Выбор
Думаю, тот разговор я не забуду до самой смерти.
Отдыхать на даче после городской суеты бывает крайне приятно. Обволакивает непривычная тишина, зелень радует взгляд, а чистый воздух обоняние. Тебя нежно охватывает умиротворенность, и ее может усилить только глоток-другой свежего пива.
В то время мы с моим другом Игорем выбирались к нему на дачу не реже раза в месяц. Вот и в тот раз я и друг сидели на веранде домика и "перезагружались", отпустив все заботы и проблемы. В мангале весело трещало пламя, маринованное мясо ожидало своей участи в миске. В голове уже порядочно шумело и разговор стал несколько бестолковым, но оживленным. Мы перескакивали с темы на тему, от работы к политике, от прочитанного к семьям.
Чем больше повышался градус в нас, тем больше тянуло на серьезные, философские темы. Не помню, кто конкретно задел тему смерти. Мы стали обсуждать религию, душу, загробную жизнь. Я, как твердокаменный атеист, заявил, что единственное, во что верю, что мое тело разложится на атомы и на этом конец, точка. А все эти выдумки о жизни За Гранью объясняются просто - люди боятся умирать.
Игорь надолго замолчал. Затем сказал, как будто бы через силу:
-Я в религиозную шнягу тоже не верю. Слишком уж все это надуманно звучит, ад с чертями, небеса с ангелами. Мифы и легенды народов мира. Но.. - Он замолчал, как будто бы набираясь сил, и продолжил:
-Но я думаю, там что-то такое есть. Пожалуй, даже знаю.
После этого друг попытался перевести тему, но я с пьяной настойчивостью начал его допытывать, почему же он думает, что со смертью все не кончается. Он несколько раз отводил взгляд, будто колеблясь, потом все же решился.
-Я про это никому не рассказывал. Короче. Я с тобой никогда не делился своим прошлым, так всегда, вскользь. Да и ни с кем не делился, кого узнал после школы. В общем, до десятого класса ты бы меня не узнал. Я гопом тогда был.
Я с изумлением посмотрел на Игоря, но ничего не сказал.
-Ага, такой классический, в спортивном костюме, кепочке-восьмиклинке. Ходили мы по району, "щемили лохов", как мы это называли. А отжатое тратили на пиво и траву.
Это было лето после десятого класса. Мы сидели в подъезде, отдыхали от трудов праведных, пивко попивали, языки чесали. Разговор крутился вокруг того, кто кому морду разбил, кого трахнул, сколько выпил.
Один мой приятель вытащил из кармана что-то, протянул мне. Колесо, говорит, будешь? И подает мне какую-то таблетку. На, говорит, отъедешь не по-детски. А у меня тогда мозгов вообще не было, даже не спрашивал, что это такое, просто съел и все. Сижу, жду прихода. Что-то херовато мне стало, решил встать, размяться. Привстал, а потом меня вырубило. Кореша рассказали потом, что я упал и был весь бледный и холодный, пульс не прощупывался. Они испугались и свалили все, меня бросили. Повезло мне, что кто-то из жильцов вышел и сразу скорую вызвал.
Очнулся я в больнице. Мать рядом сидит, плачет. А я лежу, соображаю, где я, что со мной. Менты меня тогда допросили, но я никого не сдал, сказал, что таблетку на улице у незнакомого барыги купил.
С корешами этими я связи тогда сразу разорвал, по улице не шлялся. Какие после этого они кореша. Да и жизнь я решил изменить. Про наркотики с того момента забыл раз и навсегда, пиво только вот пью. За учебники засел, к поступлению стал готовиться. Знаешь, почему?
Я тогда, когда отрубился, очнулся в полной темноте, абсолютная такая чернота, тела не чувствую, но себя осознаю. И четко понимаю, что я умер. Там ничего не было, абсолютно. Мне захотелось к теплу, свету, мне хотелось жить, очень! Я вдруг понял, насколько вел пустую, бессмысленную жизнь. Что людям от меня только зло было. Да у меня даже девчонки нормальной не было, шлюхи одни.
И вдруг кто-то со мной заговорил. Точнее, голоса я не слышал, но понимал, что ко мне обращаются. В общем, это что-то предложило мне выбор. Я могу вернуться в тело, но заплатить за это. Очень большую цену. И я согласился. Очнулся, начал жить. А через две недели умерла мать. Сердце отказало. Ей еще сорока не было, на здоровье не жаловалась. Я тогда все понял.
Ну, дальше ты знаешь, - Игорь повернулся к горящему мангалу, долго смотрел в огонь, потом продолжил. - Я в универ поступил, стал учиться, друзей новых завел. Старался изо всех сил свою жизнь полезной сделать. Помогал, кому мог. Вы, наверное, все считали, что я вот такой человек хороший. А меня чувство вины постоянно жгло. К концу учебы отпустило, решил, что это все совпадение было. С Аней мы начали встречаться.
И вот однажды, возвращаюсь я домой, ни о чем таком не думаю. А навстречу мне сосед дядя Вася по лестнице спускается. Глаза страшные, невменяемые, в руке топор. И я четко понимаю, что он допился до белой горячки, что ему сейчас чудится невесть что и он меня рубанет сейчас по голове. И мне страшно не хочется умирать, я еще не распробовал новую, хорошую жизнь. Я успел про себя к кому-то обратиться, понятия не имею, к кому. Это была не молитва, а униженная просьба пожить еще хоть чуть-чуть, хоть самую малость.
Вдруг сосед остановился, постоял и, отбросив топор, побрел домой. Я, истекая потом, поднялся в квартиру. Тогда я не позвонил в психиатрическую, или милицию, сам не знаю почему. А ночью мне снился сон. Будто я снова в той тьме. Но там гораздо страшнее. Ты слышал выражение “скрежет зубовный”.
-Да, что-то такое слышал, - ответил я. Рассказ захватил меня, по спине протянуло мурашками.
-Это из Библии, - сказал Игорь. - там сказано, что грешники будут изгнаны во тьму внешнюю, где будут плач и скрежет зубовный. Вот что-то такое я там и ощутил. Бесконечную пустую тьму, где нет ничего, кроме вечного страха и отчаяния. Я не хотел находиться там ни единой лишней минуты и взмолился, чтобы меня отпустили, любой ценой. Я проснулся тогда с огромным усилием, как будто выдрал себя.
А через неделю Аня погибла, это ты знаешь.
Игорь замолчал и надолго припал к кружке. Я не знал, что сказать, рассказ на меня сильно подействовал. Но потом обычный скепсис пересилил.
-Слушай, Игорь, каких только совпадений не бывает. Плюнь, выкинь из головы. Ты ни в чем не виноват, живи дальше.
Игорь криво усмехнулся.
-Твои слова, да.. кому-то там в уши.
Мы все же сменили разговор и до конца вечера неуклюже пытались друг друга развлечь.
***
Потом я как-то подзабыл об этом разговоре. Прошел год, или около того. И вдруг Игорь мне позвонил и попросил помощи. Его шестилетняя дочь, Света, заблудилась в лесу возле игоревой дачи. Они играли с подругой, та отошла ненадолго в кусты, а когда вернулась, Светы не было. Девочка долго не решалась рассказать об этом родителям, пока не начало темнеть.
Искали все, полиция, поисковики, друзья Игоря и Люды, его жены. Безуспешно. В поисках прошло двое суток. Многие уже потеряли надежду. На третий день мне позвонила Люда. Она была в истерике, и я не мог долго понять, что случилось. Игорь выбросился из окна своей квартиры на девятом этаже.
Я сразу поехал к ним. На Люду было страшно смотреть, она была невменяемой от горя. Я попытался как-то ее поддержать, дал снотворного. А на следующий день произошло то, что подкосило мой твердокаменный скептицизм. Всего в десяти километрах от дачного поселка Игоря в соседнюю деревню вышла Света, отощавшая, но живая и здоровая. Она так и не смогла объяснить, где ходила, как выжила.
Многие тогда сожалели, некоторые называли Игоря дураком, что он потерял надежду и оказался слабаком. Я его не осуждал. Я знал кое-что еще.
Когда пропала Света, и Игорь звонил мне с просьбой о помощи, глухим, мертвым голосом он сказал, что накануне его чуть было не сбила машина, он чудом увернулся из-под колес.
Видимо, тогда он сделал свой выбор.
