МКС «Валентина Терешкова» вошла в плотные слои атмосферы. Серебристое тело в форме недокрученного бублика на считаные секунды объяли языки пламени – и сорвались с обшивки. Солнце, огненным апельсином светившее там, снаружи тонкого покрывала атмосферы, щедро рассыпало лучи по космическому аппарату, сверкнуло на ледяных полях внизу, утопило лучи в редких облаках. «ВТ» грациозно двинулась в сторону кромки льда, подпиравшей столичный город. Вскоре рядом с инопланетной станцией появились летательные аппараты обтекаемой формы: Тису отрядил целую руку жнецов для солидности, и они заложили вираж вокруг объекта, оставив в небе белые дорожки инверсионного следа.
На экранах операторов ледяное поле под брюхом станции сливалось в один сплошной ковёр с блёстками. Вокруг тела станции дрожал нагретый воздух. Жнецы выписывали кренделя в разреженном воздухе.
Они рисковали оба, Павлов и Тису. Судьба двух миров повисла на волоске хотя бы после решения Павлова раскрыть основные характеристики станции, и столь же рискованного решения Тису предоставить воздушное пространство планеты инопланетному объекту с неизвестными характеристиками – мало ли что там рассказали о себе эти чужаки. Но пока станция летела к Первограду оставляя за собой белую дорожку инверсионного следа, таявшего среди вензелей таких же белых дорожек, оставляемых жнецами.
Показался океан. Серо-свинцовые волны роняли клочья пены на ледяные утёсы, выраставшие прямо из холодных вод. Белое поле льда, пересечённое тенями от редких торосов, соперничало с сине-серой равниной океана, усеянной белыми бурунчиками. От такой картины бывалым космическим волкам, привыкшим к безжизненным равнинам спутников газовых гигантов, становилось не по себе, ведь одно дело видеть искони неприспособленную к жизни планету и другое – мир, ещё недавно по космическим меркам полный жизни, готовящийся стать очередным обиталищем ледяных демонов.
Город. Башни, стены высотных домов, россыпь домишек вокруг высоток – всё в сером мареве. Далеко выдающиеся причалы с судёнышками, цепочка кораблей на рейде – и стена льда выше любой из башен Города. Ледник провёл чёткую границу, разделив жизнь и смерть: море огней, сверкающая в сером сумраке полумёртвого мира иллюминация небоскрёбов – и тёмные улицы той части, что располагалась ближе к подступающему льду. Серость и тьма языком выдавались в сторону жилой части и, покрутив зум, можно было увидеть останки рухнувшей башни. Ещё одна, тёмная, мрачная, обиталищем Тёмного властелина стояла вплотную к леднику, и стена замёрзшей воды готовилась пожрать небоскрёб.
- Да, — сказал Петровчин, — да. Электричество они не экономят.
Шутка повисла в тишине, объявшей мостик МКС. Зрелище умирающей планеты никого не оставило равнодушным; молчали все, даже Павлов.
Международная космическая станция «Валентина Терешкова» снизилась до двух километров. Гигантская тень скользила по серой глади моря, и казалось, сам воздух дрожит от тяжести инопланетного объекта. Жнецы выстроились сзади и чуть выше станции. Почётный эскорт, охрана и конвой - Тису, Первый не хотел рисковать.
Станция снизилась до восьмисот метров. Можно было различить людей на крышах высоток, да их и так было видно: люди махали фонариками, жгли фаеры, просто тянули руки к небу.
- Тёплая встреча, — прокомментировал вид с высоты Тажибаев.
Коджо толкнул его под локоть:
- А на улицах – ты посмотри…
Между зданиями волновалось людское море. Люди махали руками, светили в небо фонарями, целая река огня текла по одной из улиц. Словно спеша подтвердить слова о тёплой встрече, с одного из зданий протянулась огненная строчка. Станция вздрогнула, когда брюхо «бублика» осыпало горохом зенитных снарядов.
- Эт-то что за… — вскинулся было Петровчин, но Жора Таранин схватил его за плечо:
К месту происшествия серыми тенями с разных концов города метнулись винтокрылы, но истребители сопровождения не зря жгли горючку. Жнецы взяли цель: крыша здания вспухла клубами огня, дыма, бетонная пыль, обломки стекла, стали, бетона полетели во все стороны, полетели вниз. Где-то среди этого хаоса потерялись останки людей, виноватых только в том, что оказались не в том месте, не в то время.
- Жёстко, — только и сказал Бернар.
- Сергей Иванович! – выкрикнула Ксения, дежурный оператор. В голосе девушки слышалось рыдание.
- По местам стоять! – зарычал Павлов.
Ещё когда они договаривались с Первым учителем, он понял: будет непросто. Но что будет вот так… Тут оставалось только стиснуть зубы и делать своё дело.
- По местам стоять! – раскатился в динамиках командирский рык. – Снижаемся по команде.
Станцию вели операторы с городской вышки и с орбитальной станции. Павлов прекрасно понимал, что Тису решил подстраховаться, отсюда эти истребители, орбитальный контроль, запрошенные старшим оператором Города характеристики двигателей «Терешковой». Страховка, правда, получалась жиденькая: ракеты, энергетическое оружие, зенитные батареи вокруг Города, то есть, всё, что обычная защита МКС перекрывала на раз.
Жнецы вились над городом. Вровень с крышами зданий висели вертолёты, без стеснения шаря по толпе внизу, по верхним этажам зданий лучами прожекторов.
- Думаешь, будут ещё сюрпризы? – спросил Петровчин.
- Ты помнишь, что нам вдалбливали в Институте? – отозвался Начальник. – Будь готов. Делаем своё дело и готовимся к любым сюрпризам. В том числе неприятным.
- Внимание, мы почти у цели, — отрапортовал оператор.
- Пойду готовиться, — сказал Павлов и будто медведь по весне, неуклюже полез из ложемента: — Охохонюшки хо-хо, грехи наши тяжкие…
Сергею Ивановичу не надо было чистить Большую пушку или вещички собирать, или, не приведи господь, сухари сушить, нет, дело обстояло гораздо серьёзнее: в медблоке Сергея Ивановича ждала Наденька.
У каждого человека рано или поздно линия жизни становится перпендикулярно профессиональной деятельности. Глядя на дочь, бледную, измотанную сложными родами, в необмявшемся комбинезоне с отросшим ёжиком волос, Павлов почувствовал, как земля уходит из-под ног. Он не спал последние ночи, ворочался у себя в коечке, обдумывая все варианты, пытаясь удалить из уравнения самых близких ему людей, дочь и внука, лежащего здесь же на столе, в кювете с подключённой системой жизнеобеспечения. Думал, складывал картину так и эдак – и ничего не получалось.
«Нам нужен символ, — говорил Тису, — способный вернуть моим людям веру в себя. Мой народ устал. Устал изо дня в день ждать, когда придёт ледник. Устал ждать смерти. Мы не верим в себя, не верим, что мы способны на что-то серьёзное. Если хотите помочь – верните нам веру в себя. Покажите, что мы чего-то стоим в собственных глазах».
Павлов сжал зубы. Набрал полную грудь воздуха, стремясь хоть на долю секунды оттянуть тот миг…
- Дочка, ты готова? – спросил Начальник МКС «Валентина Терешкова».
- Да, папа, — едва слышно отозвалась Наденька, — мы готовы.
- Внимание всем, — раздался голос оператора, — мы под атакой, срочно занять места по расписанию. Повторяю…
Павлов вызвал Петровчина:
- А, та рухлядь на орбите облучила нас детектором, — отозвался старый друг. – Местные вышли на связь, похоже, наверху у них будет заварушка навроде ракетного удара по городу.
- Кто-то не хочет нас видеть на шарике, — промолвил Начальник.
- Есть такое, — подтвердил Петровчин. – Но ихний главнюк дал понять, что всё в силе, он на месте и за всё в ответе. Так что вперёд, спасать планету.
- Принято, — ответил Павлов и сказал, обращаясь к дочери: — Наденька, дружочек, как там Ялик?
- В норме, — дочь слабо улыбнулась в ответ.
- Милая, тебе нельзя с нами, — как можно мягче сказал Сергей Иванович.
Милые сердцу черты исказились. Обида, непонимание, гнев…
- Не отдам! – Наденька прижала к груди капсулу жизнеобеспечения, которую специально соорудили для такого случая.
- Надюша… - Павлов в последний момент удержал дочь. Взял за руку, обнял, положив свою ручищу на капсулу с мирно спящим младенцем.
- Милая, я ведь буду там.
- Ты хочешь отдать его им!.. – маленький кулачок ударил по нагрудным пластинам скафандра.
- Я не вернусь без моего внука.
Павлов поцеловал ёжик волос, оставшийся от прежней роскошной причёски. Он гладил дочь, рыдавшую у него на груди, целовал, бормотал какую-то чушь. Наконец, рука, вцепившаяся в рукоять для переноски, разжалась.
- Надя, с нами пойдёт Виктория Аркадьевна, она отвечает за капсулу. Мы - охрана. Ты же знаешь, какие мы вояки…
- Вояки… — грустная улыбка сквозь слёзы. – Так оно, быть дочерью астронавта.
Наденька поцеловала капсулу с сыном и, шатаясь, пошла по коридору в сторону медблока. Павлов стоял и смотрел ей вслед и стоял бы так вечность, если бы его не окликнули. Пора действовать, пора броситься в гущу событий, в которой его внук, Яльмар, не успев ещё открыть глаза и сказать: «Агу», — играл главную роль.
Прошин, сидевший в пустыне в самом сердце Пыльного мешка, вряд ли обрадовался бы этому имени: Яльмар. Так какого-то нацистского преступника звали, но для Наденьки детские сказки, рассказанные мамой, были важнее, чем какие-то там выродки из тестов по истории. Девушка, а теперь молодая женщина помнила сказку про то, как волшебный Оле-Лукойе приходил к маленькому мальчику и тому открывался целый мир, полный добрых чудес, и именно таких чудес, такого мира молодая мать хотела для своего первенца.
- Готов наш парень? - Виктория подхватила кювет с младенчиком.
Жора Таранин потянулся перехватить ношу, но девушка покачала головой, сама, мол.
- Вика… — начал было Сергей Иванович – и осёкся. Это её ноша. Никто больше не сможет, также, как и вместо него не сможет – никто.
- Отбой тревоги, — раздался голос оператора, — повторяю, отбой тревоги, экипажу оставаться на местах по расписанию.
- Видишь, всё хорошо, — проговорил в наушниках Петровчин. – Готовы, Иваныч?
- Да, мы готовы, — оглядев своих спутников, промолвил Сергей Иванович.
- Хорошо, запускаем магнитную ловушку…
Махина станции зависла над строениями, окружившими небольшую площадь. Если по остальным улицам города людская река текла в каком-то подобии порядка, то здесь происходило что-то несусветное. С одного краю шло побоище на три стороны. Люди били друг дружку дубинками, цепями, голыми руками, время от времени все без разбору получали тумаков от людей в забавной форме канареечного цвета и тогда две стороны объединялись, отбивали канареечных в сторону… В какой-то момент у одной из сторон сдали нервы и над головами бойцов понеслись очереди трассирующих пуль. Шум столкновения полностью перекрывало немелодичное пение. В центре возле огромного булыжника толпа разевала рты, воспроизводя религиозный гимн. Звучало это, во всяком случае, торжественно. Возле камня, очень похожего на метеорит пританцовывали люди в ниспадающих белоснежных одеяниях, собравшиеся вокруг прихожане, одетые кто во что горазд, дружно махали руками в одном ритме с движениями жрецов. Торговые лавки, завешанные иллюминацией, собирали очереди покупателей; торговцы благоразумно расположили свои ларьки на противоположном от потасовки конце. Оставшуюся часть пространства занимали зеваки, машущие руками, плакатами, транспарантами, жгущие фаеры и просто толкавшиеся без цели туда-сюда. В центре площади на драпированном алой тканью помосте, окружённом ощетинившимися штыками вояками, стояла знать. Блестели мундиры генералов. Трепетали на ветру фиолетовые мантии техномагов. Дамы и кавалеры Кабинета щеголяли золотым шитьём нарядов. В центре, самом центре помоста, отделённые от прочих нарядом бойцов в супер-пупер броне стояла группа невзрачно одетых людей с Первым учителем во главе.
- Сергей, мы готовы, — сказал Начальник. – Запускай.
…И они оказались среди какофонии звуков. Крики, нестройное пение, выстрелы, треск лбов, разбиваемых дубинками…
Всё это мало-помалу утихло, едва в воздухе запрыгали звёздочки наэлектризованного воздуха, сопровождавшие работу магнитной ловушки. Фигуры людей, залитых светом прожекторов со станции и с краёв площади, медленно спустились на помост. Тишина волнами расходилась по толпе; люди застывали с задранными головами, глядя на фигурки в воздухе.
- А-а-о-о, — запел кто-то.
- А-а-о-о, — подхватили люди, и толпа вокруг огромного камня закачалась из стороны в сторону.
- Да, — сказал Петровчин у Павлова в ушах, — вот такого я точно никогда не видел.
- Сергей, как мы держимся?
Лишний вопрос: младенчик облеплен датчиками, все параметры жизнедеятельности контролируются консилиумом врачей. Но Павлов понял:
- Всё в порядке. Мы на грунте. Бобочка.
- Я здесь, — отозвался лингвоманьяк.
Прожектора заливали помост светом. Танцевали искорки наэлектризованного воздуха, искорки вились вокруг комбинезонов землян, вокруг брони бойцов, вокруг Первого и его свиты. Пение стихло, тишина накрыла площадь, расходясь от центра к краям, когда два человека в перекрестии лучей встали напротив друг друга. Тису воздел руки, будто заключая в объятия пришельца — и весь мир. Павлов повторил его жест. В полном молчании инопланетянин и правитель обречённого мира обнялись. Сложный запах ударил в нос Павлову, пробившись через дыхательную систему: запах благовоний, запах от мантии, которую надевали незнамо сколько лет назад, резкий запах человека, вынужденного несколько часов простоять без движения…
Они рисковали оба, рисковали не то что смертью – посмертным проклятием, если надежды народа Мать-земли не сбудутся, а земляне решат, что братья по разуму из галактики-спутника Млечного пути опасны.
«Мы умеем убивать, — думал Павлов, глядя в глаза своего визави, — у нас в этом деле такой опыт, что лучше бы нам с тобой наполнить эту пантомиму содержанием».
Что делать дальше – никто не представлял. Договорились о главном, а в остальном решили полагаться на опыт, поэтому Павлов, отстранившись от Первого учителя, сделал широкий жест в сторону замершей Виктории. В полной тишине – они ничего не видели за пределами круга света, а толпу на площади словно заговорили печатью молчания – Начальник станции взял в руки капсулу, светившуюся подобно эльфийскому фиалу и, глядя в глаза Тису, протянул Первому учителю младенчика.
Тяжкий вздох раздался из темноты: тысячи людей разом набрали в грудь воздуха и выдохнули от изумления, от неожиданности, от умиления. Экраны над площадью крупным планом показали маленькое личико, ребёночек не проснулся от прикосновений, только губки на мгновение сложились бантиком и сморщился носик. Младенчик спал.
Тису бережно принял капсулу с младенцем. Внимательно посмотрел на сморщившееся личико, словно любуясь, и поднял повыше, демонстрируя городу и миру драгоценность, доверенную Земле-матери гостями из другой галактики.
Это было похоже на взрыв: разноголосый вопль, перекатившийся по площади, оглушил людей на помосте. Бойцы из охраны вздрогнули и взяли оружие на изготовку, дамы падали в обморок, а многоголосый крик всё не стихал, отражаясь от стен домов и перекатываясь по людской толпе вновь и вновь. Наконец, крик сменился пением:
- А-а-о-о! — поднимался в небо религиозный гимн: – А-а-о-о!
- Окей, окей, — забормотал в ушах у Павлова Петровчин, — Серёга, держимся, они просто кричат, слишком красиво вы выступаете.
- Принял, — коротко ответил Павлов. Не к лицу было в такой момент болтать по рации.
Первый меж тем развернулся к свите. Из прочих дам (вокруг троих суетились медики) выступила женщина в бордовом платье с отделанном блестяшками лифом и тяжёлым украшением, вплетённым в сложную причёску. Женщину сопровождали два мальчика в расшитых мундирах и высоких головных уборах. Важно вышагивая через помост, они подвели мать к Тису, и Первый бережно протянул капсулу женщине.
А ведь Наденька видит это всё, — подумал Павлов. Бог весть, что творится у неё на душе. Вот фрейлина кивнула Виктории, караул расступился, пропуская девушку вслед за придворной дамой. Пение не прекращалось ни на минуту. Затихший было гимн вышел на крещендо, когда Павлов и Тису обнялись ещё раз. Острый запах вновь ударил Сергею Ивановичу в нос.
«Боишься ты, дружище, — думал Павлов, приветствуя невидимую вне круга света толпу, — я тоже боюсь, и не меньше твоего теперь. У тебя мой внук, самое дорогое для меня…»
