(фрагмент ненаписанного фантастического романа)
Предисловие:
Что за глупости! — воскликните Вы прочитав эти короткие заметки, — На Марсе нет жизни, и воды там нет, и атмосферы нет! Что вы тут нам чепуху рассказываете? Или, может это трип обдолбанного наркомана? Ну, так нам это неинтересно!
На это я отвечу, ласково погладив Вас по плечу: Действие рассказа проистекает (а может и просто – протекает) на Марсе, но не сейчас, а в далеком будущем. Вот хочется написать «будующем», а не «будущем», каждый раз, когда я пишу это слово, я его чувствую с «ю». И в этом будущем–будующем, планету Марс давно уже облагородили, мелиорировали и еще всячески ее улучшили, так что никому не стыдно стало показать. Синтезировали воздух, пустили на плато воду, а а потом уж начали воевать с Землей. Потому что марсиане – это бывшие земляне. Ну, как все белые американцы — потомки европейцев".

Далее идет собственно текст:

"Проклятый Марс! Вот уже два года как я прилетел с Земли воевать с этими ужасными марсианами. Тут не прекращаясь льют дожди, у нас сгнили ноги, в легких завелась плесень, а тела обросли светящимися поганками, как трухлявый пень опятами в Подмосковье.
Но, хотя бывает и по другому, когда наступает ужасная жара, такая невыносимая, смрадная жара, что черные птицы загораются прямо на лету, а белым птицам тоже приходится несладко.
Мы болеем страшными местными болезнями, и давно бы все умерли, если бы врачи не давали нам таблетки от местных вирусов. Эти вирусы очень сильные, но и таблетки дьявольски сильные. И когда вирус и таблетка схватываются внутри нашего организма, мы можем тихонечко пережить в своем окопе еще один день.
Я к марсианам не испытываю никаких особенных враждебных чувств, ведь они такие же как и мы, только из каждого пальца у них растут щупальца как у кальмара, и хвост у них как у скорпиона, а язык как у хамелеона, а нос как у зайца, а глаза как у форели, а в остальном они такие же как мы.
Хотя, никто ни разу не видел марсианина живым или мертвым, так же как и они не видели нас. Дело в том, что мы сильно опасаемся, что противник получит генетические образцы человеческих тканей и изучив ДНК, создаст смертельное биологическое оружие против нашей расы. Поэтому, еще на Земле, нам в кровь поместили химическое вещество с большим содержанием азота, а потом еще одно другое (но оно там как–то отдельно храниться в организме). И когда солдат погибает, или попадает в плен, или пропадает без вести, или совершает дисциплинарный проступок, то ему, сразу же посылают специальный радиосигнал, который соединяет эти два вещества, одно с азотом и то другое тоже. Происходит химическая реакция, и ДНК загорается как новогодний серпантин. Огонь раздается все сильней, плавятся межклеточные мембраны, вспыхивают нервные синапсы, трещит как полено в камине берцовая кость. В доли секунды все тело человека истлевает в пламени как сухая газета. Очень выразительно!
И марсиане пользуются той же техникой".

Лёгкий дым шел из трубыстанции и окутывал собой всё вокруг. У входа образовалась небольшая очередь из счастливых отбывающих - новых граждан Земли. Володя занял своё место в очереди и погрузился в раздумья: "Родиться на Марсе, проработать всю жизньв тяжёлых условиях чтобы достойно встретить старость на райской планете Земля - заветная мечта каждого марсианина. Не верится, что я в шаге от новой жизни, осталось совсем немного. Процедура отправки мне известна в общих чертах. Думаю, что сейчас сдам свой багаж, меня поместят в криокапсулу, а ночью прилетит модуль и заберёт нас на корабль.Проснусь я уже в новом мире."
Подходила его очередь и когда перед ним в очереди оставалось 3 человека, промелькнула мысль, " Почему станция отапливается по старинке, ведь уже 5 лет, как установили новый реактор. Да, не важно уже, впереди у меня новая жизнь!" Двери внезапно распахнулись и Владимир торжественно вошёл.

Поднялся небольшой ветер и начал развеивать дым, плывущий из трубы.

Легкий дым шел из трубы станции и окутывал собой всё вокруг. У входа образовалась небольшая очередь из счастливых отбывающих - новых граждан Земли. Володя занял своё место в очереди и погрузился в раздумья: "Родиться на Марсе, проработать всю жизнь в тяжёлых условиях чтобы достойно встретить старость на райской планете Земля - заветная мечта каждого марсианина. Не верится, что я в шаге от новой жизни, осталось совсем немного. Процедура отправки мне известна в общих чертах. Думаю, что сейчас сдам свой багаж, меня поместят в криокапсулу, а ночью прилетит модуль и заберёт нас на корабль.Проснусь я уже в новом мире."
Подходила его очередь и когда перед ним в очереди оставалось 3 человека, промелькнула мысль, "Почему станция отапливается по старинке, ведь уже 5 лет, как установили новый реактор. Да, не важно уже, впереди у меня новая жизнь!" Двери внезапно распахнулись и Владимир торжественно вошёл.

Поднялся небольшой ветер и начал развеивать дым, плывущий из трубы.

11 мая 1881 в Будапеште в еврейской семье родился Тивадар Михай Карман.

Среди его предков был пражский раввин Иуда Лев бен Бецалель, тот самый, который, как известно, создал первого биоробота Голема.
Его отец, Мор Карман, был выдающимся австровенгерским педагогом, провёл реформу венгерской школы, и в 1908 году кайзер удостоил его титула. Единственный клочёк земли, которым он владел, был огородик с микровиноградником, и титул получил соответствующий - фон Сёллёскислаки (маленькая виноградина). Позднее Теодор сам не мог это выговорить, и оставил себе только приставку «фон» к фамилии Карман (ударение на оба слога).

Выучившись на инженера в 1906 он перебрался в Германию в Геттинген к людвигу Прандтлю, гда стал профессором, затем в 1913 переехал в Ахен, возглавив Институт аэронавтики, откуда его вызвали повесткой в австрийскую армию на войну. В период с 1915 по 1918 он сконструировал с соавторами первые австрийские вертолёты, Петраши-Карман-Журовец, PKZ-1 и PKZ-2. Привязные, с электродвигателем, питаемым по кабелю с земли. Подъём и удержание примерно на 50 метрах.

В конце 1920 на него обратии внимание в Калтехе в Пасадене, и начали усиленно приглашать к себе. Глядя еврейским глазом на товарища Гитлера он со всей семьёй в 1930 перебрался за океан. В 1936 он знакомится с юристом Эндрю Г. Хейли, и с его помощью в 1941 регистрирует корпорацию Aerojet, производителя пороховых ракетных ускорителей JATO для авиации США.

Попутно фон Карман стал одним из крупнейших светил газодинамики а затем и гидродинамики с фундаментальными работами в этой области.

После войны, в 1952 году проходили испытания экспериментального ракетоплана Bell X2 с двигателем Кёртис-Райт, созданным на базе того кармановского JATO. К испытаниям был привлечён и сам Карман.

В процессе рассчётов на основании данных первых полётов X2 ему в голову пришла мысль посчитать, до какой предельной высоты может добраться самолёт такого типа. Если ему не ограничивать скорость.

Рассчёты 1956 года показали, что крылья будут держать планер до скорости критического перегрева такого аппарата, и предельная высота составит 275 000 футов (52,08 миль; 83,82 км).

Эту высоту ВВС США приняли как границу между атмосферой и космосом.

Немного позднее, поняв, что понятие «критический перегрев» не особо корректно для развивающегося материаловедения, эту величину начали подгонять к неким опеделённым параметрам типа фунты подъёмной силы на квадратный фут до первой космической, так как господа военные упорно держались за эти 275 тысяч.

Наконец на октябрь 1960 FAI (Международная Федерация Аэронавтики)  созвала 53-й Генеральную конференцию с участием 22 ведущих авиационных стран мира, одним из вопросов которой стало определение границы атмосферы, в прелах которой и распространяется деятельность FAI. В амеиканской делегации участвовал старый знакомый Кармана по Аэроджету, юрист Эндрю Г. Хейли, предложивший назвать эту линию в честь своего приятеля, Теодора Кармана. А заодно и определить её как границу суверенного воздушного пространства. Собственно Хейли в эти годы и основал международное космическое законодательство.

Американская делегация предложила границу 54 морских мили; 62 мили; 330 000 футов, т.е. дальше прстранства Кармана от 1956.
FAI после дискуссий подкорректировало предложение, и голосованием установило гарницу в 100 километров над повехностью Земли на уровне моря. И назвало ей «линия Кармана».

Сам Карман не возражал. Он также понимал условность что 275 тысяч футов, что 100 километров для понятия «атмосфера».

Карман позднее, в 1962 получив новые данные по перегреву Х2 скорректировал свои рассчёты до 300 000 футов, 57 миль (91 440 м), но военные менять не стали, и остались на своём. Более того, NASA, поначалу оперировавшее 100 километрами FAI, в 2005 снизило планку до военных 83.82 км для того, чтобы наградить золотыми крылышками астронавтов и военных лётчиков-испытателей, переваливших за 83 километра, но не дотянувших до 100. Ну, вы помните, астронавт отличается от космонвта тем, что ему не обязательно достигать первой космической скорости.

Дело Хейли, кстати, осталось недоделанным, международного соглашения по верхней границе суверенного пространства так и не создано. То есть если вы пролетите на высоте 90 километров над Ватиканом. То ватиканское ПВО немедленно собъёт вас нафиг, а над США можно, для них вы уже в ничьём космосе.

Ну и напоследок – почему марсианская граница. Одно из позднейших обоснований 100 км – это минимальный перигей устойчивой эллиптической орбиты. Так для Марса Линия Кармана составляет именно 80 километров.

Кроме того, многочисленные американские учёные-евреи венгерского происхождения называются «марсиане». The Martians" венг "A marslakók" Это пошло от одного из них, Лео Сцилларда. В ответ на вопрос, почему нет никаких свидетельств разумной жизни за пределами Земли, несмотря на высокую вероятность ее существования, Сцилард ответил: «Они уже здесь, среди нас – они просто называют себя венграми». Когда об этом спросили ещё одного из них, Эдварда Теллера, тот почему-то сильно перепугался, и неуклюже перевёл всё в шутку. На карте Будапешта нет ни одного из их имён, а это около 20 выдающихся учёных, зато их именами названы кратеры на Луне и Марсе.