Джон Шемякин про Меншикова в Берёзове, часть 2
Джон Шемякин про Меншикова в Берёзове, часть 2
https://oper.ru/news/read.php?t=1051626763
Джон Шемякин про Меншикова в Берёзове, часть 2
https://oper.ru/news/read.php?t=1051626763
Примечание @Cat.Cat: пост содержит много речевых оборотов с обсценной лексикой, луркояз и выдерживает неформальный стиль. Материал интересный. Читать на свой страх и риск.
Автор: Антон Трусов.
Пост исторического охранительства или какого хуя военное дело в допетровской России настолько отставало от западноевропейского?
Почему именно там, а не у нас, были Вильгельмы Оранские, терции, жандармы, маневры, четкая организация и прочие ништяки, привитые и взрощенные у нас с таким большим опозданием и в спешке? Ганс, мы что, тупые?
С вашего позволения пойдем от истоков проблемы, а именно века эдак с пятнадцатого.
Итак, Московия. Московия сильна, она растет и точит зубы. У Москвы есть бешеное желание выжить и отожраться, однако на пути к цели стоят 3 препятствия — критическая бедность на грани нищеты (по воле Господа), россыпь татарских орд (по воле Аллаха), и огромнейшие территориальные пространства, являющиеся как плюсом от судьбы, так и минусом.
Предки наши были отнюдь не дураки и, прикинув уд к носу, ответили на весь этот микс вводных самым верным в данной ситуации решением — созданием поместной конницы.
Что есть поместная конница? Это идеальный род войск для ведения маневренной войны против такого же вечно маневрирующего противника на огромной малозаселенной территории со слабой инфраструктурой. Это ее территория, ее поле игры. Никакая баталия/терция/компания никогда не сможет защитить условную лесостепь южнее Тулы от татарского набега, какой бы крутой она не была. А поместная конница сможет. Потому что она и есть такая же степная кавалерия, как и у оппонента в стеке — разве что глаза всадников пошире и кумысом не залиты. Хочешь победить татарина — сам стань татарином.
Теперь о деньгах. Поместная конница — это, по сути, бесплатный род войск, который служит не за звонкую монету (которой у Москвы и нет!), а за земельный надел и крестьян на нем. Помещик сам себя одевает, кормит, вооружает, тренирует, собирает на войну и прочая, прочая, прочая. Ему уже заплатили гектарами, все. Дальше его задача — служить и не бухтеть.
И он, помещик, служил! Иногда, конечно, чуть-чуть бухтел, но в общем и целом всех всё устраивало. Государство имело внушительную массу практически бесплатного дворянского ополчения, могущего и умеющего решать предъявы степного народонаселения. Помещик имел земельку, крестьян, возможность выбиться в люди и социальный статус.
(Знающие расклады эпохи люди скажут: "А Литва?". А че Литва? Там практически та же ситуация была и в военном плане, и в финансовом. Так что единственный "широкоглазый" сосед воевал примерно теми же методами и теми же средствами).
По мере развития ситуации появлялись всяческие модерновые вкрапления в средствах ведения войны. Такие как артиллерия, вооруженная ручным огнестрелом пехота, инженерный корпус. Все это было, жило и развивалось, однако лишь как мера усиления и помощи основному роду войск. Арта и инженеры "божили" при осадах, стрельцы, работая при "гуляй-городе" подерживали действия поместной конницы в полях.
Ключевое слово — поддерживали. Ни о каких самостоятельных маневрах даже речи не шло, потому что никакой пеший мужик с пищалью никогда в степи не победит потомка Чингисхана. Поэтому только так — "гуляй-город", гарнизонная служба, огневая поддержка.
И все на Руси-матушке было хорошо и складно, здорово и вечно! Но... До поры до времени.
В один проклятый Господом-Богом момент история поменяла расклады политической географии, и Москва на своих западных границах обнаружила:
А) Объединенную Речь Посполитую, активно юзавшую как наёмную профессиональную пехоту со своих западных рубежей, так и шикарную панцирную кавалерию собственного производства.
Б) Шведское королевство, которое к рубежу 16-17 века смогло создать профессиональную армию на началах орднунга, дисциплины и военного искусства.
И вот тут началось неприятное.
Противник, как мы видим, сменился. Театр боевых действий тоже — вместо привольных степей теперь болота с лесами. И города. И замки. Не лучшее место для раскрытия потенциала масс легкой конницы.
И в плане денег соотношение тоже не ахти. Швеция и Польша не ебать какие богачи, конечно, но к центрам торговли поближе, в мир интегрированы поплотнее России. Там кое-какая наличка в экономике крутится, поэтому и снабжение, и организация, и оснащение там получше нашего было.
А если учесть, что в дальнейшем Россия с каждым годом становилась все беднее и беднее (набеги с югов, опричнина, голод, Смута), то картина рисуется все менее и менее для нас радужная.
Короче, после Ливонской войны и Смуты расклады были таковы:
С одной стороны две неплохо так прокачанные страны Запада (пока еще не коллективного) с кое-какими деньгами, позволяющими иметь каменные крепости, логистику, профессиональную пехоту, офицерский корпус и вот это вот все.
С другой — разоренная всеми и всем изначально нищая страна без денег и возможности их заиметь. Редкая россыпь городов с деревянными укреплениями и ратными людьми, которые ни в дальний поход выйти не могут (потому что бедные, как мыши церковные), ни профессиональную сторону свою подтянуть до нужного уровня не в состоянии (потому что поместьем тоже управлять надо).
Не армия, а ополчение, по сути. Которое южную границу держать может (и умеет, для этого и было создано!) а вот перед западным партнером сказать уже ничего вразумительного не в состоянии.
Страшная ситуация на самом деле, если вдуматься. Россия в семнадцатом веке по краешку прошла, ее спасло только то, что она не в вакууме с соседями жила. И если б соседи не были так увлечены своими делами на других фронтах, грызя друг друга, самих себя и третьих лиц, то при такой армии Россия кончилась бы к XVIII веку как независимый объект. В лучшем случае, стали бы частью Польши, в худшем — нулевой Индией, колонией, где в роли грязных туземчиков жили бы до деколонизации и плакатов "рашн лайвз меттер!".
И не сказать, что "головы в Генштабе" тупые были. И они пытались этот вопрос решить. И пехоту профессиональную пытались создать, и офицеров толковых с Запада тащили, и кавалерию "рейтарскому делу" обучали.
Да вот только без толку. На все на это нужны ДЕНЬГИ. Огромное количество денег. Промышленность, рынки сбыта, перестройка экономики и административного управления. Изменение социального устройства, в конце концов, чтобы помещик захотел не на коняшке с саадаком за татарами бегать как дед и батя, а в офицеры и на конную службу потянулся. Чтобы солдаты служили круглый год на контрактной основе, а не бросали изучение воинского устава на период посевной и уборки урожая. А для этого, повторюсь, нужны деньги. А их нет. Вот тебе огород — морковку вырастишь, продашь, купишь саблю.
Ну а дальше вы сами знаете, что было. Россия, застрявшая в этом тупике безденежья и безнадеги, получила Петра. Который ситуацию буквально об колено сломал, применив к вверенным территориям простой советский... террор во всей его красе — с насильной рекрутской повинностью, репрессиями, ускоренной индустриализацией и мобилизацией всего и вся на благо армии. А иначе, если задуматься, этот узел и не развязать было. Петру пришлось совершить "революцию сверху", вытащив избитую им же Россию на авансцену истории. Он напялил на нее парадное платье и отправил играть главные роли в спектакле "Европейский террариум", приговаривая: "А ты говорила, дескать, не могу, да денег нет..."
И ведь смогла же. И ведь играет.
Как менялся Пётр I, первый император и последний царь, в представлении потомков? «Я даже затрудняюсь назвать его великим человеком – не потому, что он не был достаточно велик, а потому, что он был недостаточно человеком,» – писал философ Владимир Сергеевич Соловьёв о Петре I. На знаменитом памятнике «Тысячелетие России» в Великом Новгороде содержится 128 фигур знаковых деятелей отечественной истории, и весьма символично, что центральное место на монументе занял именно Пётр Великий.
Тень его исполинской двухметровой фигуры простирается сквозь века в наше время, разрезая отечественную историю на два периода – допетровский и послепетровский. Как замечал великий поэт Фёдор Иванович Тютчев, «Русская история до Петра Великого сплошная панихида, а после Петра Великого – одно уголовное дело».
Величие Петра сегодня не вызывает сомнений. Но как менялось отношение к императору на протяжении трех последних столетий? Об этом узнаете в новом видеоролике Константина Гусева, историка, старшего преподавателя кафедры зарубежного регионоведения и востоковедения Кубанского государственного университета.
Такую задачу поставил Little.Bit пикабушникам. И на его призыв откликнулись PILOTMISHA, MorGott и Lei Radna. Поэтому теперь вы знаете, как сделать игру, скрафтить косплей, написать историю и посадить самолет. А если еще не знаете, то смотрите и учитесь.
Джон Шемякин про Меншикова в Берёзове, часть 1
https://oper.ru/news/read.php?t=1051626735
"Она ж дочь твоя перед Богом!", - батюшка Матрёны, как мог, увещевал старика. Но тот лишь посмеивался, покручивая ус. Для себя Иван Степанович давно все решил: красавица будет его. Уж больно хороша выросла крестница! Грешно, конечно, но не менее грешно кому-то другому отдавать такую красоту..
Художник Константин Маковский.
Пока отец Матрёны кричал да охал, призывал "не губить крестницу", Иван Степанович вспоминал, как открылось ему в беседке "беленькое тельце".
В 1688 году в малороссийской Диканьке, еще не прославленной гением Гоголя, родилась девочка, назвали которую Мотрей, а, по-русски , Матрёной.
Матерью малышки была красавица Любовь Федоровна, дочка полтавского полковника Федора Жученко, владельца богатого села Жуки под Полтавой.
Отец Мотри - человек видный, сам Василий Леонтьевич Кочубей, генеральный писарь Войска Запорожского.
Мотря была пятым ребенком Кочубеев, и третьей дочерью. Росли дети на просторах Диканьки - места красивейшего, наполненного поэтическими легендами да малороссийскими сказками. Каждая бабка в селе готова была рассказать такую историю - заслушаешься. Мотря с сестрами Ганной и Катрей обожали слушать сказки старух, особенно, те, где рассказывалось о мавках - лесных русалках, влюбляющих в себя парубков. Повзрослев, Мотря и сама стала представлять себя мавкой из диканьских лесов.
Диканька, конец XIX века, открытка из серии "Виды Малороссии".
В 1704 году Мотре исполнилось 16 лет, и она превратилась в такую красавицу, что не всякая мавка с нею сравнится. Шея - белая, тяжелая коса по-малороссийски убрана круг головы, глаза, опушенные длинными ресницами, что родники - бездонные. Взглянет как бы невзначай на парубка, - и парубок краснеет до корней волос. Взглянет на матерого казака - и у того щеки зарумянятся. А каков стан! Да такого стана даже в самом Киеве не сыскать.
Василий Леонтьевич Кочубей, которому уже стукнуло 64 года, не мог на дочку нарадоваться. Хотел отец найти Мотре в мужья доброго казака, такого, чтобы и молод был, и силен, и знатен, и гроши чтобы водились.
Да вот судьба распорядилась иначе...
Осенью 1704 года погостить в Диканьку прибыл сам гетман Войска Запорожского обеих сторон Днепра Иван Степанович Мазепа. Кочубей был знаком с Мазепой много лет, и считался одним из его главных сторонников. Именно Иван Степанович сделал Кочубея сначала Генеральным писарем Войска Запорожского, а затем и Генеральным судьей. Более того, Диканьку Василий Леонтьевич также получил от щедрот Ивана Степановича.
Мазепа был настолько близок с семьей Кочубеев, что именно он стал крестным отцом новорожденной Мотри.
Усадьба Кочубеев в Диканьке.
Приехав в гости к Василию Леонтьевичу и Любови Федоровне, Мазепа поразился - до чего выросла крестница, до чего пригожей да ладной стала!
Гетману в ту пору было 65 лет - на год старше родного отца Мотри. Былая красота и удаль Ивана Степановича остались в прошлом - это был тощий старик с потухшим взглядом.
Портрет Гетмана Мазепы, считающийся наиболее достоверным его изображением.
Вернее сказать, взгляд Мазепы был потухшим, пока он не увидал свою крестную дочь. Престарелый вдовец, потерявший супругу Анну Половец два года назад, уже и не чаял, что окаменевшее сердце его оттает. Но оттаяло.
Иван Степанович влюбился в крестницу так, как никогда ранее ни в кого не влюблялся. Гетман и красавица гуляли по усадьбе, сидели в беседке. Отец и мать Мотри были не против, ведь Мазепа - крестный отец девушки.
Опытному ловеласу, образованному и умному, да, к тому же, облаченному гетманской властью, Мазепе, не составило труда очаровать юную Мотрю.
П.И. Григорьев, "Мазепа и Мария", 1887 г.
Вскоре Иван Степанович прислал к Кочубею сватов. Василий Леонтьевич и Любовь Федоровна был в подлинном ужасе, ведь согласно нормам того времени, любовные отношения с крестным отцом считались кровосмесительными, тяжким грехом.
Родители Мотри отказали престарелому жениху. На следующую ночь Матрёна сбежала из дому и вскоре оказалась у Мазепы. Гетман, все еще дороживший дружбой с Кочубеем, не воспользовался плодом, упавшим к нему в руки и отослал Матрену обратно нетронутой.
Мотря возвратилась в родительский дом, но жить с родителями она уже не хотела. Кочубей сокрушенно писал, что Мазепа "очародействовал" крестницу, после чего она "ругается, плюет на родителей и мечется".
Гетман между тем отправлял возлюбленной пылкие письма:
Моя сердечно любимая Мотренько!
Поклон мой передаю Вашей Милости, мое сердечко, а с поклоном посылаю Вашей Милости гостинец, книжечку и колечко брильянтовое, прошу их с благодарностью принять, а меня в любви своей неотменно держать, потом, даст Бог, и лучшее поднесу. С этим целую уста коралловые, ручки беленькие и все тельце твое беленькое, моя нежно любимая!
Предполагаемый портрет Матрены Кочубей.
Вскоре Мотря снова сбежала к гетману. Кочубей рвал и метал, слал Ивану Степановичу негодующие письма, требовал вернуть дочь, обвинял в кровосмешении.
Иван Степанович спокойно отвечал, что шестнадцать лет он терпел от Кочубея "поступки смерти годные", дочь его он любит, а то, что крестный отец ей - так что ж поделать.
"Так и что с того, что дочь? - писал Мазепа. - Чай, не родная кровь".
Кочубею все же пришлось "замириться" с гетманом - иначе выполнять обязанности Генерального судьи Запорожской Сечи он не мог. Однако Василий Леонтьевич не простил Мазепе погубленную дочь, затаил большую обиду.
Василий Леонтьевич Кочубей.
В 1706 году Мазепа, который полностью доверял Кочубею, сообщил Василию Леонтьевичу, что планирует оторвать Сечь от Московского царства. Кочубей немедленно отправил в Москву беглого монаха Никанора с устным доносом. 34-летний царь Петр I, относившийся к Мазепе чуть ли не как к отцу, доносу не поверил, однако повелел установить над гетманом негласный надзор.
В 1708 году Кочубей передал в Москву второй донос. Петр и на этот раз не поверил Василию Леонтьевичу.
Упрямый Кочубей, который прекрасно знал о готовящемся предательстве гетмана, привлек к делу своего родственника, казацкого полковника Ивана Искру, и с его помощью передал донос киевскому губернатору Д.М. Голицыну, который, в свою очередь, сообщил о предателе-Мазепе Петру.
Государя настойчивость доносчиков разозлила. Кочубея и Искру схватили и доставили в Витебск. Допрос арестованных был поручен графу Гавриилу Головкину и барону Петру Шарифову.
Во время пытки на дыбе Кочубей признался, что оклеветал гетмана Мазепу "по злобе".
Петр приказал передать доносчиков Мазепе для казни. Кочубея и Искру перевезли в лагерь гетмана, расположенный в селе Борщаговка под Белой Церковью. Здесь Василия Леонтьевича снова пытали.
Пока Кочубей находился в застенках, Мазепа "блудно жил" с его дочерью. О свадьбе не могло быть и речи - церковь не разрешила бы брак с крестницей.
Иван Мазепа.
15 июля 1708 года в Борщаговке 68-летнему Василию Леонтьевичу Кочубею и его сообщнику казаку Ивану Искре отрубили головы за ложный донос.
Уже осенью Иван Мазепа переметнулся на сторону Карла XII. Тут-то и вспомнил Петр I верного Кочубея, буквально кричавшего о готовящейся измене. Царь заявил, что Василий Леонтьевич был "мужем честным, славные памяти".
После победы под Полтавой по приказу Петра супруге и детям Кочубея были возвращены все его имения и даже пожалованы новые.
Между тем, Мазепа укрылся на территории городка Бендеры, тогда находившегося в составе Османской империи. Турки предателя не выдали, но он, сломленный поражением, скончался 21 сентября 1709 года в возрасте 70 лет.
А что же красавица-Мотря? Увы, историкам ничего не ведомо о судьбе девушки после ареста ее отца. Судя по письмам, Мазепа очень любил крестницу и едва ли он мог причинить ей зло из-за доносов Кочубея.
В Малороссии ходило стойкое предание, что Матрёна после смерти крестного отца тайно укрылась в женском монастыре в Старых Будищах, где приняла постриг под именем Ефросинья. В обители Мотря и окончила свои дни.
Есть и еще одно, совсем уж сказочное, предание. В Диканьке говорили, что Матрена превратилась в мавку, с тех пор она ждет в лесу своего суженого-Мазепу. Ждет, а тот никак не приходит...
с) Василий Гавриленко (Грусть)
Дорогие читатели, если вам нравятся мои статьи, подпишитесь, пожалуйста на мой Телеграм "Женщины в истории", там немало новых текстов: https://t.me/istoriazhen
Моя книга о русских женщинах в истории вышла благодаря вам! На Вайлдберрис большая скидка на книгу. Сердечное спасибо каждому покупателю! https://www.wildberries.ru/catalog/194338293/detail.aspx
«Азовский проект» Петра I: Северо-Восточное Приазовье во внешней и внутренней политике России конца XVII — начала XVIII века.
В 1696–1711 гг. Пётр I предпринял в Северо-Восточном Приазовье уникальную попытку реализовать масштабный колонизационный проект, призванный обеспечить продвижение России в Чёрное море. Заключение Константинопольского мира с Османской империей и начало Северной войны в 1700 г. лишь отсрочили воплощение этих планов. За 15 лет на берегах Азовского моря была создана новая административно-территориальная единица с многотысячным населением, основана первая в истории России военно-морская база и построен ряд крепостей. В это же время был получен ценный опыт пограничного взаимодействия с Османской империей и Крымским ханством, но попытка нормализовать конфликтогенную ситуацию в регионе не удалась. Из-за военного поражения царя в Прутском походе 1711 г. «Азовский проект» потерпел крах и на три столетия оказался в тени громких побед России над шведами и территориальных приобретений на Балтике, что предопределило и его историографическую судьбу.
Читает лекцию: Пётр Аваков, историк, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник отдела гуманитарных исследований Южного научного центра РАН.
Пётр Алексеевич всегда грезил далёкими, заморскими странами. Но загвоздка состояла в том, что лакомые заморские страны были уже по большей части поделены между европейскими державами.
Пётр был человеком упёртым. Русский самодержец вступил в переписку с мадагаскарскими пиратами, которые основали на острове что-то вроде пиратской республики и активно искали себе покровителя из числа влиятельных европейских владык. Пётр согласился взять под покровительство морских разбойников.
В 1724 году к берегам Мадагаскара отправилась небольшая флотилия под командованием Даниэля Вильстера. Русские моряки должны были установить отношения с новыми подданными и основать колонию.
Увы, амбициозный проект закончился фиаско… Русские не имели опыта организации таких далёких экспедиций. Поэтому уже на полпути к заветному острову корабли повернули вспять. Упрямый Пётр непременно бы организовал бы и вторую экспедицию. Но в 1725 году сердце русского самодержца перестало биться…
"Мадагаскар, который мы потеряли" (С)
Стоит ли нам сокрушаться из-за неудачи Петра? Скорее нет, чем да. Даже если бы авантюра русского царя увенчалась успехом, России было бы весьма проблематично удержать такую далёкую заморскую колонию.
Во-первых, флот был слаб и несовершенен, поддерживать сообщение с островом было бы чрезвычайно трудно. Во-вторых, русский Мадагаскар едва ли пережил бы 1917 год. Его могли присвоить другие колониальные державы в счёт уплаты царских долгов.
А ещё Мадагаскар мог бы стать землёй обетованной для русской белой эмиграции. Но даже если бы остров сохранил независимость, то за почти столетие отрыва от метрополии он стал бы культурно и этнически непохож на остальную Россию. Поэтому Мадагаскар вряд ли вернулся бы в "родную гавань" в 1991 году.
Ну или большевики после прихода к власти собственноручно бы "деколонизировали" Мадагаскар.
А может и не деколонизировали бы :)
Дав в порыве революционного угара свободу местным туземцам, они едва ли нашли бы силы, чтобы вернуть Мадагаскар обратно, как это сделали с большинством национальных окраин Российской империи.
Читайте также:
"Нагая уже?" - спросил государь, входя в мертвецкую. Петру пришлось наклониться, чтобы не удариться головой: такой низкий был потолок. Доктор-немец засуетился, загремел инструментом.
"Сейчас, Ваше Величество, сейчас. Нужны только особые ... щипчики".
Художник Владислав Нагорнов.
Царь терпеливо ждал. И правда, куда ему торопиться, если вопрос о чистоте жены его болезненного брата интересовал государя вот уже 33 года, и сейчас он, наконец, будет решен окончательно и бесповоротно.
Немец поднял голову, лоб его был покрыт испариной.
"Ну? - грозно спросил царь. - Чиста?"..
В 1664 году семейство стольника Матвея Васильевича Апраксина и его супруги Домны Богдановны, урожденной Ловчиковой, пополнилось четвертым по счету ребенком. После дочери Марии да двух сыновей Петра и Федора, Господь послал родителям еще одну девочку. Окрестили новорожденную Марфой в честь бабушки по отцовской линии.
6 ноября 1668 года 4-летняя Марфа лишилась батюшки: стольника Матвея Апраксина, возвращавшегося из Астрахани в Москву, зарубили в степи лихие разбойники. Вместе со стольником погибло сорок человек его дворовых людей.
Несмотря на раннюю потерю отца, детство Марфушеньки (так называла ее мать) было вполне благополучным. Семья Апраксиных, хоть и не была особо знатной и богатой, но доступ в палаты царские имела через свояка Ивана Максимовича Языкова, окольничего государя Федора Алексеевича. Языков с августа 1680 года стал ближайшим советником 18-летнего царя, и, по сути дела, его единственным настоящим другом.
Федор Алексеевич, отличавшийся крайне слабым здоровьем, страдавший цингой, из-за которой у него постоянно опухали ноги, нуждался в постоянном присмотре и дружеском участии.
Царь Федор III Алексеевич.
Заботы эти и взял на себя Иван Языков, причем, ничего не требуя взамен, в отличие от Милославских - многочисленной родни покойной матери государя.
В конце июля 1681 года 19-летний царь Федор пережил страшную трагедию: после родов скончалась его 18-летняя красавица-жена, царица Агафья Семеновна Грушецкая. Спустя десять дней умер и новорожденный царевич, которого успели окрестить редчайшим для Романовых именем Илья.
Федор крепко горевал из-за смерти жены и ребенка, здоровье его, и без того хрупкое, резко ухудшилось. Милославские, во главе с царевной Софьей, затаились: новый брак болезненного государя, который в любой момент мог помереть, был им невыгоден.
Иное дело Иван Языков. Чтобы упрочить свое положение при дворе, Иван Максимович решил породниться с царем, выдав за него свойственницу, 17-летнюю красавицу Марфу Апраксину.
Осенью 1681 года Языков стал вывозить царя "на гуляния", делая так, чтобы карета Федора Алексеевича проезжала мимо терема Апраксиных. Ну, а в тереме сидела, потупив очи, нарядная Марфа. Боярышня, говорят, была настолько красивой, что у терема собирались толпы черни.
Федор Алексеевич приметил девушку и влюбился. Уже в декабре 1681 года Марфа Апраксина была официально объявлена царской невестой.
Марфа Апраксина.
15 февраля 1682 года в Распятской церкви Московского кремля состоялось венчание, провел которое митрополит Илларион, в свое время возвышенный царем Федором.
Добившись своего, Иван Языков начал вовсю пользоваться своим новым положением свойственника самой царицы. Так, он упросил Марфу повлиять на царя в вопросе возвращения из ссылки своего ближайшего сторонника, боярина Артамона Матвеева.
Языков строил и другие планы, но сбыться им было не суждено. 27 апреля 1682 года Царь и Великий Князь всея Руси Федор Алексеевич скончался в возрасте 20 лет.
Прожив с мужем всего лишь чуть больше двух месяцев, 18-летняя Марфа стала вдовой, и сразу же надела траур.
Царица Марфа.
Наследника Федор Алексеевич не оставил: младенец Илья умер, а Марфа Матвеевна так и не забеременела. Милославские, да и Нарышкины, и вовсе, были убеждены, что болезненный Федор не смог консумировать брак.
Боярская дума, в которой сильнее позиции были у Нарышкиных, провозгласила царем 10-летнего Петра. 16-летний Иван был обойден из-за слабости здоровья.
Большинство сподвижников покойного царя, в том числе, Иван Языков, приняли сторону Петра.
Милославских такое положение категорически не устраивало, и 25-летняя царевна Софья Алексеевна начала подстрекать стрельцов к бунту.
Софья Алексеевна.
Сделать это Софье было несложно: стрельцы были крайне раздражены своим положением в государстве после создания полков нового типа, а, кроме того, они ненавидели Ивана Языкова, сурово наказавшего солдат за бунт против головы стрелецкого приказа Богдана Пыжова.
15 мая 1662 года боярин Иван Милославский со своим племянником Петром Толстым проскакали по стрелецким слободам, выкрикивая, что Нарышкины задушили царевича Иоанна Алексеевича.
Тут же над Москвой начал бить набатный колокол, и стрельцы стали стягиваться к Кремлю.
А.П. Рябушкин Стрелецкий дозор у Ильинских ворот в старой Москве
Марфа в это время находилась в Грановитой палате, вместе со всем царским семейством, а также с боярами. Лютый страх сковывал всех: дети плакали, женщины причитали. Царевна Софья Алексеевна, и та дрожала от ужаса.
Легко расправившись с охраной, стрельцы заняли Соборную площадь перед царскими палатами. Царица Наталья Кирилловна Нарышкина была вынуждена выйти на Красное крыльцо перед беснующейся толпой с царевичами Иваном и Петром. Марфа следовала позади, прямо за своим деверем Иваном. Болезненный царевич, с трудом ворочая языком от страха, заявил стрельцам:
Меня никто не изводит, и жаловаться мне не на кого.
Марфа и Наталья Кирилловна тут же увели Ивана от греха подальше. Разгоряченные стрельцы, увидав живого царевича, не прекратили бесчинствовать. Очень быстро насилие превысило все мыслимые рамки, и ручаться за сохранность своей жизни не мог никто, даже царевна Софья с Милославскими.
Н.Д. Дмитриев-Оренбургский "Царица Наталья Кирилловна показывает Ивана V стрельцам, чтобы доказать, что он жив-здоров".
Вечером 15 мая Марфа находилась в покоях царицы Натальи, когда стрельцы ворвались во дворец. Перепуганным женщинам бунтовщики заявили, что ищут Ивана Нарышкина, дядю Петра I, про которого пустили слух, будто он примеривал корону и спал в царской постели.
К тому времени уже были убиты боярин Артамон Матвеев, князь Григорий Ромодановский, думный дьяк Ларион Иванов.
Не пощадили стрельцы и Ивана Максимовича Языкова - всегдашняя удача изменила окольничему, и он пал под ударами бердышей.
Марфа заявила стрельцам, что не знает, где Иван Нарышкин, хотя тот прятался в чулане у Натальи Кирилловны. Не посмев обыскивать покои царицы, стрельцы ушли из Кремля и всю ночь бесчинствовали в городе.
На следующее утро бунтовщики вернулись и снова начали искать столь ненавистного им боярина. Иван Кириллович к тому моменту покинул "ближние покои", принадлежавшие Наталье Кирилловне, и укрылся в комнатах 9-летней царевны Натальи Алексеевны.
Когда стрельцы приблизились к покоям девочки, Иван Кириллович с детьми и женщинами скрылись в последнем доступном убежище - в "дальних покоях" вдовствующей царицы Марфы.
Порыскав по дворцу, стрельцы удалились.
Иван Кириллович Нарышкин.
17 мая бунтовщики явились с ультиматумом: ежели им не выдадут Нарышкина, они перебьют всех бояр. Бояре, испугавшись, стали убеждать Наталью Кирилловну:
Брату твоему не отбыть от стрельцов; не погибать же нам всем за него!
К просителям примкнула и царевна Софья, вполне оправданно опасавшаяся за свою жизнь. Несмотря на то, что она участвовала на первых порах в организации бунта, обезумевшие стрельцы ей, по большому счету, не подчинялись.
Наталья Кирилловна не желала выдавать брата, но мужественный Иван Кириллович сказал:
«Смерти я не боюсь, желаю только, чтобы моей невинной кровью прекратилось кровопролитие
».
В результате Иван Нарышкин был выдан стрельцам. Те схватили боярина, избили с лютою бранью, и потащили в застенки Константино-Еленинской башни, где подвергли жестокой пытке. После пытки Нарышкина четвертовали.
Алексей Корзухин "Стрельцы выволакивают из дворца Ивана Нарышкина".
Расправившись с Нарышкиным, стрельцы успокоились, хотя бесчинства продолжались до 18 мая. Так, был убит немецкий лекарь фон Гаден, которого бунтовщики обвинили в отравлении царя Федора Алексеевича. Царица Марфа, отважно выйдя к стрельцам, попыталась спасти доктора, заявив, что фон Гаден самолично пробовал все лекарства, которые пил царь. Тщетно: никто Марфу не послушал.
Лекарь, который неоднократно помогал Марфе во время болезней, был казнен прямо на глазах у вдовствующей царицы.
23 мая в царские покои пришли представители стрельцов и передали челобитную, в которой содержалось требование сделать Ивана Алексеевича старшим царем. Править Ивану и Петру надлежало при регентстве царевны Софьи.
Это требование было выполнено, и в России впервые в истории появилось сразу два царя - Иван V и Петр I.
Иван V и Петр I. Коронационный альбом.
19 августа в честь коронации должен был пройти крестный ход в Донском монастыре. Царская семья воспользовалась этим и, свернув на проселочную дорогу, сбежала в Коломенское, а затем - в Воздвиженское. Вдовствующие царицы Наталья, Марфа, два царя, восемь царевен, включая регентшу-царевну Софью Алексеевну - все спасались от беспредела стрельцов.
Вскоре в резиденцию начали стекаться верные Романовым силы. Лидер стрельцов, князь Хованский с сыном Андреем, встревоженные происходящим, прискакали в Воздвиженское для передачи покаянной челобитной правительнице Софье, но были схвачены и казнены.
Софья Алексеевна объявила о сборе ополчения против стрельцов, решивших "извести" царей. Перепуганные бунтовщики отправляли регентше одну челобитную за другой, клялись в верности, обещали служить "не щадя живота".
В конце концов, Софья проявила милость, потребовав только выдачи зачинщиков бунта: все они были казнены. Стрелецкий бунт, свидетельницей которого была юная Марфа Апраксина, наконец, завершился.
В ноябре Софья Алексеевна с царем Иоанном V вернулись в Москву. Царица Наталья Кирилловна решила, что ей небезопасно ехать с Петром I в Белокаменную, и перебралась в село Преображенское. Марфа Апраксина могла ехать и с Милославскими, и с Нарышкиными - ей все были рады. Она выбрала Нарышкиных и поселилась в Преображенском.
Село Преображенское.
Софья Алексеевна правила семь лет, до сентября 1689 года, когда повзрослевший Петр I отстранил ее от власти, и жестоко подавил второй стрелецкий бунт.
Настала новая эпоха - петровская.
Царице Марфе в 1689 году исполнилось 25 лет, и с момента смерти супруга она носила траур. Пережив тяжелейшее потрясение во время Стрелецкого бунта, царица вполне благополучно жила в Преображенском, пользуясь огромным уважением Натальи Кирилловны Нарышкиной.
Марфа была еще вполне молода и красива, но о том, чтобы снова выйти замуж, она даже не помышляла.
Петр относился к "невестушке" по-доброму: он прекрасно помнил, как Марфа своей грудью закрывала его с сестрой Натальей от беснующихся стрельцов. Кроме того, государь понимал, что бездетность Марфы в коротком браке с Федором дала ему возможность занять трон.
Петр Алексеевич приблизил к себе братьев Марфы, особенно Федора Апраксина, ставшего одним из главных "птенцов гнезда Петрова", создателем Российского военно-морского флота.
В 1707 году царица Марфа Матвеевна переехала в Петербург, в собственный дворец на углу Адмиралтейской площади и Невской перспективы. Неподалеку находился дворец ее брата, генерал-адмирала Ф.М. Апраксина.
Марфа Матвеевна великолепно поняла дух новой эпохи. Она полностью поддержала европейские устремления Петра, при необходимости, участвовала в царских пирушках, позволяла царю над собой подшучивать.
Все это, надо полагать, было сложно для царицы, ведь она была глубоко религиозной женщиной. Из-за траура, который Марфа Матвеевна носила, юные фрейлины прозвали ее "черницей".
Царица Марфа.
В политической жизни страны, а также в придворных кознях, заговорах и интригах Апраксина участия не принимала.
Государь назначил вдовствующей царице полное государственное содержание, и, в целом, относился к ней весьма уважительно.
В декабре 1715 года Петр Алексеевич занемог. Царица Марфа, собрав у знакомых знахарок лучших трав и кореньев, отправилась "спасать государя". Петр, и правда, быстро пошел на поправку, а вот Марфа, слегла.
Узнав о болезни царицы, Петр лично приехал проведать ее, привез своих лучших докторов. Доктора выяснили, что причиной недомогания царицы являлось отравление маринованными грибами. Казалось бы, пустяк, но состояние женщины стремительно ухудшалось.
31 декабря 1715 года Марфа Матвеевна умерла в возрасте 51 года. С момента смерти своего мужа и до последнего вздоха царица носила траур.
После смерти Марфы Матвеевны произошла удивительная история, которая вполне демонстрирует пытливый, но, мягко говоря, странный, характер Петра I.
Государь, по выражению князя Петра Долгорукова, "захотел узнать правду об этом кратком браке". По видимости, Петра занимали слухи о том, что его старший брат так и не смог консумировать второй брак.
Ну, да Марфе Матвеевне все эти манипуляции Петра были уже безразличны: мертвые сраму не имут.
Зато государь распорядился похоронить царицу в Петропавловском соборе в соответствии со старыми религиозными обрядами, которых придерживалась Марфа при жизни. В результате вдовая царица-"черница" стала последним представителем дома Романовых, которую погребли с традиционными для Руси причитаниями по усопшему.
Так сложилась жизнь русской царицы, которая потеряла супруга через два месяца после брака, чтобы хранить ему верность до конца своих дней.
с) Василий Гавриленко (Грусть)
Дорогие читатели, если вам нравятся мои статьи, подпишитесь, пожалуйста на мой Телеграм "Женщины в истории", там немало новых текстов: https://t.me/istoriazhen
Моя книга о русских женщинах в истории вышла благодаря вам! На Вайлдберрис большая скидка на книгу. Сердечное спасибо каждому покупателю! https://www.wildberries.ru/catalog/194338293/detail.aspx