- Привет, Гриш. Отработал?- послышался в трубке голос Марка.
- Да, домой иду. Чё хотел?
- Да я спросить хотел, – замялся Марк. – Тебе ведь менты больше не звонили? Ну, насчёт Мурата.
- Нет. И не позвонят. Больше недели уже прошло, нам ничего не сказали. Всё, что нужно, спросили. В конце концов, мы просто безобидно шутили. Понял? – от раздражения Гриша повысил голос чуть ли не до крика.
- Да, но всё-таки… - начал Марк
- Никаких всё-таки. Я сейчас домой по пустырю добраться пытаюсь, уехал не туда. Позже об этом поговорим. У меня и так мобила почти села.
- Ага. – Гриша раздраженно сбросил звонок.
Убирая телефон в карман, он выругался и сплюнул в снег. Его уже изрядно достали все эти разговоры про Мурата Ижевского – ещё одного одногруппника из колледжа. Мурат всегда был объектом насмешек и всяческих издевок. Оно и не удивительно, с его-то внешностью. Высокий, тощий, старая одежда вечно болталась на нём словно на вешалке, еще и дурацкие очки в роговой оправе, стекла которых были настолько толстыми, что в них Мурат походил на инопланетянина. Очень тихого, замкнутого и малость странноватого инопланетянина. Поэтому Мурат уже за первый год обучения привык каждый день слышать в свой адрес нелестные обращения вроде «тощий педик», «чмо очкастое» или «лупоглазый членосос». И очень часто, если не всегда, эти оскорбления ему кричала именно компания Гриши, куда входили Марк, Вова Итавин и Димон Магатырев. Весь первый курс они просто дразнили тихоню, иногда отбирали деньги. А недавно, в начале второго курса, Гриша придумал новую обидную кличку: «Очкожоп», а Марк сочинил стишок-дразнилку: «Вот Муратик-очкожоп! Съел с говнищем пирожок». Не очень изобретательно, но следующие пару месяцев они с гордостью распевали её на парах и переменах. Иногда, расщедрившись, даже дарили Мурату самые дешёвые пирожки из столовой, предварительно плюнув на них или поваляв по полу, со словами: «Бери, не стесняйся. Это ж твои любимые – с говном!», после чего компания разражалась дружным глумливым ржанием. Сначала Мурат пытался кое-как постоять за себя, но каждый раз это заканчивалось потерями с его стороны в виде разбитого носа или синяка под глазом. А после того, как они сломали Мурату очки, он уже молча сносил все издевательства, только поправляя замотанную изолентой дужку.
Очевидно, что у девочек он тоже не пользовался популярностью. Даже пара прыщавых отличниц отворачивались от него. А однажды Димон, опоздав на пару, пробирался к своему месту и пнул на ходу сумку Мурата. Среди рассыпавшегося по полу содержимого студенты с удивлением увидели какую-то книжку, вроде бы, про чёрную магию или типа того. Дима тогда заявил на всю аудиторию: «Наверное, Муратик хочет заклинаниями увеличить себе хрен!» После этого случая компания Гриши пару недель дразнила Мурата «короткостволом» и предлагала ему услуги пластических хирургов. Да что говорить про отличниц? Даже учителя считали нелюдимого паренька странным. Конечно, они защищали Мурата от нападок, но делали это без особого энтузиазма, скорее, просто чтобы от очередных издёвок над чудаком не сорвалась пара.
Девять дней назад Мурат повесился. Утром его нашёл кладбищенский сторож - тело парня висело на старой липе в полузаброшенной части городского кладбища. Никакой предсмертной записки следователи так и не обнаружили.
Когда полицейские пришли с допросами в колледж, Гришина компания здорово переполошилась. Каждый из них понимал, что вполне вероятная причина самоубийства Мурата – на их совести, и что если полицейские узнают об этом, то всё, практически со стопроцентной вероятностью, повесят на них. Парни изрядно нервничали. Но Гриша быстро всех успокоил, сказав, чтобы в своих показаниях они просто преуменьшили издевательства, превратив их в безобидные шутки и подколы. «Учителя ничего не скажут, никто не будет ломать нам жизнь из-за этого очкарика», - сказал он, когда все курили возле колледжа, стоя за гаражом. Так и случилось. Никто ничего не говорил, а если что-то и просачивалось, то преподносили это всё как безобидные шутки, которые ну уж точно не могли стать причиной самоубийства. Гриша очень хорошо предугадал поведение окружающих - у него вообще часто такое выходило. Он словно чувствовал, как поведут себя другие люди, как собака чувствует, что кошка сейчас рванет с места. «Это качество вожака», - всегда говорил себе он.
Но отношение к ним после произошедшего ощутимо переменилось. Преподаватели и другие студенты смотрели косо, словно обвиняя в случившемся. Это молчаливое отчуждение изрядно бесило Гришу – ведь не он же, в конце концов, был виноват, что какой-то слабак, не способный постоять за себя, решил выпилиться! Да и потом, никто не знает, из-за чего точно Мурат повесился. Может, из-за неразделенной любви. Или он вообще был крышей поехавший… Именно так Гриша относился ко всему происходящему. И эту же точку зрения изложил своей «стае», радостно согласившейся с мнением вожака. Все, кроме Марка… В последнее время поведение приятеля не нравилось Грише. Давнишний приятель вечно нервничал, даже хотел, как последний кретин, пойти к бабушке Мурата с извинениями, а потом, возможно, и в полицию с чистосердечным признанием в травле. Услышав эту хрень, вожак разозлился и просто двинул Марку в челюсть, добавив, чтобы тот больше не нёс херни, иначе Гриша его собственноручно закопает. Остальные это поддержали, и Марк вроде бы заткнулся, но всё равно продолжал нервничать и капать на мозги. Вот и сейчас – позвонил, чтобы опять занять весь вечер бесполезным жеванием соплей.
- Дебил конченный, – выругался Гриша, снова сплюнув.
Идти по снегу оказалось не так-то легко. Налипший на штанины снег помочил и их, в ботинках противно хлюпало. Несмотря на быстрый темп ходьбы, чувствовалось, как к вечеру усилился холод. «Может быть, и стоило повернуть назад с самого начала», - подумал с досадой парень, но теперь уже точно было поздно. Пришлось продолжать идти к гаражам, до которых осталось уже совсем немного. И тут он услышал справа от себя собачий лай.
Повернувшись, Гриша увидел, как из гаражного массива вывернула стая собак, где-то с десяток… Увидев на своей территории человека, псы замерли, затем разразились нестройным лаем, а разделяет их какая-то сотня метров снега. «Вот ведь вляпался!» - подумал Гриша. Он стоял в чистом поле, где единственной возвышенностью был гаражный массив, и даже нечем было защитить себя - вокруг не было ни веток, ни досок, вообще ничего. Не успел он всё проанализировать, как собаки рванули к нему. Они словно летели по белой скатерти снега, едва касаясь её лапами, и даже не думали проваливаться. Гриша тоже рванул, но к гаражу. Бежать по снегу было невозможно, ноги проваливались в сугробы, выходило какое-то медленное неуклюжее барахтанье. Зимняя одежда при беге тут же оказалась тяжёлой и неповоротливой, а тело под ней взмокло от пота. Собаки стремительно сокращали дистанцию. Лай, дыхание и клацанье когтей по корке наста с каждой секундой были всё ближе и ближе. Но Гриша не смотрел на них. Он смотрел на гараж с оранжевыми металлическим стенками и чёрной крышей из рубероида, которую сейчас покрывала большая белая шапка снега. Гараж был всё ближе, но по скорости своего приближения парень явно, проигрывал собакам. Снег скрипел под лапами уже совсем близко.
Но наконец гараж оказался в зоне досягаемости. Гриша прыгнул, схватился руками за край крыши, упёрся ногами в стену и стал карабкаться наверх. Шершавая корка льда обдирала кожу с ладоней, но парень оттолкнулся, упал животом на крышу и залез. Зубы подбежавшей собаки клацнули около его ботинка, но он успел затащить ногу наверх и, тяжело дыша, перевернулся на спину.
Холодный воздух обжигал лёгкие и горло, пар клубами вырвался изо рта. Несколько минут Гриша лежал на спине, а потом, когда холод начал проникать сквозь пуховик, сел и сплюнул вниз. Собаки на земле в ответ залились лаем и запрыгали, но достать его не могли. Гриша огляделся и понял, что залез на гараж, который не присоединен к линии маленьких серых строений, тянувшейся к жилым домам. Для того чтобы попасть на крышу следующей «ракушки», парню нужно либо прыгнуть метров на пять вперёд, либо спрыгивать с гаража и бежать к следующему по земле. Такой прыжок с одной заледенённой крыши на другую не смог бы совершить даже Майк Пауэлл, что уж говорить о Грише. А добежать он просто не успеет - собаки разорвут его, как только он окажется внизу. «Значит, будем ментов вызывать», - подумал Гриша и достал телефон.
Экран пересекала большая трещина, паутиной разветвляясь в нижнем углу. Видимо, он разбился, когда Гриша карабкался на гараж. При нажатии на кнопку включения телефон никаких признаков жизни не подал. Молодой человек, чертыхнувшись, попробовал зажать ее, но телефон всё так же выдал чёрный экран. Гриша тёр телефон о штанину, грел его курткой и дыханием, но ничего не помогало. Чёрный экран лишь слегка поблескивал, отражая звёздный свет.
- Чёрт! – снова выругался Гриша.
Собаки внизу оживились и, громко залаяв, принялись бросаться на стену гаража.
- Да пошли вы! Суки шерстяные, – плюнул он на собак и заорал. - Помогите! Помогите! Собаки! Собаки напали!
Затем Гриша прислушался – никакой реакции, только собаки лают внизу. Какого чёрта вообще? Гаражный массив далеко от жилых домов, но неужели тут никого нет? Гриша крикнул ещё раз, и тут в дальней линии гаражей вспыхнул квадрат жёлтого света и в нём появилась тёмная фигура.
- Чё орёшь? – послышался пьяный мужской голос.
- Собаки на гараж загнали, не знаю, как спуститься! Помогите! – Гриша замахал фигуре руками.
Фигура скрылась из квадрата света, а затем, спустя несколько минут, появилась с чем-то длинным в руках. Мужчина, пошатываясь, зашагал в сторону одинокого гаража. Собаки внизу сразу ощерились, хотя видеть мужика ещё не могли. Вперёд выступил здоровенный серый пёс, похожий на питбуля. Мужичек уже подошёл достаточно близко, чтобы Гриша мог разглядеть его оружие - это была обычная штыковая лопата из нержавейки. Он перевёл взгляд на девять собак, принявших боевые стойки, и понял, что псины довольно крупные и убегать они вряд ли будут. Впереди стоял серый огромный питбуль, за ним две черно-белых не менее крупных собаки, чем-то напоминающие борзых, а дальше уже обычные дворняги.
Мужичок приближался, собаки лаяли, но с места не дёргались. Видимо, Гришу они теперь в серьёз считают добычей и охраняют место. Когда мужик был в паре метров от гаража, Гриша смог рассмотреть своего спасителя. Это был невысокий, тощеватый мужичок с короткой неаккуратной рыжей бородой. Чёрная лыжная шапка с надписью «Чемпион» сползала на глаза, и он периодически поправлял её. Увидев собак, которые теперь просто злобно рычали и были словно пружины, готовые вот-вот распрямиться, мужик остановился и крикнул:
- А ну пшли отседа! Шарики-бобики, мля! – и замахнулся на собак лопатой.
Питбуль тут же прыгнул. Мужик попытался сбить его, но промахнулся – блестящий штык прошёл ниже траектории полёта пса. Тот врезался в грудь мужика и повалил его в снег. «Борзые» сразу же рванули к ним, схватив мужика за оба запястья, пресекая все попытки оказать сопротивление. Мужичок заорал и засучил ногами, в которые уже вцепилось несколько дворняг. Питбуль вгрызся в шею мужчины. Тот, пару раз конвульсивно дернувшись, затих. Собаки продолжали рвать тело, из пастей и ран брызгала кровь, окрашивая снег в красный. Вот самая маленькая чёрная собачка отбегает в сторону, таща в зубах отгрызенную кисть. Все остальные жрут, не отрываясь. Питбуль треплет труп - и из разорванного живота на снег вываливаются кишки, от которых поднимается пар. Борзые сразу принимаются за лакомство, а питбуль ещё какое-то время трясёт труп и, наконец, с мерзким треском вырывает кусок рёбер и принимается грызть.
Гриша почувствовал, как у него мутнеет в глазах и из желудка наружу рвётся обжигающий ком, согнулся пополам и его вырвало. Переваренный ужин летит вниз и падает в снег, окрашивая его в бледно-желтый цвет. Собаки резко разворачиваются к нему, отрываясь от своей омерзительной трапезы, белая шерсть на морде борзых свалялась и превратилась в красные сосульки, с которых в снег падают маленькие капли крови. Гришу вырвало ещё раз. Затем он упал на спину, тяжело дыша, его трясло, а по телу растеклась дикая слабость. Он обтёр лицо снегом, затем взял ещё пригоршню и закинул в рот, чтобы смыть мерзкий привкус рвоты. Вроде полегчало.
Немного полежав, Гриша сел и тупо взглянул на окровавленный снег и собак, рвущих остатки мужика на куски. Пустой желудок снова закрутило, но очередная горсть снега, закинутая в рот, смогла опрокинуть рвоту обратно в желудок. Парень вынул из кармана пачку сигарет и закурил. Курить не хотелось совсем, но с каждой затяжкой становилось будто бы легче. Судя по всему, собаки уходить не собираются, для них это место теперь кормушка, а теплее не становится. Сегодня днём было минус двадцать семь градусов по Цельсию, а к ночи температура должна опуститься ещё ниже. Гриша уже чувствовал, как мокрое от липкого пота тело продувает сильный холодный ветер, и как в горле уже зарождается неприятное ощущение простуженности. Телефон не работает. Попробовать ещё покричать? Гриша резко вскочил на ноги и начал прыгать по гаражу, зовя на помощь.
- Помогите! Помогите! Собаки напали! Человека убили!
Он кричал около получаса. Никакой реакции, до жилых домов ещё далеко, а мужичок, которого сейчас доедают собаки, видимо, был единственным человеком в гаражах, помимо самого Гриши. Спустя какое-то время он решил сменить тактику:
- Пожар! Пожар! Помогите, пожар!
Но и это не дало никакого результата. Ветер стал ещё сильнее и уже начал закручивать острую ледяную крошку в маленькие смерчи.
- Помоги.. кхм кхм – Гриша закашлялся и понял, что больше не может кричать – он сорвал голос.
Вот дерьмо! И что теперь ему прикажете делать? На улице поднимается метель, а собаки никак не хотят уходить. Гриша посмотрел вниз – на стаю, сторожившую его. Небольшая коричневая собака с белым ухом, как будто на него не хватило коричневой краски, подбежала к гаражу и, подняв ногу, помочилась в снег. Гриша слепил снежок и швырнул, попав собаке в бок. Та, не поняв, откуда прилетел удар, сразу же отбежала в сторону. И тут у Гриши родилась идея. Он вскочил на ноги и принялся лепить снежки.
Спустя десяток минут рядом с ним уже лежала приличная горка плотно спрессованных снежков. Пока парень их лепил - успел сотню раз пожалеть о том, что не носит перчатки – руки сильно замёрзли и потеряли чувствительность. Но если всё получится - а получиться должно - то Гриша скоро будет дома, где сможет отогреться. Собаки расположились полукругом вокруг гаража. Некоторые просто лежали, положив головы на передние лапы, некоторые лениво грызли останки мужичка. Питбуль и борзые втроём обгладывали бёдра. Гришу опять замутило, но, взяв себя в руки, он прицелился и швырнул снежок в питбуля.
Комок снега прилетел прямо в серый бок, расплющившись с характерным звуком. «Это было больно», - подумал Гриша. Питбуль тут же оторвался от ноги мужика, недовольно дёрнул боками и прыгнул на гараж. Лапы скользнули по крыше, зубы клацнули рядом с носами Гришиных ботинок, и пёс сорвался вниз. Юноша схватил следующий снежок и бросил его в одну из борзых, но те уже сорвались с места и снежок пролетел мимо. Вместе с борзыми в движение пришли и остальные собаки, они закружили вокруг гаража, бросаясь на стенки, которые отзывались металлическим гулом. Постройка задрожала так, что в какой-то момент паренек наверху чуть не потерял равновесие. Удержавшись на ногах, он принялся кидать снежки в собак, метавшихся внизу. Первые три снежка улетели мимо, четвёртый угодил в лоб большой чёрной дворняги, и она на минуту выбилась из круга. Ещё несколько снова никуда не попали, затем Гриша два раза подряд угодил снежком в бока борзых, но они не обратили на это никакого внимания и продолжали прыгать на стену гаража. Гриша метал снежки вниз со скоростью машины из фильмов, выбрасывающей бейсбольные мячи, но большая часть летела мимо. Те, что попадали в собак поменьше, выбивали их из строя всего на пару минут, но потом они снова возвращались. Крупные псы вообще не замечали снарядов, бьющих по ним, и продолжали метаться. Последний снежок угодил в морду питбуля, но тот не обратил на это никакого внимания и снова прыгнул. Гриша отшатнулся, и зубы пса клацнули в воздухе.
Парень отошёл от края крыши и сел на рюкзак, сунув уже полностью потерявшие чувствительность руки в карманы. Притянув к себе ноги, он положил голову на колени. Снарядов больше нет. Руки ничего не чувствуют, да и лепить новые снежки бесполезно – собакам они как слону дробина. Нужно как-то выбираться отсюда, уже началась сильная метель и так недолго замерзнуть до смерти. Кричать тоже бессмысленно – даже если бы кто-то и был здесь, то из-за завываний ветра голос Гриши точно никто не услышит. Телефон сломан. С гаража ему не сбежать – он сам загнал себя в ловушку. Остаётся только ждать, пока кто-то сюда придёт и сможет вызвать спасателей или полицию. Но когда это случиться? Скорее всего, сюда могут прийти люди из жилых домов вдалеке, да и то не факт. Потому что всем удобнее ставить машины под окнами, чтобы в холод не тащиться сюда и не возиться с замёрзшими замками. Но кто-то всё равно должен сюда прийти! Гаражные массивы никогда не пустуют. Да даже за этим несчастным мужиком, который сейчас лежит растерзанный на снегу, должны прийти. Гриша представил, как его самого дома ждут родители, как мама названивает ему, а он не берёт трубку. Как она взволнованно ходит по квартире и спрашивает у отца:
- Видимо, загулял, вот придёт - получит у меня! За то, что нервы родителям треплет.
- Ну вот, хоть бы отзвонился, что и как, – продолжает мать.
- Да он, наверное, опять своими игрульками телефон посадил. Не переживай, явится!
Потом, спустя несколько часов, заволнуется уже и отец, а мама будет вообще сама не своя. Они начнут обзванивать всех его друзей. И Марк, конечно же, скажет им, что сегодня вечером Гриша сел не на тот автобус и шёл через какие-то пустыри. Как после этого мать заплачет и трясущимися руками будет капать себе валерьянку, а отец обнимет её за плечи и скажет не переживать. Но сам будет думать о плохом. И с Гришей на самом деле случилось нечто очень плохое. Но он не может позвать на помощь и не может добраться до дома. Он не может позвонить родителям и сказать им:
- Не волнуйся, ма, скоро приду. Да задержался, не начинай, а...
Сейчас Гриша может только сидеть и ждать, сам не зная чего. От этих мыслей что-то сжалось внутри, Грише стало страшно. Страшно, что он больше не сможет увидеть своих родителей и друзей, страшно, что его никто не найдёт или он просто не успеет дождаться спасения и замёрзнет до смерти. За что ему это всё? Он же не сделал ничего плохого. Он просто возвращался домой! Жестокая случайность, это ведь могло произойти с кем угодно.
-Но почему это произошло именно со мной? – прошептал Гриша вслух.
Услышав его, собаки внизу залаяли.
- Да пошли вы! – просипел он.
Поджав ноги, Гриша сгруппировался плотнее и стал ждать. Здесь и сейчас он находится благодаря идиотской случайности, но, как говорил один старый Кунг-фу мастер, не все случайности случайны.
Сколько времени прошло, он не знал, но метель уже превратилась в настоящую вьюгу, и Гришу занесло снегом так, что он стал похож на сугроб. Плотный слой снега лежал на плечах и капюшоне, ноги замело. Пальцы ног и рук уже ничего не чувствовали. Его всего трясло от холода. Зубы стучали до боли в деснах. Он даже не хотел вставать и что-то делать, сил совсем не было. Каждый вдох давался с болью и звучал так сипло, что в паре, выходящем изо рта, уже можно было угадать слова «простуда» или даже «бронхит». Жутко хотелось в туалет. Горячий свинцовый ком поселился внизу живота, но не грел, а доставлял дискомфорт. Горло пересохло и очень сильно хотелось пить, но снег вызывал отвращение, нужно было что-то согревающее. Всё, о чём сейчас мечтал окоченевший парень - это о горячей ванне, тарелке супа и кружке обжигающего чая. Мочевой пузырь сдавливало всё сильнее, ещё никогда Грише не хотелось в туалет так сильно, как сейчас. Он с трудом распрямил окоченевшие конечности и встал. С одежды посыпался снег, а в рюкзаке, на котором он сидел, хрустнула пластиковая бутылка из-под газировки. В голове мелькнула смутная и неясная мысль. «Нет, это уже край», - подумал он и, еле переставляя одеревеневшие ноги, поплелся к краю крыши. Но на полпути остановился. Чёрт, он же совсем забыл про рюкзак — вот где его спасение. Гриша, в меру возможностей окоченевших конечностей, рванулся обратно.
Упав на колени и распотрошив рюкзак, он вытащил оттуда тетрадку, сменную обувь, которую носил на подработке, и пустую пластиковую бутылку из-под «Кока Колы». Бутылку Гриша убрал обратно, а белые кроссовки поставил на рюкзак. Затем начал рвать тетрадь и запихивать обрывки листов в кроссовки. Когда с этим было покончено, достал из кармана зажигалку и, прикрывая её ладонью, поднёс к клочку бумаги, который торчал из левого кроссовка. Замерзшие пальцы с трудом крутанули колесико зажигалки. Маленький огонёк вспыхнул на её кончике, но его тут же задул ветер. Гриша выругался и крутанул ещё раз – то же самое. Он навис над кроссовками, прикрывая их всем своим телом от ветра. Руки тряслись, пальцы были уже не в состоянии крутить колёсико. Но наконец, он смог выбить искру, и зажигалка снова вспыхнула слабым огоньком, колеблющимся от ветра. Дрожащими руками Гриша поднёс огонёк к обрывку тетрадного листа - и тот загорелся. Языки пламени медленно поедали бумагу и Гриша, выронив зажигалку, поднёс замерзшие ладони к огню. Тепло от клочка тетради было скорее иллюзорным, но в тот момент Грише этого было вполне достаточно.
Вместе с бумагой внутри Гриши загорелась надежда на то, что он выживет и доберётся домой. Пламя уже съело импровизированный запал и пробиралось внутрь кроссовка. Гриша схватил второй и быстро поджёг в нём бумагу. Затем, поставив их рядом, он прижал к ним окоченевшие руки и завороженно наблюдал за огнём, который уходил внутрь, к носкам обуви. «Всё-таки я выживу», - ликовал он. Я смог найти тепло - и теперь всё будет хорошо. Наблюдая за огнём, Гриша уже представлял, как просидит эту ночь у вонючего, но греющего костра. Как утром придут люди - и он будет спасён! Или они придут даже ночью, увидев дым в гаражном массиве. А ещё он представлял, как после того, как спасётся, будет вместе с пацанами отлавливать бродячих собак и потрошить их. За свои мучения отыграется на каждой шавке, которую увидит... От этих мыслей его замёрзшие губы растянулись в улыбке. «Все поганые псины этого города нажрутся дерьма! Прямо как...»
И тут огонёк внутри кроссовка погас. Бумага сгорела, а ткань кроссовка лишь светилась маленькими, тлеющими огоньками. Гриша тут же начал пытаться раздуть огонь, но ему в лицо полетели пепел и зола. Отпрянув, он закашлялся, протирая глаза. Сплюнув тёмную слюну, он посмотрел на кроссовки и понял, что случайно опрокинул их, когда гарь попала в лицо. Гриша тут же метнулся к правому кроссовку, но там была точно такая же история – бумага сгорела, а ткань обуви слабо тлела. Гриша не знал, что ему делать. Раздуть не получится, а маленькие жёлтые точки на обгоревших пятнах уже начинали гаснуть. Тут особенно сильный порыв ветра закрутил снег прямо на крыше и, будто специально, метнул его в кроссовок, перевернув обувь вместе с рюкзаком.
- Твою мать! – выругался Гриша.
Он подбежал к кроссовку, но было уже поздно – изнутри тот был наполнен снегом. Гриша снова выругался и принялся искать в снегу зажигалку. Он шарил по крыше, снова обдирая кожу с ладоней об лёд, но ничего не мог найти. Где же она? Он выронил её точно на этом месте, её же не могло унести ветром. Несколько минут бесполезных поисков - и ничего, абсолютно. Видимо, зажигалку унесло или отбросило ветром так, что теперь её не найти. Вдруг его руки наткнулись на что-то. Под рукой хрустнул пластик – это была бутылка из-под колы. Гриша достал её из-под снега и тупо уставился на красную этикетку с белыми размашистыми буквами. «Ну нет, я не буду этого делать», - кричал внутренний голос. Но другой, более тихий, но сильный, говорил: «Это твой единственный способ согреться. Делать нечто подобное всё равно придётся, так что либо теряй тепло зря, либо грейся – выбор за тобой».
Гриша сморщился и встал на ноги. Открутил красную крышку и положил её в карман. Мягкий свинцовый ком внизу живота становился всё тяжелее и тяжелее. Он немного поколебался, но затем расстегнул ширинку. Свинцовый шар никак не хотел выходить наружу, он будто бы застрял в мочевом пузыре, и Гриша, как ни напрягался, не мог его вытолкнуть. Наконец, расслабившись, насколько это было возможно, он помочился в бутылку.
Из горлышка тонкой струйкой выходил пар. Гриша прижал руки к горячей бутылке. Через несколько минут окоченевшие ладони стали потихоньку отогреваться, или просто ему так казалось. Гриша держал бутылку в ладонях и чувствовал, что она стремительно остывает. «Черт, если я не согреюсь изнутри, то до утра точно не дотяну», - подумал Гриша. Он поднёс бутылку к губам. В нос ударил резкий запах мочи. К горлу подступил рвотный рефлекс, и Гриша отвел бутылку.
- Да нахер, никто не узнает! – крикнул он.
И резко выдохнув, как будто собирался выпить стопку водки, сделал два больших глотка. Горячая жидкость потекла в горло, обжигая язык и оставляя на нём горько-солёный вкус. Парень выронил бутылку и согнулся пополам, кашляя. Остатки мочи тонкой струйкой вытекали из бутылки, окрашивая снег в ярко-жёлтый цвет. К горлу подкатил рвотный позыв, и Гриша упал на колени, его снова вырвало. Собаки внизу забрехали, но вдруг внизу отчетливо послышался человеческий голос.
- Сидеть! – и собаки разом заткнулись.
Не веря своему счастью, Гриша на четвереньках пополз к краю крыши. Вляпался впопыхах рукой в собственную блевотину, тонкая ниточка слюны и желудочного сока тянулась из уголка рта, но он не обращал на это никакого внимания. Добравшись до края и перегнувшись вниз, он увидел, что все собаки послушно сидят вокруг человека в длинной куртке с капюшоном. Гриша даже не прыгнул, а просто свалился в сугроб. Снег обжёг руки и лицо. Не обращая на это внимания, Гриша смахнул его и, поднимаясь на ноги, посмотрел на своего спасителя.
А потом он увидел лицо человека, усмирившего собак. И тут же пожалел, что слез с гаража. Внутри его обдало ледяным ужасом. Этого просто не может быть… «Наверное, я уже умер, или у меня глюки какие», - подумал он. Перед ним в длинном балахоне стоял Мурат Ижевский.
Очки в роговой оправе поблескивали толстыми линзами, в глазах за ними мелькали красные огоньки, тонкие губы растянулись в усмешке. Старый балахон, похожий на смесь бушлата и пуховика, висел на Мурате мешком, а края стелились по земле.
- Что, не ожидал? – спросил он, ухмыльнувшись ещё шире.
