"Бимбальф Вот так встреча" 1/2⁠⁠

— Темно, как у тролля в заднице, — озлобленно буркнул Торговец, бросая в запарник последнюю щепотку чая, будто это было золото, способное сварить чудо.

Промокший Мудрец сидел напротив, вид у него был сильно промокшего старца и взгляд был измученным. Он помешивая в запарнике смесь философского бурого, и остатков айлилового. На его плече, под широким листом лопуха — лучшем зонте в радиусе десяти часов хотьбы, — сидела Канарейка. Почти сухая, но раздражённая, в прочем. Она чувствовала, когда у кого-то плохое настроение, а настроение у всех было, мягко говоря, говняным.

Канарейка язвительно заметила:

— От двух сухарей я б не отказалась. Но раз уж Удача повернулась к лесу передом, давай хотя бы лагерь разобьём.

— Не лучшая идея, тем более тут. Сказал Мудрец и осмотрелся вокруг.

Звуки леса и вечерних существ переплелись с шепотом травы, звуча как хор лесных шпионов. После грозы и в сумраке эти звуки только усиливали ощущения тленности и безвыходности. Лес был настолько пугающим и бездушным, что любые мысли путались, а желания рассевались и стелились по земле вместе с туманом. Путники укутались в лёгкие плащи, под которыми пряталась усталость и ожидание чуда.

Сердце торговца билось словно пыталось вырваться из груди. Ему не давало покоя это место.

— Странный лес, — пробормотал Торговец, будто сам удивляясь, что деревья не хлопают в ладоши или не спорят друг с другом.

Мудрец поднял на него глаза. В них плясали отсветы пламени.

— Ты еще не видел его странностей, друг мой. То, что ты принял за грозу, здесь называют "легким дождиком или плачем". Так, мелкая морось. Настоящие бури срывают кору с деревьев.

Он обвел рукой окружающий их мрак.

— Мы у подножия титанов, — продолжил он тихо. — Видишь тени, что выше всех? Это секвойи, исполины древних времен. Их кроны так плотно сплетены, что днем сюда едва пробивается солнечный свет. А вокруг них — безумная смесь. Тропические лианы обвивают северные ели, а под ногами — мхи, привыкшие к умеренному климату. Этот лес живет по своим законам.

Торговец нервно сглотнул. Рассказы Мудреца всегда были увлекательными, но сейчас они усиливали тревогу.

— Днем здесь нужно смотреть в оба, — словно читая его мысли, сказал Мудрец. — Можно наткнуться на орден Стригой, любителей не только поговорить о пытках… ну, или на троллей. Тролли, кстати, гораздо дружелюбнее и честнее остальных, они просто хотят есть. А если повезет — встретишь волкогрифа. Сама по себе тварь не опасная, но, если ее она в раздраженном состоянии... — он покачал головой. — Крайне агрессивный и сильный вид, к тому же летает. Но даже он — не самое страшное, что здесь есть. Самые жуткие твари выползают ночью. Нужно быть полным идиотом, чтобы гулять по этому лесу после заката без должного сопровождения. А свет... свет ночью здесь — это сигнал. Редкое явление, которое приманивает разного рода личностей.

Торговец почувствовал, как по спине пробежал холодок. Ему было страшно. Но потом он посмотрел на хоть и промокшего, но спокойного Мудреца, на немного сердитую Канарейку, и страх отступил. Кто в здравом уме решит напасть? Любой бой — беспроигрышный.

— Я схожу посмотрю, что у нас с припасами, — сказал Мудрец, поднимаясь. — Нужно пополнить запасы воды и найти коренья для чая. Канарейка, ты со мной. Торговец, поддерживай огонь и будь начеку.

Он взял свой посох, и они с Канарейкой растворились в темноте. Торговец остался один. Он подбросил в костер пару веток и погрузился в размышления, записывая что-то в свой потрепанный дневник. Прошло минуты три, а может и тридцать. Тишину нарушил треск ветки за его спиной.

Неожиданно из глухой чащи послышались тихие шаги по листве. Торговец резко обернулся. Из темноты вышел человек. Просто одетый, ничем не примечательный. Он остановился на границе света и тени.

Его тёмный плащ сполз с плеч, оголяя изящный кожаный кафтан. Черты его были благородны, но хладны: широкие плечи, тонкие губы, глаза ярко-синие и пронзительные. На шее поблескивал медальон с незнакомым гербом, на пальцах — тяжёлые перстни с замысловатой гравировкой. Под высоким капюшоном сверкнула лёгкая безмолвная улыбка. В голосе — удивительная уверенность: он говорил мягко, но ровно, как истинный лектор.

— Доброй ночи, — сказал он спокойно. — Не откажешь в любезности погреться у твоего огня?

Торговца будто обдало ледяной водой. Кто это? Как он здесь оказался? "Фигли ты тут делаешь?" — пронеслось в голове, но вслух он лишь прохрипел:

— Кто ты?

Незнакомец вышел на свет. Его глаза были темными и внимательными.

— Я один из темных, — просто ответил он, садясь на корточки у костра. Он протянул руки к огню. — Можешь считать меня хищником. А ты добыча. Я проходил мимо и услышал, что вы в нужде.

Голос его звучал удивительно дружелюбно: Темный улыбнулся, губы у него приоткрылись едва заметно, в тени бороды мерцали два острых глаза. Он говорил так уверенно, словно тёмные ветра и дальние туманы были его союзниками.

Сердце Торговца ухнуло в пятки.

— Не бойся, — усмехнулся темный. — Это просто метафора. Не стоит путать сравнения с принципами жизни. Люди — великолепные создания. У вас есть эмоции, а эмоции — это очень ценная вещь.

Он посмотрел на Торговца так, словно видел его насквозь.

— К примеру, — продолжил он, — в паре часов ходьбы отсюда есть логово троллей. Сейчас, ночью, их там нет — они на охоте. В логове можно неплохо поживиться. До утра мы бы успели обчистить их и вернуться. Будет весело.

Он с азартом описывал горы золота и самоцветов, которые их ждут. А потом, с той же будничной интонацией, рассказал, что сделают тролли с Торговцем, если поймают его. О себе он не сказал ни слова, но говорил так, будто мог командовать этими самыми троллями.

Предложение было заманчивым. Очень заманчивым. Торговец уже представил, как его кошели раздуваются от драгоценностей. Но инстинкт самосохранения кричал об опасности. Он огляделся в поисках Мудреца или Канарейки, но их нигде не было видно. Он был один.

Темный, почувствовав его страх, снова улыбнулся.

— Не бойся. Я знаю, с кем ты здесь. И знаю, где они. Мудрец может выйти из тех кустов в любой момент, а Канарейка — спуститься с того дерева. Я не помочь пришел. Да и кто в здравом уме сунется к вам, да еще после грозы? Весь лес уже знает о вашем присутствии. Деревья, пусть и стоят на месте, общаются куда быстрее, чем вы думаете.

Мудрец появился первым. На его посохе висела связка кореньев, а в руке он держал пузырь с водой, на которой красовалась этикетка: «Процежено через ветви сомнений». Вид у него был задумчивый, как у философа, который встретил того, с кем лучше не философствовать, а дать по морде истиной.

— Вода с привкусом предчувствий, — сказал он, подливая в котелок. — А чай получится… ну, как получится. Канарейка, нашла что-нибудь?

— Только грибы, которые выглядят так, будто они уже рассказывают истории, — фыркнула она, вытаскивая два подозрительно пульсирующих экземпляра. — Один даже пытался мне объяснить, почему шишки — это древние предки доспехов.

— Не удивлюсь, если окажется прав, — пробормотал Темный, — Этот лес явно сам у себя на уме.

Темный встал, отряхивая руки.

— Я могу организовать вам еду и питье. Теплую и чистую одежду. Прямо сейчас. Что скажете?

— Пища и убежище? Какая заманчивость! — приподнял бровь Торговец. — Ну же, что ты хочешь взамен?

Канарейка фыркнула:

— Конечно, такой благодетель точно не даст ничего даром, — усмехнулась она.

Темный лишь лёгким движением левой кисти успокоил их неуместные подозрения. Его голос будто лился бархатом:

— Я не предлагаю вам сделки в обычном понимании. Я всего лишь предлагаю путь к вашему благополучию. Вы свободны принять моё предложение или нет — решение за вами.

Мудрец почувствовал холодок — откуда этот человек знает о их нуждах? Торговец положил свой меч на колени, не ожидая ничего хорошего от гостя:

— Хм, если ты так уверен… Тогда рассказывай, кто ты и откуда. Может, ты не просто благодетель? — сказал Торговец, осторожно дотрагиваясь до меча.

Темный нежно улыбнулся и пожал плечами:

— Зовите меня просто Темный. Я всего лишь странник. Поверьте, у меня нет желания обманывать вас. Я предупреждаю. Ночь полна тайн и хищников: дикие звери, бандиты… Вы можете идти дальше в одиночку, но кто-то из вас может не дожить до рассвета. Я здесь и могу охранять вас до утра. С другом ночь всегда кажется менее ужасающей.

Он протянул руку к огню, и его лицо мягко освещалось костровым светом. Его слова звучали одновременно и заботливо, и зловеще: между ними мелькала граница между дружбой и угрозой. Мудрец нахмурился. За сладким «я предупреждаю» скрывался острый холод — но тут же он повторял сам себе: «Он лишь предлагает, он лишь предупреждает». Торговец искренне поверил, для него любое преимущество — это выгода. А Канарейка, поняв подвох, едва сдерживала саркастическую улыбку:

— «Предупреждаю» и «предлагаю» … — голос её прозвучал ехидно. — Звучит почти по-королевски. Словно мы тут безвольные фигуры, и нам лишь кивнуть осталось.

Темный приветливо махнул рукой, как бы отмахиваясь от её насмешки:

— Пусть эта речь прозвучит в честь вашей свободы выбора и солидарности. Я не приказываю, я лишь предупреждаю вас о возможностях, что существуют. Ведь каждый воин ценит выбор! — Он указал на тлеющее полено: — Видите этот уголёк? Мы можем разжечь из него огонь или позволить ему потухнуть. Каждый решает сам.

Путники сидели и слушали игру огня, а канарейка внимательно всматривалась в лицо чужака.

— С вашего молчаливого согласия, я предлагаю вам сию скромную трапезу.

После этих слов из темноты вышли два существа устрашающего вида. Их тела были покрыты плотным панцирем, как будто доспехи срослись с плотью. Неясно было — родились ли они такими или прошли через мутации. На каждом панцирном выступе — вырезанные узоры, словно татуировки, а на плечах и грудной клетке — глубокие, но зажившие царапины, следы старых сражений. Не было видно ни одного слабого места. Красиво и жутко одновременно.

Они несли подносы с едой и сухие покрывала в верхних конечностях. Один из них, с глазами янтарного цвета, взглянул на Канарейку с откровенной тревогой и шепнул другому:

— Впервые вижу её так близко. Такая большая сила в таком маленьком теле. Впечатляет.

Второй не сводил глаз с Мудреца, и его взгляд явно говорил — он хочет чего-то попросить.

Поставив еду и раздав покрывала, они сняли крышки с блюд. Канарейка, не сводя взгляда с существ, осталась верна себе жевала сухарик, подаренный Мудрецом, и тихо ждала, когда будет готов чай. Она смотрела с готовностью рвануться, но усталость чуть-чуть приглушала её боевой азарт. Да и угрозы с их стороны не ощущалось — они бы всё равно ничего не смогли сделать.

Блюда были поистине впечатляющими: лоситрина с пряными шишками, кульгульский барашек в грибном соусе, жареный многокрыл, мраморная вырезка симурила и икра аквамаринового богомола — деликатес, которого не достать ни в одном мире, ведь проход к этим созданиям давно запечатан.

Один из существ наклонился к Темному:

— Илорд, мы всё сделали. Есть пожелания?

Темный небрежно махнул рукой:

— Свободны.

Второй, тот, что смотрел на Мудреца, осмелился:

— Мудрец… позвольте мне испытать вашу силу. Один удар. Просто… хочу почувствовать это. Немного света.

Мудрец нахмурился, не желая тратить энергию, но тут Канарейка фыркнула:

— Я могу жахнуть, если хочешь, у меня как раз настроение подходящее.

— Лучше я, — сказал Мудрец, вставая. — А то она тебя всего выжмет, и радость быстро сменится на боль, которую даже темному не хочется испытать.

Существо довольно отступило под раскидистое дерево, село и расслабилось.

— Готов.

Мудрец ударил посохом в землю. Из-под земли вспыхнул мягкий, но мощный импульс света. Существо растеклось в экстазе, его глаза сияли, лицо расслабилось:

— Ооо… да… вот это… спасибо…

— Наркоманы, — буркнула Канарейка. — Как же они достали. Хотя, чего взять — радости они, похоже, не видели с рождения.

Тем временем торговец продолжал разглядывать их. Эти существа — кто они?

Мудрец ответил:

— Это — амбрекссы. Древняя раса из Магмавых Земель. Их доспехи срослись с телом. Им не нужны щиты. И врагов они видят по звуку сердца. Странно видеть их здесь.

Темный, заметив интерес Торговца, рассказал:

— Я нашёл их среди обломков лагеря. Их уже готовили на ужин. Я благородный, не позволил. Взял под своё покровительство, обучил, поднял. Они мне верны.

Канарейка громко хохотнула:

— А кто, интересно, их есть собирался? Не тот ли Фирбер, чьё зловоние до сих пор на твоём плаще? Или я путаю?

Мудрец напрягся:

— Фирбер? Ты имеешь в виду зверя с шипастым хвостом, как у цербера, но с одной головой и телом, словно в его мире нет даже намека на доброту, а только насилие?

Канарейка кивнула:

— Именно он. Только теперь ещё и с крыльями. Легенда говорит, что он родился из безысходности.

Темный отвернулся:

— Возможно. Лишь только, возможно, это был он.

Канарейка мрачно добавила:

— Вот такие, как ты, и делают вид, что спасают, а сами водят за руку с чудовищами.

Темный не ответил. А путники продолжили трапезу, не забывая бросать взгляды на странных амбрекссов, ещё не решив, кто те на самом деле — спасённые… или посланники чего-то гораздо более тёмного.

Он, посмотрел на голодные глаза путников и то как они уплетали за обе щеки, сел у огня и как старый сказочник начал свой рассказ.

— Вы пока укутывайтесь и с вашего позволения, я расскажу вам историю о поиске истины.

В те далекие дни, некогда процветающая цивилизация, люди которой слонялись по свету и прибывали в общем блаженстве их мир оберегал их и давал им все что им нужно. Так вот, они жили в вечном полудреме, уверовав, что так и должно быть. Они были счастливы в своем не веденьи и радовались тому, что дал им их мир. Мир был к ним щедр и благосклонен, еды было в досталь, климат был практически идиальным. В этом мире, можно было не просто радоваться жизни, а полноценно жить без страха и сомнений.

Однако, хочу я вам заметить, такой мир не может остаться без внимания. Однажды в этот мир явился таинственный странник, в плаще как у меня, а на голове у него сверкал шлем из самоцевтов, а в руке звенела чаша, полная пузырящейся жидкости прозрения. «Пейте!» — проповедовал он, — «и вы обретёте светлое пробуждение, увидите мир настоящим».

Толпа, которая собралась посмотреть на чужеземца, вдруг резко, ослепленная надеждой, сбежалась к  нему. трудолюбивые люди держали в руках блестящие хрустальные кубки, они их сделали сами и на них были написаны имена как пророчества, а те кто был попроще нес все что мог, иссохшие бочки, старую посуду, кто-то принес ванну, так так хотелось ему искупаться в истене надеясь обрести тепло и просветление.

Все кто хотел, попили из чаши и в едином порыве воскликнули: «Мы узрели истину! Мы свободны!»

В их мире появились "инженеры заблуждений" и "ткачихи правды". Они появились из неоткуда, как будто были всегда тут, кто-то из местных радостно им прислуживал. Ученые принесли Сеть Ложной Свободы, тканую из фраз “будь собой”, “люби, что делаешь”, "Потребляй и повинуйся" Они каждому указали место — кому-то со шнурком и наклейкой, а другим приказали идти в лес. В этот день они обвязали на шее узелками «Законов» тех, кому это было до этого не нужно. Они заверили людей, что так будет вечно, что воля — это иллюзия, а истинная свобода — делать ровно то, что велено и с улыбкой. Вот истина.

Люди, как ни странно радостно приняли все это, ведь их теперь называли “пробуждёнными”. Им выдавали бейджики с золотыми гравировками: “Пробуждён на 67%”, “Сертифицированный Реализованный”, “Прозревший 3-го уровня”. Они даже проходили экзамены по шкале осознанности и получали новые уровни через особое приложение, где нажимать надо было только «согласен».

Правда, спустя какое-то время, до некоторых начало доходить, что на самом деле, им поверх розовых очков, дали еще одни, фильтр из черного стёкла с настройками глянцевого комфорта, договоров. Обмен полисов на эмоции и золотых нашивок брендов. Их улыбки светятся не изнутри, а от внешнего источника подогревателей, а глаза отражают не душу, а экран со скидками на духовность.

— Прекрасная была эпоха, — вздохнул Темный, глядя на пламя. — Мы звали её Временем Великого Соглашения. Все всё понимали, все всё принимали. Никто не бунтовал. Даже поэты писали только в рифму, утверждённую Советом Гармонии.

Он замолчал на секунду, будто внимая отдалённой симфонии воспоминаний, и добавил с лёгкой грустью:

— Ах, как я скучаю по этим временам. Ни одного неосознанного, ни одного спорящего. Все — в белом, улыбаются. Даже пытки у нас были эстетичные. Мы называли это “Терапией Контраста”. А уж как красиво мы оформляли осознанные коллективные самоотречения… у нас была целая платформа — "Awake and go Away™."

Канарейка медленно моргнула, смерив его взглядом:

— Ты сейчас вот серьёзно? Они превратили личный рост в каталог, а боль — в сервис. Даже пытки у там по подписке. И это ты называешь гармонией?

Темный пожал плечами:

— Гармония — это когда никто не задаёт вопросов, а всем кажется, что они уже на вершине. Особенно если за это начисляются бонусные баллы. И бесплатный курс “Живи, как ты есть — только тише”.

Мудрец опустил голову и прошептал:

— Это не пробуждение. Это гипноз под брендом пробуждения…

Темный мягко усмехнулся:

— А что, разве не в этом суть управления массами? Дать им чувство выбора, а потом следить, чтобы они гордились тем, что выбрали правильно. Не принуждение, друг мой. Самоназначения клетка.

Он взглянул на Торговца и добавил, уже почти c любовью:

— Кстати, ты бы отлично смотрелся в роли амбассадора новой волны пробуждения. Представляешь? Слоган: “Пробудись и продай себя дорого”.

Канарейка скривилась в презрительном оскале:

— Вот так сила у них, — усмехнулась она. — Истина у них там по каталогу — из маленьких книжечек с мелким шрифтом и зубчатым переплётом.

Торговец тихо улыбнулся:

— Хитроумно… Мне казалось, всегда проще согласиться, когда думаешь, приходят странные мысли.

Мудрец крепче сжал в руке посох:

— Мерзкая притча, — пробормотал он. — Ты говоришь пробуждение — это лишь иллюзия?

Темный кивнул:

— Именно. Вас успокаивает мысль «я сам выбрал свой путь», но помните: истинная свобода — не в наличие целей, а в том, кто дергает за концы.

Торговец почесал подбородок:

— Получается, выгоднее сразу согласиться на любые условия? Тогда хотя бы будет спокойно?

Темный пожал плечами и улыбнулся:

— Решайте сами. Но если смотреть прагматично: слово «свобода» пусто, если ваши жизни по-прежнему подвластны судьбе. Чем раньше вы примете это, тем легче покажутся путы.

Канарейка фыркнула:

— «Лёгкие путы» … Как мило. Нет ничего забавнее, чем обменять одни кандалы на других и при этом называть это пробуждением.

Торговец задумчиво кивнул:

— Хмм… Есть в этом смысл. Может, действительно проще смириться, чем драться за призрачную свободу.

Мудрец нахмурился:

— Ты восхваляешь рабство как благо. Как извращённо…

Темный тихо усмехнулся:

— Не удивляйтесь. Может, это просто логика мира: вперед идут те, кто не боится сказать «да» обстоятельствам. Все остальные остаются на месте. Прогресс рождается не в гармонии, а в борьбе. Тот, кто умело обращается со страхом и возможностью, словно кузнец, куёт своё будущее.

Торговец лишь слегка улыбнулся: идея была ему близка. Канарейка ехидно кивнула: Мудрец продолжал щуриться.

Темный резко замолчал. Искры отлетали от костра и меркли. Он снова встал и, обводя взглядом троицу, произнёс:

— Свобода, — сказал он задумчиво, — не всегда там, где вы её ищете. Вы сами решаете, стоит ли принять иллюзию или признать реальность. Темный слегка улыбнулся и подмигнул торговцу: — О, а ты мудрый, так хорош в сомнениях и вопросах… Но не опасно ли забывать про суть за длинными словами?

Тем временем Торговец, наконец, ткнул пальцем в небо и задумчиво произнёс: — А что, если я найду этот самый напиток Пробуждения и продам его искателям света? Людям ведь хочется верить в чудеса, особенно когда их упаковывают в блестящие бутылочки!

— В продажах тебе никогда не было равных! — одобрительно похлопал Темный Торговца по плечу и взглянул на остальных. — Да будет так, мы готовы ко второму рассказу, если вы не устали от ночной страсти.

Продолжение тут