Будущая русская императрица и невеста наследника престола прибыла в Ливадию 10 октября 1894 года за 10 дней до смерти отца жениха, императора Александра III.

Решив объегорить судьбу хитровыдуманные влюбленные, воспользовавшись днем рождения матери Николая, отменили на один день траур и обвенчались.

Медовый месяц этих неумных людей протекал в окружении траура и панихид. В стране шушукались, что эта свадьба закончится никогда не виданными в русской истории поминками. Мало кто из русских людей сомневался, что для станцевавшего на гробе отца наследника его правление ничем хорошим не закончится.

Коронация завершившаяся «ходынской давкой» превратила Николая II Романова в Николашку Кровавого. В день трагедии бессердечные молодожены весело отплясывали на балу у французского посланника.

Царский свояк великий князь Сергей Александрович, ответственный за организацию народных гуляний на Ходынском поле не понес за устроенное им кровавое месиво никакого наказания. Ходынскую трагедию в народе назвали «кровавой субботой», потом было «кровавое воскресенье», и мировая война, оказавшаяся по сравнению с братоубийственной гражданской войной детским лепетом.

Перефразируя слова Бальмонта можно и сегодня сказать:

Кто начал царствие с Ходынки,
Тот в дом Ипатьева придет.

Новая императрица смотрела на всех придворных, как на быдло. За ее спиной то и дело шептались: «Что же вы хотите господа, немка приехала в дикую Московию». Эта женщина волею судеб севшая немецкой задницей на русский престол по своему разрушительному воздействию на страну переплюнула Марию Антуанетту и Раису Горбачеву. Даже мужнина родня прозвала это чужеродное тело, проникшее в чахлый романовский организм - «ВЫСОКОМЕРНОЙ НЕМКОЙ».

Родная сестра вновь испеченной императрицы, вышедшая замуж за великого князя Сергея Александровича внушала набитой дуре Аликс, чтобы та начала учиться улыбаться царедворцам, прислуге и простому народу. Улыбка сделает ее обожаемой в народе, ждущего от новой императрицы доброго сердца, и великих по щедрости поступков.

В итоге Аликс стала улыбаться странному человеку из народа, Григорию Распутину. Войдя в силу при помощи податливой с ним словно воск императрицы, Гришка, то ли святой старец, то ли прожженный черт, не опасаясь шпионов, басил в «Яре»: «Царица мудрая правительница, с ней я все могу делать, а он Божий человечек. Ну, какой из него Государь царь-батюшка? Ему только с детьми играть, из ружьишка по воронам пулять, да водку пьянствовать».

Российская империя полнилась байками о том что новая императрица, как в свое время Екатерина II, лишит своего муженька подкаблучника власти и тот закончит свои дни так же как дурачок Петрушка III.

Даже в годы I мировой войны, Аликс вроде бы делая благое дело, общалась с раненными солдатами, но говорила при этом с героями как со скотами. Простым русским людям «имевшим честь» общаться с Государыней было неловко за нее так, что будто они руками к нечистотам прикоснулись.

Глядя на дураков венценосных родителей, народ в сплетнях не щадил и их детей. Царевны объявлялись гулящими, одаривавшими простых солдатиков своими сладкими ласками.

Дочек императрица ненавидела с самого рождения, ибо пообещала Ники после свадьбы с первой же попытки родить наследника. В архивах сохранилось письмо, где Аликс пишет мужу, как разочаровало их рождение первой дочери Ольги, как огорчил первый крик Татьяны, а появление на свет Марии и Анастасии заставило выть от бессилия.

После рождения четырех девочек в царский дворец потянулась вереница всевозможных старцев и юродивых. Некий Митя Гугнивый умудрился заразить одну из царских дочек чесоткой и вшивостью.

Французский шарлатан Филипп Низье-Вашо должен был только за свой подарок императрице получить поджопник и вмиг вылететь из России. Этот прохиндей всучил Аликс иконку с колокольчиком, звонившем при приближении к Государыне человека с дурными помыслами. Француз долго водил руками над распластанной на кровати Аликс и доводился до того, что императрица забеременела понарошку.

Новость о том, что очередная беременность императрицы, оказалась ложной породила в народе новые слухи. Одни говорили, что царица родила зверя в человечьем обличии, и рыдающий пьяными слезами царь собственноручно лишил монстра жизни. Другие шептали, что на реке Неве родился урод со свиным рылом и рогами, которого из столицы на быстроходном корабле отправили на секретный остров на краю империи.

Фиксировавшиеся полицией подобные слухи приводили к забавным случаям, например из либретто к «Сказке о царе Салтане» вымарывались слова:

«И в суму его пустую
Сунем грамоту такую:
Родила царица в ночь
Не то сына, не то дочь,
Не мышонка, не лягушку,
А неведому зверюшку».

В книжных лавках конфисковывали плакаты с пастушками несущих на руках четырех молоденьких поросят.

Наконец Бог услышал молитвы императорской четы и послал Государю наследника, родившегося с «царской болезнью» - гемофилией. Не зная о страшном заболевании, новорожденного тут же назначили шефом четырех полков, атаманом казачьих войск российской империи и куратором пяти военных училищ.

Когда через месяц после родов придворные медики сообщили родителям, что мальчик болен страшной болезнью, супруги из их слов поняли только одно, при самом благоприятном раскладе наследник проживет 30 лет. Только в 2019 году появилась информация, что врачи близки к победе над гемофилией за счет редактирования генома и активной генной терапии больного.

Алексей рос очень избалованным ребенком, он гонял сестер по дворцу и всегда мотивировал свое решение словами: «Никто не может перечить наследнику престола».

Маленький цесаревич заявлял сидящему в приемной императора убеленному сединами генералу: «Извольте вставать, когда входит наследник».

На момент знакомства с Распутиным императору было 37, императрице 33 года, а самому «старцу» 36 лет. Этому бородатому мужику, ходившему согласно народным слухам в любовниках императрицы, предстояло при помощи своих безграмотных и корявых записочек рулить Российской империей. Вскоре царица не сомневалась, что Георгий творит чудеса, исцеляет тело, очищает душу от грехов и изгоняет бесов.

25 октября 1915 Николашка формально опираясь на комичное решение «Георгиевской думы» Юго-Западного фронта, наградил сам себя орденом Святого Георгия 4-й степени:

«Георгиевская Дума усмотрела: что присутствие Государя Императора на передовых позициях вдохновило войска на новые геройские подвиги и дало им великую силу духа, что изъявив желание посетить воинскую часть, находящуюся на боевой линии, и приведя таковое в исполнение, Его Императорское Величество явил пример истинной военной доблести и самоотвержения, что, пребывая в местах, неоднократно обстреливаемых неприятельской артиллерией, Государь Император явно подвергал опасности свою драгоценную жизнь и пренебрегал опасностью, в великодушном желании выразить лично войскам свою монаршую благодарность, привет и пожелания дальнейшей боевой славы. На основании вышеизложенного Георгиевская Дума Юго-Западного фронта единогласно постановляет: повергнуть через старейшего Георгиевского кавалера генерал-адъютанта Иванова к стопам Государя Императора всеподданнейшую просьбу: оказать обожающим Державного вождя войскам великую милость и радость, соизволив возложить на себя орден Св. Великомученика и Победоносца Георгия четвертой степени, на основании ст. 7-й».

Вручение награды засняли кинохроникеры и эти кадры перед показом «фильмы» стали крутить во всех кинотеатрах империи. «Документалку» демонстрировали недолго, поскольку каждое появление Государя на экране сопровождалось выкриком из зала: «Николашка с Егорием, а царица с Григорием».

Жалобы Столыпина на «старца» император парировал слабым взмахом руки и тихими словами: «Я готов вытерпеть десять Распутиных рядом с собой, чем одну истерику императрицы».

Когда Аликс доводила мужа своими мольбами, просьбами, придирками, гневливыми словами и слезами до исступления он кардинально уходил в запой. После убийства Распутина прогнившая кучка думских депутатов во главе с профессиональным балаболом Гучковым предложила арестовать царскую чету, и передать власть брату царя Михаилу, назначив его регентом при наследнике престола.

Посреди вызревающего хаоса Аликс как из пулемета «Максим», строчила Ники одно гневное письмо за другим:

«В Думе все дураки, в Ставке сплошь идиоты, в Синоде одни только животные, министры – мерзавцы. Дипломатов наших надо перевешать. Разгони всех. Прошу тебя, дружок, сделай это поскорее. Тебя должны бояться. Мы не конституционное государство, слава Богу. Будь Петром Великим, Иваном Грозным и Павлом I, сокруши их всех. Я надеюсь, что Кедринского (Керенского) из Думы повесят за его ужасную речь, это необходимо. Спокойно и с чистой совестью я сослала бы Львова в Сибирь, я отняла бы чин у Самарина, Милюкова, Гучкова и Поливанова – всех их тоже надо в Сибирь».

Иностранка хотела много и сладко вешать, не зная, что очень скоро практически всех Романовых ожидает трагический финал.

В момент, когда решалась судьба империи, у Николая II был шанс переломить ход истории в свою пользу, но он добровольно вручил себя в руки кучки золотопогонных предателей.