Ответ на пост «Вспомни детства»
Я думал в детстве, что когда вырасту, то куплю на рубль целых 100 коробок спичек и буду ими играться.
Потому что взрослый, и имею права играться со спичками.
Еще немного ностальгии "Красная рука, черная простыня, зеленые пальцы"
Два разных издания.
жуткий детский Фолькер
Шкатулка с Пеппи Длинныйчулок
Кто в детстве не читал Пеппи Длинныйчулок? Решили сделать вот такой вот подарок девочке на день рождения, а в комплекте шли книги про рыжую проказницу. Получилось и тематический и полезный сувенир. :)
Ручное выжигание по дереву (Razertip SS-D10),
Размер шкатулки: 10 х 10 х 5 см.
Время изготовления: несколько дней
Покрыто лаком Krylon UV глянец
Самые модные парни во дворе
Каждая девчонка мечтала, чтоб ее прокатили на такой машине!
День двенадцатый. Этот поезд в огне
Пламя огня осветило лицо Сашки. Дикая пляска света и теней исказило радостную физиономию друга, и я вдруг увидел, как исчезли его брови.
- Санё-о-о-о-о-ок!!! – закричал я со смехом. – У тебя брови сгорели!
Он только засмеялся и отвел руку с полыхающим камышом от лица подальше. Я вплотную приблизился к его лицу, чтобы еще раз убедиться, что мне не показалось. В свете догорающего растения я отчетливо рассмотрел голые участки в тех местах, где должны быть брови и бесцветные завитки на месте ресниц… Три штуки на оба глаза. Брюнет от рождения Сашка выглядел дебиловато. Слово «малость» я опускаю за ненадобностью.
- Тебя мамка убьет! – вздохнул я.
И заржал во всю глотку! Более тупого выражения лица, чем у безбрового Сашки, я не мог себе представить.
- Все! Камыш догорел! Давай следующий… - Сашка как-бы подвел черту под этой темой.
****
За двенадцать часов до описываемых событий.
Я проснулся в восемь утра. Дома. В нашей общаге. Рядом спал брат Сенька. Вчера нас привезли из деревни и всю следующую неделю, мы должны были околачиваться в городе…
Родители уже были на работе, младшая сестра в садике. Впереди был очередной длинный летний день. Перелез через брата, пошел на кухню. Вообще-то кухня у нас была общая на восемь блоков, там были электроплиты, столы и умывальники. Но в блоке нашем был небольшой закуток, где помещался стол и холодильник, и нами назывался кухней. На столе была записка с рационом на день, но, если быть точнее всего два слова «Ешьте кашу». Все понятно. Впихнув в себя пару ложек перловки, запив молоком, я решил проверить, кто сейчас в городе. В первую очередь меня интересовало – дома ли Саня. Это делалось просто. Натягиваешь уличные трико и майку, влезаешь в кеды, выходишь в длинный коридор, по которому доходишь до вахты, здороваешься с вахтершей, отвечаешь на ряд вопросов, смотришь, чтобы будка телефона-автомата была свободной и забегаешь в нее, набираешь номер лучшего друга (31-83-61, как сейчас помню), ждешь, когда снимут трубку. Просто, правда? Не то что сейчас.
Обычно всегда подбегал к телефону сам Саня. Я его слышал, но двухкопеечной монеты не было, поэтому он меня – нет.
Сработал механизм по заглатыванию монеты. Вхолостую, ха!
- Алло!! Алло!! – голос друга был немного сонный.
- Отлично! – крикнул я неслышащему меня Сане и бросил трубку.
До подъезда, где жил Санек, было минуты полторы бега. Потом пятый этаж на лифте. И коротко жму на кнопку звонка. За матовым стеклом входной двери видна лишь темнота общей прихожей. Появляется свет со стороны квартиры Саниной квартиры. Загорается свет в прихожей. По контуру понимаешь, что это мой друг.
- Привет! – кричу я через дверь.
Саня выглядывает. Еще в трусах даже.
- Привет! Ты чего так рано?
- Ай, дома нечего делать! Хорошо, что ты не уехал никуда! Пошли на улицу! – не переводя дыхания выпалил я.
- Ща-а-ас, поем… - зевая ответил Саня.
- А ну, марш домой! – выглянула мама Сашки. И по совместительству – наша училка по английскому.
- Здрасьте! – сказал я.
- Здрасьте! Здрасьте! – без радости в голосе сказала она. Как-будто каждым словом ударили по щекам.
Недолюбливала она меня, как учительница и как мать прилежного мальчика. Отец Сашки был начальником цеха на заводе. И тут я такой… Ниже их уровня на несколько ступеней. Рабочий класс! Тьфу, как говорится, на нас!
- Иди, подожди меня на улице! – тоном чуть громче шепота, сказал Санек. – А я поем и выйду. Куда пойдем?
Я лишь пожал плечами. Что означало: «Трудно придумать, что ли?»
Сани не было почти час. Я успел повисеть на турнике вниз головой, покидал камнями в глухую стену дома, нашел несколько «бычков» для соседа Олега, жившего со своей семьей в блоке напротив нашего. Олег был старше меня на пару лет и уже курил. В основном «бычки», которые валялись под балконами. Это был самый надежный источник сигарет. Украсть у отца получалось не всегда. Да и почти каждый эпизод приводил к поиску вора и его немедленному наказанию, с нанесением легких телесных повреждений в районе задницы.
«Бычки» я спрятал под балконом первого этажа. В следующий раз, гуляя с Олегом, просто подбегу и вытащу их для него. Вот из таких знаков внимания и были сотканы все взаимоотношения в детских коллективах. А Олег в свою очередь, будучи постарше, может защитить меня от долбанутых на всю голову малолетних гопников, коих хватало….
- Ну, куда пойдем? – спросил подошедший Санька.
- На карьеры… - недолго думая ответил я.
- Мне купаться не разрешают.
- С обрывов попрыгаем в песок. Или в лес пошли… Или на стройку…
Наш район находился на возвышенности на самом краю города. С одной стороны, был достаточно большой лес, за которым находился мой родной поселок. Со второй стороны – высокий спуск к пойме реки Днепр, с несколькими песчаными карьерами, в которых купались жители прилегающих районов, а также огромным полигоном для стендовой стрельбы (траншеи, будки, неразбитые черные тарелки и прочие радости детства). С третьей стороны – железная дорога, разделявшая два района. «Железка» проходила в выемке на глубине примерно двадцать метров. Склоны были достаточно крутыми и нужно было очень постараться, чтобы не съехать на заднице на самый низ во время спуска. Пешеходный мост был, но идти до него нам было часто в лом, поэтому такие переходы через железную дорогу были нормой (минимум по пути в школу и со школы).
В общем, болтая о всякой ерунде мы с Саньком подошли к краю спуска к пойме Днепра. Прекрасный вид на реку и карьеры!
- Пошли? – вновь предложил я карьеры. – А купаться можно и без трусов…
И Санька, сделав пару шагов по склону, вдруг побежал вниз. Я помчался следом. Жара стояла невыносимая! Так хотелось в прохладную воду!
- А мы можем и в трусах покупаться! А пока придем домой – все высохнет! – настаивал я на обязательной части мероприятия.
- Да не вопрос! – Санька, хоть и побаивался родителей, был Сорви-головой и жажда приключений в нем была неутолимой.
Людей на берегу одного из ближайших водоемов было немного. Мы решили перейти на остров посреди карьера. Благо, знали брод. Раздевшись до трусов, подняв над головой свертки с одеждой, перешли на необитаемые участки суши. Там спокойно можно было бегать и орать, прыгать с ив, во множестве склонившихся над водой. Строить песчаные замки и разбивать их камнями, за которыми ныряли с самодельного пирса. Рыбаков здесь не было, поэтому никто нас прогнать не мог. Отдыхающие будут вечером… Остров наш!
- Смотри, там камыши! – вдруг крикнул Сашка.
И правда, на фоне густо растущих кустов лозы, отчетливо просматривалась коричневая полоса этого растения.
- Эта рогоз… - вспомнил я деревенское название.
- Сам ты рогоз, Юрик! – Сашка заржал. – Давай наберем его домой! Он в вазах красиво стоит!
- А мы «рагоз»… Тьфу! …камыш, поджигали в деревне и кидали в траву… - вспомнил я деревенские будни.
- Точно! – у Сашки засверкали оба глаза. – Точно! Давай собирать!
В общем, возможно я сейчас и открою кому-то тайну, но то, что мы привыкли называть «камышом», называется «рогоз», а камыш выглядит по-другому и никогда не привлекал ваше внимание своим бледно-зеленым видом. Рогоз с коричневым початком, полный легковоспламеняющемся пухом, был настоящим сокровищем в умелых руках подростка с острой приключенческой недостаточностью.
Рогоз мы рвали с корнем и складировали на берегу, где обрубали куском стекла стебель до приемлемой длины до одного метра. Так мы надергали два десятка на двоих.
- Хватит? – спросил Санек.
- Наверное… - я прикинул, что больше нам будет нести неудобно.
Два километра с растениями в руках показались длиннее раза в два. Мы шли молча и даже один раз порывались выбросить все к чертям собачьим, но… сдерживались и терпели.
Подвалы многоэтажек в то время были зоной свободного доступа и не иметь там штаб-квартиру для любой компании пацанов, считалось дурным тоном и признаком умственной отсталости или малолетства.
Мы снесли все на нашу «базу». Комната в подвале была выгорожена фундаментными блоками несущих стен. Мы провели туда свет (лампочка в патроне), застелили пол картоном и в качестве мебели были ящики. Все остальное нам заменяла фантазия. Карты, шахматы, разговоры – вот краткое содержание наших встреч.
Камыши были свалены в углу нашей «базы».
- Всё! – выдохнул Санек. – Пошли расскажем пацанам!
На улице встретили Виталика (наш общий друг, нас даже прозвали в школе «святой троицей»), рассказали ему о планах покидать горящие камыши в высохшую от продолжительной жары траву, и позырить, как она горит.
- Камыши можно макать в бензобак! Чтобы лучше горело! – Виталик знал толк в извращениях.
В то время (да-да, такое было время) автомобили были редкостью и те, что стояли во дворах не имели специальных замков на крышках бензобаков. Поэтому не было ничего проще, чем открыв крышку и отвинтив пробку, тупо засовывать початки растения в отверстие бака и набухшие от бензина, складывать на боевых расчетах.
Место для поджога травы было выбрано не случайно. Это наша выемка между районами. Трава там выгорела от месячной жары и представляла собой жухлый ковер, готовый к сжиганию.
Договорились на десять вечера, когда уже начинало темнеть. Думали, полчаса покидаем и по домам. А утром посмотрим, как сильно почернеют склоны. Виталику было поручено смочить все растения бензином и снести в кусты на краю склона. Мы же с Саней, все-таки принесли эти камыши! Так что все справедливо.
Я ждал Саню возле своей общаги, наблюдая за толпой мамочек с детьми и стайки бабушек, болтающих о тяжелой жизни. Меня родители отпустили до одиннадцати вечера, Сеньку оставили дома. Он еще мал, конечно! Тут не деревня!
- Побежали, Юрик! – Санек был полон сил и, налетев на меня, потащил в сторону железной дороги.
Пришлось бежать! Виталик ждет!
В кустах в намеченном месте, нас с нетерпением ждал Виталик.
- Бля, пацаны! Сколько вас ждать? – он демонстративно хлопнул себя по электронным часам на запястье.
Виталик был из богатой семьи. У него даже был японский видеомагнитофон! И приставка с джойстиком! Хотя папа работал обыкновенным спасателем на спасательной станции одного из водохранилищ. Но по слухам, не брезговал рэкетом. Потом благополучно сел на лет шесть или семь.
- Не ссы, Виталь! Пошли кидать! – Сашка нагнулся и взял в обе руки по несколько штук.
До края откоса было метров десять.
- Остальные можно оставить в кустах, будем приносить. У кого спички?
- Нету у меня, - я демонстративно вывернул карманы.
- И у меня нет спичек, - Виталик презрительно хмыкнул. – Только зажигалка.
Мы с облегчением засмеялись.
- Первая пошла! – выкрикнул Санёк и дал Виталику поджечь «снаряд».
Пламя огня осветило лицо Сашки. Дикая пляска света и теней исказило радостную физиономию друга, и я вдруг увидел, как исчезли его брови.
- Санё-о-о-о-о-ок!!! – закричал я со смехом. – У тебя брови сгорели!
Он только засмеялся и отвел руку с полыхающим камышом от лица подальше. Я вплотную приблизился к его физиономии, чтобы еще раз убедиться, что мне не показалось. В свете догорающего растения я отчетливо рассмотрел голые участки в тех местах, где должны быть брови и бесцветные завитки на месте ресниц… Три штуки на оба глаза. Брюнет от рождения Сашка выглядел дебиловато. Слово «малость» я опускаю за ненадобностью.
- Тебя мамка убьет! – вздохнул я.
И заржал во всю глотку! Более тупого выражения лица, чем у безбрового Сашки, я не мог себе представить.
- Все! Камыш догорел! Давай следующий… - Сашка как-бы подвел черту под этой темой.
- Только морду подальше отодвинь и сразу кидай, - провел инструктаж Виталик и чиркнул импортной зажигалкой.
Вспышка! Все отбежали и Саня, широко размахнувшись, с силой бросил камыш в сторону железной дороги. Горящий снаряд описал дугу, роняя искры, и шлепнулся на землю. Трава тут же занялась огнем. Пошло дело!
- Следующий! – Саня вытянул руку с камышом, чиркнула зажигалка и бросок.
Камыш долетел до самых рельс и разбившись о камни, бесславно пропал в темноте.
Следующий горящий снаряд, был целенаправленно выпущен в траву. Теперь огонь разрастался в другом месте.
- Кла-асс!!! – кричали мы в три глотки, по очереди бросая камыши.
- Поезд идет! – заорал кто-то из пацанов.
- Давай по поезду! – вдруг предложил Санек. – Он же железный!
Стук колес стремительно приближался. Все было готово для атаки. Мы, как партизаны, готовились к атаке вражеского поезда.
- Поджигай! – Санек на всякий случай держал два камыша, планируя кинуть сразу друг за другом.
Размахнувшись со всей силы, запустил факел вниз. Поезд проносился под нашими ногами. Все форточки были открыты. Жара…
Сколько должно было сойтись факторов, чтобы горящее растение попало точно в открытое окно? Я не знаю. Но они сошлись. В темном помещении (я думаю, было купе) вдруг вспыхнуло. И мы как зачарованные смотрели на это окно.
— Вот пиздец какой… – схватившись за голову, произнес Саня. И заржал, как умалишенный.
И, как будто услышав его слова, поезд вдруг начал тормозить…
- Там сорвали стоп-кран!!! – закричал Виталик. – Смываемся!
Напоследок окинули взглядом площади возгорания травы на откосах. Впечатляет! Но попадание в окно вагона – это было, конечно, высшим пилотажем!
Мы побежали по домам. Но не знали, что огонь подбирался к пешеходному мосту. А под ним проходила трасса газопровода… Подбегая к общежитию, я услышал сирены пожарных машин. Началось!
***
Саня – друг с детского сада и до восьмого класса включительно. Потом я переехал, и дружба сошла на нет уже к одиннадцатому классу. Потом было всякое у него. И ВУЗ, и исключение из него, служба в стройбате… Бандитские разборки связанные с карточными долгами. Тюрьма была, но это уже по слухам. А отец его стал позже большим чиновником в городе.
Виталик – с третьего класса с нами. Дружба также угасла после моего переезда… Тюрьма тоже не прошла мимо его.
Я – это я.
И нужно вставать и делать дела
Время от времени у людей бывает день рождения, сегодня, например, у меня и поэтому «я» — первая буква алфавита. В день рождения вспоминается давнее.
Родился я, как это обычно бывает, совсем маленьким и мне совершенно ни до кого не было дела. Я кушал каши, сидя в высоком деревянном стуле на колёсиках. А вечером перед сном слушал папины колыбельные под гитару — про «Тёмную ночь» и «Вальс в ритме дождя».
Я непрерывно участвовал в соревнованиях по синхронному внучанию для двух бабушек и двух дедушек, и изрядно, считаю, в этом преуспел.
Я был постоянно занят всяческими подобающими детству делами. Ел, играл, рассматривал картинки в книжках, слушал пластинки со сказками, болел простудой и ждал с работы маму. Бабушка, в свою очередь, тоже ждала с работы маму, а тем временем готовила, убирала мои игрушки, читала со мной книжки, ставила мне слушать пластинки и водила меня в детскую поликлинику напротив. Найти мою карточку в поликлинике было очень легко — на полке в регистратуре она была самая толстая, а имя на обложке было аккуратно, по-чертёжному, написано мамой. И буква «О» в фамилии была идеально круглой и по высоте выступала за строку — это мне особенно нравилось.
Я просил деда скрутить мне из газеты рожок, наливал в мыльницу воды и забирался на табуретку. Макал широкий конец рожка в мыльный раствор, в узкий конец дул и пускал по кухне пузыри. Пузыри были толстые и тяжелые, они величаво пружинили попеременно в высоту и вширь и оставляли в местах приземления плотные мыльные круги. К восторгу всех домашних.
Я доставал любимую оранжевую машину с черными колесами, упирался в нее руками и носился в таком положении по квартире, шлёпая тапками и заносясь на поворотах. Колеса у машины были пластмассовые в шашечку — они производили грандиозный шум. Если бы я был своими соседями снизу — наверняка давно вырвал бы эту машинку из детских рук, бросил об пол и растоптал, сатанински хохоча и не обращая внимания на детские слёзы. Соседи не знали, что однажды были частично отомщены. Я мчался с машиной по длинному коридору и готовился к виражу в сторону кухни, но зацепился за коврик, а дверь в туалет оказалась открыта, и я больно врезался головой в унитаз и плакал.
В то время, когда я не истязал соседей снизу машинкой, я меланхолично перебирал весь имеющийся игрушечный автопарк — расставлял его на полу поперек комнаты от ножки дивана до серванта, и любовался порядком. Или сидел возле серванта на полу по пояс в книжках и листал их, пока ноги не затекут до полного бесчувствия и не станут ватными и тяжелыми.
Я помню главный испуг детства. Меня ненадолго оставили одного в квартире, я лежал на диване в большой комнате и болтал ногой. И тут что-то оглушительно взорвалось. Я думал, что это взорвался телевизор или у дома отвалился кусок, но просто у деда была поставлена брага в стеклянной бутыли и она, эээ, приготовилась. В углу комнаты, за зеркалом-трюмо, двадцатилитровая бутыль с замотанным горлышком бродила, бродила, накопила давление и бахнула в потолок грязным пятном перебродившего клубничного варенья. В квартире сразу запахло по-новогоднему.
Перед сном (включая сон послеобеденный) я почти каждый раз просил бабушку рассказать мне сказку про шлагбаум. Мне до одурения нравилась эта сказка. Единственное, что я из нее помню — это то, что она была про шлагбаум. И бабушка, которая с завидным постоянством и терпением ее рассказывала, помнила, когда я уже потом её спрашивал, не больше моего.
Я был благодарным пассажиром — меня возили в автомобилях, которые пахли нагретой пластмассой, резиной и отработанным маслом — ехать куда-то на машине всегда было круто и так осталось до сих пор. Когда за рулём был дедушка, он иногда специально проезжал по луже, потому что брызги от луж — это апогей езды в автомобиле.
Вторым по величине удовольствием от автомобилей было их рисование. Нужно было чинно освободить место на столе в гостиной, закатав до половины ребристую скатерть, подготовить бумагу, карандаши, фломастеры и только тогда сесть и приступить. Чтобы придать изображению автомобиля реалистичность, непременно нужно было нарисовать разбившихся о лобовое стекло и решетку радиатора комаров.
В общем, годы, идущие после непосредственно дня рождения, длились долго и запомнились отлично. А потом однажды я пошел учиться, прошло три секунды и вот мне тридцать восемь лет.
Сон в зимнюю ночь часть - 12
Поздно вечером Денис и Валера, встретились перед домом, где жил Миша Островский. Хоккеист жил в новом трёхэтажном доме из кирпича. Тут было всего два подъезда, но дом всё равно казался высоким. Денис пришёл первым и успел несколько раз обойти вокруг дома, прежде чем появился его товарищ. Валера заявился всё с тем же мешком, а за его спиной пряталась всё та же Марина Воронина.
— К-хм? — вопросительно кивнул на девочку мнимый Макаров.
— Я проиграл в карты, — грустно сообщил Кипятков.
— В смысле?
— А чё ты от меня хочешь? Она — шельма! У меня семёрка козырная, а у неё десятка! А я разучился карты считать, как раньше. Я думал, она играть не умеет.
— Не понимаю.
— Добрый волшебник хочет сказать, что мы играли с ним в карты на желания и он проиграл мне желание сопровождать вас этим вечером, но вы не бойтесь - я не пойду с вами к Островскому. Он может быть в трусах и начнёт стесняться. Я буду ждать вас у дома, — объяснила Марина.
“Хорошо хоть не на раздевание”, — подумал Денис и тут же спохватился:
— Но ведь ты замёрзнешь! Нельзя!
Девочка в ответ загадочно улыбнулась.
— Не замёрзну.
— Не замёрзнет, — мрачно подтвердил Валера. — Она родителям сказала, что пошла к родне ночевать. У неё родня в этом доме. Я проверял.
— Как же ты проверял, если ты тут никогда не был? — с подозрением в голосе спросил Денис.
— Мне её глухонемая бабушка сказала. Слово молчуна мне дала.
— А, ну раз бабушка…А дедушки там не было?
— Прекрати добрый рыцарь, не нужно ссориться с добрым волшебником, — попросила Марина. — Это моё самостоятельное решение. Вам нужно идти. Островский места себе не находит. Вон его окно.
Валера и Денис посмотрели на окно, которое она показала, и действительно увидели Мишу. Тот прятался за занавесками и сигнализировал им рукой.
— Второй этаж, — пробормотал Денис.
— Ага, надеюсь он украл для нас канат, как я его и просил, — пробормотал Валера.
— Портишь детей, старая колода. Одну в карты играть научил, другого - воровать: что дальше? Пить и курить научишь? — мельком попенял другу Денис.
— Да, я хороший учитель, а тебе завидно? Тебе же со старостой ничего не светит. Так, разве что мороженое на брудершафт полизать? Я прям так радуюсь, когда наблюдаю в тебе истинную платоническую любовь. Все эти вздохи, ролики из Ералаша, игры в песочнице… — тихо ворчал Валера, наблюдая, как Островский открывает окно и спускает канат.
— Тебе бы только поржать. Вся твоя гнилая натура.
— Нет, что ты. Я ещё мечтаю посмотреть, как ты собираешь для неё гербарий из опавших листьев, хотя, сейчас же зима…Точняк! Завтра же скатаешь ей снеговика с морковкой.
— Мальчики, не ссорьтесь, — громким шёпотом потребовала Воронина.
— Да мы и не ссоримся, — покосился на неё Валера. — Это так, баловство.
И он подтолкнул товарища в спину.
— Ползи первым.
Дениса долго упрашивать не надо. Тело Макарова было, с его точки зрения, физически слабым, но всё же это ещё было тело ребёнка, а не подростка. Если бы он был подростком, то, возможно, он и не смог бы залезть по канату. А тут…Всего-то второй этаж, он и на девятый бы залез, пустяки какие. Взобрался, меньше чем за минуту и только наверху понял, что к его ноге привязан мешок. Валера пошутил. Примотал к ноге друга длинную верёвку, а другой конец к своему мешку с топором. Не, ну а чё? Не к канату же привязывать?
— Когда успел-то? — прошипел сверху недовольный Денис.
— Аяяй, неужели чуйка подвела? А как лез, как гордился собой? Я спецом длинную примотал, чтобы ты сразу не понял, — посочувствовал снизу добрый волшебник.
Ещё несколько минут было потрачено на транспортировку мешка, а затем на канате поднимали Валеру. Островский очень удивился, заметив внизу Воронину.
— А…Она? — спросил он.
— Она на шухере, — Валера помахал Марине рукой и без всякого зазрения совести лично закрыл окно.
В комнате повисло неловкое молчание. Денис поглядывал с подозрением, а Островский так и вовсе не понимал. Валера же, бесцеремонно начал снимать с себя верхнюю одежду и требовать чая. Денис отскочил к двери и прислушался. В соседней комнате разговаривали мужчина и женщина, и был включён телевизор.
— Тихо-ты! Нас услышат, — предупредил он.
— Но мы ведь из комнаты выходить не будем, — беспечно ответил добрый волшебник — Миша, куда мне курточку положить и валенки? Ага, спасибо. Я ведь не такое бескультурье, как Макаров. Я по квартире в носках хожу.
У Островского была большая комната и, пока он бегал за чаем, Макаров и Кипятков её как следует изучили. Тут была своя шведская стенка с турником и брусьями, боксёрская груша и даже велотренажёр.
— Здоровье, — прочитал надпись на тренажёре Валера и признался:
— Никогда такого не видел.
Денис заглянул под кровать и обрадовался.
— Ух, ты! Гири разборные. 32 кг, можно собрать.
— Они неудобные. Руку натирать будет, — наморщив лоб, вспомнил Валера. — А обычные, есть?
— Есть. Ещё как есть.
Денис достал из-под кровати несколько небольших гирек. Кажется, такие использовали в магазинах. Три и пять килограммов.
— И это, с таким богатством, он не смог победить руку помойную? — изумился Валера.
— Он боялся. Да, кроме того, ты посмотри на комнату? Книги видишь? Ну, хоть одну? Настоящий спортсмен - променял мозги на инстинкты. Как ты там про горилл говорил? — спросил Денис.
— Ну…Побеждает не самая сильная обезьянка, а самая хитрая, но я же в другом контексте, — припомнил Валера. — Ай, ладно. Мы прокачаем ему мозговую мышцу. Ничего страшного.
Островский принёс чай и сахар, а на закуску были баранки. Товарищи угощались чаем и поглядывали на стену, где висел ковёр, и сквозь этот ковёр отчётливо проступало большое красное пятно.
— Будто от крови, — заметил Денис — А что? Родители его не замечают?
— Нет, — покачал головой Миша. — Я им сто раз показывал и даже фотографировал на цветную плёнку, а они говорят, что я всё выдумываю.
— Замечательный городишко, этот Сосновск. Вот, что удивительно: днём - родаки, обычные, благонадёжные граждане. Уши дерут, попу ремнём наказывают, угрожают детдомом и перловой кашей, но, когда наступают сумерки, они превращаются в слепоглухих инвалидов и им совершенно наплевать, что их детишки совершенно свободно болтаются по ночам на улицах, — разглагольствовал Валерий Васильевич. — У куриц и то в тысячу раз материнский инстинкт сильнее. А тут, что? Вот - я, вечером ушёл из дому и ни одна собака мне вслед не гавкнула. Это как понимать? В моём родном мире уже бы давно по всем улицам искали и пинали полицию ногами, отвлекая от более важных дел. Просто город непуганых родителей.
— Они не видят Страшил. Они забывают Страшил, — угрюмо произнёс Миша.
— И все разрушения от деятельности Страшил исчезают с наступлением утра. Я сегодня уже проверил. Более того: вблизи Страшилы образуется поле тишины с неограниченным радиусом, но при этом оно действует только на людей, а другие Страшилы всё видят и слышат. Это как бы подразумевает, что начни мы убивать одного, как на его крики могут сбежаться другие, — рассказал добрый волшебник.
— Досадно слышать. Нужно сделать ловушки, — решил Денис.
— Сделаем. Только сначала, друг мой ситный, покажи, что из дома прихватил? — попросил Валера.
Денис вывалил на стол несколько перочинных ножей, бокорезы, спицы для вязания и зажигалку.
— Мало. Не ожидал от тебя, — нахмурился великий вождь.
Денис крякнул и на столе появились небольшие нунчаки и две самодельные бомбы.
— Больше не успел. У меня всего несколько часов было на подготовку.
При этом он умолчал про Куриного бога, спрятанного за пазухой.
— Странно, — Валера недоверчиво посмотрел ему прямо в лицо. — Сознайся: лентяйничал? Сырники Мамкины трескал? От тебя за версту пахнет.
— Ну, трескал, — согласился Денис. — Со сметаной и со сгущёнкой. Я люблю свою Маму.
— Оно и видно.
Валера не нашёл, как поязвительнее ему ответить и велел всем готовиться ко сну. Он занял бельевой шкаф и выкинул оттуда всё лишнее, а Дениса отправили под кровать.
— А, если мне надо в туалет? — тихо протестовал тот из-под кровати.
— В валенок нассы, — посоветовали ему из шкафа.
— Это неудобно.
— Тогда терпи. Чё ты, как маленький?
Постепенно все улеглись и затихли. Сидя в шкафу, Валера то и дело сверялся с часами. По словам Миши, Красная рука появится сразу после полуночи. Всего оставалось ждать около часа. Валера попытался устроиться поудобнее и в темноте нашарил нечто железное и знакомое. Он приоткрыл дверцу и тихо позвал в темноту:
— Мишаня, ты спишь?
— Ага, поспишь тут, — отозвался Островский.
— Слушай, а откуда у тебя в шкафу наручники. У тебя папа — милиционер?
— Нет. Это Мамины. Мама в милиции. Принесла с работы. А что?
— Да ничего. А есть ключи?
— Ну.
— Прекрасно. Деня, ползи ко мне. Будешь ловушку делать, — шёпотом приказал Валера.
Ровно в полночь Красная рука появилась в комнате. Она вылезла из пятна на ковре и, быстро перебирая длинными кривыми пальцами, поползла к кровати Островского. Наблюдая за ней сквозь щёлку, Валера подивился тому, что Страшила нисколько не стесняется — рука в темноте светилась и при этом даже не думала заканчиваться. Где же у неё суставы? Всё тянется и тянется. Это всё, только локоть? Какая длинная лапка. Когда рука, растопырив пальцы, поднялась над кроватью, другая её сторона всё ещё пряталась в красном пятне.
Валера осторожно вытащил из мешка топор и прицелился.
— Ты принёс рубль? — прошипела рука, обращаясь к оцепеневшему от страха Мише Островскому.
— Ва…Ва-ва…— пролепетал тот.
— Я задушу твоих родителей, а потом и тебя, — пообещала рука, покачиваясь будто змея перед мышью.
— П-принёс.
— Давай сюда!
Рука изогнулась и подставила ладонь.
— Сдохни! Вот тебе, бабка-процентщица!
С этим криком Валера вылетел из шкафа и рубанул топором руку там, где она была ближе к пятну. Но это был не тот привычный и карающий удар, способный разрубить даже медведя. Это был удар пятиклассника Кипяткова и рука только взвыла от боли, а затем резко обернулась и в гневе растопырила пальцы.
— Ой! — удивился великий вождь, причём, совершенно искренне.
— Ты - кто? — возмутилась Страшила.
— Я? Я ужас, летящий на крыльях ночи, я крошка от сухаря, затерявшаяся в простыне, я моль, сожравшая вашу шубу, я неистребимый прыщ на твоём лице!!! — потрясая топором, представился великий вождь. Самое первое правило в драке с противником - испугай и сбей с толку, но Красная рука не придала его словам никакого значения.
— Я придушу тебя первым, — грозно сказала она.
— А чё, не страшно? Нет? Ты учти, я заразный. У меня чесотка и экзема. Тронешь меня и покроешься бородавками. Ну чё, рискнёшь, падла артритная? — предупредил Валера, вставая в защитную стойку.
— Слабак. Я убила тысячи детей. Я не боюсь холодного оружия и экземы. Я бессмертна! — высокомерно сообщила Страшила и начала подниматься к потолку, намереваясь обрушиться на рыжего негодника сверху.
— Ну, бессмертие…Это такие условности. Может слышала — бог Пан умер? А ты, даже не бог. Ты — обычное суеверие, — глядя на неё снизу вверх, проворчал Валера и кивнул поднявшемуся с кровати Островскому:
— В кандалы гадину.
— Кого? — не поняла Страшила и тут послышался резкий скрежет. Это Миша защёлкнул наручники. Шуточка была в том, что им была неизвестна точная величина обхвата, поэтому между наручниками была дополнительная цепочка. Островский только затянул цепь и руке снова пришлось изогнуться в обратную сторону.
— Да я тебя за это…— начала было она, но тут уже Валера не зевал. Он вновь напал на руку и принялся рубить её со всей дури. Красная рука закричала и потянулась к нему, а малолетний рукоруб всё недоумевал: — а чё это она плохо рубится? Подумаешь, крови нет. Это нормально, но вообще-то кость уже давно была должна треснуть. Будто по резине шваркаешь. Говорила ему Марина — “наточи топор”... В следующий раз, точно наточит.
— Осторожней! — вскрикнул Островский, но было уже поздно. Красная рука опустилась на рыжую шевелюру Кипяткова и, резко подняв в воздух, затрясла школьника, словно дворовый пёс маленького котёнка. Топор выскользнул из рук победителя Страшил и со звоном ударился о стену.
— Смерть! — гулко и торжественно возвестила Красная рука. — Смерть - непослушным деть…Ай!
Пятерня разжалась и Валера полетел вниз.
Про Дениса-то все забыли. А вот он про себя не забыл. И в тот самый момент, когда рука добрался до Валеры, он благополучно добрался до руки и со всей силы огрел её самодельным кистенем, изготовленным из кожаного шнурка и Куриного бога. В сущности: что такое, этот пресловутый Куриный бог? Это же просто камень с дыркой. Почему бы, собственно, и не воспользоваться? Вот он и воспользовался, и такой подляны Красная рука точно не ожидала.
Денис хлестал Красную руку направо и налево, а она металась под потолком и визжала от боли. Снизу, на полу, подвывал Валера, неудачно приземлившийся задницей на что-то твёрдое и железное.
— А-а-а! — кричала рука.
— У-у-у-у! — вторил ей великий вождь, проклиная про себя всех спортсменов и все спортивные снаряды вместе взятые.
— Быстрее! Где твой топор? — закричал Денис на Валеру.
— Да ищу я, ищу. Сука, больно-то как…— стонал несчастный губитель и потрошитель Страшил, ползая на четвереньках между рукой и кроватью.
— Бей её туда, куда я ударил! — поторапливал его Денис.
— Да понял я…Слушай, у меня, кажется, перелом попы…
— Нашёл время прикалываться — мочи Страшилу!
— Караул!!! — очнулась Красная рука. До неё только сейчас дошло, что школьники разгадали её слабость и собираются применить криптонит. — Караул! Убивают!
На ладони появился зубастый рот и рука попыталась вцепиться в лицо Денису. И совершенно напрасно: он только этого и ждал. Куриный бог шлёпнул по ладони и рука, взвизгнув, отпрянула.
— Нашёл! — во всеуслышание объявил рыжий пацан, поднимая над головой топор, и рука поняла, что пора драпать. Она стала втягиваться обратно в спасительное пятно и Денис закричал:
— Миша!
Миша Островский, который всё это время прятался в самом дальнем углу комнаты, запрыгнул на тренажёр и закрутил педали. Красная рука иногда пряталась под кроватью в ожидании своей жертвы, но чтобы её под кровать саму потащили? Да против воли?
— Вы…Ох… совсем??? — донёсся из-под кровати её сдавленный голос, но её никто не слушал. Друзья советовались.
— Вот сюда бей, — показывал пальцем Денис.
— Давай. Хлестани её. Нарисуй мне крестик, — злорадно просил Валера.
— Я убью вас! За меня отомстят! — угрожала беспомощная рука.
— Ага, ага. Песенку слышала? Пой вместе с нами, — посоветовал ей Валера.
Денис ударил по руке своим кистенем и рука, задёргавшись, завопила:
— Ублюдки, какую песенку?
— Про Кукуруку. Кукурука - это чудо, — запел Валера и нанёс первый удар.
— Лучшее из всех на свете, — подпел Денис и вновь ударил Куриным богом по образовавшейся ране.
— Я не помню, как там дальше? — пропел Валера
— Дарит счастье и веселье, — напомнил Денис.
— Ага, точно. Подели-ся кукурукой, а не то сломаем руку…
Рука с треском лопнула. Один конец её исчез в Красном пятне, а другой намотался на шведскую стенку и застрял в ней. Ловушка сработала. Валера бросился к обрубку, проверил и растерянно отступил, ибо потеряв связь с пятном, рука сморщилась, побледнела и кажется собиралась рассыпаться в прах.
— Она сдохла, — сообщил он присутствующим.
— А пятно ещё нет, — отозвался Денис, внимательно осматривая ковёр. — Думаю, нам туда.
— Вы чокнулись? — испуганно спросил их Островский. — А, если вы не вернётесь?
— Ну, знаешь ли, — Валера подошёл к ковру и засунул в пятно свой топор по самую рукоятку. — Там мои деньги и я не собираюсь заниматься благотворительностью.
— Тем более, что нет никаких гарантий. Вдруг оно выжило? — повернувшись к Мише, добавил Денис.
— Верняк. Я иду первым. Деня, за мной. Миша, на шухере, — распределил обязанности великий вождь и отважно полез в логово Страшилы.
Традиционная поддержка авторов с оригинальным материалом
@MamaLada - скоровские истории. У неё телеграмм. Заходите в телеграмм.
@sairuscool - Писатель фентези. И учредитель литературного конкурса.
@MorGott - Не проходите мимо, такого вы больше нигде не прочитаете.
@AnchelChe - И тысячи слов не хватит чтобы описать тяжёлый труд больничного клоуна
@Mefodii - почасовые новости и не только.
@bobr22 - морские рассказы
@kotofeichkotofej - переводы комиксов без отсебятины и с сохранением авторского стиля
@PyirnPG - оружейная лига
@Balu829 - Все на борьбу с оголтелым Феминизмом!
@IrinaKosh - котики.
-----------------------------------------------------------------------------------
В Питере шаверма и мосты, в Казани эчпочмаки и казан. А что в других городах?
Мы постарались сделать каждый город, с которого начинается еженедельный заед в нашей новой игре, по-настоящему уникальным. Оценить можно на странице совместной игры Torero и Пикабу.
Реклама АО «Кордиант», ИНН 7601001509