Больше всего бесит не сам факт этих заявлений, а этот возвышенный, почти мессианский пафос. Ну, типа, «Россия, не стеснённая в применении силы, может поддаться искушению продолжить войну на нашем континенте». Да вы о чем вообще? Это у нас, что ли, военные базы под самым Парижем и Берлином стоят? Это мы, выходит, десятилетиями расширяем свой блок на восток, нарушая все мыслимые договорённости? Нет, это же НАТО «защищается». Ужос.
С одной стороны, начальник генштаба Франции Фабьен Мандон с умным видом вещает о подготовке к столкновению с нами через 3-4 года. А с другой его коллега, начальник штаба сухопутных войск Пьер Шилль, уже вовсю планирует на следующий год «разместить войска» на Украине «в рамках гарантий безопасности». Так, стоп. А что такое «размещение войск» на территории воюющего с тобой государства, как не прямое участие в конфликте? Или у них там в словаре новое определение для этого придумали? Они всерьёз полагают, что это будет воспринято как «акт гуманитарной миссии»?
«удержать агрессора от дальнейших атак»
То есть они, отправляя своих солдат за тысячи километров от дома, представляют это как оборонительную операцию. Ну, блин, логика на уровне детского сада: «Я сейчас буду бить этого дядю палкой по голове, чтобы ОН меня не обижал». Вы хоть сами-то в это верите?
Мне кажется, или это идеальный предлог, чтобы оправдать бешеное увеличение военных бюджетов, закручивание гаек внутри своих стран и тотальную милитаризацию сознания обывателей? Очень удобно, когда есть большой и страшный внешний враг, на которого можно списать все внутренние проблемы, от пенсионной реформы до дорожающей колбасы.
Они так долго и с таким сладострастием рисовали в воображении образ русского солдата, штурмующего Эйфелеву башню, что в итоге сами в это поверили. И теперь, как герои плохого блокбастера, не могут остановиться и несутся в пропасть, таща за собой всех остальных. Это похоже на клинику.
Это абсолютно безумный и смертельно опасный путь. В Москве уже неоднократно и на самом высоком уровне говорили, что любое появление военных контингентов НАТО на Украине будет расценено как прямая агрессия. И уж поверте, там не блефуют. Чем тогда закончится их «миротворческая миссия»? Они хоть на минуту представляют себе реальные последствия, а не те, что нарисованы в их красивых презентациях для парламентских комитетов?
Пора бы уже этим господам в генеральских мундирах и политических кабинетах включить голову и перестать играть в рискованные игры, ставки в которых миллионы жизней. Итог-то у этой авантюры может быть только один, и он будет печальным абсолютно для всех.
По данным СВР, Париж рассчитывает отправить на Украину контингент в размере около двух тысяч военных. Их уже разместили в приграничных районах Польши, где они проходят боевое слаживание. В случае утечки информации об этих планах Франция намерена заявить, что отправляет лишь небольшую группу инструкторов для обучения мобилизованных украинцев.
"Что касается информации Службы внешней разведки России, она тревожная", — сказал представитель Кремля.
Песков назвал состояние подавляющего большинства стран Евросоюза находятся в милитаристском мейнстриме.
"Наши военные зарубежную речь, иностранные языки в рациях слушают постоянно на линии соприкосновения. То есть эти иностранцы там есть. Мы их уничтожаем", — отметил он.
Комментируя информацию СВР, официальный представитель МИД Мария Захарова посоветовала президенту Эммануэлю Макрону отправить французских солдат охранять музеи страны, где в последнее время участились грабежи.
Об этом заявил Фабьен Мандон, начальник штаба Вооружённых сил.
По его мнению, Россия, «не стеснённая в применении силы», может «поддаться искушению продолжить войну на нашем континенте».
Это предупреждение совпадает с позицией немецких спецслужб, которые считают возможным прямое столкновение Москвы и НАТО до 2029 года.
Ну а пока, по мнению начальника штаба сухопутных войск Пьера Шилля, Франция готова в следующем году «разместить войска» на территории Украины «в рамках гарантий безопасности». Цель: удержать агрессора от дальнейших атак.
Событие, случившееся 19 октября, продолжает будоражить умы: дерзкий налет на самое сердце французского культурного наследия, который длился всего семь-восемь минут, но оставил после себя шок и вопросы. Давай разберемся, что удалось выяснить на данный момент, опираясь на последние отчеты от прокуратуры, полиции и прессы.
Сначала напомню суть: в 9:30 утра, через полчаса после открытия музея, четверо грабителей - в желтых жилетах, масках и шлемах, чтобы слиться с рабочими, - подъехали к южному фасаду Лувра на грузовике с подъемным механизмом. Они взломали окно в Галерее Аполлона дисковым резаком, несмотря на сигнализацию, и вынесли восемь ювелирных изделий из коллекции французских королевских регалий. Общая стоимость - около 88 миллионов евро (или 102 миллиона долларов). Среди похищенного: тиара императрицы Евгении с тысячами бриллиантов, изумрудное ожерелье Марии-Луизы (второй жены Наполеона I), сапфировая тиара Марии-Амелии и другие символы монаршей роскоши. Девятый предмет - корона Евгении - они уронили и повредили при побеге, и она уже на реставрации. Интересно, что грабители обошли стороной знаменитый бриллиант Регент стоимостью в 51 миллион евро - видимо, знали, что за ним особая охрана.
Побег был как из голливудского триллера: они попытались поджечь корзину подъемника бензином, чтобы замести следы, а потом уехали на мотороллерах по Сене, бульвару Периферик и трассе A6 на юг. Музей эвакуировали, Галерея Аполлона закрыта до сих пор, хотя Лувр в целом открыл двери 22 октября. По камерам и уличным записям полиция отследила маршрут, но грабители растворились - предположительно, с помощью двух соучастников.
Теперь к главному обновлению: 25 октября арестовали двоих подозреваемых, обоим по 30 лет, из пригорода Сена-Сен-Дени. Один попался в аэропорту Шарль-де-Голль с фальшивым паспортом, пытаясь улететь за границу; у второго нашли ДНК-совпадение с шлемом, оставленным на месте. Эти ребята уже светились в полиции по мелким кражам со взломом, но на этот раз все указывает на организованную группу - возможно, с заказчиком-коллекционером или связями в криминальном мире, включая отмывание через наркоторговлю. Трое все еще в розыске, и расследование ведут свыше 100 следователей из парижской прокуратуры. Интерпол 20 октября добавил похищенные предметы в свою базу краденого искусства, так что шансы на возврат растут - хотя эксперты вроде Кристофера Маринелло из Art Recovery International предупреждают: такие вещи часто исчезают навсегда на черном рынке.
Реакция во Франции - сплошной скандал. Президент Макрон назвал это "нападением на душу нации" и ускорил программу "Новый Ренессанс Лувра" с усилением охраны на 700 миллионов евро. Министр культуры Рашида Дати посетила место преступления 20 октября и признала: музеи 40 лет игнорировали новые угрозы от профессиональных банд. Оппозиция обвиняет правительство в халатности - мол, это национальное унижение в разгар политического кризиса. Директор Лувра Лоранс де Кар даже подала в отставку, но ее отклонили; она дала показания в Сенате. А министр внутренних дел Лоран Нюнес подчеркивает: грабители не использовали оружие, только инструменты, - это профессионалы, а не случайные воры.
В соцсетях, особенно на X , кипят мемы и спекуляции. Polymarket-овские ставочники ставят на задержание грабителей и выигрывают на арестах, другие сравнивают с "Делом о бриллиантовом ожерелье" из эпохи Марии-Антуанетты. Есть даже видео с "реальными" кадрами из Лувра камер слежения, хотя официально их не публиковали. Есть посты которые связывает это с провокациями спецслужб, дабы нагнетать обстановку в неспокойном мире и "предреволюционным" настроением во Франции - звучит зловеще, но в духе времени.
На сегодня похищенные регалии не найдены и задержанные умалчиавют об их нахождении, но надежда есть: улики вроде перчаток, рации и бензиновой канистры помогают. Полиция проверяет гипотезы от инсайдерской утечки до международных связей. Если появятся новости об арестах или возврате - сразу дам знать. Я сам не ставочник и не игроман, но то что найдут при нынешних: тотальном шпионаже и камерах- это стопроцентно. Вот такие дела.
Atlantico:Согласно данным Eurostat, госдолг Франции в 2024 году составил 113,2% ВВП, при дефиците в 5,8% и госрасходах на уровне 57,3%. Что можно заключить из представленных Eurostat данных, в частности, относительно эволюции бюджетной траектории Франции и с учетом значительных различий между европейскими странами? Какие данные, на Ваш взгляд, являются в этом отношении наиболее яркими?
Франсуа Фаччини: Франция входит в довольно немногочисленную группу стран, которые в период с 1995 по 2024 год ни разу не снизили коэффициент своего долга (государственный долг в процентах от ВВП). У нее такая же траектория, как у Японии, Греции, Великобритании и Португалии. Как известно, это объясняется тем, что с середины семидесятых годов ни одному французскому правительству не удавалось принять бюджет с профицитом. При этом Португалия смогла добиться небольшого профицита в 2019 году (+0,1% ВВП), Греции тоже это удалось: +0,8% в том же 2019 году. Великобритания, со своей стороны, провела реформы своей экономики в эпоху консерваторов и правительства Маргарет Тэтчер и имела профицит бюджета в 1999 году (+0,8%). Единственной страной, которая имела диаметрально противоположную траекторию, являются Нидерланды.
За период с 2006 по 2024 год, в результате двойного экономического шока (ипотечного кризиса и пандемии COVID-19), большинство стран позволили своему госдолгу расти. Если в период с 1995 по 2007 год большинство из них сокращали свою задолженность, то после этого их задолженность лишь росла. Наибольший уровень госдолга так и остался у тех стран, которые сильнее всех были в долгах еще до кризиса 2007 года и кто активнее всех вливал деньги во время пандемии. Франция, очевидно, входит в число этих стран. Дело в том, что Франция, во многом как Португалия до проведения социалистами скрытой политики жесткой экономии в 2015 году, не использовала программу количественного смягчения (quantitative easing) Европейского центрального банка для того, чтобы сократить свой долг. С момента вступления в зону евро она использовала снижение инфляции и понижение процентных ставок для того, чтобы наращивать долги. Независимость ЕЦБ и бюджетная строгость стран Северной Европы привели к тому, что Франция стала вести себя как "безбилетный пассажир" Европы. Франция, конечно, ратифицировала все бюджетные правила Европейского Союза, внедрила эти нормы в свое законодательство, но никогда по-настоящему не воспринимала эти правила всерьез, что является полной противоположностью подходу Нидерландов.
В Греции [показатель уровня госдолга] резко снизился (-30% с 2019 года), в то время как в еврозоне, судя по всему, наблюдается определенная стабильность (87,1% в 2024 году). О чем это говорит в отношении возможных "успехов" Франции? Следует ли их приписывать общеевропейской динамике, а не внутренней политике?
Снижение государственного долга является результатом совокупности факторов: сокращения государственных расходов, роста налоговых и неналоговых доходов, вызванного повышением налоговых ставок, изменением структуры налогообложения и/или восстановлением экономического роста. Значительное снижение коэффициента долга к ВВП становится возможным благодаря сочетанию этих явлений, к которым можно добавить высокую инфляцию. Рост цен способствует увеличению доходов, в частности, поступлений от налогов на потребление. Если возникает спираль "цены-зарплаты", это также может привести к росту налоговых поступлений за счет перехода многих налогоплательщиков в более высокую налоговую категорию (эффект Танзи). В Греции в период с 2022 по 2024 год наблюдался устойчивый рост (2022: 5,8%, 2023: 2,27%, 2024: 2,27%), сохранение налоговой нагрузки и существенное сокращение государственных расходов (—4,8 процентных пункта за период). У Франции, со своей стороны, рост был более слабым (2022: 2,57%, 2023: 0,93%, 2024: 1,16%), налоговая нагрузка имеет тенденцию к снижению, а государственные расходы сократились лишь на 1,1 пункта. Верно утверждать, что темпы роста такой открытой страны, как Франция, сильно зависят от глобальной экономической конъюнктуры. Но также справедливо и то, что наибольшую выгоду из этого мирового роста сумеют извлечь те страны, где созданы наилучшие институты — а именно, такие, которые максимально благоприятствуют реализации деловых проектов национального предпринимательского класса. Международный валютный фонд прогнозирует на 2025-2026 годы скорее замедление мировой экономики, вызванное протекционистской политикой США, что ставит под сомнение оптимистичный сценарий снижения долга без мер по корректировке расходов и налоговой системы.
Даниэль Краль: При уровне государственного долга, который часто значительно выше допандемийного, процентных ставках, которые больше не являются нулевыми, сохраняющихся высоких дефицитах и бюджетном давлении, вызванном старением населения, "зеленым" переходом и оборонными расходами, правительства сталкиваются с непростыми компромиссами в поисках квадратуры круга. Франция действует на автопилоте и следует бюджетной траектории, которая ухудшается из-за политического вакуума в стране. В противоположность этому, Италия, которая еще недавно имела гораздо более высокие дефициты, чем Франция, вернулась к существенному профициту первичного бюджета (1% ВВП), и ее госдолг стабилизировался. Это стало возможным благодаря сильному правительству, способному проводить необходимые реформы.
— По сравнению со средними показателями в зоне евро (долг — 87,1 %, дефицит — 3,1 %) Франция демонстрирует более высокие коэффициенты. Почему Франция, судя по всему, несет более высокую долговую нагрузку, чем ее соседи, несмотря на высокие государственные расходы (57,3 % против 49,5 %)?
Даниэль Краль: Франция традиционно сталкивается со значительными дефицитами из-за неспособности сдерживать рост государственных расходов. Например, последний раз первичный профицит бюджета (до выплаты процентов) французское правительство зафиксировало в 2001 году. В последние годы президент Макрон снизил налоги, в основном для предприятий, надеясь стимулировать рост. Однако этого не произошло. В результате государственные доходы в процентах от ВВП сейчас на 2,2 процентных пункта ниже, чем в 2019 году, тогда как расходы выросли на 2 процентных пункта, несмотря на рекордный уровень занятости. В этом и заключается источник нынешнего значительного дефицита Франции. А теперь представьте экономический кризис: доходы бюджета снижаются, а расходы растут из-за увеличения выплат по безработице. Франция оказывается в крайне уязвимом положении.
Франсуа Фачини: Если я правильно понял вопрос, то ограниченная стоимость долга, то есть процентные расходы, зависит от ставки, которая в последние годы растет на фоне понижения рейтинга агентств, и от объема долга. В этих условиях естественно, что страна с высокими бюджетными дефицитами поддерживает большой объем долга, что в конечном итоге приводит к высокой стоимости обслуживания долга. Полная стоимость долга шире, поскольку включает эффекты вытеснения через процентные ставки. Через ресурсы долг финансирует услуги, которые блокируют редкие ресурсы в низкорентабельных секторах деятельности. Долг также поддерживает отсутствие интереса банков к рисковым проектам и появление "ленивых банков". Это объясняет, почему проблемы бюджетной консолидации направлены не только на ограничение рисков долгового кризиса, но и предлагают повысить эффективность системы, сэкономить средства налогоплательщиков и всей национальной экономической общности.
— Как вы объясните тот факт, что снижение безработицы во Франции, которое часто преподносится как успех недавней экономической политики, шло в том же направлении, что и в целом в зоне евро, но при этом сопровождалось ростом госдолга, значительно более существенным, чем в других европейских странах?
Франсуа Фачини: Я не являюсь специалистом по экономике труда, но справедливо полагать, что снижение стоимости труда в среднесрочной и долгосрочной перспективе может увеличить спрос на рабочую силу со стороны работодателей и тем самым способствовать снижению уровня безработицы. Такие меры стимулирования инвестиций, как единый налог (flat tax) и снижение ставки корпоративного налога, также, вероятно, сдержали падение инвестиционной активности. Государственные расходы на поддержку занятости являются обратной стороной отсутствия реформы финансирования социального обеспечения. Было бы предпочтительнее найти другие способы финансирования этих услуг и отказаться от этих расходов на занятость, которые проходят через администрацию и значительно увеличивают стоимость государственных средств. Сначала требуется собрать средства [в виде налогов], а затем — содержать штат госслужащих, чтобы они эти средства перераспределили и проконтролировали соблюдение всех правовых норм. Такая система перераспределения создает множество растрат.
Последний момент — это значительный рост статуса самозанятого за последние пятнадцать лет. Главная причина роста госдолга — увеличение расходов на социальное обеспечение (пенсии, здравоохранение, семейные пособия и пособия по безработице). Стареющее население с низким уровнем занятости и уровнем безработицы около 20% среди лиц 15-64 лет также создает искусственный дефицит рабочей силы, что выгодно тем, кто уже находится на рынке. Рост пенсионных расходов, вызванный отсутствием структурной реформы, порождает долг. К этому добавляются явления индуцированного спроса в системе здравоохранения, где у граждан складывается иллюзия "бесплатности" медицинской помощи, а также значительные расходы, вызванные политикой "все оплатим из бюджета, не считаясь с затратами" и упомянутые ранее расходы на поддержку занятости. Общий объем расходов на поддержку занятости и рынка труда составил 174 миллиарда евро в 2017 году (Источник: Dares — База PMT, Отчет Комиссии по счетам социального обеспечения) и 190 миллиардов в 2023 году. Это похоже на снижение уровня безработицы в кредит.
Даниэль Краль: Рост занятости во Франции — это успех, однако он в значительной степени обеспечен за счет субсидируемых рабочих мест и программ стажировок, которые требуют расходов от налогоплательщиков, либо приносят очень мало средств в казну. Хотя они способствуют интеграции молодежи на рынок труда, в краткосрочной перспективе они не укрепляют государственные финансы. Тем не менее, они могут оказаться крайне важными для будущих перспектив вовлеченной молодежи.
— Какие реформы либерального толка (сокращение расходов, упрощение налоговой системы, дерегулирование) могли бы позволить Франции сократить свой долг и приблизиться к показателям таких стран, как Ирландия или Кипр (профицит в 4,0% и 4,1%)?
Даниэль Краль: Перефразируя Жана-Клода Юнкера, бывшего премьер-министра Люксембурга и председателя Европейской комиссии, французские политики прекрасно знают, что нужно делать, но они не знают, как после этого быть переизбранными. Возьмем, к примеру, пенсионную реформу президента Макрона, которая была совершенно недостаточной для обеспечения устойчивости государственной пенсионной системы. Если какая-либо политическая партия предложит реформы, которые окажут негативное влияние на часть населения, эти реформы будут использованы другими партиями как инструмент в политических дебатах. Даже если все понимают, что это необходимо сделать, никто не хочет быть тем, кто это сделает.
Франсуа Фачини: Можно ориентироваться на наиболее либеральные страны ЕС или ОЭСР, здесь мы думаем об Ирландии и Швейцарии. Также можно посмотреть в сторону португальских социалистов, которые проводили политику скрытой экономии. Эта политика увеличивает видимые государственные расходы, но сокращает невидимые. Она повышает наименее болезненные налоги, такие как налоги на потребление, не затрагивая другие сборы. Можно попытаться повторить политику, проводимую в Нидерландах с 1994 года, которая неуклонно следовала кейнсианской доктрине преимуществ антициклической бюджетной политики: бюджет должен использоваться только для стабилизации экономических колебаний. Это требует, наконец, серьезного отношения к европейским бюджетным правилам и отказа от веры в то, что крупная страна, с точки зрения Европейского Союза, находится выше закона.
Либеральная реформа преследует иную цель: она стремится сократить государственные расходы не для уменьшения долга, а чтобы вернуть человеку право распоряжаться его собственными доходами. Она исходит из того, что сокращение расходов без институциональных реформ лишь сохраняет государственные растраты и так называемую "X-неэффективность" — ситуацию, когда налоговые поступления работают не на пользователей госуслуг (пациентов, студентов и т.д.), а на интересы госслужащих. Сдерживание роста госрасходов без структурных реформ лишь усугубляет эту неэффективность, что объясняет ухудшение качества государственных услуг и, в конечном счете, рост недовольства пользователей. Пользователь платит дважды: и за ухудшившийся сервис, и за статьи расходов, которые никак не улучшают качество госуслуг. Он покрывает дополнительные издержки, вызванные оппортунистическим поведением госслужащих, которые используют свое положение, чтобы требовать от правительства и руководства все больше средств для улучшения собственных условий труда, а не качества предоставляемых услуг. Решение именно этих проблем и составляет миссию либеральной политики. Она выступает за приватизацию, переход к режиму частной собственности для услуг, которые сегодня производятся в государственном секторе. Она также ратует за сокращение всех форм субсидий (как прямых расходов, так и налоговых льгот), включая дотации культуре, кинематографу, сельскому хозяйству, жилищному сектору, транспорту, мобильности и т.д.
Субсидии действительно порождают значительные ценовые искажения и направляют капитал в бесперспективные отрасли. Примеров множество. Разнообразие существующих моделей доказывает, что сокращение госдолга возможно и без расширения свобод, и без повышения эффективности. Сегодня мы имеем политику, лишенную этики — как минимум, отвергающую принцип добровольного согласия, хотя он и является фундаментом современного общества. Это политика, с пренебрежением относящаяся к расточительству ресурсов, созданных тяжелым трудом каждого француза. Наконец, это политика, порождающая недовольство и провоцирующая рост всех форм популизма. При этом противоядием от популизма служит либерализм: в либеральных странах доля популистски настроенных избирателей крайне мала.
Вернувшись во Францию из бургундского плена, Людовик XI немедленно приступил к разработке нового плана по подчинению гордой и независимой Бургундии французскому королевству. В поисках возможного союзника против бургундского герцога Карла Смелого Людовик обратил свое внимание на Англию, где в то время во всю шла "Война Алой и Белой розы", в которой в борьбе за власть между собой сражались две ветви королевской династии Плантагенетов - Ланкастеры и Йорки.
Дело в том, что Карл Смелый был союзником группировки йоркистов, сумевшей в 1461 году свергнуть с английского трона представителя Ланкастеров Генриха VI и посадить на его место герцога Йоркского Эдуарда IV. В 1470 году в стане йоркистов произошел разлад, в результате которого один из ближайших советников Эдуарда граф Уорик, сыгравший ключевую роль в приходе герцога Йоркского к власти в Англии, в пух и прах разругался с английским монархом, после чего бежал во Францию. Увидев в начавшейся смуте возможность изменить политическую ситуацию в Англии и в конечном итоге навредить англо-бургундскому союзу, Людовик предоставил Уорику убежище. В дальнейшем французский монарх сильно поспособствовал проведению переговоров опального графа с женой свергнутого английского короля Генриха VI Маргаритой Анжуйской, на которых вчерашние враги заключили между собой союз с целью свергнуть Эдуарда IV с престола Англии и вернуть на его место Генриха VI.
Маргарита и Уорик.
В середине сентября граф Уорик в сопровождении своих сторонников высадился на Туманном Альбионе и, заручившись поддержкой местных баронов, сочувствующих Ланкастерам, двинулся на Лондон. Узнав о приближении к столице крупной армии противника, лондонская знать немедленно переметнулась на сторону Уорика, оставив Эдуарда IV в полном одиночестве. Чтобы избежать плена, английский король сел на корабль и немедленно отплыл в Бургундию, где попросил убежища у своего давнего союзника Карла Смелого. Победившая же армия Уорика 6 октября ворвалась в Тауэр и освободила из заключения Генриха VI. Спустя неделю он прошел по Лондону с торжественной процессией, после чего на его голову водрузили корону.
Однако радость Ланкастеров, а вместе с ним и радость Людовика, уже грезившего о заключении англо-французского союза против Бургундии, длилась совсем недолго. Свергнутый Эдуард IV при помощи Карла Смелого набрал в бургундском герцогстве небольшое войско и вместе с ним в середине марта 1471 года вернулся в Англию отвоевывать корону. В конец уставшие от гражданской войны и бесконечных переворотов английские бароны решили не сопротивляться своему бывшему сюзерену и беспрепятственно пропустили его в Лондон. Генрих VI был вновь арестован и помещен в Тауэр, а граф Уорик с небольшой группой своих сторонников бежал в Ковентри.
14 апреля 1471 года в местечке Барнет, что в 16 километрах к северу от Лондона, солдаты Эдуарда IV сошлись в генеральном сражении с армией Уорика и нанесли ей разгромное поражения, убив среди прочих и самого мятежного графа. В течение следующего месяца Эдуард окончательно подавил последние очаги ланкастерского сопротивления в стране, после чего 21 мая 1471 года он победоносно въехал в Лондон. Вечером того же дня по чудесному стечению обстоятельств пришла новость о том, что Генрих VI скоропостижно скончался в Тауэре. Официальная версия гласила, что свергнутый король "умер от расстройства и уныния", однако по другой, более вероятной, бывшего короля забили до смерти по приказу Эдуарда. Как бы то ни было, смерть Генриха лишила группировку Ланкастеров последних надежд на престол и окончательно укрепила в Англии власть Эдуарда IV, позволив ему обратить свое внимание на внешние дела страны.
Гибель графа Уорика.
Спустя несколько лет после подавления мятежа английский король, отнюдь не забывший о той помощи, какую оказал Людовик XI его врагам, решил начать против французского государства военный поход, конечной целью которого было объединение Англии и Франции под властью английского монарха. В июле 1474 года Эдуард IV заключил с Карлом Смелым договор о наступательном союзе против Франции, согласно которому бургундский герцог обязался оказать военную помощь английскому королю в завоевании французской короны, в обмен на что в случае удачной кампании Бургундии должны были отойти области Гин, Пикардия, Турне, Шампань и Бар. В июне 1475 года Карла Смелый предоставил Эдуарду 500 плоскодонных барж, на которых английская армия численностью 20 тысяч человек за три недели переправилась в Кале, находившимся под контролем англичан с 1347 года.
Также Эдуард сильно рассчитывал на подход в Кале крупной союзнической армии из Бургундии, однако Карл Смелый привел на помощь союзникам лишь небольшой отряд. Дело в том, что еще за год до высадки английского десанта во Франции бургундский герцог начал крупную военную кампанию против швейцарских кантонов и части германских земель, входивших в состав Священной Римской империи. Карл давно мечтал соединить свое географически разорванное герцогство и сделать из Бургундии настоящее королевство, для чего вознамерился присоединить к своему герцогству Эльзас, Лотарингию, Савойю, часть современной Швейцарии, а также епископства Утрехта, Льежа, Туля, Вердена и Кельна.
29 июля 1474 года Карл со своим с войском, насчитывавшим около 20 тысяч человек, осадил город Нойс, который был последним препятствием по дороге на Кельн. Это, в свою очередь, спровоцировало императора Священной Римской империи Фридриха III, к чьим владениям относилось Кёльнское архиепископство, на ответные действия. Собрав крупную армию и заручившись поддержкой Людовика XI, обещавшего прислать своих солдат на борьбу с ненавистным бургундским герцогом, император прибыл на место событий и встал лагерем недалеко от осаждённого Нойса. Казалось, что вот-вот должно произойти генеральное на сражение, однако, к удивлению бургундцев, Фридрих несколько месяцев ничего не предпринимал, ожидая прибытие обещанной французской помощи, которая, впрочем, так и не появилась. В конце концов, 24 мая 1475 года имперская армия все же сошлась в битве с бургундцами, однако потерпела в ней поражение, после чего Фридрих направил Карлу Смелому запрос о мире, который тот с радостью принял. 19 июня между противниками было подписано перемирие на девять месяцев, а вопрос принадлежности Кельна был передан на рассмотрение папе римскому. Город Нойс же был помещён под временное управление папского легата.
27 июня Карл Смелый распустил свою изможденную осадой армию, а сам с небольшим эскортом отправился в Кале на помощь англичанам. Прибытие столь незначительной подмоги сильно расстроило Эдуарда IV, но не вынудило его отказаться от планов по захвату французской короны. 17 июля английский король и бургундский герцог выступили в поход на Париж. Перед выходом из Кале Карл Смелый заверил Эдуарда, что ему удалось переманить на свою сторону коннетабля Франции Луи де Люксембурга, контролирующего ключевые крепости на Сомме. По словам бургундского герцога, коннетабль должен был беспрепятственно впустить англичан в город Сен-Кантен, однако когда их армия подошла к воротам, городской гарнизон неожиданно открыл по ним артиллерийский огонь. Судя по всему, Луи де Люксембург, в последний момент испугавшийся возмездия со стороны французского короля, решил дать отпор интервентам. Карл Смелый после этого конфуза, окончательно испортившего его отношения с английским королем, под предлогом военных действий в германских землях покинул английское войско и отправился восвояси.
Луи де Люксембург.
Узнав от своих шпионов о фактическом дезертирстве бургундского герцога из стана врага, Людовик XI решил немедленно воспользоваться ситуацией. Он отправил к Эдуарду своего посла с предложением "установить между Англией и Францией тесную дружбу, чтобы два эти королевства могли жить в мире". Французский посланник сообщил английскому королю, что сезон для ведения войны подходит к концу и скоро наступит зима, и если Эдуард захочет заключить сделку, то "король Франции сделает так, что англичане останутся довольны". Эдуард, прекрасно понимавший, что без помощи бургундской армии завоевать корону Франции ему не удастся, согласился на ведение мирных переговоров с французами и объявил временное перемирие с противником.
Такие новости, в свою очередь, сильно разозлили Карла Смелого. 19 августа бургундский герцог в ярости вернулся в лагерь Эдуарда IV и вступил с ним в ожесточенный спор, доказывая ошибочность ведения переговоров с французами. Карл в язвительном тоне напомнил Эдуарду о великих победах, которые английские короли ранее одержали во Франции, и о том, каких усилий им это стоило. Он заявил, что "никогда не думал, что нынешнее английское вторжение может принести Бургундии какую-либо пользу, и, помогая в его организации, руководствовался только желанием увидеть, как англичане вновь овладеют тем, что им принадлежало по праву". В конце своей речи Карл заключил, что он очень огорчен малодушием английского короля, после чего покинул английский лагерь, оставив в сердце Эдуарда серьезную обиду.
29 августа Людовик XI и Эдуард IV подписали семилетнее перемирие, по условиям которого Франция обязалась выплатить англичанам единоразовую контрибуцию в размере 75 тысяч экю, а в дальнейшем в течение всего срока перемирия Людовик должен был выплачивать Англии ежегодную субсидию в размере 50 тысяч экю. Также, желая закрепить мирные отношения между двумя странами, короли объявили о помолвке французского принца Карла, которому тогда было пять лет, со старшей дочерью короля Эдуарда, 10-летней Елизаветой. В качестве приданого Людовик обещал выплачивать ежегодную сумму в 60 000 ливров до момента достижения супругов брачного возраста. Наконец, было достигнуто соглашение о том, что Маргарита Анжуйская, супруга свергнутого английского короля Генриха VI, находившаяся в плену у англичан после битвы при Тьюксбери, состоявшейся в мае 1471 года, была освобождена за выкуп в 50 000 экю. В секретной статье к договору оба государя обязались помогать друг другу, если кто-то из их вассалов восстанет против них.
Подписанное мирное соглашение вызвало серьезное недовольство среди французских рыцарей, считавших его условия унизительными для Франции. Людовик же на это иронично заявлял, что "он прогнал англичан с французской территории гораздо легче, чем это сделал его отец". И действительно, в отличие от Карла VII, сражавшегося с англичанами на протяжении больше 20 лет, Людовику удалось изгнать английскую армию из своей страны всего через полтора месяца после начала вторжения. И сделал он это, по его собственному меткому замечанию, не с помощью оружия, а "накормив своих врагов пирогами с дичью и напоив их добрым вином".
Людовик XI Французский и Эдуард IV Английский встречаются для подписания договора в Пикиньи по обе стороны деревянного барьера, 29 августа 1475 года.
После заключенного перемирия с англичанами Людовик направил своих послов и к Карлу Смелому с предложением заключить мир между Францией и Бургундией. Карл, лишившийся английского союзника и погрязший в войне со швейцарскими кантонами, с радостью принял данное предложение. Мирные переговоры должны были пройти 13 сентября 1475 года в люксембургском городе Солевр, в котором Карл разместил свой штаб. За несколько дней до их начала к Людовику XI явились два посланника французского коннетабля Луи де Люксембурга, который, как мы помним, обещал посильную помощь Карлу Смелому и Эдуарду IV в их войне с французским королем, однако в последний момент закрыл перед носом союзников ворота города Сен-Кантен.
Понимая, что ему не избежать кары монарха за интриги против своей персоны, коннетабль отправил к королю двух своих советников с целью убедить его в своей верности. В частности, послы должны были сообщить Людовику, что на самом деле коннетабль никогда не замышлял ничего дурного против него, а наоборот, хотел рассорить герцога Бургундского и Эдуарда IV. Однако Людовик, которому уже в конец надоели интриги Луи де Люксембурга, решил расправиться с предателем, и сделал он это весьма интересным способом.
Так, совпало, что в день приезда посланцев коннетабля у короля с визитом находился Гийом Ле Жон Де Конте, дворецкий Карла Смелого. Людовик, решивший разыграть комедию, пригласил де Конте в свою комнату и попросил его спрятаться за ширмой. Далее он приказал привести к себе посланников коннетабля, и как только они вошли, король попросил их рассказать об отношениях коннетабля с бургундским герцогом. Желая выгородить своего господина, послы объяснили монарху, что коннетабль всеми силами хотел разорвать союз Карла Смелого с англичанами. Затем, чтобы угодить королю, один из послов начал насмехаться над бургундским герцогом и пародировать его нрав - он топал ногой о пол, клялся святым Георгием и называл короля Англии незаконнорожденным сыном лучника. Восхищенный тем, что он добился того, чего хотел, Людовик попросил посла говорить громче, потому что он начинает немного глохнуть. Посланник коннетабля с радостью повторил всю свою речь ещё раз. Когда сцена была окончена и посланники удалились, сеньор де Конте вышел из-за ширмы в состоянии изумления и возмущения. С этого момента у него была только одна мысль: как можно скорее доложить Карлу о том, что он только что услышал. Через час он уже скакал галопом к штаб-квартире герцога Бургундского.
При подписании договора о перемирии между Францией и Бургундией Карл Смелый и Людовик включили в него секретный пункт, который предусматривал, что та из двух сторон, которая первой доберется до французского коннетабля, должна будет казнить его или передать другой стороне в течение восьми дней. В сентябре 1475 года коннетабль Луи де Люксембург был взят под стражу и препровождён в Бастилию. В декабре он был обезглавлен.
Карл Смелый же, заключив таки перемирие с Людовиком, бросил все свои главные силы на войну против швейцарцев. В феврале 1476 года бургундцы захватили город Грансон, однако уже 2 марта на его освобождение подошла основная швейцарская армия. В начавшемся сражении швейцарцы разгромили бургундское войско, умудрившись при этом захватить всю его артиллерию в количестве 400 орудий и вынудив Карла Смелого с остатками его армии экстренно бежать из Грансона. Спустя несколько месяцев бургундский герцог попытался взять реванш у противника, 9 июня осадив город Муртен, однако потерпел еще более катастрофическое поражение, чем при Грансоне. 22 июня прибывшая на деблокаду города швейцарская армия буквально уничтожила войско противника, убив в сражении около 8 тысяч бургундцев.
Битва при Муртене.
Два столь чувствительных поражения подряд, тем не менее, не охладили военный пыл Карла. На этот раз бургундский герцог, на время забывший про Швейцарию, обратил свой взор на Лотарингию, чьи территории он также мечтал включить в состав Бургундии. Собрав новое войско 22 октября, Карл осадил город Нанси, однако, как и в случае со швейцарскими городами, наткнулся на ожесточенное сопротивление местного гарнизона. Пока бургундцы пытались захватить осажденный город, лотарингцы, заручившись поддержкой своих союзников (австрийцев, эльзасцев, французов и все тех же швейцарцев), собрали войско численностью около 20 тысяч человек и двинулись на освобождение Нанси.
5 января 1477 года на обледеневших полях близ Нанси войско Карла потерпело страшное поражение - почти все его солдаты были перебиты или пленены, а сам бургундский герцог был убит. Его обмороженное, голое и изуродованное тело обнаружили несколько дней спустя в соседней реке. Голова Карла была расколота алебардой, на животе и пояснице были следы от многочисленных ударов копий, а лицо было настолько обезображено дикими животными, что лишь личный врач герцога смог опознать его по боевым шрамам.
После смерти Карла Смелого герцогство Бургундское унаследовала его дочь Мария. Увидев благоприятную возможность наконец, присоединить столь желанную Бургундию к французским территориям, Людовик XI немедленно собрал армию и с ее помощью аннексировал большую часть территорию герцогства. Вслед за этим он предложил двадцатилетней Марии стать супругой его семилетнего сына дофина Карла, чтобы официально закрепить бургундские земли за французской короной, однако это предложение не встретило энтузиазма среди бургундской знати, боявшейся потерять свою независимость. В результате долгих размышлений было решено выдать Марию замуж за сына императора Священной Римской империи Фридриха III Максимилианна Габсбурга, что в конечном итоге привело к новой войне, на этот раз между Францией и домом Габсбургов.
Спустя 4 года ожесточенных сражений, 23 декабря 1482 года между противниками был заключён мирный договор, по которому Бургундское государство было разделено - Франция присоединила к себе непосредственно Бургундию, а также области Пикардия, Франш-Конте, Шароле и Артуа, а Габсбурги получили себе во владение Бургундские Нидерланды, включавшие в себя Фландрию, Брабант, Голландию, Люксембург и прочие земли. Таким образом, к концу своего правления Людовик XI сумел объединить под своей властью всю территорию Франции, за исключением части земель, находившихся под контролем королевства Наварра, а также Бретонского герцогства, которое под власть французской короны привел уже сын Людовика, Карл VIII.
За двадцать лет нахождения на престоле Людовик создал для себя во Франции такую власть, какой не знал до этого ни один из его предшественников, ведь отныне все сословия королевства (буржуазия, духовенство и дворянство) были полностью подчинены короне. Для контроля над всем, что происходит в европейском регионе, Людовик создал крупную разведывательную службу, в которую входили дипломаты, частные сыщики, секретные агенты, а также иностранные чиновники, находившиеся на его содержании. Французский король не жалел денег и на то, чтобы покупать благосклонность своих врагов, считая, что расходы на их подкуп составят гораздо меньшую сумму, чем та, которую придется потратить в случае вражеского вторжения или феодального мятежа. За постоянны интриги, подкупы и попытки перессорить своих врагов между собой Людовик XI получил среди своих современников прозвище "Всемирный паук".
В конце жизни рассудок Людовика помутился. Чувствуя, что его тело начинает слабеть, французский король убедил себя в том, что против него готовится очередной заговор. Для того чтобы удержать власть и обезопасить себя от мятежа, он переехал уединённой замок Плесси-ле-Тур, в котором, не доверяя французским солдатам, окружил себя шотландской гвардией под начальством лорда Крауфорда. Король превратил Плесси в крепость, куда допускались лишь избранные. Окрестные дороги были усеяны ловушками, в которые попадали лошади любого, кто пытался приблизиться к замку окольными путями. Замок был окружен рвом и стеной с острыми шипами, вделанными в кладку. Ворота закрывались железной решеткой. Само двухэтажное жилище короля находилось внутри крепостного двора. По четырем его углам находились передвижные железные сторожевые башни, на которых постоянно находились лучники, получившие приказ стрелять во все, что движется, как только ворота будут закрыты, а разводной мост поднят.
Парикмахер, направляющийся в покои Людовика XI, минуя многочисленную вооруженную охрану.
Заметив, что его кожа воспалилась, Людовик убедил себя в том, что он заболел проказой, и стал отчаянно искать лекарство от нее. В надежде продлить свою жизнь, он поручил одному из своих лучших морских капитанов, Георгию Палеологу, проследовать на трех кораблях вдоль западного побережья Африки до островов Зеленого Мыса (Кабо-Верде), "чтобы найти некоторые вещи, имеющие большое значение для его здоровья". Этими "вещами" были большие морские черепахи, ведь врачи того времени считали, что нет лучшего средства от проказы, чем купание в крови этих животных.
Обращался Людовик и ко всяким колдунам, однако никто из них так и не смог спасти медленно умирающего короля. 30 августа 1483 года после нескольких кровоизлияний в мозг Людовик XI скончался, а на французский престол взошел его сын Карл VIII, которому было уготовано судьбой бросить Францию в пучину Итальянских войн.
