Одна лампа 800 рэ, значит две лампы сколько?

Правильно, 1800.

ДОКУМЕНТ №089-Г: "ДНЕВНИК ОПЕРАТОРА"

ОБЪЕКТ: Личный дневник Марины Геннадьевны Соколовой

ДОЛЖНОСТЬ: Диспетчер станции скорой медицинской помощи №3, г. Воронеж

ПЕРИОД ЗАПИСЕЙ: 01.11.2024 — 19.11.2024

СТАТУС: Найден в пустой диспетчерской. Соколова М.Г. числится пропавшей без вести.

КЛАССИФИКАЦИЯ: Акустическая аномалия / Посмертная коммуникация

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: Если вы работаете оператором службы 03, 112 или любой экстренной службы — не читайте дальше. Информация может вызвать акустические галлюцинации и изменение голосового аппарата.

ИЗ ДНЕВНИКА МАРИНЫ СОКОЛОВОЙ

01.11.2024

Первая запись. Решила вести дневник — психолог посоветовала. Говорит, помогает от выгорания.

12 лет работаю диспетчером скорой. Ночные смены. С 20:00 до 08:00. Привыкла уже.

Работа, конечно, та ещё. Люди звонят — кто пьяный, кто в истерике, кто умирает. Но зарплата стабильная. Ипотеку платить надо.

Сегодня смена была спокойная. Стандартные вызовы: бабушка с давлением, мужик упал с лестницы, роженица. Всё как обычно.

Хотя... был один странный звонок.

В 03:47. Мужской голос. Пожилой. Хриплый.

— Скорая? Мне плохо. Очень плохо.

Я спрашиваю адрес. Он говорит: ул. Ленина, 23, квартира 5.

Я отправляю бригаду.

Через 15 минут звонят врачи:

— Марин, там никого нет. Дверь открыта, квартира пустая. Пыль слоем. Там явно никто не живёт.

Я говорю: "Может, перепутал адрес?"

Врачи пожали плечами и уехали.

Но странность вот в чём: когда я потом слушала запись разговора (мы все звонки записываем) — там была тишина. Я слышала свой голос: "Скорая помощь, слушаю." А дальше — тишина 40 секунд. Потом я снова: "Алло? Вы слышите меня?"

Но я точно помню — мужчина говорил. Я слышала его голос. Я записала адрес.

Наверное, глюк аппаратуры.

03.11.2024

Сегодня опять.

В 03:51. Женский голос. Молодой. Плачет.

— Помогите... я не могу дышать... грудь... болит...

Я беру адрес: ул. Кирова, 12, кв. 8.

Отправляю бригаду.

Они приезжают — дверь заперта. Стучат — никто не открывает. Вызвали полицию, вскрыли.

Внутри — пусто. Квартира заброшена. Мебель старая, пыльная. Окна заколочены.

Я снова проверила запись.

Тишина. Только мой голос.

Но я слышала её. Я слышала, как она задыхалась. Я слышала хрип в её горле.

Врач Петрович, когда вернулся, спросил:

— Марин, ты уверена, что кто-то звонил?

Я уверена. Я говорила с ней.

05.11.2024

Звонки продолжаются.

Каждую ночь. Всегда между 03:00 и 04:00.

Сегодня звонил мужчина. Говорил, что у него инфаркт. Адрес дал: ул. Пушкина, 7.

Бригада приехала — дом снесли 5 лет назад. На месте — пустырь.

Я начала записывать звонки на свой телефон. Отдельно от системы.

Слушала вечером.

Мой голос есть. Их голосов — нет.

Но я их слышу. Прямо сейчас, когда пишу — я помню их голоса. Отчётливо.

Может, я схожу с ума?

07.11.2024

Сегодня поняла закономерность.

Все адреса, которые они называют — места, где кто-то умер.

Я проверила в архиве вызовов за прошлые годы.

ул. Ленина, 23, кв. 5 — 2019 год, умер Иван Петрович Крюков, 68 лет. Инфаркт. Нашли через 3 дня.

ул. Кирова, 12, кв. 8 — 2021 год, умерла Анна Сергеевна Белова, 34 года. Тромбоэмболия. Одна дома. Никто не успел.

ул. Пушкина, 7 — 2018 год, до сноса дома там умер Геннадий Лукич Зотов, 71 год. Сердце.

Все они звонили в скорую перед смертью.

Все они умерли, не дождавшись помощи.

И теперь они звонят снова.

09.11.2024

Сегодня я ответила одному из них.

03:39. Звонок. Женский голос, старческий:

— Девочка, помоги... сердце... не могу...

Я взяла адрес.

Но перед тем как отправить бригаду, спросила:

— Как вас зовут?

Тишина.

Потом:

— Анна... Анна Белова...

Я проверила. Анна Белова умерла 3 года назад.

Я спросила:

— Анна Сергеевна... вы... вы умерли?

Долгая пауза.

Потом, тихо:

— Я знаю. Но мне всё ещё больно.

И связь оборвалась.

Я не отправила бригаду.

Я сидела и смотрела на телефон.

Мне всё ещё больно.

Они мертвы. Но им всё ещё больно.

11.11.2024

Я начала отвечать им.

Не отправляю бригады. Просто говорю.

Сегодня звонил мужчина. Хрипел. Задыхался.

— Помогите... не могу дышать...

Я сказала:

— Я знаю, кто вы. Иван Петрович Крюков. Вы умерли в 2019 году.

Тишина.

Потом:

— Да. Я помню. Я звонил. Я ждал. Но никто не пришёл.

— Я знаю. Прости нас.

— Мне до сих пор больно. В груди. Каждую ночь. Боль не проходит.

Я не знала, что сказать.

— Почему я всё ещё чувствую боль, если я мёртв?

Я не ответила.

Он повесил трубку.

13.11.2024

Сегодня заметила странность.

Когда я говорю с ними — мой голос меняется.

Не сразу. Постепенно. Но я слышу.

Когда говорю с Анной Беловой — мой голос становится выше, старше.

Когда говорю с Иваном Крюковым — голос хриплый, задыхающийся.

Как будто я говорю не своим голосом. Их голосом.

Сегодня вечером смотрела в зеркало.

Открыла рот. Сказала:

— Проверка. Раз, два, три.

Голос мой.

Потом сказала:

— Меня зовут Анна Белова.

Голос изменился. Стал старше. Дрожащий. Не мой.

Я не управляла этим. Голос сам изменился.

Я испугалась.

15.11.2024

Я поняла, что происходит.

Каждый раз, когда я говорю с ними — я становлюсь ретранслятором.

Их голоса проходят через меня.

Они не могут говорить сами. Они мертвы. У них нет голосовых связок.

Но когда я их слушаю — я даю им свой голос.

И теперь мой голос меняется.

Не только когда я говорю с ними. Всегда.

Сегодня утром муж спросил:

— Марин, ты чего хрипишь? Горло болит?

Я не хрипела. Это был голос Ивана Крюкова.

Днём разговаривала с соседкой. Она странно на меня посмотрела:

— Мариночка, ты того... не заболела? Голос какой-то... старческий.

Голос Анны Беловой.

Вечером пыталась говорить специально — своим голосом.

Не получается.

Я открываю рот — и выходит чужой голос.

То старый. То молодой. То мужской. То женский.

Я больше не контролирую, каким голосом говорю.

17.11.2024

Сегодня на работе коллега Света спросила:

— Мар, ты кого-то озвучиваешь? Голос постоянно меняется.

Я пыталась объяснить своим голосом.

Но вышло семь разных голосов. За одну фразу.

"Я" — мужской голос, старый.

"не" — женский, молодой.

"знаю" — детский.

"что" — снова мужской, средних лет.

"со" — старушечий.

"мной" — хриплый, задыхающийся.

Света отшатнулась.

— Бля... Марина... это пиздец какой-то... ты это специально?

Я покачала головой.

Не специально.

Я просто не могу говорить по-другому.

Вечером пошла к ЛОРу. Без записи, через знакомую.

Врач осмотрел горло.

Молчал ...

Продолжение тут, увы больше текста не влезает тут...

Глава 1 Давид из Толедо. Глава 1

Глава 2 Давид из Толедо. Глава 2

С воскресенья Давид начал работать на кухне. В основном он занимался тем, что чистил овощи и просматривал зелень на отсутствие насекомых, что является важным требованием кашрута. Работа эта нудная и кропотливая: необходимо тщательно промыть и осмотреть каждый лист. Кроме того, он мыл посуду, таскал воду и дрова. Банкир Исаак часто принимал гостей, так что работы было много. Руки Давида от постоянного пребывания в воде покрылись морщинами, он заметно похудел уже через две недели, хотя кормили вдоволь. Тетушка его, женщина по натуре своей добрая, несколько раз пыталась поговорить с мужем о том, чтобы найти для племянника более престижное занятие, но безуспешно. Так провел Давид на кухне три мучительно тянувшихся месяца, изнемогая от скуки. Редкое свободное время ему разрешали проводить в домашней библиотеке, удивительно большой для того времени: здесь было почти двести книг, в основном религиозного содержания – толстенные манускрипты, содержащие многочисленные и запутанные правила и запреты, притчи, мнения мудрецов, комментарии на мнения мудрецов и комментарии на комментарии. Чтение было единственной отдушиной для Давида.

Всё изменило событие, случившееся той зимой в Йорке. Исаак направил туда своего помощника, маленького неприметного человека по имени Барух, чтобы потребовать деньги у одного из своих должников сэра Ричарда де Мальбиса. Сэр Ричард, большой любитель жить на широкую ногу, задолжал значительную сумму денег и срок выплаты давно прошел. Когда Барух прибыл к дому должника, тот встретил его бранью и заявил, что не выплатит вонючему жиду ни единого фартинга. Могучий рыцарь словно скала нависал над маленьким евреем. Барух попытался напугать Ричарда королевским правосудием, чем привёл того в бешенство.
- Ублюдок! Даже король не заставит меня заплатить твоему хозяину, убирайся отсюда, пёс!

На шум начала собираться толпа. Когда люди увидели, что спорят христианин и еврей, то послышались крики в поддержку сэра Ричарда и проклятья в адрес иудеев.
Барух, несмотря на страх и дрожь в коленях не отступал и ещё раз напомнил христианину о наказании за неуплату долга.
В ярости сэр Ричард набросился на еврея и ударил так сильно, что тот упал с крыльца дома на землю. Рыцарь проворно спрыгнул следом, схватил попавшийся под руку камень, и обрушил на голову Баруха град ударов и бил до тех пор, пока тот не перестал подавать признаки жизни. Ричард поднял вверх окровавленные руки. При виде крови толпа пришла в неистовство, раздались призывы к погрому. Монах-францисканец, взобравшись на стоявшую на площади телегу, произнёс гневную речь:
- Иудеи – проклятое и гонимое племя, на их руках кровь спасителя нашего, цепями долгов опутали они добрых христиан и с помощью тех слабовольных из нас, кто, поддавшись греху алчности, потакает им. Эти сатанинские отродья убивают английских детей и используют их кровь в своих нечестивых ритуалах. В Норвиче они замучили и распяли двенадцатилетнего мальчика. В Линкольне они растерзали младенца и ели плоть его, насмехаясь над святым причастием. Всюду пустили они свои злые корни. Если король не желает изгнать их прочь, мы должны сделать это сами! – голос его полный ярости звенел словно колокол. В белом своем одеянии он призывал разогнать опутавшую Англию тьму.

После его слов толпа, становившаяся всё больше и больше, направилась по направлению к домам евреев. По пути в неё вливались новые люди, словно ручейки в реку.
Эсфирь, дочь раввина Йорка, девочка десяти лет, вышивала в кресле у открытого окна. У неё получалась роза необыкновенной красоты. Никогда прежде она не делала столь хорошей работы. Донесшийся с улицы шум оторвал её от занятия. Выглянув в окно, она увидела стремительно приближающееся море людей. Вскочив, побежала она с криком к отцу. Началась паника. Евреи, в чём были, повыскакивали из домов и побежали по направлению к единственному месту, где могли надеяться получить защиту – королевскому замку.

Те из них, кто оказался недостаточно расторопен, попали в руки озверевшей толпы и были растерзаны и растоптаны. Комендант замка Том Уилшер, который присел было отдохнуть, очнулся от стуков в дверь и отчаянных криков. Выглянув из бойницы, он увидел столпившихся у входа евреев, умоляющих о помощи. Несколько секунд Том колебался: он не испытывал к иудеям никакой любви, но королевские приказы велели ему их защищать. Долг взял верх, и он отворил тяжёлые ворота, в которые тут же ворвались перепуганные мужчины, женщины и дети, едва не сбив его с ног. Запустив евреев внутрь, комендант отправился за подмогой, велев закрыть за собой ворота. Вскоре толпа окружила замок, снаружи до напуганных до ужаса людей доносились яростные крики. Атакующие попытались сломать ворота: кузнецы били их молотами, плотники принесли топоры, но прочные двери были им не по зубам.

Толпа росла и росла, под стенами вырос настоящий лагерь. Здесь появились торговцы, продающие вино и пиво, и вскоре происходящее напоминало что-то среднее между осадой и ярмаркой. Монахи самых разных орденов раззадоривали толпу и произносили гневные проповеди против иудеев.


Особенно выделялся знакомый нам уже францисканец. Он стоял в первых рядах и призывал гнев Господень на головы нечестивцам.
Молодой еврей по имени Хаим поднялся к бойнице и принялся кидать в осаждающих камни. Один из них угодил францисканцу точно в голову, тот покачнулся и рухнул на землю. Красная кровь потекла на белое его одеяние.

Через несколько часов вернулся комендант с отрядом солдат и с трудом пробился к замку. Он потребовал у евреев открыть ворота. Несколько человек направились было поднимать засов, но раввин Йорка Йом-Тов из Жуаньи сказал:
– Мы не можем доверять этому назаретянину, пусть он и пустил нас сюда, но кто знает, не изменил ли он своего мнения? И даже если он не желает нам зла, сможет ли он удержать толпу? Я так не думаю.
Речь его убедила остальных, и ворота остались закрытыми. Констебль повторил своё требование, пригрозив, что, если иудеи не подчинятся, они потеряют права на королевскую защиту, но и этот довод не изменил решение осаждённых. Тогда он велел послать за королевским шерифом.
Королевский шериф Джон Маршалл прибыл с войсками на следующее утро и взял замок в полноценную осаду. Шериф обратился с речью к иудеям, пообещав жизнь каждому, кто сдастся и согласится принять христианство. Ответа не последовало. Тогда он велел строить таран.
На третьи сутки у осаждённых кончилась еда, а главное — вода. Дети беспрерывно плакали, взрослые молились. Йом-тов собрал вокруг себя мужчин и обратился к ним:
– Не знаю, что произойдёт раньше: мы все умрём от жажды или они сломают ворота. Я вижу для нас лишь один путь: поступить как защитники древней Масады и самим отправить друг друга ко Всевышнему.
– Мы можем драться, в оружейной достаточно оружия, чтобы вооружить всех мужчин, – заявил один молодой еврей.
– И кто из нас хоть раз держал его в руках? – ответил с горькой усмешкой Йом-тов. – Даже будь мы опытными воинами, недолго бы продержались против такой толпы.
– Есть ещё один выход, – сказал помощник банкира, толстый мужчина с клочковатой бородой, – мы можем принять христианство. Король Ричард в своё время позволил покойному ныне Бенедикту вернуться обратно в иудаизм, и, может, Иоанн позволит нам.
– Ты и правда веришь, что нас оставят в живых? – ещё горче усмехнулся Йом-тов. – Стоит нам выйти, и мы окажемся в руках назаретян, жаждущих нашей крови. Нет, нам остаётся лишь одно.

Тем временем Эсфирь, страшно напуганная, но не подававшая виду, потому что мама сказала ей быть храброй девочкой, бродила по замку. Она увидела в стене нишу, достаточно большую, чтобы там поместиться, и решила, что это отличное место, чтобы спрятаться. Но ниша была слишком высоко, и залезть туда Эсфирь не могла. Тогда она подкатила пустую бочку из-под воды, залезла на неё, высоко подпрыгнула, вцепилась руками в край ниши, подтянулась и забралась внутрь. Из этой ниши она с ужасом увидела, как мужчины начали убивать своих женщин и детей. Она закрыла глаза и не открывала их, пока не стихли крики. Из всех евреев живых остались лишь несколько человек, включая толстого помощника банкира. Они открыли ворота и были убиты ворвавшейся толпой. Эсфирь долго сидела, не шевелясь, в своей нише. Лишь когда все тела унесли и в замке никого не осталось, спрыгнула она вниз и пошла по скользкому полу. Ворота замка были открыты, и она побрела по ночному городу, пока её не встретил стражник. Он спросил у девочки, кто она такая, но та ничего не ответила и долго ещё не произносила ни слова.

Банкир Ицхак из Уинчестера слушал новости с каменным лицом, сидевшая рядом жена содрогалась от рыданий. Ицхак был переполнен гневом, но, быстро взяв себя в руки, вернул свои мысли в деловое русло.
– Надо заменить Баруха, но кем? – сказал он, обращаясь в первую очередь сам к себе. –Самуил слишком стар, Натан и Дан решили уехать на континент, мол, в Англии сейчас небезопасно, как будто где-то есть безопасное место для сынов Израиля. Похоже, придётся взяться за обучение твоего племянника, надеюсь, из него выйдет толк.

Давид оставил надоевшие до одури овощи, кастрюли, сковородки и прочие кухонные атрибуты и погрузился в сложный мир банковского дела. С утра до ночи он заполнял толстенные пергаменты множеством записей о долгах, процентах, расходах и прибыли. Огромного труда стоило ему не путаться в переплетении множества имён и чисел. Ицхак строго спрашивал с него за малейшую ошибку. Голова его постоянно болела от переутомления, и поначалу Давида даже посещали мимолетные мысли, что на кухне было не так уж и плохо. Он таскал за банкиром тяжёлые кипы документов, сопровождал в поездках и принимал посетителей, недостаточно важных для того, чтобы их принял сам Ицхак. Со временем он привык к новой своей работе и показывал себя в ней весьма недурно: с самого детства математика ему давалась хорошо. Банкир был ужасно им доволен, хотя показывал это крайне редко, практически не изменяя своему холодному, сварливому характеру.