Любителям удаленки посвящается. Адвокатские будни, ч.1
Все названия соцсетей и сайтов вымышлены, совпадения с персоналиями случайны или плод авторского воображения.
О разнообразии мошеннических схем с использованием сети можно составлять энциклопедию. «Творческих людей» у нас в избытке и сколь бы за ними не гонялись и не садили этот бизнес вечен. Это было лирическое вступление, пардон.
Завязка. Звонит дама, нужна консультация по проблемам с работодателем на удаленной работе, прошу вкратце описать ситуацию, далее, с её слов:
Устроилась на удаленную работу по объявлению из группы в VоKантрахте, обязанности- наполнение интернет-магазина карточками товаров, оплата по факту количества загруженных на сайт карточек, согласилась, прошла удаленно по SKYPE групповое обучение-человек 10 с матушки Рассеи собралось, получила доступ к панели администратора сайта и пошла работа! Отработала около 5 месяцев, оплата исправно ложилась на карту, никакого обмана - всё тип топ. Почему бросила? Надоела удаленка, нашла работу средь живых, пусть не все и не всегда, но всё же, людей. Где и трудится по сей день. С момента удаленки к сегодняшнему дню прошел год.
События.
Хорошее утро, кофе, собака, дети, муж, почтовый ящик, квитанция о заказном письме, почта, Повестка в иногородний Нский мировой суд! Далее лихорадочные попытки выяснить: Что, Где, Когда. Сектор приз – к моменту выяснения по телефону, а собственно что случилось? Помощник мирового, говорит - беспокоиться не о чем – суд возвратил заявление, о чем заявление и почему возвратил, человеку в трубке выяснять и уточнять не было времени.
Отпустило, два месяца беззаботной жизни.
Вечер…. Всё по кругу уже описанных событий, повестка и уже в родной, буквально в двух шагах, суд. Примерно на этом моменте - звонок мне. Бежим, знакомимся с материалами дела и вот, момент истины – всё то, о чём мы читаем на просторах инета тут – на бумаге с цифрами и фактами. Суть требований. Молодой человек познакомился в Тиндерве с прекрасной девушкой и от любви стал ей помогать решать её проблемы путём перевода денег на её карту, какие проблемы он не упоминает, суммы колеблются от 3150 рублей до 4240, всего 38 переводов примерно с 7 разных карт, в течении 5 месяцев, пишет, что любовь обещала вернуть деньги, но как только он отказал в очередной помощи, сказала , что бы больше не писал и не звонил. В иске просит взыскать неосновательное обогащение, проценты, судебные расходы (естественно на оказание юридической помощи) и что не маловажно, видимо это и была та самая юр.помощь – распределить бремя доказывания: я мол доказал выписками с банка что слал Любимке во вспоможение, а она пусть доказывает, что у неё были законные основания для получения барышей от него. Не подарки это дескать были.
Что делаем? Закинули заявление урядникам, но многого от них не жду - пошлютс. Подготовили возражения на иск, с десяток ходатайств об истребовании и оказании помощи в сборе доказательств, сгоняли в предварительное, ну конечно - просим допросить Дона с пристрастием об обстоятельствах вспоможения, судья в "Ахкаком раздрае", ждёмс. Идеи приветствуются!
Часть 1 ФСЁ. Продолжение следует.
Про развод
А если муж с женой разводятся, то деньги в банке на счету жены, тоже делят пополам?
Истории о любви
Коты-юристы в России - https://t.me/cats_lawyers, право должно быть для всех.
P.S. Ссылка не нарушает правил площадки (см. п. 8.3 Кодекса Пикабу). Теги тоже без нарушений (п. 2.3 Кодекса)
Добрый вечер, дорогие подписчики! Глава 8 книги "Иначе не могла..." Ранние главы в ранних постах. 18+ Всем удачи!
Скрежет, лязг запора и звон цепи, издаваемые при открытии тяжёлой металлической двери в камеру, не разбудил Ольгу, она проснулась куда раньше, чем дежурившие в изоляторе милиционеры, чей храп она слышала всю ночь через вентиляционное отверстие в стене под потолком.
- Оленька, умывайся, прихорашивайся скоро поедем, - по-отцовски шутливо, почти скороговоркой, произнёс с порога ей дядя Митя, самый старый конвоир в районной милиции. Его она знала с самого детства. Ещё когда мама была молодой, он всегда шёл на службу мимо их дома и видя, как та копается в маленьком огородике у дома, всегда останавливался, здоровался с ней, и они несколько минут беседовали. К людям в форме мама относилась с уважением, потому и во время разговора с дядь Митей вела себя стеснительно и робко, словно это и не он был вовсе, а самый что ни на есть Брежнев, которого кстати она обожала до беспамятства. Портрет Леонида Ильича, купленный на базаре у местного художника, мама повесила рядом с иконами и крестясь всё время приговаривала: «Господи, пошли ему здоровья и долгих лет жизни».
Ольга собрала волосы на затылке скрепив их резинкой, но та в самый последний момент порвалась и непослушные, немытые с самого ареста густые пряди, безжизненно повисли вокруг плеч. Увидев такой конфуз, дядя Митя принёс аптечку, достал из неё бинт, оторвал небольшой кусок и протянул ей.
- На-ка вот, обвяжи. До города-то ехать далече, уж лучше так, чем совсем ничего.
Ольга послушно взяла бинт.
- Спасибо, дядь Мить.
Она уж было собралась, но конвой за ней в указанное время не пришёл. Через всё то же вентиляционное окошко до неё доносились обрывки фраз милиционеров, из которых она поняла, что нарушена всякая телефонная связь и нет возможности предупредить начальника областного следственного изолятора о выезде с арестованной. В конце концов, Ольгу вывели из камеры и повели к милицейской машине. Она тогда подумала, что связь появилась и не придала значения ворчливости дядь Мити, который уже посадив её в клетку, расположенную в будке грузовой машины ГАЗ-66, продолжал обвинять ремонтников телефонных линий в нерасторопности и бездействии.
- Шёл бы ты дядь Мить в кабину, - громко, чтобы перекричать рёв мотора, сказала Ольга. - Там хоть подремлешь, да и не так трясёт. - Я ведь не сбегу, ты же вроде, как приковал меня. – Она демонстративно показала ему пристёгнутые на запястьях рук наручники. – Да и клетка закрыта на замок, а ключи у тебя.
- До следующей станции красавица побуду с тобой, - ответил он. – Там с водителем села судья. Начальник попросил подвезти её до вокзала соседней станции.
Ольга понятливо закивала.
- А…Тогда ясно дядь Мить.
Машина въехала в лес и поймав колёсами две старые колеи, заполненные дождевыми и стекающими с болот водами, крадучись, бросаемая из стороны в сторону, словно неидентифицированный объект типа НЛО, двинулась по лесной дороге разбрызгивая водное препятствие. Ольге и пожилому милиционеру – конвоиру чтобы не упасть и не удариться обо что-то головой, приходилось держаться за железную клетку, которая слава богу была намертво закреплена к днищу кузова. Но иногда мотало так, что дядь Митя не выдерживал и крепко ругался. Подъезжали к плотине. Лес стал более густым, почти дремучим, а болото, что по обеим сторонам размытой дороги, выглядело мрачным. Внезапно позади машины раздался треск падающего дерева. Дядь Митя вскочил со скамейки припав глазами к стеклу на окошке, расположенного сбоку дверцы. Увидев там непонятно кого и что, он с тревожным выражением лица кинулся к переговорному устройству с водителем, закреплённому рядом, и нажав на кнопку, сквозь хрип в голосе громко и надрывно закричал:
- Сеня! Гони сынок! Гони! Мы в западне! Газуй! Не останавливайся!
В ту же секунду, в том месте, где за деревянной перегородкой в кабине сидел водитель, раздался глухой удар. Испугавшись, Ольга машинально села на пол, заметив образовавшееся на стене отверстие размером с блюдце, по краям которого стекала кровь с желеобразными сгустками серого цвета. Понимание того, что пуля попала водителю в голову, пришло к ней сразу же после душераздирающего женского крика, донёсшегося из кабины. Какое-то время машина продолжала ехать вперёд. Ольге показалось, что время замедлилось, что всё происходящее ничто иное, как страшный сон, прервать который она не в силах.
Пребывая несколько секунд в растерянности, словно не зная, что ему предпринять, дядь Митя в конце концов спохватился, вытащил из кармана ключи, спешно открыл трясущими руками замок железной клетки, где находилась Ольга, и вытянув её оттуда, буквально вытолкнул из кузова машины, сопровождая криком:
- Беги девка в болото! Беги и не останавливайся! Убьют они тебя!
Спрыгнув вниз и очутившись по колено в вязкой жиже, она услышала выстрелы. Пули с визгом просвистели над её головой и с противным звоном, подобным звуку рвущихся гитарных струн, вонзились в деревянный борт машины, которая, лишившись управления на полном ходу всё глубже и глубже въезжала в зыбкую трясину.
Боясь оглянуться назад, Ольга бросилась в растущий на мелководье зелёной стеною рогоз, а уж из него в самую глубь болота, распугивая из насиженных гнёзд на моховых кочках укрывшуюся дичь. Падая и вставая вновь, проваливаясь с головой в бездонные ямы и выбираясь из них, мокрая и грязная, Ольга, исцарапав в кровь обе руки, скованные наручниками, с огромным трудом вскарабкалась на крошечный болотистый островок из пересохшего на солнце торфяного пласта.
Приподняв голову, она увидела небольшую толпу из суетившихся у милицейской машины мужчин. Они силой вытаскивали из кабины кричавшую и звавшую на помощь судью. Та отбивалась руками, всячески сопротивлялась, умоляла не убивать её, но один из нападавших выстрелил несколько раз ей в живот. Через минуту милицейский ГАЗ - 66 был полностью объят огнём. Ольга заплакала, кусая себе пальцы рук от отчаяния, страха и безысходности. Вдруг, кто-то из бандитов что-то крикнул остальным, те подбежали к нему, и он стал показывать им рукой в сторону островка, на котором затаилась Ольга. Она почувствовала на себе рассматривающий её в бинокль жестокий и полный злобы взгляд, словно этот человек находился не там, где он сейчас, а всего лишь в двух шагах от неё. Он взял в руки винтовку, прицелился и несколько раз выстрелил. На сколько было возможно Ольга вжалась всем телом в торфяное покрытие, из которого прорвалось несколько отростков багульника.
Пули с шипеньем врезались в воду, поднимая в воздух фонтанчики. С каждым разом эти смертельные фонтанчики подкрадывались к ней всё ближе и ближе, и когда следующий выстрел по её предположению мог стать в её жизни последним, она сползла на противоположную сторону островка, погрузившись до подбородка в болотистую воду, но продолжала держаться окровавленными пальцами за всё, что только могло удержать её тело на плаву.
Геббельс опустил винтовку. Стоявшие рядом с ним члены его группы сочувственно переглядывались.
- Ганс, - тихо произнёс он, - возьми с собой Ерёму и Бороду, подлиннее шесты и идите за ней. Далеко она не уйдёт, тут куда не плюнь одни мочажины. Враз утопнет. А мне она нужна живая, хочу снять с неё шкуру. – Геббельс скинул с себя широкий офицерский кожаный ремень с висевшей кобурой, в которой находился немецкий сигнальный пистолет, подарок его деда, и протянул парню. – Вот ещё это возьми, - он положил на протянутую ладонь Ганса два патрона к пистолету. – Как найдёшь её, дай мне знак. Мы сразу же все подойдём. Сам не трогай даже пальцем. Она моя. Ты понял?
Ганс ехидно усмехнулся:
- Хорошо шеф.
- Громыхало, - Геббельс подозвал рыжего толстяка с веснушками на лице. – Пулей на станцию. Пронюхай, нет ли шума по ментам и судье. А заодно узнай, наладили ли они телефонную связь с городом или нет. Оттуда иди в крепость и труби общий сбор. Пусть вытаскивают со склада всё оружие и боеприпасы.
Заинтересовавшись раздающимися гулкими одиночными выстрелами, Леший бросил в ведро не дочищенного лиманного карася, вытер руки о штанину и взяв свой трофейный ещё с войны морской бинокль, направился к восточной стороне острова. Оттуда хорошо просматривался участок лесной дороги, по которой можно было доехать из одной станции в другую, либо на автомобильную трассу союзного значения. Но кроме геологов, да разве что милиционеров, ею редко кто пользовался, а уж в распутицу, когда болота заполняются ливнями и выходят из берегов, здесь кроме зверья уже и не встретишь никого. Редкий случай кто отважится себе беду накликать. Однако, уж года как два, в гиблых местах хозяйничал Геббельс. Да кто же его не знает, все знают. Для простых людей он единственный спаситель, пусть даже и корыстен, но без его гробов и без кладбища, которое он выкупил, живому верующему человеку никуда. Так или иначе, Леший знал о Геббельсе, а тот знал о нём, как о живущем на болоте отшельнике, как об опытном охотнике, способным попасть и белке в глаз.
Их дороги никогда не пересекались, и никто из них не шастал по территории, где они не считали себя полновластными хозяевами. Именно это и устраивало обеих. По звуку выстрелов Леший узнал старую немецкую винтовку «Маузер», которую имел Геббельс. «Неужто поохотится вышел, - подумал Леший. – Али как…». Разглядывая в бинокль кромку леса у дороги, он заметил снующих туда-сюда «молодняков», так Леший называл пацанов, которые состояли в окружении главного похоронщика. Поймав в окуляры бинокля догорающий милицейский ГАЗ-66, Леший взволнованно встрепенулся.
- Господи, да как же так…
Он безошибочно мог бы узнать эту машину даже под водой. Повернув бинокль чуть в сторону, отшельник увидел и самого Геббельса, тот прицельно стрелял по моховым кочкам. Осмотрев по направлению его винтовки болотистую поверхность, Леший заметил передвигающуюся по трясине фигуру человека.
- Никак баба… - произнёс он.
Сопоставляя всё увиденное им, он уже не сомневался, что беглянка, в которую стрелял Геббельс, это та самая девчонка, что порешила двух его бандюганов.
Всем доброго дня! Дорогие подписчики, глава 4 книги "Иначе не могла..." Всем удачи! + 18
Глава 4
О том, что в местной гостинице кроме него проживают судья и двое заседателей, приехавших для проведения судебного процесса по убийству, Олег узнал от администратора заведения на следующий день, после своего приезда. Но тогда, он ещё не знал их в лицо, а уже впервые увидев в зале суда, в последующем всячески избегал с ними случайных встреч в гостинице. Вечером, взяв ежедневник и диктофон, он пошёл по главной улице вдоль домов местных жителей. Те, кто присутствовал на заседании в качестве зрителей, его узнавали, провожая любопытничающим взглядом. К некоторым из них Олег подходил и представившись, пытался расспросить о их мнении по факту убийства, а конкретно об Ольге и о группе молодых людей, появляющихся на улицах на мотоциклах в форме немецких солдат, да ещё и с оружием в руках.
Но когда речь заходила именно о второй стороне вопроса, все почему-то сразу обрывали разговор и уходили, ссылаясь на нехватку времени. Было не сложно понять, что люди боялись расправы. Уже не надеясь что-либо узнать на интересующую его тему, он вдруг услышал за спиной негромкий свист. Оглянувшись, увидел выглядывающего из дверного проёма гаража, расположенного у одного из домов, пожилого мужчину, который тут же махнул ему рукой, словно ещё раз давая понять, чтобы Олег подошёл к нему. Осмотревшись по сторонам и убедившись, что кроме этого мужчины за ним никто не наблюдает, он не спеша двинулся к данному гаражу.
- Заходь-ка сюды мил человек, - приоткрыв одну из створок ворот, скомандовал ему седоволосый, с сильно проросшей щетиной на лице дедуля, буквально вталкивая Олега во внутрь. Затворив за ним ворота изнутри на большой металлический крючок, он подвинул к его ногам деревянную скамейку, сам же сел напротив, на перевёрнутое вверх дном ведро. Олег послушно сел, отчётливо понимая, что просто так его точно сюда не позвали.
- Здравствуйте, - поздоровался он с хозяином гаража.
Дед молча скрутил самокрутку, закурил, и насладившись первой затяжкой, выпустил из носа две одинаковые струйки сизого табачного дыма.
- Ты что ли, адвокат - то Ольгин будешь? – спросил он у Олега, устремив на него прищуренный взгляд.
- Да, отец. Я.
- А…Ну, ну. Зря топчешься паря. Никто тебе тута всей правды не скажет, потому как страх в мозгах у людей. Грибов-то нынче меньше, чем покойников в лесу да на болоте. Улавливаешь, мыслю-то мою?
- А как же милиция отец?
Тот рассмеялся, не скрывая три последних зуба во рту, но за долю секунды до окончания смеха, резко изменился в лице, став чем-то похожим на того же Ивана Грозного.
- Нету у мильтонов больше власти! Немчуре продались! Живём бля как в оккупации. Но мне-то жить как? Я же мил ты мой человек войну прошёл, в двадцать годков на фронт ушёл, рейхстаг брал. Ты видишь это? – дед резко приподнял брючину, под которой начиная чуть выше колена и до самой ступни красовался самодельный металлический протез. – Нога-то моя там в Берлине осталась! А ведь как дитя радовался, что главное живой вернулся. И что же мне теперь? Заново что ли гадов этих бить? Выходит, не добили мы их в сорок пятом? Ни хрена не добили! – Он замолчал, нервно трясущимися пальцами преподнёс к губам дымящуюся самокрутку и несколько раз жадно втянул в себя жар сгорающего в клочке газетки самосада. Затем, бросив окурок на растрескавшийся бетонный пол, старательно раздавил его надетой и привязанной проволокой к металлическому протезу галошей.
- Ты сынок нашу девку-то не бросай, - уже немного успокоившись, сказал он Олегу. – Видать, выбора-то никакого у неё не было. Мать есть мать. Дитя для них на первом месте. С её то матерью я почитай двадцать годков вместе проработал на маслозаводе. Хорошая баба была, работящая, но вот с мужиками не везло. Первый-то из лагерей не вылазил, политический был. Так и сгнил там. А второй крепко бил её, но посля спился да помер.
- Отец, а что же за немцы такие объявились у вас? – осторожно, чтобы не разозлить собеседника своим вопросом, поинтересовался Олег. - Ну эти, те, что беспределят у вас на станции?
Дед снял с головы старую кепку и почесал затылок.
- Да кто ж их знает, откуда взялись эти нехристи. Года уж как два мучимся с этой заразой, это точно. Житья ироды нам старикам не дают. Леший говорит, что у этой нечисти цельная добротная крепость на болотных островах построена. Гнездо там, стало быть, у них змеиное.
Олег удивлённо улыбнулся:
- А что за леший?
Дед отмахнулся:
- Отшельник. Годов уж тридцать, как на островке-то болотном живёт. Видел его я на днях. Выпили мы с ним у меня, бабка моя расщедрилась, уважила поллитровкой. Мне он по большому секрету-то и рассказал, что видел, как эти фрицы человека в лесу сожгли. Обложили говорит берёзовыми поленьями и сожгли.
- А когда это было? Он вам не сказал?
- Да в аккурат на первое мая и было.
- На первое мая говоришь...
Олег на секунду задумался. Пришедшая в голову мысль требовала проверки.
- Ты вот что отец. Поговори тут с мужиками, но только по-тихому. Может, кто пропал из местных, ну знаешь, как бывает, неделю назад был, а теперь нет нигде. Понимаешь?
- Понимаю. Так ты мил человек скажи мне, что с девчонкой-то будет? Бабка моя спросит, а я то, что ей скажу?
- Скажи, что будем бороться за неё. Так и скажи. А лучше завтра на заседание приходите. Нам сейчас чем больше народу, тем лучше.
Олег встал со скамейки.
- Ну всё отец, выпускай меня.
Из отделения милиции до районного суда её вели пешком в наручниках. Со слов одного из милиционеров старый милицейский Газ-66 сломался, и водитель уехал в какую-то воинскую часть, что в двухстах километрах отсюда, за запчастью. У них якобы этого добра завались. Видимо не ожидая, что арестантку за целое двойное убийство вот так вдруг просто поведут по центральной улице, местные жители поначалу оторопели, но поверив, что это происходит на самом деле тут же, спохватились, образовав так называемый живой коридор из сочувствующих и просто любопытных зевак. Некоторые сердобольные женщины выкрикивали: «Оля держись!». А кто-то просто крестился сам и перекрещивал её в след. На удивление Ольги народу в зале собралось гораздо больше, чем в первый день заседания. Скамеек на всех не хватило и люди пришли со своими табуретками.
Пока в зал не вошла судья и прокурор, присутствующие как обычно переговаривались между собой, о чём-то спорили, показывая на сидевшую в клетке Ольгу пальцами. Было ясно, что все обсуждали случившееся на их забытой богом станции. Хотя кого-либо удивить убийством, здесь было трудно. В основном, конечно, на бытовой почве, где по пьяной лавочке резали насмерть своих собутыльников самодельными для охоты ножами, которые есть практически у каждого, кто ходит в лес и на болото. Но чтобы девушка застрелила сразу двух мужиков, да ещё и из пистолета, такое здесь было за всю бытность впервые. Наверное, поэтому это дело и вызвало такой неоднозначный резонанс в обществе полуразвалившейся в прямом смысле слова узловой станции.
Внезапно все затихли. В зал вошли судья, заседатели и прокурор. Задремавшая на стуле молоденькая секретарша, припозднившись вскинула голову, забыв объявить свою коронную фразу: «Встать! Суд идёт!». Но каким-то образом никто не обратил на это внимания, в том числе и сам суд. Олег задержался ровно на минуту и войдя в зал поймал на себе негативный взгляд судьи, однако значения этому не придал. До четырёх часов утра он готовил свою речь, которая, по его мнению, должна была на законодательном уровне изменить на этом процессе всё в лучшую сторону. Либо…либо он будет готов к чему-то такому, что изменит всю его жизнь.
Добрый день, уважаемые подписчики! Глава 3. Всем удачи!
Глава 3
- Откуда эта сука адвокатская взялась?! – громогласно произнёс подвыпивший прокурор, плюхнувшись в кресло, стоявшее рядом с журнальным столиком, на котором в хаотичном беспорядке на трёх тарелках смешались остатки разношёрстной и наспех нарезанной закуски.
- Ты чё разорался как мясник на базаре! –закуривая, осадила его судья. – Нажрался, значит веди себя достойно! Ты не в своём гадюшнике, а я не у себя дома! В этой гостинице у меня какая никакая репутация и я не собираюсь её портить. Потому что по долгу службы я останавливаюсь здесь стабильно раз в полгода, да и то только по твоим вонючим делам, которые ты так успешно стряпаешь.
А что касается как ты выразился той суки, так для меня это тоже большая неожиданность. Ну, а что прикажешь делать? Повесится? Я когда его соглашение в руки взяла, то сразу же название адвокатской конторы прочитала. Эту шарагу вся воровская каста знает. С их помощью не один вор в законе из крестов вышел. Дела словно карточные домики разваливают и ментов вертят, на чём хотят и как хотят. Выгнать из зала я его не могла. Ты же сам видел, как он вошёл. Так только блатные в хату заходят. Это не тот адвокат, каких ты сучишь на своих заседаниях, когда охотникам сроки впаиваешь за убитого лося и не тот случай, когда конторской буфетчице сиськи мнёшь у неё в подсобке. Тут хорошенько подумать надо и не спешить, чтобы дров не наломать. – Изрядно набравшийся коньяка прокурор ехидно заулыбался и вытянув впереди себя руку с задранным вверх указательным пальцем сделал несколько колебательных движений.
- Соскочить, уважаемая моя Елена Васильевна не получится. Бабки мы с тобой уже хапнули, а Геббельс обратно деньги не берёт. Я же тебе сразу сказал, за смерть любимого племянника он всю станцию раком поставит. Знаешь, что они с моим свидетелем…Мячиным сделали?
- Догадываюсь.
Прокурор прикурил сигарету и словно замаскировавшись в дымовом облаке демонстративно продолжал держать у себя перед носом горящую спичку.
- Правильно мыслишь…Они его живьём сожгли. Там, - он мотнул рукой позади себя, - на болотных островах, где их грёбаный рейхстаг.
Очевидно, представив себе на секунду этот костёр с живым человеком, судья Елена Викторовна налила в рюмку коньяк и залпом выпила.
- А я ведь тоже, как и ты ничего сделать с этим не могу, - продолжил Сергей Викторович, - хотя и пытался ранее. Хотел, так сказать, в законодательные закрома Родины свою лепту внести. Ментов контролировал, проверки по нарушению законности
проводил. – Сергей Викторович протяжно рассмеялся, его тело от смеха запрыгало, в итоге весь коньяк из стакана, который он неуклюже держал в руке, просто вылился на пол. Поставив пустой стакан, он уже без смеха добавил:
- Крути не крути, а бабло нам с тобой отрабатывать придётся. Если ты, конечно, моя дорогая судья ещё планируешь пожить...
Та глубоко вздохнула, достала из пачки сигарету и закурила.
- Серёжа, я, конечно, понимаю, что бабло нужно отработать, но только делать это нужно осмотрительно. Сам же видишь какие людишки здесь? У них не жизнь, а одно мытарство, ни работы, ни денег. Злые как волки. Эти терпеть несправедливость не станут, и чтобы казнить на острова не повезут. Прямо на площади и сожгут, ну а если повезёт, то на худой конец повесят. И кому ты потом докажешь, что ты не сам себя по пьянке поджог или не сам в петлю залез, служитель закона. Ладно, время у нас есть, будем кумекать.
Находясь в прокуратуре, где под присмотром сотрудника ведомства знакомясь с делом Ольги, Олег был настолько шокирован всеми нарушениями уголовно-процессуального законодательства, что ему приходилось изредка отвлекаться от изучения документов, чтобы просто прийти в себя от увиденного беспредела. Он был рад лишь одному: с самого начала следствия Ольга отказалась давать какие-либо показания, она даже отказалась принимать участие в следственных действиях, где было нужно не только рассказать, но и показать при понятых, как она применяла оружие. Единственными уликами против неё были, это показания свидетеля Мячина, живущего напротив Ольги и следы от крови убитых, найденные в её квартире. Ну и соответственно пистолет, брошенный Ольгой в траве недалеко от дома. По заключению экспертизы на его рукоятке следы её пальцев. Оставалось узнать, каким образом тела убитых и их мотоциклы оказались на болоте. Всё это ему предстояло выяснить у Ольги, которую он планировал навестить в камере предварительного заключения при отделе милиции, сразу же выйдя из прокуратуры.
Выписав для себя все несостыковки, допущенные в ходе следствия, Олег уже не сомневался, что ему удастся добиться отправить дело на доследование, а Ольгу на время следствия освободить из-под стражи, заменив ей меру пресечения на подписку о невыезде. По пути в отделение милиции он зашёл в переговорный пункт, расположенный на почте. Нашёл записанный на клочке бумаги телефон дома малютки в областном центре, где находился маленький сын Ольги. Туда его поместили сотрудники опеки. Поговорив по телефону с детским врачом и воспитателем, Олег выяснил, что с ребёнком всё хорошо и теперь он спешил поделится этой новостью с Ольгой. В допросную комнату она вошла очень грустная. Села на край скамейки, устремив неподвижный, полный безнадёжности взгляд на Олега.
- Как ты себя чувствуешь? – спросил он, доставая из портфеля свои черновики, написанные в прокуратуре. – Тебе полегче?
- Да.
- Хочу тебя обрадовать. Только что звонил в дом малютки. С твоим Вадиком всё хорошо, за ним смотрят врачи, аппетит хороший.
- Правда?! – она радостно вскочила со скамейки и кинулась к Олегу.
Милиционер, сидевший рядом, схватил её за руку и рывком посадил обратно на место.
- Не трогай её! – громко, сказал ему Олег.
Ольга заплакала:
- Да я же просто хотела обнять и поблагодарить…
- Ну всё, успокаивайся, - тихо произнёс Олег. – Зато теперь ты знаешь, что с сыном всё хорошо.
Ольга закивала головой, с улыбкой вытирая слёзы.
- Да, да…Спасибо.
Олег положил перед собой чистый лист бумаги.
- Оля, я сейчас задам тебе несколько вопросов. Ты должна будешь мне искренне на них ответить. И очень тебя прошу запомнить то, что ты мне скажешь. Это очень важно. Хорошо?
Она закивала головой.
- Я поняла.
- Итак, вопрос первый. Когда ты увидела, что двое молодых людей стоят в твоей комнате и…- Олег на секунду замолчал, пытая подобрать слова, которые не приведут Ольгу к стрессу. – И.. совершают противоправные действия в отношении твоего ребёнка, ты умышленно взяла пистолет и привела его в действие, либо ты не помнишь, как это сделала?
- Не помню. У меня в голове всё потемнело, я едва устояла на ногах. Пришла в себя, когда прозвучали выстрелы. Потом я услышала, как в углу комнаты заплакал Вадик. Я сразу подошла к нему, взяла его на руки и тут заметила, что держу в руке пистолет, а у него из дула тонкой струйкой идёт дым. Оглянулась, а они оба лежат…в крови.
- Что ты сделала с пистолетом?
- Я с ребёнком подошла к окну, которое выходит на другую сторону дома, и бросила его в траву.
- А потом? Что ты делала потом?
- Потом…сейчас, я постараюсь вспомнить. – Ольга наклонила голову к коленям прижав кулаки ко лбу.
- Да, я вспомнила. Я согрела молоко и положила Вадика в кроватку. Он, как ни странно, успокоился и стал сосать молоко из бутылки. А я взяла покрывало, перекатила на него сначала одного…ну этого парня и оттащила его волоком к болоту. Потом пришла и забрала другого и тоже туда оттащила. А уже после этого я откатила к болоту их мотоциклы. Они были такие тяжёлые, что мне пришлось много раз останавливаться чтобы отдышаться. Вот…как-то так.
- Хорошо, - немного задумавшись сказал Олег. – И последнее. Когда ты всё это перетаскивала, мог ли кто ни будь видеть тебя за этим делом? Соседи к примеру?
- Даже не знаю. У меня крайний дом, в нашем подъезде кроме меня живёт только одна бабушка, все остальные квартиры брошены. А в первом подъезде живёт семья алкашей, они постоянно пьют.
- Ещё один вопрос Оля. Ты когда оттащила этих двух на болото, ты не снимала с них эту самую немецкую форму и всякого рода атрибуты? Каски? Оружие?
Ольга замотала головой.
- Нет, а зачем мне это нужно. Тогда для меня это уже не играло никакой роли. Главное, что я их убила…Мне уже только от этого стало легче.
- Ну ясно, - тихо сказал Олег. – Давай хорошенько выспись, завтра у нас с тобой будет сложный день.