Отношения американских солдат и морских пехотинцев с алкоголем на Западном фронте в корне отличались от положения их союзников из Франции, Бельгии и Британского Содружества. В отличие от Французской и Британской армий, бойцам американских экспедиционных сил в окопах не выдавали алкоголь. Это было бы абсолютно недопустимо для мощного движения за трезвость на внутреннем фронте. Движение за трезвость активно вело антиалкогольную пропаганду во время и после войны и увязывало ее с "американской идеей".
Полевой ларек добрых самаритян... то есть YMCA обслуживает американских солдат на позициях.
В тылу лагеря "Ассоциации молодых христиан" (Young Men’s Christian Association, YMCA) предлагали «полезные развлечение для американских солдат, свободных от алкоголизма и других пороков". Однако движение за трезвость и YMCA в конечном итоге не смогли полностью исключить употребление алкоголя американским войскам во время войны.
Различное отношение американских солдат и французов к алкоголю в некоторых случаях оборачивалось настоящим культурным шоком. Журналист Хейвуд Броун в 1918 году в своей книге «Американские эксп. силы: С генералом Першингом и американскими войсками» рассказывает об инциденте, когда американские войска устроили концерт для группы французских гражданских лиц: «Только одна особенность глубоко озадачила французов. В конце слишком затянувшейся песни капитан сказал: «Эти ребята пели очень хорошо. Принесите каждому по стакану воды». Ни один деревенский житель не мог понять, почему человек, совершивший не более серьезное преступление, чем пение гнусавым тенором, должен быть вынужден вкушать холодный, безвкусный и неинтересный напиток».
Это изображение, опубликованное Объединенным комитетом по военной трезвости (United Committee on War Temperance), призывает к «чистоте» и воздержанию.
Броун также осудил приказ о полном запрете алкоголя. С его точки зрения, армии был нужен только запрет на продажу шампанского и коньяка рядовым. Этот запрет на "элитный" алкоголь для рядовых идентичен британской политике, которая исключала продажу шампанского, коньяка и некоторых крепких спиртных напитков простым солдатам. Броун утверждал, что пиво, самый популярный напиток среди американских "джи-ай", наряду с «легкими винами», «не представляет угрозы для здоровья или дисциплины нашей армии». Он развеял опасения скептиков, сказав, что попытка достичь опьянения от слабоалкогольного пива военного времени приведет к тому, что "человек утонет, прежде чем напьется".
Еще один плакат Объединенного комитета по военной трезвости, приравнивающий алкоголь к немецкому врагу.
Движение за трезвость приравнивало воздержание от алкоголя к патриотизму и высоким моральным качествам. Это видно на приведенном выше послевоенном плакате, который приравнивает алкоголь к побежденному врагу - Германии. Он похож на французский плакат аналогичного содержания, появившийся примерно в то же время. "Честный, высокоморальный американский солдат" был представлен в пропаганде в качестве своего рода крестоносца борьбы как за демократию, так и за умеренность, в отличие от недемократических и, соответственно, алкоголических европейских вражеских или союзных держав (впрочем, американский обыватель был настолько невежествен и плохо информирован, что часто их путал). Запрет на спиртные напитки в США был принят Конгрессом в ноябре 1918 года, якобы для экономии зерна для производства хлеба. Однако отнюдь не Первая мировая война привела к успеху движения за запрет алкоголя. Во многих штатах и регионах алкоголь уже был запрещен к моменту вступления Америки в войну. "Женский христианский союз трезвости" и "Антисалунная лига" (Woman’s Christian Temperance Union and the Anti-Saloon League) были мощными политическими силами еще до начала войны. Они называли пиво «кайзеровским варевом» и использовали антииммигрантские настроения и патриотические чувства, критикуя немецко-американских пивоваров, одну из ключевых групп, выступающих против "сухого закона", как такую же большую угрозу для Америки, как и Германская империя.
На этом плакате Комиссии общественной безопасности штата Миннесота изложены законы и наказания, связанные с предоставлением алкоголя военнослужащим США.
ти лагеря были укомплектованы должностными лицами YMCA в форме. Эти лагеря предназначались для того, чтобы обеспечить «полезные развлечения» войск и отвлечь их от французских кафе, борделей и тому подобного. В лагерях YMCA предлагались игры, продавались сигареты, удовлетворялись религиозные и духовные потребности солдат и предоставлялись другие формы развлечений. В своем антивоенном романе «Три солдата» Джон Дос Пассос изображает чиновника YMCA, человека «Y», как лицемерную, трусливую фигуру, поддерживающую машиноподобную систему современного общества и войны. Человек с буквой «Y» пытается выманить у солдата жалованье, завышая цену за сигареты и шоколад, и разводя при этом слащавые проповеди об американской идее и варварстве немецкого врага. Дос Пассос, который служил водителем медицинского эвакуационного автомобиля во время войны, изображает американских солдат, наслаждающихся "запретными плодами" - вином, пивом и другими напитками во французских деревнях в тылу. Это описание во многом соответствует французским и британским рассказам о похождениях собственных солдат. Персонаж романа рядовой Фузелли влюбляется во француженку Ивонну, которая работает в одном из многочисленных кафе в тылу, где подают алкоголь военнослужащим. Опьянение и желание «жить» всегда присутствуют среди героев романа, независимо от того, находятся ли они в тылу или познают Париж в 1919 году. Роман «Три солдата» полон сцен, в которых американские солдаты пьют, напиваются, бродят по улицам и ищут женского общества. Дос Пассос представил относительно неприкрашенное (для своего времени) изображение армейской жизни, он не пытался скрыть реальных чувств и потребностей американского солдата во Франции, будь то в окопах или в тылу. В приведенном ниже отрывке из «Трех солдат» Дос Пассос рисует сцену пьянки во французской забегаловке, которая могла произойти с участием солдат любой армии:
— О, парень, — сказал Крисфилд. - Это старое вино, конечно, быстро бьет по ногам... Скажи, Антуанетта, у тебя есть коньяк? — Я собираюсь выпить еще вина, — сказал Эндрюс. - Давай, Энди; пей все, что пожелаешь. А я хочу что-нибудь такое, чтобы согрело мои кишки. Антуанетта принесла бутылку коньяка, два маленьких стакана и села в пустое кресло, скрестив покрасневшие от работы руки на фартуке. Ее взгляд перемещался с Крисфилда на французского солдата и обратно. Крисфилд также немного повернулся в кресле и посмотрел на француза, на мгновение почувствовав ревность в его желтовато-карих глазах. Эндрюс прислонился спиной к стене, потягивая вино темного цвета, мечтательно полуприкрыв глаза, устремленные на тень люстры, которую дешевая масляная лампа с оловянным отражателем отбрасывала на облупившуюся штукатурку стены напротив. Крисфилд хлопнул его по плечу. — Проснись, Энди, ты спишь? — Нет, — ответил Энди, улыбаясь. - Глотни еще чуток коньяка.
К фото - На этой фотографии изображены американские офицеры (слева) и британские офицеры (справа), пьющие пиво c британскими медсестрами во время увольнения с фронта в 1918 году. Поскольку американские военные не получали алкоголь в своем пайке, выпивка в тылу была единственным вариантом, который оставался у "джи-ай".
Выпивка в тылу была проблемой, к которой американская армия относилась серьезно, но в конечном итоге ничего не могла с этим поделать. В отчете Хейвуда Броуна подробно обсуждается этот вопрос. По его мнению, полный "сухой закон" был невозможен для армии, дислоцированной во Франции, из-за повсеместного распространения заведений, где подавали алкоголь. Хотя некоторые французы также выступали за запрет крепких спиртных напитков, Броун утверждал, что даже эти французские граждане будут озадачены любой попыткой ограничить доступ к вину и пиву, которые рассматривались скорее как продукты питания, нежели как опьяняющие напитки. В его рассказе упоминаются "приступы пьянства", когда американские экспедиционные войска впервые прибыл во Францию, но утверждается, что это закончилось относительно быстро. Для Броуна лучшей профилактической мерой против алкоголизма было то, что он называл «французской модой делать употребление алкоголя организованным и социальным». Он утверждал, что, как только американские солдаты начали пить «организованно» в кафе, они воздерживались от своего предыдущего повального пьянства, т.к. французские местные жители и "пуалю" научили их правильному подходу к выпивке.
Главное исключение из запрета американского военного руководства выдавать алкоголь для своих войск произошло, когда американские войска перешли под французское командование. В романе «Рота К» Уильяма Марча, возможно, самом уникальном автобиографическом романе времен Первой мировой войны, описывается cлучай, когда рота морских пехотинцев получила пайки от французских военных: «Когда прибыла первая партия еды, она включала на каждого из нас красное вино и небольшую пайку коньяка. Мы были голодны, замерзли и очень устали, а коньяк согрел нашу кровь и сделал долгие ночи терпимыми. Но на второй день, когда пайки были доставлены вновь, вино и коньяк из довольствия американских солдат исчезли. Религиозные организации во Франции протестовали против выдачи нам одурманивающих напитков: они опасались, что эта новость достигнет Соединенных Штатов, и что Женский христианский союз трезвости и Методистский совет по трезвости и общественной морали услышат об этом и будут недовольны».
Вечно полупьяный развращенный француз противопоставлялся в пропаганде образцовому солдату-янки.
Небольшие инциденты, подобные этому, были исключением. В отличие от других союзных войск на Западном фронте, американский солдат и морской пехотинец должны были влачить свое существование в окопах «чистыми». Но когда американские войска отводились в тыл, они не воздерживались от алкоголя так твердо, как хотелось бы сторонникам "сухого закона" у них дома. Однако опыт войны мало повлиял на запрет алкогольных напитков в США. Хотя 2 миллиона американцев служили во Франции, движение за запрет спиртных напитков уже завоевало политические позиции внутри страны и протолкнуло законодательство о трезвости, кульминацией которого стала ратификация 18-й поправки в январе 1919 года.
Перевод статьи Николаса К. Джонсона (Nicholas K. Johnson) "World War I, Part 1: The French Army and Wine".
Первая мировая война часто ассоциировалась в массовой культуре с опьянением. Алкоголесодержащие коктейли, такие как "French 75", названный так из-за калибра распространенного артиллерийского орудия, были популярны в период между мировыми войнами. Во время «подъема духа 1914 года» — всплеска народного энтузиазма в связи с началом войны — европейские интеллектуалы сравнивали военную истерию с всеобщим опьянением. Нашим героем в этой статье является "пуалю" (poilu, т.е. "лохматый", прозвище французских окопников Первой мировой из-за их привычки носить косматые бороды), типичный французский солдат, и его пристрастие к вину.
На этом рисунке 1917 года изображен "пуалю", отдающий воинское приветствие бочке "папаши Пинара", как солдаты называли дешевое вино, которое им выдавалось на протяжении всей войны.
Вино в изобилии имелось на французских позициях, и образы пьянства и выпивки повсеместно встречается во французских изображениях войны. Сегодня это является частью французского национального мифа. Представители нынешней французской винодельческой промышленности утверждают, что опыт войны превратил солдат из разных регионов Франции (особенно из регионов с высоким потреблением пива) в усердных потребителей вина. Вино якобы способствовало "национальному единству" Франции. Виноделы утверждают, что общность фронтового быта в окопах, включая винопитие, вытеснило региональные различия вкусов. Когда я посетил французские памятные места времен Первой мировой войны, к примеру, Верден, я был поражен тем, как часто присутствовали там изображения "пуалю" и вина.
Это послание президента Франции призывает население Франции, в том числе женщин, бороться с послевоенной эпидемией алкоголизма. Он изображается как угроза для Франции, такая же серьезная, как некогда исходившая от Германии.
Начало войны совпало во Франции с запретом абсента. Долгое время являвшийся мишенью для критики морализаторами и обществом (и предметом бесчисленных изображений в искусстве), абсент был наконец запрещен 16 августа 1914 года. В своей книге на эту тему Дорис Ланье отмечает, что многие любители крепчайшего напитка обходили запрет, и, в частности, солдаты продолжали употреблять абсент на протяжении всей войны. Тем не менее, французское правительство оправдывало запрет, утверждая, что абсент способствует распространению алкоголизма, который ослабляет население Франции. Терминология, использовавшаяся в то время как правительственными чиновниками, так и французской прессой, похожа на язык американских сторонников сухого закона; абсент и алкоголизм также характеризовались как факторы, способствующие физическому ослаблению и вырождению французского населения. Озабоченность по поводу социальной деградации была частью волны беспокойства, прокатившейся по всей Европе в тот период. "Социальные недуги", так называемый декаданс и расовое смешение, часто упоминались как способствующие ослаблению западной цивилизации. Хотя эти пропагандистские клише использовались для оправдания запрета абсента в 1914 году, в более поздних исторических работах утверждается, что запрет стал частью усилий по продвижению тогдашней французской винодельческой промышленности. Проблема алкоголя как социального недуга вернется во Францию в межвоенный период, хотя и не в такой степени, как в Соединенных Штатах. Когда Франция вступила в войну в 1914 году, войскам выдавали только воду и кофе, но уже в сентябре 1914 года армия начала выдавать ежедневный алкогольный паек, а именно вино. Как правило, "пуалю" выдавали ½ литра "пинара" (pinard, дешевое вино, производившееся из излишков урожая винограда разных сортов) в день, но это количество могло колебаться в зависимости от логистической ситуации. Солдатам также иногда выдавали пиво, сидр или коньяк вместо "пинара", но он оставался наиболее распространенным алкогольным напитком, потребляемым на фронте. В особых случаях полагались и другие напитки, такие как вино с пряностями или игристое вино. (В произведении Габриэля Шевалье "Страх. Роман о Первой мировой войне" о его пребывании на фронте упоминается, что бутылка игристого вина выдавалась на четверых в День взятия Бастилии). "Пинар" иногда смешивали с коньяком; в некоторых документах упоминается, что его смешивали с эфиром. Вино, коньяк и другие алкогольные напитки более высокого качества также были широко доступны в тылу, особенно в кафе и публичных домах, обслуживавших солдат. Британские и американские военные мемуаристы описывают покупку и употребление большого количества vin blanc (белого вина) как обычное дело во время отпуска.
К илл. - "Ода Пинару" сочинения Макса Леклерка была маршевой песней, воспевающей достоинства (и недостатки) "пинара". В этой песне вино описывается как "не имеющее вкуса, за исключением тех случаев, когда пахнет бензином и навозом". В песне также высмеивается "нечистота и нечестивость" вина, но в конечном итоге, автор возносит ему хвалу, поскольку оно является единственным "пойлом", доступным скромному солдату.
Для фронта поставки "пинара" являлись важнейшей частью тылового обеспечения. Франция импортировала вино в огромных количествах, а также развернула пропагандистскую кампанию, чтобы побудить гражданское население сдавать вино для военных нужд.
На этой фотографии 1916 года изображен "пулю", стоящий перед большой грудой гильз от артиллерийских снарядов и гигантской бочкой для "пинара", установленной на дрезине. (Источник: Национальная библиотека Франции).
Этот плакат 1916 года призывает мирных жителей «беречь вино для наших "пуалю"». На нем изображена фляга Французской армии, опутанная виноградными лозами, и наполненная вином солдатская кружка. (Источник: Библиотека Конгресса США).
Алкоголь занимает видное место во французской военной литературе и поэзии. Апокалиптический роман Анри Барбюса "В огне", опубликованный во время войны, изображает повсеместное распространение вина на фронте. По словам Барбюса, солдаты не гнушаются напиваться за счет из чужого винного пайка. Гражданские лица наживаются на отпускных солдатах, незаконно продавая вино по ценам, превышающим установленные военными властями. Солдатские казармы пахнут "трубочным табаком, вином и дрянным кофе". Точно так же, как более поздняя военная литература изображает солдат, тоскующих по домашним кулинарным изыскам, Барбюс мечтает о винах из соответствующих регионов. Сам Барбюс отчасти защищает пайковый алкоголь, утверждая, что "этот яд" не повлиял на боевую работу его роты (очевидно, проблема была достаточно серьезной, чтобы упомянуть о ней особо). Кроме того, французским военным часто выдавали коньяк непосредственно перед атакой. Это "жидкое мужество" не всегда давало желаемый эффект, как отметил Габриэль Шевалье в описании наступления, в котором он участвовал в районе Шмен-де-Дам: "Мы пьем коньячную жижу, которая имеет тошнотворный привкус крови и обжигает желудок, как кислота. Мерзкий наркоз, чтобы отключить наш мозг и помочь перенести пытку ожидания пытки нашего тела, вспарываемого заживо зазубренными стальными скальпелями осколков". Для поэта-сюрреалиста и солдата Гийома Аполлинера алкоголь был одновременно стратегически полезным предметом и мрачным символом. В стихотворении «В Италию» Аполлинер упомянул о способности "пинара" объединить французов и итальянцев против немцев. В одном из своих самых известных стихотворений о войне "Виноградарь из Шампани" Аполлинер изображает своих собратьев "пуалю" в виде бутылок из-под шампанского, наполненных кровью. В стихотворении выводится трагический образ виноградаря:
Виноградарь в своем винограднике пел, склонясь над лозой. Виноградарь без рта в глубине горизонта, Виноградарь который был сам бутылкой живой. Виноградарь который доподлинно знает, что такое война, Виноградарь, житель Шампани, а ныне артиллерист.
Алкоголь был ключевой частью французского военного быта; он было частью повседневной жизни в окопах. Алкоголь постоянно присутствовал в изображениях "пуалю" в массовой культуре как во время войны, так и после нее. Это стало частью французского национального мифа о войне посредством пропагандистских образов, а позже и благодаря благовидных заявлений о том, что война превратила вино в национальный напиток Франции. В то же время, "военный алкоголизм" способствовал восприятию того, что война усугубила социальные проблемы. Война физически уничтожила большую часть винодельческого ландшафта страны, в том числе многие районы в регионе Шампань. В конечном счете, как показывает "Ода Пинару" Макса Леклерка, вино не являлось ни источником национальной гордости, ни угрозой цивилизации. Это было просто одно из немногих удовольствий, доступных "пуалю", которое помогало им легче пережить постоянные лишения и опасности на фронте.
Вторая часть настоящей серии статей будет посвящена Британской армии, алкоголю в ее пайке и изменениям в табачной культуре, проистекающим из окопного опыта. _____________________________________________________Перевод с англ.яз.
Практика употребления алкоголя в немецкой армии во время Первой мировой войны была более широкой, чем у ее противников на Западном фронте и на Восточном фронте. Отчасти это было связано с сильной степенью регионального разделения внутри Германской империи и ее армии. Подразделениям из Баварии гораздо чаще выдавали пиво в качестве части ежедневного рациона, чем подразделениям из Пруссии или винодельческих регионов Рейнландии.
На этой открытке 1917 года рекламируется “свежее Левенбрау в полевых условиях”.
Немецкому тылу при этом приходилось сталкиваться с нехваткой продовольствия из-за британской морской блокады, что осложняло работу алкогольной промышленности из-за растущего дефицита продуктов питания, необходимых для производства алкоголя, таких как картофель, ячмень и сахар. Этот дефицит в конечном итоге затронул и тех, кто находился на передовой.
Когда немецкая армия вторглась в Бельгию и Францию в августе 1914 года, многие солдаты воспользовались возможностью грабежа на недавно завоеванных территориях. Дисциплина в тыловых подразделениях была слабой. Герман Бауманн, пекарь VII резервного корпуса, вспоминал, как его подразделение 4 сентября 1914 года обнаружило “пустой дом”. В подвале дома хранилось 500 бутылок вина. Половина солдат напились немедленно, а четверо, включая Бауманна, взяли с собой 30 бутылок, чтобы распить их во время наступления на Париж (немецкие подразделения снабжения были обеспечены лошадьми и повозками; мародерство такого масштаба было бы невозможно в пехоте). 8 сентября подразделение Бауманна обнаружило погреб с 15 000 литрами вина. Позже он рассказывал, как обнаружил еще один подвал, полный винных бочек. Его коллеги -пекари и ездовые колонн снабжения попробовали вино из нескольких бочек, “пока не нашли что-то стоящее”. Во время этого обыска и последующего загула они разбили так много винных бочек, что их сапоги покраснели, когда они “перебирались через лужу вина глубиной 20 см” в погребе.
Эти пивные и винные бутылки были найдены археологами во время раскопок в местах дислокации немецких частей в Эльзас-Лотарингии.
Пропитанные вином приключения Бауманна в колонне снабжения закончилось с поражением немцев в битве на Марне. 26 октября 1914 года Бауманн записал, что его подразделение получило 1/4 литра коньяка на каждых 10 человек, и этот коньяк стал первым алкогольным напитком, выпитым его подразделением за шесть недель.
На этой фотографии из коллекции артиллериста Макса Кранца изображены офицеры артиллерии за выпивкой в тылу.
В романе "На Западном фронте без перемен" Эриха Марии Ремарка немало места отведено пьянству немецких солдат на позициях. По большей части он изображает своего героя Пауля Баумера и его однополчан, пьющих пиво вместо вина или шнапса. Чаще всего Ремарк живописует сцены увольнения всего в нескольких километрах позади траншей, например, эта эпизод в солдатской столовой непосредственно перед возвращением Баумера на линию фронта: “Пока мы пьем, я смотрю на каждого из них по очереди… Над нами нависает густое облако дыма. Где был бы солдат без табака? Столовая - его убежище, а пиво - гораздо больше, чем напиток. Это знак того, что человек может пошевелить конечностями и потянуться в безопасности. Мы делаем это церемонно, вытягиваем ноги перед собой и демонстративно сплевываем, это единственный способ расслабиться. Как все это вспоминается, когда мы уходим на следующее утро!” В 1920-е годы Ремарк с такой же любовью писал о шнапсе. Это без преувеличения: “Легче писать о психологии женщин, чем разбираться в шнапсе; у шнапса есть душа”. В 1924 году он составил рецепты коктейлей со шнапсом для ганноверского издания. Пристрастие писателя к шнапсу и его неприкрытая любовь к этому напитку стали одной из причин негативной реакции правых на него как на “вульгарного” автора непатриотичных антивоенных романов.
На этой фотографии 1916 года изображены артиллеристы, наслаждающиеся вином, табаком и музыкой в лесу где-то на Восточном фронте.
Другие романисты вспоминали также вспоминали о присутствии алкоголя в окопах. Дневник Эрнста Юнгера начинается с рассказа о том, что ему выдали ликер "Кюрасао" на празднование Нового 1915 года. В послевоенной новеллизации своего военного дневника "Стальной шторм" Юнгер упоминает, что офицерам выдавали шнапс, пиво и вино. Он рассказывает о том, как “выпил несколько бутылок красного вина” в блиндаже после артиллерийского обстрела и спустил последние деньги на вино во время подготовки к злополучному весеннему наступлению 1918 года, потому что ему и его товарищам больше не на что было потратить жалование. "Стальной шторм" Юнгера также заслуживает внимания, потому что писатель часто связывает боевой опыт немецких войск с "Раушем", то есть интоксикацией алкоголем либо наркотиками. Его изображение боя как события опьяняющего и дурманящего было примером подражания “Ярости Ахиллеса” в "Илиаде", но именно эта ассоциация отличала его от других авторов военных романов. Близкие отношения Юнгера с войной и интоксикацией продолжались на протяжении всего двадцатого века. Во время Второй мировой войны он служил в Париже и оставил записки о своем "пребывании на задворках движения Сопротивления и в самом сердце французской литературной сцены". Один из его самых известных отрывков из произведений Юнгера того периода рассказывает, как он стоял на крыше, наслаждаясь бокалом вина с клубникой, когда парижский горизонт пламенел взрывами во время воздушной бомбардировки. В послевоенную эпоху он экспериментировал с тяжелыми наркотиками и описал их эффекты в работе: Annäherungen: Drogen und Rausch.
К фото - “Ячмень, картофель, сахар или пиво, шнапс, вино?” Это титульный лист брошюры Немецкой ассоциации по борьбе со злоупотреблением алкогольными напитками. В нем утверждается, что производство алкоголя ограничивает запасы продовольствия, которые необходимо было сохранить в Германии, находящейся в блокаде.
По мере того, как война затягивалась, британская морская блокада Германии вызвала голод среди гражданского населения. Продуктов питания стало не хватать, а сырье, такое как картофель, ячмень и сахар, было необходимыми ингредиентами для алкогольных напитков. В приведенной выше брошюре утверждается, что гражданские лица должны есть ячменный хлеб вместо пива и что производство коньяка буквально вырывает пищу изо рта у голодающих немецких детей. Блокада немецкого импорта продолжалась до весны 1919 года, продлевая кризис недоедания среди населения и нехватку продовольствия. Эти обстоятельства также затронули солдат на фронте. Во время упомянутого выше весеннего наступления 1918 года немецкие войска страдали от нехватки припасов по сравнению со своими противниками из армий Антанты. Хотя весеннее наступление привело к первоначальному прорыву фронта, оно вскоре застопорилось, в т.ч. поскольку немецкие войска захватили склады снабжения Антанты и увлеклись грабежом продуктов, которые стали редкостью в Германии из-за блокады. В частности, немцы обнаружили тайники с вином – почти как в 1914 году – и начали пьянствовать. Этот “последний вздох” немецкой армии в 1918 году быстро исчерпал себя, поскольку морально разложившиеся солдаты просто прекратили наступление. Когда война закончилась и немецкое общество вступило в 1920-е годы, наступила новая эра расцвета алкоголизма и наркомании в Германии. В этот период коктейли, повальный рост пьянства и подпольная торговля наркотиками приобрели известность, и недаром говорилось, что Веймарская республика “танцевала на вулкане”.
Постер к немому фильму "Порок человечества" (Laster der Menschheit), 1927.
Самогон в России гнали всегда. Нет, не так. Во всем мире гнали всегда: в Италии граппу, во Франции кальвадос, в Шотландии - виски... И всегда боролись - с одинаковым результатом. В День Трезвости - немного о самогоне и борьбе с ним.
Рейд по борьбе с самогоноварением. Участковый инспектор составляет протокол в доме самогонщицы. 1987 год. Фото: Владимир Веленгурин
Вообще-то, в истории России был период, когда производство самогона не только не преследовалось, но и всячески приветствовалось. Это были страшные годы Великой отечественной войны. Вся остальная история Союза - это непрерывная борьба с самодельным алкоголем
Самогонщик на берегу реки Угры близ хутора Ассеевки Ельнинского уезда, 1924 г.
19 декабря 1919 года был принят новый декрет с подписью В.И. Ленина "О воспрещении на территории страны изготовления и продажи спирта, крепких напитков и не относящихся к напиткам". По всей стране органы ВЧК развернули жесткую борьбу с самогонщиками. Суровая уголовная ответственность предусматривалась не только за изготовление, продажу, но даже за покупку и употребление самогона.
Арест самогонщика
Именно в эти годы многие криминальные элементы занимались производством и продажей самогона как весьма прибыльным бизнесом - масштабы бутлегерства, например, в Одессе и Ростове просто поражали воображение
Но уже в 1923 году была введена государственная монополия на производство алкоголя. Производить водку и торговать спиртными напитками могло только государство. Под указом Совета народных комиссаров от 26 августа 1923 года стояла подпись его председателя А.И. Рыкова, поэтому первую советскую водку в народе стали называть "рыковкой".
Самогонщик, 1925 год
В первый советский Уголовный кодекс 1924 года была введена статья, по которой самогонщикам грозило пять лет лишения свободы с конфискацией имущества. Для сравнения - за убийство тогда давали десять лет. В 1923 году было изъято и уничтожено 115 тысяч самогонных аппаратов, в 1924 году - 135 тысяч. Но борьба с самогоноварением в 1920-е годы потерпела фиаско: самогон стоил дешевле государственной водки, а сбывать его можно было через широкую сеть частных торговых заведений. во время НЭПа на каждом углу функционировали трактиры, чайные и другие забегаловки, где бойко торговали нелегальным первачом.
В 1929 году в прессе была развязана широкая антиалкогольная кампания, в газетах публиковались требования трудящихся "поприжать алкоголиков и ограничить продажу спиртного". Все это привело к массовым закрытиям частных пивных, трактиров и рюмочных. В 1930-е оды политика ограничения продажи спиртных напитков продолжалась.
Самогонный аппарат и варка кумышки, Удмуртия, 1930 г.
Во время Великой Отечественной войны советское правительство сократило розничную торговлю спиртными напитками, но сухой закон вводить не стало. Армия снабжалась водкой и спиртом в необходимом объеме. Достаточно вспомнить знаменитые "сто наркомовских грамм", которые выдавались каждому военнослужащему ежедневно. А в тылу самогоноварение фактически получило официальный статус. По действовавшему тогда законодательству производство самогона для личных нужд не являлось преступлением, и даже поощрялось.
Сто наркомовских грамм.
В лётной столовой офицеры за столом, на столе графин с водкой.
В 1948 году правительство СССР вновь взялось за борьбу с незаконным производством спиртного. В Уголовный кодекс были внесены поправки, согласно которым самогоноварение снова стало уголовным преступлением. За него можно было получить от двух до семи лет лагерей. Только в 1948 году за самогоноварение были осуждены 52 тысячи человек, в 1949 году - 41 тысяча человек, в 1953 году - 21 тысяча. После смерти Сталина эта печальная статистика стала снижаться.
Очередную войну с самогонщиками в 1958 году затеял Хрущев. Он и сам любил "заложить за воротник", поэтому борьбу с самогоноварением рассматривал не как моральную проблему, а прежде всего, как борьбу с нетрудовыми доходами. Любил он с ними бороться. Дело в том, что в тот период многие крестьяне успешно пополняли семейный бюджет нелегальной продажей самогона, а некоторые вообще увольнялись из колхоза и жили за счет производства и продажи первача.
Сын Лаврентия Павлович Берия вспоминал: В нашем доме Хрущев часто напивался, при этом предпочитал пить коньяк большими стаканами. Всякий раз его надо было тащить волоком в постель, так как на ногах он уже не держался. Однажды наша экономка не выдержала: "Не оставляйте его больше на ночь. Он мочится в постель, если не хуже. У меня больше нет сил за ним убирать (Серго Берия. Мой отец Берия, 2011 Москва, ЭКСМО).
В результате в 1958 году самогонщиков стали не только штрафовать, но и активно преследовать в уголовном порядке, разрушать их тайные схроны.
Кстати, именно об этом рассказывают гайдаевские "Самогонщики", в которых впервые появилась знаменитая троица Трус, Балбес и Бывалый.
Но непоправимый удар самогонщикам нанесли все же не репрессивные меры, а продуманный экономический ход. В брежневские времена было налажено массовоепроизводство дешевых, но крепких спиртных напитков типа портвейна, вермута и плодово-ягодных (или плодово-выгодных) крепленых вин. Именно этот ассортимент и сделал экономически невыгодным производство самогона на продажу.
Но все разрушил Горбачев с навязчивой идеей трезвость - норма жизни. В стране резко выросло производство и потребление самогона (и не только)..
Российское законодательство, в отличие от советского, весьма лояльно к тем, кто в домашних условиях производит самогон - гони без проблем. Практически на здоровье.
Вот, кстати, пара рецептов.
Самогон из пшеницы. Промойте 1,5 кг пшеницы и замочите ее в кастрюле. Когда зерно прорастет, злейте 15 литров воды и добавьте 0,5кг дрожжей. Поставьте в теплое место смесь для брожения. Через 7-10 дней проведите прогон - получится около 5 литров самогона.
Самогон из меда. Растворите 0,5кг дрожжей и около 4 литров меда в 40 литрах воды. Поставьте в теплое место на 4 дня и перегоните. После перегона получится около 6 литров ароматного самогона. Можно также пить брагу. Ее ставят в темное место на 12 часов, после чего охлаждают и добавляют лимонную кислоту на вкус. Получившийся напиток называют "Золотой улей". Его подают в бутылках из-под шампанского.
Приятного киновечера и чаепития! С Днем Трезвости!
