Все мы слышали о Нобелевской премии — самой престижной награде в науке, литературе и в целом мира. Но мало кто задумывался, откуда взялись деньги на этот фонд. А история там — хоть фильм снимай! И начинается она… в Баку, среди запаха нефти, азербайджанского солнца и амбиций семьи, имя которой стало символом прогресса.

Семья Нобель: не только Альфред

Когда говорят «Нобель», чаще всего вспоминают Альфреда Нобеля — того самого, что изобрёл динамит. Но он был не единственным гением в семье. У него были братья — Роберт и Людвиг. Именно они сыграли ключевую роль в нефтяной истории Баку и заложили финансовую основу будущей Нобелевской премии.

Альфред был изобретателем и химиком, а вот Роберт и Людвиг — настоящими промышленниками. В 1870-х годах их жизнь кардинально изменилась — и всё благодаря чёрному золоту Кавказа.

Как они оказались в Баку?

В середине XIX века Баку был почти что Диким Западом. Город бурлил от возможностей: нефть буквально сочилась из-под земли, местами она выходила на поверхность сама. Но добыча и переработка были примитивными. Всё делалось вручную, и никакой речи о промышленной добыче не шло. Там, где другие видели грязь, запах и риск, Нобели увидели будущее.

Роберт Нобель — старший брат — прибыл в Баку поначалу по делам. Он хотел закупить древесину для ружейных прикладов (семейный бизнес тогда имел контракт с русской армией). Но вместо дерева Роберт нашёл нефть… и понял: вот где настоящее богатство.

Рождение нефтяной империи

В 1876 году Роберт вместе с братом Людвигом основали компанию под названием "БраНобель" (сокращённо от "Братья Нобель"). Это была одна из первых в мире по-настоящему крупных нефтяных компаний. Их подход к делу был передовым: они начали строить нефтепроводы, создали первый в мире нефтеналивной танкер (корабль "Зороастр") и механизировали процесс добычи и транспортировки.

До Нобелей нефть в Баку везли в бурдюках, на телегах, в деревянных бочках — грязно, долго и неэффективно. Нобели всё изменили: построили резервуары, заводы, даже железную дорогу. Они превратили добычу нефти в настоящую промышленность.

К 1890-м годам "БраНобель" стала второй по величине нефтяной компанией в мире — после американской империи Рокфеллера, Standard Oil. Империя Нобелей процветала, и деньги текли рекой.

Но где здесь Альфред и Нобелевская премия?

Альфред Нобель жил в Швеции, занимался химией, взрывчатыми веществами, изобретениями… и у него были сложные чувства по поводу своих изобретений. Его богатство в основном пришло от изобретения динамита, который широко применялся в строительстве, но и в войне тоже.

Однажды Альфред проснулся знаменитым… и проклятым: французская газета по ошибке опубликовала некролог не его умершему брату, а ему самому, озаглавив его «Торговец смертью умер». Это событие сильно повлияло на Альфреда. Он начал задумываться о своём наследии.

Уже к тому времени, благодаря нефти и промышленным активам, семья была невероятно богата. Альфред унаследовал и часть нефтяного бизнеса братьев, и доходы от своего химического дела.

Завещание, изменившее мир

В 1895 году Альфред Нобель написал завещание, которое шокировало родственников и потрясло общественность. Он оставил почти всё своё состояние — около 31 млн шведских крон (сейчас это сотни миллионов долларов) — на учреждение премии тем, кто «принёс наибольшую пользу человечеству».

Так появилась Нобелевская премия — из доходов нефтяного бизнеса, динамита и осознания, что с деньгами приходит ответственность.

Нефть, динамит и мир

Вот такой парадокс: братья Нобель добывали нефть, Альфред изобрёл взрывчатку — всё это вроде как символ разрушения, промышленности, опасности. А в итоге — из этих источников родился фонд, который десятилетиями поддерживает науку, литературу и миротворчество.

Кстати, нефтяная компания «БраНобель» работала вплоть до большевистской революции. После национализации Нобели были вынуждены свернуть дела. Но след, который они оставили, остался навсегда — и не только в истории нефти, но и в науке, культуре и мировой дипломатии.

Интересный факт напоследок

Первый лауреат Нобелевской премии мира — Анри Дюнан, основатель Красного Креста. Деньги, заработанные на нефти и динамите, пошли человеку, спасающему жизни. Как вам такой поворот?

Согласно правилам, лауреат должен был прочесть лекцию в пределах 6 месяцев после вручения премии, но из-за напряжённой политической обстановки Горбачёв смог это сделать лишь в июне 1991-го.

В своей лекции Горбачёв подчеркнул стремление народов СССР «быть органической частью современной цивилизации, жить в согласии с общечеловеческими ценностями, по нормам международного права», но вместе с тем сохранить свою уникальность и культурное разнообразие.

Эти слова остаются актуальными и сегодня. Россия, пройдя через сложные трансформации, продолжает развиваться, укрепляя свои традиции и в то же время интегрируясь в глобальный мир. Страна демонстрирует стремление к прогрессу, сохраняя свою идентичность и внося вклад в международную стабильность.

14 лекабря 1989 года я, как и многие еще советские граждане, не отрываясь слушал по телевизору речь академика А.Д. Сахарова. Складное, эмоциональное гуманистическое выступление производило на меня впечатление. Я слушал и, соглашаясь с тем, что он говорил, не верил говорившему.

Позже было подсчитано, что за время работы Съезда Сахаров 8 раз нарушал регламент выступлений, прерывая выступавших, занимая трибуну не в свою очередь.

За несколько лет до этого мне пришлось прочитать несколько стенограмм заседаний Отделения естественных наук АН СССР, относившихся к 1953-1954 годам. Решался вопрос о рассекречивании этих документов. Мы читали их вместе с академиком И.К. Кикоиным, одним из участников тех заседаний.

- Рассекречивать рано, еще живы некоторые участники – сказал Кикоин.

Его мнение основывалось совсем не на том, что вопросы, обсуждавшиеся на тех совещаниях, все еще сохраняли секреты. Через 30 лет ничего секретного в тех сведениях не было. Кикоина беспокоило то, как вели себя на совещании отдельные личности, какие доводы и рассуждения приводили. Время показало несостоятельность и ошибочность  некоторых из высказанных научных умозаключений. Это нормально: наука развивается на гипотезах, предположениях, интуиции, наконец. Не все они бывают верными. Но было еще кое-что. В первую очередь это касалось молодого тогда, новоиспеченного академика Сахарова. Его поведение в компании солидных и неглупых людей выглядело эпатажно. Руководивший совещаниями академик В.А. Энгельгардт, демонстрируя терпимость и интеллигентность,  с трудом окорачивал выскочку, то и дело прерывавшего выступавших, сыпавшего общими, демагогическими фразами.

Мне, не знакомому с Сахаровым, но, как и многие, слышавшему о нем и представлявшему его как чуть не символ отечественного либерализма и гуманизма, открывшееся в тех документах дало направление в понимании характера этого человека. Во всяком случае, того, каким он был за 30 лет до этого.

Усилиями пропагандистов определенного толка А.Д. Сахаров представляется обывателям как чуть ли не «отец водородной бомбы». Это сильное преувеличение. В проблеме атомных технологий работали множество людей во главе с многими выдающимися учеными. И среди математиков, работавших в атомном проекте, Сахаров был отнюдь не первой величиной. Хотя, он был достойным в нём трудиться и, безусловно, своим талантом способствовал успеху. За что был справедливо вознагражден.

Как же проявляла себя эта личность, став заметной и титулованной? Оговорюсь, что в те, старые годы, люди, даже выдающиеся, были известны лишь узкому кругу коллег и вышестоящих начальников.

Получив возможность быть услышанным в высоких кабинетах, Сахаров заявил проект, суливший выиграть третью мировую еще до ее начала. В воспоминаниях разных людей, которые были в курсе этого проекта, содержатся незначительные неточности. Но я же не о проекте, а о человеке.

Создание супер-торпеды с ядерной боеголовкой, которая могла вызвать цунами, составлявшее суть проекта, было технически осуществимо. Как положено, проект был передан на рассмотрение ряда «профильных» ведомств.

Сахаров считал подобный проект вполне оправданным с моральной точки зрения. Игнорируя мнение, например, своего учителя – академика И.Е. Тамма.

Сам Сахаров вспоминал это так:

«После испытания "большого" изделия меня беспокоило, что для него не существует хорошего носителя (бомбардировщики не в счет, их легко сбить) - то есть в военном смысле мы работали впустую. Я решил, что таким носителем может явиться большая торпеда, запускаемая с подводной лодки…

Одним из первых, с кем я обсуждал этот проект, был контр-адмирал Ф. Фомин (на самом деле вице-адмирал П.Ф. Фомин, отвечавший в Минобороны за подводный флот ).

Он был шокирован "людоедским" характером проекта, заметил в разговоре со мной, что военные моряки привыкли бороться с вооруженным противником в открытом бою, и что для него отвратительна сама мысль о таком массовом убийстве. …. Я устыдился и больше никогда ни с кем не обсуждал своего проекта».

Изложено не логично. Ведь если Фомин был «одним из первых», значит, были и последующие. И, кроме того – неправда. Сахаров, потерпев неудачу в этом проекте, через некоторое время предложил еще один, не менее варварский.

Как бы там ни было, военные моряки, «утопившие» этот проект, оказались реальными гуманистами, в отличие от...

Сахаров не унимался и несколькими годами позже вновь выдвинул похожий проект блокады побережий США атомными зарядами. Это было уже во времена «карибского кризиса». Топить этот проект пришлось уже самому Н.С. Хрущёву. Во всяком случае, сохранились упоминания о его резкой реакции на активность Сахарова. Предполагаю, с этого времени отношения Сахарова с властями испортились. Самолюбивый, амбициозный академик воспринял произошедшее как оскорбление. Наверное, так и было, если вспомнить манеру Хрущёва не стесняться в словах.

Сахаров затих до конца 60-х годов, когда в стране появилось движение диссидентов, а в его жизни появилась Елена Боннер. Неспокойный, мальчишеский характер Сахарова легко читался. Достаточно было направить его импульсы в нужном направлении – и получился общественный деятель. Борец за что-то или против чего-то. Ему, в общем-то, ничего не нужно было делать. Лишь терпеть обидную ссылку из Москвы в недалёкую провинцию. За него все делали и говорили-писали специальные люди. Зато о нем стало широко известно. И, вспоминая его поведение в молодости, я понимаю: популярность, настоящая известность – вот что было нужно этому человеку. И он ее получил.

Автор проектов варварского уничтожения гражданского населения, в период рассвета своей популярности, был отмечен Нобелевской премией мира. Которую учредил изобретатель динамита.