Как я начал писать
Недавно в личные сообщения одной известной социальной сети я отправил редактору литературного журнала необычную видеозапись. Я заснял гаражи и овраги на городской окраине. Именно это место имеет непосредственное отношение к зарождению моего творчества.
Каким образом? В советское время были какие-то небольшие предприятия. И одно из них находилось на городском пустыре. Вот как сейчас помню, это был деревянный забор с покосившимися воротами, за которыми стоял длинный- предлинный сарай. И вот в этот самый сарай со всего города привозили макулатуру.
Помните, как тогда сборы организовывались? В сарае всегда было прохладно, в тени стояли холодные на ощупь весы, большие и ржавые. На них взвешивали бумажные тюки, а потом складировали в огромнейшую кучу до самого потолка.
Здесь дежурил мой отец. У него была ещё и другая официальная работа, но он всегда находил какие-то подработки. Из-за этого моё общение с ним сводилось на нет. По сути я его очень редко видел. И тогда моя мама решила, что и у меня и у отца должно быть обязательным общение.
А где выкроить свободное время на него? А нет ничего проще, как отправить меня на дежурство, хотя бы часов на несколько. А мне там нравилось. Это была полнейшая свобода, отец позволял мне облазить практически все заборы. Иногда он готовил мне так называемую газировку, высыпая по микроскопической щепоти соды и лимонной кислоты в стакан с водой, или жарил кусочек хлебца над электроплиткой.
Меня же больше всего увлекало вот эта куча бумажного барахла. И я лазил по этим тюкам и иногда находил в них вполне целые ещё книжки с картинками. И вот по этим картинкам я сочинял свои первые сказки. Произведение мои получались, конечно, смешные и нелепые.
О своём желании стать писателем я заявил на выпускном в детском саду и очень долго смешил окружающих этим заявлением. А потом была типичная гулянка в бараке моего деда. Он был железнодорожником и в положенные шестьдесят отправился на пенсию. Собралась родня, соседи и коллеги по работе.
Дед привычно клюкнул рюмку другую и собрал свои шевроны и нашивки с железнодорожной символикой. В это время я сидел под столом с соседским мальчишкой, который был постарше меня, но не умел говорить, а лишь мычал и озирался по сторонам. Когда нам под стол сунули вот эту коллекцию, то моему приятелю она показалась неинтересной, а я же посчитал себя обладателем самого настоящего сокровища.
Дед рассмеялся и нахлобучил мне на голову свою железнодорожную фуражку с кокардой. А он был мужичок маленький, сам совсем как мальчишка. Потому шапка мне пришлась в пору. Вскоре все нашивки украсили мой костюмчик, в котором я, до ещё и в шапке железнодорожника, невероятно счастливый бегал по родному двору.
И вот однажды убежал чуть дальше детской площадки. И вижу: сидит мужик с баяном и поёт песню крокодила Гены. Я присаживаюсь рядом и начинаю с ним разговаривать. А я очень любил общение со взрослыми. Мне тогда было шесть, мужику под шестьдесят. И он оказался поэтом, коммунистом и педагогом.
Оказалось, что в моём дворе давно существует игровая комната для детей. Просто раньше так принято было, чтобы по дворам не шатались, а были делом заняты. И это при том, что буквально в квартале от этой игровой комнаты находился дом культуры, в котором было просто бесчисленное какое-то количество кружков и секций.
Ну а вечером обычно дети собирались в этой комнате, мужик там играл на баяне, рассказывал какие-то истории, рисовал буклеты. Мужика выслушивали, но подтрунивали (скорее всего переняли эту манеру от взрослых) А же из этой комнаты готов было не вылазить. Тем более он оказался первым, кого не смешило моё желание стать писателем. Именно ему я в свои шесть лет стал относить на суд свои сказки.
Потом под его влиянием взялся за написание каких-то статей героической тематики. А ещё он организовал мне выставку моих первых рисунков. И даже настаивал на том, чтобы я отправился ещё и в художественную школу. Но, к сожалению, когда мне удалось уговорить родителей идти записываться, игровая комната была закрыта, а все мои рисунки и статьи находились именно там.
Иногда этот педагог выступал со стихами в местном доме культуры. И я иногда даже устраивал своеобразный пранк. Позвоню с телефона-автомата в ДК, причём знаю прекрасно, что трубку возьмёт перепуганная бабушка-вахтёрша. А я серьёзно так отвечаю, что это из фабрики звонят и обязательно запишите, что скоро пройдёт поэтической встреча.
И, представляете, пройдёт несколько дней, как уже в местной газете появляется объявление об этом мероприятии. Но иногда и без моего участия такие встречи проходили. Правда, в летнюю жару, я как-то пришёл с этим педагогом в клуб, а зал был пуст. Битый час мы проторчали, так никого и не дождались.
Мне даже обидно стало, ведь видел сколько сил и труда вкладывает в подготовку к этому выступлению мой наставник. Так и разошлись не солона нахлебавшись. Зато это был мой первый урок, я наглядно увидел как люди относятся к литературному труду и насколько оно им надо. Потом я стал подрастать и однажды этот поэт стал подготавливать меня к поступлению в литературный институт. Учился я тогда в классе пятом. Но это, как говорит Каневский, совершенно другая история...
А что можете рассказать вы о своём первом литературном опыте? С чего всё начиналось? Что можно вспомнить?
