Коньяк

Насчёт «мазали» – я помню. Чем-то мазали. Щипало-холодило. Даже полегчало немного. Потом – «тужься!». Бульк – и живот свободный. Потом одрябшее брюхо в горсть, вцепившись в глаза поверх маски. И команда – «тужься ещё раз!». Бдмыльк – послед родился.
Лена

В те стародавние времена, когда мой паспорт показывал на десять лет меньше, я трудилась изо всех моих молодых сил в родильном доме. У меня даже были друзья не на рабочем месте, хотя виделась я с ними редко. С одной подругой не виделась давным-давно. С её свадьбы. Где-то восемь месяцев назад. Видеться не виделась, а по телефону общалась регулярно. Потому что подруга была беременна ещё на свадьбе. Познакомились мы с ней ещё в alma mater благодаря её брату. Брат учился на лечебном факультете, а Лена – на стоматологическом. Но в отличие от Милочки Лена не была ни гламурна, ни высокомерна, ни чрезмерно истерична. Она была красива, умна и мнительна ровно настолько, насколько может быть мнительная красивая и умная беременная. То есть – на много.

Лет ей было уже тридцать. Или ещё. В общем, это с какой точки зрения посмотреть. Как по мне – так ещё. Как по МКБ десятого пересмотра – так уже. Для первых родов. Лена об этом смутно догадывалась, но особо не тревожилась. Она качественно чинила людям зубы и в органы, не сопредельные с ротовой полостью, особо не лезла ни руками, ни советами. И правильно делала. Родов, впрочем, она опасалась. Не столько из-за возраста, сколько из-за огромного количества родственников-врачей до седьмого колена по вертикали и до седьмой воды на киселе по горизонтали. Мама у неё была педиатр, папа – гастрохирург, брат – уролог, дядя – терапевт, двоюродный брат – психиатр. И все давали ей советы и предлагали помощь. Находили угрожающие симптомы и делали неблагоприятные прогнозы. То есть всё как положено в узком семейном кругу.


У Лены хватило ума забить болт на советы родни, пригрозив им отлучением от бормашины, и госпитализироваться ко мне. Но её папенька не дремали-с. Они-с позвонили нашему начмеду и попросили взять дело «на контроль».


Начмед начала рьяно осуществлять контроль с того, что с порога палаты, не осмотрев, не выслушав и не изучив, заявила Лене, что она уже «перезрелая груша» и дело, скорее всего, закончится кесаревым сечением. Моя подруга не была настроена на подобный исход дела, а за «перезрелую грушу» вообще оскорбилась до глубины души и весь день ворчала. И тут я не могла её не понять. Успокоив, что, мол, хорошо, что падалицей не назвали, а то наша начмед очень даже может, я изрекла глубокомысленную сентенцию, мол, утро вечера мудренее, не печалься, Алёнушка, нет такой лягушачьей шкурки, что в доменной печи не горит. Наутро начмед, осмотрев Лену на кресле и скептически нахмуря брови, изрекла глядя на перчатку:

– Ткани ригидные,[52] Татьяна Юрьевна, скорее всего, будем оперировать!


– Может, дородовую подготовку назначим для начала, Светлана Петровна?


– Ну, попробуйте пару дней, хотя при таких ригидных тканях… Сколько абортов сделала? – обратилась начмед к моей угнетённой такими речами подруге.

– Пять! – злобно буркнула она и добавила умоляющим голосом: – Мини.

– Вот! Пять абортов, ригидные ткани, шейка длинная и закрыта напрочь! О каких родах через естественные родовые пути может идти речь! – не успокаивалась неугомонная начмед, не обращая внимания на помрачневшую до предгрозового состояния Лену.

– Светлана Петровна, предполагаемый срок родов ещё только через неделю, давайте не будем ничего планировать. Пусть его пока идёт, как идёт, – пошла я на смертельный риск, заявив такое начмеду при интернах и акушерке. Дело в том, что по щекам моей беременной подруги уже покатилась первая слеза.


– Сердцебиение ещё не страдает? – строго воззрилась на меня начмед из-под очков. Лена схватилась за сердце.

– Не страдает и страдать не собирается! – рявкнула я, протянув историю Светлане Петровне: не верите своим и моим ушам – вот есть запись кардиотокограммы!

– Ладно! Надеюсь, успеем! – вошла в раж начмед. – Сегодня вечером я уезжаю на конференцию. В пятницу вернусь, и прооперируем! Планируйте на пятницу, Татьяна Юрьевна! Очень ответственная девочка, тем более её папа звонил – мне не нужны неприятности! А Лене, надеюсь, нужен здоровый ребёнок!


Я не буду вам рассказывать, что Лена говорила папе по телефону, – это не для слабых ушей, не смотри, что она стоматолог-терапевт, а не челюстно-лицевой хирург. Благими намерениями, дорогие мои, благими намерениями… Сами знаете, что и куда вымощено.

Разобравшись с текущими делами, я пришла к Лене в палату. Она сидела на кровати и смотрела в одну точку. Одной точкой была литровая бутылка прекрасного коньяка, которой её снабдил супруг при госпитализации с целью протирать соски. Ну да, на протирание сосков меньше, чем пятизвёздочного литра, никак не хватит. Это вам любой разумный человек подтвердит.

– Как думаешь, если я долбану грамм пятьдесят, хуже уже не будет? Там же уже все органы и всё такое, да?

– Лен, всё прекрасно, а будет ещё лучше! – с пафосно-восторженными интонациями старой девы, спасшей котёнка, заголосила я. – Конечно, грамм пятьдесят можно – хуже уже не будет!

– Ну, тогда сто… Да. По сто. Разливай!

– Ладно. Но только по сто – и всё, договорились? Ты всё-таки как-никак беременная. Мне можно, потому что я сегодня не дежурю и рабочий день у меня уже закончился. К тому же драгоценный начмед не то что не в лечебном учреждении, а даже не в городе, потому что уже едет на паровозе на свою конференцию, семь футов ей под килем, чтоб она уже была здорова. Ты на неё не обижайся. Она баба грамотная, но перестраховщица и трусиха – работа такая. Ей тебя прооперировать спокойнее. И быстрее. А папе она показаний на уши навешает. Я же их сама собственноручно и запишу в историю родов и в операционный протокол. Никто не придерётся.

– Не хочу кесарево! – глухо простонала Лена, разливая коньяк для протирки сосков по пластиковым стаканчикам. – Хочу так рожать.

И мы выпили за «так рожать».

– Как думаешь, если я закурю одну сигарету не в затяг, хуже уже не будет? Там же уже все органы и всё такое, да?

– Лен, всё прекрасно, а будет ещё лучше! – расслабившись от ста грамм спиртного залпом на голодный желудок, умильно засюсюкала я. И закурила. Благо Лена лежала в отдельной «блатной» палате с тамбуром, санузлом и кондиционером. Лена вытащила у меня из пачки сигарету и глубокомысленно затянулась.

– Как думаешь, если…

– Лен, марихуаны с собой нет!

– Да нет! Кофе я хочу. Нормальный натуральный кофе без молока. Крепкий, как моя жопа в семнадцать лет.

– Ща!

Я метнулась в родзал и, прихватив с собою Зюзю и крепкий кофе, вернулась к Лене в палату. Лена уже довольно хихикала, передразнивая манеры Светланы Петровны. Зюзя делала страшно серьёзное лицо, как и положено ответственному дежурному врачу. Не забывая, впрочем, наливать. Спустя час ёмкость с жидкостью для протирки сосков была пуста. Зюзя заказала пиццу по телефону. А Лена заказала мужу ещё литр коньяка для протирки сосков. И мы продолжили.

Спустя некоторое время к нам присоединились Ленин муж и постовая акушерка. А ещё минут через двадцать – анестезиолог. Лена, хихикая, рассказывала нам сексуальные истории из ранней юности. Разумеется, когда опять закончилась жидкость для протирки сосков, муж снова был отослан за оной. Зюзя говорила, что мы идиотки, а её посадят. Я уточняла, мы ли идиотки, если посадят её. В общем, милое дружеское непринужденное party. После того как анестезиолог, пользуясь временным отсутствием мужа, ущипнул мою подругу за соски, она призывно завизжала, как кошка в марте, и даже уписалась от счастья. Потому что муж её сильно берёг и уже месяца два как не щипал ни за соски, ни за зад, ни за какие другие места.

– По-моему, я не только уписалась, но и сексуально возбудилась! – хихикая, сообщила нам Лена. – И что-то сильно много уписалась и как бы не совсем из того места, – уточнила она.

– Ну, ещё по пятьдесят, и пойдём на кресло! Потому что, сдаётся мне, воды у тебя отошли к такой-то матери! А ну, встань! – Зюзя была очень серьёзна. Всё-таки ответственный дежурный врач.

Лена привстала. Под ней растекалось светлое мокрое пятно.

– Мочой вроде не пахнет, – доверительно сообщил нам анестезиолог. У нас случился приступ хохота.

– Ну, пошли на кресло! – скомандовала Зюзя, и мы пошли.

Ленка, хохоча, вскарабкалась и приняла исходную позицию. Зюзя сосредоточенно изучала недра.

– Ну вот, Татьяна Юрьевна! Шейка укорочена до полутора сантиметров. Открытие – два сантиметра. Подтекают светлые околоплодные воды. Извольте сами посмотреть.

Я надела перчатки и изволила. Да, действительно. Ригидные ткани чудесным образом становились эластичны и растяжимы не по часам, а прямо под рукой!

– А можно я? – сказал Серёжа.

– Ты – анестезиолог! Тебе пальцы в другое отверстие совать, если чего! Но если Елена не против, то мы дадим тебе посмотреть!

– Против, против! – прохохотала Ленка. – У меня раздражение после бритья, вот! Там не очень красиво, так что не надо никому смотреть! К тому же чего ты там не видел?

– А я с закрытыми глазами посмотрю! – заканючил Серёжа.

– Хорош паясничать! – рявкнула Зюзя. – Быстро пошли ещё по сто, доедим пиццу и в родзал переведёмся!

– Прихфатыфает? – строго спрашивала Зюзя, быстро жуя пиццу и не забывая щедро отпивать коньячок.

– О! А! Да! – смеялась Ленка.

– Ну, щас доедим и пойдём оболочки плодного пузыря разведём, правильно, Татьяна Юрьевна?

– Слышь, Зюзя, правильно-то оно правильно, да только, может, начмеду позвоним? Ведь, если чего, вжарят обеих – и меня, как ординатора, и тебя, как ответственного дежурного врача.

– Стетоскоп! – проорала Зюзя в акушерку.

Та мухой бросила едва подкуренную сигарету и понеслась на пост за трубкой.

– Нормально! Как космонавт! – вынесла вердикт Зюзя, приложив инструмент к Ленкиному пузу. – Ритмичное, ясное, чего ещё надо! Какое, на фиг, кесарево. Но ты Петровне позвони! – тыкнула она в меня пальцем.

– Да ты чего?! Меня уже и на работе-то нет!

– А хотите, я позвоню? – икнула весёлая Ленка. – Кстати, тётки, у меня живот вот так вот делает – раз! – и твердеет, потрогайте!

– О, а вот и она, регулярная родовая деятельность! Звони Петровне, Лен!

Начмед была вне зоны действия сети. Все очень обрадовались и позвонили Петру Александровичу, который всегда оставался и.о.

– Делайте чего надо, только если что, чтобы мухой мне доложить, поняли?

– Ага!

– И это… Сам вас приучил, конечно. Ну, вы свою норму знаете. Кроме Зюзи, конечно, – вздохнул наш учитель.

Муж был отослан за следующей бутылкой. Муж у Лены был не дурак и через полчаса стоял на пороге палаты уже с тремя ёмкостями жидкости для «протирки сосков» и почему-то с цветами.

– А они в родзал поднялись! – радостно известила его акушерка, вынося следы должностных нарушений собственноручно. Ни к чему санитаркам знать лишнего. И так весь этаж уже в курсе, потому что хохотали мы громко да и надымили, как крекинговое производство.

– Что, уже?

– Чего она тебе, кошка? – надулась акушерка. – В родзал – не значит раз! – и выпрыгнул, как кролик из-за куста. Это, брат, делов часов на восемь как минимум.

На мужа надели бахилы, халат и маску. Мы же с Зюзей пребывали в расхристанном состоянии – в одних пижамах. Потому что коньяк он не только соски укрепляет, а ещё и сосуды расширяет. Нам было жарко.

– Ленке коньяка больше не наливать!

– А сигарету? – канючила Ленка между схватками. К слову сказать – регулярными и нужной силы.

– Нет! – строго отрезала Зюзя, разводя оболочки околоплодного пузыря. – Санэпидрежим!

Лена родила через десять часов. Как по нотам. Это были классические роды. Потужной период был не менее прекрасен, чем период раскрытия. Ни разрыва, ни ссадины. «Ригидные» ткани тридцатилетней «перезрелой груши» не подвели. Мы все слишком индивидуальны, чтобы загонять нас в прокрустово ложе шаблонов. Особенно из лучших побуждений.

«Пятиминутку» Пётр Александрович провёл, как всегда, за пять минут, в отличие от Светланы Петровны. Начмед наша была слишком занята конференцией и осведомлялась лишь о ЧП в роддоме. А ЧП не было. Всё было прекрасно и удивительно. Кроме стойкого запаха хорошего коньяка в родильном зале и храпа так и не пригодившегося анестезиолога. Впрочем, почему это «кроме запаха»?

P.S. История от начала до конца – художественный вымысел. Не повторять. Опасно для жизни начмедов!

Автор: Соломатина Татьяна Юрьевна

#comment_255217090

Пришло время для удивительных историй. Дамы и господа, у нас сегодня удивительное сравнение двух 10 летних коньяков.
Важный дисклеймер, на роль эксперта не стремлюсь.

Итак у нас два коньяка Courvoisier Napoleon и Арарат "Ахтамар" - оба они якобы 10 летние, но слишком много НО, чтобы они таковыми считались. Год урожая у Арарата 2009г, у Курвуазье 2013г.

Цена: Наполеон - от 9-10к рублей, Арарат - от 2500-3000 рублей.
У Курвуазье регион сбора винограда, как вы уже догадались - Коньяк. Это как шампань, но коньяк. У Арарата - нет, не гора Арарат, республика Армения. Цвет у обоих коньяков практически одинаковый, спокойный красивый вкус отпуска.

По запаху уже отличия более сильные и целом, по запаху уже можно понять, что от них ожидать. От Арарата идет мощный насыщенный запах бочки. Да-да, понятно что спирт, что виноград. Но именно бочкой пахнет Арарат. Запах приятный, но немного затмевает все то, ради чего мы собрались. Курвуазье, всегда пах виноградом. Даже нет, не виноградом - изюмом. Хорошим крупным, напитавшийся солнцем - изюм.

Ну и самое главное, что наверное может вас заинтересовать. Что со вкусом то? А тут есть что рассказать.
Первым я попробовал Арарат, насыщенный, полный вкус, как мощная волна, обволакивает рецепторы. Заполняя сильным ароматом коньячных спиртов, явно чувствуется выдержка в бочках. Это как раз хорошо чувствовалось на запахе. Вкус держится долго, постепенно отпуская послевкусием хорошего изюма.
После сброса рецепторов доброй колы. Идет очередь Курвуазье.
Мягкость во вкусе, насыщенные нотки сладости винограда. Он явно тут другой. Душистый и быстро заканчивающийся слабым слабым ароматом, который остается на кончике языка приятным воспоминанием.

Лучшая характеристика этим коньякам. Мужской и женский. Оба оставили после себя хорошее впечатление. И все таки я бы их разделил еще по одному параметру. Курвуазье переоценен, соотношение цены - качества далеки от Арарата. Три бутылки Арарата против одной Курвуазье.
Оба коньяка насыщенные, много не выпить. Оба подходят для того, чтобы скрасить вечер, когда за окном стоит отвратительная погода и хочется тепла.

Телеграм — Мемуары ценителей научных мемов

Как говорил француз Жан-Поль Камю: «Сделать прекрасный коньяк легко. Все что Вам для этого требуется - прадед, дед и отец, которые посвятили этому всю свою жизнь». Давеча с другом обсуждали планы на эти праздники и пришли к выводу, что возьмем коньячку. Денег, естественно, как всегда, т.е. мало и после короткого совещания остановились на армянском, но не менее 7 лет. Случайно получилось, что после всех перечислений все выбранные коньяки оказались выходцами Прошянского коньячного завода. Это не реклама, если что.

В качестве краткой справки, напомню, что завод выпускает коньяки уже почти 130 лет. Ассортимент у них большой, практически на все случаи жизни. Сами можете посмотреть на их сайте, если не лень. Основу гаммы коньяков составляет дистиллят от 3 до 30-летней выдержки. Весь представленный ниже коньяк в аккуратной и продуманной подарочной упаковке – дарить не стыдно.

Да, он не дорогой, пробки пластмассовые, присутствует практически везде сахарный колер, ну, он и французов есть. На вкус не влияет, только на цвет. Главное, это содержимое все таки. Все они были испробованы нашей компанией и собственно, это наш коллективный выбор.

Цена за 0,5 –790 рублей

Коньяк создан из спиртов, прошедших 8-летнюю выдержку в дубовых бочках из черного Карабахского дуба. Дистилляты изготовлены из автохтонных сортов винограда (Гарандмак, Бананц, Мсхали, Воскеат и др.) собираемых с виноградников Араратской долины. Имеет красивый оттенок темного янтаря.

Аромат с нотами какао, сухофруктов, немного корицы, ваниль и дикого меда. Вкус мягкий, с нотами чернослива, абрикоса, ванили, пряностей, карамели, кофе и отголоски темного шоколада. Послевкусие непродолжительное с сладковатыми и шоколадно-кофейными оттенками.

Цена за 0,5 – 800 рублей

В его производстве используются коньячные спирты, выдержанные не менее 8 лет в дубовых бочках. На самом деле используются разные типы дубовых бочек как старые, так и новые. Считается, что он является настоящим национальным символом своей страны и пользуется популярностью в Армении. Обладает насыщенным цветом темно-янтарного оттенка. Хороший коньяк, который немного выбивается из общего вкусового профиля армянских коньяков, но тем и интересен. Пьется замечательно.

Аромат щедрый, с нотами дуба, сухофруктов, шоколада и намеком на ваниль. Вкус округлый, гармоничный и немного сладкий, с нотами дуба, шоколада, ванили, специй, фруктов и немного виноградных тонов. Послевкусие продолжительное, шоколадно-фруктовой направленности.

Цена за 0,5 – 899 рубля

Этот коньяк выдерживался на протяжении восьми лет в специальных бочках из чёрного карабахского дуба. Создан из урожая винограда сорта Меграбуир 2012 года. Использованы коньячные спирты выдержкой не менее 8 лет и выдержанные в бочках из черного карабахского дуба.

Имеет красивый темный янтарный цвет с медными переливами. Относится к категории ХО и продаётся в подарочной тубе, поэтому станет отличным вариантом презента. Хорош в качестве дижестива, а лучшее сочетание коньяку составит сладкий шоколадный десерт, фруктовая нарезка или кофе.

Аромат очень приятный, но не мощный, с нотами фруктов, меда, чернослива и дуба. Вкус можно описать как элегантный и бархатный, в котором особенно слышны оттенки спелой сливы, инжира, сухофруктов, ванили, чего-то цветочного и шоколада. Сладкий. Послевкусие средней продолжительности, немного древесное, немного ванильное с оттенками меда.

Цена за 0,5 – 990 рублей

Коньяк относится к категории премиальных, но несмотря на это, его цена вполне доступна. В купаж входят коньячные спирты, выдержанные не менее восьми лет в бочках из Карабахского черного дуба. Затем проводится повторная выдержка в течение 3-х месяцев в бочках из-под крепленого вина. Выпускается еще в миниатюрной версии объемом 0,05 л, и в банкетной - объемом 1,75 л. Мягкий, вкусный и питкий коньяк красивого золотисто-медного оттенка.

Аромат сложный и элегантный, наполнен классическими коньячными нотами, фруктов, цветов, шоколада, ванили и дерева. Вкус гармоничный и богатый с нотами чернослива, пряностей, шоколада, дуба и терпких танинов. Послевкусие долгое и теплое. Подавать лучшего всего в качестве дижестива, но можно сочетать и с кофе.

Единственная просьба. Пейте все из правильных бокалов, давайте ему подышать минуток 5-7 и берите в проверенных местах.

Про всякое другое интересное из мира алкоголя, Вы можете прочитать в telegram. Если есть интересно, конечно…