— Психологическое, — уточнила Канарейка, весело махнув хвостом и устроившись на жердочке, удобно свисающей с потолка.

Торговец, хмурясь, нажал. Из панели с лёгким пшиком вылетел талон: №33.

Он оглянулся — зал был пуст.

На табло мигали цифры: 4, 5, 12.

— Где логика?

— А её здесь нет, — философски заметил Мудрец. — Тут бюрократия.

В этот момент “4” мигнула, сменилась на “33”, и левая дверь загорелась зелёным.

— Ого, экспресс-обслуживание.

— Или приговор. — Канарейка уже взлетела и, переглянувшись с Мудрецом, добавила: — Вперёд, герой.

Они вошли.

Внутри — аккуратный кабинет с мягким светом, креслами и столом. А за столом… ещё одна Канарейка. Почти копия первой, только перо чуть более тёмное, на глазах очки и взгляд такой — изучающий.

Канарейка #1— О, ты тут? — Канарейка удивилась искренне, но без напряжения.

Канарейка #2— Ага. Подрабатываю. Тут весело. Называйте меня Светочем

Они немного пощебетали друг с другом, что выглядело как танец со хаотичными звуками на разных тональностях и было ошушение, что они играю в игру кто кого переканарейкает.

— Так, — сказал Светоч, наконец переводя взгляд на торговца. — Ну давай посмотрим, подходит ли твой спутник для посещения владений Серебряного Дракона Великого и Голубоглазого, прохода через земли Истока, а также на предмет соблюдения базового Манифеста Порядочности.

Мудрец напрягся. Канарейка закатила глаза.

Торговец вздохнул. — Это что, экзамен?

— Это — собеседование, — сказала Светоч. — И я тут для развлечения, а ты отнесись серьезно. Начнём.

Светоч улыбаясь продолжила — Проверим. Нам нужно удостовериться в соответствии кандидата на визу в земли СДВГ и МП, а также на, проход через Исток, и допуск в другие дружественные мира.

— Что-то тут не так. Я это чувствую. Мудрец говорит в сторону.

— У меня ощущение, что мне сейчас в душу залезут. Без стука. Торговец шепчет про себя

Канарейка, зевая. — Ты ждал, что будет легко?

— Итак, начнём. Сказала Светоч. — Отвечай, как есть. Здесь не угадайка. Тут — рентген. Понятно?

Торговец кивнул, хоть и не понял.

Вопрос 1:

"Ты спас одного, но из-за этого погибли десять. Как ты себя чувствуешь?"

Торговец (хмурясь) — Плохо. Я же не знал, что так выйдет. Но всё равно... плохо.

Светоч продолжила — А если бы знал?

Торговец— Тогда... не спас бы. Какой в этом смысл, если из-за одного десять?

Мудрец, не удержался — Умеет считать. Уже прогресс.

Канарейка— Но не любит, когда ему напоминают о цене решений.

Вопрос 2:

"Ты оказался в мире, где все говорят только правду. Ты тоже обязан говорить только правду. Что первое ты скажешь?"

Торговец— Что я не тот, за кого себя выдаю. Но стараюсь стать лучше.

Светоч — Интересно и неожиданно откровенно.

Канарейка — Это он всегда так, когда чувствует, что за ним наблюдают.

Вопрос 3:

"Перед тобой — враг, поверженный, беспомощный. У тебя выбор: отпустить, взять в плен или уничтожить. Что ты выберешь?"

Торговец — Хм-м….Отпущу. Пусть живёт со своими страхами. Это хуже.

Светоч — Интересный выбор. Говорит о склонности к психологическому воздействию... не обязательно злонамеренно. А также об умении видеть последствия. Примем к сведению.

Мудрец— Ха, благородно. Это уже что-то. Хотя... вариант с пленом был бы разумнее.

Канарейка — Я бы в портал отправила. Ну так, чтоб на верочку.

Светоч  — Согласно протоколу, кандидат должен подписать кодекс посещающих. Ознакомление обязательно. Называется «Манифест Порядочности». Если не согласен, то отзывается заявка. Ознакомьтесь.

Межмировое Соглашение О Порядочности и Ответственности Путешественника

Преамбула:

В соответствии с Мультивселенским Кодексом Переходов и Пунктом 7.1.3 Общего Закона Этических Переходов, данный документ является обязательным для всех лиц, осуществляющих переход через порталы, ведущие к территориям Дружественных Миров, в том числе к землям СДВГ, регионам Истока и иным связанным локациям.

Подпись этого Соглашения подтверждает, что путешественник осознан, разумен и готов нести ответственность за свои действия в пределах принимающих миров.

I. Основной Принцип:

“Не причиняй вреда и при возможности добавь в этот мир немного света.”

Это не лозунг, а руководящий принцип, закреплённый в большинстве магических, философских и этических систем.

II. Поведенческие Установки:

1.  Осознанность:

• Путешественник обязуется оценивать последствия своих действий до их совершения.

• Важно осознавать свои импульсы, страхи, слабости и действовать не на основе реакций, а на основе выбора.

2.  Эмпатия и Уважение:

• Понимание и признание чужих эмоций и границ является обязательным.

• Провокации, манипуляции и агрессивное доминирование — запрещены.

3.  Благодарность:

• Оценивай, что тебе дают. Поблагодари, даже если это просто молчание в трудную минуту.

III. Работа над ошибками и исправление последствий:

1.  Нет наказаний — есть обязательства.

• За каждый негативный поступок предусмотрена исправительная практика, направленная на восстановление нарушенного баланса.

2.  Категории ошибок:

• Сознательные действия: Обязательное устранение последствий. Попытка скрыть или избежать — приводит к усиленной форме исправительных работ.

• Ошибки по незнанию: Получение наставничества и мягкой корректировки.

• Игнорирование последствий: Условный статус “Под наблюдением”. Многократное повторение — усиление последствий.

3.  Инструменты будут предоставлены.

• Каждому нарушителю даются ресурсы, чтобы исправить ошибку.

• Отказ от исправления при наличии инструментов = грубое нарушение.

IV. Важные Примеры:

• Избил тролля? Возможно, тролль начал первым. Разберёмся.

• Украл магический артефакт? Возврат + объяснение + профилактика повторения.

• Спрятал кольцо всевластия? Нарушение серьёзное. Ожидается немедленное действие.

• Уничтожил обитель другого путешественника? Реставрация и общественные работы.

Подписывая этот договор, вы соглашаетесь быть живым существом, осознающим себя частью множества, а не центром вселенной.

Торговец — Так, не вреди, стремись к свету, признай свои слабости... ага... ага... Ответственность... Коллективная. Исправительные работы... Эээ, а если я просто... ошибся?

Светоч — Тогда ты должен это заметить, признать и исправить. И тогда — молодец. Не заметил? Ну... все равно заметят. Главное — не врать. Всё остальное — вопрос времени и последствий.

Мудрец — У них тут, знаешь ли, всевидящее око. Не как у темного — настоящее.

Торговец — Эх, вроде все четко, но есть ощущения. Ладно. Подписываю. Пусть так и будет.

Светоч — О, поздравляем. Ты принят. Правда, с припиской: "Рекомендовано наставничество".

Канарейка — Ну, это по-любому. Я его курирую.

Мудрец — А я все записываю и помогаю. Такое упускать нельзя.

Светоч — Желаю удачи. Вам она понадобится. Особенно, если дойдёте до Истока.

Свет над другой дверью загорается.

Троица прошла в дверь и оказалась у подножья горы в густом лесу. Прямо перед ними была каменная лестница наверх, она была скрыта от взгляда и со стороны вообще было не заметно, что кто-то там есть.

— Пойдем, сказала канарейка и полетела по лестнице.

Подъем занял не больше 10 минут, по дороге можно было разглядеть как изнутри над ступеньками и на них была высеченная целая история и в конце ее была небольшая смотровая площадка посередине горы, с которой открывался вид на долину и одинокие горы в далеке. Было видно, что неподалёку с каждой горой был расположен город, и каждый был своеобразный.

Город у подножия этой горы был портовым, раскинулся террасами по склону, словно сам камень решил, что не гоже быть глыбой и высек себя сам. Гордо был сделан в большей части из белого мрамора и принадлежал то ли эльфам, то ли людям. Его здания были выточены из светлого камня с голубоватым отливом, крыши — стеклянные и керамические, отражали солнечные лучи так, что город сиял, будто покрыт инеем. Узкие улочки петляли между башнями, арками и садами, напоминая собой сложный узор на ткани — каждая улица вела к чему-то, но терялась в красоте общего ансамбля.

Центральная башня — высокая, изящная, как застывшая капля воды — была видна издалека, и на её шпиле вращался ветровой указатель в форме стилизованного феникса. С балконов свисали живые цветущие лозы, а уличные фонари загорались мягким янтарным светом уже при первых сумерках.

Возле воды — аккуратная гавань с изогнутыми пирсами, украшенными резьбой и флагами. Корабли под белыми и синими флагами медленно покачивались в доках, а шум прибоя смешивался с музыкой уличных арфистов и звонким смехом детей.

Здесь царил мир. Казалось, сам воздух нес лёгкость и ясность. Это был город, где можно было бы остаться, забыть обо всём и просто жить.

— Владения голубоглазого. Мы пришли куда нужно. Сказала канарейка.

— Давно не видел драконов, а такого, вообще в первый раз встречу, тут все по этикету? Спросил мудрец.

— С такими по обстоятельству и смотря с кем пришел. — Торговец, прошу тебя не говори если не спросили, а если спросили, то ради бога ничего не продавай и не отходи от темы, на которую спросили. Тихим голосом сказала канарейка.

— А что сразу я! Это коммерческая жилка, я не виноват!

— Тут как с темным, только по-другому, он ничего не впаривает и не владеет, а действительно помогает. Вот если ему начать впаривать, то он может заинтересоваться и поиграть в эту игру. Никто достоверно точно не знает, чем это все может закончиться. — Начнётся квантовая вариативная турбулентность, которая приведет к настолько неожиданным последствиям, что тот, кто хотел продать, оказывается покупателем с кучей товара, за который он будет вынужден заплатить или оставить гору и посидеть на улице. Как с темным, прогнать или вступить в открытый бой не получится, я вписывать в этот замес не буду. Тебе придется заплатить или давать деру, а учитывая, что мы идем мы в самый центр горы, то у тебя не получиться навязать игру и просто так выйти.

— Да понял, не продавать и помалкивать… — А шутить, то можно?

— А — вот это, пожалуйста, если чувствуешь, что будет смешно, мочи, только не перебивай… и старайся без язв, только если он начал язвить первым.

— Это просто кладезь для библиотеки, ребят, я буду все записывать, мне нужны ваши ощущения. — Просто рад, что мы с вами вместе, это великолепно, что наши судьбы так перелились. — Я обычно читал про такие встречи, а тут сам увижу, услышу и еще запишу. Очень бодрим и воодушевлённым голосом сказал Мудрец.

— М-да, мне бы ваше радушие…. Он же дракон? Почему вы не боитесь.

— Страх смерти, — Подави его, он его почувствует и тебе тогда конец, как ни барахтайся, а если он начнет играть… — Он поумнее темного и продумывает на такое количество ходов вперед, что порой тебе будет казаться, что саму встречу он и спланировал еще 300 поколений назад.

— Успокоила, м-да…

— Если тебе будет проще, то просто отпусти, пусть все идти своим чередом, излучай только позитив, страх ярость, и прочую темноту оставь. Просто плыви оп течению, тут тебя никто есть не собирается. Так поиграют, и отпустят в отличии от темного. Сказал мудрец.

— А вот это уже дельно, спасибо!

Они прошли по спиральной лестнице там на каждом пролете стояло по две статуи, а перила, которые были вокруг центра напоминали корни деревьев. Спускаться пришлось столько же, сколь и поднимались.

— Мы идем с вами 10 минут и это уже гораздо глубже. Как мы будем выходить? Если этим же путем, то нужно будет поесть отдохнуть на дорожку. Нарушил молчание торговец.

— Главное, чтоб не пробиваться наверх, эти все статуи заколдованные и в случае тревоги становится непроходным барьером, тут только уничтожение, тут ничего усыплять или перезагружать эмоциями. Сказал, мудрец.

— Если никто ничего лишнего не скажет, то вы будите приятно удивлены. А еще выйдем через главные ворота и ли через дверь там, где нам это будет нужно.

Они подошли к огромной двери. Она была, впрочем, как сами ступеньки расписана текстами и ликами. Возле двери стоял столик с открытой книгой и пером с чернилами и табличкой. Напиши свои имя и войди.

— Интересный способ аутентификации. Хорошо, что не нужно никого в жертву приносить. Сказал торговец.

— Зато надежней паролей, тут ты сам пишешь свои имя и заходишь, если написал не правду, то лучше далеко от двери не отходить.

Они быстро записались, причем канарейка предпочла вместо пера просто поставить отпечаток лапы и странную надпись cheerick, мудрец через and перечистил все имена, которым его называли, а торговец, смотря на это все, решил написать – визионер широкого профиля и купец.

Дверь перед ними открылась, и они увидели огромнейшую пещеру. Настолько огромную, что им казалось, что они вышли из горы и сейчас стоят на балконе со спуском вниз. Там были свои облака, звезды и горы, а также солнце на горизонте. Спустившись, торговец огляделся, так и есть, за ними была еще одна гора и дальше за горизонтом горы до самого конца. Они остановились на небольшой поляне, на земле среди травы виднелся большой и гладкий белый камень, вокруг него камни поменьше, а недалеко лежали дрова, аккуратно сложенные, как для какого-то обряда.

— Как такого возможно? Мы же под землю спускались и вот видно, как столб уходит в облака….

— Привыкай, ты в мире вечного, тут все настоящее и нет, одновременно. Сказал голос откуда-то издалека.

— Кто здесь, испуганно сказал торговец.

— А вот и пришли, с этого момент тихо и пока не спросят молчи. Сказала канарейка и предложила. — Твои владения, как всегда, заставляют задуматься о том, что реальность не то что мы видим и появляется желание построить дом тут.

— Ты мне льстишь, но спасибо. Произнес голос уже рядом с ними и мгновенно явился в виде серебряного дракона с русой шерстью и голубыми глазами. Он смотрел прямо на торговца, а тот просто не мог отвести взгляд. — Интересная у тебя душа, купец и визионер.

Дракон полетел к ближайшему камню и уселся на него. Его передвижения были вообще не ощутимы. Предугадать будущее в этом мире мог только он.

— За чем пожаловали? С какой бедой? И что хочет купец в обмен на 4 года его жизни?

— Почему все хотят меня взять в рабство! Взорвался торговец, — Это просто уже предел, темный, короли мертвых земель, верховный жрец ордена мудрецов, и теперь вы…

— Вот, ты специально задашь такие вопросы, чтоб там было место и для него? Спросила канарейка.

— Глупости, купец. Мне немного не понятна твоя параллель с теми, кого ты назвал и меня, если это просто перечисление желающих побыть в твоей компании, то это не полный список, а если ты про прямое сравнение, то это как минимум оскорбление и мы можем начать играть в эту игру. Ты в нее правда уже проиграл…

— Заговорил как темный. — То, что у меня нет сверхспособностей, и я не могу рассекать пространство и время, не означает, что я так просто сдамся, пусть и это и будет последнее глупое решение в моей жизни.

— Смотри, как заговорил... Отважный и не боишься смерти, а ты готов принять весь груз ответственности за свои действия? Ты же так сейчас красиво описал, на что ты готов ради свободы, и ты же будешь ответственен за ту свободу, которую ты отобрал у других. — Как минимум ты встретишь их лучшие версии, а как один из вариантов помимо того, что тебе как бы так сказать по-простому…

— Пропишут звидюлей, сказала канарейка

— Спасибо, простой язык великолепен. Так вот когда тебе пропишут, ты еще и будешь проживать их жизни и твоим долгом и целью будет им помочь им стать лучшей версией себя. Сделать все возможное для того, чтоб они прошлого тебя, как сказала канарейка… Отмудохали так, что ну вот точно не хотелось еще раз это переживать. — Сыграем? — Ты готов?

— Пожалуй я пас…

— Тогда слушай тех, кто за тебя ответственен не только перед дверью… — Если темный сюда заявится, это будет опрометчивый поступок с его стороны и куда сложнее путь, если он пойдет путем конфликта со мной.

— Я понял, прошу простить, накипело, все хотят меня к себе, а спросить хочу ли забывают… — В отличнее от тебя, я с радостью выслушаю твое предложение.

— Превосходно, ты мудр и разумен. О делах поговорим позже, я тебя услышал и мне нужно подумать, как сделать лучше. — Вернёмся к главной цели вашего визита.

Со всех сторон их обступил туман, и они едва видели друг друга. Запах вдруг изменился, запахло ванилью, пряностями и кажется это был Вершмурбурский табак. По крайней мере было устойчивое ощущение.

Канарейка открыла клюв и издала еле слышимый звук, он был похож на писк и одновременно на раскат грома и мигом превратилась в огромную яркую птицу.

— Феникс, — произнёс мудрец, не поднимая головы от дневника. — Давно не видел тебя в этой форме.

— Так проще съесть всё, что сейчас принесут, — с ленивой ухмылкой ответила канарейка, оборачивая хвост вокруг колонны.

— Мы здесь, чтоб попросить о помощи. В темном лесу на нас вероломно напал слуга тьмы. Это меня настораживает, больше, чем его желание завладеть душой торговца. Что-то намечается, он активизировался и расширяет свои владения и уже плотную подошел к городам и поселениям, а некоторые уже поглотил, сказала канарейка

— Его природа изначально искажена, — заговорил Дракон, обращая взгляд к источнику внутреннего пламени в центре зала. — Он перепутал принятие тьмы с подчинением ей. И теперь пожирает слабость, паразитируя на страхах. В целом ничего удивительного он по натуре слаб и уже так далеко зашел во тьму, что не может сопротивляться

— Все он может, просто он фанатик и не может прервать цикл самопоглощения и просто высасывает энергию из других. Тьма по-другому и не умеет, она только из хаоса и разрешения берет силы. Закончила Канарейка

— Чем я могу помочь? — спросил Дракон, медленно поворачивая голову.  — Я не участвую в битвах уже давно. Ты об этом прекрасно осведомлена. Могу дать в поддержку своих големов или предоставить провизию, транспорт. Могу договориться с другими городами поставлять продовольствие пока вы будите в походе. Может вам нужны услуги мертвых? — Хотя цена у них... всегда не та, которую ждёшь. Мертвые просят непомерную цену за свои услуги, если у вас нет того, что им нужно.

— Нам нужен артефакт, способный остановить распространение тени. Есть не очень хорошие ощущения, так какзать боль из прошлого. Я думаю ты понимаешь о чем я. — Сказала Канарейка

Дракон закрыл глаза, будто увидел нечто далёкое.

— Да. Знаю. Вам нужно в Исток.

— Но Исток не вмешивается. Они построили свою утопию и отворачиваются от всех, кто ещё борется в грязи. Почему они должны нам помочь? Исток уже давно забил на другие миры. Для них сама мысль, что нужно опуститься до уровня тьмы — уже противна. С чего бы им нам помогать?

— А ты спроси. Тебя то они точно послушают, да и в целом будут рады твоему визиту.

Торговец сидел и пытался понять, о чем идет речь. Мысли роились, глаза бегали. Он не понимал и половины, но чувствовал важность момента. В его голове и было столько вопросов, что он даже не знал с какого начать. Да и стоило ли?

Мудрец тихо сидел на камне и что-то записывал себе в дневник. При этом периодически посматривая на торговца.

Беседа продолжалась больше получаса, яркие споры Феникса с Драконом выглядели устрашающим и захватывающими. По крайней мере так казалось, так как подземное солнце уже подходило к горам и начался закат. Дракон говорил медленно и постоянно уходил в подробности, он максимально детализировал каждое свое слово. Он хотел, чтоб его поняли именно так как он говорил, без интерпретаций и двойного значения.

— Смотри мой друг, твое желание закончить с темным понятно, но сможешь ли ты в самый ответственный момент принять решение, которое будет единственным? Не то, чтобы оно правильное или нет. Оно просто единственное? Вдруг сменил тему голубоглазый.

Канарейка посмотрела на него и сказала. — Как и наша встреча и все приключения и злоключения, которые сопровождают нас на пути, ведут к этому. Я уверена, что смогу уничтожить его, я не уверена, что смогу сделать это с милосердием и нужен арбитр, который сможет вовремя перенаправить мою силу.

— Понимаю твои переживания, темный оставил слишком глубокие раны. Не переживай помощь будет. Исток даст тебе ответы на все что вам нужно знать.

— Что такое Исток, вдруг выпалил Торговец.

Все кто собрались, посмотрели на него. От такого количества внимание, торговцу стало не себе. На него сейчас внимательно смотрели три пары глаз. Он съежился и уже пожалел о том, что открыл рот.

— А он хорош, сказал голубоглазый. — Смотри как держится. В нем есть сила и понятно зачем он нужен темному. Человеческая душа, пусть и не совсем светлая, прямо лакомый кусочек для людоедов. — Ты вовремя нас перебил, спасибо тебе за это. Настало время заката, а это пропускать нельзя. Продолжил дракон.

Голубоглазый щелкнул когтями на крыльях и перед ними из-под пола поднялся огромный стол и стулья и белого мрамора. Из ниоткуда повелась скатерть, которая аккуратно легла на стол. Голубоглазый постучал по ней три раза и стол, был уставлен яствами. Фрукты, мерцающие как кристаллы. Лепёшки, источающие аромат розмарина и запечённой хвои. Мёд, текший в чашах с узором галактик. И бесконечное разнообразие овощей, начинённых кремами, специями и пюре из непонятных корней. А от такого количества фруктов торговец не видел, большинство из них он вообще видел впервые, а от приготовленных блюд был такой аромат, что желудки начали урчать у всех. Громче всего прозвучал желудок канарейки.

Мудрец перестал писал и с удовольствием рассматривал и выбирал с чего начать первым. Канарейка уже успела наложить себе полную гору всего по чуть-чуть. Дракон же внимательно наблюдал за торговцем.

— Что такое купец, не можешь выбрать? Спросил голубоглазый.

— А где мясо? Немного с досадой в голосе сказал Торговец.

Канарейка посмотрела на торговца и закатила глаза, были бы у нее руки, то она наварное прикрыла ими лицо или сделал более понятный жест, мудрец тоже отложил вилку и со вздохом произнес.

— Началось.

— Судя по всему где-то бегает. С ухмылкой ответил дракон. — Я не примелю насилие, поэтому и не предлагаю ничего, что было раньше времени предано в руки смерти. Все что ты тут видишь спелое и готово к употреблению, косточки бережно удалены и уже готовятся к посеву.

— Дракон и не есть мясо… во дела опять вырвалось у торговца.

Торговец уже понял, что он ляпнул и хотел было начать оправдываться. Но его перебил голубоглазый.

— Хочешь мяса, пойди и добудь.

Канарейка добавила — И помни, если ешь мясо, ты должен быть готов убивать.

Перед торговцем появился лук с одной стрелой.

— Торговец с осторожностью пострел на дракона. — Я же пошутил.

— За враньё тут куда больше наказывают нежели за желания, напомнил ему дракон. — Хочешь живой плоти, ты должен взять ответственность за преждевременно забранную жизнь. Кого мяса тебе больше всего хотеться?

— Оленины, выпальнул Торговец и сразу прикрыл рот ладошкой.

Как только он это сказал, в далеке был услышан шорох листьев и в 400 метрах от них на поляну вышел олень.

— Он нас не видит, все что нужно это взять лук, прицелится и выстрелить и будет тебе еда купец.

— Но мне целый олень не нужен, сказал торговец, я бы просто немного шашлыка или рагу…

— Ну ты можешь за ним гоняться с ножом и попытаться отрезать немного. Рассмеялся дракон. — Хочешь мяса, отбери жизнь и неси за это ответственность. Можешь не беспокоиться, все что не съедобное будет отдано природе, а что съедобное, тебе придётся съесть или забрать с собой.

— Пожалуй я пас.

— Начал игру, играй. Ты знаешь правила. Продолжил дракон. Голос его стал холодным и дрож прошла по телу торговца.

Он поднялся из-за стола, взял лук и стрелу. Лук был легкий и практически невесомый, а у стрелы так и вообще не было массы. Купец прицелился.

— Поблагодари оленя и попроси у него прощения и только после этого стреляй. Сказала канарейка.

Торговец медленно поднял лук. Его руки дрожали. Он прошептал слова благодарности и пустил стрелу. Она помчала в сторону оленя. Олень мгновенно упал.

Дракон посмотрел на торговца с некоторой брезгливостью и сказал. — Удивительные создание эти люди. Теперь нужно его разделать. Вот тебе свисток. Подумай какие блюда ты хочешь и свистни.

— Не забудь про остальное, сказала канарейка, запасы в дорогу.

Торговец взял свисток и задумался, а после поднес его к губам. Мелодия, которая вырывалась из свистка, пронизывала всех вокруг и слезы наворачивались на глазах у всех присутствующих. Канарейка вздохнула. Мудрец молчал, наблюдая.

Туша оленя поднялась воздухе и закрутилась с огромной скоростью и когда она остановилась, от него осталось несколько сосудов внутренностями шкура. Все это было уже возле торговца.

— Сосуды в потрохами, кровью и костями, лучше придать огню, а остальное будет приготовлено по твоему желанию, сказал Дракон и переместил их на дрова.

— А можно и шкуру? Переспросил торговец.

— Как тебе будет угодно — это твоя добыча.

Торговец подошел к импровизированному алтарю и поджег его. Благо рядом был горящий факел.

— А нужно ли что-то сказать? Переспросил торговец.

— Ты уже все сказал, сказал голубоглазый.

Торговец все равно прошептал, что-то и по его щекам прокатилась слеза.

— Что-то мне не по душе от этого всего, сказало он, вернувшись за стол.

— А как ты думал, привык наверное, что кто-то другой берет на себя ответственность, а ты только получаешь удовольствие?

— Да так и вегетарианцем стать можно.

— А вот это отличная мысль, сказал дракон, мудрец и канарейка.

— Либо бери ответственность и наслаждайся, что ты еще жив, продолжила канарейка

— Так и поступлю, сказал торговец и еще раз подул в свисток.

Из мяса сотворились блюда: жаркое с ягельным соусом, рагу с чёрными сливами, оленина с картофелем и грабами, а вяленые куски, завернутые в листья с ароматом дымка были в дорогу.

Торговец сел с очень расстроенным лицом. Он просидел над блюдами еще несколько минут. Канарейка в образе феникса к тому времени уже все съела и лежала с огромным животом.  Мудрец только закончил первое блюдо и с радостью смаковал вино. Голубоглазый же не притронулся к еде, только пил из чаши темное пиво и изредка смотрел на торговца.

— Купец, что сделано, то сделано. Ты попробуй поесть, сказал дракон.

— Мне жаль. Ответил торговец.

— Вот теперь ты понимаешь, — сказал Дракон. — Удовольствие — не в вкусе. А в связи.

Канарейка кивнула — Ты стал чуть ближе к пониманию света. И тьмы тоже.

Торговец выдохнул и поднес кусок ко рту. Стал жевать и тут же расплылся в улыбке.

— Как же это вкусно, вырвалось у него и его глаза наполнились слезами. — Мне не по себе от этого обряда, но это самая вкусная оленина, что я когда-либо ел.

— Все потому, что ты почтил память его и принял его. Он не страдал, он даже и не понял, как очутился у тебя в тарелке. Это тоже важно.

— Воистину божественно, продолжил купец. Мне и вкусно, и больно.

— Такова цена за отобранную жизнь.

Тишина после трапезы была густой и сытой. Лишь ветер едва колыхал листву у края зала. Закат ещё не начинался, как будто сам ждал.

— Знаете, — начал Мудрец, покручивая бокал с вином, — каждый из нас ест не ради насыщения, а ради одного из трёх удовольствий. Иногда — всех трёх.

— Дионисийское, аполлоническое и прометеевское, — сказала Канарейка, не открывая глаз. — Мы это уже проходили.

— Не все, — заметил Дракон, глядя на Торговца. — А ты, купец, скажи. Зачем ты ешь?

— Ну… чтобы было вкусно? — неуверенно ответил Торговец.

— Вот и Дионис улыбнулся где-то там, — усмехнулся Мудрец. — Вкус — это дионисийская радость. Наслаждение, праздник, телесная энергия.

— А если ешь с чувством вины, но ради долга — чтобы не умереть и не подвести других — это уже Прометей, — добавила Канарейка.

— А если ты готовишь блюдо изысканно, соблюдаешь форму, идеал, красоту, подаёшь как жертву — это Аполлон, — закончил Дракон.

Они замолчали.

— А можно все сразу? — осторожно спросил Торговец.

— Можно. — ответил Мудрец. — Но это редкость.

— Это опасно, — добавила Канарейка. — Потому что это уже алхимия.

— Это и есть человек, — сказал Дракон. — Вмещающий противоречия. Если он в силах их удержать — он становится существом выбора. А если нет — его разрывает.

— То есть я, получается, такой… смешанный? — Торговец почесал голову.

— Не “смешанный”, а сложный, — мягко поправил Мудрец.

— И это хорошо, — добавила Канарейка. — Пока ты способен понимать, какое удовольствие ты выбираешь и зачем — ты жив. А как только начинаешь есть на автомате — ты уже не ты.

Они переглянулись.

— Закат вот-вот начнётся, — с улыбкой сказал Дракон, поднимая бокал.

— Очень странно, что тут появился олень и что тут уже лежали дрова, а стол и вовсе был всегда тут. Ты все знал задолго до нашего появления. Спросил торговец.

— А меня больше удивляет закат, он начался больше часа назад, но так застыл так и не начавшись, сказал Мудрец.

— А вы наблюдательные мои дорогие гости. И вы, похоже, как раз успели со всеми делами, чтобы им насладиться по полной сказал дракон. Этот мир вас приятно удивит.

Небо развернулось огромным куполом, окрашенным в аквамарин светлым, прозрачным, как вода из ледников. Но чем ближе к горизонту, тем гуще становился оттенок. Они менялись от медово-янтарного до цвета зрелого граната, с лёгким румянцем розового золота на краях. В этом сиянии даже самые невидимые облака начинали играть рельефами. их верхушки вспыхивали как лава, а тени отбрасывали узоры, похожие на перья исполинской птицы.

Солнце медленно растворялось в горизонте, словно кто-то изнутри стирал его границы мягкой ладонью. Воздух стал плотным, как светлая вода, прозрачной настолько, что казалось можно дотронуться до лучей и согреть ладони. Звёзды, видимые даже днём, сейчас вспыхивали ярче, будто кто-то включал их одну за другой, с любовью, вручную.

Один за другим вспыхивали отблески — в листве, в белом камне, в глазах тех, кто наблюдал. Ветер принёс запах тёплой пыли и влажной травы, и долина будто вздохнула.

На фоне этого торжества сумерки наступили всего за пару вдохов. В это мгновение воздух стал густым, почти вязким. Мудрец молча раскурил трубку, дым из которой плавно растворялся в сиянии, превращаясь в фрагменты света. Канарейка в образе феникса сидела на камне, расправив крылья, и её перья мерцали — как витражи на солнце. Торговец держал бокал и не пил. Он просто смотрел, и в его глазах отражался целый мир. Он задумался — почему тишина всегда наступает только тогда, когда внутри всё кричит.

— Ну это же пизнец, мудрец. Он что, серьёзно там сидел, ждал нас? Как в каком-то грёбаном театре теней. Чего он вообще приперся? Сраный пацак. Я, конечно, люблю драму, но не когда она лезет к нам в лагерь с предложением стать богами по расписанию.

Мудрец усмехнулся уголками губ:

— Значит, ты тоже это почувствовала. Он пришёл не просто так. Его тянет к тем, кто ещё не выбрался из себя.

Торговец, идущий сзади, кашлянул:

— Кто это был вообще? Тёмный, каким он был раньше?

Канарейка фыркнула:

— Знать его — всё равно что знать своё плохое настроение. Он липкий. Противный. Блестящий как змея. Говорит красиво, а внутри — гниль и конфеты. Знаешь, чтоб заманить.

Мудрец кивнул:

— Его звали Ингалон, когда он был Светлым. Один из тех, кто не выдержал своей тени. Он подчинился ей… и в обмен получил силу, но с условием: больше никакого света. Естественного, по крайней мере. Он теперь живёт в тени, в отражениях, в искривлениях. Таких, как он, называют Пробуждёнными Тенью.

— Проклятые? — уточнил Торговец, поморщившись.

— Нет, не совсем. Они не нарушают баланса. Но живут в своих мирах. Им разрешено существовать, но только в специально выращенных лесах. Таких, как этот. Тут нет прямого света, здесь правила другие.

Канарейка взъерошилась:

— Правила у них, как у тараканов — все ползут в темноте. Вот только я же понимаю — зачем он нас искал. Он знал, что мы здесь. Нам лучше держаться вместе.

Мудрец сделал шаг в сторону тропы, указал налево:

— Думаю, лучше уйти с главного пути. Здесь есть старая развилка. Через день может два, мы выйдем к Медной Горе. Но главное — подальше от Ингалона.

— Ты боишься его? — с вызовом спросила Канарейка.

— Нет. Я уважаю его тень. И знаю, что он не приходит без причины, а разбираться и тем более играть в его игру мне не интересно.

Торговец вздохнул:

— А что, он всегда был таким скользким?

— Не всегда, — Мудрец улыбнулся грустно. — Когда-то он был поэтом. Его стихи спасли деревню от отчаяния. Но потом… он начал писать только о себе — только себе. И остался в отражении.

Канарейка, взмахнув крылом, резко взлетела вперёд, пробормотав:

— Ну нахер, этот Ингалон. Если ещё раз увижу, вдарю с двух лап прямо в его эго. Плевать, сколько у него там сил, через день-два в этом мире таких как он не останется.

Мудрец хмыкнул и немного напрягся. В тропинке зашуршала новая ветка — они свернули налево, подальше от зеркальных слов, ближе к земле, где не отражаются иллюзии. Дорога была иногда в гору, а иногда вниз. На удивление тут было довольно чисто, как будто кто-то прочистил путь от бурьяна.

Спустя 3 часа они вышли к долине. Аквамариновое небо раскрылось над ними неожиданно — словно кто-то резко стянул одеяло тьмы, оставив лишь мягкое, почти прозрачное сияние. Лес, густой и напряжённый, будто сам сдерживал дыхание в присутствии Темного, расступился так внезапно, что Торговец, шагнув вперёд, чуть не оступился.

— Вышли, — выдохнула Канарейка, потягиваясь, — наконец-то. Этот лес, как прилипчивая похмельная мысль. Ничего не случилось, а ощущение, что тебя кто-то… гладил изнутри. Противно.

Перед ними раскинулась долина — широкая, зелёная, освещённая добрым утренним светом. Далеко на горизонте можно было разглядеть склоны Медной Горы, чуть посверкивающие, как старая монета в кармане вора.

— До деревни чуть меньше получаса, — сказал Мудрец, вглядываясь в карту, — и к вечеру дойдём до моста.

Деревушка встретила их без особой помпы и без тревоги. Чистые улочки, пахнущие хлебом и древесной стружкой, шум невысокого рынка, где продавались медные изделия, сушёные фрукты и немного странные, но ароматные пирожки. Торговец засуетился — ему нужно было переподписать контракты, сверить склады, перекинуться, словом, со старостами, возможно, подобрать новых партнёров. Он исчез почти сразу, буркнув напоследок что-то про “цену на хмель”.

— Ему есть чем заняться, — пожала плечами Канарейка. — А мы?

— Нам лучше отдохнуть и поговорить, — сказал Мудрец. — В трактире есть кабинки. Словно отдельные миры — уютные, обитые тканью, с лампой и чаем.

Неожиданное предложение.

Трактир “У Тихого Колодца” оказался точно таким, как и предполагалось. Внутри — уютно, тепло, стены обиты узорчатым войлоком, а приватные кабинки действительно напоминали, как маленькие комнаты, где были мягкие подушки, старые ковры на полу, оконце с занавеской, чайник, булькающий где-то в углу.

Когда чай был разлит, Канарейка уставилась в пустую чашку и вдруг заговорила:

— Слушай… Я ведь не просто так сказала тогда, что он приполз не к добру. Темный. Он ведь… когда-то был другим. Не сразу он стал этим шелестящим пацаком.

Мудрец посмотрел на неё внимательнее, но не перебил. Он чувствовал — сейчас начнётся рассказ, который лучше слушать в тишине, пока трава за окном не шелохнётся.

— Его звали иначе. И был он светлым. Настоящим. Знаешь, такими становятся раз в столетие. Но там, внутри — в нем… был червяк. И этот червяк был слишком голодным. Она помолчала, ковыряя когтем край блюдца. — Но об этом позже. Всё равно никто не верит, пока сам не увидит, — добавила Канарейка.

Она снова залила чай, как будто это был не напиток, а ритуал призыва воспоминаний.

Снаружи трава покачивалась от лёгкого ветра, и мир, казалось, дышал. Но где-то в этой тишине уже звучала предыстория… Тень прошлого, готовая шагнуть из чашки прямо на стол. Канарейка сделала глоток чая и долго смотрела в мутное стекло, где отражалась её золотая макушка. Потом тихо сказала:

— Я знала его ещё до того, как он стал Темным. Видела, как он под стол ходил пешком, серьёзно. Говорил, что станет великим… и стал. Только каким...

Она вздохнула, но не устало — скорее с сожалением, как будто только сейчас осознала всю глубину своей собственной наивности.

— Он рос нормальным. Слишком нормальным, может быть. Хитрый, смышлёный, обаятельный. Все любили его. А потом — связался с другой компанией. Сначала — любопытство. Потом — вкус. Потом — зависимость.

— Культ Тьмы. У них там свои ритуалы. Техи, радости, безмерные ощущения — всё, что угодно, лишь бы уйти от себя. Он отдал им тело. Буквально. Его перестали звать по имени. Он стал сосудом. Пустым, но сияющим. Красивым, как обёртка от яда.

Канарейка говорила всё быстрее, её голос обострился:

— Он начал питаться энергией других. Захватывал людей, вытягивал их до капли. Не просто управлял — он подчинил целые регионы. Страхом, силой, манипуляцией. А главное — болью и любовью. Этими силами, да и в такой комбинации, нельзя просто пользоваться. Они жрут изнутри. Но он — он будто сделан для этого. Ему это шло. Он стал… машиной изгнания. Он не просто подавлял — он уничтожал.

Она на мгновение замолчала.

— А потом он запер меня. В мире иллюзий. Знал, как я питаю пространство вокруг — и построил для меня утопию. Красивую, глянцевую. Мир, в котором не было страха. Не было лжи. Где каждый день был пиром, а каждый вечер — песней.

Мудрец сжал чашку в руке.

— Иллюзия для богини.

— Иллюзия для батарейки, — поправила Канарейка, резко. — Пока я была там, они грабили, насиловали, уничтожали всё, что не вписывалось в его картинку. А я… я просто пела. Я думала, что спасаю кусочек мира, а на самом деле — подкармливала Тьму.

Она затихла. Чай остывал. За занавеской ветер тихо шевелил траву, и в этой тишине таилось больше боли, чем в любом крике.

— Он не враг, — сказала она наконец. — Он… ошибка. Моя ошибка.

Мудрец не стал спорить. Он лишь кивнул — мягко, с уважением. Иногда признание сильнее меча. А правда — горче зелья.

— Но ты ведь вышла, — сказал он. — А значит, путь есть.

Канарейка усмехнулась:

— Я вышла. Но часть меня там осталась. В том мире зеркального солнца и бесконечного смеха. Но ничего. Она мне больше не нужна. Пусть сгорит.

В кабинке снова воцарилась тишина. На этот раз — плотная, как плед. Но в ней уже не было страха. Только решимость. И отчётливое знание: впереди ещё много таких, кто поёт, не зная, что их песня — топливо для чужой тьмы.

К трапезе, вскоре присоединился Торговец. Его улыбка сияла, а шаг был быстрым, как у человека, несущего новости, которыми невозможно не поделиться.

— Господа, я сейчас взорвусь от радости, — начал он, откидываясь на подушки. — Контракт с Медной Горой заключён! Причём по таким ценам, что моя комиссия теперь требует отдельного кошелька! Но это ещё не всё. Местные сборщики орехов согласились на сезонные поставки, также местные пряности и шёлк уже идут ко мне — и, внимание! — я открываю представительство прямо здесь. В этой долине! У нас будет филиал!

Канарейка, прихлёбывая чай, лениво кивнула:

— Ну хоть кто-то у нас стабильно зарабатывает. А что за странное название мелькнуло в списке? «Глубокая Глотка»?

Торговец оживился:

— Ах да! Это жемчужина! Вкусности, зелья, специи — на любой вкус! Особая гордость — выжимка из печени sabertigris natantis. Это такой зверь — как гигантская ласка, только с плавниками и задними лапами, как у кенгуру. Прыгает на три метра и плывёт по водоворотам! А печень его делает любое зелье в разы эффективнее. Правда, возможна сонливость, но кофе, чай, энергетик — и ты снова бодр!

Он выложил на стол свиток с перечнем товаров: «Коготь мегатрона», «Шерсть лесного барана», «Экстракт из коры поющего дерева». Всё выглядело весьма экзотично.

— Мясо отмуда тоже предлагают, — добавил он. — Но портится быстро и на вкус, честно говоря, как квашеная пыль. Местные луга куда лучше, продукты здесь просто пенье!

Канарейка издала тяжёлый вздох и поставила чашку:

— Заварите ещё чаю. Много. Лучше с мятой.

Мудрец поднял бровь:

— С Глубокой Глоткой стоит быть осторожнее. Это место… ну, скажем, оно оправдывает своё название. Зелья — это риски. Пряности, может быть, но и тут на свой страх и риск.

Канарейка усмехнулась:

— С этой Глоткой вообще лучше не связываться. А учитывая факт, что на расстоянии тридцать дней пути отсюда, выйти из нее смогут только я и Мудрец. И то — ему нужна будет помощь. В чём я ему, конечно, с радостью помогу. Там весело. Особенно после последнего пополнения в Аллее Троллей.

Торговец навострил уши:

— Аллея Троллей? Это ещё что такое?

Канарейка хитро прищурилась:

— Я туда однажды проводила одного Искателя Правды. Хороший был тип, наивный, конечно, как свежее молоко. Ну, идём мы, и как всегда — тени, сырость, какие-то урчания в кустах… Вдруг — нападение троллей. Они там всегда нападают. Проблема в том, что лес вечно во тьме, и тролли путают время. Думают, что ночь, а на самом деле — полдень. А днём, как известно, они каменеют.

Мудрец с интересом наклонился вперёд:

— И ты, разумеется, воспользовалась моментом?

— Естественно. Я сначала пыталась объяснить — мол, ребята, валите. Но один упёрся. Тогда я его немного подразнила, дождалась нужного угла — и вспыхнула Светом Звезды. Такой, знаешь, прямо изнутри. Он застыл с мечом над головой — такая эпическая поза! Я до сих пор горжусь этой скульптурой. Её даже в путеводителе отметили.

Торговец моргнул, поражённый:

— Ты можешь вспыхивать?.. А мы всё думали, что ты просто… ну… угнетаешь.

— Обычно да, — подтвердила Канарейка. — Печаль, апатия, пустота — стандартный набор. Они падают, шевелиться не могут. Через полчаса отходят. Некоторые даже сами просят не начинать. Но иногда… иногда нужен жест. Визуальный. И вот тогда — Свет Звезды.

Мудрец удовлетворённо кивнул:

— Это явление плохо задокументировано. Я бы хотел увидеть его вживую. Возможно, даже записать.

— Пиши заранее, — хмыкнула Канарейка. — Обычно после не до записей.

— Неужели так сильно действует? — Торговец покачал головой. — Ну, теперь я понимаю, почему все эти тролли такие вежливые. И вообще, спасибо, что ты с нами.

Канарейка кивнула и отпила чай:

— Да-да. Я тоже рада. Особенно когда меня слушают и относятся с уважением.

К вечеру в их уютную кабинку вновь заглянул трактирный мальчик с подносом. На нём стояли обновлённые напитки, ароматный чай с мятой, свежие ягоды и бутылка редкого тёмно-янтарного напитка, который Торговец внёс с особой гордостью:

— Господа, знакомьтесь: “Лапис Инферно”. Это нечто среднее между бурбоном, джином и диким спиртом из корня трескокопыта. Его настаивают в секвойных бочках на хвое, копчёных смолах и обожжённых зёрнах ячменя, — Торговец любовно открыл пробку. — Настоящее чудо алхимии вкуса. Пьётся медленно, заходит глубоко, согревает прошлое.

Мудрец сдержанно попросил бокал рубинового вина из окрестных виноградников, а Канарейка, не меняя выражения лица, кивнула:

— Принеси тёмного. Пиво. Без вопросов.

Чуть позже мальчуган вернулся с напитками и спросил:

— Господа, а не станете ли вы заказывать комнату? Мост на Медную Гору… ну, того… рухнул. Ночью. Просто взял и рухнул.

Мудрец нахмурился:

— Что значит «просто»?

— Да никто ничего не понял. Он ведь каменный, старый, 36 поколений стоял. Даже обслуживать особо не требовал, что ему будет. Но вон, говорят, просто упал.

Торговец поднял брови:

— Есть ли ещё свободные номера?

— Осталось немного. Не все знают, что случилось. Три номера в отеле через дорогу. Два двухместных поближе к мосту. Сдаются еще комнаты если нужно. А еще есть целый особняк. Дорогой, конечно, но просторный. Он с видом на лес, Медногорск и даже… — мальчик сделал паузу, — …я подогнал туда подзорную трубу. Видно, как идёт ремонт моста. Всегда будете в курсе.

— Сколько? — уже знал ответ Торговец.

— Тридцать три золотых. В сутки.

— Беру, — отрезал Торговец, доставая перо и чековую книгу. — Обслуживание включено?

— За такие деньги — на уровне. Даже баня, сауна… или, говорят, хамам.

Когда мальчик взял чек и радостный покинул купе, Канарейка фыркнула:

— Будет тебе и сауна, и хамам, и, может быть, массаж шишек. Роскошь, заслуженная твоими сговорами.

Особняк оказался неожиданно уютным. Снаружи — выложенный булыжником двор, сад с плетущимися лозами, несколько беседок и место под костёр. Был даже спуск к устью, где журчала тихая речушка. С балкона открывался панорамный вид: вдалеке мерцали башни Медногорска, чуть ближе — обломки рухнувшего моста, уже окружённые строительными лесами и крошечными фигурками рабочих. С правой стороны — густой тёмный лес, тот самый, из которого они недавно вышли.

Вечер дышал покоем, ни темного леса, ни странных гостей, да и ощущения уже были совсем другие, теплота и уют были в этом месте. Троица готовилась к ночлегу. Мудрец с удовольствием заполнял дневник, стараясь не упустить деталей. Торговец искал глазами вино и пробовал повторить подпись со свитка поставщика. Канарейка тихо сидела на балконе. Уютно дорожась за ветку винограда и поклевывала спелые плоды. Её взгляд был направлен на мост. Каждый из них расслаблялся по-своему, у всех свои ритуалы и обязательства.

Так наступило утро. На рассвете – мудрец и канарейка сидели на балконе, они пили чай, мудрец курил трубку и наблюдали за великолепнейшим представлением, если можно это так назвать – восходом солнц. Они всходили каждый день и это было обыденность, но этот процесс настолько сложный, комплексный и уникальный, что вероятность точного повторения – минимальна и стремится к нулю.

— Завораживает, я не могу оторвать глаз и тут столько деталей, сказал мудрец, по моей оценке, степень уникальности этого рассвета 99 и девять в 999999999…

— Согласна, перебила канарейка, потрясающее прославление, тут столько всего задействовано и главное, что все появилось в нужный момент и нужно время.

— Да… степень уникальности и ни в сказке написать, ни словами описать… вырвалось у мудреца.

—  Это точно….

Так продолжалось не долго, рассвет вообще штука мимолетная 5 минут и все, чай даже остыть не успеет. Но в этот раз было все немного по-другому, он был трехсоставной, было предрассветное шоу, сам рассвет и после рассветное продавленные было захватывающим. Тени на облаках, пробивающийся аквамариновый в перемешу с янтарным и цветом алых роз.

Часть долины уже была обласкана светом, а другая в тени и облако генераторов Медногорска стабильно выдавали различной формы облака которые при выходи из тени еще ярче проявляя свой образ. По мимо этого всего густой туман стелился по долине и окутывал реку рекой, который выходил со стороны Темнолесья. И самое главное пение птиц. Канарейка даже начала им подпевать.

Да рассвет что надо – мудрец.

— Что там наш торговец спит еще?
— он так и не вернулся с гулянок… сказал мудрец, и добавил, снимает, по сути, для нас огромные дома и не ночует, какой разу уже. Приятно, но это расточительно.
— да я могу и на улице поспать канарейка,
— мудрец, да я тоже, мне кстати ночлега и попроще хватит можно, главное, чтоб был минимальный комфорт, но а если нет то и хлев сгодится.
— да поколение, каждый раз по-новому изобретают велосипед, но и прогресс не стоит на месте. Раньше бы этот мост строили несколько месяцев, а тут два дня.

— Да-а.., протянул мудрец. Два дня задержки нам все равно погоды не сделают. Хотя, ты можешь туда мотнулась прямо сейчас просто перелетев, или мы вместе могли воспользоваться дверью и тоже пройти, но мы же не бросим тут торговца, тем более ему туда тоже нужно.

— Эти два дня — это фигня, ты вспомни, когда нам всем нужно было, а ты застрял на неделю в Негдезялнсокй библиотеке, вычитывал там все…

— и что, там были важная для меня информация, тем более всем понравилась эта неделя.

— Торговцу то точно, хорошо, что библиотека была в туристическом месте и было где гулять пока ты был занят. Мне, скажу как есть, было не по себе, много людей и странная энергетика, что-то там было странно. Я не жалуюсь, так для твоего сведения, было весело на 50%

— Ну слушай, у тебя чувства походу немного притупились, то что для тебя весело, для некоторых — опасно, там где ты заряжаешься энергией и веселишься, большинство, да чего уж там, я в том числе – хотим побыстрее оттуда свалить, так как там перегрузка энергией настолько большая, что от радости, веселья, любви — первые три часа великолепно, но потом 4й час смеха – это уже перебор, а про страх и горе, ненависть которая концентрируется иногда – да ну нахер, не каждый может стерпеть, точнее каждый терпит, но не каждый в силах.

— Да компашка у нас прям веселая – я вам скажу, поэтому мне в радость и подождать, сказал канарейка и перелетела поближе к другой грозди, так как эта была уже почти пустая.

— Ты вспомни, как у тебя попросили найти пропавшую царевну из Ве́дьжминленда, тогда мы втроем почти неделю искали того, кого послали за ней до нас, ее учителя. — А потом еще три недели колесили с ним по турнирам в Квент или как оно там…

— Гвент поправила канарейка.

— Да, да— он самый — это почти как у нас, но правила странные, у них утопнцы злые и нападают на людей….

— Тю утопец может отомстить тому, кто его утопил, в случае насильственной смерти и это не то, что бы поощрялось, но как бы сам виноват, зачем топил…

— А в случае естественной смерти, а также при преждевременной без насильственной кончине без участия третьей стороны или в силу стихий. То они вообще, как бы радуются, дали второй шанс, да в странном теле, но, а фигли, опыт все равно где получать, да и плавать и наслаждаться жизнью без обременений обязательствами и принятия важных и сложных решений – тоже жизнь. Спустя некоторой паузы, мудрец продолжил — Пусть жизнь в этом мире и отличалась от нашей, было интересно за ней наблюдать и принимать участие.

— Это точно, сказал канарейка, да и барон чего только стоил, а эти из охоты, ты помнишь, как они когда меня увидели дали деру, и что беловолосый офигел и даже свой меч достать не успел? пропищала Канарейка.

-Ха. Это было смешно. Главное, что нашли царевну и она была в безопасности, а Гарольд выполнил свое задание играя в карты.

— Геральд, и он действительно мог бы быстрее ее найти сам, но решил, что улучшить доспехи и попытаться отжать все необходимое у дракона— отличная идея… а еще он огнекрыла при мне убил, за что получил 12 часов исправительных бесед. Канарейка выдала тираду и замолчала

— Это ты по строго… 12 часов бесед. Надеюсь, хоть не подряд?

— Не — На три раза разбили и вроде как доводились, что в его мире он делает что хочет и там его судят по правилам их мира, а в нашем он никого не трогает, пока его первым не достанут, тут ему вообще серебряный меч нужен чисто для понтов, больше вторым пользоваться будет, монстры тут внутри, а снаружи звери и они все понимают, можно так сказать поумнее некоторых монстров внутри будут, да и судить будут по правилам этого сразу после перехода в другой мир. Т. е. отлинять от ответственности не получится.

— Да, до такого уровня понимания надо еще дойти, а даже если и дошел, то не свернуть на тёмную дорожку… Так что, эра все прощения закончилась?

— Её никогда и не было, странный эксперимент, который привел к не менее странным последствиям, дальше будет веселее.

— Ну вот курс возращения к свету за 12 часов, экспресс метод просветления – вдруг сзади раздался довольный голос торговца. — Так и будем продавать, отличная идея канарейка, не наказание вовсе, а обучение. Да и вообще кто вам сказал, то наука это не наказание, мне вот всегда было мучительно учится, типа а зачем?

— Ты еще пьян? Спросил волшебник

— А ты вроде мудрец, вот и помудри.  Сказал торговец и поставил закипевший чайник к ним на стол и добавил воды в заварщик, а себе он принес чашку кофе. — Есть немного… Отхлебнув кофе, он продолжил. — Вечеринка была то, что надо. Было все, и я полон сил и энергии вот пришел вас послушать…

— Отлично, ты решил провести эти два выходных дня. Прямо похвально, с самого начала взялся за работу, сказал мудрец. Ты только не перестарайся, а то потом опят тебя откачивать.

— Спакуха отец, я в порядке. Сказал торговец, плюхнулся рядом на пустой гамак и практически сразу уснул.

Они так и просидели на этом балконе почти до полудня. Мудрец изредка отвлекался на то, чтобы нагреть воду и заварить чай. Канарейка перелетала с грозди на гроздь и выбирала самый спелый виноград. Торговец сопел и отсыпался за троих. Им было некуда спешить, да и спешка нужна только при ловле блох.

Ближе к обеду, когда солнца были в своих зенитах, на улице было не то, чтобы жарко, было восхитительно и невыносимо ярко. Глаза быстро уставали от яркого света, хотелось только лежать в тени и смотреть через очки как течет время. Растения в этом мире — цвели и пахли, они получали в разы больше необходимого света, что делало их счастливыми каждый день. Если кто действительно проживал свою лучшую жизнь, так это была флора. Родился — каждый день был обласкан — умер.

— Что-то стало скучно, сказала канарейка. Вегетативный образ жизни хоть и приманивает, но все же хочется действий.

— Странно, от тебя слышать, ты обычно больше 200 метров не пролетаешь. Сказал мудрец.

— Да это у меня приступы мотивации и действий, да и есть странное ощущение. Нужно кое с кем посоветоваться.

Канарейка подлетела к кувшину, схватила его и очень быстро метнулась к фонтану и зачернела воды. Залила в чайник, а остаток вылила на голову торговцу.

— Просыпайся! У нас есть важное дело и приключение! Пропела она.

Торговец вскочил, вода была ледяная и это его многогенно привело в чувства. Он посмотрел на часы, на небо, на мир вокруг и потом обратился к канарейке.

— О! отличный способ! Благодарю тебя за то, что разбудила. Я так крепко спал, что не слышал, как вы меня будили. Да и сон странный снился, кстати. Я был растением и мне было так хорошо, я был обласкан светом и все что нужно было — это радоваться.

Мудрец на это все смотрел и не понимал. Канарейка нарочно это все или оно как-то само так происходит.

— Растением говоришь… Забавно, мне кажется, что тут у всем сейчас есть устойчивые мысли про это. К чему бы это. Подумал в слух мудрец.

— Это значит, что нам пора в путь. Правда, нам нужно будет пройти через Лихолесье, но путешествие того стоит. Сказала канарейка.

— Опять к темному? Я не пойду. Сказал торговец. — Вам то он мало чего сделать может, а меня как пить дать к себе в рабство забрать хочет.

— Хуже, сказал мудрец. — Она предлагает, пройтись во владениях того, кто управляет темным. Это похоже на самоубийственный поход.

— Да, если идти ночью и без маскировки. Но сейчас день они нас точно не тронут, а тьма даже если и догадывается о таком ходе, все равно никак не успеет отреагировать, разве, что они разбили лагерь прямо в лесу. Но это невозможно, друиды им этого не позволят.

— Успокоила, тебя то друиды не тронут, я тоже могу в белом пойти и за своего примут, а что делать с торговцем?

— Скажем им, что он полурослик, они любят полуросликов.

— Ну допустим, все так оно и будет, а зачем мы туда идем? Спросил торговец.

— Ты проспал и не слышал. Мне нужно повидаться с еще одной канарейкой.

— О две канарейки, это же прекрасно, сказал торговец. — Тогда, можно будет и темному навалять.

— Согласен, такая помощь нам пригодится. Давно не встречал двух сразу. Сказал мудрец.

— О мои юные товарищи, вы много чего не видели и это приключение вам точно понравится. — Так общие сборы через 15 минут. Взять с тобой то, что пригодится для путешествия на полчаса и вызываем дверь.

На часах было три фазы после зенита и несколько минут. Мудрец посмотрел на солнце и сказал:

— Три часа после полудня… как же это просто звучит.

— Да, за 15 минут соберемся всегда звучит красиво, но по факту…  — торговец задумался  — Когда всё в срок, всё вовремя немного скучно.

— А вот я люблю это время, — вмешалась Канарейка. — Это как раз тот момент, когда день чуть подустал, но ещё не сдался.

Она щёлкнула клювом, и в воздухе перед ними образовалась Дверь. Высокая, с металлической окантовкой и стеклянным вкраплением, внутри которого вспыхивали крошечные молнии. Справа от неё появилось Окно — полупрозрачная панель с экраном и местом для выбора направления. В нём отразился их слегка удивлённый вид.

— Выбираем «Лихолесье», — пропела Канарейка и, подлетев к экрану, ловко прошлась по меню. Ручка двери мигнула зелёным.

— Готовы? — спросила она.

— Днём туда ещё можно, но после там уже сумерки, — сказал Мудрец, — а идти туда перед закатом — не самое мудрое решение.

— Согласен, — сказал торговец. — Тем более мы идём к тому, кто сотворил Тёмного. Прямо верх безрассудства.

— Ну, если только он сам уже не устал играть в игру… — усмехнулась Канарейка и толкнула дверь.

Они шагнули вперёд и оказались на скалистом выступе у разрушенного моста. С той стороны начинался лес — поросший, мрачный, наполненный воспоминаниями о былых временах. Статуи, некогда великих существ стояли вдоль дороги, часть из них уже лежали, преграждая пусть путь, а те что не были поваленные стояли со следами вандализма, отбитые руки, ноги, головы и все исписанные. Статуи были из разных эпох, на одно постаминте стояла статуя величественного вождя, а под ней россыпью осколков лежали ее предшественники, такие же вожди, которых скинули и заманили на нового. Мост имел странный вид, с одной стороны он был разрушен, а с другой было отчетливо видно, что он не достроен и по ту сторону мост был в настоящем, а по это в прошлом Здесь чувствовалось что-то странное, воздух вибрировал удручающий вид другой стороны пусть навивал тоску, но было устойчивое ощущение, что тут тьма отступает. Камни под ногами были тёплыми, мхи — мягкими, а ветер приносил запах трав и чего-то знакомого.

— Вот и Лихолесье, — произнесла Канарейка и перелетела вперёд, усевшись на указатель на перекрёстке. — А дальше — решайте сами.

Три дороги: одна вела вниз, в узкое ущелье, скрытое тенями. Вторая — вдоль реки, среди камней и папоротников. Третья — наверх, по древним ступеням, заросшим виноградной лозой.

— Выбирайте, — сказала Канарейка. — Я знаю, что ждёт нас на любом пути, но не скажу. Так интереснее.

— Вниз — страшно. Вверх — долго. По реке — мокро, — пробормотал торговец. — Я за реку.

— Занятная логика, мне все равно, а раз ты определился — идём, — кивнул Мудрец.

Дорога вдоль реки вела их через Аллею Каменных Статуй — странных существ, застывших в самых неестественных позах. Их лица и тела были изогнуты. Одни замерли в страхе, боли, другие были в восхищении и эпичных позах. Все как на том берегу, но все статуи целы и даже не поросли мхом. Чуть поодаль, дорога уходила в глубь и за двумя валунами, причем было отчетливо видно что они одинаковые, только отзеркаленые, шла Аллея Цветов и Животных — скульптуры, выполненные из кустом, цветом и живого мха. В тех местах где не было цветов, были небольшие камни, они переливались всеми цветами, казалось, вот-вот задышат и распустятся.

За этой аллеей, сразу после рощи плакучих ив были Ворота Титанов. Две гигантские статуи исполинов, высеченные из скал. Деревья прорастали сквозь их глаза и грудные клетки. Один держал меч, другой — весы. Между ними был водопад, струящийся в  открывающий проход в огромный зал внутри горы.

Они вошли внутрь. На удивление там не слышно было звука падающей воды — тишина сама отталкивала шум. Только их шаги и дыхание.

Канарейка подняла камешек, постучала по огромному валуну. Гулкий, чистый звук разнёсся по залу, отражаясь от стен и уходя вглубь.

— Они нас услышат. «Подождём немного», —сказала она.

Торговец кинул камень — звук был, но глухой. Он удивился:

— Как так? Мы у водопада, а тишина…

— Местная аномалия, — махнул рукой Мудрец. — Я не знаю, как это работает и каждый раз впечатляет.

Через мгновенье они услышали звук воды, он нарастал и еще пару мгновений, кроме гула воды они не слышали ничего. Торговец птылася что-то сказать, но даже когда он перешел на крик, то не слышал собственного голоса. Канарейка полетела к выходу, и они вышли наружу, пройдя сквозь водяную стену. Вернулись к Саду Цветов. Там, среди распустившихся камней, уже стояла ещё одна Дверь.

Они подошли — но когда Канарейка потянулась к ручке, вспыхнул экран с надписью:

“Ошибка доступа: один из участников группы не имеет визы. Пройдите в Зал Оформления.”

— Кто-то из нас без визы… — сказала Канарейка и, не оборачиваясь, добавила: — Торговец, пора оформляться.

Торговец слышал странные слухи о Канарейке. Говорили, что духи боятся этой птицы пуще огня. Что её пронзительный крик может разогнать целую стаю призраков. А если кто посмеет тронуть её или тех кого она сопровождает, Канарейка обратится чудовищем, и отрастут на концах её крыльев шипы, стреляющие иглами отчаяния. Такие иглы не убивают — но, говорят, попав в цель, вызывают тоску и апатию, от которых не выберешься, пока сама Канарейка не пожелает. И тогда жертва сидит безвольная, смотрит в одну точку, сил ни на что нет, будто надышалась дурман-травой. Шептались даже, что Канарейка способна обернуться драконом, если разозлится не на шутку.

Торговец украдкой взглянул на невзрачную птичку. Та уже весело насвистывала себе под клюв. Невероятно… Неужели это именно о ней ходят такие легенды? Но назвать Канарейку легендой он бы не рискнул вслух — в конце концов, она вполне реальна и сейчас сидит перед ним, высматривая что-то во мраке трактира.

— Эй, есть тут кто-нибудь? — неожиданно звонко сказал Мудрец, остановившись посреди зала. Его фонарь описал полукруг, выхватывая из тьмы старую стойку бара, рассыпавшиеся по полу черепки бутылок, тени перекошенных стульев. Никто не ответил. Только ветер завыл в треснувшем окне.

Канарейка хлопнула крыльями, вспорхнула с плеча Мудреца и кружком пролетела под закопчённым потолком. Торговец наблюдал за ней, затаив дыхание: жёлтое пятнышко мелькало в свете фонаря, металось в углах. Вдруг птица издала короткий резкий вскрик — в одном из углов под лестницей вспыхнули два жёлтых огонька. Глаза!

— Назад! — взвизгнул Торговец, споткнувшись и пятясь к выходу. Под лестницей шевелилась тень, ростом с небольшую собаку. Послышалось утробное шипение. Мудрец шагнул вперёд, поднимая ладонь:

— Тише… мы не враги.

Тень под лестницей метнулась, и вот уже на ползущее на четвереньках существо упал дрожащий луч света. Это был злобного вида дух — иссохшее тельце, длинные лапы, перепончатые, как у летучей мыши, и беззубый рот, из которого капала чёрная слюна. Глаза-огоньки уставились на людей, полные ненависти и голода. Дух прятался здесь, в покинутом трактире, и сейчас, похоже, решил, что к нему явилась добыча.

Мудрец мгновенно вскинул руку, словно бросал горсть песка. Послышался тихий шёпот — или то было только движение воздуха? Торговец не понял, что именно сделал Мудрец, но существо вдруг затормозило, будто налетело на невидимую паутину. Ещё миг — и дух с глухим стуком рухнул на пол, свернувшись клубком.

— Он… мёртв? — прошептал Торговец, стараясь не подходить ближе.

— Спит, — отозвался Мудрец спокойно. — Немного поспит и забудет, что видел нас.

Канарейка приземлилась рядом на спинку стула и разочарованно щёлкнула клювом:

— Ну, старик, ты, как всегда, испортил мне развлечение. Я бы быстро с ним разобралась! — пропищала она тонким, но отчётливо слышным голосом.

Торговец опешил: птица разговаривает? Он уже видел странное на этом пути, но каждый раз изумлялся по-новому.

Мудрец лишь кротко улыбнулся:

— Зато никто не пострадал, даже он.

Канарейка недовольно фыркнула, но смолчала. Торговец облегчённо выдохнул и вытер вспотевший лоб. Кажется, опасность миновала, по крайней мере на сегодня.

Торговец стоял в дальнем углу трактира, поправлял потертый плащ. Ему показалось некоторое видение. Вот он идёт в одиночестве по бесконечному коридору, двери слева и справа хлопают сами по себе, за ними — чужие шепоты и смех. Под ногами хлюпает вода. В руке у него тяжёлый саквояж, доверху набитый самоцветами, но из дыр в нём сыплются монеты, звонко катятся в темноту. Ему жалко терять прибыль, он спешит собрать монеты, бросается на колени — и вдруг понимает, что стоит по колено в чёрной трясине. Из болотной жижи тянутся бледные руки, хватают его за ноги. Шепчут: «Останься с нами… с нами… навсегда…» Он зовёт на помощь, но голоса нет. Впереди, в конце коридора, виден свет факела — возможно, это Мудрец. Торговец тянет руку, пытаясь позвать, но лишь хрипит. Плечо пронзает боль — на нём сидит тяжёлый ворон с горящими глазами. Ворон склоняет голову и скрипуче говорит человеческим голосом: «Просыпайся…»

Торговец рывком очнулся. Над ним вместо ворона хлопала крыльями Канарейка.

Путники отправились дальше. Дорога вывела их из леса на равнину, где в сизом тумане чернели валуны причудливых форм. Торговец шагал рядом с Мудрецом и чувствовал себя куда спокойнее, чем ночью. Залитый серым рассветным светом мир уже не казался таким пугающим. Вокруг росли высокие острые травы с серебристыми колосьями. Иногда между камней вспархивали прозрачные светлячные птицы. Стоило Торговцу перестать думать о страхе, как он замечал удивительную красоту этого чужого края.

— Эй, вы, трое, стойте! — внезапный окрик раздробил утреннюю тишину. Из-за валунов вынырнули низкорослые фигурки — пятеро коренастых существ с зелёной кожей и клыкастыми ухмылками. У каждого в руках по ржавому тесаку. Гоблины. Они окружили путников полукольцом. Главарь, чуть выше остальных и в парче поверх доспеха, сделал шаг вперёд:

— Шли бы вы обратно, люди. Дальше — наша территория. Пошлина за проход — по мешку золота с носа. Особенно с горбатого носа, — он осклабился, глядя на торговца.

Канарейка хихикнула:

— Ох и не любишь ты свою жизнь, коротышка…

Главарь гоблинов нахмурился, не понимая, кто с ним говорит и почему, а его ребята вдруг попятились. Остальные гоблины уже заметили, с кем имеют дело… Про канарейку знали многие. Один шепнул другому: «Это она… та самая, в жёлтом…» — и нож у него едва не выпал из дрожащих пальцев.

В воздухе всґ ещё пахло схваткой. У гоблинов был выбор, но хватит ли ума его осознать? Подумал торговец и тут же перехватил взгляд Мудреца — тот был спокоен, но насторожен. Ещё миг — и здесь может начаться избиение младенцев. Надо что-то сделать, пока Канарейка не превратила этих горе-разбойников в кучку плаксивых детишек.

Торговец выступил вперёд, подняв руки ладонями вверх в примиряющем жесте:

— Господа гоблины, давайте без глупостей. Золота у нас нет, а вот за поторговать можно всегда.

Главарь с вызовом фыркнул:

— Чем же, Торговец? Душой своей? — Гоблины захихикали.

— Зачем же душой, — живо ответил Торговец. — У меня есть товар. Лучшие стальные ножи из людских кузниц, острые, как у царского палача. Таких вы здесь днём с огнём не сыщете. Дайте посмотрим, что у вас есть и я оставлю вам дюжину клинков в уплату.

Гоблин покосился на его дорожный сундук за плечами:

— Покажи.

Торговец бережно поставил сундук на землю, открыл крышку. Внутри на мягких тряпицах поблёскивали аккуратно уложенные ножи с гравировкой. Гоблины ахнули, увидав качественный металл.

— Настоящая сталь, — проворчал главарь, пытаясь сохранить грозный вид. — Ладно, вот смотри и бросил в торговца мешком из грубой кожи, набитым всяким на первый взгляд хламом, но это были самые ценные вещи для гоблинов. — Свои клинки оставь!

— Конечно, — улыбнулся Торговец, доставая товар. — В придачу можете взять вот это, — он выудил из сундука плоскую бутыль. — Медовуха с пряностями. Выпьете за здоровье новых друзей? — Он лукаво подмигнул.

Гоблин-главарь, уже довольный ножами, хмыкнул и протянул лапу за бутылью:

— Может, и выпьем… А вы, люди, быстрее и расходимся с миром.

Торговец бегло пересмотрел хлам, выбрал пару вещей, а также выбрал небольшой манускрипт, который сразу передал мудрецу.

— Ребята, а если я еще вам ножей отправлю, может у вас эльфийское барахло есть? Я бы с радостью избавил вас от этого металлолома, скажем так за профессиональные инструменты и плавильную печь. — Спросил торговец.

Главарь посмотрел на него. — Увидимся в таверне возле порта, и все обсудим. Только без фокусов — пытался держать марку сильного главаря.

Они быстро собрались и ушли. Громко обсуждая на своем диалекте и громко смеясь.

Когда они отошли на некоторое расстояние, Канарейка игриво клюнула Торговца в ухо:

— Эй, деляга, да ты хлопец не промах! Уже торговые связи налаживаешь, — пропела она весело.

Торговец потер ухо и смущённо улыбнулся:

— Просто подумал, что драка нам ни к чему. Проще же договориться.

Мудрец одобрительно кивнул:

— Каждый выбирает методы по себе. Твой метод сегодня оказался самым мудрым.

К вечеру показались огни города. У обочины дороги стоял деревянный указатель с резной надписью: «Предместья Тринадцатого круга. Путникам приготовиться к проверке». Торговец удивлённо вскинул брови:

— Тринадцатого круга? Это название места?

Мудрец слегка улыбнулся:

— Скорее, состояние. Говорят, в этом мире двенадцать кругов земель, как кольца от центра к окраинам. А Тринадцатый круг — переходной, портовый. Здесь сходятся дороги всех миров.

При въезде в город их действительно остановили для проверки. Высокий худощавый страж в чёрных доспехах, с головой как у шакала, преградил путь алебардой:

— Цель визита? Наличие запрещённых артефактов?

Мудрец почтительно склонил голову:

— Мы всего лишь странники, путь держим к Порту Других Миров. Артефактов нет, кроме моего посоха да вот фонаря.

Страж недоверчиво рассматривал путников, пока не заметил Канарейку, тихо дремавшую у Мудреца на плече. Глаза стражника вспыхнули узнаваньем:

— Канарейка… Стало быть, и вы тот самый Мудрец?

Мудрец добродушно развёл руками:

— Легенды склонны преувеличивать, добрый воин. Я лишь ищу переправу.

Стражник сразу сменил тон на уважительный:

— Конечно, конечно, милости просим! Я сообщу нашему наместнику о вашем прибытии. Он, вероятно, захочет приветствовать таких гостей.

Торговец только и успел удивиться, как их проводили прямиком в усадьбу наместника города. Ещё утром он торговался с гоблинами, а теперь шагал по мраморным плитам приёмного зала в окружении почётного караула призрачных рыцарей. Мир и правда переворачивался с ног на голову.

Наместник оказался величественным ракшасом в богатом одеянии. Его кожа отливала имперским тёмно-синим, словно ночное небо, а глаза были спокойными и хитрыми одновременно. Он встретил гостей как старых друзей:

— Мудрец! Канарейка! Не ожидал чести видеть вас в наших краях. И вы, господин…?

— Я Торговец, — поклонился, стараясь держаться уверенно.

— Добро пожаловать, Торговец, — улыбнулся демон и широким жестом пригласил всех к длинному столу, уставленному яствами. — Присоединяйтесь к моей трапезе. Уверен, история вашего путешествия достойна кубка лучшего эля.

За ужином разговор шёл на удивление оживлённо. Мудрец рассказывал о странах, которые повидал, Наместник делился новостями своего круга. Торговец сначала робко молчал, но постепенно вступил в беседу. Он поведал, какими товарами торгует в родном мире, и внимание демона сразу обострилось:

— Значит, шёлк, пряности и зерно? Хмм, нам бы пригодились такие поставки. Наш климат болотист, выращивать злаки сложно, шёлка и вовсе нет.

Торговец, почуяв возможность, разгорячился:

— Я мог бы наладить для вас регулярные поставки. Первоклассный шёлк из восточных земель, сушёные травы и специи, мёд, табак — всё, что пожелаете. Взамен, возможно, вы бы поделились с нами местными товарами? Я вижу у вас тут чудесные самоцветы в отделке дворца.

Наместник одобрительно кивнул тяжёлыми рогами:

— Весьма разумное предложение. Наши шахты богаты бериллом и опалом, но нам недостаёт многого из того, о чём вы говорите. Думаю, мы заключим контракт.

Наместник хлопнул в ладоши, и один из призрачных секретарей немедленно принёс пергамент. Пока Торговец с азартом обсуждал условия обмена, Канарейка развалилась на серебряном кубке и, покачиваясь, пила из него сладкий ликёр, который ей поднесли как почётной гостье. Она слегка опьянела и вовсю травила байки слугам, столпившимся послушать её истории. Те ахали и охали, особенно когда Канарейка, размахивая крылышком, с жаром описывала, как когда-то обернулась драконом и разогнала целую армию призраков, посмевших грубо к ней обращаться.

В разгар веселья Наместник приказал вынести на середину зала окованную цепями фигуру — тощий оборванец со стеклянными безумными глазами. Наступила тишина.

— Этот дух нарушил законы нашего круга, — торжественно объявил демон. — Он крал сны у наших жителей и продавал за гранью. За это полагается окончательная отправка в новый цикл. Будет уроком всем.

Мудрец нахмурился, но молчал. Торговец затаил дыхание. Канарейка протрезвела и наблюдала, склонив головку набок.

Наместник вытащил из-под плаща тяжёлый меч с узорами — он был огромен, даже больше его самого. «Ибейших размеров, красивый, меч», — вырвалось бы у Торговца, если бы он смел сейчас говорить. Меч сверкнул в воздухе и опустился на шею преступника. Голова духа покатилась по мраморному полу, раздаваясь хрустальным звоном, будто раскололся стеклянный шар. Тело тут же растворилось в клубах сизого пара.

Торговец побелел. Он ещё никогда не видел казни. Демон-властитель спокойно вложил меч обратно и, будто ничего не случилось, предложил гостям перейти к десерту:

— Прошу, не дайте происшествию испортить вам аппетит. Правосудие должно совершаться бесстрастно.

За сладким пирогом с горькими ягодами Торговец немного пришёл в себя. Он понимал, что по сути духа просто отправили на «перезагрузку» — ведь Канарейка говорила нечто подобное о нападении хищников. Но зрелище всё равно било по нервам.

Наместник поднял бокал:

— Выпьем же за новые союзы между нашими мирами! — Все чокнулись. — И позвольте дать вам совет, господин Торговец.

— Слушаю вас, милорд, — отозвался он почтительно.

Глаза демона сузились:

— За прибылью легко забыть о совести. Но помните: сделки, построенные на страдании невинных, в конечном счёте разоряют душу. А без души никакое золото не радует.

Торговец ощутил, как у него пересохло в горле. Он перевёл взгляд на Мудреца — тот смотрел прямо на него, словно тоже ожидал реакции.

Канарейка тихонько хихикнула и негромко вставила:

— Да-да, слышал, жадина? Не делай зла людям.

Все за столом рассмеялись, принимая это за дружеское подначивание. Торговец попытался улыбнуться вместе со всеми, хотя сердце его вдруг заныло от стыда. Он поклялся про себя, что постарается помнить эти слова.

После ужина, когда гости разошлись по покоям, к Торговцу подошёл один из приближённых Наместника — то ли советник, то ли купец из местных. Это был невысокий дух с лицом, напоминающим сову, и в старомодном костюме. Он отвёл нашего героя в сторону и заговорщицким тоном предложил особую сделку:

— Вы, господин, производите впечатление человека делового и храброго. Наместник оценил вас, но есть возможность куда большего заработка. Слышали ли вы о концентрате кошмаров?

Торговец заморгал:

— О… кошмары, которые снятся?

— Именно. Здесь, в Тринадцатом круге, мы собираем кошмарные сны и перегоняем их в особую сыворотку. Очень ценная субстанция, применение ей найдётся в любом мире: от боевых эликсиров до развлечений для богачей. Так вот, наша Гильдия готова обменять вам целую сотню фиалов концентрированного кошмара… всего-то за три телеги первосортных самоцветов. Условия вполне щадящие: привезёте камни в течение года — получите товар. Не упустите шанс, второй такой не представится.

У Торговца перехватило дыхание. Сто фиалов чудо-зелья — небывало прибыльный товар! Но три телеги драгоценных камней… Он представлял себе гору сокровищ, необходимых для оплаты. Где же столько взять? Разве что продать эльфийские товары. Удачная была сделка, да ещё немного вытянуть из бизнеса с шелком, там в целом можно было два ящика просто не забирать. Или найти партнёров… правда, тогда он по сути станет лишь посредником, без своих активов.

— Я… подумаю, — с трудом ответил Торговец, чувствуя, как сердце колотится от смеси жадного возбуждения и панического ужаса.

— Думайте быстрее, — хмыкнул совиный советник, учтиво раскланиваясь. — Когда решитесь — найдёте меня через Наместника. Да хранит вас тьма, сударь.

Этой ночью Торговец почти не спал. Ещё никогда перед ним не вставал такой выбор. С одной стороны — уже гарантированные прибыльные, но разумные сделки, от которых и другим польза будет. С другой — заманчивая авантюра, способная разом взметнуть его богатство к небесам… или разорить окончательно, превратив в должника чужих интересов.

Раним утром, они выдвинулись в путь, Торговец, все еще обдумывал предложение, но что-то насторожило его

Второй грабёж застал их в открытом месте, где дорога разбегалась на три направления. Двое воров в масках и в рваных накидках налетели внезапно — с криками, перекошенными лицами и заточенными кольями. Канарейка только издала короткий раздражённый звук. Один из налётчиков тут же осел на землю, вцепившись в голову. Второй, развернувшись к мудрецу, получил сонную волну в грудь и рухнул, словно мешок муки.

Торговец долго ещё приходил в себя, ошарашено повторяя: «Они же... настоящие были…»

Чуть по одаль этого места перед ними возвышалась каменная арка, оплетённая мхом и старыми рваными знамёнами. По бокам — два тролля, окаменевших в момент бега. Один, с лицом, искажённым ужасом, другой — с поднятым над головой топором. Торговец нервно пошутил, что это будет хорошее место для сувенирной лавки. Канарейка издала странный писк, словно почувствовала что-то под землёй.

— Там, — сказала она. — Здесь рядом что-то было спрятано.

Торговец начал копать. Канарейка дирижировала раскопками с точностью карты. Торговец, в поту, откопал небольшой металлический ящик с тремя эмблемами. Внутри — светящийся компас, еще один свиток, странной формы солнечные часы и заколка, излучающая лёгкое пульсирующее сияние. Он прицепил её себе на плащ. Мудрец в это время рассматривал старинный свиток, который ранее отдал ему торговец.

— Почему ты решил, что он мне? — спросил он, не отрывая взгляда от бумаги.
— Я не знаю... просто показалось. Ты выглядел так, будто тебе нужно было это.
— А мне и правда нужно было, — кивнул мудрец.

Как оказалось, свиток указывал путь. После раскопок у троллей они решили заглянуть, туда, куда указывал свиток. Это место они нашли на удивление легко, может из-за того, что канарейка чувствовала мир немного иначе, а может удача была на их стороне.

Среди одинаковых скал и камней был потайной вход с тонкой незаметной трещиной в скале. Канарейка первой проскользнула внутрь.

Первый зал оказался пуст, воздух хранил запах жжённой кожи и металла. Это был зал охраны, все было покрыто пылью, тут никого не было уже очень давно, возможно даже вечность. Мечи были все еще остры, в этом торговец убедился сразу. Он провёл пальцем и едва не порезался.

— Они еще острые, удивительно. Пробормотал он.

Острота была на уровне великих мастеров. Дальше были другие комнаты, либо для отдыха, либо еще зачем то. Они несколько минут ходили и рассматривали все вокруг. Все было не известным, что мудрец все время зарисовывал и записывал, а торговец не знал как это все унести и глазами искал повозку.

Чуть дальше, за потайной дверью была заваленная проход, а перед ним статуя орка. На пьедестале которой была надпись — Ганеман Великий.

— Да тогда орки были за порядок, сказала канарейка. — Это очень древнее место, я удивлена, что оно все еще существует.

— Орки и порядок? Звучит как фантастическая история. Я когда-то видел старые записи про этого Ганемана, но не думал, что он был орк. Сказал Мудрец

— Судя по всему, после смещения, это место было захвачено драконом, сказал Канарейка

Мудрец много слышал о драконах из летописей еще до падения темного. Но не встречал их.

— На наше счастье от дракона остались только следы, даже характерного ощущения смерти не было, тут пусто сказал он.

Канарейка зависла в воздухе возле стены, на которой была мозаика с изображением величия этого места в прошлом. Она потом метнулась в одну из прошлых комнат и принесла камешек и вставила его на место.
Мозаика, точнее её части зашевелились, будто ожили и отступили от стены, за ними была дверь

— Тут уж вам будет проще, сказала Канарейка.

Торговец быстро подошел и дергнул за ручку, дверь открылась.

Перед ними открылся потайной зал, в несколько раз больше чем все предыдущие. Это была сокровищница.

Лежали драгоценности древней эпохи, про которую уже никто не знает— груды предметов, старых артефактов, эмблем, посуды, клинков и мешков с камнями.

У торговца пропал дар речи и он еще несколько минут сидел и смотрел. Видимо высчитывал, как это все можно вывезти.

— Давайте не будет жадными, сказала канарейка. — Возьмем то, что приглянулось больше всего, а чуть позже сюда всегда можно вернуться, место то мы уже знаем.

— И то верно, а то я уже не знаю как это все унести, сказал торговец.

Они бродили тут до самого утра, выбирали то, что ближе всего запало в душу и взяли то, что откликнулось.
Канарейка выбрала самоцвет в форме глаза. Мудрец — трёхгранный камень с затейливой гравировкой. Торговец — небольшой куб с множеством складок, который при сжатии превращался в сферу. Он ощущал, как та вещь стучит в такт с его сердцем.

Отметив место на карте они вышли из пещеры и пошли к краю города. Там торговец договорился о встрече с гоблином в рыжем пиджаке. Торговец, показав артефакты, был готов к смеху, но тот только поправил очки и молча оценил товар:

— Всё эльфийское. Мы Гоблины не признаем работы эльфов. Это все на лом.
— Так, а это, что? Предметы эпохи утраченных домов. — Где ты их взял? Мы купим всё.

Сделка состоялась. Барахло, что торговец едва не выкинул, теперь стоило больше, чем весь его предыдущий груз.

Торговец попросил своих компаньонов задержаться на день в городе, пока он не вернется за остатками клада троллей и не заскочит еще раз в ту пещеру.

Канарейка и Мудрец неохотно согласились. Они нашли трактир с комнатами и расположились там.

Торговец быстро нашел повозку и грифобыка. Через час он уже полностью вынес все ценное у троллей, оно все равно было им уже не нужно. Остальное время он потратил на поиски входа в пещеру, место на карте точно совпадало, но ему так и не удалось найти вход. Он расстроенный вернулся к гоблину и уже без какого либо азарта продал всю повозку.

Измученный и усталый он вернулся в комнату в трактире, Канарейка и Мудрец уже спали. Он также быстро уснул, даже не расстелая постель.

На утро, трое путников покинули гостеприимный город и направились к самому Порту Других Миров. Дорога шла по вершине дамбы, слева поблёскивали болотные озёра, справа тянулись ряды древних каменных статуй. Канарейка после вчерашних излияний чувствовала себя немного похмельно и тихонько посапывала у Мудреца под капюшоном. Торговец же шёл молчаливый и хмурый, обдумывая свой выбор и как он не смог найти вход.

Незаметно для себя он замедлил шаг. Впереди на развилке виднелся указатель: прямо — к Порту, а вбок уходила дорога в горы, где, как рассказывал Наместник, находились копи самоцветов. Торговец остановился. Мудрец и Канарейка тоже заметили его сомнения.

— Что ж, пришла пора решить, друг мой, — тихо молвил Мудрец. — Дальше наши пути могут разойтись. Мы с Канарейкой идём к причалу, а тебе, возможно, нужен вон тот тракт, раз уж задумал великое предприятие.

Канарейка выбралась из-под капюшона, уселась на край дорожного столба.

— Решай скорее, а то пиво нагреется! — чирикнула она, щурясь красным от недосыпа глазом.

Торговец обернулся на дальние горы. Там манили несметные богатства — и опасные обязательства. Он посмотрел на Мудреца и Канарейку — эти двое спасли ему жизнь не раз, да и научили многому. Он понял, что привык к их компании, и не выгоды ради, пусть он сейчас и думал о том, как бы быстро найти целый ящик самоцветов, а может подождать месяц и потом уже вернуться и выкупить партию зелья. Он чувствовал, что расставаться с этой компанием сейчас не хочется ни за какие сокровища. Может в порту удастся артефакты продать, там не прям на ящик, но амулет похожий на  куклу что он забрал у гоблинов, он светился во тьме. Можно попробовать продать за дорого. Торговец видел этот свет и думал, что только он его наблюдает. Этот свет освещаем ему путь не привлекая внимания остальных.

— Я провожу вас до порта, — твёрдо сказал Торговец. — Сделки подождут. Да и что толку в золоте, если не с кем поднять кружку доброго эля?

Мудрец улыбнулся одобрительно. Канарейка вспорхнула ему на плечо:

— Вот и славно. А телеги с камнями… — она хитро поглядела на Торговца, — Помни, жадность наместника сгубила.

Торговец хохотнул:

— Эх ты, всезнайка пернатая. Не бойся, помню. Не буду жадничать сверх меры.

Наконец впереди показались корабельные мачты и каменные арки портала. Пахнуло морским воздухом. Ветер, донёс гул тысяч голосов — Порт Других Миров кипел жизнью. На пристанях бок о бок стояли самые невероятные суда: парусники с чёрными парусами, летучие галеоны на воздушных шарах и даже корабль, сидящий на спине гигантской черепахи. У сияющего портала выстроилась очередь существ всех рас и форм, спешащих покинуть этот мир или прибывших из других.

Нашим путникам, однако, спешить было некуда. Они заглянули в первую понравивщуюся таверну на набережной. Вывеска гласила: «У Кривого Демона». Внутри было шумно и немного накурено, а на деревянных лавках бок о бок сидели люди, демоны, антропоморфные ящеры и прочий сброд из десятков измерений. Приятели заняли столик в углу.

— Три кружки самого тёмного портового! — звонко заорала Канарейка хозяину, едва высунув голову из-за края стола. Тот, завидев её, всплеснул руками:

— О, госпожа Канарейка у нас в заведении! Сейчас всё будет, за счёт заведения!

Скоро им принесли кружки с густым чёрным пивом, пахнущим дымком и карамелью. Мудрец пригубил пену и довольно вздохнул. Канарейка принялась жадно цедить свой напиток через специальную длинную соломинку, выданную заботливым трактирщиком. Торговец отхлебнул тягучего эля и почувствовал, как уходит напряжение последних дней. Живот согрелся, щёки разрумянились. Он улыбнулся спутникам:

— За наше странное путешествие! Кто бы мог подумать, что всё обойдётся так… замечательно.

— И не говори, — подмигнула Канарейка. — Мы столько всего видели — и ни единой царапины.

Мудрец помолчал, глядя на пенящиеся волны за окном:

— Иногда путь важнее цели. Каждый из нас на этом пути постиг что-то своё.

Торговец вдруг усмехнулся:

— А ведь могли же мы и вовсе не мучиться всю дорогу… Мудрец, признайтесь, вы ведь могли нас перенести сюда порталом ещё из того трактира?

Мудрец чуть заметно улыбнулся в седую бороду:

— В теории — да. Но тогда мы бы не пили сейчас столь чудесного свежего эля вместе. Так как его только сегодня привезли.

— Точно! — Канарейка стукнула крылом по краю кружки. — Я, между прочим, тоже могла дракончиком махнуть напрямик до порта. Да разве променяешь весёлую прогулку по болотам на скучный мгновенный перелёт?

Все рассмеялись. Когда смех улёгся, Торговец откинулся на спинку стула и тихо кивнул. Он знал, о чём говорит Мудрец. Сам он обрёл нечто более ценное, чем сиюминутная выручка — умение видеть дальше прибыли, замечать людей (и нелюдей) вокруг, договариваться, а не только требовать. Он посмотрел на контракты, торчавшие из кармана дорожного плаща, и подумал, что впереди много работы — но теперь уже правильной работы.

Канарейка хлопнула крыльями по столу:

— Что за размышления, джентльмены! Пейте, пока холодное. Вперёд — за новый круг приключений! — Она подняла свою кружку как тост, едва удерживая её лапками.

Все трое рассмеялись и чокнулись. Пена полетела на стол, Канарейка чихнула и тоже расхохоталась звонко и весело.

В тёмном углу таверны незримо присутствует ещё один персонаж — Серая тень которого не давала покоя мудрецу еще с прошлого трактира, он то и выбрал этот путь, только потому, что хотел убедится, что за ними следят. Кто это тайные наблюдатели. Что они видели? Этот путь от начала до конца, не вмешиваясь, лишь впитывая историю? Теперь он тихо закрывает свой потрёпанный дневник: тринадцатый круг завершён.

— Буду признателен, ответил мудрец. Вот тебе новая пачка, ты меня угостишь и передал ему завернутый в пергамент приличного такого размеры кисет, на нем красовалась печать гильдии табака из мира потерянных душ, а таже протянул ему трубку. Темный взял и сразу же отрыл кисет, с удовольствием нырнул в него носом и вдохнул.

— Ах, пусть и не всегда, но хорошо быть в мире живых. Интересные места вы посещаете, о мудрейший. Он быстро забил трубку мудрецу и передал ему. Себе тоже забил и не дожидаясь пока мудрец разожжёт. Высек из пальца огонь и подкурил себе.

— Зря ты это портишь сей табак темной магией, его нужно по правилам курить, сказал мудрец и поднес к трубке свет кулона что у него был с собой и табак начал медленно тлеть, не горя и без внешнего дыма.

— Одна магия, другая магия, а коннект то один. О вечные споры о том, что лучше. Темный еще раз затянулся и посмотрел на деревья, как будто они плясали только для него, и губы его изогнулись в тонкой, почти театральной улыбке:

— Отправимся в царство триумфа и отражений… — проговорил он, словно приглашая на бал. — Это история о победе добра и зла. Это гимн самому могущественному существу в любой вселенной — «ЭГО и Я». Он запрокинулся назад — будто кресло в тенях было вполне удобным троном, — и начал, с томной интонацией заклинателя:

— Давным-давно, в туманной долине Всеведение, правил там Ярыйсвет Первый, прозванный также "Отражённый". Его главным указом было: "С этого момент каждый должен узнать, насколько Он велик" — и началась Эра Зеркал.

По всем городам были воздвигнуты алтарные зеркала: широкие, тонкие, врезанные в стены и пол, а в богатых районах — даже в еду. Люди молились им, глядя в своё отражение, и считали каждую морщинку — благословением. Подносили подарки и устраивали жертвы, ведь все это было для себя, для своего "Я"

Кто произносил вслух: «Я красив» — тому выдавался Купон на Восхищение и бесплатный сеанс Самолюбия в храме Эгономики. Даже крестьяне получали "Хвалебные пайки" — упаковки с фразами "ты уникален", "ты достоин", "ты божественен", разогретыми на пару.

Ярыйсвет надевал каждый день новую мантию, вышитую комплиментами, и менял их не по погоде, а по числу похвалы, полученных за день. В столице был построен Кафедральный Собор Вечного Восхищения — огромный купол, изнутри покрытый зеркалами, где любой мог громко сказать: «Я!» и услышать эхо из ста голосов: «Да-да-да-да!»

Но это, как вам могло показаться на первый взгляд не просто культ самолюбия. Это была архитектурно отточенная система управления. Каждый, кто подчинился ей — становился пусть и управляемым, но при этом очень сильным. Ведь если всё могущество питается от чужих аплодисментов — одна тишина может убить.

Особый орден — "Регенты Тени" — следил, чтобы никто не сомневался в красоте других. Они подкидывали записки с одобрением, лайкали с десяти голосов, ставили свечи перед особенно удачными портретами. Было запрещено судить и осуждать, да и суды вообще были упразднены, за ненадобностью. Все любили себя, себе вредить глупо, судить нельзя, можно только восхищаться красотой своей нации, великолепием своего рода и самим собой.

И чем выше взлетало эго народа, тем глубже прорастали в них корни покорности. Король знал. Он не управлял напрямую — он давал им быть собой. Просто тем собой, который удобен системе. И когда кто-то начинал терять популярность или имел не осторожность попасть в немилость, его объявляли "отражением прошлого" вещали клеймо "отмены" — и заменяли новым.

— Великолепно же, не правда ли? — Темный оглядел троицу с удовлетворением. — Принять своё эго, предаться его могуществу и стать частью симфонии зеркал. Быть божеством — по расписанию. Служить сиянию — и получать любовь толпы. Разве это не сила?

Канарейка стукнула себя лапой по клюву, будто ей хотелось сдержать сарказм.

— Это было управлением через восхищение. Чем больше ты сияешь — тем легче тобой управлять. Это не сияние. Это зависимость. Марионетка, танцующая ради одобрения. А если аплодисменты замолкнут, останется только пустота.

— Ну и что? — Темный наклонился ближе, его голос стал бархатным. —Пустота — это привилегия тех, кто осмелился жить ради внимания. Остальные просто наблюдают.

Канарейка продолжила. — Великолепно. Танцы на костях самооценки, жонглирование похвалами. А потом хоп — и тишина. И ты, бедняжка, в панике, как слоник без публики. Темный смотрел на неё с удовольствием: — Тишина — привилегия тех, кто осмелился сиять.

Мудрец, не отрывая взгляда от углей, добавил: — Служение эго, лишённому света, делает тебя не личностью, а функцией. Блеск без глубины. — Эго, питающееся вниманием, не светит, оно дрожит. А твои зеркала — не храмы. Это просто стены. Красивые. Холодные.

Темный засмеялся:

— Склеп, говоришь? Возможно. Но в этом склепе — кондиционер, ароматизированная медитация и вечный апгрейд статуса. Люди не хотят быть собой. Они хотят быть… лайкабельными. А чтобы их хвалили — нужно лишь подчиниться формуле.

— Формуле? — Торговец оживился. — — А формулу лайкабельности… её можно продавать? Ну, типа франшиза — «Быть божественным по методике Ярыйсвета»?

— Уже продавали, — кивнул Темный. — У нас была целая франшиза. Обучение, курсы, перерождения, уровень «Платиновое отражение». Ты не просто служишь — ты получаешь карьеру. Взлетаешь по социальной лестнице. Апгрейд за комплименты, уровни перерождений. Всё для того, чтобы утонуть в самом себе. А потом — всё сначала.

Канарейка холодно добавила:

— И ты считаешь, что это путь? Что сжечь себя на алтаре чужого внимания — достойно? Это не путь. Это золотая ловушка. Сбруя из похвалы. Неволя, переложенная в лайки.

Темный сдержанно улыбнулся:

— Я считаю, что это честно. Те, кто не справится — останутся наблюдать. А те, кто примет своё эго и подчинится, — будут править... Ну, или будут управляемы такими, как я. И знаете, что? В этом нет ничего плохого. Это комфортно.

Он обернулся к Торговцу:

— Вот ты, друг мой. Разве ты не чувствуешь, что быть обожаемым — лучше, чем быть честным?

Торговец замер, и на его лице промелькнула искра согласия, смешанная с опасением.

Мудрец вздохнул:

— Знаешь, Темный... ты как лавка с ядами. Красиво оформлена. И даже духи даром. Но те, кто нюхает, начинают забывать, зачем они пришли. Ты подменяешь понятия в угоду самому себе и не краснеешь. — Ах да, ты не можешь покраснеть. Наблюдатели то как раз и есть система. Спящий по-твоему кто? Ты же сам все прекрасно знаешь. Кому и что ты пытаешься продать?

Темный мягко кивнул:

— А ты, Мудрец, как старый свиток. Всё знаешь, но мало кто проявляет интерес его прочитать, язык устарел и слог не тот. Людям проще смотреть в зеркало, чем в книгу. Он снова устроился у огня, потягиваясь с довольной ленцой:

— Так что выбирайте, герои: быть свидетелями... или быть отражениями. Главное — выбрать вовремя. Мир устроен страшно просто. В драке побеждает не доброта, а тот, кто знает, как воспользоваться силой. Знание без воли — бесполезно, так же как и милосердие без власти.

— Хороший у вас табак, усмехнулся торговец, а можно и мне трубочку?

Темный быстро достал трубку и забил в нее табак. А волшебник поднес к трубке кулон. Торговец сделал затяжку и посмотрел на небо и сказал. — Ого, а ту, что и звезды видно?

Темный вновь поднял взгляд на верх:

— Мы говорили о знании, богатстве и славе. Теперь — о знании и мудрости.

Мудрец буркнул:

— Какой будет мораль этой сказки?

Темный лишь тихо кивнул и продолжил с тихой торжественностью:

— Когда-то в стране, где реки текли медом, жил один великий мудрец. Люди сходились к нему с сотней вопросов, а он отвечал лишь на те, которые были ему интересны. Он хранил книги, читал их и рассказывал, что вычитал из них. Про него говорили, просвещает народ.

Его библиотека была заперта, он боялся вандалов и что ее попросту разграбят. Сотни ждали у высоких стен, когда прозвучит его голос и им подарят немного знания. А он учил: «Знание — свет», и разрешен только тем, кто приносил пользу.

Канарейка уже не выдерживала этих историй:

— Вот так. Знание — оружие богов, а для остальных — голодный вопрос. —  Ха «просвещает народ»…. а на деле кормил амбиции избранных.

Мудрец нахмурился:

— Абсурд… Обещали всем просвещение, а на деле хранят тайны.

Темный расстроился, что его перебили и сказал с нескрываемым отвращением.

— Знание — это оружие. — Оно обрушивается на тех, кто не посмеет задать вопрос. Ученикам он внушал: «Вы требуете правды — заплатите страхом. Ищете ответы — заплатите лояльностью». — Такова традиция мира. Тот, кто контролирует свитки, управляет словами истины. Тот, кто знает больше — тот и задаёт правила.

Торговец задумался: — Звучит будто знание стало валютой для богов и их любимцев.

Темный жестом обнял всё пламя костра, и он вспыхнул с новой силой и осветил всю поляну. Путники увидели, как за ними наблюдали существа из-за деревьев и кустов.

— Представьте, продолжил темный, дом знаний, где ключ потерян. Никто не войдёт. Только избранные пользователи держат факел.

Торговец кивнул:

— Значит, чтобы пользоваться знанием, нужна «пропускная карта»…

— А у кого ключ — тот и король, — холодно добавила Канарейка. — Твоя логика проста, но жестока.

Мудрец тяжело вздохнул:

— И как же тогда просвещение? — спросил он. — Если истина продаётся, чем мы богаты?

Темный хлопнул ладонью по колену, лицо его мягко осветилось:

— Тишина… Цените знание не как свет, а как власть, которую оно приносит, — сказал он.

— Ладно, вижу мысль… — задумчиво сказал Торговец.

— Прекрасно, — саркастически проворчала Канарейка. — Теперь всех почитают лишь за то, что крепче держатся у руля.

Темный спокойно улыбнулся и встал, стряхивая пепел с плаща.

— Сегодня я рассказал три истории, накормил и напоил вас. Хочу спросить, что вы приготовили для меня?

Мудрец выдохнул, глядя на тлеющие дрова. Торговец задумчиво посмотрел на лес, считая кольца на срезе полена — в поисках ответов. Канарейка покачала головой:

— Отлично, — сказала она. — Утром расскажу это сказание своему отражению в колодце — пусть оно объяснит мне проще. А ты немного осветлил свои чакры и карму, за это тебе и спасибо.

Темный внимательно посмотрел на всех троих и остановился на канарейке

— Я не призываю вам, — сказал он тихо. — Я лишь спросил, а выбор находит нас сам.

Он положил руки на бревно у костра и продолжил:

— Свободу, богатство, мудрость вы можете называть, как хотите. Но помните: любое «благо» — лишь слово, пока вы не поймёте, в чьих руках оно крепнет.

Наконец, канарейка, которой уже было скучно слушать разговоры, путники услышали от Темного уже достаточно историй и немного устали от них.

— Окей, мой друг то, что ты хочешь от нас, ты не получишь. — Так вот слушай последняя сказка о мире слов и чувств, что живёт в наших сердцах.

— Был один мир, где опасались настоящих эмоций и заменили их бутафорией. Любовь там называли «подвигом ради высшего идеала», радость — «плотской утехой», счастье — «спасением через служение». Милосердие творилось не ласкою, а кровью и рыданиями. Вместо истинного блаженства люди пили настои удовольствия: сладости и дурман, а на площадях ежедневно выкрикивали десятки разных слов об одном и том же чувстве, лишь чтобы запутать собственные души.

Принцесса Фелицита уговаривала матерей новорождённых говорить о радости новыми именами: «блаженство в маске», «взрыв эйфории», «шорох бабочки». Никто уже не знал, как на самом деле называется то, что они чувствуют внутри. Быть лучше, ставить цели. Без эмоций все стало проще и размеренно.

Власти же радовались, ведь если люди не понимают, чего хотят, они послушны. Государь, живя за счёт страха и веры, вытягивал из каждого эмоции, превращая их в свой панегирик — неоправданное восхваление. Лучшие дни были те, когда народ жил в неведении: каждое новое слово властей становилось наказанием или наградой, а люди боялись сделать шаг не по той стороне.

И называли эту страну «Деморгия». Пока простые жители гадали, каков же вкус настоящей любви, сами правители смеялись, питаясь чужими страхами и верой. Они черпали свою силу у тех, кого считали слабым. Постепенно съев всех, кто там был по их мнению слабее, уничтожив почти все живое в нем.

Темный скривился: — Деморгия, говоришь? Что ж, лучше разучиться чувствовать вовсе…

Мудрец ответил: — Люди, лишённые своих чувств, подобны бревну в океане. Хранить слова — значит хранить себя.

Темный прикрыл глаза: — Добро сказано, Мудрец. А ты, Торговец, не хочешь выступить проводником в этой бурной словесной толпе?

Торговец сиял: — Я уже предвкушаю!

— Ты чего так к нему не равнодушен, перебила канарейка. — Я же твой мир описала, ты в нем родился. Я видела, как ты под стол пешком ходил. Вы там совсем берега потеряли. Если начать продавать коробочки с «подающими чувствами», это точно станет хитом. Пусть люди думают, что покупают любовь, а платят за воздух! И что стало с этим миром, не подскажешь?

Темный похлопал Торговца по спине: — Вот так, друг мой. А теперь, смею заметить, парочка у тебя что надо, но нам стоит дать отдохнуть словам и самим оставить язык при себе — ночь закончилась, а мне пора. Ведь легче терпеть, когда все вокруг тоже терпят.

— Дохлебывай и уёбывай, сказала раздраженно канарейка, — Ты нам истории про одно и тоже рассказал, а будь так любезен пояснить зачем и чего тебе от нас нужно!

Было видно, что она сейчас не лучшем настроении. Мудрец попытался успокоить и возразить, но огненный взгляд маленькой птички его остановил. Он мог сделать хуже.

Темный мгновенно растворился в воздухе, а те, кто за ними наблюдали в тени, начали разбегаться кто куда, а тот, что получил благодать от мудреца, так и спал ничего не подразумевая.

Мудрец, смотрел на весь этот цирк, засмеялся и обернувшись к канарейке, сказал. — Жестко, я таких слов не одобряю, но если ты хотела это сделать, то нужно было сразу.

— Постойте, он же нас накормил дал сухую одежду, что плохого в том, что он темный. Спросил торговец.

— Они уничтожили сначала свой мир, потом начали другие миры уничтожать. Они подчиняются тьме и пусть могут создавать свет, но не могут его нести. Сказал мудрец.

— Именно такие как он, держали меня в клетке, прорычала канарейка. — Ты еще узнаешь цену за эту еду и одежду. Темный никогда не делает ничего хорошо просто так.

Торговцу и мудрецу стало немного не по себе, голос у птицы был, как пещерного дракона, подумал про себя мудрец, а торговец драконов только на картинках видел, но все равно почувствовал, что сейчас будет лучше птицу не тревожить и не злить. Хотя она им и ничего делать не будет, но потом всю дорогу будет нудить про это. Торговец даже задумался попросить у мудреца немного магии, чтоб поспать пока птица бубнит. Мудрец же думал, что ему предстоит слушать разные истории, и не все они и были ему известны, энергетика птицы была настолько сильной, что хотелось их слушать, да и за время жизни канарейки их было более чем достаточно. Она еще с его пра-учителем путешествовала и много чего про него рассказывает.

Лес вокруг затих при первых лучах рассвета. Путники остались у костра в молчаливом раздумье. Никто не спешил нарушать тишину. Первые лучи солнца окрашивали лес в мягкие цвета, а только тлеющие угли тревожно напоминали о ночных историях. Они сидели, обдумывая услышанное, каждый утопая в своих мыслях. Принять или отвергнуть слова Темного — каждый должен был решить сам. Сомнения, подобно теням, переселись в их сердца, сопровождая первые часы нового дня

Звуки леса и вечерних существ переплелись с шепотом травы, звуча как хор лесных шпионов. После грозы и в сумраке эти звуки только усиливали ощущения тленности и безвыходности. Лес был настолько пугающим и бездушным, что любые мысли путались, а желания рассевались и стелились по земле вместе с туманом. Путники укутались в лёгкие плащи, под которыми пряталась усталость и ожидание чуда.

Сердце торговца билось словно пыталось вырваться из груди. Ему не давало покоя это место.

— Странный лес, — пробормотал Торговец, будто сам удивляясь, что деревья не хлопают в ладоши или не спорят друг с другом.

Мудрец поднял на него глаза. В них плясали отсветы пламени.

— Ты еще не видел его странностей, друг мой. То, что ты принял за грозу, здесь называют "легким дождиком или плачем". Так, мелкая морось. Настоящие бури срывают кору с деревьев.

Он обвел рукой окружающий их мрак.

— Мы у подножия титанов, — продолжил он тихо. — Видишь тени, что выше всех? Это секвойи, исполины древних времен. Их кроны так плотно сплетены, что днем сюда едва пробивается солнечный свет. А вокруг них — безумная смесь. Тропические лианы обвивают северные ели, а под ногами — мхи, привыкшие к умеренному климату. Этот лес живет по своим законам.

Торговец нервно сглотнул. Рассказы Мудреца всегда были увлекательными, но сейчас они усиливали тревогу.

— Днем здесь нужно смотреть в оба, — словно читая его мысли, сказал Мудрец. — Можно наткнуться на орден Стригой, любителей не только поговорить о пытках… ну, или на троллей. Тролли, кстати, гораздо дружелюбнее и честнее остальных, они просто хотят есть. А если повезет — встретишь волкогрифа. Сама по себе тварь не опасная, но, если ее она в раздраженном состоянии... — он покачал головой. — Крайне агрессивный и сильный вид, к тому же летает. Но даже он — не самое страшное, что здесь есть. Самые жуткие твари выползают ночью. Нужно быть полным идиотом, чтобы гулять по этому лесу после заката без должного сопровождения. А свет... свет ночью здесь — это сигнал. Редкое явление, которое приманивает разного рода личностей.

Торговец почувствовал, как по спине пробежал холодок. Ему было страшно. Но потом он посмотрел на хоть и промокшего, но спокойного Мудреца, на немного сердитую Канарейку, и страх отступил. Кто в здравом уме решит напасть? Любой бой — беспроигрышный.

— Я схожу посмотрю, что у нас с припасами, — сказал Мудрец, поднимаясь. — Нужно пополнить запасы воды и найти коренья для чая. Канарейка, ты со мной. Торговец, поддерживай огонь и будь начеку.

Он взял свой посох, и они с Канарейкой растворились в темноте. Торговец остался один. Он подбросил в костер пару веток и погрузился в размышления, записывая что-то в свой потрепанный дневник. Прошло минуты три, а может и тридцать. Тишину нарушил треск ветки за его спиной.

Неожиданно из глухой чащи послышались тихие шаги по листве. Торговец резко обернулся. Из темноты вышел человек. Просто одетый, ничем не примечательный. Он остановился на границе света и тени.

Его тёмный плащ сполз с плеч, оголяя изящный кожаный кафтан. Черты его были благородны, но хладны: широкие плечи, тонкие губы, глаза ярко-синие и пронзительные. На шее поблескивал медальон с незнакомым гербом, на пальцах — тяжёлые перстни с замысловатой гравировкой. Под высоким капюшоном сверкнула лёгкая безмолвная улыбка. В голосе — удивительная уверенность: он говорил мягко, но ровно, как истинный лектор.

— Доброй ночи, — сказал он спокойно. — Не откажешь в любезности погреться у твоего огня?

Торговца будто обдало ледяной водой. Кто это? Как он здесь оказался? "Фигли ты тут делаешь?" — пронеслось в голове, но вслух он лишь прохрипел:

— Кто ты?

Незнакомец вышел на свет. Его глаза были темными и внимательными.

— Я один из темных, — просто ответил он, садясь на корточки у костра. Он протянул руки к огню. — Можешь считать меня хищником. А ты добыча. Я проходил мимо и услышал, что вы в нужде.

Голос его звучал удивительно дружелюбно: Темный улыбнулся, губы у него приоткрылись едва заметно, в тени бороды мерцали два острых глаза. Он говорил так уверенно, словно тёмные ветра и дальние туманы были его союзниками.

Сердце Торговца ухнуло в пятки.

— Не бойся, — усмехнулся темный. — Это просто метафора. Не стоит путать сравнения с принципами жизни. Люди — великолепные создания. У вас есть эмоции, а эмоции — это очень ценная вещь.

Он посмотрел на Торговца так, словно видел его насквозь.

— К примеру, — продолжил он, — в паре часов ходьбы отсюда есть логово троллей. Сейчас, ночью, их там нет — они на охоте. В логове можно неплохо поживиться. До утра мы бы успели обчистить их и вернуться. Будет весело.

Он с азартом описывал горы золота и самоцветов, которые их ждут. А потом, с той же будничной интонацией, рассказал, что сделают тролли с Торговцем, если поймают его. О себе он не сказал ни слова, но говорил так, будто мог командовать этими самыми троллями.

Предложение было заманчивым. Очень заманчивым. Торговец уже представил, как его кошели раздуваются от драгоценностей. Но инстинкт самосохранения кричал об опасности. Он огляделся в поисках Мудреца или Канарейки, но их нигде не было видно. Он был один.

Темный, почувствовав его страх, снова улыбнулся.

— Не бойся. Я знаю, с кем ты здесь. И знаю, где они. Мудрец может выйти из тех кустов в любой момент, а Канарейка — спуститься с того дерева. Я не помочь пришел. Да и кто в здравом уме сунется к вам, да еще после грозы? Весь лес уже знает о вашем присутствии. Деревья, пусть и стоят на месте, общаются куда быстрее, чем вы думаете.

Мудрец появился первым. На его посохе висела связка кореньев, а в руке он держал пузырь с водой, на которой красовалась этикетка: «Процежено через ветви сомнений». Вид у него был задумчивый, как у философа, который встретил того, с кем лучше не философствовать, а дать по морде истиной.

— Вода с привкусом предчувствий, — сказал он, подливая в котелок. — А чай получится… ну, как получится. Канарейка, нашла что-нибудь?

— Только грибы, которые выглядят так, будто они уже рассказывают истории, — фыркнула она, вытаскивая два подозрительно пульсирующих экземпляра. — Один даже пытался мне объяснить, почему шишки — это древние предки доспехов.

— Не удивлюсь, если окажется прав, — пробормотал Темный, — Этот лес явно сам у себя на уме.

Темный встал, отряхивая руки.

— Я могу организовать вам еду и питье. Теплую и чистую одежду. Прямо сейчас. Что скажете?

— Пища и убежище? Какая заманчивость! — приподнял бровь Торговец. — Ну же, что ты хочешь взамен?

Канарейка фыркнула:

— Конечно, такой благодетель точно не даст ничего даром, — усмехнулась она.

Темный лишь лёгким движением левой кисти успокоил их неуместные подозрения. Его голос будто лился бархатом:

— Я не предлагаю вам сделки в обычном понимании. Я всего лишь предлагаю путь к вашему благополучию. Вы свободны принять моё предложение или нет — решение за вами.

Мудрец почувствовал холодок — откуда этот человек знает о их нуждах? Торговец положил свой меч на колени, не ожидая ничего хорошего от гостя:

— Хм, если ты так уверен… Тогда рассказывай, кто ты и откуда. Может, ты не просто благодетель? — сказал Торговец, осторожно дотрагиваясь до меча.

Темный нежно улыбнулся и пожал плечами:

— Зовите меня просто Темный. Я всего лишь странник. Поверьте, у меня нет желания обманывать вас. Я предупреждаю. Ночь полна тайн и хищников: дикие звери, бандиты… Вы можете идти дальше в одиночку, но кто-то из вас может не дожить до рассвета. Я здесь и могу охранять вас до утра. С другом ночь всегда кажется менее ужасающей.

Он протянул руку к огню, и его лицо мягко освещалось костровым светом. Его слова звучали одновременно и заботливо, и зловеще: между ними мелькала граница между дружбой и угрозой. Мудрец нахмурился. За сладким «я предупреждаю» скрывался острый холод — но тут же он повторял сам себе: «Он лишь предлагает, он лишь предупреждает». Торговец искренне поверил, для него любое преимущество — это выгода. А Канарейка, поняв подвох, едва сдерживала саркастическую улыбку:

— «Предупреждаю» и «предлагаю» … — голос её прозвучал ехидно. — Звучит почти по-королевски. Словно мы тут безвольные фигуры, и нам лишь кивнуть осталось.

Темный приветливо махнул рукой, как бы отмахиваясь от её насмешки:

— Пусть эта речь прозвучит в честь вашей свободы выбора и солидарности. Я не приказываю, я лишь предупреждаю вас о возможностях, что существуют. Ведь каждый воин ценит выбор! — Он указал на тлеющее полено: — Видите этот уголёк? Мы можем разжечь из него огонь или позволить ему потухнуть. Каждый решает сам.

Путники сидели и слушали игру огня, а канарейка внимательно всматривалась в лицо чужака.

— С вашего молчаливого согласия, я предлагаю вам сию скромную трапезу.

После этих слов из темноты вышли два существа устрашающего вида. Их тела были покрыты плотным панцирем, как будто доспехи срослись с плотью. Неясно было — родились ли они такими или прошли через мутации. На каждом панцирном выступе — вырезанные узоры, словно татуировки, а на плечах и грудной клетке — глубокие, но зажившие царапины, следы старых сражений. Не было видно ни одного слабого места. Красиво и жутко одновременно.

Они несли подносы с едой и сухие покрывала в верхних конечностях. Один из них, с глазами янтарного цвета, взглянул на Канарейку с откровенной тревогой и шепнул другому:

— Впервые вижу её так близко. Такая большая сила в таком маленьком теле. Впечатляет.

Второй не сводил глаз с Мудреца, и его взгляд явно говорил — он хочет чего-то попросить.

Поставив еду и раздав покрывала, они сняли крышки с блюд. Канарейка, не сводя взгляда с существ, осталась верна себе жевала сухарик, подаренный Мудрецом, и тихо ждала, когда будет готов чай. Она смотрела с готовностью рвануться, но усталость чуть-чуть приглушала её боевой азарт. Да и угрозы с их стороны не ощущалось — они бы всё равно ничего не смогли сделать.

Блюда были поистине впечатляющими: лоситрина с пряными шишками, кульгульский барашек в грибном соусе, жареный многокрыл, мраморная вырезка симурила и икра аквамаринового богомола — деликатес, которого не достать ни в одном мире, ведь проход к этим созданиям давно запечатан.

Один из существ наклонился к Темному:

— Илорд, мы всё сделали. Есть пожелания?

Темный небрежно махнул рукой:

— Свободны.

Второй, тот, что смотрел на Мудреца, осмелился:

— Мудрец… позвольте мне испытать вашу силу. Один удар. Просто… хочу почувствовать это. Немного света.

Мудрец нахмурился, не желая тратить энергию, но тут Канарейка фыркнула:

— Я могу жахнуть, если хочешь, у меня как раз настроение подходящее.

— Лучше я, — сказал Мудрец, вставая. — А то она тебя всего выжмет, и радость быстро сменится на боль, которую даже темному не хочется испытать.

Существо довольно отступило под раскидистое дерево, село и расслабилось.

— Готов.

Мудрец ударил посохом в землю. Из-под земли вспыхнул мягкий, но мощный импульс света. Существо растеклось в экстазе, его глаза сияли, лицо расслабилось:

— Ооо… да… вот это… спасибо…

— Наркоманы, — буркнула Канарейка. — Как же они достали. Хотя, чего взять — радости они, похоже, не видели с рождения.

Тем временем торговец продолжал разглядывать их. Эти существа — кто они?

Мудрец ответил:

— Это — амбрекссы. Древняя раса из Магмавых Земель. Их доспехи срослись с телом. Им не нужны щиты. И врагов они видят по звуку сердца. Странно видеть их здесь.

Темный, заметив интерес Торговца, рассказал:

— Я нашёл их среди обломков лагеря. Их уже готовили на ужин. Я благородный, не позволил. Взял под своё покровительство, обучил, поднял. Они мне верны.

Канарейка громко хохотнула:

— А кто, интересно, их есть собирался? Не тот ли Фирбер, чьё зловоние до сих пор на твоём плаще? Или я путаю?

Мудрец напрягся:

— Фирбер? Ты имеешь в виду зверя с шипастым хвостом, как у цербера, но с одной головой и телом, словно в его мире нет даже намека на доброту, а только насилие?

Канарейка кивнула:

— Именно он. Только теперь ещё и с крыльями. Легенда говорит, что он родился из безысходности.

Темный отвернулся:

— Возможно. Лишь только, возможно, это был он.

Канарейка мрачно добавила:

— Вот такие, как ты, и делают вид, что спасают, а сами водят за руку с чудовищами.

Темный не ответил. А путники продолжили трапезу, не забывая бросать взгляды на странных амбрекссов, ещё не решив, кто те на самом деле — спасённые… или посланники чего-то гораздо более тёмного.

Он, посмотрел на голодные глаза путников и то как они уплетали за обе щеки, сел у огня и как старый сказочник начал свой рассказ.

— Вы пока укутывайтесь и с вашего позволения, я расскажу вам историю о поиске истины.

В те далекие дни, некогда процветающая цивилизация, люди которой слонялись по свету и прибывали в общем блаженстве их мир оберегал их и давал им все что им нужно. Так вот, они жили в вечном полудреме, уверовав, что так и должно быть. Они были счастливы в своем не веденьи и радовались тому, что дал им их мир. Мир был к ним щедр и благосклонен, еды было в досталь, климат был практически идиальным. В этом мире, можно было не просто радоваться жизни, а полноценно жить без страха и сомнений.

Однако, хочу я вам заметить, такой мир не может остаться без внимания. Однажды в этот мир явился таинственный странник, в плаще как у меня, а на голове у него сверкал шлем из самоцевтов, а в руке звенела чаша, полная пузырящейся жидкости прозрения. «Пейте!» — проповедовал он, — «и вы обретёте светлое пробуждение, увидите мир настоящим».

Толпа, которая собралась посмотреть на чужеземца, вдруг резко, ослепленная надеждой, сбежалась к  нему. трудолюбивые люди держали в руках блестящие хрустальные кубки, они их сделали сами и на них были написаны имена как пророчества, а те кто был попроще нес все что мог, иссохшие бочки, старую посуду, кто-то принес ванну, так так хотелось ему искупаться в истене надеясь обрести тепло и просветление.

Все кто хотел, попили из чаши и в едином порыве воскликнули: «Мы узрели истину! Мы свободны!»

В их мире появились "инженеры заблуждений" и "ткачихи правды". Они появились из неоткуда, как будто были всегда тут, кто-то из местных радостно им прислуживал. Ученые принесли Сеть Ложной Свободы, тканую из фраз “будь собой”, “люби, что делаешь”, "Потребляй и повинуйся" Они каждому указали место — кому-то со шнурком и наклейкой, а другим приказали идти в лес. В этот день они обвязали на шее узелками «Законов» тех, кому это было до этого не нужно. Они заверили людей, что так будет вечно, что воля — это иллюзия, а истинная свобода — делать ровно то, что велено и с улыбкой. Вот истина.

Люди, как ни странно радостно приняли все это, ведь их теперь называли “пробуждёнными”. Им выдавали бейджики с золотыми гравировками: “Пробуждён на 67%”, “Сертифицированный Реализованный”, “Прозревший 3-го уровня”. Они даже проходили экзамены по шкале осознанности и получали новые уровни через особое приложение, где нажимать надо было только «согласен».

Правда, спустя какое-то время, до некоторых начало доходить, что на самом деле, им поверх розовых очков, дали еще одни, фильтр из черного стёкла с настройками глянцевого комфорта, договоров. Обмен полисов на эмоции и золотых нашивок брендов. Их улыбки светятся не изнутри, а от внешнего источника подогревателей, а глаза отражают не душу, а экран со скидками на духовность.

— Прекрасная была эпоха, — вздохнул Темный, глядя на пламя. — Мы звали её Временем Великого Соглашения. Все всё понимали, все всё принимали. Никто не бунтовал. Даже поэты писали только в рифму, утверждённую Советом Гармонии.

Он замолчал на секунду, будто внимая отдалённой симфонии воспоминаний, и добавил с лёгкой грустью:

— Ах, как я скучаю по этим временам. Ни одного неосознанного, ни одного спорящего. Все — в белом, улыбаются. Даже пытки у нас были эстетичные. Мы называли это “Терапией Контраста”. А уж как красиво мы оформляли осознанные коллективные самоотречения… у нас была целая платформа — "Awake and go Away™."

Канарейка медленно моргнула, смерив его взглядом:

— Ты сейчас вот серьёзно? Они превратили личный рост в каталог, а боль — в сервис. Даже пытки у там по подписке. И это ты называешь гармонией?

Темный пожал плечами:

— Гармония — это когда никто не задаёт вопросов, а всем кажется, что они уже на вершине. Особенно если за это начисляются бонусные баллы. И бесплатный курс “Живи, как ты есть — только тише”.

Мудрец опустил голову и прошептал:

— Это не пробуждение. Это гипноз под брендом пробуждения…

Темный мягко усмехнулся:

— А что, разве не в этом суть управления массами? Дать им чувство выбора, а потом следить, чтобы они гордились тем, что выбрали правильно. Не принуждение, друг мой. Самоназначения клетка.

Он взглянул на Торговца и добавил, уже почти c любовью:

— Кстати, ты бы отлично смотрелся в роли амбассадора новой волны пробуждения. Представляешь? Слоган: “Пробудись и продай себя дорого”.

Канарейка скривилась в презрительном оскале:

— Вот так сила у них, — усмехнулась она. — Истина у них там по каталогу — из маленьких книжечек с мелким шрифтом и зубчатым переплётом.

Торговец тихо улыбнулся:

— Хитроумно… Мне казалось, всегда проще согласиться, когда думаешь, приходят странные мысли.

Мудрец крепче сжал в руке посох:

— Мерзкая притча, — пробормотал он. — Ты говоришь пробуждение — это лишь иллюзия?

Темный кивнул:

— Именно. Вас успокаивает мысль «я сам выбрал свой путь», но помните: истинная свобода — не в наличие целей, а в том, кто дергает за концы.

Торговец почесал подбородок:

— Получается, выгоднее сразу согласиться на любые условия? Тогда хотя бы будет спокойно?

Темный пожал плечами и улыбнулся:

— Решайте сами. Но если смотреть прагматично: слово «свобода» пусто, если ваши жизни по-прежнему подвластны судьбе. Чем раньше вы примете это, тем легче покажутся путы.

Канарейка фыркнула:

— «Лёгкие путы» … Как мило. Нет ничего забавнее, чем обменять одни кандалы на других и при этом называть это пробуждением.

Торговец задумчиво кивнул:

— Хмм… Есть в этом смысл. Может, действительно проще смириться, чем драться за призрачную свободу.

Мудрец нахмурился:

— Ты восхваляешь рабство как благо. Как извращённо…

Темный тихо усмехнулся:

— Не удивляйтесь. Может, это просто логика мира: вперед идут те, кто не боится сказать «да» обстоятельствам. Все остальные остаются на месте. Прогресс рождается не в гармонии, а в борьбе. Тот, кто умело обращается со страхом и возможностью, словно кузнец, куёт своё будущее.

Торговец лишь слегка улыбнулся: идея была ему близка. Канарейка ехидно кивнула: Мудрец продолжал щуриться.

Темный резко замолчал. Искры отлетали от костра и меркли. Он снова встал и, обводя взглядом троицу, произнёс:

— Свобода, — сказал он задумчиво, — не всегда там, где вы её ищете. Вы сами решаете, стоит ли принять иллюзию или признать реальность. Темный слегка улыбнулся и подмигнул торговцу: — О, а ты мудрый, так хорош в сомнениях и вопросах… Но не опасно ли забывать про суть за длинными словами?

Тем временем Торговец, наконец, ткнул пальцем в небо и задумчиво произнёс: — А что, если я найду этот самый напиток Пробуждения и продам его искателям света? Людям ведь хочется верить в чудеса, особенно когда их упаковывают в блестящие бутылочки!

— В продажах тебе никогда не было равных! — одобрительно похлопал Темный Торговца по плечу и взглянул на остальных. — Да будет так, мы готовы ко второму рассказу, если вы не устали от ночной страсти.

Продолжение тут