Первая часть лежит здесь - Мир на пути к Первой мировой войне. Буржуазные революции

После захвата власти в 1799 году Наполеон Бонапарт, хоть и сохраняя завоевания Великой французской революции в отношении уничтожения феодализма и распределения земель, начал строить режим, сильно напоминающий монархию. Он восстановил в правах католическую церковь, амнистировал старую аристократию и позволил вернуться ей в страну, поставил образование под строгий надзор государства, а также ликвидировал в стране оппозиционные партии. В 1802 году за ним был пожизненно закреплен титул Первого консула (главы государства), а также предоставлено право назначать себе преемника, распускать Законодательный корпус и единолично утверждать мирные договоры. День рождения Наполеона был объявлен национальным праздником, а на монетах появилось его изображение. Спустя два года, в 1804 году, во Франции была провозглашена империя, а Бонапарт был коронован на императорский престол под именем Наполеона I. Создав мощную армию, Наполеон успешно вел военные кампании против антифранцузских коалиций, в которые в разное время входили Австрия, Пруссия, Россия, Сицилийское королевство, Англия, Испания и другие государства. После разгрома русско-австрийских войск в битве при Аустерлице французская армия вторглась в Вену, колыбель императора Священной Римской империи, и вынудила австрийцев заключить мир. К 1806 году под властью Франции находились: Бельгия, Голландия, почти вся Италия, а также часть германских государств, образовавших Рейнский союз. 6 августа 1806 года Франц II, стоя перед угрозой полной оккупации Австрии французскими войсками, объявил о сложении с себя титула и полномочий императора Священной Римской империи, объяснив это невозможностью дальнейшего исполнения обязанностей императора после учреждения Рейнского союза. Священная Римская империя, просуществовавшая 844 года, была окончательно упразднена.

Вскоре после разгрома австрийцев против Франции сложилась новая коалиция, в которую вошли Пруссии, Англия, Швеция и Россия, однако и на этот раз победа осталась за Наполеоном. В конце октября 1806 года французы разгромили войска Пруссии и вошли в Берлин, где позже Наполеоном был подписан декрет о континентальной блокаде Англии, согласно которому странам, находящимся в политической зависимости от Франции, строго-настрого запрещалось вести торговлю с англичанами. 7 июля 1807 года после нескольких ожесточённых боев на территории Восточной Пруссии, в которых обе стороны понесли крупные потери, между Францией и Россией был заключен союзный договор, по которому Россия обязалась присоединиться к торговой блокаде Англии. В том же году Наполеон вторгся в Испанию и быстро ее оккупировал, посадив на испанский престол своего брата Жозефа. Однако испанский народ не признал интервента на троне, и вскоре всю страну охватило освободительное движение, что требовало от Наполеона сосредоточения в Испании крупного военного контингента. К 1811 году под властью Франции находилась огромная территории с населением свыше 70 миллионов человек, однако Наполеону было все мало.

24 июня 1812 года его 600-тысячная армия вторглась в Россию под тем предлогом, что русское правительство недостаточно строго придерживалось торговой блокады англичан. Стратегический план французов заключался в быстром разгроме войск противника, однако реализовать его им не удалось, ввиду того русские армии не приняли генерального сражения и отошли вглубь страны. 26 августа на подступах к русской столице произошла Бородинская битва, ставшая одним из самых кровопролитных однодневных сражений в истории. За 12 часов битвы французская армия потеряла в ней около 60 тысяч человек, а русская более 40 тысяч. Позиционную победу в битве одержал Наполеон, так как русская армия была вынуждена отступить и даже сдать французам Москву, однако главную цель французскому императору выполнить не удалось - русские войска так и не были разгромлены и продолжали оставаться боеспособными, в то время как французы, оказавшие в соженной Москве без средств обеспечения, стремительно теряли эту самую боеспособность. 18 октября наполеоновская армия начала отступление с территории России, которое окончилось для нее катастрофой. Во время переправы через реку Березину (Минская область) французская армия была разгромлена русскими войсками, а Наполеон, чудом избежав плена, бросил свою армию и уехал в Париж.

Разгром французов послужил сигналом для стран Европы начать освободительную борьбу, Весной 1813 года образовалась новая коалиция против Франции, в которую вошли Россия, Англия, Швеция, Пруссия, Испания и Португалия. Решающее сражение между армиями Наполеона и шестой коалиции состоялось в октябре 1813 года под Лейпциом, где союзники окончательно разгромили французские войска. 31 марта 1814 года союзники вступили в Париж, а Наполеон отрекся от престола в пользу своего сына. Собравший позже Сенат отклонил это предложение свергнутого императора и под давлением европейских держав принял решение восстановить династию Бурбонов и посадить на престол графа Прованского - брата казненного короля Людовика XVI. Наполеон же был пожизненно изгнан на остров Эльба. Впрочем, довольно скоро Бонапарт предпринял удачную попытку по возвращению власти. 1 марта 1815 года он с тысячей гвардейцев высадился на юге Франции и начал победный поход на Париж. На всем пути французские военные части переходили на его сторону, а население деревень и городов встречало Наполеона возгласами "Смерть Бурбонам". 20 марта он вступил во французскую столицу и вновь сел на престол, однако противостоять огромным силам Англии, России, Пруссии и Австрии французы уже не могли, и в 18 июня в битве при Ватерлоо наполеоновская армия была разбита уже навсегда. Наполеон вновь отрекся от престола, сдался в плен англичанам и вскоре был сослан на остров Святой Елены, где и умер в 1821 году.

На состоявшимся после Наполеоновских войн Венском конгрессе страны победительницы определили новые границы Европы. Франция была лишена всех завоеванных территорий и возвращена к границам 1792 года. В освобожденных Италии и Германии было принято решение сохранить феодальную раздробленность, в результате чего на территории Германии в дальнейшем функционировали 34 независимых государства и 4 вольных города, а в Италии 6 государств. Ломбардия и Венеция вернулись под контроль Австрийской Империи. Российской империи, чей вклад в победу над французами был наиболее весовым, была передана часть созданного Наполеоном герцогства Варшавского, а российский император Александр I становился польским царём. Также западными странами было признано присоединение к России Финляндии, которое фактически состоялось еще в 1809 году. Западные земли Великой Польши с городом Познань и польское Поморье возвращались Пруссии. Также на конгрессе состоялось международное признание нейтралитета Швейцарии, что позволило ей в будущем не только уберечь свою территорию от двух мировых войн, но и стимулировать развитие экономики поддержанием взаимовыгодного сотрудничества с воюющими сторонами. Что касается еще одной страны победительницы - Англии, то за ней остались захваченные в ходе войны бывшие голландские (провинции в Южной Африке, остров Цейлон и др. ), французские (остров Мальта, Сейшельские острова и др. ), а также некоторые испанские и португальские колонии.

Напуганные распространением революционных идей по Европе монархи России, Австрии и Пруссии в сентябре 1815 года торжественно провозгласили акт о создании «Священного союза монархов и народов». Содержавшиеся в этом документе религиозно-мистические идеи противопоставлялись идеям Французской революции и Декларации прав человека. Акт объявлял, что при любой попытке буржуазной революции в государстве "Священного союза" монархи сообща встанут на ее подавление с помощью военной силы. К 1817 году к союзу присоединились все европейские государства, кроме Англии, Папского государства в Италии и мусульманской Турции. В следующие несколько десятилетий войска стран Священного Союза будут неоднократно участвовать в подавлениях народных восстаний, направленных против монархий, которые охватили всю Европу в 20-40-е годы 19 века. Из-за панического страха перед революциями европейские монархи вначале не поддержали даже восстание христианской Греции, находившейся в то время под властью мусульманской Османской империи, объявив его "бунтом против законного государя (султана)". Однако благодаря усилиям России, прекрасно понимавшей, что отказ в помощи грекам могло привести к потере влияние среди православного населения Балкан, к которому она всегда стремилась, и действиям английского правительства, которое также имело экономические выгоды в Греции, греки были все же были признаны не бунтовщиками против государя, а воюющей стороной.

В июле 1827 года в Лондоне был подписан договор между Англией, Россией и Францией, по которому Греция должна была получить широкую автономию с уплатой Османской империи ежегодной дани. 20 октября союзная англо-русско-французская эскадра в битве при Наварине наголову разбила и потопила турецко-египетский флот, что обеспечило успех греческой революции. Турецкий султан все же предпринял еще одну попытку спасти свою империю от стремительного заката и отказался предоставить грекам автономию, тем самым лишь ускорив распад своих владений. В ответ на действия султана в мае 1828 года Россия объявила войну Турции и одержала в ней победу. 14 сентября 1829 года был подписан Адрианопольский мирный договор, по которому Греция, Сербия и Дунайские княжества (территория современной Молдовы) получили широкую автономию, а России отошло все восточное побережье Чёрного моря от устья Кубани до пристани святого Николая с крепостями Анапа, Суджук-кале и Поти (Грузия), а также часть Восточной Армении и некоторые населенные христианами районы Османской империи. По условия мирного договора Турция также предоставляла право русским и иностранным торговым судам свободно проходить через Босфор и Дарданеллы. В результате победы в русско-турецкой войне Россия стала ведущей державой в Закавказье, а также на Черном и Каспийском морях. Финальный аккорд в греческом вопросе был сыгран 3 февраля 1830 года, когда на лондонской конференции послов был подписан протокол о создании Греческого королевства, полностью независимого от Османской империи, первым королем которого стал Оттон I принц из баварского королевского дома.

Адрианопольский мир фактически поставили Османскую империю перед угрозой полного развала, чем немедленно решил воспользоваться египетский паша Мухамед-Али. В 1832 году он со своими войсками начал стремительное наступление на Константинополь, рассчитывая как минимум добиться независимости Египта, а как максимум свергнуть султана и самому сесть на трон Османской империи. Султан Махмуд, не имевший в своем распоряжении сил дать отпор взбунтовавшемуся подчинённому, срочно обратился за военной поддержкой к Англии, Франции и России. Правительства первых двух стран проигнорировали данный запрос, зато Николай І на него откликнулся и немедленно направил русский экспедиционный корпус в Босфор для вооруженной защиты Константинополя от египтян. После появления русской военной эскадры у стен Константинополя в игру включились и англичане с французами, испугавшиеся того, что в случае разгрома египтян Россия еще больше укрепит свое влияние на Востоке. В результате английским и французским послам удалось добиться в мае 1833 года заключения перемирия и тем самым предотвратить дальнейшее движение египетских войск к турецкой столице.

Османскому султану нужны были гарантии на случай нового наступления египетских войск, и для их обеспечения он заключил с Россией союзный договор, по которому последняя гарантировала вооруженную помощь Турции на случай нового египетского вторжения, а в обмен на это султан обязался беспрепятственно пропускать через подконтрольные ему проливы не только русские торговые, но и военные суда.

Стремясь ослабить позиции русских на Востоке, англичане заключили с турками торговый договор, наводнив тем самым Османскую империю дешевыми английскими товарами, что вызвало решительные протесты русских купцов, не выдерживавших конкуренцию со стороны английских коллег. Египетский паша Мухамед-Али отказался распространить условия этого договора на свою страну, что привело в 1839 году ко второй турецко-египетской войне. Египетская военная сила вновь сокрушила противника в первых боях, и османский султан вновь был вынужден искать помощи на стороне. На это раз на призыв откликнулись все великие державы, которые, выступив единым фронтом, разбили египтян. По итогам войны между Россией, Великобританией, Францией, Австрией и Пруссией было заключено соглашение, которое провозгласило коллективные гарантии великих держав территориальной целостности Османской империи, а также закрыло для военных судов Босфор и Дарданеллы в мирное время, тем самым отменив русско-турецкий договор 1833 года, что пошатнуло позиции России в регионе.

Следующее десятилетие прошло в непрекращающейся борьбе между великими державами за влияние на Востоке, кульминацией которой стала Крымская война, начавшаяся 1853 году. Формальным поводом для ее начала стал спор католиков и православных в Иерусалиме о том, кому из них следует хранить ключи от христианских церквей, где, по преданию, находился гроб господен. В начале османский султан признал право православных хранить ключи, но затем изменил свое решение и передал их католикам. Николай І немедленно обвинил османов в нарушении Кючук-Кайнарджийского мира 1774 года, который признавал право России на защиту религиозных интересов христиан. В январе 1853 года в Константинополь на военном фрегате было отправлено посольство для предъявления ультиматума о «святых местах». Турки отклонили этот ультиматум и в октябре объявили России войну.

З0 ноября черноморская эскадра под командованием адмирала Нахимова ворвалась в Синопскую бухту и полностью уничтожила турецкий флот на Черном море. После этой победы события круто изменились: Англия и Франция сумели договориться о совместных действиях и в начале января 1854 года ввели в Черное море соединенную военно-морскую эскадру из новейших паровых судов под предлогом защиты турецкой морской торговли и портов. В сентябре союзные франко-англо-турецкие войска высадились в Крыму. Русские солдаты и офицеры во время 11-месячной обороны Севастополя героически сражались против вторгнувшихся на территорию России войск союзников, обладавших превосходством в вооружении, однако в целом кампания закончилась крупным военно-политическим поражением России.

25 февраля 1856 года в Париже открылся мирный конгресс участников Крымской войны, результатом которого стала военная нейтрализация Черного моря, которая лишала Россию права иметь там военно-морской флот. По существу же, этот договор означал полный крах всей «венской системы» и кардинально изменял политическую картину Европы...

Продолжение следует.

«Ты скажи моей молодой вдове,
Что женился я на другой жене;
Нас сосватала сабля острая,
Положила спать мать – сыра земля...»
(Из народной песни)

1

…Да! вам непременно предстоит разочарование, ежели вы в первый раз въезжаете в Севастополь. Напрасно вы будете искать хоть на одном лице следов суетливости, растерянности или даже энтузиазма, готовности к смерти, решимости, — ничего этого нет: вы видите будничных людей, спокойно занятых будничным делом, так что, может быть, вы упрекнете себя в излишней восторженности, усомнитесь немного в справедливости понятия о геройстве защитников Севастополя, которое составилось в вас по рассказам, описаниям и вида и звуков с Северной стороны. Но прежде чем сомневаться, сходите на бастионы, посмотрите защитников Севастополя на самом месте защиты или, лучше, зайдите прямо напротив в этот дом, бывший прежде Севастопольским собранием и на крыльце которого стоят солдаты с носилками, — вы увидите там защитников Севастополя, увидите там ужасные и грустные, великие и забавные, но изумительные, возвышающие душу зрелища.

Вы входите в большую залу Собрания. Только что вы отворили дверь, вид и запах сорока или пятидесяти ампутационных и самых тяжело раненных больных, одних на койках, большей частью на полу, вдруг поражает вас. Не верьте чувству, которое удерживает вас на пороге залы, — это дурное чувство, — идите вперед, не стыдитесь того, что вы как будто пришли смотреть на страдальцев, не стыдитесь подойти и поговорить с ними: несчастные любят видеть человеческое сочувствующее лицо, любят рассказать про свои страдания и услышать слова любви и участия. Вы проходите посредине постелей и ищете лицо менее строгое и страдающее, к которому вы решитесь подойти, чтобы побеседовать.— Ты куда ранен? — спрашиваете вы нерешительно и робко у одного старого исхудалого солдата, который, сидя на койке, следит за вами добродушным взглядом и как будто приглашает подойти к себе. Я говорю: «робко спрашиваете», потому что страдания, кроме глубокого сочувствия, внушают почему-то страх оскорбить и высокое уважение к тому, кто перенесет их.— В ногу, — отвечает солдат; но в это самое время вы сами замечаете по складкам одеяла, что у него ноги нет выше колена. — Слава Богу теперь, — прибавляет он, — на выписку хочу.— А давно ты уже ранен?— Да вот шестая неделя пошла, ваше благородие!— Что же, болит у тебя теперь?— Нет, теперь не болит, ничего; только как будто в икре ноет, когда непогода, а то ничего.— Как же ты это был ранен?— На пятом баксионе, ваше благородие, как первая бандировка была: навел пушку, стал отходить, этаким манером, к другой амбразуре, как он ударит меня по ноге, ровно как в яму оступился. Глядь, а ноги нет.— Неужели больно не было в эту первую минуту?— Ничего; только как горячим чем меня пхнули в ногу.— Ну, а потом?— И потом ничего; только как кожу натягивать стали, так саднило как будто. Оно первое дело, ваше благородие, не думать много: как не думаешь, оно тебе и ничего. Все больше оттого, что думает человек.
<…>

…Белокурый, с пухлым и бледным лицом человек. Он лежит навзничь, закинув назад левую руку, в положении, выражающем жестокое страдание. Сухой открытый рот с трудом выпускает хрипящее дыхание; голубые оловянные глаза закачены кверху, и из-под сбившегося одеяла высунут остаток правой руки, обвернутый бинтами. Тяжелый запах мертвого тела сильнее поражает вас, и пожирающий внутренний жар, проникающий все члены страдальца, проникает как будто и вас.— Что́, он без памяти? — спрашиваете вы у женщины, которая идет за вами и ласково, как на родного, смотрит на вас.— Нет, еще слышит, да уж очень плох, — прибавляет она шепотом. — Я его нынче чаем поила — что ж, хоть и чужой, все надо жалость иметь, — так уж не пил почти.— Как ты себя чувствуешь? — спрашиваете вы его.
Раненый поворачивает зрачки на ваш голос, но не видит и не понимает вас.— У сердце гхорить.

Немного далее вы видите старого солдата, который переменяет белье. Лицо и тело его какого-то коричневого цвета и худы, как скелет. Руки у него совсем нет: она вылущена в плече. Он сидит бодро, он поправился; но по мертвому, тусклому взгляду, по ужасной худобе и морщинам лица вы видите, что это существо, уже выстрадавшее лучшую часть своей жизни.
С другой стороны вы увидите на койке страдальческое, бледное и нежное лицо женщины, на котором играет во всю щеку горячечный румянец.— Это нашу матроску пятого числа в ногу задело бомбой, — скажет вам ваша путеводительница, — она мужу на бастион обедать носила.— Что ж, отрезали?— Выше колена отрезали.

Теперь, ежели нервы ваши крепки, пройдите в дверь налево: в той комнате делают перевязки и операции. Вы увидите там докторов с окровавленными по локти руками и бледными угрюмыми физиономиями, занятых около койки, на которой, с открытыми глазами и говоря, как в бреду, бессмысленные, иногда простые и трогательные слова, лежит раненый под влиянием хлороформа. Доктора заняты отвратительным, но благодетельным делом ампутаций. Вы увидите, как острый кривой нож входит в белое здоровое тело; увидите, как с ужасным, раздирающим криком и проклятиями раненый вдруг приходит в чувство; увидите, как фельдшер бросит в угол отрезанную руку; увидите, как на носилках лежит, в той же комнате, другой раненый и, глядя на операцию товарища, корчится и стонет не столько от физической боли, сколько от моральных страданий ожидания, — увидите ужасные, потрясающие душу зрелища; увидите войну не в правильном, красивом и блестящем строе, с музыкой и барабанным боем, с развевающимися знаменами и гарцующими генералами, а увидите войну в настоящем ее выражении — в крови, в страданиях, в смерти...

Выходя из этого дома страданий, вы непременно испытаете отрадное чувство, полнее вдохнете в себя свежий воздух, почувствуете удовольствие в сознании своего здоровья, но вместе с тем в созерцании этих страданий почерпнете сознание своего ничтожества и спокойно, без нерешимости пойдете на бастионы...
«Что значит смерть и страдания такого ничтожного червяка, как я, в сравнении с столькими смертями и столькими страданиями?» Но вид чистого неба, блестящего солнца, красивого города, отворенной церкви и движущегося по разным направлениям военного люда скоро приведет ваш дух в нормальное состояние легкомыслия, маленьких забот и увлечения одним настоящим.

Навстречу попадутся вам, может быть, из церкви похороны какого-нибудь офицера, с розовым гробом и музыкой и развевающимися хоругвями; до слуха вашего долетят, может быть, звуки стрельбы с бастионов, но это не наведет вас на прежние мысли; похороны покажутся вам весьма красивым воинственным зрелищем, звуки — весьма красивыми воинственными звуками, и вы не соедините ни с этим зрелищем, ни с этими звуками мысли ясной, перенесенной на себя, о страданиях и смерти, как вы это сделали на перевязочном пункте.
Пройдя церковь и баррикаду, вы войдете в самую оживленную внутреннею жизнью часть города. С обеих сторон вывески лавок, трактиров. Купцы, женщины в шляпках и платочках, щеголеватые офицеры — все говорит вам о твердости духа, самоуверенности, безопасности жителей.

Севастополь. 1855 года, 25 апреля.

* * *

Уже шесть месяцев прошло с тех пор, как просвистало первое ядро с бастионов Севастополя и взрыло землю на работах неприятеля, и с тех пор тысячи бомб, ядер и пуль не переставали летать с бастионов в траншеи и с траншей на бастионы, и ангел смерти не переставал парить над ними.
Тысячи людских самолюбий успели оскорбиться, тысячи успели удовлетвориться, надуться, тысячи — успокоиться в объятиях смерти. Сколько звездочек надето, сколько снято, сколько Анн, Владимиров, сколько розовых гробов и полотняных покровов!
<…>

А вопрос, не решенный дипломатами, еще меньше решается порохом и кровью.
Мне часто приходила странная мысль: что, ежели бы одна воюющая сторона предложила другой — выслать из каждой армии по одному солдату? Желание могло бы показаться странным, но отчего не исполнить его? Потом выслать другого, с каждой стороны, потом третьего, четвертого и т. д., до тех пор, пока осталось бы по одному солдату в каждой армии (предполагая, что армии равносильны и что количество было бы заменяемо качеством). И тогда, ежели уж действительно сложные политические вопросы между разумными представителями разумных созданий должны решаться дракой, пускай бы подрались эти два солдата — один бы осаждал город, другой бы защищал его.

Это рассуждение кажется только парадоксом, но оно верно. Действительно, какая бы была разница между одним русским, воюющим против одного представителя союзников, и между восемьюдесятью тысячами воюющих против восьмидесяти тысяч? Отчего не сто тридцать пять тысяч против ста тридцати пяти тысяч? Отчего не двадцать тысяч против двадцати тысяч? Отчего не двадцать против двадцати? Отчего не один против одного? Никак одно не логичнее другого. Последнее, напротив, гораздо логичнее, потому что человечнее. Одно из двух: или война есть сумасшествие, или ежели люди делают это сумасшествие, то они совсем не разумные создания, как у нас почему-то принято думать.

8

Большая, высокая темная зала — освещенная только четырьмя или пятью свечами, с которыми доктора подходили осматривать раненых, — была буквально полна. Носильщики беспрестанно вносили раненых, складывали из один подле другого на пол, на котором уже было так тесно, что несчастные толкались и мокли в крови друг друга, и шли за новыми, Лужи крови, видные на местах незанятых, горячечное дыхание нескольких сотен человек и испарения рабочих с носилками производили какой-то особенный, тяжелый, густой, вонючий смрад, в котором пасмурно горели четыре свечи на различных концах залы. Говор разнообразных стонов, вздохов, хрипений, прерываемый иногда пронзительным криком, носился по всей комнате. Сестры, с спокойными лицами и с выражением не того пустого женского болезненно-слезного сострадания, а деятельного практического участия, то там, то сям, шагая через раненых, с лекарством, с водой, бинтами, корпией, мелькали между окровавленными шинелями и рубахами. Доктора, с мрачными лицами и засученными рукавами, стоя на коленях перед ранеными, около которых фельдшера держали свечи, всовывали пальцы в пульные раны, ощупывая их, и переворачивали отбитые висевшие члены, несмотря на ужасные стоны и мольбы страдальцев. Один из докторов сидел около двери за столиком и в ту минуту, как в комнату вошел Гальцин, записывал уже пятьсот тридцать второго.— Иван Богаев, рядовой третьей роты С. полка, осложненное раздробление бедра, — кричал другой из конца залы, ощупывая разбитую ногу. — Переверни-ка его.— О-ой, отцы мои, вы наши отцы! — кричал солдат, умоляя, чтобы его не трогали.— Прободение черепа.— Семен Нефердов, подполковник Н. пехотного полка. Вы немножко потерпите, полковник, а то этак нельзя, я брошу, — говорил третий, ковыряя каким-то крючком в голове несчастного подполковника.— Ай, не надо! Ой, ради Бога, скорее, скорее, ради... а-а-а-а! — Прободение грудной полости. Севастьян Середа, рядовой... какого полка?.. впрочем, не пишите: умирает. Несите его, — сказал доктор, отходя от солдата, который закатив глаза, хрипел уже...Человек сорок солдат-носильщиков, дожидаясь ноши перевязанных в госпиталь и мертвых в часовню, стояли у дверей и молча, изредка тяжело вздыхая, смотрели на эту картину...

14

Сотни свежих окровавленных тел людей, за два часа тому назад полных разнообразных, высоких и мелких надежд и желаний, с окоченелыми членами, лежали на росистой цветущей долине, отделяющей бастион от траншеи, и на ровном полу часовни Мертвых в Севастополе; сотни людей — с проклятиями и молитвами на пересохших устах — ползали, ворочались и стонали, — одни между трупами на цветущей долине, другие на носилках, на койках и на окровавленном полу перевязочного пункта; а все так же, как и в прежние дни, загорелась зарница над Сапун-горою, побледнели мерцающие звезды, потянул белый туман с шумящего темного моря, зажглась алая заря на востоке, разбежались багровые длинные тучки по светло-лазурному горизонту, и все так же, как и в прежние дни, обещая радость, любовь и счастье всему ожившему миру, выплыло могучее, прекрасное светило.

15

На другой день вечером опять егерская музыка играла на бульваре, и опять офицеры, юнкера, солдаты и молодые женщины празднично гуляли около павильона и по нижним аллеям из цветущих душистых белых акаций.

16

На нашем бастионе и на французской траншее выставлены белые флаги, и между ними в цветущей долине кучками лежат без сапог, в серых и синих одеждах, изуродованные трупы, которые сносят рабочие и накладывают на повозки. Ужасный, тяжелый запах мертвого тела наполняет воздух. Из Севастополя и из французского лагеря толпы народа высыпали смотреть на это зрелище и с жадным и благосклонным любопытством стремятся одни к другим.
Послушайте, что говорят между собой эти люди.
Вот в кружке собравшихся около него русских и французов молоденький офицер, хотя плохо, но достаточно хорошо, чтоб его понимали, говорящий по-французски, рассматривает гвардейскую сумку.
— Э сеси пуркуа се уазо иси? (Почему эта птица здесь?) — говорит он.
— Parce que c'est une giberne d'un régiment de la garde, monsieur, qui porte l'aigle impérial (Потому, что эта сумка гвардейского полка; у него императорский орел).
— Э ву де ла гард? (А вы из гвардии?)
— Pardon, monsieur, du sixième de ligne. (Нет, извините, сударь, из шестого линейного).
— Э сеси у аште? ( А это где купили?) — спрашивает офицер, указывая на деревянную желтую сигарочницу, в которой француз курит папиросу.
— A Balaclave, monsieur! C'est tout simple — en bois de palme. (В Балаклаве. Это пустяк — из пальмового дерева)
— Жоли! — говорит офицер, руководимый в разговоре не столько собственным произволом, сколько словами, которые он знает.
— Si vous voulez bien garder cela comme souvenir de cette rencontre, vous m'obligerez . (Вы меня обяжете, если оставите себе эту вещь на память о нашей встрече). — И учтивый француз выдувает папироску и подает офицеру сигарочницу с маленьким поклоном. Офицер дает ему свою, и все присутствующие в группе, как французы, так и русские, кажутся очень довольными и улыбаются.
Вот пехотный бойкий солдат, в розовой рубашке и шинели внакидку, в сопровождении других солдат, которые, руки за спину, с веселыми, любопытными лицами, стоят за ним, подошел к французу и попросил у него огня закурить трубку. Француз разжигает, расковыривает трубку и высыпает огня русскому.
— Табак бун, — говорит солдат в розовой рубашке, и зрители улыбаются.
— Oui, bon tabac, tabac turc (Да, хороший табак, турецкий табак), — говорит француз, — et chez vous tabac russe? bon? ( , — а у вас русский табак? хороший?)
— Рус, бун, — говорит солдат в розовой рубашке, причем присутствующие покатываются со смеху. — Франсе нет бун, бонжур, мусье, — говорит солдат в розовой рубашке, сразу уж выпуская весь свой заряд знаний языка, и треплет француза по животу и смеется. Французы тоже смеются.
— Ils ne sont pas jolis ces bêtes de russes (Они некрасивы, эти русские скоты), — говорит один зуав из толпы французов.
— De quoi de ce qu'ils rient donc? (Чего это они смеются?) — говорит другой черный, с итальянским выговором, подходя к нашим.
— Кафтан бун, — говорит бойкий солдат, рассматривая шитые полы зуава, и опять смеются.
— Ne sortez pas de la ligne, à vos places, sacré nom... ( Не выходите за линию, по местам, черт возьми...), — кричит французский капрал, и солдаты с видимым неудовольствием расходятся.
А вот в кружке французских офицеров наш молодой кавалерийский офицер так и рассыпается французским парикмахерским жаргоном. Речь идет о каком-то comte Sazonoff, que j'ai beaucoup connu, monsieur (графе Сазонове, которого я хорошо знал, сударь), — говорит французский офицер с одним эполетом, — c'est un de ces vrais comtes russes, comme nous les aimons (это один из настоящих русских графов, из тех, которых мы любим).
— Il y a un Sazonoff que j'ai connu, — говорит кавалерист, — mais il n'est pas comte, a moins que je sache, un petit brun de votre âge à peu près.
— C'est ça, monsieur, c'est lui. Oh, que je voudrais le voir ce cher comte. Si vous le voyez, je vous pris bien de lui faire mes compliments. Capitaine Latour (Я знал одного Сазонова, — говорит кавалерист, — но он, насколько я знаю, не граф, небольшого роста, брюнет, приблизительно вашего возраста. Это так, это он. О, как я хотел бы встретить этого милого графа. Если вы его увидите, очень прошу передать ему мой привет. Капитан Латур), — говорит он, кланяясь.
— N'est ce pas terrible la triste besogne, que nous faisons? Ça chauffait cette nuit, n'est-ce pas? (Не ужасно ли это печальное дело, которым мы занимались? Жарко было прошлой ночью, не правда ли?) — говорит кавалерист, желая поддержать разговор и указывая на трупы.
— Oh, monsieur, c'est affreux! Mais quels gaillards vos soldats, quels gaillards! C'est un plaisir que de se battre contre des gaillards comme eux.— Il faut avouer que les vôtres ne se mouchent pas du pied non plus (О! это ужасно! Но какие молодцы ваши солдаты, какие молодцы! Это удовольствие — драться с такими молодцами!
— Il faut avouer que les vôtres ne se mouchent pas du pied non plus (Надо признаться, что и ваши не ногой сморкаются), — говорит кавалерист, кланяясь и воображая, что он очень мил.

Но довольно.
Посмотрите лучше на этого десятилетнего мальчишку, который в старом, должно быть, отцовском, картузе, в башмаках на босу ногу и нанковых штанишках, поддерживаемых одною помочью, с самого начала перемирия вышел за вал и все ходил по лощине, с тупым любопытством глядя на французов и на трупы, лежащие на земле, и набирал полевые голубые цветы, которыми усыпана эта роковая долина. Возвращаясь домой с большим букетом, он, закрыв нос от запаха, который наносило на него ветром, остановился около кучки снесенных тел и долго смотрел на один страшный, безголовый труп, бывший ближе к нему. Постояв довольно долго, он подвинулся ближе и дотронулся ногой до вытянутой окоченевшей руки трупа. Рука покачнулась немного. Он тронул ее еще раз и крепче. Рука покачнулась и опять стала на свое место. Мальчик вдруг вскрикнул, спрятал лицо в цветы и во весь дух побежал прочь к крепости.
Да, на бастионе и на траншее выставлены белые флаги, цветущая долина наполнена смрадными телами, прекрасное солнце спускается к синему морю, и синее море, колыхаясь, блестит на золотых лучах солнца. Тысячи людей толпятся, смотрят, говорят и улыбаются друг другу. И эти люди — христиане, исповедующие один великий закон любви и самоотвержения, глядя на то, что они сделали, с раскаянием не упадут вдруг на колени перед тем, кто, дав им жизнь, вложил в душу каждого, вместе с страхом смерти, любови к добру и прекрасному, и со слезами радости и счастия не обнимутся, как братья? Нет! Белые тряпки спрятаны — и снова свистят орудия смерти и страданий, снова льется невинная кровь и слышатся стоны и проклятия.

Вот я и сказал, что хотел сказать на этот раз. Но тяжелое раздумье одолевает меня. Может, не надо было говорить этого. Может быть, то, что я сказал, принадлежит к одной из тех злых истин, которые, бессознательно таясь в душе каждого, не должны быть высказываемы, чтобы не сделаться вредными, как осадок вина, который не надо взбалтывать, чтобы не испортить его.
Где выражение зла, которого должно избегать? Где выражение добра, которому должно подражать в этой повести? Кто злодей, кто герой ее? Все хороши и все дурны.
<…>
Герой же моей повести, которого я люблю всеми силами души, которого старался воспроизвести во всей красоте его и который всегда был, есть и будет прекрасен, — правда.

Севастополь. 1855 года, 26 июня.

© Лев Толстой. Севастопольские рассказы.

Полный текст рассказов по ссылке — https://ilibrary.ru/text/1161/p.1/index.html?ysclid=lzzeovl2fp422067064

Маленькая речка в западной части Крыма стоит в ряду самых известных рек мира. Посмотрите. вот как она выглядит

Имя этой речки носят городские объекты в Новом и Старом Свете. Pont de l'Alma - так называется один из мостов через Сену. Place de lAlma - площадь в Париже. Городок в Канаде и даже морской сухогруз носит это имя.

Чем знаменита река Альма? Так себе речушка, не великая. Как любая речка в Крыму.

Крымская война 1853-1856 г.г. имеет ту особенность, что не только русские, но и наши противники, считают ее проигранной. Мы числим ее начало 1853 годом. Европейцы считают ее начало от начала военных действий против России - высадке армии союзников под Евпаторией и последовавшее за этим первое сражение на реке Альме. Не так много сражений выиграли у русских европейцы в XIX веке, после Наполеона. Наверное, поэтому так дорожат именно этой памятной битвой, посвящая ей батальные полотна и сохраняя память в названиях.

Объединенная армия англичан, французов и сардинцев - всего 64 тысячи, вступила в бой с армией под командованием Меншикова (потомок "того самого"), имевшей численность почти вдвое меньшую.Англичане (вместе с шотландцами) составляли ударную силу союзной армии. Французы держали фланг.

Меншиков благоразумно решил воспользоваться особенностью местности: он расположил оборону на высоком берегу речки Альма, на холмах. Левый фланг русских удачно упирался в казавшиеся неприступными скалы, отвесно поднимавшиеся от воды.

Английские стрелки несколько часов ходили в атаки. Но, каждый раз русские сбивали их, переходя в штыковые схватки. Англичане оставили на речке около 5 тысяч солдат. Их командующий сказал: Еще один такой бой - и Англия лишится армии!.

Видя такое дело, полковник Боске, будущий маршал Франции, направил подчиненных ему зуавов и алжирских стрелков на отвесные скалы. Удивительно, но пара тысяч французов, горя мщением за 1812 год, влезли на эти скалы. Там у русских был против них всего один батальон, большего себе позволить не могли. Левый фланг рухнул. Опасаясь окружения, Меншиков прекратил боевые действия.

П. Боске проявил себя мастером фланговых атак. В конце октября того же года, благодаря его действиям, союзники выиграли Инкерманское сражение.

Чем больше проходит лет, тем более сокрушительной выглядит победа на Альме в глазах потомков победителей. В действительности разгрома русской армии не было. Понеся потери не более, чем противник, армия организованно отступила к Севастополю. А уж каким почти парадоксальным образом та война закончилась прочтите здесь: История одного колонновожатого. Окончание.

В Крыму, в пойме Альмы еще недавно можно было увидеть памятную табличку на французском и английском языках. "Мы были здесь убиты..." - было написано на ней. Сохранилась она? Не знаю.

Это сражение, выигранное благодаря французам, увековечено ими в топонимах Парижа: мост, площадь, улица носят крымское название. И тоннель. Альминский тоннель.

Тот самый, в котором англичане, сохранившие свою армию в 1854 в Крыму, лишились в 1997 году своей принцессы Дианы.