0 просмотренных постов скрыто
Герой. Для меня всегда герой1
Ушёл мой любимый муж. Ушёл быстро, тихо, безболезненно. Я пишу с его аккаунта. Он давний пользователь Пикабу. И меня в своё время "подсадил" на него. Прошло уже 10 дней, а я всё ещё думаю, что он просто вышел в магазин. Остановка сердца, кома, не вышел. Тем же вечером его не стало. С этим очень трудно смириться. Он всё всегда держал в себе, все переживания. Мой муж ходил добровольцем на СВО, но так и не дождался корочки от государства. Очень сильно переживал и рвался идти ещё. Он всегда говорил, что такие большие как он, долго не живут. И что мне придётся его хоронить. Но я не думала, что так скоро. Я его очень люблю. Мы 16 лет знакомы, 13 лет вместе. Несмотря ни на что. Пожалуйста, помяните добрым словом.
P.S. Мужчины, ввражайте свои эмоции. Не держите всё в себе.
Показать полностью
6
Жена преподала урок, когда муж хотел заложить квартиру ради брата
— Нужен серьезный залог. Что скажешь? — Марк подался вперед, сверкая глазами.
— Твоя квартира — просто идеальный вариант! — выпалил он, не сдерживая торжествующей улыбки. — Престижный район, хорошая цена. Банк даже думать не будет — сразу одобрит!
***
Елена переступила порог своей квартиры и замерла. В воздухе витал аромат свежезаваренного чая, с кухни доносились приглушенные мужские голоса — муж Андрей о чем-то оживленно беседовал с братом.
Не спеша раздеваясь, она окинула взглядом родные стены. Каждый сантиметр этого пространства был пропитан воспоминаниями пяти лет совместной жизни. Вот диван, купленный на первую годовщину... А там — картина, которую они выбирали вместе часами...
— Лена! — донесся голос Андрея. — Иди к нам, Марк заглянул!
Мельком глянув в зеркало и поправив непослушную прядь, Елена направилась на кухню. Марк, как всегда энергичный и порывистый, размахивал руками, что-то увлеченно доказывая. По его горящим глазам она сразу поняла — очередная "гениальная идея" на подходе.
— А вот и наша хозяюшка! — расплылся в улыбке Марк. — Мы тут как раз обсуждаем потрясающую возможность!
Елена опустилась на стул, обхватила ладонями предложенную мужем чашку. Аромат бергамота окутал уютным коконом, но внутреннее беспокойство не отпускало.
— Что за возможность? — спросила она, внимательно глядя на деверя.
— Представляешь, — подался вперед Марк, — сейчас такой момент — нужно хватать удачу за хвост! Нашел потрясающий вариант для бизнеса. Практически без рисков, прибыль гарантирована!
Елена переглянулась с мужем. Андрей, как обычно в таких ситуациях, отмалчивался, предоставляя брату возможность развернуться во всей красе.
— И что же это за золотая жила? — осторожно поинтересовалась Елена, уже предчувствуя подвох.
— Сеть автомоек! — выпалил Марк, подскакивая на стуле. — Всё продумано до мелочей: оборудование топовое, локация — просто бомба! Поставщики готовы хоть завтра начать...
Он говорил быстро, захлебываясь словами, глаза горели лихорадочным блеском. Елена невольно вспомнила все предыдущие "гениальные" проекты деверя: магазин экзотических фруктов, студию звукозаписи, доставку здорового питания... Каждый раз всё заканчивалось одинаково — громкими обещаниями и тихим провалом.
— А финансирование? — перебила она поток восторженных планов.
Марк слегка сбавил обороты:
— Вот тут-то самое интересное... Банки сейчас, конечно, зажали все кредиты. Но! — он поднял палец вверх. — Есть выход!
Елена почувствовала, как холодок пробежал по спине. В кухне вдруг стало удивительно тихо, только чайник тихонько посвистывал на плите.
— Какой залог ты предлагаешь? — спросила она, хотя уже знала ответ.
Марк расплылся в торжествующей улыбке:
— Твоя квартира — идеальный вариант! Район престижный, цена отличная. Банк даже раздумывать не станет!
Елена медленно поставила чашку. Пальцы едва заметно дрожали. Она повернулась к мужу, который старательно изучал узор на скатерти:
— Андрей, ты... ты знал об этом?
Он пожал плечами, избегая её взгляда:
— Марк только что рассказал. По-моему, звучит заманчиво...
В горле у Елены встал ком. Пять лет... Пять лет они по крупицам создавали этот уютный мирок. И теперь... теперь его предлагают поставить на кон ради очередной авантюры?
Тишина в кухне стала почти осязаемой. За окном медленно опускались сумерки, а три человека за столом застыли, каждый в плену своих мыслей и надежд.
— Заманчиво?! — Елена резко поднялась, едва не опрокинув чашку. — Ты серьёзно считаешь "заманчивым" поставить на кон нашу единственную крышу над головой?
— Да брось, Леночка! — Марк вскочил следом, размахивая руками. — Всё просчитано до копейки! Через полгода — первая прибыль, через год — закроем кредит. Железно!
Его глаза лихорадочно блестели, а слова вылетали пулеметной очередью. Но Елена лишь покачала головой:
— Даже не начинай, Марк. Квартира не обсуждается. Я купила её до свадьбы, своими силами.
— Вот именно! — подхватил он с торжествующей улыбкой. — Ты же умница, знаешь толк в инвестициях. Представь: семейное дело, Андрей — управляющий, я беру на себя организацию...
— Я сказала — нет.
Тишина упала как топор. Марк осекся на полуслове, его улыбка померкла.
— Лен, может... — робко начал Андрей, — хотя бы посмотрим цифры?
Она обернулась к мужу, не веря своим ушам. В груди что-то болезненно сжалось.
— Какие цифры, Андрей? Цифры, после которых мы можем оказаться на улице?
— Всё продумано! — Марк выхватил папку с документами. — Смотри, вот расчёты...
Елена смотрела на россыпь графиков, но видела лишь размытые линии. В голове стучала единственная мысль: "Неужели Андрей готов так рискнуть... всем?"
— Можешь хоть обклеить стены своими расчётами, Марк. Ответ — нет, — отрезала Елена, отодвигая папку.
— Почему ты такая упрямая? — В его голосе прорезалось раздражение. — Умная женщина, а рассуждаешь как...
— Как человек, который не хочет потерять свой дом, — перебила она, вглядываясь в его лицо, где уже не осталось и следа от прежней беззаботности.
Елена поднялась из-за стола. Хватит. Но только она сделала шаг к двери, как Андрей схватил её за руку:
— Лена, постой! Давай хотя бы дослушаем...
— Ты правда считаешь это хорошей идеей? — прошептала она.
— А почему нет? — Андрей вдруг оживился. — Своё дело, независимость! Я устал быть винтиком в чужой машине. Каждый день одно и то же — офис, дедлайны, начальство...
— Вот! — торжествующе воскликнул Марк. — Андрей понимает! Это шанс всё изменить. Семейный бизнес — что может быть надёжнее?
Елена молча вышла из кухни. Пусть братья строят воздушные замки — она не позволит разрушить настоящий.
***
Вечером, когда Марк ушёл, в дверь спальни тихонько постучали.
— Лена... нам нужно поговорить.
Она сидела у окна, наблюдая, как город зажигает свои огни. В стекле отражались причудливые тени фонарей, и весь мир казался зыбким, ненадёжным.
— О чём, Андрей? О том, как ты поддержал эту авантюру?
Он присел на край кровати. От утренней уверенности не осталось и следа.
— Я понимаю твои страхи, но... нужно двигаться вперёд. Представь: своё дело, стабильный доход...
— А если всё рухнет? — она резко повернулась к нему. — Если прогорим? Где будем жить?
— Почему ты всегда ждёшь худшего? — в его голосе прорезалось раздражение. — Марк знает, что делает, у него опыт...
— Тот самый "опыт" с магазином автозапчастей, который накрылся через полгода?
Андрей поморщился, но промолчал. В комнате повисла тяжёлая тишина, нарушаемая только гулом вечернего города за окном.
— Анечка, говорят, ты не хочешь поддержать семейный бизнес? — голос свекрови в телефоне сочился медом, но за сладостью явственно проступал яд.
Елена стиснула телефон, борясь с подступающим раздражением:
— Марина Сергеевна, давайте начистоту — речь о моей квартире. И я не стану ею рисковать.
— Но вы же семья! — В трубке зазвенело праведное возмущение. — Какое может быть "моё-твоё" между мужем и женой?
— Когда речь идёт о единственном жилье — может и должно.
Следующая неделя превратилась в бесконечный кошмар. Каждый вечер, будто по расписанию, появлялся Марк с новой пачкой бумаг. Раскладывал на столе графики, сыпал цифрами. Андрей сидел рядом, бросая на жену щенячьи взгляды.
— Леночка, ты только посмотри! — Марк размахивал руками как дирижёр. — Год — и открываем вторую точку! Там и до сети недалеко!
— Хватит, — отрезала она. — Ответ не изменится.
В воскресенье семья собралась у родителей Андрея. Марина Сергеевна встретила невестку ледяным взглядом:
— Проходи... Марк нам всё рассказал.
За столом висела тяжёлая тишина. Свекровь то и дело вздыхала, изучая лицо Елены, словно пыталась разглядеть в нём признаки совести.
— В наше время, — наконец прорвало её, — жёны мужей поддерживали. А нынче что? Только о своей шкуре думают!
— Мам... — попытался вклиниться Андрей.
— Нет уж, дай скажу! — Марина Сергеевна распалялась всё больше. — Мы с отцом всю жизнь плечом к плечу! А твоя... только свою выгоду блюдёт!
Елена побледнела:
— Выгоду? Я просто не хочу оказаться на улице из-за чужих фантазий!
— Вот! — торжествующе воскликнула свекровь. — Слышите? ЧУЖИХ! Для неё муж и его семья — чужие!
Елена поднялась из-за стола. Каждое слово свекрови било, словно хлыстом. Наконец она не выдержала:
— Простите, но я не обязана это слушать.
Дома противостояние продолжилось. Андрей метался между женой и роднёй, как маятник.
— Лен, может, рассмотрим вариант с меньшей суммой? Заложим только часть стоимости?
— Андрей, — она посмотрела ему в глаза, и вся её мягкость испарилась, — дело не в сумме. Я не верю в эту затею. И не позволю пустить наш дом на распыл.
— Значит, не веришь в меня? — его голос упал до шёпота. — Не веришь, что я способен построить что-то стоящее?
— При чём здесь это?! — она всплеснула руками. — Хочешь начать дело — начинай! Но не ценой крыши над головой. Почему я должна брать на себя весь риск?
Утром явился Марк. Без привычной папки с расчётами, непривычно серьёзный.
— Давай поговорим как взрослые люди, — начал он. — Я понимаю твои опасения. Но подумай об Андрее. Ему нужен этот шанс.
— А мне нужен дом, — отрезала Елена. В её голосе звенела сталь. — И я не понимаю, почему должна ставить его на карту ради твоих фантазий.
— Фантазий?! — Марк побагровел. — Ты просто трусиха! Боишься большой игры!
— Вон, — тихо произнесла она. — Вон из моего дома. И больше не приходите со своими прожектами.
Вечером позвонила Марина Сергеевна, задыхаясь от возмущения:
— Как ты посмела выгнать Марка?! Совсем зазналась! Эгоистка!
Елена молча слушала поток обвинений. Внутри всё дрожало, но решимость только крепла. Когда свекровь выдохлась, она спокойно сказала:
— Я всё решила. Тема закрыта.
Ночью она лежала без сна, прислушиваясь к тишине пустой спальни. Андрей ушёл на диван, заявив, что не может спать рядом с человеком, который в него не верит. В темноте их молчание казалось особенно горьким.
Наутро она молча собрала вещи мужа, аккуратно сложив их на кресло в гостиной.
— Что это? — Андрей застыл в дверях, растерянно глядя на стопку одежды.
— Это выбор, — её голос звучал ровно, хотя сердце колотилось как безумное. — Либо мы начинаем уважать границы друг друга, либо... заканчиваем всё здесь и сейчас.
— Ты мне угрожаешь разводом? — он резко обернулся, в глазах вспыхнула ярость.
— Нет. Я предлагаю решение, — она встретила его взгляд. — Мы можем спасти семью, но только на равных. Или продолжим эту войну, пока не возненавидим друг друга окончательно.
Андрей отвернулся к окну. Утреннее солнце высветило седину на его висках, подчеркнуло горькую складку у губ.
— Мне нужно подумать, — наконец выдавил он.
— Три дня, — кивнула Елена. — Поживи у родителей. Только помни: моё решение не изменится.
Он ушёл молча, даже не обернувшись. В квартире повисла густая тишина — впервые за недели она могла спокойно выдохнуть.
Вечером телефон взорвался возмущённым голосом свекрови:
— Как ты посмела выставить сына из дома?! — В трубке клокотала ярость.
— Я никого не выставляла, — Елена говорила размеренно, словно каждое слово было хрупким стеклом. — Андрею нужно время, чтобы определиться.
— С чем определиться?! Ты разрушаешь семью своим упрямством!
— Нет, Марина Сергеевна. Я защищаю то, что моё по праву. Если Андрей этого не понимает — значит, мы действительно чужие люди.
Три дня растянулись в вечность. Елена механически ходила на работу, готовила на одну персону, часами смотрела в окно. Мир казался размытым, нереальным. На четвёртый день в дверь позвонили.
Андрей стоял на пороге — осунувшийся, но решительный. В глазах читалась какая-то новая твёрдость.
— Можно войти? Нам нужно поговорить.
Она молча отступила, пропуская его. Они сели на кухне — там, где всё началось.
— Я многое понял за эти дни, — начал он. — Был неправ. Ты всегда верила в меня, поддерживала. А я... я предал твоё доверие.
Елена внимательно вглядывалась в его лицо, пытаясь уловить фальшь.
— Марк приходил вчера, — продолжал Андрей. — Снова говорил про "шанс всей жизни". Но знаешь... я понял: настоящий шанс — это ты. Наша семья. То, что между нами.
— И что ты ему ответил? — тихо спросила она.
— Чтобы забыл про твою квартиру. Навсегда.
Елена почувствовала, как многодневное напряжение медленно отпускает. Словно тяжёлый камень скатился с плеч.
— Ещё поговорил с мамой, — добавил он. — Объяснил, что ты имеешь право защищать своё. И это не делает тебя плохой женой.
— Как она отреагировала?
— Не обрадовалась, — он невесело усмехнулся. — Но это неважно. Главное — я наконец понял: моя семья здесь. С тобой.
Елена накрыла его руку своей, чувствуя знакомое тепло.
— Спасибо, — прошептала она. — Мне нужно было это услышать.
Марк больше не появлялся. Через месяц они случайно столкнулись в магазине — он сделал вид, что не заметил её. Елена не расстроилась: честная неприязнь лучше притворной любезности.
Постепенно утихла и Марина Сергеевна. На первом после примирения семейном ужине она была непривычно тиха.
— Может, оно и к лучшему, — неожиданно произнесла она за десертом. — Марк нашёл другой вариант. Взял кредит под свою машину.
Прошло полгода. Тёплый весенний вечер наполнял квартиру золотистым светом, когда Андрей влетел домой, сияя как начищенный пятак.
— Представляешь, — выпалил он с порога, стягивая галстук, — шеф сегодня намекнул на повышение!
— Правда? — Елена расцвела. — Это же прекрасно!
— И ещё кое-что, — он вдруг замялся, голос стал тише, будто он боялся спугнуть удачу. — Я начал откладывать. Понемногу, но каждый месяц. Хочу собрать на первый взнос... за свою квартиру.
Елена молча обняла мужа, уткнувшись носом в его плечо. В горле встал комок:
— Я так горжусь тобой. Вот это — настоящий путь.
Они сидели на кухне, потягивая чай. Закатное солнце рисовало на стене причудливые тени. Елена думала о том, как важно было выстоять тогда, не поддаться давлению. Их дом остался неприступной крепостью, а брак, пройдя через бурю, стал только крепче.
— О чём задумалась? — Андрей поймал её отрешённый взгляд.
— О том, как важно уметь говорить "нет", — она посмотрела ему в глаза. — Особенно тем, кого любишь больше всего.
Он понимающе кивнул:
— Знаешь... я благодарен, что ты оказалась сильнее. Что не дала мне наломать дров.
В его голосе звучала та особенная нежность, которая появляется только после преодолённых вместе испытаний.
Самые читаемые РАССКАЗЫ
Показать полностью
3
Продолжение рассказа "Счастье"
Казалось бы, неподходящий случай для знакомства, однако, как ни странно, а всё получилось, и знакомство состоялось. Пётр, с виду скромный, интеллигентный мужчина 35-ти лет и симпатичная девушка 26-ти лет друг другу понравились. Петя вдруг с первого взгляда влюбился в неё. Ему понравилось в ней всё… элегантное пальто, изящно сидящее на тонкой фигуре, стильное платье, искусно сделанная причёска, красивые туфли, удачно выполненный макияж. И, конечно же… серьги, а также, бусы, браслеты, кольца, и, наконец… маникюр! Её перламутровые ноготки!..
Посмотрев на Галю, умирающая женщина встревожилась, и когда, вскоре после знакомства с Галей, к ней пришёл сын, собралась предостеречь его от необдуманной женитьбы. Она, было, произнесла: «Петя, эта девушка…», но договорить не смогла. Она внезапно впала в забытьё, а через некоторое время умерла. Не успела эта бедная мать отговорить любимого сына от второго брака. Что она собиралась сказать Пете, теперь уже не узнать, так что, Гале крупно повезло. На сей раз Фортуна повернулась к ней своим прекрасным лицом, а не задницей, как обычно.
Через два месяца со смерти Петиной мамы, молодые расписались в загсе, так и не успев толком друг друга узнать. Купили каждый по коту в мешке – получите и распишитесь! Это был последний шанс выйти замуж и родить, как считала Галя, наслушавшись подружек да кумушек. Она и не любила-то этого бедного Петю, которого после смерти матери так не любил уже никто. Гале просто хотелось замуж, чтобы быть такой же, как и все. И ребёнок был тоже ей нужен. Она страдала без ребёнка. А Петя был симпатичным, и ей не противно были его прикосновения, ласки и поцелуи. «Так что, вполне себе сойдёт…» - рассуждала Галина.
На сей раз торжество было скромненькое, а нелепое, вычурное платье Гали было похоже на торт. Причёска у неё была более, чем скромная, макияж не яркий, глаза заплаканные. Застолье было в квартире Гали и её родителей, так как из гостей пришло человек пять-шесть. Со стороны мужа был только один друг, он же был и свидетелем. Галя поставила в вазу большой букет любимых белых лилий и уселась рядом с мужем, снявшим пиджак и галстук, во главе стола. Посидели спокойно, тихо пообщались. Петя, правда, хорошенько наклюкался, и Гале пришлось его, буквально, нести до дома на пару с его другом-свидетелем. «Первой брачной ночи» не получилось, так как супруг валялся в бесчувствии и громко храпел. Но для Гали это не было ни шоком, ни обидой. Ей было абсолютно всё равно. Чтобы не испортить слишком пышное для этого интерьера, свадебное платье, Галя упаковала его в полиэтиленовый чехол и повесила в шкаф, а сама переоделась в домашнюю одежду, надела тапочки, легла в комнате его матери и там заснула. А утром, пока муж спал, поела и побежала на работу, оставив ему на столе записку, так как её вызвала Инна Сергеевна из-за очередного аврала, несмотря на то, что знала о её замужестве. «Хорошо, что во время росписи в загсе она мне не позвонила!» - по-филосовски рассудила Галя. Всё воскресение муженёк провалялся в постели, приходя в себя после свадьбы, а, придя с работы, вымотанная, Галя по его просьбам приносила ему в постель всё, что он просил, а в понедельник они поехали на работу в автомобиле, что сильно облегчило Галине жизнь.
Новоявленный муж был не раз травмирован, сначала из-за армии, а потом от него ушла жена с двумя дочками к другому мужчине. И вскоре оказалось, что этот интеллигентный человек, инженер, сын профессора, патологически ревнив и обидчив, а главное – попивал. Из-за этого грешка и бросила его первая супруга. Хороших-то мужей жёны не бросают. Вот об этом-то Гале и стоило бы подумать. Впрочем, выбора не было. Другие-то, что-то не толпились вокруг неё, да замуж не звали. А было «давно уже пора, не то поздно будет…», как говаривали не раз Гале, так называемые, «тётки».
Петя, конечно же, был человек не злой и не был опустившимся алкоголиком с покрасневшим, опухшим лицом, кожа у него была чистая и гладкая. Он, естественно, не хотел спиваться и боролся с пагубной привычкой, для чего и купил с рук старенький подержанный фольксваген, перебрал его полностью, чем реанимировал «конька», на котором он потом возил Галю на работу, и её оттуда забирал, что Галю радовало, так как дорога очень выматывает, и ей стало гораздо легче с машиной, чем без неё. В дороге, которая, благодаря машине, была по времени сокращена втрое она могла немного отдохнуть, подремать.
Так начался следующий этап жизни Гали. Семейная жизнь и одновременно трудовая. Поработать-то Галя уже успела и знала, что это такое, девять лет она вкалывала, как проклятая, света белого не видя, а, вот, супружеская жизнь – это для неё было вновь. Дело в том, что зарегистрированный брак так же отличается от сожительства, как тюрьма от армии. Похоже, но не одно и то же. Парни говорят: «Отслужил – это, всё равно, что отсидел два года!», но тот, кто действительно посидел в тюрьме, колонии или лагере (как это там называется…), разницу-то понимает.
Галя, долго оставаясь ребёнком, мечтала о «взрослой жизни». И вот она, наступила эта самая «взрослая жизнь». Галя не учла того, что кроме «любви, цветов, стихов да встреч при луне» (чего, во всём этом, единственного, она так и не получила) придётся здорово потрудиться как дома, так и на работе, а если ещё и дети пойдут!.. Такая она, взрослая-то жизнь. Сразу обратно в детство захочется…
Сначала муж терпел Галю с её странностями и неумением готовить, завязывать галстуки, гладить и складывать рубашки, но вскоре она стала его безумно раздражать, и стал он её шпынять так же, как её шпыняли на работе. Вот этого-то она и не ожидала. Появившись после работы дома, она каждый раз попадала из огня да в полымя. Уставшую после работы, Галю ждал чуть ли не каждый вечер дискомфорт. Супруг, раздражённый из-за того, что ему нельзя выпить, на неё бросался с лаем, как злющий цепной пёс на кошку, из-за малейшей провинности, и она боялась слово сказать, а, тем более, выразить недовольство. Поздними вечерами, после работы, бедная Галочка по требованию мужа, боявшегося соблазнов в виде спиртного, усталая, бегала в магазины и возвращалась, сгибаясь под тяжестью рюкзака с картошкой, кочаном, морковью, бутылкой молока и прочего, а потом, с раздиравшей рот, судорожной зевотой, но молча, готовила обед на неделю и очередной ужин, мыла сантехнику, запускала стиральную машину, и лишь после того, как были закончены все домашние дела, ложилась спать уже ночью, мгновенно проваливаясь в сон. А рано утром была кошмарная побудка-пытка и торопливые сборы на работу, чтобы не получить по жопе за опоздание на одну минуту. Хорошо, что теперь автомобиль выручал.
В выходные скандальный муж был дома, поэтому будил её с требованием завтрака, плавно переходящего в обед, затем – в ужин. А когда она наводила порядок, мыла полы, вытирала мебель от пыли, муж, нервный из-за вынужденного воздержания от алкоголя, на неё орал: «Воды много не лей! Она денег стоит! Аккуратнее! Только попробуй чего-нибудь сдвинуть!» Петя хотел, чтобы дома всё оставалось так, как было при его матери. Выбрасывать ничего Гале не разрешалось, переставить мебель – тоже. И приходилось мириться с пыльным, некрасивым, неудобным и тесным интерьером, перегруженным крупной старинной мебелью, книжными полками, картинами в массивных рамах, фолиантами, одеждой, которую давно никто не носит и прочим интеллигентским хламом. На работе, как уже было сказано, тоже, мягко говоря, было не весело - постоянный прессинг, ругань и смертельные оскорбления, самым приличным вежливым из которых было слово «тупица».
Выходные Галя и её супруг, обычно, если отпускала Инна Сергеевна, ехали на дачу. Выехав позже, чем хотелось Петру, так как в пятницу вечером садистка-начальница Галю раньше не отпускала, супруги толкались в пробках. И бедная Галя, едва сдерживая слёзы обиды, слушала, как муж, её чихвостит. А стоит возразить или начать оправдываться, то будет ещё хуже. Однажды он остановился посреди дороги и потребовал, чтобы Галя вышла из автомобиля, и та вышла. Она стояла на шоссе и горько рыдала, так как не знала, что делать, а идти по шумному и пыльному шоссе ей было страшно. Галю подхватили какие-то весёлые парни, пригласив на пикник. Было весело, ели шашлыки, пили пиво, а когда Галя присела в кустики справить малую нужду, то отчётливо услышала: «Девушку-то кто первый будет иметь?» - «Давайте бросим жребий…» и поняла то, что ей не надо возвращаться к костру. Пригибаясь и на ходу одеваясь и застёгиваясь, она побежала по кустам, и так бежала долго, пока не вышла к шоссе. Она дошла до автобусной остановки и приехала в город. В другой раз, муж уехал с дачи без Гали, только потому, что та на одну минуту позже собралась, было, садиться в машину (бегала в туалет перед дорогой, а в калитке, как назло, заел замок). Петя разорался, грубо выволок жену из автомобиля и… уехал. Галя пошла пешком на последнюю электричку и плакала не сколько от обиды, сколько от горьких дум. Зато она сама почувствовала то, что хорошо прогулялась налегке, и у неё было достаточно времени для того, чтобы побыть наедине с собой. Да она и рада была тому, что в машине с этим скандалистом не поехала, а получила в подарок целых 5 часов уединения, размышлений и возможности спокойно почитать или сделать очередную запись в личном дневнике.
Рассказать кому-нибудь обо всём этом Галя не могла. Тем более родителям, которых не хотелось волновать и расстраивать. Поэтому, купив какой-нибудь недорогой шарфик где-нибудь в секонд-хенде или на распродаже, бусы или блузку (якобы, подарок мужа) и навещая родителей в выходные с тортиком, она врала им о том, как хорошо ей живётся в браке, какой муж у неё хороший да замечательный, как балует её, подарки дарит. Однажды она не удержалась и купила очень симпатичный полушубок из искусственного меха, а родителям с деланной весёлостью врала: «Петенька приходит и говорит: «Смотри, какую дешёвую шубку из норки я тебе купил! Всего пятнадцать тысяч! Ты не поверишь!» Ну, я конечно, не стала ему говорить, что продавец его, по сути, надул, не уточнив того, что мех искусственный. Мужчины же в этом не разбираются!» Она рассказывала им и о том, как на работе у них интересно и весело. Дескать, там люди такие хорошие, добрые, интеллигентные, приобретённые друзья, начальница – мать родная, и все они так хорошо ладят, что, в конце концов, подружились. «А работа-то какая интересная! Я стольким вещам уже научилась!» И в этот момент Галя сама себе верила. Мать, с тревогой всматривалась в худое, бледное лицо дочери с синевой под глазами и спрашивала: «У тебя точно всё в порядке, доченька? Что-то ты худенькая, да личико у тебя бледненькое. Ты хорошо себя чувствуешь? Ничего не болит у тебя?» Галя не хотела огорчать родителей и отвечала, что у неё «на этой недели было очень много работы», вот она и устала. Пусть думают, что их дочь, наконец-таки, устроилась и счастлива.
Однажды Галя попыталась поплакаться мужу, но тот очередной раз наорал на неё. Она уже знала о том, что, по его же словам, он орёт не на неё, а «на себя и на весь мир, потому, что его жену эти сволочи обижают и она плачет, никак не может забеременеть, а я не могу ей помочь, потому что пьяница и дрянь!». Но Гале было от этого не легче. Она не выносила крика и матерщины, тем более, в свой адрес. Галина замкнулась и больше мужу о своих неприятностях на работе не рассказывала. Она скрывала истинный порядок вещей даже от подруг. Ей не хотелось потерять их из-за того, что они окажутся невоздержанными на язык и проболтаются её родителям.
На людях Галя предпочитала бодриться, надевать на лицо маску милого, улыбчивого человечка, но её натянутая улыбка на самом деле выглядела мучительным оскалом. Она ещё больше замкнулась, ушла в себя и плакала в туалете как дома, так и на работе. Включала музыку на телефоне, заталкивала в рот полотенце, и, сидя на унитазе, основательно вырёвывалась. Отведя душу, она плескала на лицо холодную воду и снова принималась за дела.
Однако, Галя стала понемногу привыкать к ритму жизни. Фирма находилась за чертой города, и туда почти не проникал городской шум. Особенно покойно бывало зимой. Тишина, ёлки в снегу… Снег там лежал белый, не то, что в городе. Дорожки были узенькие, а сугробы высоченные! И тихо там, если, конечно, не работала какая-нибудь техника типа циркулярной пилы, и не орала Инна Сергеевна.
Звон колоколов соседней церкви пробирал аж до самых внутренностей, до костей. Он походил на молодое вино в мехах ветхих. Такое было ощущение у Гали от «вишнёвого» (именно вишнёвого, а не малинового), даже «винного» звона, проникавшего в её слабое, тщедушное тело, наполняя его здоровьем и силой. Она это чувствовала… и со священным трепетом становилась под колокольней, пока маленький человечек с козлиной бородкой, в чёрном подряснике, безрукавке-душегрейке, обрезанных валенках и скуфейке бил в колокола. У неё была в этом потребность, как в лечении. И действительно, из-за колокольного звона ей становилось лучше, и откуда-то вдруг появлялись силы, а настроение заметно улучшалось. А силы были нужны, т.к. у Гали была застарелая хроническая депрессия, и она мешала ей абстрагироваться от негатива. Но надо было изо всех сил крепиться и вкалывать не по-детски под постоянным прессингом. Она еле терпела издевательства дома и на работе, и не могла успокоиться, вся сжималась в комок нервов, и, как обычно, убегала рыдать в туалет. Отдушиной было побывать где-нибудь в выходные. У друзей, если, конечно, пригласят, у родителей, но, только бы не разреветься, в кино, в театре, на концерте. Бывало, она ходила с мужем в Аквапарк, что ей тоже нравилось, и на стадион смотреть очередной матч, особенно, когда играла команда Московский Спартак. До свадьбы они ещё выходили куда-нибудь, а после – совсем редко.
Гале хотелось в отпуск, на волю, на дачу, полежать в шезлонге, искупаться в реке, поесть клубники, малины… Но в отпуск её так ни разу и не отпустили. Инна Сергеевна заявила, что Галя на отпуск не заработала. Дала, разве что, неделю за свой счёт, когда Галя заболела гриппом с высокой температурой. Понимая то, что муж не даст ей лежать, а погонит то в магазин, то на кухню под девизом: «Ну и что?! Я всегда больной на работу хожу! Подумаешь, сопли!», она из последних сил собрала лекарства и всё необходимое да уехала на дачу, где и отлежалась.
Жизнь сделала своё черное дело. Галина стала хуже выглядеть (ухудшилась осанка, пожухли и стали выпадать волосы, на лице появились мелкие морщинки), и постоянно плохо себя чувствовала. Ноги стали болеть, спина, начались головные боли, то живот вспучивало от газов, то начинались диареи. Много денег Галя потратила ещё и на лечение зубов.
И вот, Гале исполнилось 29-ть лет, что веселья не прибавило, а она всё никак не беременела, хотя и откладывала деньги на ребёнка (может быть, понадобится ЭКО, а потом - няня), но Петя упросил её отдать эти деньги ему и купил новую машину вместо старой, насквозь проржавевшей. Галя не стала возражать, потому что предыдущую машину приходилось часто отдавать на сервис, а муж из-за постоянного присутствия у него машины не выпивал и возил Галю на работу каждый день, а потом забирал её оттуда на тихо работающем автомобиле с кондиционером и приятным запахом в салоне, что изрядно скрашивало жизнь.
Галя боялась уйти с работы в никуда, так как другая работа всё никак не находилась. Боялась она и уйти от мужа, чтобы не остаться одной, и надеялась на то, что всё как-нибудь утрясётся. Она очень хотела родить, наконец-таки, ребёнка, но беременность всё никак не наступала. Супруги не знали, что в связи с этим предпринять, Петя сделал укол от алкоголизма, чтобы не пить совсем, даже без «фронтовых сто грамм», что после работы выпивал в машине, припарковавшись, по-братски деля с женой на пополам глазурованный сырок. Он ещё и кровь себе чистил, и здоровьем занялся, чтобы сделать ребёнка, но ничего не выходило. И тогда Галя стала хвататься за всё. Привлекла к своей проблеме мистику, в одно из воскресений она съездила к Синь-камню в Переславле-Залесском, потом сходила к Софийской башне Новодевичьего монастыря в Москве, обращалась к каким-то подозрительным знахарям. Одна из старух посоветовала Гале «окреститься, ходить в церковь и усердно молиться Богу». То же самое ей говорила и Коза, с недавнего времени по секрету посвящённая в её проблему с зачатием. Моль говорила тоже самое, но в другом контексте, так как у Гали хватило ума и такта одинокую пятидесятилетнюю женщину в разговоры о ребёнке не вмешивать. Галя приняла крещение в ближайшей церкви, исповедовалась во всех своих грехах, причастилась, соборовалась и стала почти еженедельно посещать церковь, молилась и ходила на работу, где её всё время травили и ей хотелось плакать на груди у Козы, но она, естественно, сдерживалась.
Новоявленный духовник был парень тёртый и принимал только покаяние, а никаких жалоб слушать не желал. Он указывал на старую женщину, «торчащую из пола», так как у неё не было обеих ног под самый корень и говорил: «У тебя всё хорошо, и ты просто счастлива. Бьёт тебя муж? Нет? Всё. Свободна. Ступай с Богом!» и, благословив, выпроваживал её.
Коза жалела Галю, но, поскольку была верующей, то говорила одно: «Не отчаивайся, это – грех. Молись Богу почаще и ни о чём не думай. Господь всё управит. Только Он знает то, что тебе действительно нужно!» Однажды, когда Галя припозднилась на работе, они с Козой пили чай, и та, выслушав чаяния Галины, сказала: «Попробуй находить в жизни позитивные моменты - принимай свою жизнь такой, какая она есть. Радуйся и благодари Бога за то, что имеешь. Муж и работа – это уже кое-что! Ведь этой работы могло у тебя и не быть. Ты могла бы сейчас мыть лестницы или убирать улицы. Показав тебе калеку, батюшка хотел, чтоб ты поняла то, что вполне счастлива. У тебя есть ноги, руки, глаза, здоровье, родители, муж, дом, работа, зарплата… Всё же познаётся в сравнении. Да, по сравнению с некоторыми мы живём бедновато, и нам, может быть, и не так комфортно, как им, хотя лично меня всё устраивает. Но успешных, богатых, здоровых и счастливых в семейной жизни, людей же очень мало. Чего-нибудь, да не хватает обязательно. Либо здоровья, либо хорошей семьи. И так живёт большинство!»
И как только Коза, которую, на самом деле, звали Любовью, ей это сказала, Галя тут же поняла то, что у неё все дела обстоят намного лучше, чем у большинства, и она вполне счастлива. «Как я и раньше-то этого не заметила!» - удивлённо думала она.
Через год у Гали родился долгожданный ребёнок. Инна Сергеевна к этому времени её уже уволила со словами: «Обойдётся! У неё муж есть, пусть он её и содержит!» Из декрета Галя так на работу и не вышла, так как ей понравилось сидеть дома под видом ухода за малышом, с которым, в основном, сидела её мать, вышедшая на пенсию. Но этого восхитительного младенца Галя полюбила фанатически и без памяти. Она ещё ни разу в жизни и никого так не любила. Разве что, себя.
Петя всей душой полюбил малышку и стал гораздо мягче по отношению к Гале. Впрочем, та, в основном, жила у родителей, а он их навещал, принося продукты, подгузники, давал деньги и прочее необходимое. Гале нравилась именно такая жизнь, без этого «противного, скандального пьяницы-Пети», который давно ей надоел хуже горькой редьки. После того, как они разъехались, их отношения не просто наладились, а и стали просто прекрасными. Оба супруга хранили верность друг другу, несмотря на то, что жили вместе только на даче, а в городе виделись не очень часто. Гостевой брак вполне устраивал обоих. Каждая семья, даже счастливая, уникальна, и как люди могут, так и живут. И Галя, наконец-таки, это поняла. Не надо смотреть на то, как живут другие, но жить надо так, как удобно тебе, а не так, чтобы кумушки не судачили. Каждый вечер Галя ныряла под одеяло, прижималась к тёпленькому тельцу малышки и, перед тем, как заснуть, успевала подумать: «Остановись, мгновенье…»
Показать полностью
"Ты что, с ума сошла? Почему я должен её бросать ради твоего отдыха?" — взялся за своё Лёша
- Леш, ну как же так? - голос Саши дрожал от отчаяния. - Мы же этот отдых столько времени планировали...
Слезы предательски подступали к горлу. Целый год она жила этой мечтой, считала дни до отпуска, они откладывали каждую копейку. И вот теперь, когда до счастья оставался один шаг...
- Что я могу поделать? - Алексей даже не смотрел ей в глаза. - Мама заболела, нужно побыть рядом. Съездим как-нибудь потом.
- Когда это "потом"?! - взорвалась Саша. - Если бы её в больницу положили или что-то серьёзное — я бы слова не сказала! Но обычная простуда, Лёш!
- Температура под сорок была вчера! - в его голосе появились стальные нотки. - Скорую вызывали!
- Не преувеличивай! Тридцать девять, и то сбила таблетками сразу, — Саша в отчаянии заламывала руки. - Это же горящие путёвки, Лёш! Такой шанс второй раз не выпадет...
- Знаешь что?! - он резко развернулся, и его глаза полыхнули гневом. - Достал твой эгоизм! Я сказал — никуда не летим! Маме может стать хуже!
- А сестра твоя на что? - тихо, но с горечью произнесла Саша. - Или у мамы только один ребёнок?
- Аня занята, ты же знаешь, — отрезал Алексей. - Разговор окончен. Отдохнём дома. Тем более, я обещал маме с ремонтом помочь. И ты тоже поможешь.
Он вышел, хлопнув дверью, а Саша наконец дала волю слезам. Горьким, обидным слезам женщины, которая день за днём тянет лямку нелюбимой работы. Терпит хамство начальства, перерабатывает до изнеможения. И всё ради чего? Ради мечты о тёплом море и ласковом солнце, которая теперь разбилась вдребезги.
Она хотела сменить работу, вырваться из этого замкнутого круга. Но Лёша... Конечно, здесь хорошо платят. Машину поменяли, ремонт сделали. Вот только половина его зарплаты неизменно утекает к маме — то починить что-то, то купить.
И теперь это! Наверняка свекровь сама всё подстроила. Как же — привыкла, что сынок по первому зову прибежит. А сестра его, умница, давно поняла: чем меньше с мамой пересекаешься, тем спокойнее живётся. Потому и не просит её Лёша присмотреть за матерью. Проще жене отказать, чем маме перечить...
***
Мечта таяла, словно мираж в пустыне. Саша физически ощущала, как солнце и море ускользают сквозь пальцы. Перед глазами встала удручающая картина: вместо ласковых волн — душная квартира свекрови, вместо пляжного песка — обойный клей. Нет. Только не это.
Полчаса спустя она вошла в комнату к мужу. Спокойно. Решительно.
- Я еду отдыхать, — её голос звучал твёрдо. - С тобой или без тебя.
- Что?! - Лёша вскинулся, словно от удара. - Ты рехнулась?
- Нет, это ты потерял голову! - в её глазах вспыхнул огонь. - Я год жила этой мечтой. Год! А ты... просто берёшь и перечёркиваешь всё одним махом. Останься с мамой, раз так хочешь. Я полечу одна.
- Одна? - его губы искривились в злой усмешке. - И с кем ты там развлекаться собралась? Курортного романа захотелось?
Саша прикусила губу. Внутри всё кипело, но она молчала — знала, скажи сейчас хоть слово, и польётся такое, о чём потом пожалеет.
- Молчишь? Значит, я прав! - торжествующе выпалил он.
- Не доверяешь — летим вместе, — процедила она сквозь зубы.
- Я. Не. Брошу. Маму, — отчеканил муж.
- Ну и не бросай.
Она вышла, задыхаясь от обиды и ярости. Как он смеет?! Она, которая никогда не давала повода усомниться в себе, вдруг превратилась в какую-то... И всё почему? Потому что посмела мечтать о простом человеческом отдыхе!
Наутро история повторилась. "Летишь?" - спросила она. "Ты что, тупая? Русским языком сказано - нет!" - огрызнулся он. И это решило всё.
После обеда Саша вернулась домой, сжимая в руках заветный билет. То, что случилось потом, можно было назвать только одним словом - армагеддон. Такого скандала в их семье ещё не было.
- Купи и себе тур, — предложила она в последней попытке достучаться до мужа. Но он словно с цепи сорвался. И это при том, что его мама уже даже температуру не мерила - выздоровела!
- Можешь не возвращаться! - прогремело ей вслед, когда она садилась в такси до аэропорта. - Такая жена мне не нужна!
В самолёт Саша поднималась со слезами на глазах. Она ещё не знала, что эти слёзы - последняя дань прошлой жизни. Что этот отпуск станет поворотным моментом её судьбы.
Новая страна встретила её объятиями тёплого моря, ласковым солнцем и ароматом экзотических фруктов. Прохладный номер отеля манил уютом и покоем.
В первый вечер она написала Лёше. Простое сообщение: долетела, всё хорошо, жаль, что тебя нет рядом. Ответом была тишина. Оглушительная, красноречивая тишина.
"Хорошо," - решила Саша. - "Больше никаких сообщений. Хочет знать, как я - пусть спросит сам."
Но муж, видимо, решил наказать её молчанием. Он там, дома, наверное, представлял, как она страдает без него, как раскаивается в своеволии.
А она... Она действительно промучилась. Целый день. А потом её захватил водоворот новых впечатлений: яркие краски чужой страны, белоснежные пляжи, приветливые улыбки местных жителей.
Внезапно Саша поняла - как же это здорово, отдыхать одной! Никакого вечно недовольного Лёши, никаких споров о том, куда пойти. С мужем они бы не вылезали из отеля - только бассейн да бар.
А сейчас... Экскурсии, прогулки по старинным улочкам, бесконечное плавание в лазурном море. И главное - время подумать. Осмыслить свою жизнь.
Когда душа наполнилась покоем, всё вдруг стало кристально ясным. Нелюбимая работа - не потому, что другую не найти, а потому что Лёша боится потерять её заработок. Деньги, от которых она сама не видит радости - ведь каждую копейку приходится согласовывать с мужем. Даже на этот отпуск копила она одна - он не вложил ни рубля.
А ещё... Она живёт с человеком, который её не ценит. Использует. Ведь она такая удобная - не спорит, зарабатывает, готовит, убирает.
Саша поймала своё отражение в витрине магазина. Стройная, подтянутая фигура, ухоженное лицо. А дома - Лёша с его пивным животиком в свои двадцать восемь...
***
А свекровь? Саша горько усмехнулась, помешивая трубочкой ледяной коктейль. Когда-нибудь эта женщина говорила ей "спасибо"? Нет. Всё, что делала Саша, приписывалось заслугам "драгоценного сыночка". Словно невестка была пустым местом, бесплатным приложением к любимому Лёшеньке.
Море лениво накатывало на берег, а в голове крутился один и тот же вопрос: "Зачем?" Зачем она терпит эту нелюбимую работу? Этот брак, где её не ценят? Что она получает взамен? Только стресс и пренебрежение.
"Любовь?" - Саша покачала головой. Нет, она просто убедила себя, что должна сохранять семью. Уступать, угождать, прогибаться. А теперь, вдали от мужа, с ужасом поняла - она даже не скучает. Наоборот, каждый день приближающегося возвращения домой наполнял её тревогой.
Леша так и не написал. И слава богу - так будет проще уйти.
Дома её встретила темнота и хаос. Ни встречающего мужа, ни ужина, ни порядка - только следы его "холостяцкой" жизни у мамочки. Саша даже не стала разбирать отпускной чемодан - достала второй и начала методично складывать остальные вещи.
- Вернулась? - его голос в дверях прозвучал насмешливо. - А я и не ждал. Думаешь, нагулялась - и можно делать вид, что ничего не было? Нет, дорогая. Ты ещё попросишь прощения!
Саша усмехнулась. Как же он облегчает ей задачу! А ведь она боялась, что будет тяжело уходить из дома, где прожила три года.
- Не волнуйся, я ненадолго. Только вещи заберу, — её голос звучал спокойно и твёрдо.
- Что это значит?! - он нахмурился, а потом его осенило. - А-а-а, нашла всё-таки хахаля!
- Нет, — Саша захлопнула чемодан. - Я нашла себя. Ухожу, Лёш. Подаю на развод.
- Нет! Это я тебя выгоняю! - рявкнул он.
- Как скажешь, — она пожала плечами. - Мне всё равно.
Собственная квартира встретила её тишиной и покоем. Как хорошо, что она не поддалась на уговоры продать её ради "семейного гнёздышка"!
Алексей не верил до последнего. Даже когда получил документы на развод, всё звонил, умолял поговорить. Но решение было принято.
А Саша... Она начала новую жизнь. Без нелюбимой работы, без токсичного брака. Она наконец-то полюбила себя. Ведь жизнь пролетает мимо, когда стараешься угодить всем, кроме самого важного человека - себя самой.
Спасибо за лайки и комментарии! Они делают мои истории ярче и интереснее! 🌟🔥
Читатели выбирают: РАССКАЗЫ
Показать полностью
1
— Мне больно, но я не хочу жить с человеком, который продался, — жена решилась на развод
Часть 1. Новая знакомая
Николай приоткрыл дверь в класс литературы, держа в руках стопку контурных тетрадей и небольшой сборник стихов. Было начало дня: ученицы десятых классов рассаживались по местам, кто-то ещё щебетал, обсуждая последние новости. Николай коротко поздоровался, попросил тишины и начал объяснять цель урока: они собирались анализировать поэтические образы, разбирать метафоры и аллегории.
Когда занятия закончились, он со вздохом облегчения сложил бумаги в портфель, огляделся: в коридоре столпились несколько учеников из параллельного класса. Среди них Николай заметил девочку с большими косами — Аделину, которую знал, как прилежную ученицу. Но его удивил тот факт, что возле неё стояла высокая, элегантно одетая женщина в светлом пальто. Она бросила внимательный взгляд в сторону учителя и улыбнулась, словно что-то обдумывая.
К обеду Николай уже сидел в учительской, допивая несладкий чай. Но неожиданно в дверь заглянула та самая дама:
— Извините, я Ирина, мама Аделины. Можно задать вам пару вопросов?
Он встал, пропуская её в помещение, на всякий случай прикрыв за собой дверь:
— Конечно, чем могу помочь?
Женщина осмотрелась и негромко произнесла:
— Дочь восхищается вашими уроками. Я хотела лично поблагодарить. Может, найдём минутку в более приятной обстановке? Например, выпьем кофе после работы?
Николай растерялся. Обычно родители, желающие обсудить успеваемость, ограничивались короткой беседой прямо в школе. Однако Ирина выглядела очень уверенно и настойчиво, а её слова звучали как лестное приглашение. Он чувствовал лёгкую гордость: Разве нельзя отблагодарить преподавателя, если тот действительно хорошо объясняет материал? Мелькнула мысль, что жена, Мария, вряд ли будет в восторге, но, возможно, нет ничего ужасного в одной чашке кофе.
— Хорошо, — ответил он, стараясь сохранить спокойствие. — Но лишь ненадолго: вечером мне нужно домой, к семье.
Ирина улыбнулась, приглаживая ладонью безупречно уложенные волосы:
— Замечательно. Я буду ждать вас у входа около шести.
Когда она удалилась, Николай ощутил странную смесь смущения и удовлетворения. Ему всего двадцать шесть, женился полгода назад, супруга ещё учится в университете. Денег не хватает, приходится считать каждую мелочь. А тут появляется женщина, которая не скупится на «знаки внимания» и, судя по виду, располагает достаточными средствами. Уже тогда в душе посеялось семя любопытства: Какие перспективы откроются, если поддерживать контакт с состоятельной родительницей?
Часть 2. Подарок, который всё меняет
Случайная встреча в кафе прошла быстро: Ирина купила Николаю капучино и десерт, расспросила о методиках преподавания, сделав несколько комплиментов его «таланту». Он старался держаться деловито, хотя обстановка располагала к более непринуждённой беседе. В конце женщина протянула конверт:
— Это лишь небольшой презент, — произнесла она с улыбкой, — приятная благодарность от нашей семьи.
Он удивился, почувствовал неуместность приёма таких конвертов, но Ирина настаивала:
— Прошу, не отказывайтесь, там всего лишь сертификат в книжный магазин. Вы же любите литературу? Пригодится на новые издания.
Николай не смог возразить, тем более ощущал тихую гордость: Вроде бы это ничего предосудительного — книга же, не деньги. Спустя полчаса он возвращался домой, держа сертификат и невольно думая о том, как Маша может отнестись к подобной вещи. Они жили в небольшой съёмной квартире, с трудом наскребая на мебель и учебники. Ему казалось неправильным скрывать подарок, но и не хотел объясняться. Пожалуй, промолчу — ведь это чистая формальность.
В итоге он убрал конверт в портфель, оставив жену в неведении. Супруга провозилась в университете допоздна, а Николай лёг спать, чтобы утром снова окунуться в школьный мир. Но уже через пару дней Ирина вновь объявилась в коридоре, на этот раз предложив:
— Сейчас обеденный перерыв, не хотите ли пообедать со мной в одном уютном местечке неподалёку?
Он снова растерялся, однако внутри зашевелилась радость. Ему льстило внимание, да и «уютные местечки» раньше были редкостью. Приняв приглашение, он оказался в дорогом ресторане, где раньше никогда не бывал. Ирина, не скупясь, заказала несколько блюд, презентовала изысканный чай. По ходу разговора упомянула, что ей нравится культурный досуг и, возможно, они могли бы вместе посмотреть новую постановку в театре.
Постепенно Николай начал привыкать к тому, что женщина не жалеет средств, когда встречается с ним. Один раз она передала дорогой ежедневник, который по качеству сильно отличался от обычной канцелярии. В другой раз купила редкую книгу о русской поэзии, сославшись на то, что он «должен иметь подобное». Мария бы очень удивилась, — мелькала мысль, но он продолжал хранить всё в тайне, не желая портить отношения с женой или выслушивать упрёки о неподобающей близости с родительницей ученицы.
Однако рано или поздно тайное становится явным. В один воскресный день Мария, разбирая портфель Николая, чтобы найти конспекты, вдруг наткнулась на тот самый ежедневник с золотым тиснением и несколько коробочек с ювелирной фирменной символикой. Она застыла, пытаясь понять, откуда у мужа такие предметы. Когда он увидел, как жена вытаскивает всё это, его сердце сжалось: Вот оно, разоблачение…
Часть 3. Нарастающая трещина
— Николай, откуда это? — тихо спросила Мария, глядя на коробочку с серебристым браслетом. — Ты же говорил, денег нет, а тут такие вещи.
Учитель литературы понял, что пора объяснять. Однако он выбрал полуправду:
— Это всего лишь знак внимания от одной из родительниц. Ничего особенного. Я действительно не потратил ни копейки.
Жена прищурилась, в её глазах появилось недоверие:
— Родительница… И что же она таким образом выражает? Простую благодарность? Да это похоже на взятку.
Николай поспешил успокоить её, рассказывая, что Ирина — обеспеченная женщина, желающая поддержать «талантливого педагога». Он старался не показывать, насколько его задевает волнение жены, и в то же время защищал Ирину. Ведь ему самому нравилось, когда его ценят и позволяют приобщиться к более «красивой жизни».
Но Мария не унималась:
— И почему ты скрывал это? Почему я ничего не знала? Разве в норме принимать такие подарки?
Он пытался пошутить, что это словно «признание заслуг», но супруга отреагировала холодно:
— Если бы дело ограничивалось конфетами или цветами, я бы поняла. А когда речь о дорогих вещах и походах в рестораны, это уже другая история. Что происходит, Коля? Ты же понимаешь, чем это может кончиться?
Она прямо спросила, какие именно встречи они проводят, но Николай уверял, что «ничего запрещённого» не случается. Тем не менее, подозрения уже были посеяны. С тех пор в семье воцарилось напряжение: Мария часто выглядела задумчивой, перестала весело встречать мужа. А он всё глубже погружался в собственные мысли, упрекая себя за нечестность, но не в силах отказаться от лестного внимания Ирины.
Когда спустя неделю Ирина вновь намекнула на совместный ужин, Николай промолчал о скандале дома и согласился. В глубине души надеялся, что всё как-то само уладится, если он «подыграет» богатой даме, не переходя черту. Но Ирина становилась всё более настойчивой: она выспрашивала о семейном положении, шутила, что «молодой учитель не должен тратить жизнь впустую», и без зазрения совести предлагала сходить в элитные места.
Однажды она вручила ему кожаный бумажник с крупной суммой внутри, мол, «на нужды класса». Николай замешкался, хотел отказаться, но Ирина уловила его сомнение:
— Мне кажется, ты давно нуждаешься в средствах. Неужели жена-студентка может дать тебе всё, что заслуживаешь? — прошептала она.
Тогда он понял, что дело зашло куда дальше невинных подарков. Теперь это выглядело словно попытка «купить» его, вынудить признать, что есть более выгодное будущее, чем жить скромно с Марией. Но отказаться от пачки денег оказалось непросто, ведь в голове вертелся вопрос: А что, если это реальный шанс выбраться из нищеты?
Часть 4. Между двумя мирами
Вскоре Мария заметила, что Николай стал носить новую куртку, ещё пару дорогих рубашек. Она не верила его объяснениям, будто это результат случайной распродажи. В какой-то вечер, обыскивая карманы, супруга нашла чек из ресторана, где явно обедали на неприлично крупную сумму. В этот раз она не стала сдерживаться:
— Ты лжёшь мне, — прямо заявила Мария. — Я вижу, что у тебя появляются вещи, которые мы не можем позволить. Ты что, берёшь деньги у этой женщины?
Он отвёл взгляд, сжимая кулаки. В глубине души понимал, что жена права, но боялся признаться. Наконец выдохнул:
— Мария, пойми, она просто хочет помочь. Могла бы быть нашим спонсором. Школе тоже не помешает поддержка.
Она засмеялась, но смех вышел горьким:
— Ты всерьёз думаешь, что она всё это делает лишь из добрых побуждений? Веришь, что речь о «спонсорстве школы»? Николай, очнись, это попытка заставить тебя плясать под её дудку.
Ночью они почти не спали, обменявшись тяжёлыми обвинениями. Мария утверждала, что он «продаётся за деньги», а Николай раздражённо парировал, что устал жить в нищете. Впервые в браке они дошли до резких слов, где каждое предложение обжигало, как раскалённый кусок металла. В сердцах супруга бросила:
— Тогда уходи к своей Ирине. Раз она такая щедрая, пускай обеспечит тебе всё! Я не собираюсь смотреть, как мой муж тратит чужие деньги на роскошь.
Он промолчал, однако внутри билось отчаяние: Может, Мария права, но ведь я не хочу расставаться с женой. Просто стремлюсь к лучшему будущему. Тем не менее, конфликты усиливались. Николай продолжал встречаться с Ириной под предлогом «внеклассной деятельности», и та всё смелее намекала на то, что готова поддержать его до конца, если он уйдёт от жены:
— Зачем тебе эта студенточка, которая сама ничего не добилась? Жить в полуголоде? Ты заслуживаешь большего.
Иногда она присылала сообщения:
«Николай, помни о нашем разговоре. У меня есть знакомые в издательстве, смогу продвинуть тебя, если захочешь написать что-то по литературе.»
Услышав подобное, учитель думал: А вдруг это шанс? Вдруг действительно стоило родиться в другой среде? Но каждый раз вспоминал добрые глаза Марии, их скромное, но тёплое счастье, когда вместе готовили ужин, делились планами. Именно тогда в нём бушевала настоящая борьба: остаться верным семье или поддаться манящим возможностям.
К тому же, поступали тревожные сигналы: коллеги намекали, что «родительница Ирина» способна влиять на школьное начальство. Одни говорили, что она может организовать проверку, другие шёпотом предупреждали, что в случае разрыва она может устроить Николаю проблемы. Положение становилось взрывоопасным. Но остановить всё своими словами он не решался. Может, оно само пройдёт, — утешал он себя, не зная, что трагедию не остановишь простым молчанием.
Часть 5. Окончательный разрыв
Несколько недель прошли в гнетущей атмосфере: дома Николая ждали холодные взгляды и жёсткие вопросы, в школе он находился во власти тревожных предположений о недовольстве коллег. Точку в истории поставил вечер, когда Мария, вернувшись из университета, увидела на столе ещё один изысканный презент: золотистые запонки и дорогие духи, аккуратно перевязанные лентой. Она поняла, что муж не только не прекратил встречи, но и продолжает принимать луксозные вещи. Глаза жены потемнели от обиды:
— Всё, я больше не могу жить в подобном вранье. Ты выбрал деньги и комфорт. Я не собираюсь быть вторым планом.
Николай попытался объяснить, что ещё не принял никакого «окончательного решения», но Мария не слышала оправданий. Она собрала чемодан, тихо, почти без эмоций вымолвив:
— Развод. Не сегодня — так завтра. Мне больно признавать, что муж «продался». Но жить в иллюзии я не стану. Прощай.
Он метался по комнате, уговаривал её остаться, но жена была непоколебима. Стукнув дверью, ушла, оставив Николая с чувством пустоты. Я потерял её? — прострелило в сознании. Ирина, узнав о случившемся, лишь улыбнулась: «Значит, всё идёт по плану. Тебе не надо больше притворяться». Но вдруг ситуацию омрачил новый удар: на школьном совещании директор вызвал Николая и сообщил, что поступила жалоба от «влиятельного лица», обвиняющего учителя в «непрофессиональных методах» и «сомнительных связях с родителями». Поняв, что Ирина может легко переключить свою «щедрость» в обратную сторону — на уничтожение репутации, Николай ощутил, как почва уходит из-под ног.
— В ближайшие дни вы подвергнетесь проверке, — сухо сообщил директор, — нас очень беспокоит имидж школы.
Учитель литературы вышел из кабинета, осознавая, что жизнь рушится: жена ушла, на работе грозят санкции. С горечью понял, что Ирина, не добившись его абсолютной преданности, предпочла «наказать». Вернувшись в пустую квартиру, он опустился на диван и в отчаянии набрал номер Марии:
— Прости меня… Я не представляю, как дальше жить. Всё сломалось.
Жена молчала несколько секунд, а потом ответила:
— Ты сам сделал выбор, Коля. Я предупреждала, но ты предпочёл чужую роскошь нашим чувствам. Прощай.
Разговор оборвался. Так Николай понял, что обман не прошёл даром: он потерял семью и оказался на волоске от потери работы. Вот что бывает, когда жадность к красивой жизни перевешивает принципы и верность близкому человеку. Тусклые лампы коридора напомнили ему, как тихо и скромно они с Марией жили раньше, но при этом были счастливы. Теперь всё это превратилось в обломки. В душе осталась лишь горькая мысль: Никакие деньги не стоят предательства, но осознал я это слишком поздно…
Конец
Показать полностью
1
– Не конура, а наше гнёздышко! — закричала невестка на свекровь
Тёплый майский вечер плавно растекался по улицам спального района. Марина в который раз протёрла и без того сияющие тарелки, мельком глянула в окно - до прихода свекрови оставался час. В новенькой, пахнущей свежей краской "двушке" всё уже было готово к приёму важной гостьи.
"Ну и чего я дёргаюсь?" - пробурчала Марина себе под нос, расставляя парадный сервиз на столе. - "Подумаешь, важная птица! Не со двора взяли - институт окончила, работаю..."
Телефон тренькнул сообщением от мужа: "Выехали. Мама уже вся на взводе - говорит, район ей не нравится".
– Ещё бы! - фыркнула Марина, плюхаясь на табуретку. - Ей-то с её особняком на Горького всё не по нраву.
В крохотной кухне (свекровь наверняка скажет "в курятнике") умещались только стол да пара табуреток. Но как же Марина любила это маленькое пространство! Здесь они с Андреем по утрам пили кофе, строили планы, мечтали о будущем. Ради этой квартиры горбатились на двух работах, экономили на всём, даже свадьбу сыграли скромную...
– Да хоть тесновато, зато своё! - упрямо тряхнула рыжей чёлкой Марина.
Звонок в дверь заставил её вздрогнуть. Неужели уже? Так рано? В прихожей цокали каблуки - Андрей открыл своим ключом. Мариша глубоко вздохнула, расправила плечи и нацепила самую приветливую улыбку.
– Мамочка, проходите! Мы так вас ждали!
В кухню величественно вплыла Галина Петровна - высокая, статная, в брендовом костюме и с укладкой от личного парикмахера. Её цепкий взгляд мгновенно оценил и крохотное пространство, и недорогую мебель, и скромную обстановку. Губы поджались в ниточку.
– Что ж... - процедила свекровь, присаживаясь на краешек табуретки. - Значит, вот где теперь живёт мой единственный сын...
– Значит, вот где теперь живёт мой единственный сын... – Галина Петровна поджала губы, проводя пальцем по подоконнику. – Андрюша, неужели это всё, что ты смог найти?
– Мам, перестань. Нормальная квартира, – Андрей устало потёр переносицу. – Район хороший, метро рядом...
– Нормальная? – свекровь звонко рассмеялась. – Милый мой, в твоём возрасте твой отец уже имел трёхкомнатную в центре! А это что? Курятник!
Марина почувствовала, как щёки заливает краска.
– Галина Петровна, мы сами заработали на первый взнос. Без чьей-либо помощи, – она старалась говорить спокойно, но голос предательски дрожал.
– Ах, вот оно что! – свекровь развернулась к невестке. – Намекаешь на то, что я не помогла? А я, между прочим, предлагала! Андрюша, я ведь говорила – продай квартиру дяди Бори, купим вам что-то приличное...
– Мам, мы уже обсуждали это. Я не возьму эти деньги.
– Господи, какое упрямство! – Галина Петровна всплеснула руками. – В кого ты такой? Отец был человеком разумным...
Она прошла в спальню, цокая каблуками по новому ламинату.
– А это что за каморка? Боже, да тут даже гардеробной нет! Андрей, ты же привык к простору!
– Зато есть большой шкаф-купе, – пискнула Марина. – И балкон...
– Балко-он! – протянула свекровь. – Три квадратных метра для сушки белья? Прелестно! А стены? Что за дешёвые обои? Нет, это просто немыслимо... – она покачала головой. – Мой сын заслуживает лучшего дома, чем эта конура!
Марина сжала кулаки. Внутри всё клокотало от возмущения. Три месяца они выбирали эти обои, спорили до хрипоты о цвете, сами клеили до поздней ночи...
– А по-моему, очень даже уютно получилось, – раздался вдруг голос Андрея. Он подошёл и обнял жену за плечи. – Правда, Мариш? Наше гнёздышко.
Галина Петровна побледнела.
– Гнёздышко? – её голос задрожал. – Ты называешь эту... эту... А знаешь ли ты, что в соседнем доме живут одни гастарбайтеры? Что в районе даже приличной школы нет? Или тебе всё равно, в какой школе будут учиться мои внуки?
Марина вздрогнула. О беременности они планировали сообщить позже, но сейчас...
– Кстати, о внуках... – Андрей переглянулся с женой. – Мам, мы как раз хотели тебе сказать...
– Господи! – Галина Петровна плюхнулась на кровать, схватившись за сердце. – Только не говорите, что вы собрались рожать в этой конуре!
– Вообще-то... – Марина машинально положила руку на живот. – Уже собрались. Через семь месяцев.
В спальне повисла звенящая тишина. Свекровь побелела, потом покраснела, потом снова побелела.
– Нет-нет-нет! – она вскочила, заметалась по комнате. – Это невозможно! Мой внук не будет жить в этом... этом... Андрюша, немедленно собирайте вещи! У меня трёхэтажный дом, места всем хватит!
– Мама...
– Никаких "мама"! Это не обсуждается! – Галина Петровна схватила сумочку. – Завтра же вызову риэлтора, начнём готовить документы на квартиру дяди Бори...
– А меня кто-нибудь спросит? – тихий голос Марины прозвучал как гром среди ясного неба.
– Что, прости? – свекровь обернулась, словно впервые заметив невестку.
– Я говорю, – Марина сделала шаг вперёд, – меня кто-нибудь спросит? Это наш дом. Наш ребёнок. Наша жизнь!
– Деточка, – Галина Петровна снисходительно улыбнулась, – ты ещё молода и не понимаешь...
– Нет, это вы не понимаете! – Марину прорвало. – Думаете, если у вас особняк на Горького, то можно всеми командовать? А мы тут сами! Сами заработали, сами обустроили, сами...
– Мариш, успокойся, – Андрей попытался обнять жену.
– Не буду! – она вырвалась. – Надоело! "Конура", "курятник"... А это наш дом! Слышите? НАШ! И ребёнок будет жить здесь, с нами! И не вам решать...
– Ах вот как? – глаза свекрови опасно сузились. – Что ж, Андрей, выбирай: или я, твоя мать, или... это.
– "Это" – моя жена, мам, – тихо, но твёрдо сказал Андрей. – И мать моего ребёнка.
– Прекрасно! – Галина Петровна схватила сумку. – Просто прекрасно! Значит, мать теперь на последнем месте? Ну что ж... – она направилась к выходу. – Не ждите наследства!
Дверь хлопнула так, что с потолка посыпалась побелка.
***
Прошла неделя. Телефон Андрея разрывался от маминых звонков, но он не отвечал. Марина молча смотрела, как муж каждый вечер листает фотографии в старом альбоме.
– Знаешь, – сказал он однажды, – а ведь мы с мамой тоже когда-то жили в "конуре".
– В смысле? – Марина присела рядом.
– После того, как отец умер. Мне было пять. Пришлось продать большую квартиру, чтобы расплатиться с его долгами. Помню, въехали в комнатушку в коммуналке...
В дверь позвонили. На пороге стояла заплаканная Галина Петровна.
– Можно? – она переминалась с ноги на ногу, совсем не похожая на себя прежнюю.
– Проходите, – Марина посторонилась. – Чаю?
– Я тут... – свекровь достала помятый конверт. – В старых вещах нашла. Фотографии...
Они сидели над снимками до поздней ночи. Вот молодая Галина с маленьким Андрюшей на руках. Крохотная комната, облезлые обои, продавленная тахта.
– Десять лет там прожили, – тихо говорила свекровь. – Я полы мыла в трёх местах, шила на заказ... Всё, чтобы сын в люди вышел. А потом дядя Боря помог – пустил к себе жить. Благодаря ему я смогла бизнес начать...
– Мам, – Андрей сжал её руку. – Почему ты никогда не рассказывала?
– Стыдно было, – она промокнула глаза платком. – Хотелось забыть. А когда появились деньги... Понимаете, я так боялась, что ты вернёшься в нищету. Что твои дети будут жить как мы тогда...
– А мы и не вернёмся, – твёрдо сказала Марина. – Мы справимся. Вместе.
– Вместе... – эхом отозвалась Галина Петровна. – Знаете, а я ведь тут присмотрела чудесный магазин детской одежды. Можно было бы выкупить, развивать его втроём...
– Вчетвером, – улыбнулась Марина, поглаживая живот.
– Ох, я же совсем забыла! – засуетилась свекровь. – У меня там в машине... Я шторы привезла, немецкие. И обои для детской присмотрела...
– Ну-ка, кто тут у нас проснулся? – ворковала Галина Петровна, склонившись над кроваткой. – Сашенька, солнышко моё!
Внук радостно агукал, тянул ручки к бабушке. В детской, оклеенной теми самыми немецкими обоями, играло весеннее солнце.
– Мам, ну дайте поспать ребёнку, – Марина выглянула из кухни. – Вы его совсем разбаловали!
– Я? Разбаловала? – Галина Петровна картинно возмутилась, но внука из рук не выпустила. – Вот помяни моё слово – бизнесмен вырастет! Смотри, какая хватка!
Марина только головой покачала. За этот год свекровь стала другим человеком. Теперь она каждый день моталась между своим особняком и их "уютным гнёздышком" (слово "конура" исчезло из её лексикона). А их совместный магазин детской одежды неожиданно превратился в целую сеть.
– Кстати, – Галина Петровна устроила внука поудобнее, – я тут подумала... Может, расширяться будем? Помещение соседнее освободилось, можно второй магазин открыть...
– Мам, – в комнату вошёл Андрей, – у нас вообще-то новость есть...
Марина зарделась:
– Мы тут решили... В общем, Сашеньке скоро братик или сестричка понадобится...
– Господи! – воскликнула Галина Петровна. – Так это же... Так вам же... – она заметалась по комнате. – Нет, определённо нужна квартира побольше! Я тут как раз по соседству трёшку присмотрела...
– Мама! – хором воскликнули Андрей и Марина.
– Ой, простите, – свекровь смущённо улыбнулась. – Старые привычки... Но я же могу хотя бы обои для второй детской присмотреть?
Они рассмеялись. За окном шумел весенний город, в кроватке агукал маленький Саша, а в воздухе пахло пирогами и счастьем.
Конец
Показать полностью
1
– Ты выбрал меня или просто решил отомстить жене? — прямо спросила любовница
Снег падал крупными хлопьями, укрывая московские улицы белым покрывалом. В небольшом кафе на Чистых прудах было тепло и уютно. За окном мелькали прохожие, спешащие укрыться от непогоды.
— Ты выбрал меня или просто решил отомстить жене? — прямо спросила Катя, поднимая на Андрея свои зеленые глаза.
Он замер с чашкой кофе в руках. Вопрос, которого он боялся все эти месяцы, наконец прозвучал.
— Кать, ну что за глупости... — начал было он, но она перебила.
— Нет, не увиливай. Я должна знать. — Её пальцы нервно теребили салфетку. — Когда ты рассказывал про её увлечение фотографией, про то, как она перестала готовить ужины и интересоваться твоими делами... Я видела в твоих глазах обиду. Детскую, злую обиду брошенного мальчишки.
Андрей поморщился. Было что-то неуютное в том, как точно она считывала его эмоции.
— Послушай...
— Нет, это ты послушай, — она подалась вперед. — Я не хочу быть инструментом мести. Не хочу быть той, кем ты пытаешься заткнуть дыру в сердце. Я... я, кажется, влюбилась в тебя по-настоящему.
Часть 1. Начало конца
За полгода до этого разговора
— Ужинать будешь? — Андрей заглянул в комнату, где Ирина колдовала над фотографиями на компьютере.
— М-м-м... — рассеянно отозвалась она. — Да, да, сейчас... Только вот доделаю...
Он прислонился к дверному косяку, наблюдая за женой. Раньше она никогда не пропускала их совместные ужины. А теперь... Теперь он всё чаще ужинал один, глядя в телевизор.
— Может, хотя бы расскажешь, что там у тебя? — В его голосе прорезались нотки раздражения.
— Андрюш, ты не поверишь! — Ирина наконец оторвалась от монитора, глаза её сияли. — Помнишь тот снимок с пожилой парой в парке? Его взяли на выставку! Представляешь?
— Угу, — буркнул он. — А ужин сам себя приготовит, да?
Ирина словно споткнулась об эти слова. Улыбка медленно сползла с её лица.
— Что с тобой в последнее время? — тихо спросила она. — Ты... какой-то злой стал.
— Я злой? — он хмыкнул. — А ты не думала, что, может, я просто устал приходить в пустой дом? Где жена, которая раньше встречала меня с работы? Где наши разговоры за ужином? Где ты, Ира?
— Я здесь, — она встала, подошла к нему. — Просто... я наконец нашла себя. Понимаешь? После того, как Лешка уехал учиться, я думала, что всё — жизнь закончилась. А теперь...
— А теперь она начала новую жизнь, где мне места нет, — закончил он.
— Неправда! — В её голосе звенела обида. — Просто дай мне время. Это же не навсегда...
"Не навсегда," — эхом отозвалось в голове Андрея. Он развернулся и вышел из комнаты.
Уже в спальне, глядя в темный потолок, он достал телефон. Палец замер над именем "Катя" в списке контактов. Молодая, яркая сотрудница из отдела маркетинга. Она смотрела на него такими глазами... Вчера как бы случайно оставила свой номер.
"Может, поужинаем завтра?" — набрал он сообщение.
Ответ пришел почти мгновенно: "С удовольствием :)"
Часть 2. Танго втроём
Кафе в бизнес-центре гудело как улей. Катя сидела напротив, помешивая трубочкой молочный коктейль. На ней было простое чёрное платье, но выглядела она так, словно только что сошла с обложки журнала.
— Прикинь, — она чуть подалась вперёд, — вчера клиент говорит: "А давайте все логотипы сделаем розовенькими, такими... мимимишными". Я чуть со стула не упала!
Андрей рассмеялся. С Катей было легко — она умела превратить любую неприятность в забавную историю.
— И что ты ответила?
— Сказала, что розовый цвет психологически снижает уровень продаж в их сегменте на сорок процентов. Наплела с три короба, но звучало убедительно!
Она подмигнула, и в груди у Андрея что-то ёкнуло. Когда он в последний раз вот так просто болтал с Ириной?
Телефон завибрировал — сообщение от жены: "Котик, я сегодня позже. Фотосессия затягивается. Поужинаешь без меня?"
Он поджал губы. Конечно, фотосессия. А то, что у него сегодня день рождения — это так, ерунда.
— Что-то случилось? — Катя накрыла его руку своей.
— Да нет... Всё как обычно.
— Врёшь ведь, — она чуть склонила голову. — У тебя желвак на скуле ходит, когда злишься.
— Вот же ты... наблюдательная, — хмыкнул он. — Просто... День рождения сегодня. А жена... А, неважно.
Катины глаза расширились:
— Так чего же ты молчал? — она вскочила. — Никуда не уходи. Я сейчас!
Через десять минут она вернулась с маленьким капкейком, в который была воткнута свеча.
— Загадывай желание, — шепнула она.
И он загадал. Глядя в её сияющие глаза, загадал такое, от чего внутри всё сжалось от стыда и восторга одновременно.
Ирина вернулась за полночь. Андрей лежал в темноте, делая вид, что спит.
— Андрюш... — она присела на край кровати. — Ты прости меня. Я совсем... совсем с этой фотографией с катушек слетела. Я завтра всё исправлю, честно. Закажем столик в ресторане, отметим как следует...
Он молчал, чувствуя, как по щеке скатывается что-то горячее. В кармане пиджака, висевшего в шкафу, лежала записка от Кати: "Спасибо, что ты есть. Целую. К."
— Андрюш... — Ирина коснулась его плеча.
— Спи уже, — буркнул он. — Устал.
Она тихо вздохнула и ушла в ванную. Андрей слышал, как шумит вода, как жена шуршит одеждой, укладываясь спать. В темноте было слышно её дыхание — такое знакомое, родное. Двадцать лет вместе...
А он думал о другой. О той, что не забыла его день рождения. О той, что видит его насквозь и при этом улыбается так, словно он — лучшее, что с ней случилось.
Телефон тихонько звякнул. Сообщение от Кати: "Не спишь?"
"Нет."
"Я тоже. Всё думаю о тебе. Это ведь неправильно, да?"
Он закрыл глаза. Набрал: "Правильно, неправильно... Я уже сам не знаю. Знаю только, что не могу перестать думать о тебе."
Ирина во сне придвинулась ближе, положила руку ему на грудь — прямо туда, где бешено колотилось сердце от этой переписки.
"Нам нужно поговорить," — написала Катя. — "Завтра?"
"Завтра," — согласился он, понимая, что это "завтра" изменит всё.
В окно барабанил дождь. Где-то вдалеке сигналила машина. А в темноте спальни один человек не мог уснуть, разрываясь между прошлым и будущим, между верностью и страстью, между местью и любовью.
Часть 3. Цена правды
Наши дни
— Ты не ответил на мой вопрос, — Катя отодвинула нетронутую чашку кофе. — Месть или любовь?
Андрей смотрел в окно кафе на Чистых прудах. Снег всё валил и валил, словно пытался похоронить под собой весь город вместе с его грязными тайнами.
— А ты сама как думаешь? — он повернулся к ней.
— Думаю... — она горько усмехнулась, — думаю, что сначала была месть. Ты же каждый раз, встречаясь со мной, будто отчёт жене предъявлял: вот, мол, и я могу по вечерам пропадать, и у меня своя жизнь есть.
— Кать...
— Дай договорить, — она подняла руку. — А потом что-то изменилось. Я заметила. Ты перестал про неё говорить. Перестал сравнивать. Просто... был со мной. И знаешь что? — её голос дрогнул. — Это было прекрасно. И ужасно одновременно.
В кармане завибрировал телефон. Ирина. Андрей сбросил вызов.
— Она нашла наши сообщения, — глухо сказал он. — Вчера. Я оставил телефон на кухне, пока в душе был...
Катя побледнела:
— И что теперь?
— А то ты не знаешь? — он невесело рассмеялся. — Крики, слёзы, битьё посуды... Классика жанра. А потом она вдруг затихла и говорит: "Знаешь, а ведь я сама виновата. Это я тебя к ней толкнула".
— Вот же ж... — Катя закусила губу. — Умеет она, да? Чувством вины придавить.
— Не в этом дело, — Андрей потёр виски. — Она права. Сначала действительно была месть. Тупая, мелочная... Я хотел, чтобы ей было больно. Чтобы она почувствовала то же, что чувствовал я, когда она меня на свои фотографии променяла.
Он замолчал, собираясь с мыслями.
— А потом появилась ты. Настоящая ты. Не инструмент мести, а живой человек. Умный, тонкий, понимающий... И я пропал.
— Что ты ей сказал? — тихо спросила Катя.
— Правду. Что люблю её. И тебя люблю. И что сам не знаю, как так вышло.
За соседним столиком молодая пара кормила друг друга мороженым, беззаботно смеясь. Андрей поморщился — их счастье казалось сейчас неуместным, почти оскорбительным.
— Я ухожу с работы, — вдруг сказала Катя. — Уже написала заявление.
— Что? Но...
— Не перебивай. Ухожу, потому что так будет честнее. Мы все заигрались, Андрей. Ты — в месть, я — в любовь, Ирина — в искусство... А теперь пришло время платить по счетам.
Она встала, накинула пальто:
— У тебя есть неделя. Ровно неделя, чтобы решить — месть или любовь. Я буду ждать тебя здесь, в это же время. Придёшь — значит, любовь. Не придёшь... — она пожала плечами, — значит, это всё-таки была месть.
Звякнул колокольчик над дверью. Катя ушла, оставив после себя лёгкий аромат духов и тяжёлый груз выбора.
Телефон снова завибрировал. "Андрюша, нам надо поговорить. Я всё обдумала. Мы справимся, слышишь? Только вернись домой."
Он смотрел на экран, пока тот не погас. В отражении чёрного стекла он увидел своё лицо — постаревшее, измученное. Лицо человека, который получил всё, чего хотел, и теперь не знает, что с этим делать.
За окном снег превратился в дождь. Грязные ручьи побежали по улицам, смывая белизну, обнажая чёрный асфальт и голую правду.
Часть 4. Выбор
Неделя тянулась как смола. Андрей жил в гостинице — домой возвращаться не хватало духу, а к Кате... К Кате было нельзя.
Ирина писала каждый день. Сначала длинные сообщения: "Давай всё исправим", "Я брошу фотографию", "Только вернись". Потом короче: "Скучаю", "Прости", "Люблю". К концу недели остались одинокие сердечки, от которых щемило в груди.
Катя не писала совсем.
В четверг он не выдержал, поехал к их дому. Сидел в машине, смотрел на знакомые окна. В кухне горел свет. Ирина металась по комнате как тень — то у плиты, то у окна. Готовит? Первый раз за сколько месяцев...
Телефон пиликнул. Сообщение от сына: "Пап, ты что творишь? Мама там с ума сходит."
Пальцы зависли над клавиатурой. Что ответить? "Прости, сынок, папка твой — редкостная сволочь"? Или "Знаешь, так бывает — жизнь под откос пускаешь, а остановиться не можешь"?
В субботу он напился. Сидел в баре, гонял по столу пустой стакан и рассказывал незнакомому мужику за стойкой:
— Понимаешь... две бабы... тьфу, две женщины. Обеих люблю. Вот ты б что делал?
— А ты не думал, что дело не в них? — хмыкнул сосед. — Может, ты от себя бегаешь?
— В смысле?
— В прямом. Месть, любовь... А может, просто страшно стало, что жизнь мимо пролетает? Кризис среднего возраста, всё такое...
Андрей хотел послать умника подальше, но почему-то промолчал.
В воскресенье он поехал на дачу. Бродил по пустому участку, смотрел на яблони, которые они с Ириной сажали двадцать лет назад. Деревья разрослись, окрепли. А они с женой... они как будто наоборот — всё дальше друг от друга.
"Может, просто страшно стало..." — вспомнились слова случайного собутыльника.
В понедельник, без пяти шесть, Андрей стоял у кафе на Чистых прудах. Снег давно растаял, моросил противный дождь. В стеклянной витрине он видел своё отражение — помятый костюм, щетина, круги под глазами.
Без двух минут шесть в кармане завибрировал телефон. Сообщение от Ирины: "Я люблю тебя. Что бы ты ни решил."
Ровно в шесть он толкнул дверь кафе.
Через два года Катя случайно встретила его в аэропорту. Он сидел в кафе с женщиной — светловолосой, в синем платье. Они о чем-то спорили, потом рассмеялись. Женщина достала фотоаппарат, щёлкнула его за чашкой кофе.
Катя медленно развернулась и пошла к своему выходу на посадку. Она знала ответ на свой вопрос.
Это была любовь. Но не к ней.
Показать полностью
1