Представьте себе советский кинопрокат 1962 года. Безоговорочным королем этого года стал не какой-нибудь идеологический эпос, а фантастическая сказка — завораживающий и невероятно красивый фильм «Человек-амфибия». Снятый на «Ленфильме» по мотивам романа Александра Беляева и он сразу же пленил сердца миллионов зрителей.

Картину посмотрели 65 миллионов человек!

Сложно даже представить, сколько из них навсегда влюбились в главных героев. Ну как можно было устоять перед обаянием юной Анастасии Вертинской и харизмой Владимира Коренева? Эта невероятно красивая пара на экране моментально стала национальным достоянием. На актеров, сыгравших Гуттиэре и Ихтиандра, обрушилась бешеная, всесоюзная слава.

Владимир Коренев, которого буквально на последнем курсе ГИТИСа пригласили на главную роль, в одночасье стал секс-символом огромной страны. Его популярность достигла таких масштабов, что пачки писем приходили ему просто по надписи на конверте: «Москва, Кореневу» или даже просто «Ихтиандру».

Сначала молодой артист, конечно, был на седьмом небе от счастья. Но очень скоро восторг сменился настоящей усталостью от навязчивого внимания. Поклонницы дежурили у театра и у его дома, разрисовывая стены подъезда признаниями в любви.

Сам Коренев позже вспоминал те дни с легкой горечью:

«От кинодебюта у меня на всю жизнь осталось ощущение счастья. Но то, что обрушилось на меня после выхода картины, даже популярностью не назовешь — скорее, гипнозом роли. Ихтиандр мне мешал в творчестве. Я даже обижался, когда меня отождествляли только с этим моим героем».

И вот спустя два года судьба преподнесла ему настоящий подарок. Режиссер Иван Пырьев предложил Кореневу роль… отъявленного подлеца и мерзавца в фильме «Свет далекой звезды». Для актера это было спасением — шанс развеять гипноз Ихтиандра.

И он блестяще справился!

Когда мелодрама вышла на экраны, тон писем от зрителей изменился кардинально. Коренев с неподдельной радостью цитировал новые послания:

«Товарищ Коренев! Мы к вам так хорошо относились, а вы, оказывается, вон какой подлец и мерзавец!».

Как говорится, от народной любви до условной «ненависти» — всего один шаг. Вернее, одна блестяще сыгранная роль. И для актера, жаждавшего творческой свободы, это было настоящей победой.

Ребят, спасибо, что дочитали до конца. Очень признателен всем тем, кто делится моими статьями, ставит лайки и оставляет комментарии. Я всегда только «ЗА» конструктивную критику или оправданные замечания. Благодаря этому, становлюсь лучше и лучше с каждым разом.

Вы также всегда можете поддержать автора канала (исключительно по вашему желанию и порыву)

Также буду рад, если присоединитесь к нашему уютному сообществу, где мы обсуждаем великих людей прошлого, делимся интересными фактами и эпизодами из их жизни

➡️ Сообщество

Всем добра и тепла, до скорых встреч❤️

Проходит время и где-то в июле я уже прямо рассказываю ей о своих чувствах и желании начать отношения. На что она не отвечает отказом, но говорит, что не может начать эти отношения, поскольку не уверена в себе, но не против общаться дальше так, как общались. Я подумал и решил продолжать в том же неспешном темпе ухаживать и добиваться.

Последующее время до сегодняшнего дня всё продолжает медленно развиваться. Несколько раз я ездил с ней в соседние города как группа поддержки её выступлений на соревнованиях. Вне работы видимся довольно часто. Она спокойно реагирует, когда я приобнимаю её (совсем не по-дружески), беру за руку, не отпрыгивает от меня в ужасе. Активна и заинтересована в переписке, может написать первой.

Но есть во всём этом то, что меня сильно беспокоит. Это неопределённость, в которой я живу. Я влюблён, настроен серьёзно, сопоставив прошлое с настоящим я понял, что именно эту девушку я хотел бы видеть рядом в своей жизни, хотел бы с именно этой девушкой создать семью. Но из-за этой неопределённости я не могу сказать родным, что встретил хорошего человека. Из-за этой неопределённости меня часто терзают сомнения и ревность, она это (в смысле, моё грустное лицо) видит и ей это вероятно не очень приятно, но я и так еле сдерживаю себя от того, чтобы распсиховаться и всё сломать. Неопределённость выражается не только в том, что она не даёт каких-то зелёных сигналов, но и в том, что очень редко отвечает на касания (хотя на прямые вопросы ответ был однозначен — ей приятно), и случаи её инициативы в близости можно по пальцам одной руки пересчитать.

Не думаю, что я сильно навязчив, у меня есть своя жизнь, свои хобби, друзья и работа в конце концов. Так что у девушки точно есть время подумать, прислушаться к своим ощущениям, тем более, я никого не тороплю, не спрашиваю о статусе нашего общения, стараюсь делать так, чтобы мои эмоции и моя ревность не влияли ни на что. Я уважаю личное пространство человека и не позволяю себе лишнего.

Вот такие дела. Просто захотелось излить куда-то душу. Буду рад почитать советы, если таковые будут.

П.С. Пикабу предлагает тэг «Унижение». Да, пару раз я немного чувствовал себя униженным и оскорблённым. Но врядли она делала то, что делала, осознанно, поэтому на этом не зацикливаюсь.

- Это невероятно, - произнесла она, и в ее голосе впервые прозвучало нечто человеческое, не научное. - Это эмпирическое свидетельство высочайшего порядка. Паника, ужас - это понятно, но вот это... «оно учится»... Это меняет всё, это говорит о высшей нервной деятельности, о адаптивном поведении, это не просто зверь, это...

- Это разум, - тихо закончил за нее Иван. Она посмотрела на него, и в этот момент между ними что-то щелкнуло. Стена профессиональной сдержанности рухнула, они говорили уже не как исследователь и источник, а как два единственных человека в мире, которые видят один и тот же кошмарный сон наяву.

Они просидели в кофейне до закрытия. Перешли в его маленькую квартирку, заваленную книгами и копиями архивных дел. Они пили дешевое вино, разложив на полу карты Большого Бора, чертежи, распечатки. Он говорил об истории, о следах в документах. Она о биологии, о теоретических моделях, которые могли бы объяснить такое существо.

Он смотрел на нее, в ее светлые, ясные глаза, которые загорались огнем одержимости, когда она говорила о ферментах или кератиновых структурах. Он видел не красоту в обычном понимании, а красоту острого, отточенного ума, сфокусированного на одной цели. Она была его отражением, таким же одиноким фанатиком, запертым в границах своих фантазий, которые теперь, подтверждались холодной правотой документов.

Они стали встречаться регулярно. Их встречи всегда начинались с дела. С обмена новыми мыслями, с построения теорий, но постепенно эти встречи начали обрастать плотью человеческих отношений. Разговоры затягивались далеко за полночь. Они говорили не только о Большом Боре, они говорили о жизни, о своем одиночестве, о том, как странно - жить в мире, который считает тебя сумасшедшим за то, что ты видишь то на, что не обращают внимания другие, за то, что в итоге ты видишь правду.

Однажды поздно вечером, когда они в очередной раз сидели на полу среди разбросанных бумаг, Иван замолчал посреди фразы о тактике отряда «Йотун». Он смотрел на нее, она что-то чертила карандашом на полях карты, ее волосы упали на лоб, и она откинула их с легким раздражением. И он вдруг с абсолютной, ослепительной ясностью понял, что не просто нашел союзника, он нашел родственную душу. Единственную женщину, которая не смотрела на него с жалостью или насмешкой, которая видела ту же бездну, что и он, и смотрела в нее не со страхом, а с жадным, научным интересом. Его сердце, долгое время сжатое в комок одержимости и непонимания окружающих, вдруг болезненно и радостно расправилось. Это была любовь, нежная и жуткая, как сама их тайна, любовь двух людей, нашедших друг друга на краю пропасти.

- Алиса, - сказал он тихо. Она подняла на него глаза, все еще погруженная в свои расчеты. - Мы должны поехать туда, - сказал он. Это не выглядело просьбой или предложением, это была констатация факта, единственно возможное продолжение для них обоих.

Она не удивилась, не испугалась, она лишь внимательно посмотрела на него, оценивая не его эмоции, а решимость в его голосе. Потом ее взгляд скользнул по карте, по красным меткам, обозначавшим запретную зону.

- Да, - ответила она просто. - Конечно, должны.

В ее глазах горел тот же огонь, что и в его, не только научный азарт, не только одержимость, нечто большее…

Решение было принято без лишних слов. Они сидели молча, плечом к плечу, глядя на карту, которая была для них уже не куском бумаги, а билетом в их общее, страшное и прекрасное будущее. Они были больше чем влюбленными, они были единомышленниками или даже сообщниками. И предстоящая экспедиция была не просто научной поездкой, это было паломничество, как путешествие домой, к месту, где они вдвоем - ученый и историк, мужчина и женщина - наконец-то обретут смысл своего странного, одинокого существования.

Продолжение следует...

Предыдущие части:

1. Вельдхейм. Часть 1

2. Вельдхейм. Часть 2

3. Вельдхейм. Часть 3

4. Вельдхейм. Часть 4

5. Вельдхейм. Часть 5

6. Вельдхейм. Часть 6

7. Вельдхейм. Часть 7

8. Вельдхейм. Часть 8

9. Вельдхейм. Часть 9

10. Вельдхейм. Часть 10

11. Вельдхейм. Часть 11