, что не понимает своего товарища. — У меня их нет. Я гол как сокол, а поэтому вынужден крутиться. Кстати, может займёшь миллиончик? Мне на Япошу...

Денис начал отчётливо ощущать как у него заскрипел чердак. Ещё немного и крыша окончательно отправится в эмиграцию.

— Я не понимаю! — застонал он на всякий случай хватаясь за голову. — Тебя нельзя даже на минуточку одного оставить. Что-то сразу случается. Чего мне ждать? На что ты так быстро профукал деньги. Ты ядерную бомбу у террористов купил? Остров с действующим вулканом? Я не верю! Ты не мог потратить два с половиной миллиарда всего лишь за одну неделю не привлекая внимания.

— Я всё раздал, — не без гордости сообщил Валера. — Всё в народ. Широко с душой, как на масленице. Не поверишь - за одну ночь управился.

— Это потому что завтра инопланетяне прилетают и нам всем кранты? Или астероид? Или Атлантида всплывёт? Я не верю! Ты за копейку сраную удавишься!

— Тебе меня не понять. Ты же буржуй недобитый. Или как сейчас модно - рублёвый миллиардер? Хе-хе. Звучит как осетрина второй свежести. А я пролетарий со стажем. Что прикусил губу? Не знаешь куда денежки потратить? А я знаю. Всё поделить! По методу Шарикова между прочим. Вот я и поделил...За одну ночь. Ябеда Корябеда будет до морковкина заговенья денежки искать и плакать ночами. Мне это и без карт видится.

Денис понял, что тот не врёт. Валера был честен. Возможно в первые в жизни. И тут его осенило. Чёрт возьми, это же выход! Деньги компании всегда принадлежали Валере, а он только брал у него взаймы. Но теперь ситуация другая. Теперь у него непросто много, у него до хрена денег, так не лучше ли отдать их тому кто ими лучше умеет распоряжаться?

— А мои, мои деньги, можешь быстро потратить? — на всякий случай поинтересовался он.

— Неа, — сурово отказал экстрасенс. — Сам свои проблемы решай. На роскошь там, на девок румяных, мне твоя доля без надобности.

Жанр: Мистическая отечественная фантастика.
Аннотация: Скрыться на время от безумия внешнего мира среди уютной зелени — мечта, сладкий сон… кошмар!
Что, если ты НИКОГДА не сможешь покинуть свою дачу?
Связи нет, дорога упирается в лес, соседи ведут себя странно, и лето — чертово лето! — никак не кончается...

У обременённого траурными заботами гражданина Некролова Ивана Мануйловича зазвонил телефон. Высветился номер только что похороненной его тёти, и от неожиданного звонка у заботливого племянника помутилось сознание.

– Останови, – хриплым голосом попросил бывший адвокат соседа, водителя «Москвича». – Езжай себе с богом, – бубнил убеждённый атеист, вываливаясь из машины как парализованный. – Пройдусь – здесь от кладбища до дома недалеко.

– Ванечка, – настойчиво просила племянника тётя, – я задыхаюсь, скорее вызволяй меня… Дорогой мой племянничек, спеши себе на пользу… Мы поедем с тобой на хутор, и там я покажу тебе место, где зарыты мои драгоценности, золото, доллары и бутыль с целительной водой «Долголетие», которые я, из осторожности перед законами, не указала в завещании и по немощи не передала тебе, когда почувствовала себя нехорошо.

Через минуту-другую Иван Мануйлович, слегка оправившись от потрясения, стал уже что-то соображать и подумал, что это чья-то злая шутка. «Возможно, продвинутый соседский сорванец Миша стащил её телефон, когда она была при смерти, и балуется, – рассуждал про себя наследник, – или же телефон попал в руки неизвестной мне родни, и они издеваются надо мной из зависти. Телефон – мой явный просчет», – корил себя племянник, продолжая слушать весьма знакомый ему голос.

– Тётя, – строго ответил бывший адвокат «знакомому голосу», – докажи, что ты есть моя тётя, – и, повысив тон, устроил «голосу» допрос. – Назови мне число, месяц, год и место своего рождения, имена первого, второго и третьего мужей.

Знакомый голос девяностовосьмилетней тёти без запинки ответил на вопросы и настойчиво просил поторопиться. Услышав ответ, племянник обомлел, и у него произошло непроизвольное мочеиспускание. До бывшего адвоката дошло, что обогатившаяся целительным ремеслом его сказочно богатая тётя ожила в гробу под действием некой силы, возможно содержащейся в целительной воде «Долголетие»…

Он хотел было спросить тётю про место, где зарыты сокровища, но осёкся. «С ней нужно говорить умно и с глазу на глаз», – трясясь, подумал наследник. Панический страх, охвативший его при мысли, что нужно разрывать могилу и вскрывать гроб, стал постепенно отступать под напором нахлынувшего желания заполучить зарытые сокровища, и алчность, наконец, вытеснила страх окончательно.

– Она не шутит,– выкрикнул бывший адвокат и побежал. Дома он мигом погрузил в «Таврию» лопаты, гвоздодёр и семидесятидвухлетним коршуном  полетел на кладбище.

Мануйловичу звонили не раз и не два, но он не отвечал. Его ждали в кафе на поминальную трапезу, но, прождав более часа, пятеро сомнительного вида граждан помянули усопшую девятью весьма скромными, остывшими блюдами, без главного и единственного родственника.

*

Лихорадочно разрывая свежую могилу (в заросшем углу кладбища), спаситель наконец докопался до гроба, вскрыл крышку и увидел тётю живой, но слегка побледневшей от удушья.

Тётя глубоко вздохнула, погрозила пальчиком, села поудобнее в гробу и строго приказала трясущемуся племяннику: «Помоги выбраться наверх…». Она встала на плечи племяннику и, выбравшись из ямы, сверху вниз строго сказала: «А ты, негодяй, оставайся в могиле, там всё для тебя готово… Ложись в гроб, накрывайся крышкой, и я с лёгкой душой забросаю яму землёй. Ты достоин того».

Оценив непредсказуемую опасность тётиной целительной силы, племянник прикинулся ягнёнком и проблеял снизу-вверх:

– Немного повинен перед тобой, дорогая тётя! Обещал похоронить рядом с центральной кипарисовой аллеей, на видном и дорогом месте, но пойми, дорогая тётя, что на всю цепочку помощников на это дорогое мероприятие (скорая, милиция, морг, похоронная служба, стоимость договорного места, венки, ленты, цветы, крест, отпевание, рабочие кладбища, поминальная трапеза и прочее) требуется сумма, где от нулей рябит в глазах и это, дорогая тётя, ещё без учёта надгробия, у которого в сумме тоже много нулей. Если бы я имел те доллары, которые ты, тётя, к сожалению, не передала мне заблаговременно, тогда бы ты была упокоена на дорогом месте, рядом с кипарисовой аллеей.

– Продолжай, продолжай, – приободрила тётя сникнувшего племянника, сидя на холмике сырой земли.

– Если ты, тётенька, доверишься мне, то мы вместе с тобой выроем добро, – продолжал, оживившись, племянник, сидя в гробу, где только что сидела тётя, – выгребем драгоценности, доллары, и тогда, дай бог тебе здоровья, ты, в случае чего, будешь достойно упокоена в первом богатом ряду у кипарисовой аллеи.

– Теперь я не собираюсь умирать никогда, – ответила тётя, снимая с себя серую затрапезную юбку, пиджак довоенного покроя и стоптанные чувяки ручной работы. Снятое с себя старьё она бросила на сырой холмик, уселась на него сверху и продолжила тему жизни и смерти.

– Дважды не умирают, двум смертям не бывать, – ликовала она. – Побывала разок в раю, а вернее в аду и довольно… Не каждому дано воскреснуть, тем более в понедельник 13-го числа. Буду теперь жить-поживать и с божьей помощью уповать на бессмертие. Поберегусь от простуды, – сказала тётя, поправляя подстилку, – землица больно сырая, а мне ещё ой как пожить хочется. Я с помощью воды «Долголетие» малость поживу ещё и…

Тётя вздохнула, презрительно посмотрела в яму и строго сказала:

– Постараюсь лишить тебя наследства, дорогой мой племянничек. Я слышала всё, что ты говорил при мне и про меня с того момента, как примчался, получив сообщение о моём плохом самочувствии. Я лежала на софе и была бездыханна, но ты, вместо того чтобы увезти меня в больницу, отвёз к себе во двор, позвал едкую соседку и, потирая руки, попросил «убрать мерзкую старуху» с порога и положить на дерюжке в тёмном сыром коридоре между вонючими канистрами. Как же мне хотелось встать, облить тебя бензином и поджечь, дорогой племянничек. Теперь я уверена, что покойники, пока из них в морге не выпотрошили нутро и не распилили череп, всё слышат, а некоторые и видят.

– Мне же повезло из-за серии твоих ошибок, дорогой наследничек, обусловленных твоей беспримерной жадностью. С самого начала сна и до того момента, как по крышке гроба стали стучать комья земли, я постоянно слышала твои мерзкие реплики: «Скорее, скорее, чего тянуть резину! Слава богу, она и так хорошо пожила. Не нужно, не надо– хватит и того, что есть».

Твоя алчность, породившая спешку, и вся гнусная сущность твоей натуры, да плюс моя сообразительность вернули меня, можно сказать, из ада в земное блаженство… Как всё же хороша жизнь, и до чего же противна смерть, – декламировала тётя, подражая голосу известной артистке сороковых годов двадцатого века и, сорвав с головы платок неопределённого цвета, запела. – Ой, цветёт калина в поле у ручья, парня молодого полюбила я…

– Чтобы получить неоценимую радость от чудесного спасения, – продолжала тётя, кончив песню, – хочу доставить себе ещё и удовольствие, дорогой племянничек, пересказать путь моего спасения и показать твои гнусные ошибки и мою сообразительность.

*

– Ты вызвал скорую и полицию. Фельдшер потрогал лоб и молча кивнул головой. Лейтенант молча полистал паспорт и тоже кивнул головой, и только казак, стоявший рядом с лейтенантом, буркнул: «Однако… В девяносто восемь лет выглядит недурственно; лежит как живая». На собачьей подстилке, отнятой тобой у Бобика, меня выволокли со двора и, как мешок с отходами, погрузили в полицейский прицеп и повезли в морг.

В морге из-за спешки ты, Ванечка, совершил роковую ошибку, спасшую меня от верной гибели. Ты подкатился к заведующему – иноверцу Чертмазову Динарию Центовичу, и за «посулы» он приказал отдать «труп» без вскрытия, а посулы скрытно передать через санитарку Ирэн Ширинкину и лаборантку Свищаль, прозванной в народе Змеяной Подколодовной, которая с посетителями и их усопшими родственниками, обращается куда хуже, чем чёрные лесорубы с крадеными брёвнами… Я лежала голая на столе, и Подколодовна, получив чертмазовский приказ «бес вскрытия», хотела сбросить меня на бетонный пол, о который я бы расшибла череп, и из него бы выскочили мозги, но столь бесчеловечный поступок Змеяны пресекла другая лаборант – Азбукиведиева Галина Григорьевна. Её добрая душа призвала на помощь Божью Матерь – нашу тёплуюзаступницумирахолодного, чтобы оградить от глумления над телом пожилой женщины безбожницей Свищаль Змеяной Подколодовной…

Авторское примечание

(Автор лично знаком с тётей – героиней рассказа и не раз слышал от неё выражения, почерпнутые из живительных источников русской и мировой литературы. «Тёплую заступницу мира холодного» тётя взяла из «Молитвы» Лермонтова, которого любила, как и Пушкина, и как многих других, дорогих разуму и сердцу, русских писателей. Имея светлую память, цитировала непревзойденных русских классиков, чтила мудрости Востока и Запада; читала наизусть Хафиза, Саади, рубаи Хайяма, газели Зебуннисы, газели и мухаммасы Дильшот Барно, сонеты Шекспира, отрывки из драм и комедий Лопе де Вега, цитировала из Гёте на немецком, любила острые места из «катехизиса остроумия» «Орлеанской девственницы» Вольтера… Знала современников: Блока, Кольцова, Лохвицкую, Елизавету Стюарт, Пастернака, Окуджаву, Вознесенского, Евтушенко… Восторгалась творчеством молодых талантов наших дней, выделяя Ирину Сазонову и некоторых других. Между тем интересовалась и творчеством местных авторов: Г. Ужегова, В. Романова, О. Немыкиной, В. Азбукиведиева).

…Галина Григорьевна вместе с коллегой, приехавшим в морг по работе из Ново-Белосветлого отделения СМЭ, Покровским Геннадием Михайловичем и его красавицей женой Ириной Владимировной, положили меня, уснувшую, на тюфяк и накрыли тёплым покрывалом. Пока безбожница Змеяна Подколодовна лялякала с санитаркой Ирэн Ширинкиной о «честной» делёжке «посулов», добрая Галина Григорьевна оформила документы и сказала тебе, Ванечка: «Везите сюда гроб и одежду для усопшей; санитар Саша Карпенко приведёт её в порядок, оденет, уложит в гроб, и вы заберёте покойную в достойном виде». При этих словах санитарка Ирэн схватила за руку Подколодовну и вскрикнула как ужаленная: «Он не додал в посулах пятьсот рублей». Зелёное лицо Змеяны Подколодовны исказилось и ещё более позеленело. Брызгая слюной, обе честные работницы, оскорблённые бесчестным поступком клиента, наперебой закричали:

– «Забирай труп своей бабки голым; дома причесывай, одевай и делай дальше с бабкой что хочешь», – кричала Змеяна Подколодовна…

– «Да я за деньги мать родную продам», – пищала Ирэн, облепленная долгами и кредитами, как «сучка репяхами»…

Ты, Ванечка, из жадности продолжал спасать меня, совершая даже не ошибки а преступления. В народе говорят: «Договор дороже денег», а ты преступно нарушил договор… Низкий тебе поклон за это. Если бы ты, племянничек, вручил Ирэн Ширинкиной всю сумму, – улыбаясь продолжала тётя, – то я бы уехала из морга в лучшем случае только на следующий день к вечеру. Твоё скупердяйство помогло мне быстро выбраться оттуда невредимой.

Иван Мануйлович, желая хоть как-то загладить вину, решил произнести тёте сердечную покаятельную речь, но не из ямы, а будучи уже наверху. Он встал, поднял крышку гроба, приставил к краю ямы и вопрошающе посмотрел на тётю, а тётя, вместо помощи, взяла комочек земли, бросила ему на голову и строго сказала, как отрезала:

– Ты не достоин быть моим наследником; я аннулирую завещание.

У Мануйловича потемнело в глазах… Он, чтобы не упасть, схватился за крышку, но не удержался, свалился в гроб и накрылся крышкой…

Далее автор, утомлённый могильным сюжетом, хотел укоротить свою писанину и короткой, трагической репликой закончить рассказ. –«Удобный момент в рассказе, – рассуждал писака, – здесь я руками тёти могу зарыть ненавистного мне негодяя, да и дело с концом…» Но в ответ на преступные мысли Дух Истины вонзился в собственное «Я» писателя и с негодованием воскликнул: «Ты хочешь руками великодушной женщины, прожившей достойно век, зарыть живьём жадное, лживое существо. Опомнись, недоумок! Вместо того чтобы творить пером беззаконие, освяти честным письмом, покажи читателю редкостную добрую женщину, беззаветно служившую Отчизне и людям, творящую Добро и побеждающую Зло…»

Поверженный Истиной писатель пал на колени, испросил прощения у тёти и, постепенно воодушевляясь несокрушимой силой Истины, составил план дальнейшего честного повествования и продолжил заумную писанину, стоя на коленях.

Тётя помогла племяннику выбраться из могилы, приказала погрузить в машину лопаты, гвоздодёр и побыстрее ехать домой. Усаживаясь в машину, мягко попросила «наследника»:

– Заедем сначала к тебе, Ваня, а потом уж ко мне домой. Посмотрю, как ты живёшь. Я ведь, почитай, 20 лет не была у тебя ни разу с тех пор, как умерла твоя жена, моя любимица Вера. На смертном одре она просила меня беречь и помогать тебе. Я пообещала и сказала ей, бездетной горемыке, что я тебя, Ванечка, вынянчила, вырастила, выучила, любила и люблю…

Тётя вздохнула, погладила Ивана Мануйловича по голове и прошептала:

– С рождения, с пелёнок, с самого мальства и поныне ты гостил, а лучше сказать жил у меня: ел, пил… Я в тебе души не чаяла и сыночком называла…

*

По приезде тётя не вошла, а протиснулась к наследнику во двор и ахнула. Двор напрочь был завален хламом и всевозможным старьём. У крыльца стоял прицеп для легковушки, доверху нагруженный старыми полусгнившими рамами со стёклами и без стёкол. По обе стороны узкого прохода к крыльцу красовались нагромождения из сломанных столов, трельяжей, шкафов, стульев, табуреток, вешалок, швабр, дырявых вёдер, жбанов, тазов, горшков, унитазов, из которых виднелись тарелки, ножи, ложки, вилки, салатницы, чайнички, тапочки… Сверху на ржавых кроватных сетках были навалены сапоги, колготки, валенки, шапки, полотенца, носки, бюстгальтеры и т.д. и т.п. От увиденного у тёти закружилась голова, и она пролепетала:

– Ты, Ванечка, превзошёл Плюшкина. Скажи на милость, каких таких гостей ты хочешь посадить на сломанные стулья, усадить за сломанные столы, подать блюда в битых и замызганных тарелках и предложить гостям ножи и вилки, взятые из засранного унитаза?

С этими словами тётя вошла в сырой коридор, встала на колени между канистрами с бензином, пошарила рукой под согнутой «в дугу» раскладушкой и достала оттуда своё обручальное кольцо, перстень, золотые часы и колье с бриллиантами.

– Я снял с тебя драгоценности и спрятал под раскладушкой, дорогая тётя, с тем, чтобы они случайно не попали в руки едкой соседке, которую ты недолюбливаешь, – оправдывался племянник. – Хранил бы их как дорогую память о тебе, дорогая тётя.

– До того, как я побывала в могиле, безоговорочно верила тебе, Ваня, и жалела… Давным-давно на Руси женщины говорили – жалею, мы нынче говорим – люблю. Сейчас я тебе не верю и от души жалею, потому что ты есть не что иное, как алчный скряга, отплативший мне за мою любовь и доброту, злом – беспринципным равнодушием. Твои дальнейшие мерзкие ошибки, продиктованные жадностью, продолжали спасать меня от гибели.

Свищаль и Ширинкина засунули меня, обернутую покрывалом, в «Таврию», и ты из ада привез «труп» к себе во двор. Плотник Короедлов Василий Иванович, друживший со мной в былые годы, срубил и принёс на своём горбу просторный гроб и сказал тебе: «С любимых подруг и несравненных красавиц денег не беру», чем, конечно, очень обрадовал тебя.

Я лежала на пороге, греясь на солнце, а ты помчался ко мне домой за одеждой, но привёз только мой парадный пиджак довоенного покроя, предварительно сняв с него ордена и медали. В пиджаке-то и лежал в потайном карманчике телефон. Скажу тебе как опытная разведчица: не нашего ты поля ягода, в тебе нет таланта разведчика; ты спешил, а спешка нужна при ловле блох и поносе. В грозном 43-м году я вычислила и обезвредила немецкого агента, засланного к нам ещё в 36-м, который служил инженером на танковом заводе в тылу. Меня как опытную разведчицу внедрили в секретный отдел завода копировальщицей, где я умело повела дело: строила глазки и соблазняла всех мужчин, кто имел доступ к проектной документации. Все, начиная с директора, ночевали у меня на квартирке в Гуляевом переулке, и в итоге моё подозрение пало на инженера-оружейника. Сорокалетний стройный холостяк более месяца не поддавался мне – двадцатитрехлетней красавице, но не выдержал, прибежал, ползал у ног и глубокой ночью, утомлённый ласками, крепко уснул. Я тщательно обыскала форму и в потайном карманчике кителя нашла карандаш. В нём, за кусочком грифеля, обнаружила свёрнутую трубочкой кальку и на ней секретные чертежи. Аккуратно достала из-под умывальника револьвер, ещё аккуратней связала сонному холостяку ноги и сказала по-немецки: «Любимый иди, иди ко мне»… Сонный немчура ответил: «Я устал, моя милая Марта…»

За эту операцию я получила орден и, конечно же, беременность. Весной 44-го родила мальчика – сыночка от десятерых отцов. Мне было не столь важно, кто отец, главное, что у меня есть ребёнок. Радовалась я: наследник моего таланта, мудрости, доброго сердца, а я как раз эти качества, племянничек, имела и имею. Человек знает про себя, каков он на самом деле: порядочный, добрый, преданный или же злой, лживый и продажный…

Через месяц малютку забрали в детский дом, а мне доверили уже другое задание. После войны я искала своего ребёнка: исколесила весь наш необъятный СССР, обивала милицейские пороги, вглядывалась в лица детей, а с годами уже и подростков, но – увы. Бандеровская пуля в живот в 45-м лишила меня возможности быть матерью. Ни врачи, ни друзья, ни трое моих мужей, царство им всем небесное, так и не добились ничего.

– Дорогая тётя! Ты героиня, – начал было Мануйлович, но тётя остановила его.

– Прекращай болтать пустое… Ты, Ванечка, лучше вспомни, что ты отвечал отцу Амвросию, когда он как на крыльях подлетел к порогу, склонился надо мной и запричитал, подвывая.

– Дословно, дорогая тётя, не помню. От скорби по тебе в тот день ослабела память.

– А я помню всё дословно; память у меня крепкая… «Доброй рабыне Божьей, – пел отец Амвросий, – уготовано место в раю, ибо помыслы и дела её угодны Богу и людям и душа её во благих водворится». Отец Амвросий – мой духовник и искренний друг, предупредил тебя, Ваня, что в 11-30 в церкви он с певчими устроит отпевание, на что ты ответил ему: «Никакого отпевания не нужно. Ворожеи, ведьмы, колдуньи, целительницы в былые времена сжигались на кострах, и золу от этой нечисти развеивали по ветру, и тратить на колдунью средства, платить за свечи, отпевание и прочее я не намерен».

– «Побойся Бога, антихрист, – возопил отец Амвросий, крестясь и чураясь от тебя как от прокаженного. – Свою добродетельную тётушку ты причисляешь к нечистой силе? Да я шестьдесят лет исповедую рабу Божью и знаю, что душа её чиста, как капелька, рождённая лучами солнца из ледника. Я не считаю грехом, – повышая тон пел уже не басом, а баритоном отец Амвросий, а считаю подвигом соблазнение рабой Божьей грешных мужей в 43-м году, для выявления и уничтожения фашистской гниды.

Подвиг твоей тётушки равняется с подвигом невинной девушки Зои Космодемьянской, которую ночью перед казнью зверски насиловала свора немецкого отребья. Мучениц надо помнить, поклоняться и молиться им как святым… Раба имела божий дар целительницы и с божьей помощью помогала людям добрым словом и освящённой водой. В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог, – рокотал грозный голос отца Амвросия. -Врач без божьего дара заботится о доходах, а целитель, наделённый божьим даром, укрощает недуги душевным словом, прибавляя его к отварам и пилюлям, и получает, кроме посильного воздаяния, ещё и бесценную благодать себе на душу, ниспосланную Богом. Усопшая жертвовала средства на церковь, детские дома, дома престарелых, волонтёрам, погорельцам и не ждала похвалы, а Вы, Вы… В тебя вселился бес! – возопил громовым басом отец Амвросий, сжимая кулаки, но, постепенно успокаиваясь, разжал и, крестясь, добавил, – в 11-30 учиню отпевание в храме. Будьте добры, Иван Мануйлович, направьте преставленную рабу Божию в храм», – строго приказал он тебе… Но ты, Ванечка, минуя отпевание, направил усопшую рабу на кладбище и, сидя в одиночестве около гроба в катафалке «Вечность», всю недолгую дорогу возмущался дороговизной похоронного бизнеса.

– Однако я устала стоять, Ванечка. Присесть бы, да попить чайку, что ли? –попросила она его, обходя канистры. От гнетущих событий и голода у тёти закружилась голова, и она, потеряв равновесие, схватилась за дверную ручку; дверь, ведущая в дом, открылась, и из проёма на неё хлынула масса хлама. Пластиковые и стеклянные бутылки, картонные, пластиковые и деревянные ящики и ящички, что-то неузнаваемое, обтекаемое и скользкое, подобно сели, бурным потоком выволокли пожилую женщину из сырого коридора во двор.

– Не поднимай меня, – приказала тётя подошедшему племяннику, – немного полежу, отдохну и подумаю, как жить дальше.

Тётя задумалась и постепенно пришла к выводу что, если Ванечка примет наследство, то её скромный, чудесный домик, сад, оранжерею, зеркальную беседку, бассейн и весь просторный дворик он непременно заполнит хламом, а сбереженные в банке средства, скорее всего, достанутся мошенникам, ибо дожив до семидесяти двух лет он остался неразумным, жадным и лживым ребёнком. «Я виновата перед ним, по моей вине он стал таким, – рассуждала добрая душа, глядя в бездонное небо. – Я слишком нянчилась с ним и, кажется, до окончания школы подтирала ему задницу. Пока я жива – не быть ему хозяином моего добра, – сказала себе тётя, вздыхая. Попробую перевоспитать моего любимого, пожилого ребёнка. Пусть поживёт в нужде – на пенсию по старости, а нужда, говорят, хороший воспитатель».

Тётя встала и нехотя объявила племяннику:

– Хочу не хочу, а придётся аннулировать завещание. Поживи, Ванечка, подумай и покайся, а покаявшийся, обновлённый непременно будешь принят мной и станешь достойным наследником.

У Ивана Мануйловича защемило сердце, закружилась голова, и тётя, видя, что он вот-вот упадёт, поддержала его. Как только Ваня окреп, тётя оставила его, вызвала такси и уехала.

*

На следующий день в 8-15 (по Москве) начальник почты Твердохлёбов Владлен Иванович вручил тёте под роспись красочную телеграмму, в которой она прочла: «Уважаемая (Ф.И.О.), руководство программы «Жди меня» приглашает Вас на встречу с Вашим праправнуком (Ф.И.О.), которая намечается по проекту (дата) у Вас дома по адресу (город, улица, № дома). Помощник режиссёра Лингвицкий А.Б., оператор Ятьев В.Г. и финансист Рублёв Д.Е., прибудут с Вашего согласия к Вам (дата), для разработки проекта с привлечением краевого министерства культуры, городской администрации, совета ветеранов, кадетов, волонтёров и местных предпринимателей».

– Наконец-то, – выдохнула тётя и вместе со жгучими слезами радости пролила на подоконник остывший кофе. Сквозь слёзы ей было не только видно в раскрытое окно, но и хорошо слышно шумную, разноголосую группу людей, быстро идущую к дому.

Авторское пояснение

Молодые люди – это дети, внуки и правнуки тётиных многочисленных друзей: однокашников, ровесников и неровесников, однополчан, величавших её «Легенда», коллег по работе, знакомых мастеров слова, кисти, долота и т.д. Их потомки активно общались с доброй героической легендой и помогали ей во всём. Участие молодых людей в помощи и, главное, в общении с «Легендой» не выдумка писателя; такое случается повсеместно, где живут неравнодушные люди.

– Мы рады и от души поздравляем Вас с воскресением! – отрапортовал от имени пришельцев правнук генерала Суворина. Стройный, подтянутый, такой же, каким был когда-то его прадед (тайный возлюбленный тёти – Саша Суворин). После объятий и искренних пожеланий ей крепкого здоровья и долгих лет жизни тётя пригласила гостей на чашку чая.

За чаем она кратко и сбивчиво (виновато шампанское) рассказала гостям о своём путешествии на «тот свет» и возвращение на этот. В разгар чаепития прочла дорогим гостям телеграмму и в ответ получила бурные аплодисменты, переходящие в овации. Правнук отца Амвросия, семинарист Евсей попросил слова и, сверкая очами, пропел:

– Господь видит, помогает, учит и судит нас по делам и помыслам нашим. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят. (Мф. 5:8). Так да светит свет ваш перед людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца Небесного. (Мф. 5:16). Ибо по Его воле свершилось чудо, Он послал вам праправнука – частицу вашей плоти, потерянную в лихолетье.

В это время к столу подошел опоздавший из постоянного состава помощников тёти, адвокат Фемидов Герман Аскольдович (внук известного, неподкупного прокурора Фемидова, верного, и, как болтала Молва, «чересчур» близкого друга тёти). Как только семинарист Евсей окончил петь, адвокат, обнимая тётю, сообщил ей, что её наследник Некролов только что консультировался у него, размахивая завещанием.

– Он хочет судиться с Вами, – отрезал верный тётин помощник, регулярно следивший за чистотой её тёплого бассейна вместе с надёжным другом и двоими молоденькими помощницами.

Тётя подала искрящийся бокал адвокату и, чокаясь, ответила:

– Помощь Фемиды мне не потребуется; справлюсь с проблемой сама.

*

После душевного чаепития тётя вызвала такси и уже через восемь минут беседовала с наследником.

– Слышала, что ты, Ванечка, задумал судиться со мной, так ли это?

– Да, тётенька, да. Ты, моя дорогая, объявила мне, что аннулируешь завещание, поэтому придется упредительно подать на тебя заявление, потому как все трое адвокатов, у кого я консультировался, подтвердили, что такие дела решает суд. У меня, дорогая тётя, на руках свидетельство о твоей смерти, – не скрывая улыбки, болтал наследник. – Теперь тебе нужно заново родиться, получить свидетельство о рождении, креститься и т.д.

От жутких слов у героической разведчицы, наделённой целительным гипнозом, затряслись губы и выкатилась одинокая горючая слеза. «Жемчужина страданья», – прочла про себя тётя из Лермонтова.

– Если ты, дорогая тётя, передумаешь аннулировать завещание, – строго продолжал речь бывший адвокат Некролов И.М., которого клиенты в своё время не однажды обливали помоями, – то тогда другое дело.

– Я подумаю недельку-другую, Ванечка, и объявлю тебе решение. Посмотрю, как и что, и, видимо, оставлю затею с аннулированием, – мягко произнесла тётя. С этими словами она вызвала такси и уехала.

Дома тётя успела выпить всего лишь рюмку коньяку, как без стука к ней вошел наследник.

– Хочу осмотреть свое жилище с тем, чтобы уже завтра сделать кое-какую перестановку, – бесцеремонно заявил племянник голосом хозяина.

– Осматривай, осматривай, – спокойно ответила тётя, наполняя рюмку снова.

На следующий день Мануйлович не смог войти к тёте даже во двор. Садовник, Александр Иванович Македонов, прихрамывая, вышел из беседки с огромным московским сторожевым «Кобельком» к запертым кованым воротам и сообщил хорошо знакомому посетителю: «Она уехала на хутор… Кажется, на Криницу или же на Девятое января, а, может, даже в Диканьки…»

– Она поехала выкапывать сокровища, надо спешить, – сказал себе наследник и поспешил.

*

Житель поселка Мирный в ответ на вопрос подозрительного автомобилиста о хуторах Криница, Девятое января и Диканьки попросил у него сигаретку, но получил невнятный отказ. Мирянин искоса взглянул на незнакомца и хотел было рыкнуть: «Звони в полицию, им всё известно», однако передумал рычать. Он спешил на хутор Криница к куме с пятикилограммовым сазаном, и незнакомец с «Таврией» оказался ему кстати.

– Я как раз спешу в Криницу, – пояснил мирянин и, усаживаясь в машину, увидел открытую пачку сигарет.

– Я не курильщик, это на всякий случай, – убирая сигареты, важно объяснял Мануйлович. – Кого-то угостить по случаю знакомства или же раскурить с нужным человеком, как говорится, трубку дружбы… А вообще-то курение вредит здоровью, – подчеркнул он.

«Ну и дрянь же ты, дядя, – подумал мирянин и решил как-то проучить жадного незнакомца. – С кумой непременно придумаем как», – сказал себе мирянин, глядя в окно. У кумы язык и ум острее бритвы.

*

Кума встретила кума с распростертыми руками. Плечистый крепыш обнял, легко подхватил женщину, покружил, взял её на руки и понес прямиком, не оглядываясь.

– А как же я? – крикнул вслед Мануйлович. Кум поставил куму на ноги и стал ей что-то объяснять, указывая в сторону «Таврии». Женщина подошла к Мануйловичу и пожурила его:

– Вы видно, дядя – инопланетянин, – улыбаясь учила она пожилого пришельца. – Диканьки у Гоголя в сказке… Вы что в школе не учились, книг не читали? – строчила словами симпатичная пышная женщина. – У нас в районе есть Старые Диканьки и Новые Диканьки. Вам какие нужны? – загадочно улыбаясь, спросила красавица пришельца.

– Мне бы средние, если есть…

– Средние есть в Волгоградской области, а у нас в крае только Новые и Старые. И названы наши Диканьки по примеру названий станиц: Старотитаровская – Новотитаровская, Старонижестеблиевская – Новонижестеблиевская, Гражданская– Новогражданская и т.д. Проехать в наши Диканьки и Девятое января – проще простого. Выезжайте, дядя, на трассу Дон и держите курс на Махачкалу… По пути Вам встретится известный город Тихорецк…

– На Тихорецкую состав отправится, вагончик тронется, вокзал останется, – пела с острым умом и языком красавица и окончив петь, доходчиво объяснила дяде дальнейший путь следования. – От цветущего Тихорецка через 19 километров и 428 метров Вам встретится поселение Юго-Северная… У патрульного ДПС спросите, как лучше проехать из Юго-Северного в Западно-Восточную станицу, а уж от неё до Диканек и Девятого января – рукой подать.

Патрульные ДПС, услышав от пожилого водителя про несуществующие Западно-Восточную станицу и хутор Диканьки, переглянулись, тщательно проверили документы и предложили Мануйловичу дуть в трубку. Мануйлович не успел задать им вопрос повторно; патрульные уже разбирались с лихачом.

Проезжая по Юго-Северной искатель, не выходя из машины, спросил стоящую на обочине женщину:

– Бабушка, скажи, как мне добраться из Юго-Северной в станицу Западно-Восточную, хутор Девятое января и Диканьки.

продолжение рассказа можно прочитать по ссылке:
https://www.litres.ru/book/viktor-petrovich-azbukivediev/dor...
Рассказ бесплатный, можно скачать и прочитать без проблем, но есть огромная просьба- поставить объективную оценку и написать Ваш отзыв.