Межпространственный проход, раскрывшийся позади группы не на шутку встревоженных джентльменов, среди которых был мэр, начальник полиции города, глава городского совета с непроизносимой шотландской фамилией и ещё парочка важных чиновников чьи имена я не помнил, да и не стремился к этому, буквально выкашлял меня вместе со зловонием бирмингемских подземелий и стайкой пищащих от ужаса крыс с выпученными глазами-бусинами.

- Боже мой что это?! – побледнев как простынь громко, как девчонка, вскрикнул мэр стараясь не наступить на грызунов с мерзкими длинными розовыми хвостами и взмахнув рукой сбил тростью с головы цилиндр начальника полиции – Чарльза Липмана.

Липман украдкой глянув на мэра с плохо скрываемым презрением, поднял с земли свой головной убор и смахнув с него капли влаги и грязи посмотрел на меня:

- Мистер Фицкларенс, вы как всегда появились более чем эффектно!

Я же в ответ промолчал и, найдя взглядом лицо молодого Брайна Кромвеля, мальчишка замер по ту сторону ограды рядом с чёрным кэбом, кивнул ему. Тут же раздался свист, и кэб, бесцеремонно заставляя отступить с дороги оцепление из констеблей в пробковых шлемах, обтянутых сукном, заехал во двор.

- Мистер Макадам! – поприветствовал я высокого угрюмого кэбмена в потёртом цилиндре и в толстом непромокаемом плаще.

На мгновение тучи на пасмурном с утра небе разошлись в стороны, и солнечный луч осветил обезображенное шрамом от левой брови до правого уголка губ лицо верзилы.

Я изредка пользовался услугами Стивена Макадама так как полностью мог ему доверять. Всё дело в том, что десять лет назад в бывшего каторжника вселился злобный дух, из-за которого он тяжело ранил свою любимую жену и чуть не убил детей. Я пришёл на помощь в самую последнюю минуту. Рискуя жизнью, ваш покорный слуга не стал убивать зловредную нечисть вместе со Стивеном (что было бы совсем не сложно), а изгнал тварь. С тех пор прошло много лет. Супруга Макадама, вставшая на ноги, так и не простила его, и подала на развод, несмотря на мои заверения в том, что Стивен не контролировал себя в момент нападения и его вины в том нет. Зато с детьми у мрачного парня был полный порядок. И он, и они друг в друге души не чаяли. Макадам был благодарен мне и поэтому, когда я сказал, что ему из Лондона нужно срочно приехать в Бирмингем вопросов он не задавал. К тому же с мальчишкой кажется они общий язык тоже нашли. Оба были молчуны.

Открыв дверцу кэба, молодой Кромвель достал оттуда новый чёрный сюртук и тёмно-синий смокинг. Сбросив под ноги свой любимый тёмно-бордовый редингот с подкладом красного цвета, порванный и прожжённый в трёх местах, я отдал предпочтение чёрному сюртуку. Затем стянул с правой ноги туфель (левый я потерял во время схватки в подземелье) и надел пару лаковых штиблет. На голове законное место занял поданный Кромвелем цилиндр, сшитый на заказ в шляпной мастерской мистера Пиквика.

Макадам пока мы переодевались спрыгнул с облучка, обошёл кэб, достал из ящика для багажа металлический короб запиравшийся при помощи хитрого механического замка (пароль от которого он знал), и сложил туда по порядку: порванный редингот, треснутый ботинок, не свежий шейный платок и пару грязных, пахнущих железом перчаток когда-то безукоризненно белого цвета, а теперь… нет, описать этот цвет я вряд ли смогу. Позже всё это будет уничтожено в плавильном цеху.

Переодевшись, я почувствовал себя значительно лучше. Но это конечно была иллюзия. Яд внутри уже убивал меня.

- Мистер Кромвель, мой пояс! - обратился к мальчишке я, и тот немедленно застигнул на моих бёдрах кожаный ремень с многочисленными кармашками и сумочками на железную застёжку.

Привычно нащупав справа склянку с ярко-зелёной жидкостью, я, стараясь, чтобы это не выглядело вызывающе провокационно, опрокинул её в рот. Теперь яд не будет мешать мне делать мою работу. По крайней мере минут сорок-пятьдесят.

- Боже, мистер Фицкларенс… - возник рядом потерявший терпение начальник полиции. - Вам бы полежать. Выглядите не очень.

Мэр и компания за моими действиями наблюдали с некоторым страхом и опасением. Это и не удивительно. Этого болвана избрали на пост всего месяцев восемь назад, а Бирмингем я посещал в последний раз четыре года назад.

- А пока я полежу, вы сами со всем справитесь? – с насмешкой спросил я, указывая поданным мне секунду назад Кромвелем жезлом Осириса на окружённый полицейскими двухэтажный особняк.

На это Липману ответить было нечего, и он смущённо кашлянул в густые чёрные усы с уже заметными искорками серебра. Никто не молодеет. Время берёт своё. Только такие как стареют на свою беду крайне медленно.

- Простите, глупость сказал.

- Бывает, - бросил через плечо я и жестом подозвал к себе одиноко замершего под старым дубом мужчину в шерстяном пальто. Тот зачем-то снял с головы котелок и мял его в руках. Не иначе сильно волновался.

- Это мистер Оуэн. Хозяин особняка, – тут же услужливо подсказал мне на ухо Липтон. – Очень состоятельный человек и влиятельный член Городского совета.

Последние слова начальника полиции я проигнорировал, да и пятидесятилетний, начинающий лысеть мужчина с крупным носом и густыми бровями, передо мной, сейчас скорее напоминал испуганного зайца.

- Что вы сделали? – без обиняков произнёс я, поймав взгляд его каре-жёлтых глаз.

Мэр с компанией, и полицейские вокруг, тут же превратились в слух, не пропуская ни единого словечка из нашего разговора.

- Что? – вздрогнул Оуэн и по лицу его будто прошла морская волна сменившая страх на растерянность. – О чём вы?

- Из-за чего в вашем доме поселилось зло?

При этих моих словах «выдающийся бирмингемец» втянул голову в плечи превратившись в безголового труса.

- Н-ничего?

- Совсем ничего? – настоял я, добавив в голосе стали. - В течении месяца вы или ваши домочадцы проводили какой-то ритуал?

- Н-нет, - помотал головой Оуэн, да так что я побоялся, что она сейчас отвалится и упадёт ему под ноги.

- У вас и ваших близких есть во владении проклятые предметы?

- К-конечно же н-нет!

- Вы практикуете некромантию?

- Да нет же! – буквально взвизгнул хозяин особняка. - Я же не идиот!

Доверяй, но проверяй. Опустив руку к поясу, я достал и откупорил одну из склянок с ярко-синей жидкостью, отпив ровно половину из неё.

Мир вокруг изменился.

- Но у вас недавно умерла жена? – медленно произнёс я, разглядывая рядом с Оуэном симпатичную, невысокую белокурую женщину лет сорока, в симпатичном домашнем зелёном платье, домашнем белом чепце. Моё внимание сразу обратили глубоко посаженные грустные глаза. Судя по прозрачности призрака ему осталось совсем чуть-чуть. Максимум неделю.

- Д-да! Откуда вы знаете? – заволновался вдовец.

- Она сейчас рядом с вами.

За моей спиной кто-то эмоционально вскрикнул (ставлю десять шиллингов, что мэр), Оуэн вздрогнул, выронил помятый котелок и озираясь завертелся на месте.

- Ладно-ладно. Я понял вы тут не при чём, - задумчиво произнёс я, успокаивая беднягу. – Мистер Липтон!

- Я здесь! – начальник полиции был тут как тут, он вообще далеко от меня не отходил, чувствуя свою сопричастность к событиям (в конце концов это он вызвал меня ликвидировать гадину терроризирующую городские подземелья, а когда я уже готов был отправиться под землю, огорошил новой просьбой). - Вы сделали то что я просил?

- РАЛФС! – гаркнул Липтон и сквозь строй бобби к нам начал кто-то проталкиваться.

Это был худенький, в очочках молодой человек лет двадцати пяти в клетчатой кепке с двойным козырьком. Кажется, она называлась «кепка охотника за оленями». Оленей я пока что-то не видел, а вот яд в моих венах закипал, высыпая капельками пота на лбу.

- Что на этом месте было до того, как построили особняк? – встретил вопросом молодого человека я.

Тот с готовностью раскрыл какую-то книгу и поводив по ней кончиком пальца ответил:

- Рынок.

- До этого? – подбадривающе улыбнулся молодому человеку я.

- Сквер и конюшня барона…

- А ещё раньше? – поторопил я.

- В пятнадцатом веке здесь была тюрьма.

Над оцеплением из полицейских пронёсся удивлённый ропот.

- Долго? – напал на след я.

- До 1765 года. Потом она сгорела, и горожане разобрали руины используя камни в качестве стройматериалов.

- Долго. Ясно. Свободен.

Мальчишка со страхом глянув на мистера Макадама (возвышавшегося над самым высоким полицейским как минимум на голову), нырнул за спины стражей правопорядка.

Я же подумал о том, что отчаявшиеся, умирающие в тюрьме люди, полные ненависти к себе и окружающему миру могут привлечь к себе столько адских тварей, считающих их эмоции лакомством, что удивляться моему визиту сюда точно не стоит.

- Мистер Фицкларенс, есть ещё кое-что, - вкрадчиво произнёс на ухо начальник полиции и по спине моей побежали мурашки.

Я сразу понял, что самого важного эти дурни мне до сих пор не сказали.

- Что?

- В доме осталась шестилетняя дочь мистера Оуэна – Констанция, - предвидя мой взрыв пояснил Липтон. - Мы думаем она всё ещё жива. По крайней мере пятнадцать минут назад мы слышали детский плач. Мне большого труда стоило удержать отца на улице.

- Надо было сразу об этом сказать! – грубо бросил я и направился к крыльцу особняка охранявшемуся сразу тремя полицейскими.

Сделав несколько шагов вперёд, я вернулся к молодому Кромвелю сунув ему в руки жезл Осириса.

- Но сэр! – возмутился он пытаясь вернуть мне магический артефакт. - Как же вы без оружия?!

- Это оружие Брайен меня добьёт, - сказал, как отрезал я. - Оно использует силу владельца, а у меня их уже почти не осталось. Справлюсь и так…

- Я могу помочь? – мальчишка от волнения даже побелел видно было, что ему больших усилий стоит не вцепиться в меня чтобы никуда не отпускать.

- Можешь, - рука моя легла на голову Кромвеля нахлобучив поглубже кепку. - Надеюсь на твою память. Слушай и запоминай.

- Да сэр! Конечно!

- Сейчас ты поедешь по адресу Bennetts Hill 12 и найдёшь там мистера Торнтона. Это такой слегка сумасшедший седой старик с разноцветными глазами. Лучший алхимик и токсиколог Туманного Альбиона. Скажешь ему что Ткач умирает и покажешь вот это.

В ладошку затрясшегося от услышанного подростка лег прозрачный (словно стеклянный) пятнадцатисантиметровый коготь.

- Ясно.

- Потом поедешь на Hurst Street…

- А номер дома сэр?

- Нет там номера, - сказал я. - Дом напротив площади где казнят преступников. Местные покажут.

- Понял сэр! Найду!

- Найдёшь там одноглазого Наймана. У него дурной нрав. Он будет тебе угрожать, ругаться последними словами, но ты скажи, что от меня… правда он и выстрелить может…

Справа от меня из толпы показался Стивен.

- Я подстрахую мальца, мистер Фицкларенс. Не переживайте, - с лёгкой ленцой, низким баритоном произнёс бывший каторжник, в которого когда-то всадили сразу четыре пули, а через сутки он выломал прутья в окне тюремного лазарета и сбежал два года скрываясь в церковном хоре.

- Спасибо Стивен. Теперь я спокоен. Езжайте.

- Мистер Фицкларенс, - неожиданно остановил меня Макадам, - Если всё сложится не так как вы задумали, что мне написать на могиле?

Молодой Кромвель громко сглотнул и сжал кулачки. Но перебивать старших не стал. Умница.

В голосе моего кэбмена слышалась искренняя забота. Просто он заботился по-своему. К тому же я знал, что Макадам был одержим эпитафиями.

- Напиши… напиши: Это конец, - не особо задумываясь бросил я через плечо уже поднимаясь по ступеням особняка.

- Лаконично, мне нравится, - донеслось до меня.

Я видел как мэр со своими прихвостнями и даже мистер Оуэн от этих слов поёжились.

* * *

За дверью, внутри особняка, прямо на полу гостиной я увидел парочку трупов в полицейской форме. Один лежал в луже собственной крови где-то потеряв голову, а у второго будто кто-то откусил часть правого бока оголив белые рёбра. Рядом с дюжим, веснушчатым Джерри, который хотел стать учителем, но пошёл в полицию из-за больной матери, лежал шестизарядный револьвер Webley. Наклонившись, я проверил оружие убедившись, что убитый даже выстрелить не успел. Оружие я прихватил с собой.

Выпитая мной во дворе микстура всё ещё действовала, и я знал, что убийца прячется на втором этаже. Не особо скрываясь (ведь осталось у меня максимум полчаса) я поднялся по лестнице на верхней площадке лицом вниз лежала мёртвая горничная, которой кто-то буквально объел спину до позвоночника. Я не видел её лица, но знал, что её звали София, она боялась плавать, обожала мёд, ей девятнадцать лет и в среду она должна была выйти замуж за сержанта Энди Скотта, возвращающегося из Бомбея. В десяти шагах от неё в двери уборной лежал грузный дворецкий без одной руки и ноги. Старина Дункан обожал своих внуков, рыбалку, яблочный бурбон и в понедельник собирался помириться с единственной дочерью с которой не разговаривал уже полгода.

В дальнем конце коридора на полу лежали изувеченные трупы гувернантки и мальчишки-лакея. Кто-то будто развлекался с их телами пожирая части тела и размазывая кровь по полу и стенам. «Такое могли сделать несколько существ», - только и успел подумать я, когда на потолке справа разверзся магический портал и оттуда на меня выпрыгнул сморщенный старикашка с непропорционально длинными пальцами на руках, заканчивающихся кривым когтями. Зелёно-коричневое пупырчатое тело оттолкнулось от стены сильными конечностями и распрямившись будто пружина устремилось к мне.

Сделав шаг в сторону, я всадил пулю из револьвера прямо в затылок, нырнувший в очередной магический портал твари, но та только рассмеялась в ответ, а в коридоре разнёсся звук похожий на звон тюремных кандалов. Портал прежде чем захлопнутся с громким хлопком принёс зловоние другого мира.

- Всё ясно, - медленно, готовый ко всему я опустил ствол тяжёлого револьвера.

От сердца отлегло так как я понял, что ничего сложного в этой задачке нет. В дом мистера Оуэна наведывается бодах - похититель детей, предвестник несчастий и скорой смерти питающийся чужими страхами. Констанция скорее всего и правда жива ведь бодахи перед тем как похитить малышей используют их как приманку. Теперь главное лишить бодоха подпитки. Пока он может открывать и закрывать порталы по своему усмотрению, причинить ему серьёзный вред не удастся. Что ж, пора перестать сегодня строить из себя героя и воспользоваться помощью.

Новый портал открылся за спиной, но я успел присесть на пол так что бодах сумел только сбить с моей головы цилиндр. От моей любимой шляпы мало что осталось. Коготки у моего чудовища было острые словно лезвия.

Продолжая удерживать оружие в правой руке я не торопясь достал из-под одежды тонкий бронзовый свисток и набрав в лёгкие воздух дунул в него. Постороннему показалось бы. Что свисток сломан, но это было не так. Те, для кого он предназначался меня услышали.

Расплывчатые, словно подёрнутые дымкой фигуры возникнув будто бы ниоткуда покорно замерли вокруг.

- Мы слышим тебя Ткач. Что прикажешь? – говоривший будто говорил мне прямо в ухо.

- Закройте порталы навсегда. Прервать связь бодоха с потусторонним миром.

- Слушаемся! – раздалось в ответ. – Будет исполнено! - добавил хор голосов потише.

Бодах не заставил себя долго ждать. Спустя несколько секунд, со звоном кандалов, он выпрыгнул из стены коридора слева пытаясь полоснуть меня когтями по груди. Портал за его спиной взорвался красными искрами и чёрным облачком дыма. Вместо хлопка он закрылся со звуком битого стекла. Снова промахнувшись мимо меня чудовище хотело было нырнуть в раскрывающийся портал в стене коридора справа, но тот вдруг схлопнулся окатив морду бодаха искрами и пеплом. Будто не веря случившемуся тот провёл рукой с острыми когтями по стене вспарывая обои вместе с деревянными досками. а потом повернулся ко мне.

- Кто ты? – проскрипел он непомерно огромным безгубым ртом с рядами мелких острых зубов и не дождавшись ответа метнулся ко мне.

В этот раз я не стал уворачиваться от бодаха и сначала ударом ноги отшвырнул его в сторону, а затем добавил носком туфля в челюсть, и не дав опомниться задрал несущую смерть руку (лапу) чудовища вверх. Выпавший из рукава в мою ладонь клинок с хрустом пригвоздил конечность к стене.

Бодах заорал от боли, но сразу заткнулся, когда ствол пистолета был приставлен к его подбородку. Глаза чудовища с вертикальными щёлками-зрачками часто заморгали

- Как ты нашёл дорогу сюда?

- Только бодахи чувствуют это. Но не каждый бодах может открыть портал! – то ли хвастаясь, то ли болтая со страха, произнесло скрипучим голосом чудовище облизнув раздвоенным языком безгубую пасть.

- Что чувствуют? – поторопил его я, пошевелив клинок в ране.

- Тос-с-ску! Тос-с-ску! - раздалось шипение в ответ. – Тос-с-ску по жизни, по несбывшимся надеждам! Сильную тос-с-ску ребёнка по умершему близкому человеку…

- Понятно, - только и произнёс я, разрядив в голову монстра полицейский револьвер.

Наблюдая за судорожно подёргивающейся у ног тварью, я громко произнёс:

- Клевреты! Найти ребёнка!

- Мы слышим тебя Ткач и исполняем приказ, - тут же разнеслось по коридору.

Не прошло и минуты как всё было сделано.

- Девочка в дальней комнате на третьем этаже. В комнате окна которой выходят на одинокий дуб во дворе. Прячется в кладовке. Боится. Очень боится, - раздался справа глубокий приятный голос одного из клевретов. – Приказывай!

- Больше ничего не надо, - направился к лестнице на верх я. - Можете забрать останки бодаха. Я не против.

- Спасибо Ткач…

За спиной у меня раздались громкие крики радости, которые любого постороннего напугали бы до чёртиков. Они оборались так же внезапно, как и появились.

* * *

Симпатичная девочка очень похожая на маму сидела сжавшись в комочек в углу кладовки между деревянной лошадкой-качалкой и медведем из папье-маше. Тело малышки сотрясала мелкая дрожь.

- Не бойся, - сморщившись от приступа внезапной боли сел на колени перед ребёнком я. - Всё закончено.

Констанция никак не прореагировала на мои слова. Она уставилась в воздух перед собой будто раз за разом переживая что-то страшное. Нижняя губа её затряслась ещё сильнее. Призрак матери рядом с испугом поднял на меня глаза. Отчаяния её было понятно. Находясь между миром мёртвых и миром живых, она никак не могла сейчас помочь своей малышке и молила об этом меня. Постороннего человека, заявившегося в её дом.

Задержав дыхание, я разломил пополам закупоренную пробкой пробирку и пурпурный дымок втянулся в ноздри Констанции. Теперь всё что произошло с ней за двое суток она забудет навсегда. Просто проснётся и займётся своими делами. Иногда забвение лекарство.

Миссис Оуэн, проследив за тем как заснула её дочь - калачиком свернувшись прямо на полу, положив ладошки под щёчку, благодарно мне улыбнулась и махнув зелёной юбкой мгновенно переместившись в воздухе (как умеют только призраки), торопливо зашептала что-то мне на ухо.

* * *

Толкнув ногой дверь, я вынес Констанцию на крыльцо под радостные, дружные выкрики окружающих. За чугунной оградой и воротами столпилось немало любопытных зевак заинтересовавшихся случившемся. Мистер Оуэн вскрикнув тут же бросился ко мне.

Возле одинокого дуба я увидел мистера Макадам удерживающего за шиворот размахивающего руками Наймана - классного реаниматолога борющегося за жизнь каждого своего пациента. По крайней мере пока его не выгнали взашей из больницы за то, что он сломал нос хирургу-аристократу. Впрочем, увидев меня Найман сразу угомонился и растянул губы в покорной улыбке.

Старик Торнтон тоже сидел тут, опустив седую голову на потресканный, облезлый саквояж из жёлтой кожи. Судя по всему, вчера кто-то допоздна гулял в пабе и сегодня мучился мигренью. Ничего, он в любом состоянии - мастер.

- Собаку ребёнку купите, - придерживая голову сладко сопевшей Констанции я осторожно положил её в руки отца. – Она не должна больше тосковать. Это убьёт её. И вас.

- Хорошо-хорошо, - сиял от радости Оуэн. – Что ещё мистер Фицкларенс?

- И закажите портрет матери. Только не дешёвый, вы же знаете Адель разбиралась в живописи (на этом месте вдовец задержал дыхание). - Иногда она будет разговаривать с дочерью через него, но в этом нет ничего страшного. Церковь не беспокойте. К гадалкам-шарлатанкам не бегайте. Считайте это что-то вроде ангела-хранителя.

Октябрьский день подходил к концу, и ощутимо потянуло прохладой. Бобби подняли воротники мундиров и напялили перчатки, мэр с компанией запахнули плащи и надвинули на глаза шляпы. Только мистер Липтон стоял расстёгнутый, благодарно смотря на меня. Ноги мои были словно ватные и я чуть не скатился со ступенек вниз. Мистер Макадам бросился ко мне и подхватил бы меня на руки, но я вовремя остановил здоровяка взглядом. Вот ещё! Немыслимо! Настоящие джентльмены слабости своей не показывают! Да, внутри меня всё горело, хотелось вопить от боли, но я принял усталое выражение лица, и сгорбившись, опираясь на руку Стивена, пошёл в сторону медицинского фургона, из которого одноглазый Найман при помощи молодого Кромвеля уже выкатывал медицинскую тележку – новое слово в медицине.

Торнтон же что-то размешивал на деревянном раскладном столике озабоченно поглядывая на меня. Диагноз ставит, наверное. Впрочем, коготь отравившего меня гада сказал ему всё что необходимо.

- В ближайшие три недели… нет четыре я буду недоступен, - произнёс я, самостоятельно ложась на медицинскую тележку и чувствуя, что силы меня окончательно покинули.

Найман не теряя времени покатил меня к медицинскому фургону.

- Конечно-конечно! – бежали за мной мэр и начальник полиции. – Мистер Фицкларенс отдыхайте столько сколько вам нужно! С нашей стороны всё что угодно… всё что…

Громко щёлкнув пальцами в воздухе, я заставил Наймана остановить каталку и окинув взглядом господ джентльменов громким шёпотом (всё на что хватило сил) добавил:

- Раньше только в крайнем случае… ясно?

Цикл "Ткач" тут

Появился канал в телеграме там выкладывать рассказы буду рандомно всех приглашаю.

Страничка ВК здесь

Ссылка на литрес здесь

Канал на дзене здесь

РИСКОВАТЬ _ ТАК ВМЕСТЕ!

НО я, блин горелый, НЕНАВИЖУ

ТАКИЕ КРУИЗЫ ВСЕМИ ФИБРАМИ

МОЕЙ ДУШИ!!!!!!!

Дома жена еще дулась. Я же был слишком занят своими мыслями и занялся разгребанием балкона и кладовки. Мне нужна была небольшая, незаметная лаборатория. К слову, порядок там я не мог навести уже несколько лет, поэтому в итоге Маша даже несколько оттаяла, видимо решив, что я подобным образом извиняюсь за вчерашнее.

Это было мне на руку. С другой стороны я тоже чувствовал себя совсем не в своей тарелке, понимая, что обидел ее зазря. Мне совершенно не хотелось расстраивать супругу, но рассказать что именно происходит, пока не разберусь сам я тоже не мог.

Скрепя сердце, я собрал 2 больших мешка мусора, но вещей которые я выкинуть не мог, было еще много, особенно в кладовке. Там лежала куча фитингов, проводов, электроники и прочей лабуды, которая обязательно пригодится. И я даже уже предполагал где. Самая большая сложность состояла в велосипеде, что занимали почти половину площади нашего небольшого балкончика. Избавиться от него я морально не был готов.

С другой стороны, когда же мы катались последний раз? Лет 8 назад или 9? Еще до рождения дочки. Когда мы с новоиспеченной супругой обьезжали все красивые аллеи и я еще красовался своей скоростью и несложными трюками. С тех пор утекло много воды. Мой конек давно был отдан родителям, а ее — стоял под слоем пыли.

С грустью я вынес велик в прихожую, и оставил решение на завтра.

Время клонилось к 23. Еще немного и пора спать, иначе завтра буду как курица без головы — тело еще двигается, но толку с этого нет. С годами сон превращался из небольшой необходимости в насущную проблему.

Оставалось совсем немного на осуществление первой части плана. Благо жена уложила детей и сама досматривала в пол сонного глаза какое-то кинцо — на стене проэктор мелькал чем то любопытным, но вглядываться я не стал.

Для маскировки я прикурив сигарету, положил ее в пепельницу и открыл на телефоне тик-ток на небольшой громкости, так — что-бы услышать шаги из комнаты. Аккуратно расстегнув рюкзак, извлек с пяток колбочек. Теперь надо определиться с дальнейшими действиями. Все таки слишком импульсивный подход — корил я себя.

Интенсивное гугление заносило меня на рецензируемые научные статьи всемирно признанных сайтов , форумы с местными успехами, страницы самоучек и прочие дебри всемирной паутины. Хотя стоит сказать, что гугление уже не работает. Ибо обращаясь к гуглу не найдешь толком ничего, кроме пары чудом не откисших сайтов на 20 строке поиска. Впрочем голь на выдумки хитра.

Я считал себя начитанным человеком, и видя информацию о том, что растения могут поглощать чужеродную ДНК через поврежденные клетки, раньше бы рассмеялся. Теперь я искал ответы, и рецензируемый журнал внушал доверие. Или надежду на сохранность собственного рассудка. Также я прочитал, что гемоглобин человеческой крови при определенных условиях может быть переработан и растениями. Фитохимия. Горизонтальный перенос генов у растений. Эффект "раневой реакции" Но ни одна статья не объясняла, почему только МОЯ кровь давала такой эффект — возможно, дело было во мне, а не в биологии.

Нашел исследование про то, как некоторые растения поглощают ДНК из окружающей среды. "Может, моя кровь — просто катализатор?"

Жена кашлянула во сне, вырвав меня из некоторого оцепинения и заставив нелепо дернуться. Пальцы привыкшие к болтам и ключам, упустили пару семечек перца из бумажного пакетика и они шлепнулись на пол.

Убедившись в отсутствии опасности, я взял первую колбу.

Немножко земли с горшка рядом, в котором росло какое то изредка цветущее растение с не запоминаемым названием. Во второй колбе немножко земли от наоборот вечно цветущего, - то ли дамская радость, то ли мужской палец. В третью насыпал от туда же. По внешнему виду оно вполне могло поделиться пясткой земли. В четвертой гидрогелевые шарики, а в пятой просто вода.

Время клонилось к полуночи. Я сидел на кухне, разложив перед собой пять прозрачных преформ. Жена давно уснула в детской после нашей ссоры, оставив меня наедине с моими безумными мыслями.

Коллапс сознания. Я ждал... чего? Чуда? Но ничего не происходило. Через час преформы лежали такие же обычные, как и в начале. Только в одной, где были гидрогелиевые шарики вместо земли, жидкость слегка порозовела - но это могла быть просто реакция на воздух. "Почему? Виноград же сработал..."

"Бред", - прошептал я, потирая лицо ладонями. Руки дрожали от усталости и нервного напряжения. В голове крутились обрывки научных статей о горизонтальном переносе генов, но сейчас все это казалось глупой фантазией.

Из спальни донесся шорох. Настюша, моя молчаливая девочка, стояла в дверях, прижимая к груди своего потрепанного зайца. Ее зеленые — в маму, глаза смотрели на мой "лабораторный стол".

Водички? - спросил я тихо.
Она кивнула, не отводя взгляда от пробирок.

Пока я наливал воду, она осторожно тронула одну из преформ пальцем. Потом посмотрела на меня - и в ее глазах я прочел то же разочарование, что чувствовал сам. Ничего не произошло. Никакого чуда.

Не получилось, - сказал я, пожимая плечами.
Настя прижала свою руку к моей щеке и чмокнула в лоб - ее редкий жест утешения. Потом забрала кружку и так же тихо удалилась.

Я собрал свои "эксперименты" в коробку. Может, и правда - просто стресс, переутомление? Виноград на работе, странные сны... Но тогда почему порез на пальце зажил через чур быстро?

В спальне скрипнула кровать - Маша ворочалась. Я замер, чувствуя, как сжимается грудь. Мы не разговаривали весь вечер после ссоры. И сейчас, среди ночи, мои безумные опыты казались особенно жалкими.

С глухим стуком пробирки упали в мусорное ведро. Завтра будет новый день. А сегодня... Сегодня я просто пойду спать.

С утра совсем не хотелось вставать. Какое-то отвращение ко всему. Ничего не хочется, ничто не нужно. Ночь без снов, просто миг между вчера и сегодня. Я был разбит, но нужно было жить, а для этого необходимо ехать на работу.

Маша первая пошла на примирение — утром просто поставила передо мной чай. Без слов. После работы мы поехали на дачу: дети, супруга и это странное напряжение между нами, которое вдруг... растворилось, когда она неожиданно поцеловала меня у водяной скважины.

И тогда — ОНО вернулось.

Сначала просто тепло в груди. Потом знакомое покалывание в пальцах. Я засунул руку в карман, чтобы скрыть дрожь.

Пока дети собирали малину, а любимая разбирала сумки, я украдкой сорвал несколько веточек смородины, собирая ягоды для своих сорванцов.

Капля крови на два образца, третья будет контрольной. Пришлось быстро растеребить порез. Ветки воткнул в землю, в гуще сорняков.

Уже через час стало ясно — вопреки всему, две ветки выпустили корни. Не запятнанная кровью еще была жива, но листья уже поникли. Я аккуратно вытащил все из земли и спрятал в банку из-под огурцов, туго закрутив крышку. Банку не привлекая внимания — походя — засунул вглубь вороха веток на сжигание.

"Эмоции? Гормоны? Что именно запускает эту... способность?"

Ранней ночью, когда все уснули, я вернулся к банке. Ветки срослись в месте контакта коры, образуя нечто вроде живой перемычки. А внутри, на стенках...Тонкие красноватые нити. Как мицелий гриба.

Вечерний костер еще догорал и стекло коптилось и трескалось, а листочки смородины обращались в золу. Осколки придется аккуратно убрать — не люблю мусор на чистой земле, но уже завтра.

Сон. Он пришел внезапно, как удар топора по шее.

Я стоял посреди бескрайнего пепелища — вырубленного леса, больше похожего на поле битвы. Земля была усеяна осколками человеческих тел - разорванных, раздавленных. Перемешанных в неописуемый фарш с чем-то недавно живым, извивающимся в предсмертных судорогах. Порубленные в щепу стволы торчали, как сломанные кости, а между ними — застывшие в неестественных позах фигуры, будто люди и деревья сплавились в единую массу страдания. И насколько хватало глаз, стояли столбы пламени. Они были огромны и так горячи, что сжирали все — и сырую щепу и ошметки тел. Тонкие ручейки огня расползались от них паутиной и поглощали все до чего могли дотянуться. И не было неба — был лишь пепел, беспрерывно оседающий сверху и влекомый потоками воздуха, разносящийся вокруг словно снег в метель.

В центре бывшего леса — костер. На нем, в оковах, ведущих цепями к десятку железных крестов с два человеческих роста, вбитых наполовину в землю, горела девушка.

Ее кожа лопалась, обугливалась, но не сдавалась. Черная, как уголь, она вспыхивала алым изнутри, будто в ней тлела печь. Сквозь треск дерева, слышно было как трескался череп, обнажая на мгновение раскаленную как уголь кость — и тут же зарастал новой плотью с шипящим звуком.

Лохмотья сгоревшей кожи спадали серым пеплом. На скованных руках тут и там словно выдавленные изнутри появлялись и спадали вниз кусочки раскаленного угля.

Вокруг стояли люди в масках — грубых, кожаных, с узкими прорезями для рта и глаз. Над ними вяло колыхались разорванные, измазанные в грязи и крови рыцарские стяги, пропитанные копотью.

—"Она должна гореть!" — кто-то крикнул. — "Иначе прорастет снова!"

—"Гори тварь, Сдохни!" — Исступленные воины скандировали все, что накипело. Ради чего гибли их братья. Некоторые, еще были способны шевелиться и стаскивали к костру все, что могло хоть теоретически гореть.

Я попытался закричать, шагнуть вперед — но мое тело не слушалось. Вместо этого взгляд мутнел, а вместе с ним растворялась ярость, ненависть, горе. У меня были силы, и тело. Не сразимое ни одним мечом, скорость не доступная ни одному животному. Были. Я был ЕЕ опорой и надеждой, но не смог.

С моего горящего плеча с отрубленной рукой сорвалось облачко пыльцы, влекомое горячим воздухом. И вдруг — резкий переход.

Монастырь. Каменные стены, запах ладана и крики младенца.

— "Ее нужно отдать до первого взгляда!" — "Иначе она запомнит!"

Монахи в черном ограждали новорожденного ребенка от тянущихся рук матери, залитой слезами. Девочка билась в истерике, цепляясь окровавленными пальцами за пеленки. Один из монахов вдруг звонко чихает, а другой, словно испуская дымку несколькими взмахами похожего на клык ножа убивает остальных и нежно закутывает малышку в свою рясу.

А потом — вспышка. Почти взрослый сын. Его лицо. Его глаза, полные ужаса. Монашеская ряса, и непоколебимая решимость.

И невыносимая боль где-то в груди, будто кто-то вырывает корни.

Ссылка на 1 часть: Цикл "Привой"

Ссылка на 2 часть: Цикл "Привой"

Ссылка на 2 часть: Цикл "Привой"