LyublyuKotikov

О чем это

В жизни 15-летней Алисы (Анна Пересильд) наступила черная полоса. Одноклассники буллят ее за обостренное чувство справедливости, ОГЭ завален, и мать Алисы (Ирина Горбачёва) уже готовится учинить скандал, а значит, под раздачу попадет не только дочь, но и невозмутимый муж (Милош Бикович). Но тут случается чудо: школьный красавец по фамилии Додоев (Олег Савостюк), в которого Алиса влюблена, оказывается проводником в Страну чудес (он как бы птица Додо, нарратор из оригинальной постановки). Отдельное спасибо за волшебный трансфер надо сказать и ГБУ «Жилищник» — теперь Алисе не надо протискиваться в грязную кроличью нору, а можно воспользоваться спиральной горкой на благоустроенной детской площадке.

Впрочем, горка — это не главная странность, и дальше всё, как водится, чудесатее и чудесатее. Время в волшебной стране остановилось, а пространство, залитое ярким, застывшим в зените солнцем, напоминает черноморские курорты, до которых с опозданием дошел барбикор (снимали фильм в том числе в Сочи и Абхазии). Местные жители — причудливые антиподы, в которых Алиса узнает родных, друзей и знакомых, — маются от бесконечности существования, лишенного хоть какого-то вдохновения и смысла. C экзистенциальным кризисом обитатели справляются по-разному. Безумный Шляпник (вновь Милош Бикович) в изгнании гоняет чаи в компании Мартовского Зайца и Ореховой Сони, а Королева (снова Ирина Горбачёва, но уже с красными волосами) грозно восседает на троне, воздерживается от сладкого и надеется однажды вновь хоть что-то почувствовать. Больше всех суетится Герцогиня (Паулина Андреева), которая на пару с Белым Кроликом (Андрей Федорцов) ищет часы, способные запустить привычный ход времени, и готовит что-то вроде госпереворота. Правда, чем провинилась не покидающая своих покоев монархиня, до конца непонятно. Вроде бы тягой к казням, но за весь фильм с плеч летит только одна голова — маловато для кровавого режима. В общем, много неясного в странной стране. Очевидно одно: Алисе нужно поскорее домой, в Москву.

Кто это сделал

В основу сценария легла не столько книга Кэрролла, сколько советская аудиоинсценировка по ее мотивам, знаменитая пластинка театрального актера и режиссера, педагога Школы-студии МХАТ Олега Герасимова с песнями Владимира Высоцкого. Для больших экранов текст полуторачасового аудиоспектакля адаптировала Карина Чувикова — выпускница школы «Индустрия», ранее дебютировавшая с обаятельной трагикомедией «Между нами химия». Режиссерское кресло занял еще один отличник «Индустрии» — Юрий Хмельницкий, чей «Лед 3» в прошлом году собрал в прокате почти 2 млрд рублей.

Производством занимались студия Kion Film (имя Игоря Мишина еще присутствует в титрах), канал ТНТ (среди продюсеров — Тина Канделаки) и Mediaslovo — компания экс-генпродюсера НТВ Данилы Шарапова и продюсера дилогии «Духless» Петра Анурова, которые сперва воспели на малых экранах буржуев с Патриарших,  а потом взялись и за кинотеатральные блокбастеры вроде «Пророка» и «Волшебника Изумрудного города». С последним «Алису» роднит не только желание героини поскорее вернуться домой, но и глянцевая, в чем-то голливудская эстетика. За нее в ответе художницы Анна Стрельникова, Татьяна Мамедова и Екатерина Одинцова, которые явно вдохновлялись готическими завитушками Тима Бёртона и розовым глянцем Греты Гервиг. На камеру их труды запечатлевал творческий соратник Клима Шипенко Андрей Иванов, одинаково комфортно чувствующий себя и на ТВ («Тест на беременность»), и на больших студийных проектах («Лед 3»).

Поскольку новая «Страна чудес» — отчасти мюзикл, то зрителей наверняка волнует, что там с саундтреком. Что ж, для поклонников Высоцкого есть две новости. Хорошая: исходные тексты Владимира Семёновича пусть иногда сокращены, но все же сохранены. Плохая: на смену музыке Евгения Геворгяна, написанной на мелодии Высоцкого, неизбежно пришли современные, рассчитанные на зумерские лайки аранжировки композитора Владислава Саратовкина.

Как это выглядит

Поскольку это адаптация адаптации (причем культовой), то искать следы английского абсурдизма в фильме не стоит. Более того, авторы сознательно отстранились от оригинального текста Кэрролла, переводы и постановки которого традиционно отличаются большой вольностью. Взяться за «Алису» всегда означало рассказать не о девочке из английской книжки, а о чем-то другом. Иногда о детском отчуждении и абсурдности взрослой реальности, как, например, у Джонатана Миллера. Временами о глубинах бессознательного, как у Яна Шванкмайера.

Для Высоцкого, которого Олег Герасимов пригласил поработать над сказкой, «Алиса» стала прорывом фактически из андеграунда в официальные медиа (в «Месте встречи» он снимется только в конце десятилетия). Неудивительно, что пластинка стала бестселлером и сегодня входит в канон советского подрывного мейнстрима с двойным дном, как, например, фильмы «Обыкновенное чудо», «Убить дракона» или «Мэри Поппинс, до свидания» и «Пеппи Длинныйчулок».

В этом смысле новая «Алиса» (даже несмотря на количество чудес вокруг) ближе все-таки не к Высоцкому и Герасимову, а к другим современным студийным сказкам, аккуратно существующим в установленной Минкультом системе координат, где-то на пересечении осей «семейных ценностей» и «крепкой дружбы». Рудименты в виде парочки шуток про судебную систему или подсюжета со сменой власти, конечно, остались, но, как вы понимаете, это проблемы странных антиподов, у которых всё шиворот-навыворот. Для Чувиковой и Хмельницкого путешествие в Страну чудес — повод рассказать целомудренную, на 6+, историю любви двух девятиклассников (мелодрама придает смысл осколкам кэрролловского фантазма и нейтрализует его, превращая жутковатый абсурд в обычную скомканность). Тут даже гусеница в исполнении Сергея Бурунова бросила курить! А песню про королевское шествие и браво сомкнутые ряды заменили на «Балладу о любви» из «Стрел Робин Гуда» (это, пожалуй, единственный элемент чистого абсурда в картине).

Что же остается от сказки потом, после того как ее перелицевали?

В первую очередь актерские работы. Особенно старается молодежь. Пересильд и Савостюк бросают жалостливые взоры и на пределе возможностей изображают влюбленных подростков. Полина Гухман демонстрирует развитую мимику и здорово пищит мышкой. Артём Кошман в роли Попугая похвально пытается повторить фирменный сбой ритмических рисунков Высоцкого. Старшие товарищи не отстают, и больше всех блистает Паулина Андреева, у которой здесь сразу несколько ударных музыкальных номеров. Некоторые артисты, как тот же Бурунов, заглядывают в кадр на пару минут, и тут меньше всех повезло Илье Лыкову в шубе, который играет миллисекундную роль Чеширского Кота, и Андрею Максимову, чье лицо не так-то просто разглядеть в разухабистом костюме королевской пешки.

Что пишут критики

Реакции прессы на «Алису в Стране чудес» полярные. Лариса Юсипова не только осталась фильмом довольна, но и испытала настоящий «чеширский эффект», уловив мелодию песни, которой нет в саундтреке фильма: «Много есть к чему прикопаться, особенно по части драматургии, но и задача объединить в современный музыкальный фильм миры Кэрролла, Высоцкого, подспудно звучащую здесь „Перемен“ Цоя — она, как сейчас любят говорить, со звездочкой. Но видно, что все очень старались, и многое у них получилось».

Куда меньше теплых чувств киносказка вызвала у критика «Газеты.ру» Павла Воронкова. По его мнению, «Алиса» предельно бесформенна: «У нее толком нет финала, она лишена всяческой интонации и стиля, намеки на бутафорскую фантасмагорию Тима Бёртона и Терри Гиллиама тут перекрывают вспышки безумных цитат из Гая Ричи».

В Telegram-канале «Кино про тебя» можно найти более сдержанный и нейтральный отзыв: «И все же посмотреть кино стоит — хотя бы ради музыки и визуала. Оживить работу 1976 года важно и нужно. Да, история не рождает новых смыслов, но, что не отнять, в ней есть старание».

Вердикт

Попытка втиснуть психоделический сюжет в канву традиционной голливудской драматургии сыграла с авторами «Алисы» злую шутку. Любовные коллизии, двигающие сюжет, как оказалось, с одинаковым трудом стыкуются что с кэрролловской системой странных персонажей, что с хитами Высоцкого. В итоге еще одна современная российская сказка с глянцевым, почти пластиковым визуалом, хорошими артистами в касте и богатым потенциалом для создания брендированных товаров. Например, розовых стаканов для газировки и попкорна с надписями «Съешь меня» и «Выпей меня».

источник https://www.kinopoisk.ru/media/news/4011992/

После смерти родителей маленький Элио Солис (Йонас Кибриб) живет со своей тетей Ольгой (Зои Салдана), сотрудницей военной базы. Отношения у них не складываются. Мальчик тоскует по маме и папе, а неопытная и вечно занятая тетя не знает, как ему помочь. Она и так пошла ради племянника на большие жертвы — например, отказалась от участия в программе подготовки астронавтов, о которой всегда мечтала. Однажды Элио попадает на закрытую выставку, посвященную космическому зонду «Вояджер-1», и узнает, что Земля, возможно, не единственная обитаемая планета во Вселенной. Это открытие перерастает в одержимость: мальчик страстно хочет, чтобы его похитили инопланетяне. С ними уж точно должно быть веселее, чем дома, где Элио одинок и, как ему кажется, никому не нужен.

Его желание сбывается. Инопланетяне слышат посланный героем сигнал, принимают его за лидера Земли и телепортируют в межпланетную организацию «Коммуниверс». Там в попытке произвести впечатление на новых знакомых Элио берет на себя сложнейшую задачу — переговоры с воинственным лордом Григоном (Брэд Гэррет), который грозится уничтожить этот межпланетный аналог ООН. Дипломатическую миссию мальчик, конечно же, проваливает, но зато в процессе знакомится с Глордоном (Реми Эджерли) — сыном Григона и таким же непонятым одиноким ребенком, как сам Элио.

Новое творение студии Pixar — фильм со сложной судьбой. Придумал его Эдриан Молина, соавтор и сорежиссер «Тайны Коко». Сценарий «Элио» был основан на его собственной биографии. Детство Молина провел на военной базе, где чувствовал себя чужаком. Своих людей он нашел только после поступления в Калифорнийский институт искусств, где давно существовавшие в его воображении волшебные миры вдруг стали реальностью в виде анимационных историй. Но, когда работа над «Элио» была в самом разгаре, Pixar, разочарованная прохладным приемом «Луки» и «Я краснею», объявила о смене курса: вместо личных проектов режиссеров ставку решено было делать на более массовый продукт, предназначенный для самой широкой аудитории.

В результате Молина оставил «Элио» ради «Тайны Коко 2». Сюжет про мальчика на военной базе попал к Доми Ши, создательнице «Я краснею», и Мадлен Шарафьян, которая до этого сняла для Pixar замечательную короткометражку «Нора» о неудачливом кролике и его попытках построить дом мечты. О том, как сильно поменялась изначальная идея Молины, можно судить по тизеру «Элио» образца 2023 года: большинства показанных в нем сцен в финальной версии фильма нет.

К чести режиссерок и всей студии стоит сказать, что на лоскутное одеяло картина при этом совсем не похожа. Тематически она, конечно, расширилась. Теперь это не просто фильм о поиске семьи и чувства принадлежности, но и высказывание о проживании утраты, о сложностях родительства, о дружбе и о мечтах, которые помогают двигаться вперед. Все эти мотивы ловко нанизываются на основную и уже совсем не детскую мысль о том, что, к каким бы далеким планетам ни летел человек, убежать от себя у него все равно не получится.

Мысль эта, впрочем, не новая. Потеряв связь с конкретной режиссерской биографией, «Элио» вполне ожидаемо утратил и оригинальность. И дело даже не в многочисленных отсылках к классике кинематографического сай-фая. Переработанные и иронически обыгранные цитаты из «Чужого», «Терминатора», «Звездных войн» и «Инопланетянина» смотрятся вполне уместно, а за красочный трип сквозь пространство, напоминающий о «Космической одиссее» Кубрика, авторы заслужили свою очень вероятную номинацию на «Оскар».

Вторичность «Элио» заключена в самой истории, которая выглядит как слияние сюжетов, уже не раз переносившихся на экран. За примерами даже ходить далеко не надо. Лишившийся родителей ребенок, его переживающий за отношения опекун и веселый инопланетянин — главные герои фильма «Лило и Стич», игровой ремейк которого прямо сейчас идет в мировом прокате. А добрый маленький Глордон, из которого папа-милитарист хочет вылепить «настоящего мужика», очень похож на Иккинга из «Как приручить дракона». Игровая версия анимационного хита DreamWorks тоже вышла в кино за пару недель до «Элио».

Раньше с Pixar такого не случалось. В былые годы каждый фильм студии становился событием, в том числе потому, что дарил зрителям ранее невиданное, недосказанное и непрочувствованное. И пусть пиксаровским художникам по-прежнему нет равных, в плане идей у студии очевидный кризис. Целясь в кассовые сборы космических размеров, она рискует потерять землю под ногами.

источник https://www.kinopoisk.ru/media/article/4011395/

Одни лепят из него лубочного героя, чуть ли не святого мученика, которого охмурили и погубили коварные «враги России», для других он первая рок-звезда на свете, человек, последовавший заповеди «живи быстро и умри молодым», умевший писать гениальные стихи, а заодно дебоширить и сводить женщин с ума. Одни считают, что в поэзии Есенин выворачивал душу наизнанку, другие упрекают в лукавстве. И все эти трактовки по-своему верны и дополняют друг друга.

Быль и небыль

Легенды и мифы о жизни Есенина столь плотно переплетены с его биографией, поскольку первым и главным мифотворцем был он сам. Ему нравилась взятая у романтиков и развитая модернистами идея о слиянии жизни и творчества в единое целое, где художественный образ важнее правды и фактов.

Есенин наслаждался властью, которую дает поэту его талант: и властью над публикой, а он, читая стихи, мог покорить любую, даже враждебно настроенную аудиторию, и, казалось, властью над самой жизнью, ведь, когда он рассказывал о себе различные небылицы, слушатели верили, а доверчивые биографы воспроизводили эти выдумки в своих книгах.

В разговорах с одними Есенин представлялся выходцем из старообрядческого рода, чье детство прошло в сплошном богомолье, другим живописал себя безобразником с юных лет. К старообрядцам семья Есенина отношения не имела, а вот насчет набожности и хулиганства все несколько сложнее. В детстве у нашего героя была кличка Серёга-монах, но, как вспоминал его друг Николай Сардановский, дана она была не за набожность, а за тихий и застенчивый характер. С другой стороны, за плохое поведение в земском училище Есенина оставили на второй год.

Отец поэта Александр в родном селе Константинове появлялся редко, так как работал приказчиком в московской мясной лавке. Сначала Сергей с матерью жил в доме бабушки по отцу Аграфены Панкратьевны, а с трех лет – в доме Титовых, родителей матери. У Сергея были две младшие сестры Екатерина и Александра. Две другие, Ольга и Анна, умерли в младенчестве, как и младший брат Алексей. Был и единоутробный брат Александр, родившийся у матери от связи на стороне. Отношение Есенина к нему было, мягко говоря, неласковым.

После того как его оставили на второй год, юный проказник резко взялся за ум и в итоге окончил земское четырехклассное училище с похвальным листом. Родители решили, что из Сергея выйдет хороший преподаватель, и отдали его в учительскую школу (сейчас бы она называлась педагогическим колледжем) в селе Спас-Клепики. Там подростку было тоскливо, но спасало увлечение поэзией, которое поощрял его наставник Евгений Хитров. Довольно скоро Сергей начал писать стихи сам, ведь у него и прежде неплохо получалось сочинять частушки.

«Продал душу за талант»

Его кумиром тех лет был Семён Надсон, и хотя через несколько лет Есенин освободился от его влияния, но все же надсоновское настроение согретого душевной теплотой уныния будет проявляться и в зрелой лирике нашего героя.

Ранние есенинские стихи, такие как «Выткался на озере алый свет зари» или «Подражанье песне», датированы 1910 годом (Сергею в ту пору было 15 лет), но есть гипотеза, что мифотворец-поэт сочинил их намного позже. Уж слишком резко их мастерство контрастирует со стихами 1911–1912 годов, неуклюже ученическими. Поэт как будто хорошо начал, а потом вдруг резко откатил назад. Рукописей тех ранних прекрасных стихов не сохранилось, их Есенин записывал в последние годы жизни «по памяти».

Как бы то ни было, педагогом Сергей становиться раздумал. Одноклассники вспоминали, что «аккуратный, опрятный и скромный паренек, веселый и жизнерадостный», уверял их, что хочет быть писателем. Приезжая домой в Константиново, он проводил дни, обложившись книгами, игнорируя попытки матери приобщить его к крестьянскому труду.

Летом 1912-го, после окончания училища и перед отъездом в Москву, Есенин познакомился с молодой учительницей Марией Бальзамовой, ставшей его первой любовью. Именно в письме к ней два года спустя 19-летний поэт напишет страшные, но во многом пророческие слова: «Я выдохся, изолгался и, можно даже с успехом говорить, похоронил или продал свою душу черту, и все за талант. Если я поймаю и буду обладать намеченным мною талантом, то он будет у самого подлого и ничтожного человека – у меня». И это сказано до начала какой бы то ни было славы.

Что же произошло с Есениным за два года, что из веселого и жизнерадостного паренька он превратился в сумрачного циника, если не на деле, то по крайней мере на словах?

«Радость пришла в русскую поэзию»

Приехав в Москву и поработав немного в мясной лавке вместе с отцом, Сергей устроился в издательство «Культура», а потом в типографию Сытина. Вместо, как планировалось, Московского учительского института он поступил на историко-философский курс Московского городского народного университета им. Шанявского. Там Есенин познакомился с Анной Изрядновой, которая в 1914 году родила ему сына Юрия (расстрелян в 1937-м).

Но семейным человеком Есенину ни тогда, ни после стать не удалось: оставив Изряднову с ребенком, весной 1915-го молодой поэт переместился в Петроград, объявив Москву «бездушным городом», где «сейчас из литераторов никого нет». Резкие категорические оценки были типичны для Есенина.

В Петрограде он первым делом явился со стихами к своему герою Александру Блоку. Блок сдержанно похвалил рязанского самородка и перенаправил его к коллеге – поэту Сергею Городецкому. Любитель всего традиционно русского, автор ценимой Есениным книги «Ярь», Городецкий пришел от стихов Сергея и от него самого в восторг. Это характерно: впечатление от есенинского творчества было для современников всегда связано с впечатлением от его личности, это были как бы две части одного целого.

«Стихи он принес завязанными в деревенский платок. С первых же строк мне стало ясно, какая радость пришла в русскую поэзию. Начался какой-то праздник поэзии. Мы целовались, и Сергунька опять читал стихи», – восхищался Городецкий в мемуарах.

Рукописи в деревенском платке – показательная деталь. Еще в Москве, перемерив несколько «литературных костюмов» – от пролетарского поэта до декадента, Есенин остановился на образе крестьянского стихотворца. Во-первых, он хорошо знал тему, во-вторых, это было перспективно. Интеллигенция, мучимая вечным комплексом вины перед «простым народом», встречала таких самородков с распростертыми объятиями. Побывав в московском кружке деревенских поэтов имени Ивана Сурикова, Есенин понял, что может писать, как они, только намного лучше.

И пусть крестьянский поэт был скорее ролью, которую Есенин играл и которую через несколько лет спокойно поменял на образ денди и городского хулигана, но эта роль была не столько конъюнктурой, сколько необходимой ему для того, чтобы реализовать свой талант.

Так же, как современные поп-артисты продумывают образ, от имени которого будут выступать, так и Есенин выбирал себе идентичность, маску, которая помогла бы ему проявить себя в пестром поэтическом мире. Поэзия была поп-музыкой начала ХХ века – именно там кипела творческая жизнь, там рождались и гасли звезды, там бушевали нешуточные страсти.

Деревенская форма была органична для Есенина; смущало только, что в ней скоро появилась изрядная доля китча с подачи старшего товарища поэта Николая Клюева, который оттеснил Городецкого с поста ментора и «продюсера» молодого дарования рязанской земли.

Менестрель при царском дворе

В начале 1916-го вышла первая есенинская книжка, сборник «Радуница». Но еще эффектнее, чем тексты Есенина, наполненные экзотическим для горожан фольклором, были его выступления. Это была уже не просто литература, а шоу.

Чтения Есенина и без дополнительных украшений производили сильное впечатление. Поэт и драматург из круга Михаила Кузмина Константин Ляндау вспоминал: «Мне показалось, как будто мое старопетербургское жилище внезапно наполнилось озаренными солнцем колосьями и васильками. Когда Есенин читал свои стихи, то слушающие уже не знали, видят ли они золото его волос или весь он превратился в сияние».

Клюев и Есенин решили усугубить эффект, пошив себе претенциозные сценические костюмы: голубые шелковые рубахи, серебряные пояса, бархатные штаны и сафьяновые сапожки. Есенин с его золотыми вихрами и ангельским лицом выглядел «засахаренным пряничным херувимом», по определению искусствоведа Михаила Бабенчикова. Однако даже такой «деревенский гламур» не мог испортить впечатление от талантливых стихов и есенинского артистизма.

И, конечно же, ожидаемая реакция не заставила себя ждать. «В четверть часа эти два человека научили меня русский народ уважать и, главное, понимать то, что я не понимал прежде, – музыку слова народного и муку русского народа – малоземельного, водкой столетия отравляемого. И вот точка. И вот мысль этого народа и его талантливые дети – Есенин и Клюев», – записал в дневнике писатель Борис Лазаревский.

С подачи Городецкого Есенин обрел высокого покровителя, близкого к императорскому двору полковника Дмитрия Ломана. Он не только помог призванному в армию поэту вместо фронта Первой мировой попасть в команду военно-санитарного поезда, но и устроил ему несколько чтений стихов перед императрицей Александрой Фёдоровной. Одно из стихотворений Есенин сочинил специально для царской семьи: «Приветствует мой стих младых царевен/ И кротость юную в их ласковых сердцах».

Такой поступок мог нанести репутации молодого поэта непоправимый урон, ведь почти вся передовая литературная публика России была настроена либерально и антимонархически. Несколькими годами раньше певцу Шаляпину пришлось оправдываться перед друзьями за то, что, играя в опере «Жизнь за царя», он преклонил колено перед ложей, где сидел Николай II.

Но Есенин словно нутром чувствовал, что эта история сойдет ему с рук. «Нутро» вообще было для него важным понятием, он и стихи писал нутром, порой, по собственному признанию, даже не понимая умом, что пишет, как в случае со скандальной строчкой «Господи, отелись!». А поэтов, у которых не было этого таинственного «нутра», у которых творчество шло только от ума, не уважал.

Столичные либералы не успели в полной мере возмутиться выступлениями «менестреля при дворе», как случилась Февральская революция. Всё вмиг перемешалось, и весной 1917 года Есенина видели уже в рядах эсеров. От истории с императорской семьей осталось лишь воспоминание или, скорее, очередной миф о том, как Есенин целовался на лестнице с юной великой княжной Анастасией и та кормила его, голодного поэта, сметаной.

«Пророк Есенин Сергей»

Да, Есенин был из тех баловней судьбы, которым почти всё сходит с рук. Играло роль и его невероятное личное обаяние, сопротивляться которому, кажется, не мог никто. А если у кого-то и оставались вопросы, то стоило Есенину начать читать свои стихи – и у оппонентов исчезали последние крупицы предубеждения.

После февраля 1917-го Есенин начал примерять маску «лихого человека». Вкрадчивая, нежная деревенская лирика, блаженный лесной пантеизм уступали место резким интонациям, эпатажу и богоборчеству.

После Октябрьской революции он вслед за советской властью переехал из Петрограда в «бездушную» Москву. Снова конъюнктура? Можно сказать и так, а можно – что Есенина всегда тянуло туда, где жарче, где было больше возможности развернуться, ибо по большому счету для него не существовало ничего, кроме поэзии и славы, и именно в их нераздельности. После двух лет жизни в петроградской литературной среде он проникся к ней нескрываемым презрением. Революция была для него возможностью перевернуть в литературе все с ног на голову и стать главным поэтом в стране. «Мы еще и Блоку, и Белому загнем салазки!» – задиристо говорил он своему другу поэту Петру Орешину.

Грубость, оглушительность исторических событий подсказывали ему новую тактику в искусстве – шок, провокация. Ничтоже сумняшеся Есенин стал бить по тем чувствительным для русского человека местам, которых еще недавно трепетно касался в таких стихотворениях, как «Осень» («И целует на рябиновом кусту/ Язвы красные незримому Христу»). Теперь же новоиспеченный бунтарь спешил объявить во всеуслышание: «Ныне ж бури воловьим голосом/ я кричу, сняв с Христа штаны».

Рубежной стала поэма «Инония» (начало 1918 года). Формально она вроде бы провозглашала пришествие новой светлой эры, но происходило это через то, что вполне можно назвать кощунством:

«Время мое приспело,
Не страшен мне лязг кнута.
Тело, Христово тело,
Выплевываю изо рта.

Не хочу восприять спасения
Через муки его и крест:
Я иное постиг учение
Прободающих вечность звезд».

Себя поэт именовал не иначе как «пророк Есенин Сергей». Нельзя не вспомнить, как еще в письме 1914 года, цитируя стихотворение Фёдора Сологуба, он писал Бальзамовой: «"Хулу над миром я поставлю/ и соблазняя – соблазню". Эта сологубовщина – мой девиз». Значит ли это, что он был готов к подобному и раньше?

Есенин не был как-то особенно озлоблен по отношению к христианству. После очередной грубости в стихах или провокационного поступка вроде растапливания самовара иконой он вполне мог пустить покаянную слезу. Всё это было для него лишь поэтической игрой, которой – в этом магия есенинского таланта – многие безоговорочно верили. «Для него не было никаких ценностей в жизни, кроме его стихов», – констатировал Городецкий.

Дух авантюризма

Освободившись от опеки Клюева, который изрядно утомил Есенина сценами ревности, так как питал к нему чувства далеко не дружеские, в Москве наш герой искал себе подходящую литературную компанию. Сначала это было содружество «скифов» под предводительством критика Иванова-Разумника, потом вместе с Андреем Белым Есенин организовал Московскую трудовую артель художников слова. Но по-настоящему своя компания нашлась после знакомства осенью 1918-го с Анатолием Мариенгофом, на четыре последующих года ставшим его неразлучным другом.

Вместе с присоединившимися к ним Вадимом Шершеневичем и Александром Кусиковым друзья провозгласили новое направление в поэзии – имажинизм. Его идеей было превосходство образа над мыслью. Вскоре была напечатана воинственная декларация, открыто собственное издательство и начата бурная литературно-рекламная деятельность.

В искусствоведческой перспективе ничем особенным, кроме участия в нем Есенина, имажинизм не отличился. Да и изрядная доля есенинских вещей того времени, например надрывная поэма «Пугачёв», имела мало общего с имажинистским пустозвонством. Большинство постулатов этого направления было своровано у футуристов, которых Мариенгоф и компания считали главными врагами. Футуристы – Маяковский, Бурлюк и другие – относились к имажинистам как к назойливой, но бестолковой блохе и на нападки отвечали снисходительными эпиграммами.

Зато, ловя момент, имажинисты старались взять от жизни по максимуму. В суровые годы Гражданской войны, дефицита, когда некоторые литераторы голодали, Есенин с друзьями одевались с иголочки, пили шампанское, кутили и умудрялись издавать многочисленные книги, а ведь типографская бумага была на вес золота.

Объясняются такие чудеса невероятной предприимчивостью участников этой творческой группы, в том числе и самого Есенина, не брезговавшего спекуляцией. Там, где не хватало пронырливости, в ход шло обаяние. Имажинисты ухитрились напечатать одну книгу в типографии личного поезда Льва Троцкого, а другую – в еще более труднодоступной типографии московской ЧК. Имажинисты были натуральными героями плутовского романа, «прохиндиады».

Что касается собственно литературы, то главными инструментами имажинистов были эпатаж, напор, экспрессия, сочетание изящества с немотивированной грубостью. И опять ничего святого: в богохульстве Мариенгоф даже переплюнул Есенина, козыряя своим грязным стихотворением про Богородицу. Среди прочего приятели прославились тем, что расписали похабщиной стены Страстного монастыря.

Веселой игрой без правил казалась им жизнь в имажинизме. Тем более что советская власть благоволила этим великовозрастным проказникам, прощая им всевозможные проступки и двусмысленные высказывания. Отчасти это объяснялось личными знакомствами: Есенин приятельствовал с революционером-террористом Яковом Блюмкиным и через него имел выход на Троцкого, отчасти их в целом политической лояльностью.

«Жрут, пьют, и опять фокстрот»

За несколько бурных имажинистских лет публика уже позабыла, что Есенин начинал как златокудрый пастушок, поэт деревни. Теперь он был светским львом и осенью 1921-го нашел себе, как казалось, подходящую партию – всемирно известную танцовщицу Айседору Дункан, приехавшую в Россию на гастроли. При знакомстве Дункан, целуя поэта, ласково называла его то ангелом, то чертом, как будто моментально угадав есенинскую двойственность.

К тому времени к сыну от первой гражданской жены у Есенина прибавилось еще двое детей, Татьяна и Константин, от второй супруги Зинаиды Райх, бывшей машинистки и будущей актрисы театра Мейерхольда.

Романом с Дункан Есенин гордился недолго. Стареющая звезда отчаянно ревновала его ко всем женщинам и хотела создать для своего «ангела» золотую клетку. Поэт рассчитывал, что Айседора поможет ему обрести мировую славу, но заграничный вояж 1922–1923 годов обернулся большим разочарованием. Да, Есенин своими стихами смог растопить сердца даже самых озлобленных белоэмигрантов, державших его за «советского Распутина», но он желал покорить весь мир, а мир смотрел на златокудрого русского поэта в лучшем случае как на молодого мужа Дункан.

Муж Дункан, в свою очередь, увидел в западном мире лишь деградацию. «Здесь действительно медленный грустный закат, о котором говорит Шпенглер. Пусть мы азиаты, пусть дурно пахнем, чешем, не стесняясь, у всех на виду седалищные щеки, но мы не воняем так трупно, как воняют внутри они», – писал Есенин. А также: «Кроме фокстрота, здесь почти ничего нет. Здесь жрут и пьют, и опять фокстрот. Человека я пока еще не встречал».

От тоски Есенин начал крепко пить и буянить, управлять пристрастием к спиртному ему становилось все труднее. Зато изменился взгляд на Россию: «Там, из Москвы, нам казалось, что Европа – это самый обширнейший рынок распространения наших идей в поэзии, а теперь отсюда я вижу: боже мой! До чего прекрасна и богата Россия в этом смысле. Кажется, нет такой страны еще и быть не может».

На родине он был на вершине популярности. С имажинизмом Есенин разошелся и теперь существовал сам по себе. Его выступления собирали толпы восторженных поклонников и поклонниц, которые были готовы разорвать кумира на части и однажды чуть не задушили его, пытаясь стянуть галстук.

После Европы и Америки он стал чаще бывать в родном селе, любовь к которому прежде декларировал лишь на словах. Заботился о родне, о детях от разных жен (в 1924 году к ним прибавился Александр от союза с поэтессой Надеждой Вольпин – будущий математик и диссидент). Разнузданная жизнь вольного поэта без царя в голове вошла в стабильное русло во время отношений с журналисткой Галиной Бениславской, но, увы, ненадолго.

В нераздельности биографии и творчества разбойничий, хулиганский, он же кабацкий период творчества Есенина («Мне осталась одна забава...», «Да! Теперь решено без возврата» и другие популярные стихотворения) был также и хаосом двух последних лет жизни поэта. Он несколько раз лежал в больницах, его начали преследовать странные видения. Есенина неоднократно задерживала милиция за драки, за пьяные антисемитские выкрики. Протрезвев, поэт каялся и объяснял, что не может быть антисемитом, так как его дети от Райх – фактически евреи.

Ради отдыха Есенин ездил на Кавказ, но и там не все бывало ровно. Да, учительница Шаганэ Тальян (которой посвящено «Шаганэ ты моя, Шаганэ») видела его нежным и заботливым человеком, помогающим животным и беспризорникам, но в Батуми Есенин удивлял своих почитателей беспричинными драками, а в Баку – тем, что неожиданно сиганул в резервуар с нефтью. «Рязанского соловья» еле вытащили и отмыли; потом он слег с пневмонией.

«И это отступилось от меня»

Лейтмотивом последнего года жизни Есенина стала страшная поэма «Чёрный человек», которую он читал при любой возможности, и у слушателей по коже шли мурашки, но не восторга, как прежде, а ужаса. Это была последняя из его многочисленных публичных исповедей и самая леденяще искренняя.

В разговорах с друзьями он часто жаловался на усталость, пустоту и скуку. Казалось, наступило разочарование в том единственном, что было для него по-настоящему ценным, – в творчестве. Приятель поэта критик Александр Воронский записал его признание: «У меня ничего не осталось. Мне страшно. Нет ни друзей, ни близких. Я никого и ничего не люблю. Остались одни лишь стихи. Я всё отдал им, понимаешь, всё. Вон церковь, село, даль, поля, лес. И это отступилось от меня».

Неудачей обернулась и последняя попытка обрести семью: осенью 1925-го Есенин женился на Софье Толстой, внучке великого писателя. Союз, построенный на искреннем участии Софьи и тщеславии поэта, быстро распался, в том числе потому, что в доме Софьи Есенин нигде не мог укрыться от портретов классика, с которым прежде мечтал породниться. «Надоела мне борода, уберите бороду!» – жаловался он.

Главным делом последних месяцев жизни стала подготовка собрания сочинений. В конце ноября 1925 года Есенин по настоянию близких лег для поправки психического здоровья в больницу, но ушел из нее раньше срока и отправился в Ленинград с намерением начать новый этап в жизни. «Я еще напишу, напишу! Есть дураки... говорят... кончился Есенин! А я напишу... напишу-у!» – говорил он писателю Ивану Евдокимову.

В Ленинграде Есенин остановился в «Англетере» и успел повидать Клюева, которого по-прежнему называл своим учителем, но не удержался, чтобы не пошутить над мэтром. 27 декабря поэт сунул в карман пиджака своего приятеля Вольфа Эрлиха листок со стихотворением «До свиданья, друг мой, до свиданья», написанным вместо чернил кровью, а на следующий день его нашли повесившимся в своем номере.

Похоронили поэта с большими почестями и весь следующий, 1926 год торжественно поминали. А потом политика советской власти изменилась, и в эпоху коллективизации Есенин стал не просто хулиганом, а чуть ли не «кулацким поэтом», если не совсем запретным, то по крайней мере нежелательным. Страна заново открыла Есенина во время хрущевской оттепели, но ореол полузапретности еще долго окружал его, хотя на официальном уровне его возвели в ранг одного из главных стихотворцев Отечества.

Несмотря на государственное прославление, Есенин не превратился в «поэта из учебников», в его стихах по-прежнему пульсирует жизнь, он остается героем и для седовласых почвенников, и для отвязных рокеров. Ни один из русских классиков не удостоился такого количества рок-н-ролльных песен на свои стихи, как Есенин.

Уже было сказано о том, как его восхищала власть поэтического слова. Казалось, что он овладел этим словом полностью и оно повиновалось ему беспрекословно, ведь и до сих пор стихи Есенина действуют на читателя магически, что бы о них ни говорили, как бы ни старался их разоблачить Иван Бунин и другие ниспровергатели. Однако стихия, которую Есенин вроде бы так ловко оседлал, лихо несясь на гребне волны, вскоре показала ему свою силу, власть над жизнью поэта, полностью выпотрошив его и сделав своим рабом. Беззаботная игра обернулась трагедией.

источник https://profile.ru/culture/na-grebne-gibelnoj-volny-130-let-...

1. Перерождение / The Passage

Необычная картина о двойственной человеческой природе: по сюжету в Южной Америке на нескольких раковых больных нападают хищные летучие мыши, которые внезапно излечивают их от тяжелой болезни.

Лечебными мышами интересуется государство и в ходе исследований обнаруживает, что излечившиеся превратились в практически неубиваемых вампиров со способностями к телепатии. Вот такая терапия.

2. 9-1-1

Из фильмов и сериалов люди, даже далекие от США, знают волшебный номер 911. Под ним скрываются сразу все экстренные службы Штатов: полиция, пожарные и скорая помощь. Об их работе и повествует «9-1-1», не забывая погрузиться в перипетии личной драмы все тех же полицейских, пожарных и врачей.

3. Ординатор / The Resident

Сериалов о жизни медиков и их работе много. Есть среди них и комедийные, и трагикомедийные, и самые натуральные драмы. «Ординатор» скорее относится к драматическим — он рассказывает о жизни молодого врача-идеалиста, воззрения которого сталкиваются с суровой реальностью работы в больнице.

4. Одаренные / The Gifted

Сюжет «Одаренных» может показаться до боли знакомым: обычная семейная пара из США узнает, что их дети наделены сверхспособностями. Правительство за ними охотится, общество недолюбливает. В итоге выясняется, что дети в своей одаренности не одиноки и существует целая подпольная сеть мутантов.

5. Орвилл / The Orville

FOX посягнули на святая святых гиков всего мира — сериал «Звездный путь», более известный как Star Trek. В шоу рассказывают о приключениях разношерстного экипажа корабля «Орвилл», который бороздит Вселенную в 2417 году. Шуточки и отсылки к популярной культуре присутствуют.

6. Мик / The Mick

Создатели «Мика» сделали классический ход — столкнули неблагополучную и матерящуюся главную героиню с детьми из богатой семьи. Зрителю лишь остается наблюдать за комичными ситуациями и выбирать, кто на самом деле хуже: дети или девушка из низов.

источник https://myshows.me/news/382/6-serialov-fox/

Источник https://boosty.to/coubpower/posts/b6de5177-4107-4cb2-80ca-25...

Кубическа сила I - LXVII, LXVIII, LXIX, LXX, LXXI, LXXII, LXXIII, LXXIV, LXXV, LXXVI, LXXVII, LXXVIII, LXXIX, LXXX, LXXXI, LXXXII, LXXXIII, LXXXIV, LXXXV, LXXXVI, LXXXVII, LXXXVIII, LXXXIX, XC, XCI, XCII, XCIII, XCIV, XCV, XCVI, XCVII, XCVIII, XCIX, C, CI, CII, CIII, CIV, CV, CVI, CVII, CVIII, CIX, CX, CXI, CXII, CXIII, CXIV, CXV, CXVI, CXVII, CXVIII, CXIX, CXX, CXXI, CXXII, CXXIII, CXXIV, CXXV, CXXVI, CXXVII, CXXVIII, CXXIX, CXXX, CXXXI, CXXXII, CXXXIII, CXXXIV, CXXXV, CXXXVI, CXXXVII, CXXXVIII, CXXXIX, CXL, CXLI, CXLII, CXLIII, CXLIV, CXLV, CXLVI, CXLVII, CXLVIII, CXLIX, CL, CLI, CLII, CLIII, CLIV, CLV, CLVI, CLVII, CLVIII, CLIX, CLX, CLXI, CLXII, CLXIII, CLXIV, CLXV