Вряд ли вам о чём скажет слово «родезия». Ныне это просто полузабытый исторический термин. Но когда-то Родезия была одной из самых развитых стран Африки…
История Родезии берёт начало с конца 19 века, когда на берегах воспетой Корнеем Чуковским реки Лимпопо появились белые колонизаторы. Мощной движущей силой колонизации стала Британская Южноафриканская компания. Она была заинтересована в освоении обширных земель, которые располагались между водопадом Виктория и реками Замбези и Лимпопо.
Когда BLM ещё не было мейнстримом.
По понятным причинам отношения местного населения и пришельцев не сложились. Пользуясь технологическим преимуществом, европейцы быстро разбили силы местных князьков. Белые поселенцы начали живо осваивать новые территории, которые в дальнейшем получили названия Южная Родезия и Северная Родезия.
В 1922 году Южная Родезия стала самоуправляемой колонией в составе Британской империи. А в 1965 году родезийцы в одностороннем порядке отделились от Британии.
Родезийцам бы жить да радоваться, как австралийцам или новозеландцам. Но у них возникли три серьёзные проблемы.
Во-первых, потомки белых колонизаторов оказались меньшинством в собственной стране, более 90% населения составляли чёрные аборигены. Во-вторых, остальной мир весьма прохладно отнёсся к новоиспечённому государству. В-третьих, Родезия оказалась практически окружена недружественными соседями, которых СССР и Китай пичкали оружием и военными советниками, мечтающими поквитаться с «белыми угнетателями».
Но самое печальное – на дворе стоял XX век. Мир захлестнули левые идеи, феминизм, антиколониализм и прочие модернистские штучки. Поэтому родезийское белое меньшинство со своими консервативными взглядами в глазах всего «прогрессивного человечества» выглядело этаким анахронизмом из 19 века, которому нет места в новом, избавленном от «дурацких» предрассудков, мире.
«Проклятые колонизаторы» должны были отдать власть местным неграм и навсегда исчезнуть. Однако родезийцы считали иначе.
Они не стали внедрять апартеид как в ЮАР. Но чтобы не дать прийти к власти чёрным леворадикалам, мечтающим «всё отнять и поделить» и развешать на ближайших деревьях белых фермеров, ввели имущественный ценз. Это позволило отсечь от выборов огромную армию люмпенов из числа чёрного населения.
Боевики леворадикальных группировок ZAPU (Союз африканского народа Зимбабве) и ZANU (Зимбабвийский африканский национальный союз) развернули против белого населения и им сочувствующих настоящую войну. Они громили фермы и нападали на правительственные учреждения. Родезийцы встали на защиту своего дома.
Число белых в Родезии было невелико, всего лишь около 200 тысяч. Однако родезийцы сумели даже при таких скудных людских ресурсах создать компактную, боеспособную армию. Она состояла всего лишь из 10 000 солдат. Но благодаря мобильности и отличной выучке крошечная армия раз за разом гоняла местных чёрных партизан и в хвост, и в гриву.
Родезийцы не только давали по щам местным партизанам, но и время от времени совершали «дружественные визиты» в соседние Мозамбик, Замбию и Ботсванe, где располагались базы чёрных боевиков. К концу 70-х годов родезийская армия практически разгромила боевиков леворадикальных группировок ZAPU и ZANU.
Несмотря на то, что Родезию фактически обложили международными санкциями, а коммунистический лагерь, прежде всего в лице СССР и Китая, вёл против неё прокси-войну, государство белых фермеров стала одной из самых развитых в Африке. В стране активно развивалась добывающая промышленность, сфера услуг, торговля.
Но главной гордостью родезийцев было сельское хозяйство – одно из самых передовых, если не самое передовое, на Чёрном континенте. Родезия поставляла на мировой рынок высочайшего качества продовольствие, начиная от чая и заканчивая вином.
Однако годы войны, санкции и противостояние с доброй половиной мира подкосили крошечную Родезию. В конце 70-х годов правительство пошло на мирные переговоры с наиболее умеренными оппозиционерами, надеясь мирно решить исход конфликта.
В 1979 году были проведены всеобщие выборы, на которых победил вполне себе травоядный чернокожий епископ Абель Музарева. Но это не принесло политическую стабильность. Уже в 1980 году были проведены новые выборы, на которых победил лидер ZANU Роберт Мугабе.
При новоиспечённом президенте старая армия и секретные службы были распущены. Белое меньшинство лишилось привилегированного положения, а сама Родезия была переименована в Зимбабве. Да-да, Родезия – это старое название современной Зимбабве.
Первое время Мугабе не трогал белых. Ему было не до них, он самозабвенно расправлялся с оппозицией. Но к концу 90-х экономика при «чутком управлении» новых властей пошла вразнос. Чтобы поправить дела и задобрить своих соратников, Мугабе не придумал ничего лучше кроме как «взять и поделить».
Местные шариковы изгнали белых фермеров, завладели их землёй и имуществом.
Однако экономике это помогло мало. Стало только хуже. Из всеафриканской житницы Зимбабве стремительно превращалась в нищую, коррумпированную страну. В стране стремительно росла инфляция, прославившая Зимбабве в многочисленных мемах.
Падал экспорт и ухудшались другие экономические показатели. Страна настолько погрязла в долгах, что ей отказывались ссужать какие-либо деньги. За нарушение прав человека и фальсификации выборов Зимбабве обложили международными санкциями. Страну захлестнула эпидемия СПИДа – сейчас более 11% всего населения страдает этим недугом.
Что касается белого населения, то почти всё оно сбежало из страны. Если в 1980 году в стране проживало 210 000 потомков европейских колонизаторов, то в 2012 их осталось 28 732. Они большей частью эмигрировали в ЮАР и Великобританию.
Смыл понятен и без перевода.
После прихода к власти в 2017 году Эммерсона Мнангагвы социально-политическая ситуация в стране несколько стабилизировалась. Новый президент выплатил некоторым белым фермерам компенсацию за отобранные земли. Белое население даже чуть выросло – до 34 111 человек в 2022 году. Однако современная Зимбабве всё ещё очень бедная страна, которая может лишь мечтать о благополучии прежней Родезии…
Она знала, что перед ней - враг. Захватчик, пришелец, грабитель. Он стоял, усмехаясь, такой красивый, спокойный, благородный, так не похожий на мужчин из ее племени..
На поясе врага были подвешены ножны с кинжалом. Юная красавица знала, что она должна - обязана! - выхватить кинжал и вонзить в сердце этому человеку.
Между тем, враг, словно шутя, распахнул дверь опочивальни, за которой виднелась большая, богато убранная, постель.
Неотрывно глядя на кинжал, красавица шагнула к своему мучителю.
В 1501 году в селении Пайнала, расположенном в доживавшей свои последние десятилетия Ацтекской империи, в знатной и богатой семье из народа науа родилась девочка. Родители назвали малышку Малинели, что с языка науатль означало "трава". Имя девочки было созвучно с именем ее отца - Малинче, и так получилось, что вскоре Малинели стали называть именем ее родителя.
Когда Малинче исполнилось 12 лет, ее отец скончался и мать повторно вышла замуж. Отчиму чужое дитя было ни к чему, и он убедил жену избавиться от девочки. Мужчина отвез Малинче в большой торговый город Шикаланго на юго-востоке полуострова Юкатан и продал ее работорговцам майя. Соседям мать и отчим Малинче заявили, что девочка умерла.
Так Малинче, родная дочь касика (вождя) Пайналы, оказалась в рабстве. Купивший девочку торговец вскоре перепродал ее знатному пожилому мужчине, содержавшему Малинче в качестве наложницы. После того, как хозяин умер, Малинче снова была продана.
К шестнадцати годам Малинче стала изумительной красавицей, и мужчины готовы были отдать за нее все, что угодно. Таким образом, красота Малинче сыграла с ней дурную шутку: девушку перепродавали много раз, она сменила немало хозяев.
В 1518 году Малинче выменял на целую груду какао бобов владыка селения Потончан. Вождь был старым и уродливым, но красавица, кажется, уже смирилась со своей участью наложницы, переходящей из рук в руки, как ковшик у городского колодца.
Малинче еще не знала, что совсем скоро ее жизнь коренным образом изменится.
В марте 1519 года в области Табаско в северной части перешейка Тауантепека высадились испанцы во главе с конкистадором Фернандо Кортесом де Монрой и Писсаро Альтамирано, более известным как Эрнан Кортес.
Эрнан Кортес.
О том, что в мире существуют "белые люди" Малинче знала с 1517 года, когда случайно подслушала разговор своего прошлого хозяина со знатным ацтеком. Мужчины говорили о закованных в железо бородатых пришельцах из-за моря, высадившихся на побережье Юкатана и сеющих смерть из "огненных трубок".
Малинче была потрясена услышанным, и с тех пор мечтала хоть краем глаза увидеть "белого человека".
Мечта красавицы сбылась 15 марта 1519 года. Вожди народа табаскеньо, страдавшие от жестокости ацтеков, приняли испанцев с распростертыми объятиями. Эрнану Кортесу касики преподнесли золотые изделия, какао бобы, а также двадцать самых красивых женщин области Табаско. Вот как написал об этом в своей хронике "Правдивая история завоевания Новой Испании" участник экспедиции Эрнана Кортеса, конкистадор Берналь Диас дель Кастильо:
“На другой день, рано утром, это был 15-й день месяца марта 1519 года, явилось множество касиков и знатных со всего Табаско. Приблизились они с большим почтением, неся подарки из золота: 4 диадемы, несколько ящериц, две собачки с торчащими ушами, 5 уток, 2 изображения лиц индейцев и другое. Количество точно не помню, но оно было невелико, да ведь мы теперь отлично знаем, что вся эта провинция небогата металлом. Зато привели они с собой 20 молодых женщин и среди них исключительную красавицу, дочь могущественного касика Пайналы, претерпевшую много бед".
Портрет Малинче.
Испанцы приняли дары и заключили с табаскеньо союз против ацтеков. Девушек разобрали офицеры Кортеса. Малинче собирался забрать себе капитан Алонсо Эрнандес де Портокареро, однако, Эрнан Кортес, увидав рабыню, поумерил аппетиты Алонсо, уже собиравшегося вести красавицу в свою палатку.
Кортес сделал Малинче своей наложницей. Когда обнаружилось, что девушка прекрасно говорит на науатле - языке ацтеков, Эрнан приказал Херонимо де Агильяру, побывавшему в плену у индейцев и выучившему их язык, обучить Малинче испанскому.
Красавица на удивление быстро освоила чуждое ей наречие, после чего Кортес окрестил наложницу по католическому обычаю.
Так Малинче стала Мариной.
Вскоре Донья Марина - так называли возлюбленную своего полководца испанцы - стала незаменимым человеком для Кортеса как в опочивальне, так и в деле завоевания Мексики. Малинче участвовала в переговорах с посланниками ацтеков как переводчица и дипломат.
Кортес брал Донью Марину повсюду, она шла рядом с ним во главе войска конкистадоров.
Малинче (крайняя справа, рядом с Кортесом) во главе испанского войска.
Роль Малинче в войске Кортеса не сводилась к дипломатии и переводу. Хронист Лиенцо де Тлакскала писал, что Донья Марина непосредственно участвовала в разработке военных операций, указывала самые выгодные пути подхода к противнику, предупреждала испанцев о грозившей им опасности и даже заманивала ацтеков в ловушки.
Осенью 1519 года Малинче помогла Кортесу заключить союз с тласкаланцами, благодаря чему 8 ноября 1519 года испанцы захватили столицу империи ацтеков, богатейший город Теночтитлан (ныне - Мехико). В Теночтитлане Кортес встретился с императором ацтеков Монтесумой II. Малинче присутствовала на переговорах в качестве переводчицы.
Монтесума II встречает Кортеса и Малинче 8 ноября 1519 года. Миниатюра 1550 г.
По результатам переговоров между Монтесумой II и Кортесом ацтекский император призвал своих подданных покориться испанцам. Ацтеки не простили этого своему повелителю - 29 июня 1520 года Монтесума был убит индейцами в Теночтитлане. Династия Акамапичтли пресеклась.
Ацтеки все еще сопротивлялись пришельцам. В ночь с 30 на 1 июля 1520 года началось крупнейшее восстание ацтеков, едва не повлекшее гибель Кортеса и его отряда. В испанской историографии эту ночь называли La Noche Triste - ночь печали.
Ацтеки, не обращая внимания на мечи и аркебузы испанцев, отчаянно нападали на конкистадоров и их союзников - тласкаланцев. Войско Кортеса, фактически, оказалось осажденным в городе, который оно недавно захватило. В ночь печали погибло около 450 испанцев и 4000 тласкаланцев.
Кортесу и конкистадорам чудом удалось вырваться из города. Спаслась и Малинче, всегда находившаяся рядом с Эрнаном.
Неизвестный художник. "Ночь печали".
Сбежав из Теночтитлана, конкистадоры следовали в сторону территории, где жило союзное Кортесу племя Тлашкала. Однако армия ацтеков в 30-50 тысяч воинов перехватила испанцев в долине Отумба. Казалось, что Кортесу уже ничего не поможет - ацтекские жрецы уже готовились к жертвоприношениям.
Битва продолжалась несколько часов и закончилась победой испанцев, активно использовавших кавалерию и огнестрельное оружие, при помощи которого убивали вождей ацтеков, одетых в сверкавшее на солнце убранство. После гибели вождя Сиуаку ацтеки дрогнули и беспорядочно бежали с поля боя.
Кортес благополучно добрался до области племени Тлашкала, где перегруппировал свое войско, заключил при помощи Малинче новые союзы с индейскими племенами.
Неизвестный художник. "Битва при Отумбе".
Битва при Отумбе, в которой все было в руках ацтеков, но победы все равно не удалось добыть, надломила дух индейцев. А тут еще в Теночтитлане разразилась эпидемия оспы, завезенной чернокожим рабом Нарваэсом.
В мае 1521 года Кортес, заручившись поддержкой мощного союзника - города-государства Тескоко, - снова напал на столицу ацтеков. После многомесячной тяжелейшей осады город пал, последний император ацтеков Куаутемок был пленен.
Ацтекская империя прекратила свое существование, на ее месте появилась Новая Испания. Вскоре император Карл V издал указ, в котором Эрнан Кортес был назначен "губернатором, генерал-капитаном и верховным судебным исполнителем по гражданским и уголовным делам на всей территории и во всех провинциях Новой Испании".
По сути дела, это означало, что Кортес стал полновластным правителем завоеванных им территорий.
В августе 1522 года в лагерь конкистадоров прибыла супруга Эрнана Кортеса - Каталина Хуарес Маркайда. Женщина была шокирована наличием у Кортеса красивой индейской наложницы, которая, к тому же, была беременна.
1 ноября 1522 года, в канун праздника всех святых, Каталина Маркайда загадочным образом скончалась. В Испании ходили слухи, что Кортес задушил жену во время ссоры из-за Малинче.
Вскоре после смерти Каталины наложница Малинче родила Кортесу сына-метиса, которого окрестили Мартином.
Художник Хесус Хельгуэрра. "Марина и Кортес".
После рождения сына Кортес охладел к Малинче. Новой фавориткой Эрнана стала Течуишпоцин, дочка императора Монтесумы II. Юная красавица, окрещенная как Изабель, родила Кортесу дочь.
Малинче же губернатор Новой Испании выдал замуж за своего офицера Хуана Харамильо. Красавица приняла волю Кортеса, хотя сильно тосковала из-за разлуки с ним.
Малинче, она же Донна Марина, скончалась во время эпидемии оспы в 1529 году. Ей было всего лишь 28 лет.
В современной Мексике к "отдавшей свое сердце врагу" Малинче относятся, по большому счету, как к предательнице родины. Существует даже термин "малинчизм", которым обозначают отступников, ренегатов.
Когда в 2000-е годы в Мехико установили памятник Малинче, Кортесу и их сыну Мартину, общественность сильно возмутилась, и монумент был перенесен из центра города в менее приметное место.
Памятник Малинче, Кортесу и Мартину в Мехико.
Однако часть мексиканских историков указывают на несправедливость обвинений в адрес Малинче в предательстве родины. Женщина не была связана с императорским домом, а Ацтекская империя, по сути дела, представляла собой конфедерацию, в которой жило 38 народов, жестоко угнетаемых центральной властью. Из селения Малинче людей угоняли в рабство, приносили их в жертву. Скорее всего, переводчица Кортеса воспринимала как своих кровных врагов ацтеков из Теночтитлана, а испанцы ей виделись избавителями от тяжкой доли.
Так сложилась судьба женщины, для которой родная мать, отчим, соплеменники оказались врагами, а пришелец-испанец внезапно стал единственной любовью и другом.
Дорогие читатели! В издательстве АСТ официально вышла моя вторая книга. Называется она "Узницы любви: "От гарема до монастыря. Женщина в Средние века на Западе и на Востоке".
Толстенный том почти в 400 страниц с более чем шестьюдесятью рассказами о судьбах женщин в весьма суровые времена уже поступил в книжные магазины, в том числе, в "Читай-город", в "Московский Дом Книги" и в Петербургский "Буквоед".
От всей души благодарю каждого, кто купит мою книгу!
Прошу Вас подписаться на мой телеграм, там много интересных рассказов об истории, мои размышления о жизни, искусстве, книгах https://t.me/istoriazhen
Черное, изящное тело вздрогнуло, когда кнут впервые коснулся спины рабыни. Красавица закричала, да, видно, не так громко, как хотелось ее хозяину. "А ну, отдай!", - заорав, Антуан вырвал кнут у нерасторопного раба и сам кинулся терзать несчастную Мари.
Бедняжка и представить не могла, что ее мучения только начинаются...
В иллюстративных целях.
В 1730 году во французской колонии Сан-Доминго молодой плантатор Антуан Делиль сделал себе большой подарок и, как сказано в письме отставного королевского прокурора графа де Молду, "купил у некоего господина де Меррибеля негритянку по имени Сесетта за непомерную цену".
Да, Делилю пришлось выложить немало звонких луидоров, но гаитянская чернокожая рабыня того стоила. 16-летняя Мари-Сесетта Дюма (эта "фамилия" означает "с фермы") была невероятно красивой, гибкой и сильной. Правда, девица оказалась с норовом. Когда Мари-Сесетта поняла, что новый хозяин ждет от нее не только работы по дому, но и услуг в опочивальне, она расцарапала Антуану лицо и попыталась сбежать.
В результате Делиль приказал выпороть непокорную на конюшне. Для порки у плантатора был специальный человек-негр, однако, заподозрив, что тот сечет нестарательно, Антуан выхватил у раба кнут и сам наказал Сесетту. Бедняжку потом три дня отпаивали пшеничным отваром - красавица едва не отдала Богу душу.
Поняв, что от хозяина ей никуда не деться, Мари-Сесетта смирилась.
Сделав негритянку своей наложницей, Антуан, к удивлению соседей, стал наряжать ее, как белую барышню и, в целом, о ней заботился.
В иллюстративных целях.
Делиль поселил Мари-Сесетту во флигеле своего дома, и наведывался к ней чуть ли не каждую ночь.
Вскоре Мари-Сесетта родила плантатору дочь Мари-Роз, затем - дочь Жанетту. Последним совместным ребенком Делиля и его чернокожей рабыни стал родившийся 25 марта 1762 года мальчик, названный Тома-Александром. Как и его сестры, Тома-Александр получил "неблагородную" фамилию матери - Дюма.
В 1772 году, когда Тома-Александру исполнилось десять лет, на Сан-Доминго обрушился разрушительный ураган, уничтоживший многие постройки плантации Делиля.
Но это было полбеды. Вслед за наводнением в округе случилась массовая вспышка дизентерии. Мари-Сесетта, как ни береглась, подхватила болезнь, и примерно через две недели скончалась в возрасте 58 лет.
Ураган отобрал у троих детей Дюма их мать, а вскоре они лишились и отца.
Мари-Гийемин Бенуа, "Портрет негритянки" (фрагмент) 1800 год.
Антуан Делиль оказался в крайне затруднительном финансовом положении и, чтобы спастись от кредиторов, решил продать своих детей - двух крепких темнокожих женщин и 10-летнего мальчика-мулата.
Покупатель нашелся быстро - соседний барон, прибывший в Сан-Доминго из Нанта, давно засматривался на Мари-Роз и Жанетту. Тома-Александра барон прикупил в придачу и с условием: при желании, Антуан мог в любой момент выкупить сына обратно.
В 1775 году Антуан отправился в Париж, где принял принадлежавший его покойному отцу титул маркиза де ля Пайетри. Сразу после этого немолодой уже маркиз женился на собственной экономке, мадам Мари Рету Дэви.
В 1779 году маркиз де ля Пайетри отправил своего управляющего в Сан-Доминго, где тот выкупил из рабства Тома-Александра Дюма. 17-летний юноша был доставлен в Париж, где отец наконец-то его официально усыновил.
Тома-Александр был крепким парнем и желал стать солдатом королевской гвардии, построить военную карьеру. Маркиз де ля Пайетри категорически против этого возражал, однако, Тома-Александр не послушался отца, и поступил в полк королевы Марии Антуанетты.
Так начался славный путь мулата по прозвищу "Геркулес":
"В полку он быстро прославился своими геркулесовыми подвигами. Никто, кроме него, не мог, ухватившись за балку конюшни, зажать лошадь в шенкелях и подтянуться вместе с нею; никто, кроме него, не мог, засунув по пальцу в четыре ружейных дула, нести на вытянутой руке все четыре ружья. Этот атлет читал Цезаря и Плутарха, но он завербовался под простонародной фамилией, и потребовалась революция, чтобы его произвели в офицеры".
Тома-Александр Дюма.
В ноябре 1792 года Тома-Александр встретил на улице дочь трактирщика Мари-Луизу Лабуре. Девушка была невероятно хороша, молодой офицер влюбился, та ответила громадному мулату-офицеру взаимностью. Зимой 1792-го в Париже состоялась свадьба, а летом Мари-Луиза родила супругу дочь Александрину-Эме.
Благодаря революции и расположению Наполеона Бонапарта карьера Тома-Александра шла в гору: начало нового, XIX столетия, сын плантатора и чернокожей рабыни встретил уже в звании генерала.
24 июля 1802 года Мария-Луиза Лабуре родила очаровательного мальчика, которого назвали в честь отца Александром.
У господина Дюма был прекрасный дом в Париже, чудесная жена, двое очаровательных детей. Казалось бы, жизнь генерала должна была быть вполне счастливой.
Дом Дюма.
Увы, здоровье Тома-Александра было подорвано во время Египетского похода Наполеона Бонапарта. Возвращаясь из Египта, генерал Дюма попал в плен к неаполитанцам, которые бросили его в подземелье, скудно кормили, несколько раз пытались отравить.
В 1806 году старые раны дали себя знать, и генерал Дюма скончался в возрасте 43 лет, из-за пристрастия к карточной игре оставив семью практически без средств к существованию.
Спас семью сын Тома-Александра и Марии-Луизы. Александр Дюма уже в двадцать лет начал писать пьесы, которые быстро принесли ему и славу, и деньги.
Семья Дюма перестала нуждаться, однако, талантливый Александр только набирал обороты.
Александр Дюма в молодости.
В 1842 году в газете "Ля Пресс" началась публикация первого романа Дюма - "Шевалье д'Арманталь». Далее последовали "Граф Монте-Кристо", "Три мушкетера" и многие другие выдающиеся произведения.
Александр Дюма, квартерон, стал известен на весь мир. И всю свою жизнь писатель гордился своим происхождением, в особенности, своей дорогой бабушкой, которой пришлось вынести так много страданий.
Нет сомнений, что Мари-Сесетта гордилась бы и своим сыном-генералом, и своим великим внуком.
Дорогие читатели! В издательстве АСТ очень скоро выходит моя вторая книга - толстенный том (намного толще первого) о судьбах женщин Средних веков на Западе и на Востоке! На Читай-городе уже можно сделать предзаказ, и стать первыми обладателями моей книги, результата колоссального труда, который (если честно) чуть не свел меня в могилу.
Судебные иски против бывших колонизаторов рассматриваются в национальных и международных судах: Кения требует от Великобритании репараций за преступления в ходе подавления восстания Мау-Мау, народ гереро из Намибии подал иск против Германии по обвинению в геноциде; список можно продолжать бесконечно.
Но Запад считает, что прошлое остается в прошлом. Ни извинений, ни денег, ни признания ответственности за вмешательство в развитие других государств. Удобно, не правда ли?
О том, как Африка пытается добиться возмещения ущерба, «сколько стоят» колониальные зверства по мнению пострадавших стран и почему континент ориентируется на Россию в борьбе за справделивость, – объясняет ведущая Амарула.
За исключением нескольких десятилетий в XVI веке, Португалия никогда не была ведущей мировой державой. До того она представляла собой небольшое королевство, воевавшее с сидевшими на Пиренеях до второй половины 1400-х годов мусульманами из Северной Африки, а после - хиреющую колониальную империю. Абсолютно все её коллеги по ремеслу завоевания заморских владений, в том числе и соседняя Испания, превзошли Португалию.
Европейские границы Португалии не менялись с XIII века, что уникально для страны, существующей столь долго
Хотя на самом раннем этапе колониализма Лиссабон вырвался вперёд за счёт очень удобного для атлантических плаваний географического положения и разработки передовых судов (наиболее известное - каравелла), удержать свои позиции он не смог.
Португальская каравелла
Синие районы - области португальского влияния, в них колонизаторы контролировали только важнейшие порты
К 1580-м годам португальцы освоили множество торговых точек в Африке и Азии, через которые контролировали доходную торговлю шёлком и специями. Они также первые использовали (а вообще-то изобрели) систему сахарных и табачных плантаций с африканской рабочей силой, которые приносили огромную прибыль. Эти достижения сделали Португалию одной из сильнейших империй того времени.
Португальское торговое поселение (фактория) в Азии
Сахарная плантация
Однако данный расцвет был недолог - в 1580 году испанский король взял контроль над португальским престолом, устроив Иберийскую унию, продержавшуюся шесть десятков лет, пока восстание в Лиссабоне не свергло испанское правление в 1640 году.
Долгое отсутствие суверенитета подорвало возможности Португалии в контроле на своими владениями. Конкуренты, такие как Нидерланды, активно мешали португальцам отстаивать старые и занимать новые колонии. Например, именно Амстердам вытеснит южноевропейских соперников из Индонезии, что станет ударом по могуществу Португалии.
Но конечно, никакие внешние враги не могли способствовать португальскому упадку в той же степени, что сама элита страны. В какой-то момент XVII столетия она проворонила ключевые изменения в Европе, а именно начало перехода к капиталистическим отношениям и усложнение колониальных практик. Португальские колониальные методы продолжали концентрироваться на торговом господстве с точеным занятием территорий и на плантационном хозяйстве, что с конца 1600-х годов начало стремительно устаревать.
Такие державы, как Великобритания и Франция, переходили на индустриальную экономику и занимались колонизацией более глубокой, чем то было принято в XVI веке - завоёвывали огромные области и делали их источником ресурсов и одновременно рынками сбыта своей промышленности. Серьёзный масштаб получили поселенческий колониализм и превращение более слабых государств в свои полуколонии (Иран, империя Цин). Так или иначе, все сильнейшие игроки мировой арены с 1700-х и вплоть до 1940-х годов, за исключением разве что монархии Габсбургов, придерживались таких стратегий доминирования над слабыми и расширения своих территорий.
А Португалия меж тем ничем подобным не занималась, продолжая мыслить категориями XVI столетия, которые всё время только устаревали. Ни один руководитель государства за века так и не понял важности кардинального пересмотра политики в отношении заморских земель. Данное положение привело к тому, что Лиссабон потерял большую часть своего былого влияния.
Хотя за ним остались многие фактории в Азии (в том числе и Макао, некогда подаренное португальцам китайским императором), крупные куски побережья Африки и огромная Бразилия, это совершенно не улучшало ситуацию - колонии приходили в упадок вместе с метрополией, даже несмотря на то, что стабильно номинально расширялись всё это время.
Большая часть увеличения Бразилии приходится на колониальные XVII-XVIII века
Работорговля, выращивание сахара с табаком и контроль над торговлей специями (который, как уже говорилось, был ослаблен конкуренцией со стороны Лондона и Амстердама) становились только убыточнее с каждым десятилетием, а расширение пространств в Африке и Южной Америке, дабы выращивать больше сладкой сельхозпродукции и завозить на это дело больше рабов, никак не помогало.
Колониальная политика Португалии была закостенелой и ущербной, но проблема ещё и в том, что внутреннее управление представляло из себя нечто немногим лучшее. Тут владыки Португалии тоже застряли в XVI-XVII веках, поскольку не видели особой необходимости в устранении феодальных черт и начале индустриализации. Сохранялось колоссальное могущество Католической церкви и орлена Иезуитов, которые владели землями как в Европе, так и в колониях.
Хотя некоторые деятели всё же пытались что-то изменить. К примеру, приближенный короля Жозе I и фактический правитель страны в 1750-1777 годах граф Помбал провёл множество реформ, направленных на секуляризацию и модернизацию Португалии и Бразилии (как колонии). Он значительно смягчил власть землевладельцев над крестьянами, изгнал иезуитов из страны и старался поощрять добычу в Америке более актуальных ресурсов (в частности, золота).
Это дало некоторые улучшения в состоянии государства, но великого скачка совершенно не произошло. Более того, именно в этот период случится величайшая трагедия - землетрясение с цунами в столице (1755 год), которое разрушит Лиссабон и лишит его немалой части населения - десятков тысяч человек - за считаные минуты.
Главный и по совместительству крупнейший город империи был полностью разрушен как самим природным бедствием, так и разгоревшимися в его следствие пожарами, что стало последним гвоздём в крышку гроба величия Португалии, которая очень долго не сможет оправиться после разгула стихии.
Представьте себе, что сейчас в один день будут разрушены Париж, Нью-Йорк или Москва. Какие у данной ситуации появятся последствия? Очевидно, что самые печальные. А Португалия столкнулась с этим не гипотетически, а вполне реально. Поэтому она окончательно пришла в упадок.
Вторжение Французской империи в 1807 году и последовавшие войны с Парижем, казалось бы, тоже не поспособствовали улучшению страны. Однако их итогом стало проникновение на Пиренейский полуостров республиканских идей.
Нарождавшиеся португальские республиканцы полагали, что в упадке и деградации государства виновата консервативная абсолютная монархия, поэтому в 1820 году устроили Либеральную революцию против неё, первую в португальской истории. Король Жуан VI тогда перенёс свой престол в Бразилию, не заражённую республиканством и потому более для него приятную.
Жуан VI
Ему пришлось спешно возвращаться в Европу и решать ситуацию с потерей власти, что вылилось в длинный конфликт и, в конце концов, гражданскую войну 1828-1834 годов, когда боролись абсолютисты и сторонники конституционной монархии. В итоге ситуация сложилась следующая - Конституция таки была сохранена и укреплена, но Бразилия перестала быть связанной с Португалией, став самостоятельной империей. В Лиссабоне на трон села внучка Жуана VI Мария II, ставшая конституционной королевой.
Несмотря на столь длительный кризис и частичное торжество республиканских идей, эти изменения слабо отразились на положении дел в стране. Она продолжала оставаться беднейшей на западе Европы (наряду с британской тогда Ирландией). У неё не было практически никакой промышленности, а за пределами Лиссабона и Порту с парой других крупных поселений имелось крайне мало грамотного населения.
К началу XX столетия 70-75 процентов португальцев всё ещё были неграмотными крестьянами, что абсолютный нонсенс для такой маленькой страны в западной части самого развитого тогда материка. Что ещё более поразительно, монархическое правительство сохраняло церковные владения, поэтому епископы и монастыри продолжали оставаться влиятельными в светском смысле.
Рынок в Лиссабоне, начало 1900-х годов
В большинстве других держав Европы подобное давно было упразднено или по крайней мере ограничено, даже в весьма консервативных Австро-Венгрии и Российской империи, но не в Португалии. Короли же продолжали тяготеть к абсолютной власти, что выражалось в их очень высокой степени влияния на внутреннюю и внешнюю политику. Коллективные формы управления и законотворчества развивались медленно.
С экономической перспективы, Португальское королевство находилось в застое. Отсутствие в стране значимых запасов железа и угля вкупе с консервативной политикой властей не дало случиться индустриализации, а те очень немногие предприятия, что таки были, строились на деньги британских инвесторов (ещё одна проблема тогдашней Португалии - зависимость от Лондона как политически, так и экономически). С потерей Бразилии круг того, что Португалия могла поставлять соседям, заметно сузился. Метрополия производила традиционное для региона вино, а колонии.. Ну, это отдельная песня.
К началу века у Португалии во владении оставались: современные Гвинея-Бисау и Кабо-Верде, Сан-Томе и Принсипи, Ангола и Мозамбик в Африке, порты Гоа и Макао в Индостане и Китае соответственно, а также Восточный Тимор около Индонезии (ныне - независимое государство).
Эти территории, хоть и были обширны, но обладали слабой инфраструктурой. Вернее, это было в африканских владениях и на Восточном Тиморе - португальцы мало что строили там и почти не селились, будучи только административной верхушкой и солдатами на охране порядка. Внутренние же районы были плохо исследованы. В целом, от Африки Португалия извлекала совсем небольшую выгоду, поскольку, опять же, её колониальное управление очень устарело и не давало много возможностей для выкачивания ресурсов.
Порты в Азии по этой же причине не выступали точками притяжения торговли и производства. Пока Гонконг и Сингапур бурно росли и богатели, Макао оставался захолустьем на их фоне. Про Богом забытый Тимор, который и ныне, уже будучи суверенным - чрезвычайно бедная и незначимая во всех смыслах территория, и говорить нечего.
Португалия плохо справлялась с развитием своей колониальной империи, настолько, что на Берлинском конгрессе 1884-1885 годов, когда европейские державы делили Африку, всерьёз встал вопрос о лишении колоний тех стран, что управляют или "недостаточно хорошо", что было прямым намёком на Португалию. Тогда для Лиссабона сложилась опасная ситуация, ведь по сути колонии - это единственное, что у него ещё было из атрибутов "первосортной" державы той эпохи. Пока они оставались, Португалия имела какой-никакой повод для гордости и подобия равного разговора с соседями, но без них мгновенно стала бы просто маленькой бедной южноевропейской страной, той же Грецией, но на западе.
Португальский колониальный город в Африке
Поэтому король Карлуш I приложил все усилия, чтобы более сильные игроки не начали распределять колонии по принципу эффективного использования. В итоге конгресс даже выдал Португалии новые земли, определив границы того, что она может освоить. Эти границы в дальнейшем станут пределами Анголы и Мозамбика. Но это позднее, а пока что португальцы пытались лучше контролировать их, но выходило по-прежнему так себе. Карлуш I стремился к реализации проекта по соединению западной и восточной африканских колоний, чтобы создать на юге Африки очень весомое португальское владение, которое сильно повысило бы значимость Португалии на мировой арене. Данный проект станет главный лейтмотивом внешней политики страны в конце XIX века.
Карлуш I
Если бы проект осуществился, то, возможно., сейчас вместо отдельных Анголы и Мозамбика было бы единое огромное государство
Пропащая республика
Но вполне ожидаемо, что британский империализм, бывший в десятки раз могущественнее португальского, легко пресёк планы короля и занял те территории, что должны были слить воедино португальскую южную Африку. Именно британские колонии растянулись непрерывной цепью от Египта до мыса Доброй Надежды, а португальские лишь значительно выросли, оставшись разделёнными. Очередная неудача Португалии, коих было очень много за прошлые века, ничего такого.
Однако так можно подумать, лишь смотря на дело со стороны. Образованная же часть португальского общества была в ярости - она считала монарха и его правительство виновными в провалах и бесконечных унижениях страны. То, что Великобритания, от которой Португалия к тому же сильно зависела, обыграла Лиссабон, стало очередным напоминанием о коме проблем, копившихся с XVII столетия, которые так и не были порядочно решены ни одним королём. Видимо, именно в тот момент новое поколение португальских республиканцев решило, что довольно этого, и задумало убить Карлуша.
Если есть среди читателей знакомые с культовым романом чешского писателя Ярослава Гашека "Похождения бравого солдата Швейка", то они наверняка помнят этот отрывок из самого начала книги:
Вы, может, помните, как в Португалии подстрелили ихнего короля? Во какой был толстый! Вы же понимаете, тощим король не будет...
В нём главный герой упоминает убийство Карлуша I, произошедшее 1 февраля 1908 года на Дворцовой площади Лиссабона. Монарх действительно был тучным, что, однако, не сберегло его и его старшего сына от смерти. Двое убийц были антимонархистами и желали через своё деяние пресечь правление королей в Португалии.
Всего через шесть с половиной лет похожим образом уйдёт на покой австро-венгерский эрцгерцог Франц Фердинанд
И у них пусть не сразу, но вышло - хотя новым правителем стал младший сын Карлуша Мануэл II, Португальское королевство пошатнулось. Сильных руководителей у него не осталось - Мануэл был очень молод (19 лет) и совершенно не готов к правлению. Республиканцы два года приближали свержение оказавшейся в уязвимом положении монархии, что и произошло в октябре 1910-го. В ходе государственного переворота Республиканская партия (местная, а не та, что со слоном в качестве тотемного животного) лишила Мануэла власти и провозгласила Первую Португальскую республику.
Мануэл II
Плакат в честь революции 1910 года. Вполне очевидны отсылки на французские республиканские образы
Так Португалия начала движение в славное светлое будущее без тиранов. Вернее, попыталась, потому что оказалось (никогда такого не было, и вот опять), что глубинные проблемы страны не решить щелчком пальцев сменой формы правления. Ещё сложнее их решить в условиях политической нестабильности, а именно с ней первая республика не расставалась ни разу за всё время своего существования. Видимо, португальский народ, привыкший к авторитарному правлению королей и королев, просто не мог найти точку опоры для себя в новых условиях. Правительства менялись как перчатки, обычным делом стали попытки силового свержения властей.
При этом элиты, занятые борьбой за влияние, не решали насущных проблем - неграмотности большей части населения, убыточности колоний и отсутствия промышленности. Не избавились они и от зависимости от Лондона, которое втянуло Португалию в борьбу с Германской империей - хотя с начала заварушки 1914 года Лиссабон придерживался нейтралитета, в феврале 1916 года Британия потребовала от Португалии задержать немецкие суда, находившееся в портах сраны, что спровоцировало кайзера объявить республике войну.
Проводы солдат в Лиссабоне
Мировой конфликт и последовавший за ним кризис окончательно разрушили стабильность в стране, и с 1920 по 1926 годы сменилось 23 правительства. Пучина разрушения отлично затягивала государство. Тут в историю вмешивается коллективный супермен - группа консервативных военных, которые, видя развал страны, решили своей железной рукой спасти нацию. В 1926 году произошёл военный переворот, после которого была установлена военная диктатура во главе с генералом Ошкаром Кармоной. Она организовала так называемую Национальную диктатуру, основанную на силовых методах наведения порядка в стране.
Кармона намеревался провести масштабные преобразования. Политическую часть дел он оставил за собой, но вот в экономику, которая находилась к тому времени в совсем плачевном состоянии, решил не лезть. Вместо личного вмешательства он назначил на пост министра финансов Антониу ди Салазара, известного профессора старейшего в Португалии Коимбрского университета. Его приглашали стать министром ещё в 1926-ом, но тогда Салазар отказался, аргументируя это тем, что ему не желают предоставить достаточно широкие полномочия для эффективной деятельности. Но теперь лидер пошёл на условия амбициозного профессора, и тот в 1928 году стал главным по финансам.
Всё новое - хорошо забытое старое
Салазар в последующие четыре года проводил вполне успешную относительно прошлых лет экономическую политику, смог хотя бы частично вывести страну из тотального кризиса. Португалия наконец стала более-менее стабильной страной, в чем немалая заслуга Антониу. Но ему было мало лавров министра - он возжелал власти на высшем уровне. Чего и добился, став в 1932 премьер-министром. Затем Салазар разработал и принял новую Конституцию, которая сделала его власть практически абсолютной. Приняв её в 1933 году, он крепко утвердил своё правление вплоть до конца 1960-х годов.
Режим Салазара сильно отличался от того, что установил Муссолини в Италии. Хотя португальский вождь вдохновлялся дуче, всё же он внёс ряд своих особенностей в создаваемый порядок.
Основой идеологии Португалии Салазара был интегрализм (нет, это не секта любителей алгебры), учение, популярное тогда не только в Португалии, но и в Бразилии и других католических странах. Интегрализм был основан на стремлении сохранить традиционные устои, католические ценности, а также на желании развить национализм и предотвратить левые революции. Интегралисты выступали против индивидуализма, но при этом говорили о важности социальной политики для поддержания благосостояния общества.
Довольно необычно, согласитесь. И тем не менее Салазар и его режим взяли за свою базу именно данный комплекс убеждений. На его основе была создана концепция Нового государства, ставшая фактической идеологией Португалии на десятилетия. Давайте рассмотрим это дело более детально:
Новое государство основывалось на идее, что общество должно быть организовано в строго иерархичные, корпоративные структуры, где каждый занимал определённое место. Это подразумевало, что рабочие, предприниматели фермеры и прочие категории граждан должны сотрудничать во имя общих интересов.
Режим немало акцентировал внимание на традиционных семейных и религиозных ценностях, стремясь к укреплению католической морали в обществе. Государственная поддержка Католической церкви была важной частью идеологии.
Экономика основывалась на вмешательстве государства, которое держало под контролем ключевые отрасли хозяйства. В то же время, Салазар в некоторой степени поддерживал частный сектор. Режим основывал свою систему на корпоративизме, что означало интеграцию интересов различных социальных групп в рамках государства. Создавались государственные организации, которые контролировали трудовые отношения и социальную жизнь.
Официальная идеология отвергала либеральные и демократические ценности, рассматривая их как угрозу порядку и стабильности. Режим гордился своей жесткостью, рассматривая репрессии как необходимую меру для защиты общества и авторитета правительства.
Система образования была направлена на воспитание лояльных граждан через разгон патриотической и религиозной пропаганды. Культура также находилась под контролем, действуя в рамках идеологии режима.
Как видно, такие вещи, как корпоративизм, португальский вождь прямо позаимствовал у итальянского дуче. Таким образом, правление Салазара - фашистское? Не совсем.
Хотя оно имело немало общих черт с фашизмом, Салазар не был радикален в той же степени, что Муссолини. Он не стремился фундаментально изменить общество, скорее наоборот - хотел зафиксировать в нём традиционные элементы. В отличие от Италии, в Португалии Церковь была не вторична и продолжала играть важнейшую роль. Салазар скорее склонялся к умеренному консерватизму, чем к фашистским концепциям про тотальное государство будущего.
В этом смысле он был даже немного либерален - профессор прямо говорил, что у людей есть выбор не участвовать в политике, а также выбор иметь личные взгляды на жизнь, хоть и нет права их публично высказывать. Салазар полагал, например, что уход в монастырь - вполне приемлемая практика, и человека не следует осуждать за уход от общественно-политической жизни. Фашисты и нацисты, конечно, так и близко не думали, тотальное государство ведь.
Кроме некой весьма относительной мягкости режима, имелось ещё одно отличие Португалии от Италии - руководитель в первой не был таким харизматичным лидером, как во второй. Салазар не обладал ораторскими навыками и вообще не любил выступлений на публике. Будучи интеллигентом-экономистом и достаточно спокойным человеком, он в основном занимался тихой работой, не создавая себе эксцентричного образа.
Хотя иногда пропаганда всё же делала что-то такое. Но это не привело к установлению культа личности, да и сам Салазар ни к чему подобному не стремился
А вот что однозначно роднит два режима, так это имперская политика. Ранее уже говорилось, что Португалия невероятно гордилась своими колониями, они были, по сути, ключевым элементом её международного престижа. Но при этом управлялись плохо и были во многом убыточными.
Салазар серьёзно взялся за эту проблему - он объявил, что естественное состояние Португалии - колониальная держава, которая, в отличие от прочих европейцев, не грабит, а развивает свои владения, принося им невероятную пользу в виде богатства и прогресса. Да и вообще, то, что у нас - не колонии, а просто расположенные за океаном регионы. Так и назвал - "Заморская Португалия" (Ультрамар Португеш). К этому он пришёл не сразу, только к пятидесятым годам, но тем не менее.
Поэтому, утверждал Салазар, надо усиливать колониальную заморскуюполитику, дабы создать великое единство со своими далёкими землями и укрепить мощь Португалии.
Что же для этого делалось? Вот шаги, которые лидер реализовал в рамках "оздоровления" колониальной империи для увеличения её рентабельности и надёжности:
1)Было объявлено об упразднении колоний, теперь это стали "полноценные" заморские провинции (1951 год)
2)Теперь коренные жители заморских провинций могли через получение образования и службу в колониальных войсках стать "ассимиладуш" - персонами, воспринявшими португальскую культуру, а значит "белыми" по духу. Через это им предоставлялась возможность стать равноправными с португальцами.
3)Инициировались крупные волны переселения собственно португальцев в колонии, их процент среди жителей тех краёв заметно возрос.
4)Вливались большие средства с целью улучшить инфраструктуру заморских земель. Города перестраивались и облагораживались, появлялись дороги и предприятия.
Так Португалия и её колонии прожили до начала 1960-х годов. Что удалось достигнуть за это время? На самом деле, не очень-то и малого - была побеждена массовая неграмотность в Португалии, появилась серьёзная промышленность, возросла стабильность в обществе. После войны, в которую Португалия благоразумно не вмешалась, Салазар пошёл на сближение с США и был в первом ряду на вступление в НАТО (Португалия в альянсе с самого его основания). Это дало стране инвестиции из-за океана, что тоже помогло её благополучию.
Колонии также стали краше, в них появилась современная инфраструктура и начали разрабатываться ресурсы.
Столица будущей Анголы - Луанда - в 1960-ые
Фейковые газеты и роковые цветы
Надо сказать, что благостное описание выше имеет под собой одну цель - показать, что диктатура Салазара проявила себя не так уж плохо на фоне хаоса республики и застоя монархического периода. Она вывела Португалию из совсем уж позорной нищеты, но не более того - в действительности высокий консерватизм и корпоративность Нового государства со временем загнали страну в ту же ловушку, что и раньше. Авторитаризм, десятилетиями душивший развитие культурного и политического поля, тоже явно не приносил особенной пользы. Португальцы начали серьёзно уставать от Салазара.
Однако катализатором к упразднению Нового государства послужили все-таки колонии. Полагаю, не нужно много раздумывать, дабы осознать, что все красивые слова про "добрых" колонизаторов-португальцев, "возможность" стать ассимиладуш (что само по себе унизительно для африканцев) и развитие "заморских провинций" реальности слабо соответствовали. На самом деле, хороший уровень жизни поддерживался лишь там, где жили португальские поселенцы, а "чёрные" районы так и прозябали в нищете.
Не меньший нюанс был и с ассимиладуш - условия становления ими были столь суровы, что к 1960 году в Анголе таковых имелось 30 089 (0,74 % туземного населения), в Мозамбике – 25 149 (0,44 %), в Гвинее –1 498 (0,29 %). То есть 99% всех подконтрольных Португалии африканцев оставались вторым сортом. Правда, в мае 1954 года всё население Кабо-Верде, Сан-Томе и Принсипи и азиатских провинций получило португальское гражданство, но это были небольшие владения, так что общей картины они не поменяли.
Деревня в португальской Африке
По факту все идеи Салазара о "трансконтинентальной нации" и "единении с колониями" являлись не более, чем красивой сказкой для прикрытия продолжения колониализма. Более того, когда в пятидесятые годы страны Африки начали получать независимость, правительство Португалии гордо вещало о том, что оно никогда не уподобится прочим европейцам и свои заморские земли не оставит.
Но на деле всё оказалось сложнее - вдохновившись опытом соседей, жители португальских колоний начали в 1961 году восстания против Лиссабона. Их поддерживали другие страны Африки и СССР.
Португалию же особо никто не поддерживал, что ни капли не смутило Салазара - он ввёл в Африку войска, начав колониальную войну (1961-1974).
Это было длительное противостояние, с каждым годом которого шансы Нового государства на успех уменьшались. Мир тогда был нацелен на деколонизацию, и упорство Португалии не могло это изменить.
Португальские бойцы идут в сражение
Войны стали ударом по международному престижу Португалии. Страны Африки и СССР требовали от Лиссабона ухода из колоний, росло напряжение и с союзниками по НАТО. Но самое главное - и без того начавшее уставать от однообразного курса Салазара общество с каждым годом войны становилось всё более недовольным. То же с армией - солдаты не понимали, за что они умирают и терпят лишения, постепенно взращивая в себе семена неповиновения.
Впрочем, сам Салазар не пережил созданную им систему и не умер вместе с ней - в 1968 году его настиг инсульт, после чего старый правитель был отстранён от власти, а на его место пришёл другой сторонник Нового государства - Марселу Каэтану.
Антониу правил до глубокой старости
Каэтану
Что примечательно, приближенные Салазара начали создавать для него иллюзию продолжения руководства, давали ему ежедневные отчёты и даже писали для бывшего главы государства персональную газету с альтернативной реальностью. Так продолжалось до тех пор, пока бывший вождь не умер 27 июля 1970 года в возрасте 81 года.
Новое государство после его кончины существовало не очень долго - в какой-то момент ресурсозатратная война в Африке, международное давление (самое болезненное его следствие - прекращение инвестиций из США и других стран) и общее недовольство португальцев режимом вылились в Революцию гвоздик 1974 года, когда вернувшиеся из-за моря военные вошли в столицу и, не встречая практически никакого сопротивления, свергли Каэтану
Солдаты тогда прикрепили к своей форме гвоздики, что, собственно, дало название перевороту
Новое правительство прекратило боевые действия, заключило мир с повстанцами и отказалось от всех колоний, кроме Макао (его Китаю вернут в девяностые). Оно приняло более либеральную Конституцию, которая отменила авторитарные порядки Нового государства, после чего Португалия открылась миру и перешла к полноценным рыночным отношениям, значительно увеличив своё благосостояние. Хотя она по-прежнему является менее богатой в сравнении со своими соседями, даже с Испанией, в общем и целом сейчас назвать её положение плачевным, как сто лет назад, или даже просто плохим, нельзя.
Португалия прошла тяжёлый исторический путь - от маленького бедного королевства к сильнейшей империи, затем снова к уже не такому маленькому, но всё ещё бедному, королевству, после к слабой республике и позднее к жестокой диктатуре, и, наконец, к спокойной крепкой республике. Это - следствие множества тяжелейших проблем, которые копились веками и вылились в те сложные времена, что Португалии пришлось пережить в XX веке.
США не являются империей и никогда ей не были (захваченные в XIX веке территории практически сразу стали самостоятельными единицами в рамках федерации). Это отнюдь не значит, что Америка белая и пушистая, просто империя - это прежде всего прямой контроль территории, порой даже просто контроль ради контроля. А амбиции США состоят не в захвате чужих стран как таковом, а в торговом доминировании и распространении собственной идеологии при отсутствии прямого контроля.
Неверно.
Купленная у французов в начале XIX века Оклахома, откуда в 1830-40-х массово депортировали индейцев, стала штатом в 1907.
Захваченные в 1848 году Аризона и Нью-Мехико получили права штата в 1912 году.
Купленная в 1867 году Аляска получила права штата только в 1959 году. В том же году штатом стали и Гавайи, аннексированные в 1898-1900 годах.
Но это пустяки. Права штата ли, права территорий ли, разница не столь существенная. Вашинтон уже двести с лишним лет прав штата не имеет и не страдает.
В 1898 году США с боем захватили Пуэрто-Рико. Территория до сих пор не имеет прав штата, и тут уже разница не только в избирательных правах: ряд прав, гарантированных федеральной властью (например, размер минимальной социальной пенсии), на жителей Пуэрто-Рико не распространяются. В XX веке в Пуэрто-Рико были движения против американской власти, которые были подавлены объединёнными силами местных властей и Вашингтона, вплоть до бомбардировок (кстати, в США несколько раз бомбили и население самих штатов).
В 1899 году США начали захват Филиппин. Война была кровавой и продолжительной, и еще лет 15 подавляли восстания. Жители Филиппин не обладали полными правами граждан США.
Всякие Самоа и Гуамы обсуждать не хочу, не особо разбираюсь.
И это - только территории, офицально присоединённые к США, перед жителями которых федеральное правительство несло какую-то ответственность. Были и неофициальные колонии. Собственно, "новый империализм" и особенно неоколониализм в том и состоит. Банановые республики, побежденные противники (Япония, Германия), благодарные за военную помощь режимы (Вьетнам, Корея, Афганистан)...
Что в США нет колоний в смысле середины XIX века - так и сейчас нигде нет.
