Любовь + Фильмы

Один из мужских критериев хорошей жены — готовность женщины пойти за мужчиной в огонь и в воду. На практике такая самопожертвенность часто понимается превратно. Недобропорядочные мужчины могут на этой теме спекулировать. Его тянет деградировать, шляться по кабакам и помойкам, втыкать в телевизор, но раз она его любит, то — должна эти его помойные интересы разделять. Примерно так ведёт себя Протасов из пьесы Л.Н. Толстого «Живой труп».

Краткий сюжет:

Центральный персонаж пьесы, Фёдор Протасов, мучается убеждением, что его жена Лиза никогда не выбирала между ним и Виктором Карениным, претендентом на её руку. Он хочет убить себя, но у него не хватает смелости. Убегая от своей жизни, он попадает к цыганам и вступает в отношения с певицей Машей. Однако он бежит и от этой жизни в связи с неодобрением родителей Маши. Он снова хочет убить себя, но ему не хватает сил.

Протасов — сволочь. Но с первого прочтения его не раскусить. Кажется, какого чёрта вдруг мужик начал чудить? Дворянин, при жене, при деньгах. Однако, его, видите ли, мучает вопрос, что жена его, выходя за него замуж не любила, а больше любит друга семьи — Каренина. От такого, понимаете ли, лицемерия бедная душа Протасова не выдерживает и начинает гулять по кабакам, кутить с цыганками, соблазнять молоденьких дурочек. Как раз таких, которые за ним готовы в огонь и в воду. И при прочтении удивляет, вот тебе, Протасов, женщина, готова за тобой куда угодно, но нет — ты её посылаешь на фиг. Как так?

Казалось бы, вот есть у тебя подозрения, что жена твоя в кого-то левого влюбилась. — Чем это не повод разобраться: действительно ли это достойный мужик и, если так, то чем конкретно он лучше тебя, или это всего лишь очередная женская фантазия, приписавшая ему немереные заслуги и достоинства? В обоих случая ты только в выигрыше. Если у мужика есть какое-то хорошее качество, почему бы и самому это качество не освоить? Тем более, если Каренин друг, — ещё проще у него научиться. Если же объект, наоборот, недостойный — избавишь жену от нелепых фантазий.

Но Протасов эту беспроигрышную ситуацию позорно сливает. Отсюда мы видим, что на самом деле интересы Протасова — это «божественный декаданс», как говорила Лайза Миннелли в фильме «Кабаре». И за что он хочет, чтобы его любили? А что он про лицемерие трезвонит, высокие идеалы, рыцарские страдания — всё это чушь собачья. И всё его поведение из этого вытекающее — это не жертва, это — подстава.

Не каждый мужик, затормозивший в развитии, стремиться в помойку буквально, помойка может быть и в голове. Например, как в фильме «Игра» (1997) с Майклом Дугласом в главной роли. Здесь мужик, в общем-то, как и дворянин Протасов, вполне состоятельный — довольно крупный банкир. Но в отличие от Протасова, своё состояние он бережёт, а не проматывает, и вообще, как руководитель, понимает, что от его работы зависит благосостояние и других людей: рабочие места, клиенты.

Проблема у него в другом. Его отец, тоже человек состоятельный, закончил жизнь самоубийством в 48 лет. Не понятно по какой причине. И вся жизнь Николаса Ван Ортона — так зовут главного персонажа — катится то тому же сценарию. До тех пор, пока младший брат не сделал ему на день рождения оригинальный подарок. Фильм очень достойный и зрелищный поэтому сюжет в целом раскрывать не буду. Для темы статьи интересен всё тот же символизм: мужик катится в помойку, а женщина прыгает за ним — это довольно короткий эпизод в фильме.

Однако здесь этот сценарий проигрывается немного в другом ключе. Во-первых, чтобы клиента охмурить, ведь многие мужчины оценили бы такой поступок женщины. Это довольно ломовой приём кадрёжки и он используется в фильме наряду с приёмами попроще. Во-вторых, Ван Ортона, этим поступком подвели к мысли, что если ты клюёшь на такой приём, то и будешь к себе притягивать женщин определённого сорта. Тех, что с радостью тебя закопают в могилу, предварительно обчистив до нитки.

То есть тех женщин, которые усиливают твою, так сказать, тёмную сторону. Посчитав такой поступок чем-то альтруистическим, в дальнейшем будешь искать более сильные проявление такого «альтруизма»: женщин, которые сводят в могилу профессионально. Но Ван Ортон, в отличии от Протасова, оказался человеком волевым и из своей могилы благополучно вылез.

Есть женщины, которые могут усиливать в мужчине и положительные качества, даже несмотря на то, что мужчина может быть «не в лучшей своей форме». Такой пример показан в фильме «Невыносимая жестокость» (2003). Мужик-продюсер, после того как узнал об изменах жены, проиграл в суде бракоразводный процесс, потерял все деньги и работу и оказался на помойке.

Кэтрин Зета-Джонс в роли Мэрилин Рексрот чудачества своего мужа в виде игры в «паровозики» не одобряла, не одобряла она и в целом стремление некоторых мужчин оказаться на помойке. Никакого желания туда лезть у неё не было. В мужчинах Мэрелин разбирается и определённо в состоянии разглядеть в них профессиональные умения, которыми сама не обладает. Поэтому продюсеру с помойки она предлагает взаимовыгодную сделку. В результате продюсер из мусорного контейнера вылезает и находит новую интересную работу. Он делает шоу как раз на тему волнующей его проблемы супружеских измен.

А вот жена Протасова только кудахтала, охала и ахала, — не могла найти на своего мужа управу. Почему? — Из текста пьесы не ясно. Толи не могла разглядеть в нём ничего хорошего, толи Протасов был диванным дворянином и ничего не умел.

Итак. Что же делать женщине, у которой мужчина начинает чудить или опускаться, как Протасов? Вариантов как минимум два. Либо как Мэрилин постараться увидеть в нём те здоровые способности, которые ещё сохранились и дать ему все возможности этим заниматься. Дать ему вторую жизнь. Либо, как в фильме «Игра», прокрутить сценарий жизни, по которому он идёт к пропасти. Но сделать такое в одиночку, конечно же не получится — тут нужны хорошие помощники.

Оказаться в обществе с такими интересами, как агентство CRS в фильме «Игра», большая удача и привилегия, многим недоступная. Для начала надо оторваться от массовой точки зрения, что литература, театр и кино — это исключительно средства развлечения и досуга, и все описываемые там сюжеты — сплошной вымысел и не имеют ничего общего с жизнью. Затем можно уже потихоньку приобщаться к высокому искусству драматургов. Здесь, кстати, могут быть полезны работы шекспироведа Алексея Меняйлова, члена Российского философского общества, благодаря которым можно взглянуть на кино и театр с другой, отличной от большинства точки зрения.

Раннее утро. Настолько раннее, что только петухи пробуждаются в это время. Неожиданный треск телефона разорвал тишину. Я медленно разлепляю глаза. Ругаю себя, что не установил тихий режим. Голова гудит и вибрирует, словно колокол, по которому треснул звонарь.
- Алло-о-о, - медленно растянул я.
- Ты ещё спишь ? - удивленный голос раздается на том конце.
- Ну да, в процессе был, - уже сомневаясь в том, что снова усну, ответил собеседнику.
- Вставай, а то весь мир проспишь!
Мой заспанный мозг не узнавал оппонента и, вообще, сопротивлялся такой наглости, пока ещё неопознанного голоса.
- Ты кто? - терял я терпение.
- Да-а, видать, хорошо ты вчера погулял.
- Я кладу трубку, - пригрозил я.
- Это я - Серж. Мы же вчера с тобой на тусовке познакомились и договорились насчёт сценария. Я - молодой режиссер, и хотел бы заказать сценарий. Сегодня мы собирались обговорить все детали.
Последовала неловкая пауза. Я лихорадочно восстанавливал события вчерашнего вечера, перебирал лица, разговоры. Мой мозг что-то загружал, но операционка висла. Память отказывалась предоставлять информацию для идентификации этой назойливой личности.
Аа-а, Серж, - подыграл я ему, растягивая слова.
Конечно, давай встретимся в пять вечера, в кафе, на пересечении Красной и Горького.
- Отлично! - раздался радостный голос.
Я закрыл глаза и начал вырубаться на мысли: “Что это за Серж вообще такой и откуда он взялся? Вчера был банкет на киностудии. Праздновали удачное окончание съёмок фильма по моему сценарию. Кто только не желал со мной выпить и пообщаться. На что я там, по пьяни, подписался?” - на этих размышлениях я вырубился.
Проснулся к четырём. Голова ещё гудела, но о встрече я помнил. Потихоньку собрался, что-то закинул себе в рот. Вышел на улицу и побрёл к обозначенному месту. Вошел в кафе, сел за столик.
В помещение вошёл молодой человек, подошёл к моему столику и протянул руку.
- Ну, как себя чувствуешь? - по-свойски улыбаясь, спросил он, плюхаясь в кресло напротив.
- Ээ, нормально, - я пожал руку, - но бывало и лучше.
Я напряг память, разглядывая его. «Как можно было всё забыть? Мне словно стерли ластиком вчерашний вечер».
- Слушай, прозвучит наверно странно, но я тебя не помню, хоть убей, - хлопая глазами, почти шепотом сказал я.
- Я не удивлён, - спокойно улыбнулся он. - Ты вчера праздновал свой триумф на славу. Потом я отвёз тебя домой, и, прошу прощения, раздел и уложил в постель. Я подумал, после этого мы перешли, как минимум, в разряд добрых знакомых.
Я чуть не поперхнулся.
- Ты раздел меня? - произнёс я с хрипцой, пытаясь сохранять спокойствие.
Он широко рассмеялся и поспешил меня успокоить.
- Всё нормально, старина, расслабься! Ну, ты совсем ничего не помнишь?
- Да не помню я ничего, - буркнул я. - Ладно, проехали.
Была неловкая пауза, и я спросил:
- А по какому поводу наша встреча?
- Я тебе вчера весь вечер описывал идею фильма. И могу в принципе всё повторить.
- Ну, давай расскажи, - я мучительно смотрел на него, понимая, что пора завязывать с выпивкой.
- Мне нужен сценарий. Я уверен, лучше тебя никто не справиться. В общих словах, я хочу снять фильм о смысле жизни и замысле творения.
Я уставился на него не моргающим вопросительным взглядом, а потом добавил:
- Кажется, ты поспешил со своей уверенностью. Я не верю во всю эту хрень. Ты точно насчёт меня ошибся.
- Странно, а вчера ты очень даже заинтересовался, и у нас были интересные выяснения, идеи.
- О-о-о, вчера я был готов наверное и море вброд перейти! Сам понимаешь, пьяному и море по колено.
- Нет-нет, ты действительно открыто заинтересовался, и мы долго разговаривали на тему Бога. Иначе, я бы не позвонил. А твои слова меня еще больше убедили, что ты очень тонко понимаешь суть темы.
Я с полуулыбкой спросил:
- И что же я тебе сказал о Боге?
- Ты сказал мне, повторю дословно: «Нет никакого Бога, нет никакого Творца, а есть лишь абсолютная ненависть, которая должна трансформироваться в абсолютную любовь. Вот это и есть Бог, а другого Бога нет…» - так ты и сказал.
Я аж подпрыгнул на стуле от этих слов.
- Ты сейчас серьёзно? Это я всё нёс? - я не мог поверить своим ушам.
- Да, это твои слова.
- Не помню, ничего не помню, - я смущённо чесал свой затылок и чувствовал себя совершенно по-дурацки.
Серж полез в сумку.
- Слушай, у меня с собой есть книга, по которой я собственно и хотел снимать фильм.
Он положил передо мной потрепанную зелёную книгу. Я взял её в руки, пролистал, нашел много пометок на полях. Очевидно, что эта книга представляла особый интерес для своего хозяина. Посмотрел на название и прочёл вслух: «Предисловие к книге Зоар. Михаэль Лайтман». Положил обратно на стол и уставился на неё. Все ещё не веря в то, что услышал о себе от Сержа.
- А кто этот Лайтман? - я кивнул на книгу.
- Это известный ученый-каббалист, а Зоар считается главной каббалистической книгой. Ты прочитай её! В ней как раз написано то, о чём ты вчера говорил, - затараторил он возбуждённо, - вот я и загорелся. Уже лет пять её пролистываю, и нет у меня подхода, как изложить это в сценарий. Ты же мне вчера за час всё накидал! Прочитай пожалуйста! Я не тороплю, как будет время. Я уверен, она тебя зацепит.
- Ну, если ты настаиваешь, читану, посмотрим. Может, что и получится, - хотя я уже знал, что эта наша последняя встреча. Читать эту мистику я точно не буду, и уже ждал, как бы побыстрее распрощаться.
- Тогда я жду звонка, - Серж встал и протянул мне руку.
-Ну да, я позвоню.
Он крепко пожал мою руку и ушёл.
Какое-то время я сидел в раздумьях, а когда пришёл момент всплывать, я встал, взял книгу и пошёл домой.
Но с этой встречи что-то со мной случилось. Меня как будто выбило из колеи, которая прокладывалась годами. Двадцать пять лет я писал каждый день, по несколько страниц, а сейчас я потерял ритм. Уже целый месяц, как просыпался, садился за рабочий стол и ничего, ни строчки, пустота. Нет идей, нет мыслей, нет желания. Дошло до того, что я просто не мог брать ручку в руки и вид чистого листа вызывал во мне панику. Я сидел за столом, обхватив голову руками и страх от того, что это состояние поселилось во мне навсегда, просто деморализовал меня.
Я просто сидел, смотрел стеклянными глазами в никуда, словно искал там спасение. Когда я поднял глаза, мой взгляд зацепился за ту самую зелёную книгу, торчавшую из-под груды газет и бумаг. «Серж, сценарий, книга», - бормотал я про себя, возвращаясь к давнему разговору в том кафе.
Я встал, взял книгу, сел у окна и погрузился в чтение. Минута, ещё минута, ёще… И время пропало. Меня куда-то засосало в бездну этой книги. Каждая её строчка била по моим чувствам. Каждое слово как будто отделяла одно чувство от другого, и получалась россыпь ощущений удивительной гарморнии и покоя.
Остановиться я уже не мог. Я как будто узнавал себя заново, что-то немыслимое происходило. Книга была обо мне самом. Творец, творение, замысел, человек в этом мире, моё я, остальные люди - всё едино. И всю картину от начала и до конца пронзают любовь, добро и тепло.
Я даже не заметил, как взял ручку и уже строчил заметки, сцены, зарисовки, идеи, цитаты - всё летело на лист. Это продолжалось несколько дней. Я не помнил себя, но я точно никуда не выходил. Не помню, ел я или нет. Когда я отлипал от этой книги, какая-то сила обратно меня туда втягивала. В этот удивительный покой и тишину.
Когда я очнулся, не поверил своим глазам. Передо мной лежала кипа исписанных листов. И главное, что я обрёл за это время, то невероятное прояснение моих неосознанных сомнений. Нет никакого Бога, а только лишь абсолютная, беспрекословная, беспричинная Любовь. Любовь ко всем и ко всему. Это и есть Бог.

Я бросился к телефону и набрал номер Сержа.
- Я знаю, каким должен быть сценарий! - резко бросил я в трубку, не здороваясь. - Ты можешь подъехать ко мне?
Я услышал короткое: “Уже еду!” - и гудки.