ФЕМИНИЗМ И РАВНОПРАВИЕ

Когда на рубеже 19 и 20 веков суфражистки боролись за равные права для женщин, они сражались со вполне реальными проблемами. Неравенство женщин в правах было не только закреплено множеством обычаев, но и глубоко, детально прописано в законодательстве абсолютного большинства стран, в том числе и ВСЕХ тех, которые сегодня принято называть «старыми демократиями».

Лишь постепенно, десятилетиями, женщины приобретали равные, в глазах общества и государства, права избирать и быть избранными, самостоятельно распоряжаться своей жизнью и своим имуществом, получать образование, занимать должности, работать по профессиям… и множество других прав, которые уже имелись у мужчин ранее.

Кстати, практически та же история, хотя и с иным хронологическим сценарием, происходила с расовыми правами.

Это напоминало задачу пробиться сквозь стену. Вначале вы колотите, казалось бы, впустую, затем появляются трещины, потом щели, они всё шире, и вот, наконец, первые смелые и энергичные протискиваются, преодолевая сопротивление, собирая на себе удары, царапины и синяки… и постепенно щели превращаются в узкие двери… а потом эти двери становятся всё шире, всё удобнее и надёжнее, пока, наконец, проёмы этих дверей не увеличиваются настолько, что ничто уже не мешает женщинам пройти по признаку пола, а чёрным – по признаку расы… ломиться больше некуда, и дальнейшие требования сделать эти раскрытые двери ещё шире не дают уже ничего. Стать «ещё более равными», чем другие, хочется, но не получается.

Однако широко распахнутая дверь вовсё не гарантирует способности пройти каждому или каждой желающей. Ведь и белые мужчины тоже – и раньше, и сейчас – отнюдь не все получали всё желаемое, они были и остаются обязаны преодолевать другие, не связанные с полом и расой, испытания, трудности и преграды, и доказывать свои права и таланты. И не все женщины, честно конкурируя в этих сферах с мужчинами, всегда их всех побеждают.

А недавняя успешная победа в борьбе за равенство прав порождает во многих победивших (и даже им сочувствующих) чувство «коллективного морального превосходства» и склонность ожидать, и даже требовать проявлений чувства «коллективной вины» от тех, кто, пользуясь правами сам, не давал другим ими пользоваться ранее. Время идёт, но эти соображения, ничтоже сумняшеся, смело переносятся некоторыми на новые поколения представителей когда-то «привилегированного клуба» - белых цисгендерных мужчин. Современное «либеральное» большинство во множестве западных стран почему-то не видит никаких признаков гендерной несправедливости и расизма в том, чтобы сегодня показывать на эту группу пальцем со словами «это они виноваты во всём», или, по крайней мере «они должны признать свою групповую (по полу и расе) ответственность и задолженность перед потомками тех, кого их предки обижали раньше».  

Говоря короче и проще – если уже нет смысла пытаться сделать шире двери для своего пола или своей расы – давайте попробуем теперь сделать их меньше, сузить их – ДЛЯ ДРУГИХ…

ФЕМИНИЗМ И РАВЕНСТВО ОПЛАТЫ

Едва ли какому-то нормальному человеку сегодня может прийти в голову поставить под сомнение то правило, что женщины могут и должны получать равную плату с мужчинами за равный труд.

Однако феминистки и адепты воук-культуры «почему-то» видят в этом правиле только один знак равенства – первый.

Между тем, второе равенство – равенство труда, а точнее, результатов труда – вовсе не является здесь ни гарантированным, ни статистически подтвержденным для большинства профессий. И здесь нет повода истерить, яростно обнажать клинки и закатывать глаза.

Есть один простой факт: если бы найм на работу преимущественно женщин ДЕЙСТВИТЕЛЬНО позволял бы предпринимателям платить меньше за равные результаты труда, то мужчины-соискатели очень быстро обнаружили бы, что женщин повсеместно берут на работу гораздо охотнее, а мужчинам устроиться и удержаться на работе всё труднее и труднее. Постепенно дорогих и неэффективных мужчин неизбежно заменяли бы на женщин везде, где это только возможно.

Но мы видим, что этого не происходит… как растущая статистическая тенденция, это явление отсутствует (что никак не отменяет тех отдельных фактов, что некоторые конкретные женщины на некоторых постах зачастую оказываются лучше тех конкретных мужчин, что занимали их ранее, и эти талантливые женщины закрепляются на этих постах, и успешно трудятся).

Феминизм утверждает, что в неравенстве виноваты лишь гендерные предрассудки и треклятый «заговор мужского клуба». На госслужбе такие явления и вправду могут иметь место. Однако в бизнесе, и в связанной с ним деловой и трудовой конкуренции, каждый - за себя, и любой, кто ставит гендерные, расовые или иные подобные дискриминационные предубеждения выше прямых интересов собственного дела, неизбежно обречен на неудачу и проигрыш в острой конкурентной борьбе. Люди на западе, кажется, называют это капитализмом…

ФЕМИНИЗМ, КАПИТАЛИЗМ, И «ЗАГОВОР МУЖСКОГО КЛУБА»

Некоторое время назад моя сестра, живущая на западе уже четвёртый десяток лет (сейчас – в Канаде), и несколько озабоченная тематикой феминизма, прислала мне ссылку (увы, я не смог её сейчас найти) на американскую статью о жестоком притеснении женщин в офисах типа "опен спейс". Суть проблемы автор(ка) статьи видела в том, что дамы вынуждены весь рабочий день находиться на глазах мужиков, которые на них «бесстыдно пялятся». Причём придумали это всё начальники – мужчины специально для удовлетворения темных страстей – собственных, а также мужчин-подчиненных, своих «коллег по мужскому клубу» - то есть по подлому заговору против дам-сослуживиц…

Да, да… такие вот статьи там – «вариант нормы». У меня случайно сохранился черновик моего ответа, который я решился здесь привести:

«Привет, я хотел сказать только, что я не за "опен спейс" офисы (самому доводилось годами сидеть спиной (и моником) к лицу начальника), и, упаси Бог, я не за свободу приставаний к женщинам на работе. Но я никак не мог бы поставить лайк под этой статьёй, потому она - очень явный пример стремления бесстыдно и необоснованно подводить под любой вопрос ИДЕОЛОГИЧЕСКУЮ базу. В Советском Союзе, например, все противоречия в обществе объясняли проявлениями классовой борьбы, и тогда попробуй только вякни что-то в пользу "буржуазного" взгляда на ситуацию. На западе, в обществах США и ЕС сейчас модно в любой частной прикладной проблеме "изыскивать" проявления гендерного или расового неравенства, чтобы оппонирующая точка зрения сразу выглядела, как нечто инфернальное, как крамола, априори достойная негодования и осуждения. Здесь концепция опен спейс представляется ни много ни мало, как очередным заговором "мужского клуба" против бесправных женщин, которым приходится "сидеть на виду у мужчин", а это бред.

Опен спейс развился почти во всём мире только лишь потому, что он в целом оказался эффективнее с позиций капитализма. Нужно ли кому-то доказывать, что эффективный капитализм - это внерасовое (за что и воевал Север с Югом в США) и бесполое явление, успешные менеджеры обоих полов одинаково следуют его требованиям, а деньги чёрных женщин-клиентов хрустят точно так же, как деньги белых мужчин?

Бизнес-тактика, основанная на РЕАЛЬНЫХ (а не выдуманных и приписанных) расовых и/или гендерных предрассудках, неэффективна, неконкурентна, и сама по себе обречена на неизбежную неудачу. Давать своим предрассудкам волю, живя в обществе и особенно в бизнесе – это и без оплеух от «борцов против», просто само по себе, дело дорогостоящее и неблагодарное. Эти предрассудки… как говорил г-н Буонапарте, «… это хуже, чем преступление – это ошибка». Соответственно, борьба с этими предрассудками в реальности не нужна, реальные носители этих предрассудков неизбежно и быстро наказывают сами себя, проигрывают в конкурентной борьбе, а выискивать такие предрассудки у вполне успешных людей и бизнесов в нашем остро-конкурентном мире – занятие или глупое, или нечестное, и по-любому социально непродуктивное.»

Когда в начале XX века суфражистское движение вновь дало о себе знать, антисуфражизм тоже необыкновенно расцвел и оформился во множество организаций. В Великобритании главной организацией подобного рода стала учрежденная в 1908 году Национальная женская антисуфражистская лига (НЖАЛ). Лига сразу же развернкла активную деятельность: филиалы, демонстрации, петиции, пропагандистские листовки и плакаты. Уже к 1909 году в Великобритании работало 82 отделения Лиги, а инициированная ею петиция против предоставления женщинам избирательных прав набрала 337 018 подписей (суфражисткам с петицией противоположного содержания примерно в это же время удалось собрать меньше).

К антисуфражистскому движению примкнуло очень много женщин, и многие антисуфражистские организации были сугубо женскими.В тактике и методах суфражистов и антисуфражистов было много общего, как, например, то, что среди членов тех и других организаций было много социально активных, состоявшихся в профессиональной сфере женщин.Неслучайно, как отмечает Б.Харрисон, «наиболее проницательные суфражистки приветствовали возникновение организованного антисуфражизма, так как это опровергало положение о политической индифферентности женщин»

Недаром американская активистка Сьюзен Энтони говорила: женщины никогда не получили бы избирательных прав, если бы этот вопрос решали женщины. Цифры подтверждают ее слова: по данным исследователей, до 1916 года в США против избирательного права было больше женщин, чем за него.

Антисуфражистками зачастую становились женщины образованные, обеспеченные, успешные и прогрессивные. Например, лидером антисуфражисток штата Иллинойс была Кэролайн Корбин, соосновательница Ассоциации по улучшению положения женщин; другой известной американской антисуфражисткой была Агнес Ирвин — женщина, впервые занявшая пост декана в Рэдклифф-колледже. Руководительница Национальной ассоциации против избирательного права для женщин Жозефина Додж (кстати, помимо антисуфражистской деятельности миссис Додж активно занималась благотворительностью и открыла один из первых детских садов для работающих матерей, то есть тоже была женщиной довольно прогрессивных взглядов)

Присутствие таких высокостатусных дам повышало престиж организации в глазах общества, но, с другой стороны, дало основание суфражисткам обвинять Лигу в том, что она представляет интересы очень ограниченного круга женщин:

«Королевство антисуфражисток состоит из влиятельного и богатого меньшинства, таких, как леди, описанные в романах лорда Биконсфильда, которые свергают кабинеты и которые рассматривают требования женщин из буржуазии и рабочего класса как вторжение в их законные владения. Зачем им право голоса?»

Парадокс антисуфражизма заключался в том, что «анти» выступали лишь против участия женщин в парламентских выборах, приветствуя их активную деятельность в местном самоуправлении. Такой подход с их точки зрения обеспечивал искомое разделение сфер: женщины, беря на себя управление местными, домашними делами, соответствующими их предназначению матерей и хозяек, оставляли мужчинам вопросы имперского и национального масштаба.

«Анти» многое заимствовали из арсенала оппонентов, создавших движение почти на полвека раньше. Формы работы Национальной женской антисуфражистской лиги часто были зеркальным отражением организационной и пропагандистской деятельности суфражистских организаций: сбор подписей под петициями, организация собраний и митингов, лекционные турне по стране, распространение листовок, опросы населения по поводу отношения к проблеме избирательных прав женщин, поддержка антисуфражистских кандидатов в парламент и т.п

Все это способствовало дальнейшей мобилизации «анти». В декабре 1908 г. был создан Мужской комитет против женского избирательного права. Членом комитета был Редьярд Киплинг, а поддерживал его Эдуард VII. Женская антисуфражистская лига и Мужской комитет часто проводили совместные мероприятия и в конце концов решили создать объединенную организацию — Национальную ассоциацию против избирательного права женщин. Но вот беда — члены Мужского комитета были уверены, что после объединения активистки Лиги отдадут управление им, а активисткам такое даже в голову не приходило. В итоге, несмотря на сопротивление, все лидирующие посты в объединенной организации в конце концов заняли мужчины. Получилось довольно иронично.

Большинство аргументов антисуфражистов-мужчин были довольно предсказуемы. Главный основывался на концепции сепаратных сфер: Господь создал мужчин и женщин разными, каждому уготовал собственную роль и устроил так, что мужчина должен быть главой семьи. Фактически же никому просто не хотелось отдавать женщинам хотя бы немного власти и влияния.

Подразумевалось, что пока женщины влияют на законодателей неофициально (как лично — через отцов, мужей, братьев, сыновей, так и через многочисленные женские клубы и ассоциации), они имеют больше морального авторитета и могут с его помощью лоббировать свои решения, но как только они вступят в политическую борьбу на равных с мужчинами, они этого преимущества лишатся.Так что было бы ошибкой думать, что антисуфражистки призывали запереть женщин на кухне: нет, многие из них вполне приветствовали их участие в общественной жизни, просто боялись потерять уже существующий способ влияния.

Кроме того, многие считали, что женщины в большинстве своем еще плохо разбираются в политике и не готовы голосовать. Особенно сильны эти настроения были в США, где многие были недовольны тем, что право голоса дали чернокожим и недавним иммигрантам, которые (по мнению этих недовольных) смутно представляли себе принципы демократии, едва умели читать по-английски и готовы были продать свой голос за выпивку или несколько долларов. Если в подобной обстановке еще увеличить число избирателей за счет женщин (многие из которых тоже были необразованными), пропорция между «сознательными» и «невежественными» избирателями усилится в пользу последних, и система не выдержит, считали сторонники этой точки зрения.

Часть антисуфражисток считала, что вместе с правом голоса на женщин со временем возложат множество неприятных «мужских» обязанностей: от службы в армии до выплаты семейных долгов и кредитов. Разве избирательные права стоят таких жертв?

Один из самых распространенных мотивов антисуфражистской пропаганды тех лет — показать, в каких чудовищных условиях окажутся мужчины, если их жены начнут «лезть в политику» .

Ведь им придется заниматься домашним хозяйством и, страшно сказать, собственными детьми! Забавно, что все «женские» обязанности показаны на этих открытках утомительными и унизительными, тогда как «мужские» занятия выглядят гораздо привлекательнее: знай себе пей алкоголь, кури сигары, играй в карты и читай газеты. Довольно странная тактика, если вы хотите убедить женщин оставить всё как есть.

Помимо открыток существовало множество постеров и предвыборных плакатов, где картинки совмещались с лозунгами. Вот, например, постер «Феминизированная Америка», выпущенный Южной женской лигой за отклонение Девятнадцатой поправки. Под карикатурой, где курица предлагает петуху самому высиживать яйца, потому что «ее призывает страна», от лица профессора Чикагского университета сообщается, что «крах мужского господства в этой стране приведет к вырождению нации», что подавление маскулинности превратит мужчин в «девчонок», а виной всему, конечно — избирательные права для женщин: они «обесценивают и мужчин, и женщин, маскулинизируют женщин и феминизируют мужчин».

Как бы то ни было, почти 70 лет активной борьбы за права женщин наконец принесли свои плоды: 18 августа 1920 года в США была принята Девятнадцатая поправка, гарантировавшая женщинам избирательные права. В Великобритании в 1918 году женщин допустили к выборам частично (могли голосовать только те, кому больше 30 и имел высшее образование), а в 1928 году наконец уравняли в избирательном праве с мужчинами.

Меня, наконец-то, выпустили!Как же я рад снова быть частью Пикабу!)

@Balu829, думаю, тебе понравится:) на Ютубе это видео такое срач подняло:)